Текст книги "Братья Райт"

Автор книги: Митчель Чарнлей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

МОТОР

Задолго до того, как была разрешена задача пропеллера, перед братьями встало новое затруднение: они не могли найти никого, кто снабдил бы их мотором.

Письма к автомобильным фабрикантам оказались бесполезны. Большинство из них ответило, что слишком заняты своими обычными делами, чтобы браться за постройку маленького мотора по специальным чертежам.

Появилось новое препятствие, которое нужно было преодолевать.

– Помнишь, – сказал однажды Вильбур, – когда нам был нужен паяльник, давно, еще в начале нашей работы в велосипедной мастерской, и мы не могли купить именно то, что нам нужно, мы сделали паяльник сами?

– Да, и винторезный станок и десятки других инструментов, – спокойно ответил Орвилль. – Но мотор для аэроплана, это уже посложнее, не правда ли?

– Никто не знает лучше нас с тобой, что мы в конце концов всегда делаем именно то, что нам нужно. Давай попробуем.

В попытке сделать мотор их с энтузиазмом поддерживал Тейлор, механик, работавший с ними в велосипедной мастерской.

Пять недель все трое готовили цилиндры, устанавливали клапаны, выделывали поршни. И за это время работа настолько подвинулась, что братья начали надеяться вскоре подвергнуть мотор настоящему испытанию. Даст ли он нужные им восемь лошадиных сил или окажется слабым?

– Мне кажется, – сказал однажды Тейлор, – что глупо было бы затратить деньги на помещение цилиндров и самого мотора в дорогостоящую раму, а потом вдруг убедиться, что мотор не работает. Почему бы не поместить его сначала во что-нибудь временное и не посмотреть, как мотор будет себя вести?

Через неделю четыре цилиндра мотора были установлены в дешевую временную раму, которая, однако, была настолько прочна, что давала полную возможность испытать силу мотора. Ни цилиндры, ни подшипники не были смазаны, потому что изобретатели не решались дать мотору работать сразу более одной-двух минут.

Мотор работал исправно. Из нескольких коротких проб выяснилось, что он дает десять лошадиных сил, то есть даже несколько больше того, на что надеялись строители.

– И это без смазки, постоянной установки, без всяких улучшений, которые мы сможем еще сделать, – ликуя, объявил Вильбур. – Когда мотор будет по-настоящему закончен, он должен дать по меньшей мере двенадцать лошадиных сил. А это значит… вот посмотрим…

Через минуту он поднял голову от бумаги, над которой склонился, что-то вычисляя.

– Это значит, что мы сможем, если захотим, прибавить к весу машины сто шестьдесят килограммов!

Предельный вес самолета немедленно был установлен в 300 килограммов вместо прежних 250. Теперь братья могли внести в конструкцию некоторые улучшения, которые считали прежде невозможными.

Несколько недель спустя была сделана окончательная проба мотора. К радости как Тейлора, так и обоих Райтов, маленькая машина, пущенная в ход, действительно дала двенадцать лошадиных сил. И эти двенадцать сил мотор продолжал давать равномерно. Райты торжествовали.

– Двенадцать лошадиных сил от маленького четырехцилиндрового мотора! – радовались они. – Невероятно!

Лишь много позднее они узнали, что четырехцилиндровые моторы могут быть сделаны так, что дают значительно большую силу, и поняли, насколько еще несовершенен во многих отношениях был их мотор.

Установить мотор в машине решено было вдоль места пилота. Пилот должен был лежать ничком на нижнем крыле, как в планерах, так что, если бы аэроплан нырнул вниз, мотор не упал бы на пилота.

– При наших опытах с планерами мы не раз опускались на одно крыло, – объяснял Орвилль. – Поломка части или конца крыла значительно ослабляет удар, поэтому мы не беспокоились о моторе в случаях падения на крыло.

Аэроплан не должен был быть собрал, пока братья не приедут на Китти Хоук, поэтому решили установить пока мотор и пропеллеры во временную раму в велосипедной мастерской.

Чтобы заставить пропеллеры работать в противоположных направлениях, было устроено довольно простое приспособление. Тяжелый трубчатый вал получал силу от мотора и передавал ее двум большим колесам; на эти колеса были надеты цепи, очень похожие на велосипедные цепи, с которыми Вильбур и Орвилль так много работали; по одной цепи шло к такому же колесу на каждом пропеллере.

