Текст книги "Сборщик клубники"

Автор книги: Моника Фет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 20

Я немного задержалась и боялась, что Нат будет недоволен. Он очень ценил пунктуальность, я уже успела это заметить. Когда же я увидела неподдельный гнев на его лице, испугалась, подумав, что если он злится из-за такого пустяка, то что будет, если вдруг появится более серьезный повод?

– Одна из кошек сделала лужу в коридоре, пришлось вытирать, – сказала я.

Сердитое выражение на его лице изменилось. Он неуверенно заулыбался:

– Ладно.

Он привлек меня к себе, насколько позволял руль, и чмокнул в щеку. Что ж, по крайней мере, теперь это был прежний Нат.

В дороге он был задумчив и хмур. Он всегда хмурился, когда думал, и морщил лоб. Я не возражала. Главное, что я была с ним. Ничего другого мне не хотелось.

Мимо проносились рощи, луга, поля, пашни и пастбища. Мне нравилось жить в маленьком городе в окружении настоящей природы, которая еще сохранилась в нашей местности.

– Ты мог бы жить в большом городе? – спросила я.

– С тобой я мог бы жить где угодно, – отвечал Нат, не сводя глаз с дороги. – Пока мы вместе, все остальное не важно.

– Только семьи и друзья, – сказала я, – мама, бабушка и Мерли. Без них я себя чувствую неполноценным человеком, будто мне ампутировали часть тела.

Он ничего на это не ответил, лишь крепче сжал руль.

Я запрокинула голову и закрыла глаза. У меня в сумке лежал презерватив, который я таскала там с первого свидания. Но сегодня-то я его достану?

Нэт поехал к врачу? Не смешите меня, ни за что не поверю. Он сачкует. Малле потащил к трейлеру свой ящик. По шее струился пот. Каторга, а не работа, но за нее платят. Хоть и небольшие деньги, но жить можно.

Малле не представлял себе жизни взаперти. Доходило до того, что в закрытых помещениях он начинал задыхаться. Он нуждался в свободе, в солнце, ветре и дожде. Большинство сезонных рабочих принадлежали к той же породе людей, что и он. И сачковать у них было не принято, поскольку ни оплачиваемых отгулов, ни больничных им не полагалось. Они все были крепкие здоровые ребята, устойчивые к вирусам.

Может быть, Нэт нашел другую работу, о которой пока помалкивает. Это, прямо скажем, не по-товарищески. Сейчас, когда переживают нашествие копов, они должны не скрытничать, иначе в случае чего не смогут поддержать друг друга.

Никто не понимал, почему они, так сказать, подружились. Малле и сам не понимал – ведь у них не было ничего общего, кроме любви к пиву по вечерам. Но даже за пивом Нэт не распускал язык. Малле никогда не видел его пьяным. Нэт всегда был сдержан и скуп на слова. Поэтому Малле, в сущности, и не знал о нем ничего, тогда как Нэт знал о нем все.

Наконец-то кто-то позвонил! Имке схватила трубку:

– Мерли! Куда вы обе запропастились? Почему не звонили?

Мерли заплакала.

– Что такое, Мерли? – Имке похолодела. Пожалуйста, пусть с Юттой все будет в порядке…

Всхлипывая, Мерли поделилась с Имке своими подозрениями о том, что Ютта встречается с приятелем Каро. И вкратце рассказала, как она догадалась.

– А ты уверена… – Имке не договорила, потому что во рту у нее вдруг пересохло. Она с трудом сглотнула. – Где Ютта?

– Она с ним, – едва слышно шепнула Мерли.

– Жди меня, – велела ей Имке, – я буду через десять минут.

Да, она подождет. Она подождет, пока приедет мать Ютты и позвонит комиссар. Она оставила сообщение на его автоответчике. Как бы ни трудно ей было доверять копам, она представить себе не могла, что когда-нибудь ей придется обращаться к ним за помощью. Но теперь у нее не было выбора.

