Текст книги "Свидание с прошлым"
Автор книги: Молли Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Стейси уставилась на них, сбитая с толку вопросом Дерека.
– В усадьбе Хантеров? – переспросила она. – Никогда. А почему ты спрашиваешь?
Дерек протянул ей альбом для эскизов. Она подошла посмотреть, что там у него, и в недоумении похлопала глазами. Хотела взять рисунок в руки, чтобы рассмотреть получше, но его удерживала проволочная спираль.
– Впервые его вижу, – сказала Стейси, поднимая на Дерека умоляющие глаза.
– Твой альбом, так?
– Да, но… Клянусь тебе, Дерек, я не помню, когда это нарисовала.
Она попятилась назад, чувствуя, как накатывает знакомая дурнота.
– Я… я эт-то и имела в в-виду, когда говорила, что случилось с моими картинами у меня в мастерской, в Нью-Йорке.
– Ты хочешь сказать, этот рисунок возник у тебя в альбоме, но ты не помнишь, как его рисовала?
Она кивнула, молча умоляя его поверить ей на слово.
– Не понимаю, как ты могла нарисовать это место с такими подробностями, если ни разу его не видела, – сказал Дерек растерянно и даже чуточку испуганно.
– Я не знаю, – заплакала Стейси. – Это просто случается, вот и все.
– Постарайся, Стейси, постарайся вспомнить. Должно быть, ты была там в прошлом, и если заставишь себя, то наверняка сможешь вспомнить.
Ее выручила Иди:
– Не дави на нее, Дерек, это не поможет ей вспомнить. – Иди подошла к Стейси, обняла за талию и отвела к накрытому для завтрака столу. – Давай, сын, – сказала она через плечо. – Ешь свою яичницу, пока не остыла.
Они ели в молчании; Дерек не поднимал глаз от тарелки, а Стейси терялась в догадках, не в силах найти какое-либо рациональное объяснение тому, почему ее искусство, похоже, превратилось в оружие против нее самой.
Она вздохнула и попыталась проглотить кусок яичницы, который положила в рот. Это оказалось нелегко, так как в горле у нее стоял комок.
Стейси украдкой взглянула на Дерека. Он тоже ел без особого аппетита, но глаза его были прикованы к тарелке.
– Я знаю, тебе будет трудно это принять, – сказала Стейси, стараясь, чтобы ее слова звучали рассудительно и здраво. – Но у меня такое чувство, будто кто-то из моих родителей или они оба используют мое искусство для передачи мне сообщений.
Она откинулась назад, сама ошеломленная тем, что только что сказала. Она никогда не формулировала эту мысль, не собиралась произносить этих слов. Неужели и ее речь теперь тоже направляется?
– Ты фактически говоришь, что считаешь себя одержимой, рехнувшейся, сказал Дерек и посмотрел на нее – впервые с тех пор, как они сели за стол.
– У тебя это звучит совершенно по-другому, – запротестовала Стейси, ощутив прилив воинственности.
Дерек криво усмехнулся.
– Конечно, по-другому. – Он покачал головой. – Просто я не могу поверить в эту оккультную чепуху.
Он встал, отнес свою тарелку к раковине, счистил остатки пищи в мусоропереработчик. Звук мотора отсек все возражения, какие могла бы привести Стейси. Так даже лучше, решила она. Что она может сказать такого, в чем был бы смысл – для нее самой или для него?
В воцарившемся молчании вдруг заговорила Иди, удивив и Дерека, и Стейси.
– У нас в библиотеке много книг, документирующих такие явления, как то, что описывает Стейси, – сказала она. – Вы ведь слышали об Эдгаре Кейсе: у него получился не рисунок – целый медицинский курс, и Кейси лечил таким способом больных людей. Причем успешно.
Дерек с досадой посмотрел на мать.
– Вернись к действительности, мама. И потом, я никогда не записал бы тебя в последователи оккультизма.
– Никакой это не оккультизм, – возразила Иди. – Помнишь:
– Туше, – саркастически поклонился Дерек. – А теперь объясни мне, зачем родителям Стейси нужно направлять ей с того света послания, ставящие ее в такое положение, которое вполне может стоить ей жизни?
– Этого я не могу объяснить, – призналась Иди. Она улыбнулась ему улыбкой, очень похожей на его собственную. – Это твоя работа, Дерек. Могу только сказать тебе, что Хантеры заставили нас всех поклясться, что будем молчать о Миллманах после их отъезда. Хантеры использовали все бывшие в их власти средства, чтобы купить наше молчание. Но никто из нас так и не узнал, куда уехали Миллманы и почему им придается такое значение. Найди ответы на эти вопросы, и тогда, возможно, родители Стейси успокоятся на том свете.