Чтобы заставить один из пропеллеров вертеться в обратном направлении, одна цепь была перекручена (скрещена в середине), образуя удлиненную восьмерку, поэтому она вращала колесо пропеллера так, что он вертелся в противоположном направлении.

Испытание мотора и пропеллеров сейчас же обнаружило их слабое место. Оси пропеллеров были сделаны из прочной стальной трубки. Трубки эти могли бы выдерживать большую нагрузку, если бы она поступала равномерно и мягко. Но выдержать долгое время удары взрывов газолинового мотора они не могли. В моторе вспышки были иногда преждевременны, иногда запаздывали, иногда совсем пропускался один из взрывов (тактов), в результате оси пропеллеров постоянно получали переменную нагрузку и начали сдавать. Нужно было поставить новые, более прочные оси.

Прежде чем снова отправиться в Северную Каролину, к берегам Атлантического океана, Райтами было сделано это последнее изменение.

– В течение месяца, – уезжая, сказал Вильбур улыбающемуся им на прощанье отцу, – у нас будут для тебя хорошие новости!

– Я уверен, что будут, – ответил старик. – И не хочу ждать письма. Вот, – его рука погрузилась в карман, – вот доллар. Телеграфируйте мне, когда вы подниметесь!

Ему было теперь уже семьдесят пять лет, но в его мыслях не было места сомнению в том, что его сыновья добьются успеха. А сами братья были настолько уверены в успехе, что отказались от своей велосипедной мастерской, когда покидали ее в этот раз.

– Теперь мы воздухоплаватели, – полусерьезно сказал Орвилль.

ПРИГОТОВЛЕНИЯ

23 сентября 1903 года Вильбур и Орвилль Райт покинули Дейтон и выехали на Китти Хоук. Два дня спустя они прибыли в свой лагерь. Материалы и инструменты они за несколько недель до того послали из Дейтона пароходом.

Но их поджидал там неприятный сюрприз.

– Что случилось с нашим сараем? – с изумлением пробормотал Орвилль, когда они пришли к Килл Девил Хилл. – Разве он был так перекошен, когда мы уезжали?

Желтые песчаные холмы не изменились, они все так же сверкали на солнце Северной Каролины. Дул именно такой легкий ветер, на какой рассчитывали братья. На востоке, с откоса, с которого в 1900 году планер сделал свой первый полет, виднелась спокойная синева Атлантического океана.

Но сарай, построенный в 1901 году и расширенный, чтобы вместить усовершенствованный планер, – с ним происходило что-то неладное. Он накренился, как пьяный, а углы его, казалось, были вырваны и сдернуты со своего основания. Он еще держался, укрывая удачный планер, вверенный ему братьями, но какая-то гигантская рука сдвинула его с места, и вдобавок не особенно осторожно.

Члены команды расположенной невдалеке от Килл Девил Хилл спасательной станции, теперь верные друзья и помощники братьев Райт, объяснили, что случилось.

– Весной, – сказал один из них, – был страшный ураган. Невдалеке снесены даже верхушки холмов. Надо полагать, что это его работа.

Теперь Райтам предстояла двойная работа: строить аэроплан и восстанавливать сарай. К счастью, планер, находившийся в сарае, оказался мало поврежденным. Было решено поставить около старой новую постройку, которая служила бы и мастерской, и общей комнатой, и ангаром для новой машины.

Времени для этого было достаточно. Части нового аэроплана, материалы для него, мотор и другие необходимые для полета принадлежности еще не прибыли. Они шли из Дейтона морем. И, поджидая их, братья принялись за стройку. Новый сарай был большой, с такой же, как у первого, подъемной дверью.

Когда постройка была закончена, прибыли и части машины и материалы из Дейтона. А с частями и материалами «прибыл» и один из худших в году штормов, какие приходится переносить Китти Хоук!

Шторм начался резким, холодным ветром, заставившим братьев бежать под прикрытие. Ветромер показал, что скорость даже первых порывов ветра достигала 45–60 километров в час.

– Вот теперь у него для забавы вместо одной уже две игрушки, – беспокоился Орвилль.

