Текст книги "Молчание (ЛП)"

Автор книги: Мишель Сагара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– И только так?

Он снова долго смотрел в окно. После длинной паузы, он произнес.

– Нет.

Эмма колебалась.

– Я могу коснуться их, – сказала она, немного повысив голос в конце предложения, превращая его из утверждения в вопрос.

Он кивнул.

– Мой отец... Люди могли видеть его, когда я прикоснулась к нему.

– Да. Только по этой причине. Если бы ты не прикоснулась, он бы остался невидимым и безопасным мертвецом.

Она хотела поспорить с ними по поводу употреблении слов "безопасный" и "мертвец", но она смогла разглядеть смысл.

– Могу я?

– Ты можешь говорить с ними. Ты можешь видеть их. Можешь ли ты прикасаться к ним?

– Нет.

– О... Почему нет?

Он не ответил.

– Эрик, почему для тебя так важно, чтобы я... чтобы я перестала видеть мертвых?

– Потому что, – медленно протянул он в ответ. – Тогда мне не придется убивать тебя.

Глава 6

Эрик довез эмму до дома и припарковался на улице. Эмма раскрыла дверцу машины, затем обернулась на Эрика.

– Если тебе нужно заехать домой перед вечеринкой Эми, я могу отправить тебе указания, как добраться туда.

Он прищурился.

– Вечеринка Эми?

– Помнишь? Мы говорили об этом перед тем как покинуть школу?

Он покачал головой.

– Ты сумасшедшая.

– Если ты думаешь, что она хорошо выглядит в школе, то ты никогда не видел её, когда она на самом деле пытается.

Он не улыбнулся.

– И что ты собираешься делать?

– Я собираюсь напасть на компьютер и потом позвонить Эллисон.

– И?

– Забраться по лестнице, – ответила она тихо. – И отправится обратно на Роуэн Авеню. Если нам повезет, мы сможем узнать, что нужно закончить перед вечеринкой Эми.

– А если нет?

– Если не повезет, – сказала она резко, улыбка сошла с её лица. – Я не думаю, что мы будем беспокоится об этом.

– Эмма, ты не можешь пойти туда слепой. Ты понятия не имеешь, что делаешь!

– Нет, не имею. Я собираюсь узнать больше, прежде чем достигну кульминации. – Она развернулась к двери, затем повернулась обратно. – Я не понимаю, чего ты так боишься, Эрик. Я не понимаю, что с тобой происходит. То, что я понимаю сейчас, так это то, что тот ребенок каким-то образом застрял в том доме. И я хочу вытащить его оттуда.

– С какой целью?

Она уставилась на него. Потом вылезла из автомобиля, не оглядываясь назад, и закрыла дверцу.

Зазвонил телефон. Эрик прислушался к нему, костяшки на все еще вцепившихся в руль руках побелели. Пальцами свободной руки он поднял телефон и уставился на экран, но в это время звонок замолчал. Он поднял глаза и увидел Эмму и мельком заметил ее смешно названного ротвейлера, прежде чем дверь за ней закрылась.

Когда телефон снова зазвонил, он поднял трубку.

– Да.

– Эрик...

– Роуэн Авеню?

– Десять дней назад.

Эрик присвистнул.

– Эрик?

– Десять дней. Я бы предположил, примерно, три, прекрасно.

Тишина была холодной.

– И почему ты предположил так?

Эрик пожал плечами. Он осознал, что, вероятно, не следовало передавать подобное через трубку и решил, что он не достаточно озабочен тем, чтобы переводить этот жест в слова.

– Эрик, что там происходит?

– Ничего особенного. Я собираюсь на вечеринку Эми сегодня, – добавил он для кратковременной потехи над молчаливым возмущением на другом конце линии. Возмущение пришло и оно было сопровождено отрывистым брызганьем слюней, дополнительный бонус.

– Эрик, ты нашел Колдуна?

Эрик посчитал свое имя, четыре раза использованное в шести предложениях, как давление, словно он должен был без принадлежностей изъять уродливое.

– Да.

– Хорошо. Мертвый?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Ты приехал слишком поздно, – это был не вопрос.

Эрик не являлся одним из прирожденных врунов. Он ничего не ответил, что оказывалось нейтральным. Этого также не было достаточно.

– Эрик, ты приехал слишком поздно?

– Нет.

Тишина, которая сопровождала его односложную исповедь, была долгой:

– ...Нет. И Колдун не мертв.

– Нет.

– Тебе нужен дублер.

– Не особо.

– Я отправляю его.

– Если ты отправишь Чейза, я не даю гарантию того, что он выживет.

