Текст книги "Свидание с прошлым"

Автор книги: Молли Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Райс Молли
Свидание с прошлым

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Картина сначала дрожала и расплывалась, затем приобрела резкость. Стала видна дорога, уходившая, казалось, в бесконечность, и дорожный указатель на обочине.

Она попыталась прочитать надпись на указателе, но зрение подводило, и разобрать буквы ей не удалось. Она огляделась вокруг.

Недалеко от указателя росло корявое дерево, и его ветви царапали землю, будто пальцы, искавшие, за что бы уцепиться. Стейси понимала, что идет по дороге, ощущала скрипевший под ногами гравий, улавливала приносимый дуновениями легкого ветерка аромат золотарника. Но когда она посмотрела вниз, то не увидела ни своего тела, ни ног, ступающих по дороге. Она повернулась вокруг себя – кругом, кругом, кругом. Голова кружилась. Она упала и, падая…

Стейси ухватилась за следующую перекладину лестницы и лбом прижалась к руке. Раз, два, три… Подняла голову, заставляя себя сосредоточиться. Она была у себя в мастерской и, стоя на стремянке с кистью на длинной ручке, работала над своей последней картиной – огромным, со множеством деталей пейзажем, создаваемым по акварельным этюдам, которые она писала с натуры прошлым летом. На ватных ногах она кое-как съехала с лестницы, сунула кисть в жестянку со скипидаром и доковыляла до старой кушетки, стоявшей у застекленной стены. Теплые солнечные лучи ласково касались ее волос, и она ждала, чтобы они вытеснили холод, возникавший, как ей казалось, где-то у нее внутри, хотя лицо ее сделалось влажным от пота, и ей пришлось пустить в ход испачканную красками тряпку, лежавшую в кармане рабочего комбинезона.

На шатком трехногом столике возле кушетки стоял телефон. Звонок заставил ее вздрогнуть. Повернувшись на бок, она схватила трубку, но при этом опрокинула столик. Наклонившись, чтобы поднять столик, она чуть не выронила трубку и яростно выругалась.

– С меня хватило бы и простого «здравствуй», – сказала, характерно растягивая слова, Бет Хэрри, агент Стейси.

– А по мне, лучше простое «до свидания», – парировала Стейси.

– Не клади трубку, – крикнула Бет, когда Стейси именно это и собиралась сделать.

Тяжело вздохнув, Стейси снова поднесла трубку к уху.

– У тебя ровно тридцать секунд. Время пошло!

– Я устроила тебе выставку, они хотят повесить дюжину твоих картин и дюжины две этюдов и акварелей, открытие запланировано на третье декабря, а это значит, что ты получишь большую прессу под праздник, а кроме того…

– Стой, не тарахти! – перебила ее Стейси. Она откинулась на подушки и ошалело уставилась на телефонную трубку. Потом осторожно снова поднесла ее к уху. Ее лицо выражало растерянность. – Повтори все сначала. Помедленнее.

Бет повторила хорошую новость в медленном темпе, с удовольствием выговаривая каждое слово.

– Третьего декабря?.. – Стейси шепотом пересчитала на пальцах месяцы. Остается всего девять месяцев.

– Ты хочешь сказать, что не в состоянии выдать какую-то несчастную дюжину картин за девять месяцев?

Стейси нахмурилась.

– У меня есть шесть готовых и одна в работе. Думаю, они успеют высохнуть к тому времени. – Стейси перевела взгляд на незаконченную седьмую и покачала головой. – Не знаю, Бет. Разве что писать остальные акрилом.

– Правильно. Я не один год пытаюсь вдолбить тебе, что акриловыми красками можно писать так же выразительно, как и масляными. Скажи уж лучше, что ты ловишь кайф от запаха скипидара.

– Так оно и есть. Если я хотя бы дня два обхожусь без него, то у меня начинаются галлюцинации. – Стейси опять пробрал холод при воспоминании о посетившем ее странном видении. Она с усилием заставила себя сосредоточиться на том, что говорила Бет.

– Слушай, у меня идея. Что, если тебе написать парочку картин по этим твоим видениям? Мы могли бы представить их под рубрикой «Фантазии художницы в состоянии скипидарного голодания». А?

Обе засмеялись одновременно, хотя у Стейси голос немного дрожал.

– Эй, Стейси, что с тобой? Я что-то не слышу восторгов, на которые рассчитывала.

