Текст книги "Братья Райт"

Автор книги: Митчель Чарнлей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

САЙНЕС И РАЙТ – ТИПОГРАФЫ

Пока Вильбур был болен и не мог быть товарищем в работе и играх младшему брату; Орвилль еще теснее сблизился с Джемми Сайенс.

В старших классах школы Орвилль заинтересовался типографским делом. У Джемми был небольшой набор букв. Орвилль решил, что при его знании резьбы по дереву перед ними открываются большие возможности. Он вырезал на дереве несколько ослиных голов и пробовал набрать четыре строки придуманного им стихотворения. Но набор букв был слишком мал, и у него ничего не выходило.

Мистер Райт видел, как серьезно заинтересовался Орвилль этим делом, и подарил ему немного настоящего типографского шрифта. Шрифт был старый, сбитый, но это не мешало работе.

Это положило начало занятиям типографским делом. Целые недели мальчики работали, учились и делали опыты. Комнаты мальчиков были завалены шрифтом, пузырьками с типографской краской и бумагой.

В конце концов они пришли к заключению, что им недостает основного оборудования для их «типографии».

– Без печатного станка мы ничего не сделаем, – воскликнул Орвилль.

– Но откуда же нам взять его? – недоумевал Джемми.

– Очень просто! Сделаем сами.

Орв раздобыл тяжелый вал, оставшийся от какой-то разобранной мельницы, нашли они где-то заброшенный могильный камень-идеально гладкое основание для упрощенного печатного станка. Орвилль соорудил особое приспособление, чтобы вал можно было равномерно катать взад и вперед над шрифтом. Для каждого оттиска вал приходилось заново смазывать краской, но все же при энергичной работе на станке можно было отпечатать несколько сот оттисков в день.

Вильбур осмотрел станок, одобрил его, но тут же предложил внести в него усовершенствования.

– Надо бы устроить вот здесь рычаг, – сказал он, – а то тебе, Орв, приходится слишком долго возиться с валом. А рычагом ты будешь легко двигать его, стоя на одном месте.

Рычаг был устроен, и машина стала работать много легче и быстрее.

От опытов мальчики перешли к настоящей работе. Они начали печатать на заказ бланки, билеты, афиши и тому подобное. В первое время дела «Компании Райт и Сайнес» шли не блестяще, первая работа принесла им прибыль всего в два доллара. А ведь мальчики ухлопали на типографию все, что могли наскрести!

Эти два доллара стали причиной горячего спора. Джемми решил, что они как прибыль должны быть разделены между участниками фирмы, Орвилль, глядя на оборудование «типографии» и материалы, хотел вложить всю прибыль в дело. Вопрос долго не могли разрешить, наконец разрешили так, как хотел Орвилль, и работа пошла успешнее.

Со своим оборудованием мальчики могли выпускать только счета, билеты, визитные карточки и афиши. Это было для них полезным опытом и многому научило их, но по мере того как они становились опытнее, им хотелось браться за более интересную работу.

Орвилль и Джемми решили издавать газету. Назвали ее «Карлик». Она должна была состоять из четырех страниц, по четыре столбца в каждой. Они думали печатать в газете местные новости и специальные статьи, интересные для мальчиков.

Компаньоны получили полное одобрение мистера Райта. Он сам в течение многих лет был редактором небольшой газеты.

– Это прекрасная идея, если только вы хорошо выполните работу. – сказал он.

Мальчики отпечатали объявление о дпе выхода новой газеты, разослали его всем друзьям и принялись за работу.

Они должны были сами собирать новости, писать статьи и сами их набирать. Назначенный день наступил, а материала у мальчиков хватало только иа первую, вторую и четвертую страницы.

– Можно отложить выпуск газеты на один-два дня и набрать еще новостей, – с колебанием предложил Дясемми, – но я думаю, что это было бы…

– Совсем не хорошо, – согласился Орвилль. – Вот что, мы не можем выпустить совсем пустую страницу, не можем выпустить газету и без этой страницы, поместим же на ней объявление о нашей фирме.