– А я думаю вот о чем, – отозвался старший брат, – о нашей новой крыше. Достаточно ли мы загнали в нее гвоздей, чтобы она удержалась?

Обсудив, братья решили, что при такой силе ветра крыша выдержит. Но ночью ветер превратился в ураган. Он завывал и рвал края крыши. Утром скорость ветра составляла сто десять километров в час! Райты уже представляли свою крышу летящей в пространстве, как не летал еще ни один аэроплан.

– Нет, надо ее еще укрепить, – решил Вильбур.

С лестницей, молотком и гвоздями они вышли в ревущий ветер и начали буквально завоевывать каждый шаг, потому что продвигаться против урагана скоростью более ста километров в час – не шутка. Они подошли к наименее защищенной стороне постройки, с большим трудом подняли лестницу и приставили ее к краю крыши.

– Я полезу! – крикнул Орвилль. – А ты держи! Вильбур смотрел на него, не понимая.

– Что? – прокричал он, хотя уши его брата были всего в полуметре от него.

– Я полезу… – снова начал Орвилль, но увидел, что попытка разговаривать в такую грохочущую бурю была бесполезна, и обратился к разговору жестами.

На этот раз Вильбур понял. Орвилль начал медленно подыматься по ступенькам лестницы. Едва он достиг края крыши и приготовился начать работу, как что-то схватило его руки и все тело и стало держать, точно он был в смирительной рубашке.

Сначала Орвилль не мог понять, в чем дело. Оказалось, – что это ветер подхватил его длинное пальто и, захлестнув развевавшиеся полы вокруг лестницы, заключил его в плен, из которого невозможно было освободиться.

Вильбур увидел, что произошло, поднялся по лестнице и в момент небольшого затишья распутал плененного брата, затем он продолжал держать полы пальто, пока тот работал.

– Ветер был так силен, что я не мог точно направлять молоток. Я бил по пальцам так же часто, как по гвоздям, – ворчал Орвилль несколько минут спустя, когда они снова ввалились в сарай и крепко заперли за собой дверь.

Крыша уцелела.

Три недели прошло в сборке машины. За этой работой застал братьев ноябрь. Тем временем приехали два их посетителя прошлых лет – Октав Шанют и Спратт.

Разные трудности так задерживали пробу новой машины, что обоим гостям пришлось уехать, не дождавшись испытания ее.

Они осмотрели только улучшения в планере 1902 года. Когда был подходящий ветер, Райты иногда вывозили планер из сарая и пускали его с вершины Килл Девил Хилл. Полеты его были еще продолжительнее: часто аппарат планировал дольше минуты.

Теперь, когда они были заняты совсем другим, братья Райт были очень близки к цели, которую первоначально себе ставили: спорт в виде свободного полета на безмоторном аэроплане, несомом ветром. Но теперь их руки и мысли были слишком заняты новым делом, чтобы позволить себе тратить на полеты с планером больше, чем только свободное время.

Шанют высказал одно тревожное предположение, когда изучил построенный Райтами мотор и пропеллеры.

– Какую потерю силы мотора вы приняли в расчет при передаче? – спросил он.

– Немного, около пяти процентов, – был ответ.

– Это плохо, – решительно объявил Шанют. – Инженеры всегда считают потерю в двадцать процентов!

Это сильно встревожило братьев. Если сила, которую мотор дает пропеллерам, уменьшится настолько, то все их вычисления могут оказаться негодными. Пять процентов у них получалось путем грубого вычисления потерь на трение между одной из цепей и колесом.

– Если Шанют прав, – размышлял Орвилль, – весь излишек силы, который мы принимали в расчет, будет израсходован при трении!

Но, к счастью, их вычисления оказались правильными.

ИСПЫТАНИЯ И ОТСРОЧКИ

6 ноября машина казалась готовой. Крылья, руль высоты, хвост – все было объединено и скреплено, мотор установлен и соединен с пропеллерами. Это был еще один из тех волнующих моментов, к которым Райты стали уже привыкать. Так много разочаровании выпало им на долю, так много ошибок то в одном, то в другом, что они были более чем способны твердо переносить неудачи. А все же в них вечно жила надежда, что на этот раз все будет правильно.

Но первая же проба обнаружила трещину в одной из прочных осей пропеллера.