Смысл сказанного начал наконец доходить до Стейси. Это был как раз тот большой поворот в ее карьере, ради которого она так много работала все эти годы. И Бет, всегда верившая в талант Стейси, работала ничуть не меньше.

Бет заслуживала настоящей благодарности. Сделав глубокий вдох, чтобы унять дрожь, Стейси уселась, поджав ноги под себя, и прислонилась спиной к подушкам. Намотала на палец локон рыжих волос.

– Ладно, Бет. Как насчет того, чтобы кутнуть по этому поводу? Ты могла бы и раскошелиться – учитывая колоссальные комиссионные, которые получишь в декабре.

– Господи, когда мы кончим делать вид, будто у меня денег куры не клюют, а ты сидишь на мели? – жалобно спросила Бет.

Стейси жестко засмеялась.

– Да будет тебе. Бет, мы обе знаем, что у тебя под матрасом целое состояние. Тебе давно пора встать с этого матраса и отнести драгоценности в банк.

– Если я это сделаю, все узнают, чего я на самом деле стою, – лукаво сказала Бет. Стейси хохотнула.

– Так я и думала. Ну погоди, обязательно расскажу всем нашим.

– Ладно, – проворчала Бет, – угощение за мной. А ты держи язык за зубами и постарайся явиться не в комбинезоне, в котором обычно ходишь, а в чем-нибудь другом.

Они договорились о времени и месте встречи.

Положив трубку и все еще усмехаясь, Стейси взглянула на пейзаж на противоположной стене. Следы веселья мгновенно исчезли у нее с лица. Она стала озадаченно всматриваться в картину. Что-то там было не так. Она разогнула ноги и встала, собираясь подойти к мольберту. Заготовленные этюды были прикреплены клейкой лентой по сторонам высокого деревянного студийного мольберта. Она посмотрела на этюд, потом на картину, потом опять на эпод. И вдруг щелкнула пальцами.

– Вот оно что!

Стейси отлепила этюд от мольберта и поднялась с ним на стремянку. Без всякого сомнения, картина на стене менялась – ее уже нельзя было назвать копией акварельного наброска. Цветовое решение, правда, осталось прежним, но появилось несколько предметов, которых раньше там не было. Как, например, корявое дерево на обочине дороги. А с его самой высокой ветки…

– Что это такое? – Стейси подалась вперед и коснулась толстого слоя свежей краски. – Веревка? – Сжимая в руке акварель, Стейси быстро спустилась на пол и отбежала на другой конец комнаты, чтобы посмотреть на картину издали.

Это на самом деле была веревка! Она свисала с ветки дерева, но Стейси не могла отделаться от ощущения, будто вот-вот увидит петлю на веревке. И надо же вписать такое!..

– Зачем я это сделала? – Стейси нахмурилась. – И когда? – Произнесенные ею вслух слова как-то странно прозвучали в тишине мастерской.

От нахлынувшего волной страха по коже Стейси поползли мурашки. Нетвердым шагом она вернулась к кушетке.

Неужели кто-то побывал у нее в мастерской и решил сыграть с ней такую шутку? А может, у нее что-то неладно с головой? Она помассировала руки, не отрывая взгляда от картины. Тут должно быть одно из двух, потому что она не помнит, как и когда внесла эти изменения.

Вдруг она схватила телефон и набрала номер.

– Келли слушает, – ответил мужской голос.

– Это Миллман. Твоя шутка совсем не показалась мне забавной, Джек! В моем представлении даже ты не смог бы опуститься до того, чтобы испортить работу коллеги-художника.

– Эй, полегче! Что с тобой случилось? Кто-то трогал твою работу?

– Как будто ты не знаешь.

– Погоди минутку, Стейси. Клянусь тебе, что не знаю, о чем ты говоришь.

Выдох Стейси был похож на звук спустившего баллона. Одно стало ей ясно: она в самом деле молилась, чтобы все это оказалось шуткой кого-нибудь из друзей. А Джек Келли, известный своим пристрастием ко всякого рода розыгрышам, был первым из подозреваемых.

– Так ты действительно ничего не знаешь? – В ее голосе уже не слышалось гневных интонаций.

– Расскажи-ка мне, что произошло, Стейси. Если она начнет ему рассказывать, это будет похоже на бред сумасшедшего. Она попробовала мысленно сформулировать фразу. Кто-то или… что-то вносит изменения в мою картину, потому что я не помню, чтобы делала это сама.