Так и было решено. Был взят самый крупный шрифт, и через все четыре столбца третьей страницы было напечатано: «Сайнес и Райт. Типография».

Немного смущенные, понесли мальчики первый оттиск «Карлика» на просмотр мистеру Райту.

Тот посмотрел первую и последнюю страницы и затем развернул газету. Ему сразу бросилось в глаза объявление.

– Что это?

Орвилль объяснил. Лицо мистера Райта помрачнело.

– Что ты сам думаешь об этом, Орвилль? – спросил он.

– Ну, конечно, надо бы сделать лучше, – согласился Орвилль, – но нам не хотелось, чтобы первый выпуск запаздывал, хотя…

– Мне кажется, – решительно прервал его мистер Райт, – что лучше совсем не издавать, чем издавать плохо. Это скверная работа, мальчики. Как вам самим кажется?

На этом и закончилось существование «Карлика». Первый номер никогда не появился в свет, последующие тоже. Тем не менее из этого происшествия Орвилль сделал для себя твердый вывод: никогда не пытаться что-либо сделать, не обдумав предварительно каждую деталь работы.

Хотя «Карлик» и закончил так печально свое существование, типография фирмы «Сайнес и Райт» продолжала работать.

Орв и Джемми понемногу, но постоянно улучшали свое дело, и постепенно из крошечной типографии оно превратилось в мастерскую. Орв работал теперь над новым печатным станком. Это должна была быть более крупная и производительная машина, похожая на те машины, которые работали в больших типографиях. Шрифт в этой машине, как и в первом станке, лежал на плоской доске, но сама доска двигалась под валом. Бумага падала с высокого «стола», обертывалась вокруг вращающегося, вала, и на ней отпечатывался шрифт. Затем бумага сама падала по другую сторону вала.

Для создания машины Орвилль употребил все, что удалось ему раздобыть, вплоть до тонкой бечевки, клейкой тесьмы и обрывков веревки. И все же, как и первый станок, машина работала!

Машина была настолько необычно устроена, что заинтересовала одного специалиста-типографа, руководителя большой типографии. Он несколько раз заходил в мастерскую, но все попадал как раз в те часы, когда машина стояла. В конце концов он заявил, что не верит, что эта «штука» действительно работает. Мальчики же не соглашались пустить машину в ход только для показа, – это требовало слишком много энергии.

Наконец типографу удалось застать машину работающей с полной нагрузкой. Его интерес возрос еще больше. Он осмотрел ее со всех сторон, сверху донизу, и, к изумлению создателей машины, даже растянулся на спине на полу, засунув голову под машину, чтобы лучше рассмотреть, как она работает.

– Вы побили меня, – сказал он, поднимаясь с пола. – Я не понимаю, почему она работает. Но она действительно работает, и работает хорошо!

НОВОЕ ТОВАРИЩЕСТВО

К тому, времени, когда новый печатный станок начал работать удовлетворительно, в делах «фирмы» произошли значительные перемены.

Дело в том, что в это время (1889 г.) здоровье Вильбура почти восстановилось. Мысль о колледже он окончательно отбросил и начал подыскивать себе заработок.

Он поступил в контору газетки, которую редактировал его отец. В дни рассылки газеты подписчикам приходил в контору и Орв с товарищами. Мальчики складывали газету а Вильбур наклеивал адреса.

Однообразная работа складывания (фальцевания) газетных листов надоела Орвиллю. Он предложил Вильбуру сделать для этого машину.

Вильбуру мысль понравилась, и мальчики засели за чертежи и вычисления. И опять тот же сарай со сложенными в нем ненужными вещами дал почти весь материал для новой машины. И опять машина была неуклюжа, громыхала и скрипела, но работала.

Но и фальцовальная машина не сделала труд в конторе газеты привлекательным для Вильбура. Ему хотелось вкладывать в работу свой пытливый ум, свое уменье, свое творчество.

