Текст книги "Любовные секреты"

Автор книги: Монетт Камингз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Он еще крепче поцеловал ее, еще сильнее прижал к себе, лаская пальцами ее талию и плечи. Он вдохнул нежный аромат ее волос и изумился тому, как стремится полностью слиться с ним ее пышное тело. И вдруг ощутил, что губы Миранды расслабились и уже не отвечают более на его поцелуй. Когда он оторвался от нее, ее голова безвольно качнулась вперед и прижалась к его груди, погруженная в глубокий сон.

Так вот как много значат для нее его поцелуи, так, что она может заснуть в его объятиях? Его ласки наскучили ей? Она, видно, предпочитает объятия того старика – или стариков, – которых встречает на уличных углах! В ярости он отпрянул от нее и, резко повернувшись, зашагал прочь.

* * *

Испытывая головокружение, которое почти в той же мере, что и необходимость во сне, было вызвано неожиданностью поцелуя Джонатана и теплом, волнами распространившимся от этого по ее телу, Миранда взобралась по лестнице и рухнула в постель. Она не слышала, как Люси стучалась к ней в дверь, а когда Самми, встревоженная ее отсутствием, пришла посмотреть, почему она не сошла к завтраку, Миранда лишь слегка приподняла голову и, сонно уставившись на подругу, произнесла: «Самми, я не спала всю ночь, заканчивала роман. Я даже уснула в экипаже, после того, как отвезла рукопись. Придумай, пожалуйста, что-нибудь, чтобы объяснить другим мое отсутствие», – а потом уронила голову на подушку, глаза ее снова закрылись.

Самми сняла с Миранды туфли и шляпу и, не сделав попытки раздеть ее дальше, просто прикрыла ее одеялом и закрыла за собой дверь ее комнаты. Если Миранда заснула по дороге домой, как ей удалось добраться до своей комнаты? Ни один кучер наемного экипажа не будет столь любезен, чтобы помочь ей войти в дом, да ему этого и не позволят.

Она пожала плечами, зная, что Миранда расскажет ей, как все произошло. Нет нужды задавать ей вопросы сейчас: девочка не сумеет остаться бодрствующей даже одну минуту, чтобы все рассказать ей.

Когда Люси, удивленная, что ее обычно рано встающей кузины не видно за завтраком, поинтересовалась причиной этого, ей сказали:

– У Миранды, по-видимому, разыгралась страшная мигрень, и она просила, чтобы ее не беспокоили.

– Мигрени могут быть такими ужасными, – заметила мисс Огаста, подняв взгляд от своих кружев, с которыми не желала расставаться даже во время завтрака. Все удивленно посмотрели на нее, потому что она редко отваживалась что-нибудь сказать. Увидев их лица, она добавила:

– Я страдала от них в прошлом – хотя с тех пор, как я здесь, они, к счастью, прекратились. Я всегда полагала, что они были у меня оттого, что я не знала, как мне жить дальше. – Это была самая длинная речь, которую кто-нибудь когда-нибудь слышал от этой пожилой женщины.

– Причины могут быть самые разные, – торопливо сказала Самми, – а порой кажется, что причины вообще никакой нет.

– Мы вызовем к ней врача? – осведомилась Диана. Ей бы хотелось поспешить к кровати Миранды и проявлять заботу о ней, взбивая ей подушки, едва та успеет положить на них голову, смачивать ей виски сиреневой водой, от запаха которой Миранда начала бы безудержно чихать, и будя ее каждые пять минут, чтобы спросить, не нужно ли ей еще что-нибудь, чтобы она чувствовала себя поуютнее.

Подозревая, о чем может думать Диана, мисс Сампсон твердо сказала:

– Нет-нет. Совершенно ни к чему, чтобы ее кто-то тормошил и пичкал чем-нибудь. От мигрени лекарства не бывает. Единственное, что мы сейчас можем сделать для Миранды, это оставить ее в полном одиночестве и не беспокоить, пока приступ не кончится сам.