Ничего не оставалось делать, как послать оси в Дейтон для переделки.

Две недели братья провели, летая на планере и не переставая обсуждать план первого полета с мотором.

20 ноября прибыли обратно оси – крепкие, блестящие. В тот же день они были установлены, и снова начались испытания мотора и пропеллеров.

Теперь машина была полностью готова для первого испытания. Мотор работал отлично, колеса передач держались крепко. Пропеллеры вращались с достаточным числом оборотов.

– Ну, больше нет причин не лететь завтра же! – объявил Вильбур.

Но тут вмешалась погода. Уже давно, почти со страшного урагана в октябре, было так холодно, что невозможно было работать снаружи, теперь стало еще хуже. Всегда сильный в это время года ветер начал дуть с севера и превратил дождь в снег.

Чтобы не терять времени, братья начали обдумывать новое изобретение. Это должен был быть один го первых аэропланных приборов, аппарат, состоящий из секундомера, ветромера и автоматического счетчика. Прибор должен был автоматически начинать работать, когда машина приводилась в действие, и прекращать работу, когда машина останавливалась.

Таким образом братья рассчитывали узнать точно, сколько времени машина оставалась в воздухе, – об этом им скажет секундомер, а скорость ветра измерит ветромер. А зная точно время пребывания в воздухе и измерив по земле проделанный путь, Райты легко могли определить и скорость аэроплана.

Данные, которые должен был дать им этот прибор, должны были быть очень важными для определения законов полета аэропланов.

Всю неделю, пока погода продолжала быть скверной, Вильбур и Орвилль работали над измерениями силы ветра. 28 ноября они снова пробовали мотор.

– Мне кажется, – вдруг сказал Вильбур, – что что-то неладно с одной из осей пропеллера.

Опять неудача! Дважды Райты переделывали оси, которые казались им теперь достаточно прочными. Мотор был остановлен. Вильбур оказался прав: одна из трубчатых осей опять дала маленькую трещину.

На этот раз братья не теряли времени на размышления и вычисления.

– Ясно! – объявил Орвилль. – Трубчатая ось, независимо от того, насколько она крепка, недостаточно эластична, чтобы выдерживать неровности толчков мотора. Лучше совсем отказаться от таких осей и заменить их такими осями, которые будут хорошо работать.

– Массивный стальной стержень, – сказал Вильбур. – Стальной стержень меньшего диаметра, чем трубчатые оси. Он будет более эластичен и не хуже вынесет нагрузку.

– Надо скорее послать заказ в Дейтон, – согласился с ним младший брат.

– Может быть, лучше поехать туда кому-нибудь из нас?

Так и решили. Вильбур остался на Китти Хоук, а Орвилль поехал в Дейтон. Там он с помощью Тейлора быстро сделал новые оси. 11 декабря он вернулся на Китти Хоук.

Первый аэроплан Райтов с двигателем на Китти Хоук.

ВИЛЬБУР ВЫИГРЫВАЕТ

На другой день новые оси были поставлены на место. Можно лететь! Но теперь погода была слишком тиха.

– Нет ветра, достаточного, чтобы поднять аэроплан с земли, – разочарованно пробормотал Вильбур. – Нет у нас и достаточно времени, чтобы втащить машину на один из песчаных холмов.

Позднее, когда были усовершенствованы способы отталкивания аэроплана от земли, недостаток ветра не был препятствием. Но первый аэроплан Райтов требовал для подъема совершенно определенных условий.

Для этого был необходим однорельсовый путь, путь, который братья Райт построили во время одного из периодов ожидания. Путь этот, в 20 метров длиной, был так устроен, что мог быть легко передвинут с одного места на другое. Им можно было пользоваться и на холме и на ровной земле. Вильбур и Орвилль рассчитывали, что при наличии ветра их машина должна подняться прежде, чем дойдет до конца этого пути.

Решив подниматься с рельсового пути, Вильбур и Орвилль пришли к заключению, что колеса для посадки – ненужная тяжесть и потому помеха. Вместо них братья сделали легкое, но очень прочное сооружение вроде салазок. Эти салазки доходили до передней части аэроплана, а впоследствии были еще продолжены, чтобы образовать опору для переднего руля высоты. Выдвижение салазок вперед устранило также возможность перевернуться через голову при посадке.