Вильбур попросил принять его в типографию. Было решено, что «фирма» будет издавать еженедельную газету: «Новости Западной стороны».

Вильбур взял на себя большую часть издательской работы, Орвилль был главным механиком, а Джемми – мастером на все руки – наборщиком, репортером, агентом по сбору объявлений и т. д. Дела было много, и всем троим приходилось выполнять самые разнообразные обязанности.

Новый проект положил конец и ученью Орвилля. До этого времени он продолжал учиться, работая в типографии по вечерам и в свободные дни, теперь же он бросил ученье и посвятил все свое время «Товариществу братьев Райт».

Ни один из братьев не получил высшего образования. Но все же сравнительно с тысячами других американских мальчиков Райты получили неплохое образование, только получили они его дома, а не в учебных заведениях. У них в конце концов оказался большой запас практических и теоретических знаний. А главное, они знали, как читать и что читать, знали, где можно добыть необходимые для них сведения, и они умели «делать».

В феврале 1889 года вышел первый номер «Новостей Западной стороны». В газете было четыре страницы, в четыре столбца каждая, выходила она по субботам, и в первом номере не было уже пустых страниц. «Новости Западной стороны» имели некоторый успех: в первые три месяца число подписчиков достигло четырехсот человек.

Вообще же дела типографии шли настолько хорошо, что Виль и Орв постепенно отложили небольшую сумму, предназначенную на расширение дела.

В это время они увлекались новым тогда спортом – ездой на велосипеде; по мере того как возрастал их интерес к велосипеду, они стали меньше заниматься газетой и типографией. Молодых Райтов потянуло к новой работе – к починке и производству велосипедов.

И в 1893 году Виль и Орв открыли маленькую велосипедную мастерскую, как раз напротив своей типографии. Три года они одновременно вели оба дела, и Эд Сайнес помогал им в том и другом. Наконец в 1896 году велосипедная мастерская захватила их окончательно, они передали свою типографию и издательство Сайнесу.

ИХ ПЕРВЫЙ ВЕЛОСИПЕД

В девяностых годах прошлого столетия езда на велосипеде в Америке стала всеобщим помешательством: ездили буквально все, начиная с пятилетних детей и кончая пожилыми женщинами и седобородыми стариками. Самым модным было состоять в «Клубе сотни», члены которого делали на велосипедах поездки в сотни километров.

Для каждого мальчика стало необходимым иметь свое собственное «колесо». Но это было не так-то легко: велосипеды стоили дорого. В те дни, когда стал появляться усовершенствованный велосипед с сравнительно маленькими колесами и более легкой рамой, он стоил от 150 до 175 долларов. Тандем (велосипед с двумя сиденьями) и еще более редкие машины – для трех и четырех ездоков – стоили еще дороже.

И все же Виль и Орв обзавелись велосипедом: они сами сделали тандем. Раздобыли два старомодных высоких велосипедных колеса, какие теперь можно отыскать только в музеях, сделали сами цепь, шестерни, педали и сиденья. Затем соединили все части – и велосипед был готов.

– Соседи будут потрясены, когда мы выедем на нем! – воскликнул Орв, разглядывая результат их творчества, стоявший в укромном уголке мастерской.

И действительно, жители Дейтона были потрясены. На несколько недель тандем Райтов сделался предметом всеобщего внимания. Юноши разъезжали на нем всюду, и постепенно дейтонцы привыкли к двухколесному чудовищу.

Со временем братья сами устали от своего велосипеда тандем и обратили внимание на обыкновенные машины.

Оба мальчика (теперь уж это были молодые люди двадцати шести и двадцати двух лет, но их все еще в Дейтоне называли по старой привычке «мальчики Райт») были умелыми велосипедистами.

Виль был высокий, тонкий и выносливый. Он совершенно оправился от своего нервного заболевания; у него были крепкие мускулы и много хладнокровия. Но он не любил состязаний. Его специальностью были далекие поездки, езда, требующая упорства и большой выносливости. Орв, наоборот, предпочитал состязания на короткие расстояния. В противоположность Вильбуру, он быстро загорался энтузиазмом, был более открытым и живым.