– Бедная Миранда, – покаянно сказала Люси. – Наверное, как она и говорила, мы слишком многого от нее требовали. Я знаю, что несколько раз она выезжала с нами только потому, что я ее упрашивала, хотя ей этого и не хотелось. Нам следовало бы помнить, что она не привыкла жить городской жизнью. Надо нам быть к ней повнимательней, чтобы этого не случилось вновь.

– Очень разумно с вашей стороны, Люси. Я знаю, Миранда будет очень рада, что вы проявляете о ней такую заботу.

– И потом, нам следует помнить еще, что она уже не так молода, как мы, – заметила Диана.

– Ой, Ди, Миранда вовсе не так стара, – укоризненно сказала ее сестра. – Ты говоришь так, словно она уже древняя старушка. Но… вам не кажется, что она могла простудиться во время вчерашней прогулки в фаэтоне с Джонатаном? К этому-то она не привыкла.

Мисс Сампсон улыбалась про себя, слушая, как сестры обсуждают самые разные причины, которые могли бы вызвать недомогание Миранды, и охотно согласилась с предположением Люси, что прогулка в открытом экипаже могла послужить причиной теперешних страданий. Она была рада, что ни одна из них не имела ни малейшего понятия об истинной причине. Было в этом деле что-то непонятное, и хотя она твердо знала, что Миранда скоро все ей расскажет, этот рассказ не предназначен для ушей кузин.

А Миранда наверху крепко и безмятежно спала. Но вот ей начали сниться тревожные сны – сны о том, что ее встретил не мистер Уоррингтон, а Джонатан Мюррей и довел до двери, хоть и был почему-то сердит на нее. Что он заключил ее в объятия, что он поцеловал ее…

Она рывком села в постели. Это был не сон. Джонатан действительно стоял перед домом, когда она вернулась из редакции газеты, он сурово выговорил ей за столь беспечное поведение. А потом он действительно обнял ее и поцеловал. Она еще чувствовала его силу, чудо прикосновения его губ, требующих ответа на свой поцелуй.

И получивших его.

Это было наяву: она прильнула к нему, она целовала его. Что он о ней подумает? Как ей было не совестно так ответить на его поцелуй. Не потому ли он так резко отстранился от нее? Не посчитал ли он ее поведение бездумным и неприличным?

* * *

По мере того, как Джонатан шагал прочь от дома, гнев его угасал. Сначала он был в ярости, что красотка могла осмелиться позволить этому господину подъехать так близко к дому. Что если бы его увидел кто-нибудь из детей и спросил бы, почему это их кузина шатается по городу с незнакомцем в такой час? Как бы она им это объяснила?

Потом, вспомнив ее податливые губы, вспомнив, как растворилась она в его объятиях, он начал тихонько насвистывать. Было похоже, что она очень не выспалась. Может, в конце-то концов, она и не от скуки заснула в его объятиях. Она же ответила на его поцелуй, она так прильнула к нему, что он чувствовал – он сумеет ее завоевать.

Да, пора. Прямо сегодня он скажет ей о своих планах, пригласит ее разделить их с ним. Конечно же, она предпочтет его тем старикам, с которыми встречается сейчас, она будет благодарна ему за то, что он устроит ее в милом уютном гнездышке.

Он вернулся домой и немедленно написал владельцу домика, который уже присмотрел для нее. Хотя он и не сомневался, что домик понравится Миранде не меньше, чем ему, окончательный выбор за ней, И не выразив твердого решения снять домик, он попросил владельца обещать ему не показывать домик никому другому, пока на него не взглянет его chere amie [22]22
  Милая подружка (фр.).


[Закрыть].

Глава восемнадцатая

В тот день Джонатан не встретился с Мирандой, как планировал. Когда он подъехал за ней к дому, сначала выждав и убедившись, что Люси уехала, и надеясь, что дети его не заметят и не начнут задавать ненужных вопросов, его встретила мисс Сампсон с сообщением о том, что Миранда страдает от сильной мигрени и не может никого принять. Он выразил свое сочувствие и попросил сообщить ей, что он заезжал и что заедет снова завтра утром.