Ее нервозность передалась и кошкам. Они стали шарахаться от нее, даже шипели, когда она приближалась. Оно и понятно: после того, что им пришлось вынести, они наконец хотели пожить спокойно, и общество психов им не улыбалось.

Мерли выложила засушенный цветок, черный платок, письмо Ютты и стихи Каро на кухонный стол, чтобы смотреть на них и думать.

– Ну и что? – спросила она вслух. – Может быть, он и вправду сборщик клубники. Это не значит, что он обязательно убийца.

Но она знала, что он убийца. Будь он просто приятелем Каро, непременно связался бы с ними. Он не мог не знать, ведь все газеты трубили о ее смерти. И пусть он даже не читал – он стал бы ее искать, когда она пропала, пришел бы к ним.

– Ну ты и сволочь, – сказала Мерли, обращаясь к нему, – она же тебя любила.

Берт снова поехал на ферму побеседовать с Натаниелом Табаном. Но фермерша сказала, что Натаниел Табан отпросился, чтобы съездить к врачу. Насторожившись, Берт спросил, выглядел ли он нездоровым. Нет, невозмутимо ответила фермерша, выглядел как обычно – ломом не перешибешь. Тогда Берт попросил пригласить к нему Малле Клестофа. Фермерша послала кого-то за Малле.

Черт побери! Этот Клестоф, конечно, все разболтал. Неужели Табан успел удариться в бега?

Ужас, который охватил Имке в первый миг, тут же прошел, сменившись пустотой. Она вела машину, по обыкновению, хладнокровно, будто ничего не случилось, замечая все дорожные знаки, светофоры, пешеходов и велосипедистов. «Это, должно быть, шок», – подумала Имке. Как тогда, после аварии, когда она не разъехалась с «ауди». Удар справа, жуткий скрежет, и правое крыло ее машины смялось, точно фантик из фольги. В тот момент, будучи в шоке, она тоже не почувствовала ничего особенного. Реакция наступила позже.

На подъезде к Брёлю она думала о том, что ей делать, если подозрения Мерли окажутся верны. Ничего. Она ничего не могла сделать, лишь сообщить обо всем Берту Мельцигу, надеяться и молиться.

Не найдя свободного места для парковки, она бросила машину на двойной желтой линии и побежала наверх. Заплаканная Мерли стояла в дверях квартиры, ожидая ее. Имке обняла ее и повела на кухню.

– Вот – видите? – Мерли указала на стол. – Цветок клубники. И платок на голову от солнца. Они ведь целыми днями в поле на жаре.

Имке все время ездила мимо полей, часто ходила на ферму за клубникой. Она видела этих сборщиков каждый день, в платках и кепках. Так близко… Они все время были у нее под носом. Да, доказательства, собранные Мерли, подтверждали, что приятель Каро был сборщиком клубники. Но был ли он убийцей?

– Неужели он не объявился бы после ее смерти, будь это не так? – спросила Мерли, словно прочитав ее мысли.

Да, она была права. Как все логично и просто.

– Вот, прочтите это. – Мерли вынула из стопки один листок и протянула его Имке.

 
Привет.
Черный человек,
Ты живешь во тьме
Не со мной.
Привет, любимый,
Выйди ко мне
На свет.
 

– Когда он не собирал клубнику, он прятался, как крыса, – презрительно сморщилась Мерли. – Каро запрещалось что-либо о нем знать. А о том немногом, что она знала, не должна была никому рассказывать. Дурдом, одним словом.

«Может быть, и Ютта дала ему слово помалкивать?» – подумала Имке. Ей вспомнилось еще одно стихотворение:

 
Ты обещал
Свою жизнь
И все же
Ничего не отдал,
А мою – забрал.
 

Тило сразу отказался расшифровывать вместе с ней стихи Каро. Он сказал, что, во-первых, это литературные тексты и ошибочно полагать, будто они напрямую связаны с действительностью. Во-вторых, он не знал Каро и не мог делать о ней каких-либо заключений. И в-третьих, он не станет вмешиваться в полицейское расследование.