С таким же успехом можно рассказать ему и о тех странных снах, которые снятся ей в последнее время.

– Ладно, Джек, не бери в голову. Так, пустяки. Правда.

– Нет, Стейси, подожди. Ты бы не говорила со мной так, будто готова повесить меня на первом же дереве.

Стейси задохнулась. Вдруг эти слова выбраны не случайно?

– Что это значит? – резко спросила она.

– Послушай, сегодня мы, похоже, настроены на разные волны. Может, дадим сейчас отбой, а потом ты мне перезвонишь и мы попробуем еще раз, с самого начала? – Обида в его голосе показалась Стейси неподдельной.

– Нет, Джек, спасибо. Извини, что побеспокоила.

Она положила трубку и закрыла глаза, стараясь дышать ровно и глубоко. Когда она снова откроет глаза, то не увидит больше ни веревки, ни корявого дерева и сможет объяснить этот испугавший ее феномен собственной усталостью.

Но когда Стейси открыла глаза, новые детали не исчезли с картины. Напротив, они показались ей еще более яркими, исполненными особого смысла.

Стейси вскочила на ноги и схватила кисть.

– Я это сейчас замажу! – Бормоча что-то, чтобы успокоиться, она взобралась на подмостки. – Всякое бывает с такими большими полотнами. Как бы эти детали там ни оказались, картина моя. Я тут командую, и они должны исчезнуть.

Стейси лихорадочно работала много часов подряд, непрерывно напоминая себе о намеченной цели. Персональная выставка в конце года, которая привлечет внимание публики к ее работам, к ее имени. И тогда ее картины будут висеть в домах известных коллекционеров, в знаменитых музеях, а статьи и очерки, посвященные ее творчеству, будут печататься во всех ведущих журналах по искусству.

Первые лучи солнца уже заглядывали в окна восточной стены мастерской, когда Стейси сползла с лестницы и, не в силах дойти до спальни, рухнула на кушетку, где моментально уснула.

* * *

Бет Хэрри еще раз посмотрелась в зеркальце, заправила за ухо выбившуюся светлую прядку и мизинцем стерла с уголка губ пятнышко губной помады. Убирая пудреницу в сумку от Гуччи, она увидела, как Стейси высаживается из такси перед открытым кафе, где они договорились встретиться.

– Ты почти вовремя, – крикнула Бет через зеленую изгородь, отделявшую кафе от тротуара. – Опоздала всего на каких-то двадцать ми… – Не закончив фразы, она ахнула от ужаса, когда Стейси повернулась к ней лицом.

Сжав руки на коленях в кулаки, она молча ждала, пока Стейси усаживалась за столик, потом наклонилась вперед и спросила напряженным шепотом:

– Что с тобой случилось, черт побери? Она положила одну сжатую в кулак руку на стол, Стейси накрыла кулак своей ладонью, умоляя Бет успокоиться. Рука Стейси была холодна как лед.

– Ничего не случилось, Бет. Просто я немного переутомилась.

Бет смотрела на подругу, на несколько секунд лишившись дара речи. Когда Бет заговорила, ее голос хрипел от волнения:

– У тебя еще почти девять месяцев до выставки, Стейси. К чему доводить себя до такого состояния, когда становишься похожей на…

Стейси засмеялась коротким смехом.

– На привидение?

– Или на человека, увидевшего привидение. Ты вообще спишь? Ешь? Выглядишь ты так, будто похудела на двадцать фунтов.

– На восемь. Ничего страшного. И конечно же, я сплю. Вот только…

– Только – что? – Наклонившись через стол. Бет уловила исходивший от Стейси запах скипидара, хотя на этот раз ее подруга и клиентка сменила свой испачканный в краске рабочий комбинезон на вполне приличную одежду. У Бет защекотало в носу.

Возможно, она сказала бы что-нибудь по этому поводу, но тут самообладанию Стейси пришел конец. Рот ее скривился, а глаза расширились, словно им предстало какое-то страшное видение. Из глаз покатились слезы, которые уже давно копились, и вот настал момент им излиться.

Бет выудила из сумки пакетик косметических салфеток, протянула их через стол Стейси.

– Может, пойдешь в туалет? – спросила она шепотом.

Стейси вытерла глаза, нос и покачала головой.