– Мигрень, как же, – с отвращением произнес он, запрыгивая на сиденье своего фаэтона, и чуть коснулся вожжами спин лошадей, давая им сигнал трогать. – Если она прошлялась всю ночь, не удивляюсь, что сегодня она нуждается в отдыхе. Она-то сказала, что ничего не пила, но, кто знает, чем мог попотчевать ее старый повеса?

А может, она и не отдыхает, а просто прячется, боясь встретиться с ним снова так скоро? Он вспомнил, как жадно ответили ее губы на его поцелуй – сначала. Конечно, она наполовину спала. Понимала ли она, кто ее обнимал, или вела себя всегда одинаково, независимо от того, кто ее целует? От этой мысли его передернуло. Куда лучше быть отвергнутым, чем принятым всего лишь как один из толпы ее мужчин.

Потом он прогнал свою тревогу улыбкой. Нет, это он сам выдумывает проблемы. Эта девица прекрасно знала, кто ее обнял. Он вспомнил, как податливо она прижалась к нему, как прильнула, и знал, что мог добиться всего в тот момент без всяких протестов с ее стороны.

Может, так ему и надо было сделать, но она, похоже, была почти без сознания, когда он коснулся губами ее губ, а через минуту окончательно заснула, свесив голову ему на грудь. Явно неподходящий момент предъявлять свои права на нее. Он хотел быть уверен, что когда она решит принять его предложение, то сделает это с открытыми глазами.

То, что она могла уснуть, когда он ее целовал, конечно, неприятно. С ним никогда еще не случалось подобного. Она вовсе не заскучала от его ласк, заверил он себя, вспоминая, как она пошла, пошатываясь, когда он ее отпустил. На ее губах не было вкуса спиртного, и видимо, ее действительно просто одолела усталость.

– Я обязательно ясно дам ей понять, когда мы придем к соглашению, – твердо пообещал он себе, – что больше не может быть никаких подобных встреч. И никаких больше мужчин – только я.

* * *

Не имея понятия о сцене, разыгравшейся между ними перед тем, как Миранда доплелась до своей кровати, Самми и не подумала передать подруге слова Джонатана. В конце концов, капитан бывает в доме чуть не каждый день, так что она с ним увидится непременно. Очень любезно с его стороны проявить о ней такую заботу, предлагая прогулку, и Самми подумала, нет ли у него, возможно, более серьезной причины желать ее общества, потому что до вчерашнего дня он так не делал.

Он был именно тем мужчиной, которого Самми выбрала бы для Миранды, и какая жалость, что он испытывал такие чувства по отношению к ее творчеству. Миранда смогла бы закрыть глаза на многие недостатки у того, кого она полюбит, но пренебрежительное отношение к ее писательскому дару она вряд ли когда-нибудь сумеет простить. И все же, это необычное проявление интереса с его стороны могло означать, что им удалось достичь взаимопонимания. Самми надеялась, что это так.

Сон Миранды в этот день и в эту ночь был крепок, за исключением тех моментов, когда ее тревожили воспоминания о целующем ее Джонатане. Даже во сне было в этом что-то непонятное, хотя она и испытывала приятное чувство.

B отличие от спящей красавицы, которая, согласно сказке, пробудилась от сна при поцелуе, она заснула крепким сном. В этом, конечно, виноват не поцелуй Джона: она уже почти спала, когда наткнулась на него около дома. И потом, насколько помнится, заколдованная принцесса спала целых сто лет до того, как пробудилась от поцелуя.

– Проспать сто лет сейчас кажется так замечательно, – сонно пробормотала она и, повернувшись на другой бок, уснула снова. Чтобы снова увидеть сны.