Но разве стихи Каро не достаточно полно раскрывали ее личность? Неужели не ясно, что она была до такой степени огорчена поведением своего возлюбленного, что снова начала резать вены?

– А вот еще. – Мерли подсунула ей новый листок.

ТЫ

 
Кто ты?
Все незаданные вопросы,
Все неспетые песни,
Девять непрожитых жизней…
А у тебя на устах
Жуткая красная и сладкая
Улыбка.
 

– Видите – клубничная улыбка. Красная и сладкая. И жуткая. Может быть, Каро даже боялась его.

Имке потерла лоб – у нее разболелась голова. Способен ли серийный убийца влюбиться? Возможны ли романтические отношения между маньяком и его будущей жертвой? Что каждый раз происходило, что заставляло его убивать? Ах, как хорошо было бы, если бы эти вопросы возникали у нее только в связи с ее новой книгой!

Внезапно страх снова одолел ее. Значит, шоковая реакция закончилась. Несмотря на то что желудок забурлил от тревоги, она была рада, что к ней вернулась способность чувствовать.

– Ты не знаешь, куда они поехали? – с трудом выговорила Имке, которая все-таки не могла себе представить Ютту вместе с этим мужчиной.

– Не знаю. В какой-то старинный городок. – Мерли показала ей записку.

Увидев почерк дочери, Имке не выдержала и разрыдалась. Теперь Мерли пришлось ее успокаивать.

– Мы найдем их, – говорила Мерли, нежно обняв ее за плечи, – мы что-нибудь придумаем.

Место было и вправду красивое. Я не могла его не оценить, хотя не вполне разделяла энтузиазм Ната. Горбатые старые домики вокруг мощенной булыжником площади. В Средние века на этой площади, должно быть, сжигали ведьм.

– Средневековье было временем жестокости, не стоит об этом забывать, глядя на эти милые домики, – сказала я.

– Все времена жестоки, – возразил Нат. – Сейчас просто методы изменились, стали более изощренными, вот и все.

Он был создан из противоречий. Он мог быть счастлив как ребенок, любуясь чем-нибудь, и вдруг заявить такое. Наверное, потому, что он старше. Ему многое пришлось повидать в жизни, не то что мне.

Мы сидели в уличном кафе, пили эспрессо и наблюдали за прохожими. У Ната было доброе и довольное лицо. Я привстала и поцеловала его в щеку, мысленно обещая себе быть с ним терпеливой и сделать все для его счастья.

Телефон зазвонил, когда Имке и Мерли стояли, склонившись над картой. В их местах было так много старых деревень и городов. Как же узнать, в который из них этот тип потащил Ютту?

– Я сейчас приеду, – сказал Берт, выслушав Мерли.

И полчаса спустя он сидел с ними за столом, и Мерли рассказывала ему, как она пришла к своим заключениям:

– Его зовут Нат, ему под тридцать и…

– Как-как его зовут?

– Нат.

– Среди сборщиков клубники есть один по имени Натаниел Табан. Его все зовут Нэт.

Имке и Мерли одновременно вздрогнули и уставились на комиссара круглыми глазами.

– Я только что был на ферме, но не застал его. Говорят, он поехал к врачу.

– Мерли, пожалуйста, вспомни, не упоминала ли Ютта название этого города? – с мольбой сказала Имке. – Подумай.

Мерли обхватила руками голову. Зажмурила веки. Но вспомнить ничего не могла. Потому что Ютта не называла этого города. Ютта стала тихой и скрытной. Как Каро.

Он немного успокоился, глядя на красоту, что была вокруг. И все же, хотя пока ничего не случилось, у него было ощущение, что рука комиссара уже легла ему на плечо. Ютта и не догадывалась о том, что происходит у него внутри. Когда их взгляды встретились, она улыбнулась. Ее волосы и лицо сияли под солнцем.