Стейси видела, что Дерек поражен словами матери. Стейси сама почувствовала сомнение, услышав свою теорию из уст другого человека.
– Ну, я пошел, – сказал Дерек, отходя от раковины, на которую опирался. – Ты знаешь, что от тебя требуется, мама. Никто сюда не входит, и никто отсюда не выходит. – С последними словами он наградил Стейси прямым, многозначительным взглядом.
Он был уже у двери, когда Стейси окликнула его:
– Дерек, та коробка, о которой я тебе говорила, – на чердаке в гостинице.
– Да, помню.
– Ты можешь привезти ее мне? Я бы в ней покопалась, это все же лучше, чем сидеть без дела, раз уж мне нельзя сегодня выходить. И потом, возможно, всплывут еще какие-нибудь полезные факты.
Дерек постоял в нерешительности, но потом согласился и, выходя из дома, кивнул.
* * *
Стейси и Иди закончили завтрак в уютном молчании, занятые каждая своими мыслями. И одновременно встали, чтобы убрать со стола. Иди предложила Стейси осмотреть дом Дерека, если ей интересно.
– Еще как интересно, – призналась Стейси. – Я уже и так заинтригована талантом Дерека, проявившимся в обустройстве дома. Дерек прекрасно использует эклектику.
– У него это от отца, от Пита. Питу всегда гораздо лучше удавалось создавать в доме уют, чем делать карьеру. Зато Дереку одинаково хорошо дается и то, и другое.
– Любопытно, – проговорила Стейси.
Иди, казалось, совсем не смутило это замечание.
– Знаете, я подозреваю, что человек берет от окружения и примера не меньше, чем от генов, – сказала она. И добавила: – Дерек обожал отца. Стейси поняла, что Иди имела в виду Пита Чанселора, а не Боба Хантера.
Кухня была уютной и в то же время современной, с рациональным использованием пространства. Гостиная выглядела чуточку старомодной, с уместным сочетанием старого и нового в обстановке и элементах декора. У всех комнат была одна общая, важная особенность – высокие окна в дубовых переплетах, пропускающие много света.
Но самое большое впечатление на Стейси произвело свободное пространство на втором этаже.
– Дерек мог бы устроить здесь мастерскую и сдавать за большие деньги! Голос Стейси звучал восторженно.
Иди засмеялась.
– У нас в Хантерз-Бэй нет ни одного художника с большими деньгами. Она бросила многозначительный взгляд на Стейси. – Разве что вы думаете здесь остаться?
Стейси почувствовала, как ее лицо начинает предательски краснеть.
– Пока что у меня нет таких больших денег, – пробормотала она. Но будут. Декабрьская выставка обеспечит ей хороший доход – если критикам ее работы понравятся, а меценаты их купят. Стейси окинула взглядом неотделанное пространство и спросила себя – смогла бы она устроить свою жизнь здесь, вдали от суеты большого города?
Одно дело – писать сельскую природу, и совсем другое – жить на этой природе постоянно. Возможно, Стейси справилась бы с этим в летние месяцы, когда будет каждый день писать на пленэре. А как быть зимой, когда придется работать безвыходно в мастерской и когда ей некуда будет пойти после рабочего дня?
Словно прочитав ее мысли. Иди сказала:
– Знаете, мы здесь всего в двух часах езды от Городов, и в этой части штата существуют все виды развлечений. Театр Гатри, Художественный центр Уолера, всевозможные казино в духе Лас-Вегаса, чудесные рестораны… – Она осеклась, увидев выражение лица Стейси. – Получилось похоже на каталог торговой палаты, да? – спросила Иди сконфуженно.
– Совсем чуть-чуть, – ответила Стейси и улыбнулась. Совершенно неожиданно она поняла, что Иди ей нравится, что они могли бы в конце концов даже подружиться. – Может, вы покажете мне Города, пока я здесь, предложила Стейси, – если Дерек освободит меня из-под домашнего ареста? А пока, – сказала она, протягивая Иди руку, – не поможете ли мне распаковать вещи?
* * *
Почти целый час Дерек пытался допросить Пэм. По ее просьбе приносил ей аспирин, воду со льдом, кофе и, наконец, сигареты, и после каждой такой задержки она все больше уходила в себя. Она просто не желала сотрудничать. Возможно, так посоветовал ей ее адвокат, который не мог присутствовать на допросе.