Ни одна из книг в ее библиотеке – единственный ее источник информации в таких вопросах, – не предупреждал ее о том, что она может почувствовать то, что чувствовала, когда губы Джонатана ласкали ее, когда он прижал ее к себе. Казалось, из самых глубин ее существа что-то буйно распускалось в ответ на его поцелуй, на ощущение его рук вокруг нее. Она надеялась, что это чувство продлится еще, но не сумела оставаться бодрствующей подольше.

Все ли испытывают это чувство? Бывает ли это только тогда, когда находишься в объятиях кого-то единственного? Не по этой ли причине ее читатели продолжают настаивать, чтобы она внесла немного нежных отношений в свои романы? Да, чувство было очень приятное, хотя она и не сомневалась, что для него эти ласки ничего не значили.

А может, все-таки значили? Хотя на следующее утро Миранда спустилась к завтраку, неся в глубине души совершенно незнакомое ей прежде чувство, ей удалось умерить беспокойство обеих кузин относительно состояния своего здоровья. Тем не менее Люси по-прежнему бранила себя за то, что вынуждала Миранду так много выезжать с ней; конечно, она не подумала о том, что привычка ее кузины к сельскому образу жизни не позволяет ей погрузиться в оживленный водоворот лондонского сезона.

Миранде было нелегко убедить Люси, что ее недомогание носит временный характер, что оно вряд ли повторится снова. Если мне не придется больше всю ночь заканчивать книгу, добавила она про себя.

– Право же, моя дорогая, – сказала она наконец, – мне совершенно не грозит опасность серьезно заболеть. И я не думаю, чтобы подобное повторилось. Это просто потому, что я привыкла к другому распорядку дня, чем у тебя и твоих друзей, и мне пришлось приспосабливаться к вашему образу жизни.

– Мне не следовало настаивать, чтобы ты так часто выезжала со мной.

– Ты же старалась доставить мне удовольствие, Люси. Не стоит бранить себя только потому, что вчера я почувствовала себя немножко разбитой.

По-прежнему не совсем убежденная, что ее кузина полностью поправилась, и чувствуя, что Миранда, конечно же, еще не настолько окрепла, чтобы возобновить светские визиты, Люси, как и почти ежедневно, уехала с леди Смолвуд наносить визиты остальным членам светского общества, но не прося, однако, как ранее, Миранду сопровождать их, а это очень порадовало ее светлость, которая уже начала волноваться, что ей не удастся пристроить юную леди до конца сезона, и понимала, что более яркая кузина все время будет оттеснять Люси в тень.

* * *

Подумав, что Миранде и Джонатану было бы неплохо уладить свои разногласия, если им еще не представилось такой возможности на предыдущей прогулке, мисс Сампсон после того, как Люси отбыла со своей покровительницей, загнала детей наверх, чтобы они не помешали этим двоим. Она еще на час засадила их за книги, сказав им, что разочарована их недостаточным успехом в учении.

Она опять подкупила их обещанием пойти с ними в парк на часовую прогулку, когда они закончат уроки. Про себя она заметила: это, в придачу к тому времени, которое она пообещала им за то, что так рано уложила их спать два дня назад, означает, что ей придется позволить им играть там почти целый день. Ну что ж, подумала Самми, они это заслужили. Несмотря на то, что она им только что заявила, они усердно занимались и она гордилась ими.

Войдя в дом, Джонатан застал Миранду одну в гостиной, но понимая, что, если дети узнают о его приходе, то могут в любой момент сойти к ним, не взирая на бдительность Самми, он попросил ее об еще одной прогулке.

– Помните, мы ведь собирались поехать на прогулку вчера, а поскольку вы были не в состоянии сделать это, то должны поехать со мной сегодня.

Миранда почти нехотя согласилась на его приглашение. Она испытывала неловкое и непонятное чувство при виде Джонатана и радовалась, что он не может знать, как прочно он занял ее мысли с тех пор, как накануне она после его объятий с трудом взобралась по лестнице. Она снова и снова жалела, что заснула тогда и не смогла насладиться этим чувством гораздо дольше.