Дикий зверь, загнанный в угол, – вот кто он был. Он давно понял, что не властен над своими чувствами, что, наоборот, они управляют им. Мозг был бессилен против них.

Дабы подбодрить себя, он мысленно повторил, что у полиции против него ничего нет. Время для маневра еще оставалось.

– Давай прогуляемся? – предложила Ютта.

Юная, беззаботная. На лице не было ни одной морщины, ни единого следа прошлых разочарований. Он махнул официантке, прося счет.

По дороге в полицию Берт позвонил Арно Калмеру и спросил, какой марки машина у Натаниела Табана.

– «Фиат-пунто», темного цвета, – ответил фермер.

– А номер не подскажете?

– Минуточку.

Берт услышал шаги, лязг, шаги, шелест бумаги.

– Нет, извините, не подскажу. Может, у рабочих спросить?

– Спасибо, не надо.

Номер узнать было нетрудно. А что потом? Какие обвинения он может предъявить Натаниелу Табану? Засохший цветок? Черный платок? Стихи погибшей девушки? Дневник? Там не встречалось имени Натаниел, Нат или Нэт. У него не было доказательств вины Натаниела Табана. Никаких фактов, подтверждающих, что он сейчас с Юттой. Ничего, кроме подозрений. И опять же – чутья.

Натаниел Табан числился постоянным жителем одной из деревень на юге Германии. Полицейские побывали у его квартирной хозяйки. Она сказала, что господин Табан часто в отъезде, но когда он дома, ведет себя тихо и никогда не создает проблем. По всему выходило, примерный жилец. Беспроблемный. Все бы такими были. Опять ничего. Однако Берт начал расследование, имея на руках еще меньше улик, чем было у него сейчас. Он немедленно объявит Табана в розыск. Но опасность для Ютты становится слишком велика.

Он дал себе слово, что больше никогда не станет отключать телефон, чтобы спокойно пообедать. Представив себе, как Мерли безуспешно пытается ему дозвониться, он покрылся холодной испариной. Прямо в машине он набрал номер и отдал приказ начать розыск Натаниела Табана.

Глава 21

– Идем, – сказал он, – поехали домой.

Он соберет вещи и уедет. С ней. Нет, стоит ли так торопиться? Может быть, есть другие пути?

– Домой? – удивилась Ютта. – Но мы только приехали.

– Ютта! Пожалуйста! – Мысли в голове путались. Как тут принять верное решение?

– Что ж, если ты хочешь… – Ютта огляделась, будто прощаясь со всем тем, что собиралась увидеть.

Пусть она промолчала, но трудно было не догадаться, что ей жаль уезжать. С одной стороны, ему нравилась ее сдержанность. С другой стороны, это его бесило. Он хотел знать наверняка, о чем она думает, что чувствует. В ее сознании имелось слишком много мест, где она могла спрятаться, где она была одна и он не мог достать ее.

Когда они шли к машине, он взял ее за руку – дабы она снова не ускользнула от него, погрузившись в собственные мысли.

Она никогда не должна покидать его.

Они остались ждать в квартире. Имке села у окна, глядя вниз на улицу. Мерли решила испечь торт. Когда вернется Ютта, они накроют стол. Ютта любит сюрпризы.

Кошки гонялись друг за другом по квартире, игриво фыркая и урча. Мерли была рада слышать эти звуки кошачьей возни: с тех пор, как уехал комиссар, Имке не проронила ни звука, а в тишине, как известно, рождаются чудовища.

Триста семьдесят пять граммов муки, щепотка соды, яйца. Мед вместо сахара. Загустевший мед плохо перемешивался. Она добавила молотый миндаль, вишни. Ручной труд успокаивает нервы. Но мысли не отключает. Она вспоминала Каро. Ее смех. И ее мертвое лицо. Их последнюю ссору с Юттой. Записку Ютты она положила в карман, чтобы держать ее всегда при себе и перечитывать. Потом в ее мысли прокрался этот человек. Темная, зловещая тень. Мерли поспешно прогнала ее.

