Текст книги "Братья Райт"
Автор книги: Митчель Чарнлей
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
НОВЫЙ АЭРОПЛАН
В 1910–1911 годах братья решили значительно усовершенствовать свой аэроплан.
Прежде всего они решили, что полозья для взлета больше ему не нужны.
Автомобильные фирмы давали теперь сильные и легкие моторы, и аэроплан мог взлетать, разбегаясь по ровному полю на колесах.
Затем Орвилль и Вильбур переставили пропеллеры вперед и один из них «сократили». В новом аэроплане вращение пропеллера осуществлялось уже не с помощью цепной передачи, а непосредственно через: вал мотора.
Когда Вильбур предложил внести это изменение в конструкцию аэроплана, Орвилль сначала запротестовал:
– А как же с рулем высоты? Если винт будет вращаться впереди, то нам придется переставить руль назад, – говорил он.
– Это и будет лучше, – защищал свое предложение Вильбур. – Таким образом мы увеличим продольную устойчивость аппарата.
Орвилль подумал и согласился, а затем в свою очередь предложил сделать изменение в конструкции руля высоты.
– Мы должны объединить его с рулем поворота, – доказывал он. – И кроме того частично сделать неподвижным.
Вильбур сразу согласился с мнением брата, и с тех пор аэропланы конструкции Райт имели хвост с так называемым «стабилизатором» (неподвижной частью руля высоты) и подвижными рулями поворота и высоты.
Новый тип аэроплана стали строить на предприятиях компании Райт в Америке и Европе.
Но это уже была посмертная работа Вильбура.
СМЕРТЬ ВИЛЬБУРА
В мае 1912 года Вильбур поехал по делам в Нью-Йорк. Возвратившись, он пожаловался на простуду, а скоро совсем расхворался и слег в постель.
Сначала у него была только головная боль и лихорадка. – Пустяки, – говорил он. – Нечего тревожиться. Я много раз чувствовал себя хуже. День-два – и все пройдет.
Но день-два прошли, а ему становилось все хуже.
Доктора определили тиф. Болезнь была серьезная, но не казалась угрожающей. Сестра и отец, теперь восьмидесятичетырехлетний старик, не отходили от Вильбура, окружая его вниманием и заботами.
К 16 мая положение стало серьезнее. Орвилль остался дома. Озабоченные репортеры, встревоженные дейтонцы, друзья, соседи осаждали вопросами о здоровье Вильбура.
– Ему нехорошо сегодня, – каждый день грустно отвечала им Катерина.
Со дня на день Вильбур слабел.
Одно время ему, как будто, стало лучше. Железная воля и неукротимая энергия, которыми была наполнена вся его жизнь, казалось, начали побеждать болезнь.
Но 26 мая доктора предупредили Орвилля, что надежды нет. Еще четыре дня теплился огонек жизни в этом человеке стальных нервов и воли.
30 мая, в 3 часа 15 минут утра, Вильбур умер.
Отовсюду, где только проходят телеграфные провода, понеслись слова печали и соболезнования. Все газеты описывали жизнь и смерть этого человека. Не город, государство, нация – весь мир оплакивал потерю.
Но нужно сказать горькую правду: мир сам был виноват в преждевременной смерти Вильбура.
Дела компании Райт, во главе которой стоял старший из братьев, сильно тормозились судебными процессами. Капиталисты в Европе и Америке, занявшиеся постройкой аэропланов, всеми силами старались опорочить имя великих изобретателей, отнять у них славу первых людей, полетевших на аэроплане, и право на преимущественное использование своих достижений. С этой целью они натравливали на Райтов изобретателей-неудачников.
Во Франции на братьев Райт подал в суд изобретатель Адер. Адер старался доказать, что не американцы, а он построил первый в мире аэроплан и летал на нем еще в 1897 году. На самом деле оказалось, что Адер преувеличивал свои успехи, и суд не утвердил его требования – признать его пионером авиации..
Не удалась попытка опорочить имя братьев Райт и «Французскому воздухоплавательному обществу».
Оно выдвинуло против них ложное обвинение в том, что они вместе с Шанютом украли изобретение умершего несколько лет назад Муйара.