Состязания того времени были опасным предприятием. Обычно этим занимались любители. Но случалось, что хозяева какой-либо большой велосипедной мастерской, заинтересованные в наибольшем сбыте своих велосипедов, тайно платили лучшим велосипедистам. Как только «любитель», победив в нескольких состязаниях, приобретал крупную известность, велосипедные фабриканты старались заключить с ним условие, что он должен ездить исключительно на их машинах. Часто фабриканты предлагали сделать для них беговой велосипед с какими-нибудь специальными деталями, снабжали велосипедистов спортивными костюмами, уплачивали все их расходы и даже платили им как бы жалованье. Кроме того, на состязаниях победителям выдавались премии, и некоторые молодые люди хорошо зарабатывали как «любители-велосипедисты».

На велосипедных состязаниях хорошо узнали и Орвилля Райт. Он был отважен и решителен в трудные минуты. Много раз получал он призы, но никогда не причислял себя к выдающимся спортсменам. Если бы Орвилль мог посвящать все свое время велосипедному спорту, может быть, он и сделался бы выдающимся спортсменом, но «Велосипедная компания Райт», как братья называли свое новое предприятие, требовала большой работы.

В 1893 году это была небольшая ремонтная мастерская; но постепенно дело все расширялось, так как Райты заслужили репутацию хороших работников. Они выполняли все – от самой пустяковой починки до самого сложного ремонта.

Велосипедная мастерская братьев Райт. Здесь был построен;их первый аэроплан.

По мере накопления опыта Райты начали не только чинить, но и делать велосипеды. Их интерес к велосипедному спорту мало-помалу пропадал, а интерес к изготовлению своих, усовершенствованных велосипедов все возрастал.

Вскоре велосипед «Ван-Клив», названный так братьями в честь одного из предков Райтов, получил заслуженную громкую известность в округе за блестящие качества своей конструкции.

Затем сконструировали другую, более дешевую, но прочную, хорошую машину. Разрастающееся велосипедное дело стало поглощать вое их время и внимание.

В велосипедной мастерской Джемми Сайнес попрежнему был их постоянным помощником. Шлифовка, смазка, сборка машин были его делом. Орв по мере увеличения дела взял на себя никелировку – это важное для красоты велосипедов дело. Виль, с его уверенной рукой и верным глазом, взял на себя сварку – трудное дело прочного и точного соединения различных частей, составляющих велосипедную раму.

Для своей мастерской братья изобрели и сделали многие недостающие им инструменты. Так, можно было купить паяльник, но у продажных, хотя и хороших, было два недостатка: во-первых, они не для всякой работы были пригодны, во-вторых, дорого стоили. Поэтому Виль и Орв сделали сами более совершенный паяльник. Он работал хорошо, как и вое инструменты, сделанные ими самими. Райты делали сами все, начиная с гаечного ключа и кончая самыми сложными приборами.

– Мы любим сами делать свои инструменты, потому что знаем, что тогда они действительно хороши, – объяснил однажды один из братьев: – Мы делаем их очень точно и поэтому можем смело доверять им, а это так важно!

Райты чинили не только велосипеды. Однажды им принесли в починку сломанные сложные часы. Дейтонские часовые мастера категорически заявили, что исправить их невозможно.

– Попробуем, – решили Райты.

Они попробовали, – и часы снова стали работать превосходно.

КАК ИМ ПРИШЛА МЫСЛЬ ОБ АЭРОПЛАНЕ

Несмотря на большое количество работы, которую ему приходилось исполнять, Вильбур никогда не оставлял привычки много читать. Он читал все – газеты, журналы, брошюры, книги. Особенно интересовался он научной литературой и книгами по механике. Этот отдел их домашней библиотеки постоянно пополнялся.