– Просто дай мне минутку, Бет. Столько всего надо тебе рассказать, и я хочу подумать, с чего начать. – Слезы лились уже не так бурно. – Закажи мне джин с тоником, а?

К тому времени, как официант принес заказанный напиток, Стейси овладела собой. Сделав порядочный глоток, она стала рассказывать Бет о событиях нескольких последних недель.

– Я думала, что замалевала все эти странные детали, – говорила она, но когда я проснулась, ближе к вечеру, то оказалось, что они не только остались там, где были, а к ним даже добавились новые. – Стейси взяла свой стакан и сделала еще глоток. Бет подняла руку, показывая официанту, чтобы он повторил заказ.

– Новые? – переспросила Бет.

Глаза Стейси стали огромными и круглыми.

– Еще одна веревка рядом с нарисованной, а дальше, в глубине картины, на дорожке валяется кукла, дорожку заливает лунный свет. Под деревом стоит группа мужчин. Бет, они… у них… у них нет лиц. – Стейси содрогнулась и снова отпила из стакана.

– Постой-ка, – приказным тоном сказала Бет. – Разве эта картина не дневной пейзаж, как и все другие?

Голос Стейси хрипел:

– Дневной. Лунный свет присутствует в глубине картины, как если бы время изменилось в пространстве между передней кромкой и тем местом.

С минуту Бет задумчиво молчала, а Стейси машинально принялась за вторую порцию напитка.

Наконец Бет спросила:

– Ты давала еще кому-нибудь посмотреть картину, дорогая?

У Стейси отвисла челюсть.

– То есть ты хочешь сказать, не привиделось ли мне все это?

– Нет… разумеется, нет, – запротестовала Бет. – Я только хотела сказать…

– Слушай, Бет, дело не в одной картине.

Бет помолчала, опасаясь ляпнуть еще что-нибудь и расстроить Стейси. Потом мягко сказала:

– Говори же, я слушаю.

– Мне снятся кошмары, от которых я просыпаюсь в холодном поту. А еще бывают видения.

– Видения?

– Ну, ты знаешь, грезы наяву, только у меня они обычно бывают, когда я работаю над картиной. А когда это наваждение проходит, я чувствую себя размазанной по стенке, не понимаю, где я и что я.

– К врачу обращалась? – Бет уже шарила в сумке в поисках ручки и записной книжки. – Могу дать тебе номер телефона моего врача. Он…

– Нет! – Стейси перевела дыхание и понизила голос. – Физически со мной все в порядке. Бет, я уверена.

– Но дорогуша, это же явно плохо сказывается на твоем здоровье.

Стейси с вызовом вздернула подбородок.

– У меня нет времени на тесты и обследования. Это нечто такое, от чего надо избавиться в зародыше… и поскорее. – Ее голос дрогнул. – Дальше так продолжаться не может.

Здравый смысл взял верх, и Бет откинулась на спинку стула, а лицо ее выразило чисто деловой интерес.

– Ладно, – сказала она, – давай обсудим, что можно сделать.

Отпив на этот раз чуть-чуть, Стейси кивнула.

– Во-первых, ты можешь обратиться к психиатру, если это что-то вроде легкого нервного расстройства. – Бет проигнорировала жест несогласия со стороны Стейси и продолжила: – А возможно, это действительно нечто оккультное… ну, вроде одержимости, что ли. Тогда можно было бы обратиться к кому-нибудь из Института парапсихологии.

– К охотнику за привидениями, да? – Стейси нервно засмеялась.

– Или же, – продолжала Бет, неодобрительно нахмурившись в ответ на слова подруги, – что-то из твоего прошлого пытается пробиться к тебе, и тогда мог бы помочь гипнотизер.

Она остановилась, ожидая, что Стейси опять насмешливо фыркнет, но на этот раз глаза Стейси округлились от удивления, она отшатнулась назад и поднесла руки ко рту.

– Ну как?

– Я думаю, ты что-то нащупала, Бет, – сказала Стейси, медленно опуская руки. – Среди странных событий прошлой недели упомяну такое – я случайно нашла конверт, адресованный моей матери. Он лежал в одном из ящиков стола и был пуст. Но на штемпеле была четко видна дата, 1969 год, и место отправки Хантерз-Бэй, Миннесота.

– Хантерз-Бэй? Никогда не слышала такого названия.