Не придавала ли она его ласке больше значения, чем он имел в виду?

Когда они не пикировались друг с другом, как происходило почти все время, она находила его общество просто замечательным. Может быть, он думает о ней так же. Может быть, они смогут, в конце концов, стать друзьями. А может… может быть, и больше.

Но, подумала она, что он сможет сказать в открытой коляске, когда позади стоит грум и все слышит? Они будут разговаривать о чем-нибудь обычном, о чем-нибудь не слишком личном, допустимом в присутствии слуги. А если Джонатан теперь не возражает против того, что она писательница, они смогут поговорить о книгах. Уж он-то, конечно, читает, хотя она знала, что есть очень много джентльменов, которые хвастают тем, что ни разу не раскрыли книги после того, как покинули классную комнату.

Когда они сошли с крыльца, она с удивлением увидела, что он не взял сегодня с собой юного грума. Вместо него возле лошади стоял соседский мальчик, который держал с горделивым видом вожжи и весьма неохотно их отдал.

– А где же Майк? – спросила она. Как-никак от присутствия этого мальчишки зависело, будет ли эта поездка чем-то большим, чем просто обычная прогулка. Она была почти уверена, что его присутствие будет сдерживать Джонатана в беседе, так же, как и ее саму.

– Я велел ему оставаться в постели, хотя он вряд ли послушается. Но я не могу позволить, чтобы он весь день чихал на нас сзади.

Это была намеренная ложь: здоровье мальчика было в полном порядке. Но Джонатан слишком хорошо знал об острых ушках юного грума и о его склонности принимать участие в беседе. Позже ему придется узнать о планах своего хозяина насчет Миранды, но не раньше, чем они будут выполнены.

Несмотря на замечание Майка о том, что Миранда неплохо соображает, Джонатан чувствовал, что мальчишка не одобрит желания своего хозяина взять под свою опеку эту красотку. А раз он этого не одобрит, то не задержится сказать об этом вслух. Он прекрасно может все испортить еще до того, как что-нибудь начнется.

– Бедняжка! Я надеюсь, что он скоро поправится, – сказала Миранда с мгновенным сочувствием.

– Не сомневаюсь, – заверил ее Джонатан, помогая ей усесться в фаэтон и садясь с ней рядом.

* * *

Джонатан тщательно отрепетировал сценарий, готовясь к сегодняшней встрече, точно зная, что хотел бы сказать Миранде, и не сомневаясь, что так же точно знает и ее ответ. Он был намерен, помимо всего прочего, сказать ей, что она не должна больше встречаться с другими мужчинами. Эту часть он репетировал особенно тщательно. Он хочет, чтобы все ее время принадлежало только ему. Нет, он, конечно, не собирается проводить с ней все свое время, это было бы почти так же ужасно, как состоять в браке, но она должна быть на месте, когда понадобится ему. Хорошо бы устроить ее подальше от искушений, а заодно и от ее кузин.

А теперь, по не совсем понятной ему причине, он обнаружил, что не знает, с чего начать, и спросил наконец:

– Вы бывали когда-нибудь в Танбридж Уэлс?

– Нет, я даже не знаю, где это. – Он собирается предложить ей поехать туда? Ей все равно, куда они поедут, пока ее спутник будет так же приветлив.

– Не слишком далеко от Лондона, но достаточно, чтобы заметить разницу. Это одно из тех мест, куда ездят на воды, хотя, пожалуй, и не такое популярное, как Бат. Тем не менее, туда ездит очень много народу. Я подумывал о том, чтобы подыскать что-нибудь подходящее в пригороде, чтобы вы смогли воспользоваться всеми достоинствами этого места.

– Звучит очень привлекательно, но я вскоре возвращаюсь домой в Йоркшир, так что мне вряд ли удастся там побывать. – Она подумала, что повидала уже достаточно новых мест и будет рада теперь остаться в своем собственном доме.