И 13-го и 14-го опять не было ветра, достаточно сильного, чтобы подняться с ровной земли.

– Придется пробовать подняться с одного из холмов.

– Да. Надо положить рельс на склоне Килл Де» вил Хилл.

Первая попытка полета с мотором была сделана там, где ровно три года назад их планер сделал свой первый, неровный, отрывистыми толчками, полет.

Райты подняли, как было условлено, маленький флаг, чтобы члены команды спасательной станции знали, что братья собираются испытывать машину.

Скоро пятеро из членов команды – Даниелс, Роберт Уескотт, Томас Бичем, Дуг и «дядя Бенни» О'Нейл – уже помогали везти машину и рельс к назначенному для полета месту.

Деревянный однорельсовый путь был положен по склону холма.

Братья рассчитывали, что при разбеге по склону холма, при работе пропеллера и легком встречном ветре будет нетрудно подняться в воздух.

– Но, вероятно, будет трудно, – соображал Вильбур, – удержать машину в равновесии на рельсовом пути, пока она поднимется, поэтому тот, кто не летит, должен бежать у крыла и поддерживать аэроплан, пока не отстанет.

Наконец все было готово. Аэроплан – переплетение проволок и распорок, вертикальных и горизонтальных скреп – стоял на рельсовом, пути, удерживаемый проволокой. Мотор был в отличном состоянии.

Вильбур и Орвилль взглянули друг на друга сверкающими от волнения глазами. Кто полетит первый? Каждому хотелось испробовать полет гораздо больше из желания узнать, как аэроплан будет работать, чем ради «славы» лететь первому.

– Давай бросим монетку.

Бросили. Вильбур выиграл.

В 1903 году для полетов не было еще специальной одежды – шлема, кожаного костюма и очков-консервов. Вильбур Райт, в матерчатом кепи, в своем рабочем платье, взобрался на нижнее крыло аэроплана и лег.

Нечто вроде «люльки» соответствовало его бедрам. Одной рукой он сжимал рычаг подъема, другой – рукоять управления рулем и крыльями. Мотор стучал и гремел. Все было готово.

Вильбур отцепил удерживающую аэроплан проволоку, и машина с шумом двинулась вперед.

Она двигалась так быстро по рельсам, по склону холма, подгоняемая силой двух пропеллеров, что Орвилль, бежавший у крыла, сейчас же отстал. Через пятнадцать метров машина поднялась. Воспрянули вместе с ней и сердца братьев. Раздался ободряющий крик членов спасательной станции.

Вдруг крик радости сразу замер. Вильбур, увлекшись, слишком круто направил машину вверх. Так она поднималась мгновение, а затем потеряла равновесие. Но тут Вильбур использовал то, чему научили его уроки с планерами: он повернул руль высоты, и машина скользнула вниз по склону холма и опустилась на землю в 35 метрах от того места, откуда поднялась.

Секундомер в руке Орвилля показывал, что полет длился три с половиной секунды!

Посадка была неудачной. Левое крыло заскоблило по земле, так как Вильбур не успел окончательно восстановить равновесие. Машина завертелась, зарылась полозьями в песок, и одно из них сломалось. Были сломаны также и другие, менее важные части рамы аэроплана. На этот день полеты пришлось оставить.

Но, как бы то ни было, братья Райт убедились на практике, что способ создать летающую машину, над которой они столько работали, был верен. Они были довольны.

ОЧЕРЕДЬ ОРВИЛЛЯ

Два дня спустя все было исправлено. Машину поставили на рельсе перед выстроенным для нее сараем. Мимо проходил незнакомец. Он долго осматривал машину со всех сторон и наконец спросил:

Аэроплан, выведенный из ангара.

– Что это за забавное сооружение?

– Это летающая машина, аэроплан.

Незнакомец посмотрел недоверчиво.

– Вы хотите сказать, что она поднимается на воздух? Не собираетесь же вы действительно лететь в ней?

– Как раз это-то мы и думаем сделать, – сказал, смеясь, Орвилль, – если завтра будет подходящий ветер.

– Не думаю, чтобы она полетела и при подходящем ветре, – сказал незнакомец. И, покачав головой, пошел дальше.

Райты расхохотались.