В Америке на Райтов нападала компания Кертисс, не считая мелких врагов.
Главе компании Райтов – Вильбуру – приходилось отражать все эти нападки. В 1911 году ему пришлось доказывать свою правоту на пятидесяти судебных процессах в Европе и Америке!
И когда в августе этого года Орвилль, по старой памяти, поехал на Китти Хоук – полетать на планере и отдохнуть на свежем воздухе, – Вильбур не мог последовать за ним.
– Проклятые суды замучили меня! – говорил он.
Переутомление сломило крепкое здоровье Вильбура, и он в следующем году не смог перенести болезни.
Единственное, в чем не смог ему отказать мир, была посмертная слава.
ОРВИЛЛЬ В ДЕЙТОНЕ
После смерти брата Орвилль решил навсегда остаться в Дейтоне, в кругу своих близких – старика-отца и сестры Катерины – и заняться научными изысканиями.
В деньгах теперь нужды не было, и семейный совет постановил построить для жилья новый дом. Катерина Райт скоро облюбовала для него место на холме Готорн, среди зеленых деревьев и кустарников, в 2 милях от Дейтона.
Одновременно с постройкой дома на холме Готорн в городе было начато оборудование специальной научной лаборатории для изысканий Орвилля.
В лаборатории были собраны все новейшие приборы. Кроме того, Орвилль построил в ней хорошую аэродинамическую трубу. Испытывая ее, он с горечью вспоминал о своей огромной потере – смерти любимого брата, друга и товарища… Вспоминал и о том, как когда-то они с Вильбуром, в тесной велосипедной мастерской, своими руками построили «ветровую трубу» для измерения давления воздуха на тела различной формы.
Но до 1914 года Орвиллю Райту никак не удавалось засесть за любимые научные изыскания.
Противники Райтов в Европе затеяли против них новую кампанию, и Орвиллю, заменившему брата на посту главы компапни, пришлось плыть за океан защищать ее интересы.
Ему пришлось «воевать» в Германии, потом во Франции, а по возвращении на родину, в Америку, снова вступить в борьбу с Кертиссами.
На этот раз, для того чтобы уязвить Райта, компания Кертисс придумала хитрую махинацию.
Она договорилась с крупнейшим научным институтом страны – Смитсонианским – о том, чтобы этот институт дал им отремонтировать старую машину профессора Ланглея. Получив аэроплан, фирма Кертисс так его «отремонтировала», что получилась новая машина совсем другой конструкции. С новым, сильным мотором этот поддельный аэроплан профессора Ланглея стал летать.
И вот тогда по указке Кертиссов Смитсонианский институт выступил против братьев Райт, снова оспаривая у них право называться первыми изобретателями аэроплана.
Орвилль доказывал, что в настоящем аэроплане профессора Ланглея не были разрешены важнейшие вопросы устойчивости, машина не могла самостоятельно взлетать и поворачиваться.
Но спор продолжался попрежнему.
К неприятностям, выпавшим на долю семьи Райтов, в это время прибавилось еще стихийное бедствие.
Река Миами, на которой стоит Дейтон, внезапно разлилась и затопила половину города. В районе наводнения оказался и старый дом Райтов. Хорошо, что Орвилль, недавно вернувшийся из Европы, успел спасти чертежи и записи. Старику-отцу и перепуганной Катерине вряд ли удалось бы сохранить эти ценнейшие материалы.
Тем временем в Европе разразилась империалистическая война. Американские компании, строившие самолеты и моторы, стали получать огромные прибыли от военных заказов, в том числе и компания Райт.
Орвилль и Вильбур давно предвидели, какое значение будет иметь авиация на войне. Но, когда в газетах 1911–1912 годов стали появляться первые сообщения о том, что все страны стали усиленно вооружать свои армии самолетами, что на маневрах в Англии были проведены опыты воздушной бомбардировки, братья Райт только огорчались. Им было очень тяжело сознавать, что в руках империалистов замечательная машина – аэроплан – будет служить главным образом для убийства. И когда в 1914 году компапия Райт получила большие заказы от воюющих в Европе стран, Орвилль решил отказаться от руководства ее делами. Он сложил с себя звание главы компании Райт и целиком отдался научной работе.
НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Вокруг нового дома Райтов на холме Готорн не было других строений. Он был похож на большую каменную дачу, потонувшую в зелени деревьев и диких кустарников.
Здесь были чистый воздух, тишина и спокойствие, здесь меньше досаждали посетители…
Дом был обставлен Орвиллем и Катериной очень просто. Только самая необходимая мебель в комнатах – и никакой роскоши.
Единственной ценностью в доме была скульптура Луи Кармена «Муза авиации», она изображала крылатую фею, указывающую путь в небо двум людям – Орвиллю и Вильбуру Райт.
Журналисты, ученые, художники, инженеры, посещавшие Орвилля, нередко удивлялись скромности его личной жизни.
Журналисты написали об этом не одну статью, сравнивая простое жилище семьи Райтов с роскошными дворцами американских богачей.
«Даже изгороди нет вокруг их дома!» удивлялись они.
Поселившись в новом доме, Орвилль установил строгий распорядок своей жизни. Рано утром, позавтракав в обществе отца и сестры, он садился на двухместный автомобиль или на велосипед и уезжал в город, в свою лабораторию. Здесь он проводил весь день.
Орвилль мало кому рассказывал о том, чем он занимается.
Как и прежде, ему не хотелось, чтобы о его изысканиях раньше времени писали газеты. Кроме того, он был научен горьким опытом. Узнав результатах его исследований, их могли присвоить себе другие.
В памяти его навсегда остались десятки судебных процессов, на которых ему и Вильбуру приходилось защищать свои права.
Только через несколько лет стало известно, что Орвилль работает над автоматическим управлением аэропланом.
– Я пришел к выводу, – говорил он немногим друзьям, – что следующей стадией в развитии авиации является изобретение такого аэроплана, который мог бы лететь в нужном направлении самостоятельно. Обязанностью летчика, летящего на таком аэроплане, является проведение взлета и посадки и установка приборов автоматического управления.
Только через несколько лет Орвиллю удалось частично разрешить поставленную перед собой огромную задачу.
Он изобрел механизм, приводимый в действие электричеством, который в течение некоторого времени без помощи летчика автоматически управлял полетом аэроплана.
По Орвилль остался недоволен результатами испытаний этого механизма и занялся его усовершенствованием.
Иногда Орвилль устраивал себе отпуск. Он садился в автомобиль и уезжал путешествовать по родной стране или Канаде.
Очень любил Орвилль глиссеры и несколько раз ездил на большие озера на севере, по которым совершал длительные прогулки на «аэролодке».
В 1917 году умер старик Мильтон Райт, а через несколько лет сестра Катерина вышла замуж и уехала из Дейтона. Орвилль остался один.
Единственным близким ему человеком был теперь старый друг, товарищ детских игр, Эд Сайнес.
Сайнес, нередко появлялся то в лаборатории, то в доме на холме Готорн.
И как в прежние годы, Орвилль с Эдом нередко отправлялись вместе изучать полет птиц. Они ложились на траву, где-нибудь на опушке буковой рощи, и часами наблюдали за парением ястребов, быстрыми эволюциями ласточек, стремительным полетом диких уток.
Эд Сайнес шутил:
– Смотри, Орвилль, какая конструкция у этой утки! Точь-в-точь как первые аэропланы братьев Райт. Только летит она получше их. А вот ласточки. Как они скользят по воздуху, как поворачиваются! Нет, машина так летать не будет.
Орвилль отвечал на это серьезно:
– Ты не прав, Эд. Современные аэропланы свободно совершают эволюции, которым позавидовали бы птицы. Ты же видел «мертвые петли», «иммельманы»? Кроме того, аэроплан может летать в любую погоду, в облаках, в тумане. А ты видел когда-нибудь, чтобы птицы летали в тумане или облаках? Нет, конечно, и не мог видеть. Органы чувств у птиц устроены так, что если они не видят земли, то не могут лететь по прямой линии. Перелетные птицы, застигнутые туманом, немедленно садятся. И многие приборы, созданные руками человека, надежнее органов чувств птицы. Да и самого человека тоже.