Надо попробовать с ней поговорить. Сейчас же. Немедленно. В конце концов, выбора у него нет. Жить дальше, как он жил до сих пор, он больше не может.

С чего же начать? Как подступиться? Ютта не готова услышать правду. Пока не готова. Как ее подготовить? Предложить ей поехать в путешествие? Ничего не сказав матери и подруге? Нет, не выйдет. Она не Каро. Каро понравилась бы такая игра. Что же делать? Время работает против него.

С Натом вдруг что-то произошло. Руки у него дрожали, он гнал как сумасшедший. Мне хотелось спросить его, что случилось, но я не смела. Он мгновенно переменился – стал мрачным, холодным, чужим. Я молча сидела и смотрела на дорогу. Включить радио я тоже не осмеливалась. Время от времени он бросал на меня суровые взгляды. Куда подевалась нежность в его глазах?

Никогда прежде я не ведала такой ужасной нерешительности и неуверенности в себе. Мне до боли хотелось его, но боялась, что он меня оттолкнет. Это чувство было мне знакомо. Когда отец хотел меня наказать, он становился суровым и замкнутым, показывая мне, что больше меня не любит. Обычно я даже не догадывалась, в чем моя вина и отчего он злится.

Я выпрямилась. Сделала глубокий вздох. Затем повернулась к нему и спросила:

– Нат, в чем дело?

Поиски начались. Все завертелось. Двое полицейских в гражданской машине караулили Натаниела Табана у пансионата, где он снимал комнату, чтобы арестовать его, если он вернется. Другую машину послали к дому Ютты и Мерли. Берт отправил коллегам на север факс с описанием внешности Натаниела Табана и указанием номера его машины. Через пару минут раздался звонок. Ему сообщили, что никто из сезонных рабочих из их списков не имеет машины с таким номером. Результаты по внешности обещали сообщить позже.

Берт не был разочарован. Этого следовало ожидать. Может быть, Табан и не бывал никогда близ Йевера и Ауриха или жил там под другим именем, водил другую машину.

Берт налил себе кофе. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться, что он принял верное решение.

Ожидание сводило ее с ума. Мерли справлялась куда лучше. Сначала она испекла вишневый торт. Затем убралась на кухне. Полила цветы. Накормила кошек. Вынесла мусор. А между делом она готовила кофе.

– Вы не голодны? – спросила она.

Имке покачала головой:

– Извини, Мерли, я сейчас неподходящая компания.

– Это все неизвестность. Это хуже всего. Она-то и мучает. – Мерли села, потерла несуществующее пятнышко на скатерти и снова встала.

– Как ты думаешь… она в порядке? – спросила Имке, чувствуя, как слезы подступают к горлу.

– Я в этом уверена. – Мерли обняла ее за плечи. – Ютта сильная. И мы, может быть, ошибаемся. Гуляет она сейчас где-то с ним за городом, а когда приедет, засмеет нас за наши страхи.

Имке почувствовала себя неловко. Она была взрослая, она была старше и опытнее Мерли. Это ей положено было поддерживать Мерли, а не наоборот. Она нерешительно погладила Мерли по спине. Они обнялись и долго сидели молча.

– Нам обязательно так срочно возвращаться? – спросила я.

Нат посмотрел на часы. Затем на меня. Тем же странным взглядом.

– Хочу еще погулять. – Я погладила его по руке и увидела, как поднимаются короткие темные волоски у него на коже.

– Я сверну на следующем съезде, – наконец ответил он.

Мое сердце тяжело забилось.