Однажды, в 1896 году, Вильбур прочел в местной газете известие о внезапной смерти немца Отто Лилиенталя.

Лилиенталь несколько лет работал над тем, чтобы научиться летать с помощью крыльев. Он изучал полеты разных змейков, полет различных птиц, движение воздуха и в конце концов начал делать пробные полеты на огромных крыльях. Он спрыгивал с высоты, крылья несли его по воздуху и плавно опускали на землю.

Лилиенталь разработал целый ряд интересных и важных для воздухоплавания вопросов, но мало кто знал о его научной работе.

Во время одного из полетав Лилиенталь разбился насмерть.

Вильбур показал заметку о гибели Лилиенталя Орвиллю.

– Это мне напомнило о наших змейках. Сколько мы их переделали! – сказал он. – А как-то не приходило в голову, что они могут поднять человека.

– Такие змейки и не могут, – задумчиво ответил Орв. – А вот сделанные Лилиенталем, особые, могли. Хотелось бы мне знать, как они были устроены?

Братья с секунду молча смотрели друг на друга.

– Давай попробуем, – сказали они оба сразу.

Вильбур Райт знал, как надо находить в книгах то, что хочешь знать и понять.

– Во-первых, – сказал он, – мы должны изучить все, что можно, о полете, о том, что держит предмет в воздухе. Если мы будем знать это, мы сможем избежать того, что случилось с Лилиенталем. Если же мы не будем знать всего точно, будем работать по догадке, мы не дойдем и до того, что успел сделать Лилиенталь.

Этот принцип Вильбур и Орвилль Райт положили в основу каждого своего опыта. Они не верили в дело случая. Сначала они собирали все-возможные данные о нужном им предмете, продумывали их, отбрасывали то, что было не нужно, вырабатывали точный план работы, делали вычисления на бумаге, пробовали на маленькой модели и затем, убедившись, что каждое их положение правильно, делали опыты. Длительный, требующий громадного напряжения и терпения метод!

Первым движением Виля было подойти к полкам библиотеки и достать книгу, которую он читал уже несколько раз: «Механизм животных» профессора Марея. Он хотел перечитать отдел о птицах.

Рисунки летящих птиц (со снимков профессора Марея).

«Птицы, – решил Вильбур, – лучшие летуны; и если человек постигнет хотя бы часть тайн их полета, он может начать летать».

Это было началом. В течение многих месяцев братья целыми часами изучали полет птиц. Даже днем отрывались они от работы и, лежа под деревьями на «пастбище», наблюдали за стаями ворон, одинокими ястребами, быстрыми ласточками и описывающими громадные круги сарычами.

«Человеку, смотрящему на полет птицы, кажется, что она просто машет крыльями, – писал несколько лет спустя Вильбур, вспоминая эти наблюдения. – В действительности же это совсем не так просто. О том, как летает птица, как она пользуется струями движущегося воздуха и борется с ними, можно бы было написать большую книгу.

Если я возьму клочок бумаги, подниму его параллельно земле и затем сразу отпущу его, бумага не упадет прямо вниз, как должен бы сделать степенный клочок бумаги, а, не соблюдая никаких правил приличия, будет перевертываться и метаться то туда, то сюда самым нелепым образом, совсем как необъезженная лошадь. Вот этой-то необъезженной лошадью и должны выучиться управлять люди, прежде чем полеты станут обычным, всеобщим спортом.

Птица постигла это искусство – сохранять равновесие – и выучилась делать это так, что нам кажется, будто это ей ничего не стоит».

По мере изучения полета птиц энтузиазм братьев Райт и желание постигнуть искусство сохранять равновесие в воздухе все возрастали.

– Ведь это такой изумительный спорт – быть в состоянии двигаться по воздуху, – сказал однажды Орвилль, с завистью наблюдая ленивое парение сокола.

В это время Райты не предполагали еще, что со временем полеты человека станут чем-то гораздо большим, чем спорт.