– Я тебя не понимаю, Пэм. Тебе некуда деться. Бита буквально облеплена твоими отпечатками, на ней найдена кровь и волосы Стейси, а следы на пыльном полу совпадают только с твоими и ее туфлями. – Он стукнул по столу кулаком. – И это лишь для начала.
Она глубоко затянулась сигаретой, и он уловил мимолетное выражение самодовольства у нее на лице.
– Тебе что-то нужно, – догадался он. – Что именно?
– Я отдаю тебе Хантеров, а ты снимаешь с меня все обвинения.
– А при чем тут Хантеры?
– За ними много чего…
– Это они приказали тебе взять Стейси в заложницы?
– Не совсем.
– Так вот, Пэм, тебе пора определиться. Я не пойду ни на какие сделки. У меня нет на это полномочий, даже если бы я и захотел.
Дерек взглянул на помощника шерифа Джексона, который тихо сидел на стуле, прислоненном к стене комнаты для допросов. Он сам настоял на присутствии Джека, но до сих пор тот ни во что не вмешивался.
Они обменялись взглядами, и Дерек незаметно кивнул. Джексон встал, вразвалочку подошел к столу и выдвинул для себя стул рядом со стулом Пэм. Взяв руку Пэм, повернул ее ладонью вверх.
– А у тебя красивая, длинная, непрерывная линия жизни, Пэм, – сказал он сердечным тоном.
Пэм вырвала руку и положила ее на колени.
– Там случайно не видно, где я ее буду проводить? – спросила она с ноткой горечи в голосе.
– Ну, я полагаю, это зависит от тебя, Пэм. Отпустить тебя мы не можем, зато можем поставить суд в известность о том, что ты сотрудничала с нами, и просить о снисхождении.
– Я поговорю с вами и потеряю все, чего с таким трудом добилась. Хорошенький обмен.
– Значит, это правда, что Хантеры шантажировали тебя гостиницей, заставляя делать за них грязную работу?
Пэм взглянула на Дерека, потом опять на Джексона. Потом опустила глаза и кивнула.
– Это ты перерезала веревки на мосту, Пэм? – спросил Джексон, понизив голос и наклонившись вперед так, чтобы Пэм хорошо слышала, что он говорит.
Она плотно сжала губы, отказываясь отвечать.
– Знаешь, кто это сделал? – не отступал Джексон.
Ответом снова было молчание.
Дерек наблюдал за сменой выражений на лице Пэм. Эта женщина виновна как пить дать, но она в этом деле не одна.
Дереку захотелось схватить ее и трясти до тех пор, пока не вытрясет ответы на все вопросы. Но он сдержался, сунул кулаки в карманы брюк и отошел к зарешеченному окну, выходящему на Мэйн-стрит. Возможно, им так и не удастся узнать, кто перерезал веревки на мосту, но Пэм была у них в руках за покушение на убийство, за то, что натворила на чердаке. Кстати, сама она не относится к типу мученицы – как только поймет, в какую по-настоящему неприятную историю влипла, то выдаст своих соучастников не долго думая.
Глядя из окна, Дерек увидел на улице Боба Хан-тера, который вышел из аптеки и неторопливо зашагал по направлению к редакции газеты. На таком расстоянии он не видел выражения лица Боба, но «язык тела» – осанка, походка – не содержал ни малейшего намека на то, что через два дня этому человеку предстоит хоронить брата.
Вдруг у Дерека в мозгу резко прозвучал сигнал тревоги. Хантеры – это не добрые, любящие люди. Это люди, которых мало что волнует и трогает за пределами их собственных интересов.
А он – их отпрыск, наследник их холодного безразличия? Ну уж нет! Кулаком правой руки он ударил в ладонь левой. Не здесь ли кроется то, что связывает Миллманов с Хантерами? Стейси назвала свою мать неласковой. К какому это могло относиться времени – до или после отъезда Миллманов из Хантерз-Бэй?
Какая-то беспокойная мысль стучалась к нему в мозг, но Дереку никак не удавалось поймать и удержать ее. Что-то такое, что Стейси сказала или упустила… какой-то намек? Тут он вспомнил о ее просьбе. Надо, пожалуй, заехать за коробкой в гостиницу прямо сейчас, пока Джексон допрашивает Пэм.
– Запри ее в камеру, когда тебе надоест слушать эту белиберду, – сказал он, проходя мимо стула, на котором сидел Джексон. – Я пошел перекусить.