Спустя час после первого звонка раздался второй. По описанию подходил один из сезонных рабочих, занятый в то время близ Йевера также на ферме, где выращивали клубнику и землянику. Его звали Курт Вальц. У него была машина, но никто не помнил, какой марки, не говоря уже о номере. Помнили, что он держался особняком, снимал маленькую квартиру отдельно от других рабочих, живших на ферме. Он мало с кем общался. Изредка ходил куда-нибудь с коллегами выпить пива. Работал на совесть. В связи с теми убийствами подозрений полиции не вызывал. Когда произошло убийство, он как раз был в пивной с приятелем, который и подтвердил его алиби. Ну да, как Малле Клестоф. Один к одному. «Возможно, – думал Берт, – я недооценил Малле». Он снова позвонил фермеру и велел передать Малле, что его срочно вызывают в полицию. Больше никакой полемики. Пусть говорит правду. Он подошел к окну и взглянул вниз на залитую солнцем улицу. Снова прохожие. Женщины. Мужчины. Дети. Влюбленные держались за руки. И где-то там далеко были Ютта и Натаниел Табан. Девушка и маньяк.

Торт был готов, кухня сияла чистотой, кошки накормлены, цветы политы, мусор вынесен. Что еще сделать? Телефон звонил, но всякий раз это был кто-то из ее знакомых активистов, защитников прав животных. Все случилось неожиданно. Во время облавы полиция замела сразу двоих. Как долго они продержатся?

Мерли быстро заканчивала разговор, чтобы не занимать линию. Вдруг позвонят из полиции? Вдруг позвонит Ютта? Господи, пожалуйста, пусть она позвонит. Пусть позвонит. Пусть бы она что-нибудь забыла и позвонила!

– А если она будет звонить мне домой? – встрепенулась Имке. – Об этом я и не подумала. – Она защелкала клавишами, набирая номер. – Тило? Слушай, мне нужна твоя помощь.

Мерли вышла из кухни, чтобы не смущать Имке своим присутствием во время разговора. Усевшись за стол у себя в комнате, она спрятала лицо в ладонях и стала усиленно думать о Ютте, надеясь, что та откликнется. Телепатия – это научно доказанный факт, не так ли? «Ютта, – мысленно звала она, – Ютта, ты меня слышишь?»

Рощица была как на картинке – в меру дикая и в меру ухоженная. Под ногами пружинили сосновые иглы и мох. Сквозь навес из сплетенных ветвей у нас над головой пробивалось солнце.

– Ах, какая красота! – Я выпустила руку Ната и побежала вперед по извилистой тропе. Я раскинула руки и громко закричала от восторга. Мой крик заблудился среди деревьев и стих.

– Красота, – согласился Нат. Подошел ко мне сзади, поцеловал меня в затылок. – Только не кричи. В лесу хочется тишины.

Я обернулась и удивленно взглянула ему в глаза:

– Да ну? Когда любишь, хочется кричать о любви на весь мир, не важно, где ты. У влюбленных есть право шуметь.

Он сжал мою голову руками и поцеловал меня так, как никогда не целовал – крепко, страстно, почти отчаянно. Но потом вдруг отшатнулся, потер лицо, стирая с него все эмоции, и сказал:

– Ты, кажется, хотела прогуляться?

Мне не понравился его голос. Это был не его голос, не Ната, а чужого человека.

Тило отменил все консультации и помчался на мельницу, чтобы караулить там телефон. Он не мог припомнить, чтобы Имке была так когда-либо испугана. Она не говорила, а сипела от страха.

Ключ у него был, хотя он им никогда не пользовался, потому что без нее он не приезжал. И все же ключ имел особое значение.

Имке посвятила ему книгу, ввела его в круг своих друзей, он даже стал членом ее семьи, но ключ к дому был самым лучшим из ее подарков. Даря ему ключ, она давала ему пропуск в ее личное пространство, и он никогда не стал бы злоупотреблять этой привилегией.

Как всегда, входя в ее дом, он ощутил его покой и представил себе, каково было бы жить здесь с Имке. Может быть, время настало. Тило покачал головой: размечтался на старости лет.

Он устроился со своими книгами и бумагами, которые привез с собой, за столом в оранжерее, намереваясь поработать, если удастся сосредоточиться. Он все-таки очень беспокоился о Ютте. Раньше он и не догадывался, как она ему дорога.