– Я тоже. Но хотя мама всегда отказывалась говорить о своем или о моем прошлом, она все-таки сказала мне, что я родилась в Миннесоте. – Стейси опять наклонилась к Бет, отодвинув в сторону мешавший ей прибор. – Знаешь, что самое странное? Когда я стала рассматривать картину через увеличительное стекло, то увидела, что написала «ХАН» на дорожном указателе у обочины.

– До или после того, как ты нашла конверт?

– До.

Обе с минуту помолчали в раздумье, потом Бет сказала:

– Думаю, тебе надо туда съездить.

– В Хантерз-Бэй?

– Ну да.

– Но я не могу бросить работу и поехать в незнакомое место в поисках… чего?

– Ответа на вопрос о том, что же именно так упорно стремится прорваться к тебе из подсознания. Что касается работы, то ты ведь пишешь все свои этюды на природе акварелью. Через три дня начинается уже май. Я мало что знаю о Миннесоте, но думаю, ты найдешь там немало великолепных ландшафтов. Параллельно с живописью ты сможешь заняться и кое-каким расследованием. Но даже если из этого ничего не выйдет, тебе все равно будет полезно на некоторое время вырваться из мастерской.

– Из мастерской?.. Почему ты так считаешь?

– Потому что именно там с тобой происходят все эти… странности. Подумай об этом, Стейси. Не исключено, что дело именно в мастерской, а не в тебе.

* * *

Поездка на северо-запад прошла без приключений. Стейси ехала не спеша, наслаждаясь особенностями смены сезонов в тех штатах, через которые лежал ее путь. Время от времени она оставляла машину на обочине и отправлялась фотографировать виды местности. Устав вести машину, она останавливалась и отдыхала в мотелях, оттягивая момент прибытия в конечный пункт своего путешествия. В дороге ее совершенно не посещали ни видения, ни ночные кошмары, и ей ужасно не хотелось, чтобы эта спокойная дорожная жизнь кончилась.

Но на четвертый день она поняла, что только попусту теряет время, откладывая неизбежное. Увидев по карте, что от мотеля, где она ночевала, до места назначения остается каких-то четыре часа езды, Стейси решила, что дольше тянуть путешествие не имеет смысла.

Последний взгляд, брошенный в зеркало ванной комнаты перед выходом из номера, убедил ее в том, что нормальная еда в дороге и спокойные часы ночного отдыха восстановили ее естественный здоровый вид. Рыжие волосы снова стали блестящими и упругими, а зеленые глаза были чисты и прозрачны, как родниковая вода. С лица исчезла нездоровая бледность, и Стейси, похоже, удалось вернуть себе несколько фунтов утраченного веса.

Она уселась за руль и удовлетворенно вздохнула. Вероятно, Бет была права. У нее исчезло ощущение, будто ее кто-то или что-то преследует. А если в мастерской действительно присутствует нечто потустороннее, то до возвращения ей нечего об этом беспокоиться.

Доехав до окраины Сент-Пола, она почувствовала, что проголодалась и чуточку устала от сидения за рулем. Она сверилась с картой и решила, что здесь неплохо будет остановиться и позавтракать.

– До Хантерз-Бэй около двух часов, – сказала официантка, наливая ей вторую чашку кофе. – Едете в гости к родственникам?

Родственники. Это понятие было почти что чуждым Стейси, которая совсем не помнила отца и воспитывалась матерью, женщиной молчаливой; два года назад мать умерла, не обмолвившись о том, что где-то есть какие-то родственники.

– Нет, просто у меня небольшой отпуск на колесах.

– Вам повезло. У нас в этом году по-настоящему ранняя для Миннесоты весна.

Стейси засмеялась.

– Я знаю. Все советовали мне взять с собой шерстяные вещи, но пока мне пригодился свитер только ранним утром и поздним вечером.

– Да, но вы все-таки держите теплые вещи наготове. Здесь у нас запросто в это время может налететь снежный буран.

Несмотря на такой неважный прогноз, Стейси проехала остаток пути в довольно радужном настроении. По радио она поймала станцию, которая транслировала классическую музыку, и под мелодии Вивальди свернула с шоссе № 61 на дорогу, ведущую к реке.