Ночью поднялся северный ветер, покрывший льдом десятки мелких луж, оставшихся вокруг лагеря после недавнего дождя. Скорость ветра была выше, чем желали братья, – от тридцати до сорока километров в час. Но были основания думать, что ветер скоро ослабеет.

С утра 17 декабря братья сидели дома, греясь у своей походной печурки.

Наступило девять часов, затем десять, а ветер не ослабевал.

– Мы не можем ждать дольше! – решили наконец Райты. – Выведем машину и будем пробовать!

Опять был поднят сигнал для спасательной станции.

– Мы можем поставить машину прямо против ветра. Тогда ничто не должно помешать ей подняться, – рассуждали братья. – Будет трудно лететь на ней в такой сильный ветер, особенно потому, что это новая машина и у нас нет еще опыта в управлении ею. Но зато благодаря этой силе ветра скорость полета, если считать ее по расстоянию, пройденному над землей, будет меньше, а потому и посадка будет медленнее, а следовательно, безопаснее.

Было выбрано ровное место в тридцати пяти метрах от ангара, и-Райты принялись за работу. Скоро пришли посмотреть и помочь четверо мужчин и мальчик со спасательной станции.

Эти пять человек были единственными наблюдателями подъема, хотя окрестные жители тоже приглашались посмотреть на опыты. Вероятно, их удержала дома необыкновенно холодная погода. Время от времени она загоняла в дом и братьев Райт с их помощниками. Ветер леденил пальцы, проникал сквозь пальто, так что проработать долго было невозможно.

Ветромер показывал скорость ветра около сорока километров в час. Машина была установлена на рельс прямо против ветра.

Вильбур взглянул на брата.

– Твоя очередь, – сказал он.

Орвилль занял место пилота. Мотор был пущен. Ему дали проработать несколько минут, чтобы разогреть его. Затем Орвилль крикнул брату:

– Все готово?

Вильбур, с загоревшимися глазами, кивнул головой. Орвилль повернулся, чтобы посмотреть на расстилавшийся перед ним путь, устроился удобнее на своем месте и отпустил удерживающую аэроплан веревку. Машина медленно двинулась вперед. Вильбур бежал рядом, поддерживая конец правого крыла.

Встречный ветер был так силен, что сначала движение аэроплана было очень медленным. Пятнадцать метров он катился по рельсу, все время поддерживаемый Вильбуром, пока не поднялся на воздух.

Тут была сделана первая в мире фотография машины, поднимающейся на воздух силой мотора. Сделана она была одним из членов команды спасательной станции как раз в тот момент, когда Вильбур еще бежал у конца крыла аэроплана, летящего уже почти на метр над землей.

Аэроплан набирал скорость и понемногу поднимался. Вильбур отстал. Ход аэроплана в этот первый полет был далеко не ровен. Воздух оказался полон неожиданных завихрений, которые затрудняли полет. Аэроплан то поднимался вверх, то опускался вниз, то несся в трех-четырех метрах над землей, то всего в нескольких сантиметрах от нее. При четвертом снижении он ударился о песок.

Двенадцать секунд аэроплан был в воздухе и опустился в сорока метрах от места подъема.

Так в первый раз аэроплан отделился от земли, поднялся, пролетел вперед без потери скорости и благополучно спустился в точке, находящейся на одном горизонтальном уровне с точкой отправления. Человек летал!

Райты не были особенно возбуждены, хотя мечта их и становилась действительностью. Их принципы были правильны; усовершенствовать детали машины – и дело их будет закончено.

Поставив машину на место, братья занялись вычислениями. Скорость полета равнялась трем метрам в секунду, если считать расстояние по поверхности земли, скорость встречного ветра равнялась двенадцати метрам в секунду; таким образом, машина шла в воздухе со скоростью пятнадцати метров в секунду. Если бы она могла летать с такой скоростью в спокойном воздухе, она пролетела бы сто восемьдесят метров в те двенадцать секунд, которые оставалась в воздухе.

– Когда-нибудь, – предсказал Вильбур, готовясь снова лететь, – кто-нибудь сделает аэроплан с таким сильным мотором, что он поднимется в спокойном воздухе и полетит, может быть, со скоростью больше тридцати километров в час. Представляешь ты себе это?

Первая в мире фотография летящего аэроплана, сделанная 17 декабря 1903 года.