– Надеюсь, я сумею убедить вас изменить ваше решение об отъезде, – неловко сказал он. Этот дурацкий разговор пошел совсем не так, как он планировал. Он думал, что она сразу же поймет, что он имеет в виду, говоря, что хочет подыскать что-нибудь подходящее, и ухватится за возможность прочной связи, которая избавит ее от необходимости выскальзывать потихоньку из дома, когда все спят, и встречаться со стариками на уличных углах.

– Это очень любезно с вашей стороны, сэр, но я не могу долго оставаться в праздности. – В конце концов, она почти обещала мистеру Уоррингтону поскорее написать новую книгу. Но, конечно, если Джонатан имеет в виду… Неужели он имел это в виду? Он упомянул, что хотел бы, чтобы она взглянула на домик! Зачем бы ей это делать? Она ничего не понимала в таких вещах, так что ей было неясно, куда ведет такая беседа.

Джонатан проглотил проклятие. Эта особа просто дразнит его, заявляя, что не может оставаться в праздности, или не понимает, о чем он говорит? Почти с отчаянием он продолжил:

– Я подыскал домик недалеко от Танбридж Уэлс и хотел бы услышать о нем ваше мнение.

– Мое?

– Да… мне не хотелось принимать окончательное решение, пока я не знаю, что это удовлетворит вас.

Миранда чуть не задохнулась. Этот разговор о том, что он не возьмет дом, если тот не понравится ей… в этом уже больше смысла, чем в его предыдущих словах о том, что он подыскал домик и хочет, чтобы она на него взглянула. Теперь он желает ее одобрения. Он что, собирается сделать ей предложение? Помимо цветов, которые он послал ей после бала у Олмака, и одной-единственной совместной прогулки, он не выказывал никаких признаков влюбленности.

По крайней мере, таких, какими они должны быть по ее представлению. Она была не совсем уверена, чего следует ожидать. Даже когда Джонатан ее целовал, ей казалось, что он на нее сердится. По крайней мере, сердился сначала, потом она почувствовала перемену в его настроении. А может, она не поняла его тогдашних чувств, потому что была такая сонная.

Они больше ссорились, чем находили общий язык, но теперь – когда он, по-видимому, готов признать, что в ее творчестве нет ничего дурного, – этим разногласиям придет конец. Может быть, он решил, что ему надо поговорить с ней побыстрее, пока она не уехала. А поскольку ему известно, что у нее нет ни родителей, ни опекуна, он, несомненно, решил, что предложение надо делать сразу ей. Но что же ей сказать? Следует ли ей поощрить его к дальнейшему разговору? Хочет ли она этого на самом деле?

Да, и еще как. Просто отчаянно, поняла она.

Она прикрыла глаза, желая, чтобы он сказал… сказал то, что ей хотелось услышать.

– Я… ничего не понимаю в таких вещах. Убеждена, что вы гораздо лучше меня знаете, что вам понравится. – Слова будто застревали у нее в горле.

– Да… что понравится мне… но я не это имел в виду. Главное, чтобы, он понравился вам.

На мгновение она потеряла дар речи. Джонатан в самом деле делал ей предложение. Она не предполагала, что он окажется настолько застенчив, чтобы выбрать такой окольный путь для этого, а не скажет ей все прямо. Он никогда не говорил ей, что любит ее, но, наверное, есть мужчины, которые стесняются открыто говорить о любви. Для людей действия, таких, как военные, может оказаться особенно трудно произносить нежные речи. Но он выбрал такое время и такое необычное место для своего признания…

Хотя следует сказать, им было бы нелегко найти время остаться наедине в доме. Самми бы сделала все возможное, чтобы занять детей, если бы почуяла, куда дует ветер, но они бывали порой такими неуправляемыми, и Миранда понимала, что почти невозможно удержать их от того, чтобы они вопреки наставлениям Самми не спустились к гостю, особенно так ими любимому, как Джон.