На небольшом отрезке дорога шла в гору, потом нырнула вниз к реке, и открылся вид на залив и расположившийся вокруг залива город. На мгновение Стейси показалось, что она снова очутилась на Восточном побережье, в одном из множества небольших городков Новой Англии, сохраняющих в своем облике черты колониальной эпохи. Потом Стейси взглянула направо и увидела на обочине дороги огромное искривленное дерево. Его форма и размеры были настолько хорошо ей знакомы, что она почувствовала, как на нее накатывает та – прежняя дурнота. Стейси вцепилась в руль и стала судорожно жать на тормозную педаль, увидев впереди дорожный знак. Она успела рассмотреть «ХАН», потом все поплыло у нее перед глазами, и она потеряла сознание.

* * *

Когда Стейси пришла в себя, то увидела, что находится в какой-то незнакомой комнате. Прищурившись, чтобы сфокусировать зрение, она различила группу людей, стоявших вокруг ее кровати. Мужчина в белом халате со стетоскопом на шее. По всей видимости, врач. Рядом с ним молодая хорошенькая женщина, тоже в белом. Медсестра. Даже если бы в помещении не пахло лекарствами, Стейси все равно поняла бы, что находится в больнице.

Стейси слегка повернула голову и сморщилась от боли в затылке. Справа от кровати стояли двое мужчин и две женщины, все пожилого возраста, а в ногах – мужчина в форме шерифа.

– Она пришла в себя, – прошептала одна из женщин.

– Тише, – пробормотал кто-то еще.

– Добрый день, – сказал врач, беря Стейси за запястье. – Я доктор Фарбиш. Вы знаете, где находитесь?

Стейси покачала головой и тут же пожалела об этом.

– Н-нет, – сказала она, морщась от нового приступа боли и прикладывая ладонь к затылку. – Больно.

– Да. Это у вас от резкого толчка при торможении. Но никаких других признаков повреждений я не обнаружил. Никаких переломов и тому подобного.

Он приподнял ей веки и посветил в глаза фонариком. На нее пахнуло его лосьоном и чуть-чуть табаком. Она хотела было что-нибудь сказать по этому поводу, но не собралась с духом.

– Вы знаете, как вас зовут? – спросил доктор Фарбиш.

– Анастейжиа. Но все зовут меня Стейси. Стейси Миллман.

Справа от нее послышался гул голосов. Стейси моргнула и попыталась рассмотреть лица пожилых людей, собравшихся в комнате.

Она заметила какое-то движение в изножье кровати. Это шериф пошевелился, чтобы привлечь к себе ее внимание.

– Я Дерек Чанселор, шериф этого округа. Я обнаружил вашу машину на въезде в Хантерз-Бэй и доставил вас в больницу.

– Я кого-нибудь сбила? – спросила Стейси. Шериф поскреб в затылке и отрицательно мотнул головой.

– Нет, вы никого не сбили, и ваша машина не пострадала. Единственный, пожалуй, непорядок – это сшибленный вами дорожный указатель, впрочем, поставить его на место не составит особого труда. Но вы, похоже, крепко ударили по тормозам, раз едва не свернули себе шею.

Стейси во все глаза уставилась на шерифа. Он был молод, примерно ее возраста, и, как она вдруг обнаружила, ужасно симпатичен. У него были густые светлые волосы, коротко подстриженные сзади, но довольно длинные на темени, так что они небрежной волной падали ему на лоб. Глаза у него были небесно-голубого цвета, а на загорелом лице проступал тот смуглый румянец, какой бывает у людей, проводящих много времени на воздухе в любую погоду.

Он откашлялся, чем отвлек ее от размышлений о его внешности, и Стейси стало жарко от смущения. Поверит ли он, что она изучает его глазами художника, или ему не привыкать, что женщины дуреют в его присутствии?

– Я… Извините, – пробормотала она заикаясь и поднесла руку к голове, делая вид, будто растерялась. – Что вы сказали?

– Я просто удивился той силе, с какой вы врезались в этот указатель. Он был зацементирован.

В голове Стейси вдруг возникло полотно, над которым она работала у себя в мастерской. Стейси вспомнила, как именно стояла картина, когда она писала первый вариант, а потом, через несколько дней, картина оказалась переписанной и… так, словно она видела все, лежа на боку. По спине у Стейси поползли мурашки, и она натянула простыню до самого подбородка.

– Это значит, – произнесла она чуть слышно, – что я каким-то образом знала, что он будет сбит. Знала задолго до того, как оказалась здесь.