Правда ли, что она вдруг изменилась, замкнулась или ему кажется? Будто они только что познакомились и он пока не знает, как ему себя с ней вести.

Он обнял ее и снова поцеловал. Она закрыла глаза, отвечая на его поцелуй. Нет, все хорошо. Она такая, как обычно. Его воображение сыграло с ним злую шутку.

– Если бы я был шпионом, – сказал он, обнимая ее плечи одной рукой, когда они медленно побрели рядом по тропинке, – и мне нужно было бы срочно уехать из страны, что бы ты сделала? Ты поехала бы со мной?

– Бонд, – театрально воскликнула она, – Джеймс Бонд. С правом на убийство. – Она усмехнулась. – А что? Я всегда мечтала уехать куда-нибудь к южным морям. Или в Тимбукту. Поехали.

Он сжал ее плечо.

– Так ты согласилась бы?

– О да, мой господин. Но только чтобы мы жили в уютном маленьком домике на берегу моря. Я ходила бы купаться каждое утро перед завтраком, на обратном пути покупала бы горячие булочки, будила бы тебя поцелуем, а школу бы бросила. А ты рисовал бы картины и писал книги под псевдонимом. Из шпионов ты ушел бы, потому что это слишком опасно, я тряслась бы за тебя.

– А еще у нас были бы дети, – подхватил он-то, что говорила Ютта, было очень близко к его собственным мечтам о будущем. – Два мальчика и две девочки.

– А мальчики были бы похожи на тебя – с таким же носом и глазами.

– А у девочек были бы твои губы, волосы и твоя улыбка.

– И собака у нас будет – маленький песик, болонка. И чтобы две кошки на диване и цветы на подоконниках.

– И ты стала бы навек моей женой.

– И вечно, вечно, вечно любила бы тебя.

Она вырвалась и побежала вперед по тропинке. Смеющаяся. Счастливая.

Для нее это была игра. Его вопросы она не восприняла всерьез.

Малле сидел на стуле, упрямо насупившись, точно провинившийся ребенок, и мял в руках потрепанную бейсболку.

– Мы пили пиво, говорю вам. Слово вам даю.

«Чего оно стоит, твое слово?» – подумал Берт.

– Свидетели?

– Нас многие видели, но кто конкретно – сказать не могу. В пивной было полно народу, но большинство пьяных, так что я не знаю, кто мог бы поручиться.

– Табан был с вами все время?

Малле кивнул.

– Целый вечер?

Малле снова кивнул.

– Мы вернулись домой ночью, после полуночи.

– Пьяные?

– Да, наклюкались оба, Нэт и я.

– Как вы добрались до дома?

– Он был с машиной.

– Кто из вас вел машину?

– Он, конечно. Он никого не пустит за руль.

– Но вы оба были пьяны.

Малле в волнении нацепил кепку.

– Знаете, ему все нипочем. Вести машину он может, сколько бы ни выпил.

– Что ж, спасибо. На сегодня все.

– На сегодня? – поморщился Малле. – Вы опять…

– Если появятся вопросы, я вас вызову, – ответил Берт не дослушав.

Малле встал и нерешительно двинулся к двери.

– Минуточку, господин Клестоф.

Малле остановился и с кислой миной обернулся, ожидая новых неприятностей.

– Вы действительно не знаете, где сейчас ваш друг?

– Нет. Он мне никогда не говорит, куда едет. Если бы я знал, сразу сказал бы вам. – С этими словами Малле открыл дверь и выскочил в коридор, оставляя позади запах из смеси пота, мыла и одеколона после бритья.

Берт распахнул окно, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Значит, Малле Клестоф был пьян. Буквально как свинья. Точнее, до беспамятства. Выходит, у Натаниела Табана нет никакого алиби. Скорее всего, он внушил Малле, что они целый вечер были вместе.

Он почувствовал прилив душевных сил. Кажется, мечты его готовы были исполниться. Но в полной мере насладиться своей радостью он мог лишь после того, как Ютта все узнает и даст ему окончательное согласие.