– Домик небольшой, но достаточно просторный. – Джонатану было непонятно, почему Миранда так долго тянет с ответом. Он полагал, что она немедленно согласится. Может, он недостаточно ясно выразился? О чем же еще сказать – кроме свиданий с мужчинами? Конечно, она должна понимать, что уж это-то надо прекратить. – Там хватит места для нескольких слуг, и вы, я полагаю, захотите захватить с собой вашу Самми.

– Да, конечно. – Миранда наконец смогла заговорить. Если б они были в чистом поле, она бы кинулась ему на шею в ответ на это. Она все же положила свою руку на его поверх поводьев. – Самми была со мной всю мою жизнь, она будет очень рада, что сможет поехать со мной. А мне она очень нужна. И как подруга, и как экономка, конечно.

– Прекрасно. Она составит вам хорошую кампанию, когда я не смогу приезжать.

Что за странный способ говорить о необходимости отлучиться? Она знала, что он надеется вернуться в армию. Что ж, она будет не первой женой, поставленной перед необходимостью проводить мужа на войну. Она будет по нему скучать – ужасно скучать, – когда он уедет, но она будет усердно писать, чтобы суметь проводить с ним больше времени, когда он вернется.

– Ну, конечно, небольшой экипаж, – продолжал он, – и, наверное, пары лошадей будет достаточно, особенно вначале, раз вы не умеете править. Пара вороных, пожалуй. Я смогу научить вас, когда приеду. И я хочу быть с вами, насколько смогу, щедр в одежде и драгоценностях.

– О, у меня уже есть замечательный гардероб благодаря настойчивости Люси, и я прекрасно могу обойтись без драгоценностей. Я не хочу быть для вас обузой.

Она собиралась сказать ему, что у них еще будет доход от ее книг, но он взял ее руку и поцеловал.

– Это вы проявляете щедрость, моя дорогая. Но я не совсем беден, и хочу обеспечить вас наилучшим образом. Не знаю, какого рода договор мог у вас быть с вашими… с джентльменами, на встречи с которыми вы ходили. Но вы, конечно, понимаете, что это все следует прекратить.

– Но я думала, что вы… – Нет-нет, он, конечно, не мог сказать, что хочет, чтобы она перестала писать, когда они поженятся. Об этом никто не узнает, она охотно будет хранить свою тайну и далее, но он должен понять, как необходима для нее возможность продолжать ее работу.

– Не возражаю против того, чем вы занимаетесь? Разумеется, я возражаю! И это следует немедленно прекратить. Ни один мужчина не захочет, чтобы стало известно, что он делит свою подружку с половиной Лондона.

Свою… Смысл его слов обрушился на нее подобно удару молнии. Не предложение замужества, а…

– Полагаю, вам лучше отвезти меня домой, – сказала она деревянными губами.

– Но я не… а-а, понимаю, вам хочется обдумать все это получше. Но не тяните слишком долго, дорогая. Я бы хотел поселить вас в вашем собственном домике как можно быстрее. Если я упустил что-то, чего бы вам хотелось, вам достаточно только сказать. Как я уже говорил, я готов быть щедрым.

– Просто отвезите меня домой, если вам не трудно.

Джонатан послушно повернул упряжку и направил ее на Королевскую улицу. Отношение Миранды к его предложению озадачивало. Может, она ожидала от него чего-то более выгодного, но он же сказал, что ей достаточно только попросить, если она захочет чего-нибудь еще. Он обеспечит самое лучшее в меру своих сил.

Ей, конечно, известно, что он хоть и не беден, но и особым богатством не обладает. Однако вряд ли какой-нибудь из ее покровителей готов предложить ей что-то получше. Похоже, что ни один из них не в состоянии предложить ей полностью – или хотя бы частично – взять ее на содержание. А может, просто у них нет такого желания.

Натягивая вожжи, чтобы остановить лошадей, он сказал:

– Подождите минутку, пока я найду какого-нибудь парнишку подержать лошадей, а потом я провожу вас до дверей.