– Если не выживет, я приду сам.

Черт.

Эмма работала над тем, чтобы не пробить пальцами клавиатуру. Это было почти не хуже проблемы. Да, Эрик незнакомец. Да, у них не было истории. Да, он знал о ней что-то, что она сама о себе не знала, и он не собирался делиться этим. И да, если на то пошло, она осознавала где-то в задней части мозга, что если она что-то сделала не так, каким-то образом, он бы убил её.

Она не сомневалась, что он смог бы, и это было странно, потому что обычно она о таком не беспокоилась. Обычно, она беспокоилась о других вещах, таких как, что-то неправильно сказать, потерять друзей, начихать на свою мать или учителей. И что-то в этом смысле. Он знал, что ребенок был пойман в этом доме и не волновался по этому поводу.

Google быстро загружал ответа на её запросы, и она смотрела на них, открыв первую пятерку во вкладках. Она начала читать, и как только приступила, злость на Эрика угасла. Ей не нравилось держать гнев, и она отпустила его.

Только один человек погиб при пожаре – Эндрю Копис, четырех лет от роду. Причина пожара: исследуется. По слухам, однако, говорят, что пожар не начинался в доме Эндрю; он наступил в доме снизу. Стены не были шлакобетонные, и пожар распространился. Мариа Копис, мама Эндрю, была двадцати одного года. Она была разведенной матерью-одиночкой; её бывший муж не находился дома. У нее было – о...

Трое детей. Эндрю был самым старшим; у нее была восьмимесячная девочка и двухмесячный малыш. Она схватила их, и вынесла их обоих из дома. Маленькая девочка была отравлена дымом.

Она была не в состоянии одновременно нести и Эндрю, и она кричала ему, чтобы он следовал за нею. А он кричал ей, чтобы она несла его.

Краткий момент возмущения во всех репортажах новостей появился и исчез. Как можно было расспрашивать мать о чем-то подобном?

Эмма закрыла глаза. Теперь она знала, почему Эндрю остался в доме.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла прочесть это еще раз, но она прочла. Эндрю умер от отравления газом; глубокие вдохи, переходящие на крик, не помогли. Он также получил ожоги во время того, как пожарник добрался до него, но это не был направленный огонь, убивший его.

Пожарные вошли в здание, здание в тот момент выдержало их вес.

Все они были тяжелее, чем Эмма, особенно с оборудованием, которое они несли. Они вошли в через окна второго этажа. Проверить.

Она откинулась на спинку стула и потерла глаза тыльной стороной ладоней. Как она собирается говорить с испуганным, истеричным четырехлетним малышом из горящего здания, если она сама будет поймана в ловушку в том же самом здании?

Она вытащила телефон из кармана и позвонила Эллисон.

И рассказала Эллисон обо всем.

Обо всем, исключая часть об Эрике, не собиравшемся убивать её – что вполне подразумевало, что он мог – потому что не нашлось такого способа сказать об этом без очевидной паники. Затем она ждала, пока тишина на другом конце линии растягивалась.

Она, наконец, сказала:

– Я знаю, это звучит безумно.

Эллисон ответила:

– Эм, я видела твоего отца. Мы все видели. Я не считаю тебя сумасшедшей. Но это в какой-то мере звучит безумно.

Эмма напомнила себе, когда её плечи опустились и спина расслабилась, что были причины, по которым она любила Эллисон.

– Что ты делаешь?

– Гуглю. Я нашла твою статью о пожаре, – добавила она. – О.

– Трое детей. У двоих из них не было возможности выйти из помещения самим, – тихо сказала Эмма.

– Ты записала где Эндрю похоронен?

– Я не думаю, что знаю, – ответила Эмма. – Полагаю, что есть сервис, открытый для публики, но я не думаю, что там упоминается похоронный сайт. Зачем?

– Затем, – сказала Эллисон. – Я не думаю, что у тебя получится уговорить Эндрю покинуть дом без его мамы.

Множество причин, по которым она любит Эллисон.

– Ты не согласна или?

– Нет. Мы можем попытаться, – добавила она. – С тем, что мы имеем сейчас, мы можем. Но...

– Я знаю. – Эмма встала со стула и подошла к окну. – Мы могли бы, вероятно, найти ее в телефонной книге. Она – теперь разведенная мать-одиночка. Сколько там может быть Коуписов?

– Ее могли не внести в список. – Эллисон колебалась – ее дыхание менялось, когда она пыталась подобрать слова. – Но я понятия не имею, как мы будем подходить к ней.

Эмма тоже избегала об этом думать. Шагая по комнате, с телефоном возле уха, она думала об этом. И хмурилась.