Братья старались доставать все вновь выходящие книги по этому вопросу и из месяца в месяц продолжали наблюдать за полетом птиц.

«Смешно было смотреть, – рассказывал потом один из их друзей, – как эти двое юношей, упорно работающие целыми днями над велосипедами в своей мастерской, вдруг подходили к окну и смотрели на пролетавших птиц. Много раз я видел их у окна, когда пролетали просто несколько ласточек или стая уток.

А еще комичнее было видеть, как затем они сидели, забыв спешную работу, и обсуждали, почему вот эти-то птицы летают таким-то и таким-то образом».

Чтение заставило братьев Райт думать не только о том, как держаться в воздухе, но и о том, как подняться на воздух, о том, что позднее воздухоплаватели стали называть «отрывом». Одно из лучших описаний того, что делает птица, – в частности большая, тяжелая птица, – чтобы подняться с земли в воздух, они нашли у одного члена старого Общества аэронавтов Великобритании, внимательно наблюдавшего привычки орла.

«Когда мы приблизились к нему метров на восемьдесят, король птиц очнулся от своей апатии. Он несколько расправил крылья, но еще не двинулся с места. При нашем приближении еще на несколько метров орел пошел от нас с полурасправленными, но неподвижными крыльями. Раздается выстрел. Орел уже не идет, а бежит; он набирает скорость, медленно маша крыльями, и временами совсем скользит над землей. Вот, поднимаясь по возрастающей наклонной линии, он возносится вверх и величественно плывет к своему гнезду, находящемуся километрах в семи от места, где он поднялся. Несколько обрывков перьев показывают место, где выстрел настиг его. На песчаной почве отпечатались отметки его когтей, показывая точно и ясно, когда он пустился в путь. По мере того как он облегчал вес тела и увеличивал быстроту движения при помощи крыльев, эти отпечатки постепенно превращались в длинные царапины. При измерении расстояния от той точки, где орел стоял вначале, до того места, где следы исчезли, мы убедились, что он пробежал двадцать метров, прежде чем поднялся с земли».

В теплые летние вечера, когда братья лежали в поле, глядя на птиц, они учились подмечать каждый едва заметный порыв ветра. Они следили за миниатюрными вихрями над вспаханным полем, поднимающими с земли столбы серо-коричневой пыли; подмечали бешеное метанье обрывков бумаги, подхваченных ветром. Они подметили, что воздушные течения, казалось, идут по склонам холмов, и особенно внимательно приглядывались к тем способам, какими птицы пользуются этими течениями.

– Птица, – это настоящий аэроплан, – сказал как-то много лет спустя Орвилль, рассказывая о выводах, к которым они пришли после многих часов чтения и наблюдений. – Части крыльев, которые ближе к телу, употребляются ими как поддерживающие поверхности, тогда как более гибкие концы крыльев при взмахе действуют как пропеллеры. Некоторые из парящих птиц – это немногим больше, чем живые, плавающие в воздухе планеры. Лишь очень немногие из птиц могут подниматься в воздух без разбега.

«Каждый, наблюдавший природу, видел парение сокола пли сарыча, все видели на море чаек, летящих за пароходами целые километры, едва заметно двигая крыльями. Все они делают одно и то же – балансируют, сохраняя равновесие, на поднимающихся струях воздуха. Сарычи и соколы используют струи воздуха, поднимающегося от земли; чайки, следующие за пароходами от Нью-Йорка к Флориде, скользят тысячи километров по поднимающимся струям воздуха, приведенным в движение пароходом, горячими газами и парами, выходящими из его труб».

«В ясные теплые дни сарычи выискивают высокие, вращающиеся струи воздуха и кругами парят в них. В туманные ветреные дни они медленно летают над краем крутого холма в струях воздуха, поднимающегося с его склона».

Так Виль и Орв мало-помалу поняли способ, которым эти живые летательные машины пользуются воздушными течениями, хотя они далеко еще не разрешили тайны устройства птичьих «аэропланов», то есть крыльев.