* * *
Стейси взвизгнула от восторга, когда Дерек поставил коробку на кровать в комнате для гостей.
– Люблю подарки. – Она подпрыгнула на постели, потом уселась со скрещенными ногами и нетерпеливо сняла крышку.
А я люблю тебя. Дерек смотрел на нее со снисходительной улыбкой. Стейси небрежно заколола волосы на макушке, так что рыжие кудряшки свешивались во все стороны, а изящество длинной шеи подчеркивалось поношенной трикотажной рубашкой, спустившейся с одного восхитительного голого плеча.
– Даже такие, о которых ты уже знаешь? – спросил он, глядя, как она извлекает из коробки амбарную книгу.
– Даже такие. – Она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась широкой, счастливой улыбкой. – Вот этот – самый лучший подарок в мире. Потому что доказывает, что мои родители действительно здесь жили, что я это не выдумала по мотивам своих сновидений.
И тут Дерек поймал наконец ту мысль, которая его беспокоила.
– Стейси, а тебе никогда не приходило в голову, что эти твои видения на самом деле никакие не видения, а воспоминания, которые ты подавляла все эти годы?
Стейси уставилась на него с открытым ртом.
– Подумай-ка об этом, – посоветовал ей Дерек. – Если твои родители действительно жили здесь, когда ты была маленькая, эти воспоминания должны были отпечататься где-то у тебя в сознании, и кто возьмет на себя смелость сказать, что они не могут проявляться в виде сновидений?
– Бет была права! – воскликнула Стейси. – Мне надо было пойти к психиатру или гипнотизеру.
– Бет?
– Бет Хэрри, мой агент. Она предположила, что все это – глубоко погребенные воспоминания. У вас в Хантерз-Бэй случайно нет гипнотизера?
Дерек засмеялся.
– Извини. У нас есть два хороших механика, а один из моих сотрудников воображает себя хиромантом, но, кроме этого…
Стейси усмехнулась.
– Ну, тогда придется, наверное, импровизировать.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Дерек, внутренне застонав. Кто знает, на какой риск она способна пойти во имя открытия истины…
– Просто поеду в усадьбу Хантеров, встану на то место, которое нарисовала, и, может быть, тогда все вспомню.
– Что? – Дерек одним прыжком оказался рядом с ней и схватил ее за руки. – Ты спятила? Мало тебе несчастных случаев, чуть не стоивших тебе жизни? Или ты тоже имеешь суицидальные наклонности?
Стейси улыбнулась и поцеловала его в губы.
– Остынь, Чанселор, – мягко сказала она. – Я поеду не одна. Возьму с собой своего любимого шерифа в качестве телохранителя.
– Едем сразу после ланча, – пробормотал Дерек. Он ответил на поцелуй, упал навзничь на постель рядом с ней и уложил ее поверх себя. Коробка чуть не съехала на пол, но никто из них этого не заметил.
– Мне кажется, ты думаешь не о еде. – Стейси с улыбкой смотрела на него сверху вниз, сложив руки у него на груди и протянув ноги между его ногами.
– А вот и о еде. Через минуту…
– За минуту много не сделаешь, – прошептала она, зарываясь лицом ему в шею.
– Я могу сделать вот это, – тоже шепотом возразил он, просовывая руку вниз между их телами. Стейси застонала, когда он раздвинул ей ноги.
– Не надо, – сказала она. – Твоя мама сидит в гостиной.
– Там телевизор. – Он наблюдал за ее лицом, лаская ее сквозь ткань джинсов.
Она тихо охнула и подвинулась, чтобы ему было удобнее. Она почувствовала, как он вздувается и твердеет у нее под животом, и не могла уже больше думать ни о чем другом, кроме того, чтобы он вошел в нее.
– Кто-то из нас должен запереть дверь, – пробормотала Стейси.
Дерек перевернул ее на спину и встал с кровати; его глаза уже туманило желание.
– Не двигайся, – приказал он. Поставив коробку на пол, запер дверь и скользнул обратно к ней в постель.
Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она обняла его за шею и приподнялась навстречу ему. Ее рот оказался таким сладким на вкус, что он почувствовал, что мог бы жить этим ее вкусом вечно. Стейси начала стягивать с него одежду, но он остановил ее.
Одной рукой Дерек провел вниз по ее спине до ягодиц и прижал ее к себе; их поцелуи длились все дольше, а он двигался медленно и ритмично, и это движение возбуждало в них обоих все более сильную страсть.