– В этом нет необходимости. – Слова словно донесло ледяным дыханием Севера, что его чрезвычайно удивило, так как он по-прежнему считал, что сделал ей великодушное предложение.

Понимая, что не сумеет дольше сдерживаться, она соскользнула с сиденья, ударилась о бок экипажа, когда опять оступилась на подножке, и упала на тротуар, больно подвернув ногу. Закусив губы, чтобы не закричать от боли, она направилась к входной двери.

Джонатан только головой покачал, глядя ей вслед. Он знал, что она ушиблась при падении, но видел, что она не желает его помощи. Что-то было такое в Миранде, чего он не мог понять. Ее настроение менялось так быстро… но это не имеет никакого значения. Несмотря на весь этот спектакль с высказыванием нерасположения, она скоро будет принадлежать ему.

* * *

Не тратя лишних сил на то, чтобы снять пелерину и шляпку, Миранда направилась наверх, цепляясь за перила и переступая по ступенькам шаг за шагом. Джайлс и Диана, выбежавшие вниз после трудов в классной комнате, уставились на нее.

– Что такое, Миранда? – спросила Диана. – Вы упали?

– Я …поскользнулась, когда сходила с фаэтона, – сумела произнести Миранда. – Это всего лишь растяжение щиколотки.

– Я так и знала, что вы еще недостаточно окрепли, чтобы выезжать так скоро. Надо позвать врача.

– Нет-нет. Право же, это пустяки, я просто полежу часок с поднятой кверху ногой, и все будет прекрасно. – Ей просто необходимо уйти от детей прежде, чем она сорвется. – Вот увидите, как быстро все пройдет.

Диана заколебалась, но, наверное, Миранде лучше знать, как она себя чувствует. Она собралась сказать еще что-то, но Джайлс остановил ее.

– Пошли, – сказал он. – Не теряй времени. Если Самми нас тут увидит, то, чего доброго, решит, что нам надо еще позаниматься. А с меня, например, на сегодня хватит. Как и на много дней вперед вообще-то.

Он поскакал вниз по лестнице, и Диана, признав разумность его доводов, почти так же быстро последовала за ним. Миранда добралась до спасительного уединения своей комнаты и, не раздеваясь, бросилась на постель.

Дверь открылась, и она поняла, что это, должно быть, Самми, единственная, кто мог бы войти, не спросив разрешения.

– Ты только посмотри на себя, – нахмурилась та. – Опять лежишь в шляпе и туфлях. Вчера я могла это понять, потому что ты устала от того, что писала всю ночь. Но это… Раньше ты никогда не относилась к одежде так небрежно. По-моему, жизнь в Лондоне тебе не на пользу.

– Ты права, – сказала Миранда без всякого возражения, села и позволила Самми снять с нее накидку и шляпу. – Поедем домой. Поедем сейчас же.

Самми присела на кровать рядом с ней и обняла ее одной рукой.

– Что случилось, дорогая? Отчего ты так несчастна? Я просто пошутила – я думала, что тебе нравится здесь, в Лондоне.

– Я не могу здесь писать.

– Пожалуй, тебе бы неплохо немного отдохнуть от работы.

– Нет… Она мне нужна.

– Но разве тебе не доставляло удовольствие выезжать с Люси? А прогулки по парку, танцы и цветы, которые тебе прислали?

Прогулки, цветы… Джонатан с розой из ее букета в петлице… Джонатан, подхвативший ее, когда она выходила из его фаэтона… Джонатан, который…

Миранда разразилась слезами.

– Что ты, родная? Кто тебя обидел?

В крепком объятии рук, утешавших ее с детства во всех ее горестях, Миранда рассказала о том, как изменился к ней Джонатан, как она думала, что он примирился с ее работой, о его разговоре про домик в Танбридж Уэлс, о намеках – как она думала – на то, что хочет на ней жениться.

– А вместо этого, – прорыдала она Самми в плечо, – он хотел, чтобы я стала его любовницей!