Иногда Орвилль и Эд Сайнес занимались еще одним делом, воскрешавшим детство и юность: они пускали змейки!
В хорошую ветреную погоду на вершине холма Готорн собиралась ватага ребят из окрестных поселков, состязаясь в пускании змеев. К ним и присоединялись знаменитый авиатор и его друг.
Они учили ребят, как лучше крепить веревки к змею, как запускать их на большую высоту, и вместе с ними весело сбегали по склону против ветра, натягивая звенящий шнур игрушечного планера, уносившегося ввысь…
25-ЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ
В 1928 году в декабре исполнилось 25 лет со дня первого полета Райтов на Китти Хоук, первого полета человека на аэроплане.
Газеты и научные общества Америки заранее настаивали, чтобы этот юбилей был отпразднован как следует.
Но завистники, притихшие, пока Орвилль скромно работал в своей дейтоновской лаборатории, снова решили уязвить его и опорочить славу великих изобретателей.
Для этого они выставили в Национальном музее подделанный старый аппарат профессора Ланглея с такой громкой надписью:
«Первый в истории мира поднявший человека аэроплан, способный совершать свободный полет. Изобретен, построен и испытан на реке Потомак Самуэлем-Пирпонтом Ланглеем в 1905 году».
В ответ на эту наглую выходку завистников Орвилль Райт решил подарить первый настоящий аэроплан, на котором он с Вильбуром совершили в действительности полеты на холмах Китти Хоук в 1903 году, Научному музею в Лондоне.
В газетах поднялся отчаянный шум. Журналисты, ученые, инженеры требовали, чтобы правительство приняло меры к сохранению в Америке первого аэроплана.
Но Орвилль остался непреклонен. Он сказал:
– Я не могу быть уверенным в том, что Смитсонианский национальный музей не передаст наш аэроплан для «ремонта» какой-нибудь компании, как аэроплан Ланглея. Поэтому я не уверен в его сохранности.
И в декабре 1928 года, когда в Вашингтоне и Дейтоне происходили торжественные заседания, посвященные 25-летию первых полетов Орвилля и Вильбура Райт, их первый аэроплан был перевезен через океан и водворен в огромном зале Лондонского музея.
На торжественных заседаниях говорилось много речей, восхвалявших Райтов. Не говорил ничего только сам Орвилль.
И когда торжественные приемы, конференции и банкеты кончились, он уехал в Китти Хоук.
Пустынные ранее холмы уже были заселены. Несколько ферм было построено в тех местах, где они когда-то разбивали свой лагерь.
Узнав о его приезде, все жители окрестных поселков пришли приветствовать Орвилля. Среди них были три старых друга – матросы спасательной станции и старик-почтмейстер, первые свидетели того, как человек научился летать.
Орвилль очень обрадовался им.
– Ну, парень, – сказал один из матросов, Даниелс, – мы тебя хорошо помним. И твоего брата также. Прими же от друзей посильный подарок.
Они повели Орвилля к старому зданию почты. Около него высился огромный мраморный обелиск. На нем были высечены слова:
«На этом месте 17 сентября 1900 года Вильбур Райт начал сборку первого планера братьев Райт, который способствовал завоеванию воздуха человеком. Воздвигнут гражданами Китти Хоук. Северная Каролина, 1928 год».
Больше чем все ордена, речи и пышные приемы тронул Орвилля этот подарок народа. Он крепко пожал руки молчаливо окружавших его старых и новых друзей…
Аэропланы уже перелетели океаны и пустыни, высокие горы и полярные Страны; они связали правильными рейсами города и государства; человек научился подниматься на них в стратосферу. А в тихой дейтонской лаборатории упорно работал добродушный голубоглазый старик, для которого были важны не людская слава и почести, а только его исследования и достижения.
Мальчик, не кончивший средней школы, велосипедный мастер в небольшом городке, молчаливый, спокойный человек задумал вместе со своим братом и привел в исполнение великое, смелое дело – дал миру крылья!