Стейси не могла поверить, что он способен довести ее до такого накала несмотря на то, что они оба были полностью одеты. Она ощущала, как сила его желания давит на нее сквозь все слои ткани, а его непрекращающееся движение подводило ее все ближе и ближе к моменту кульминации и разрядки под бешеный грохот пульса. Когда этот момент наступил, она вскрикнула, но Дерек заглушил крик, закрыв ее рот своим.
Она лежала под ним, тяжело дыша, разметав вокруг лица влажные волосы, с пылающими от возбуждения щеками. Только тогда Дерек раздел ее, разделся сам и вошел в нее, а его удовлетворенный вздох слился со стоном наслаждения, который издала Стейси.
Стейси смотрела Дереку в лицо, видела выражение любви и доброты у него в глазах и понимала, что их слияние – это нечто большее, чем просто желание, просто потребность. Это не выраженный в словах договор между двумя людьми, вместе нашедшими любовь.
Дерек все прочитал по глазам Стейси, кивнул и стал двигаться сначала медленно, увеличивая темп по мере того, как она отвечала ему своими движениями.
Их дыхание стало синхронным, так что казалось, будто они дышат друг за друга. Они достигли каждый своей кульминации с разницей всего в несколько секунд, продолжая крепко держать друг друга, словно расстаться было выше их сил.
Когда Стейси наконец отдышалась, она уткнулась лицом ему в шею и пробормотала:
– Я тебя люблю.
Дерек запустил пальцы ей в волосы и отвел ее голову назад, серьезно глядя в глаза.
– А я тебя, любимая… но ты ведь понимаешь, что это создает для нас целый ряд новых проблем?
– Понимаю, – кивнула Стейси. Она вздохнула и еще глубже ушла в подушки, ухитрившись не оторваться от него. – Тебе нравятся небоскребы?
Дерек крякнул.
– А тебе нравятся стога сена?
Стейси широко улыбнулась и погладила его по груди.
– Для Моне они были достаточно хороши.
– Это значит «да»?
Стейси опять вздохнула и села в постели.
– Я не знаю, – сказала она, подтянув колени к груди и обхватив их руками. – Нам нужно время, Дерек. Мы испытали всю гамму чувств за такое короткое время, но не раскрыли тайну, за разгадкой которой я и приехала сюда.
Она посмотрела на него сверху вниз. Он перекатился на спину, заложил руки за голову и разглядывал потолок. Волосы у него растрепались, лицо немного порозовело, а глаза казались еще синее, чем обычно. У Стейси было такое ощущение, будто сердце ее готово разорваться от любви к нему. Она хотела бы сказать «да» в ответ на его вопрос и на все, что при этом подразумевалось. Да, она согласна выйти за него замуж, согласна иметь детей, согласна жить в Хантерз-Бэй. Но будет ли она чувствовать то же через неделю, через день? Через час?
– Я еще не готова обсуждать это, Дерек, – тихо сказала она.
Дерек повернул голову и улыбнулся ей.
– Ладно. – Он сел на кровати и потянулся за одеждой, валявшейся на полу, стал отбирать свои вещи из общей кучи. – Пошли, перевернем этот город вверх ногами и вытрясем из него ответы. И тогда ты, может быть, будешь готова поговорить о нас.
Стейси перекатилась на бок и стала смотреть в окно; у нее на губах играла нежная улыбка. Дерек был в душе и на этот раз пел. Она как раз проигрывала в памяти восхитительный сценарий их недавнего любовного блаженства, как вдруг зазвонил телефон. Она колебалась, не зная, отвечать или нет, но после четырех звонков, когда стало ясно, что Иди подходить не собирается, сняла трубку.
– Ну и трудно же с тобой связаться, черт побери, – провыл чей-то голос.
– Бет! Это ты?
– Да вроде бы.
– Как ты обнаружила этот номер?
– Я же о том тебе и толкую: было чертовски трудно тебя разыскать. Позвонила в гостиницу, там сказали, что надо звонить в редакцию газеты. Спросила тебя там, и какой-то весьма нелюбезный тип посоветовал мне навести справки в офисе шерифа. Там мне дали этот номер. Итак, ты не в гостинице и не в тюрьме. Тогда где же ты, черт возьми?
Сидя в постели, Стейси держала трубку обеими руками и счастливо смеялась.
– Как здорово слышать твой голос, Бет, он такой нормальный.
– Да? – Бет помолчала. – Это говорит не в пользу тех, в чьем обществе ты там находишься.
– Если бы ты только знала! Но мой любовник, разумеется, вполне нормален.
– Хорошо. – Еще одна пауза. – Что?! – завопила Бет. – Что ты сказала? Любовник? Как ты ухитрилась обзавестись любовником меньше чем за три недели?
Стейси подумала о «минуте» Дерека и усмехнулась.
– Он быстро работает, – сказала она.
– Надо думать. Так где же ты?
– Я живу у него в доме. – Она отставила трубку подальше от уха, когда Бет опять завопила:
– Вы уже и живете вместе?
Живут они вместе или нет? Ей пришло в голову, что она фактически не знает, каков их статус; все произошло так быстро и только лишь потому, что он держит ее под стражей в целях защиты.
– Я вроде как под домашним арестом, – сказала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться. – Мой парень – шериф этого округа.
– Ладно, Стейси, довольно шутить. Я хочу знать, что происходит, и посмей только опустить хоть самую маленькую подробность.
Они поговорили несколько минут, причем говорила в основном Стейси, одновременно прислушиваясь к звукам льющейся воды, а Бет лишь расставляла знаки препинания в виде воплей, взвизгиваний, вздохов и нескольких крепких эпитетов.
Стейси все-таки опустила некоторые подробности, так как не относилась к типу любителей делиться сокровенным. То, что происходило между нею и Дереком, было самым драгоценным из всего, что ей довелось испытать до встречи с ним. Есть вещи, которых она не откроет даже своей лучшей подруге.
– Вот так-то, – закончила она свой рассказ. – Теперь мне осталось только узнать, почему Хантеры заставили весь город отрицать, что мои родители здесь жили, и почему я представляю для них такую угрозу, а тогда дело будет закрыто, и я смогу жить дальше.
– Твое «жить дальше» включает и этого Дерека, верно?
Так ли это? Она вздохнула.
– В любом случае все ужасно осложняется.
– Да, мне ясно. Впрочем, шериф – это ведь полицейский, так что он, согласись, легко найдет работу в полиции Нью-Йорка.
Стейси обвела взглядом комнату для гостей, которую Дерек обставил с такой любовью.
– Он любит эти места. Я себе не представляю, как он променяет свой дом в симпатичном городке на берегу реки на чердачную мастерскую в Манхэттене.
Наступившее после этого заявления молчание было многозначительным.
– Господи, Стейс, просто невозможно вообразить, чтобы ты поселилась в каком-то провинциальном городишке, в захолустье.
Стейси подумала о том, что сказала ей Иди не далее как этим утром.
– Миннесота не совсем пустыня, Бет. Здесь многое происходит.
– Достаточно много, чтобы хватило тебе на всю жизнь?
Стейси пожала плечами.
– Знаешь, если бы с моими родителями не случилось того, что случилось, я бы здесь и выросла.
– Да, а если бы у моих родителей не родилась девочка, то я была бы мальчиком.
Стейси засмеялась.
– Я тебя люблю, Бет, и мне ужасно тебя не хватает.
– Ну так возвращайся домой, ты прощена.
Стейси приняла решение на месте.
– Я останусь до конца лета. Здесь так много красоты, которую стоит запечатлеть. А когда вернусь, смогу перенести все это на холсты за очень короткое время.
– Мне неприятно это говорить, Миллман, но ты вынуждаешь меня приехать к тебе и самой убедиться, что с тобой все в порядке.
– Вот и приезжай, – сказала Стейси. – Здесь есть комната для гостей. Она не упомянула, что в данный момент эта комната занята и что хотя они с Дереком и любовники, но в главной спальне пока не спят. Некоторые вещи настолько сложны, что их нельзя объяснить по телефону.
Прощаясь, подруги прослезились, и Стейси вошла в гостиную, все еще шмыгая носом и вытирая со щек слезы.
Иди вскочила на ноги.
– Стейси, что случилось?
– Похоже, соскучилась по дому, – пробормотала Стейси. – Мне только что звонила мой агент, которая еще и моя лучшая подруга. От этого мои глаза и оказались чуточку на мокром месте.
– Как насчет того, чтобы поехать в Города прямо завтра? – спросила Иди. – Вас это развлечет, а мне надо кое-что купить.
– Не знаю. Иди, – ответила Стейси. – Мы с Дереком собираемся поехать в усадьбу Хантеров, как только он… – Смутившись, она запнулась, потому что едва не сказала «как только он оденется». – Как только будет готов, договорила она.