– Я тоже. Но даже если мы похожи на сумасшедших, разве не стоит нас выслушать?

– Мы не будем похожи на сумасшедших. Мы будем выглядеть хуже.

Мы будем как самые подлые, самые порочные, злонамеренные люди, которые были когда-либо.

Эмма попыталась представить Эллисон в этом контексте и не смогла.

– Мы должны попытаться, – тихо сказала она.

– Я знаю. Но мы должны найти ее первой, и мы, наверное, не будем заниматься этим сегодня вечером. Если бы мы знали, где могила, это был бы лучший способ встретиться с ней лично.

– И все же это худшее место для встречи с ней, – она снова выглянула из окна и увидела, что автомобиль Эрика был все еще припаркован на улице перед ее домом. Она повернулась и столкнулась с Лепестком, который решил, что пришло время для прогулки. – Не сейчас, Лепесток, – сказала она ему, почесывая за ухом.

Но собаки могут быть особенно недогадливыми, когда дело доходит до понимания английского языка. Он удалился из комнаты и появился снова через две минуты, волоча за собой поводок по ковру и виляя огрызком хвоста.

– Я должна выгулять Лепестка, – сказала Эмма, сдавшись.

– Позвонишь мне, когда вернешься?

– Я позвоню. Может я придумаю, что-нибудь полезное к тому моменту.

Может нам стоит прикинуться работниками страховой компании или что-то такое. Я имею в виду, что нам нужно как-то подобраться к ней.

– Мать-одиночка с двумя детьми.

– Тьфу. Позже, – добавила она, вешая трубку. Взяла поводок, который был прицеплен к собаке неправильно – главным образом ко рту – и исправила это.

Автомобиль Эрика был все еще на улице, и он все еще был за рулем, когда Эмма вышла из дома и закрыла за собой дверь. В основном ее гнев испарился, но небольшое ядро осталось, и она колебалась, в то время как Лепесток пытался тащить ее на прогулку.

Затем расправляя плечи, она потащила свою собаку на улицу и постучала в переднее пассажирское окно. Эрик повернул голову, чтобы посмотреть на нее, кивнул и вышел из автомобиля.

– Ты гуляешь со своей собакой?

– Я собираюсь гулять со своей собакой. Небольшое отличие.

Он улыбнулся этому, и это была комфортная и подлинная улыбка, которая так ей нравилась на его лице. Она отпустила оставшийся гнев.

– Тебе нужна компания? – спросил Эрик.

Она пожала плечами.

– Если ты собираешься просто сидеть в автомобиле, то мог бы тоже присоединиться к нам.

Она не осознавала, где она гуляла. Лепесток делал свою обычную интенсивную ревизию всего, что могло быть мусорным баком.

Учитывая, что был не день сбора, и он не всегда был самой яркой собакой, его интересовало совсем закрытое в современных домах.

Эрик засмеялся, но Лепесток был, к счастью, достаточно стар, чтобы не посчитать это лестью. Он действительно считал немного обнадеживающим, но это скорее была ошибка Холлов; если люди смеются, то наименее вероятно, что они пнут.

– Нет лестницы? – Не спросил он, когда Лепесток решил, что вперед было бы лучше, чем в сторону и фактически позволил им занять половину блока тротуара, прежде чем начать лаять на белку.

– Нет. .

– Нет? – Когда она смотрела на него, он засунул руки в карманы и продолжил медленную, блуждающую прогулку, которой гуляла ее девятилетняя собака.

– Она понадобится нам позже, – сказала ему Эмма.

– Я не думал, что ты сдашься, если это утешит тебя.

– Неправда.

Он пожал плечами.

– Позже?

– Эллисон думает, что Эндрю не покинет дом без своей матери.

– Ты рассказала Эллисон?

– Она моя лучшая подруга. Есть мало чего в моей жизни, чего она не знает.

– И она не подумала, что ты сумасшедшая. – Это был не вопрос, но последние несколько слов прозвучали вопросительно.

– Она моя лучшая подруга, – повторила Эмма. – Послушай, Эрик, она видит мир совсем по-другому, чем я. Она замечает вещи, на которые я бы не обратила внимания. Я делаю для нее тоже самое, когда она просит. – И даже когда она не просит, иногда, но Эмма исправилась в средней школе. – Я не думаю, что она скажет что-либо, в чем не уверенна Эрик снова покачал головой.

– Эмма, – сказал он, поднимая лицо к кронам старых кленов, выстроившихся вдоль улицы. – Я сдаюсь. Я просто... сдаюсь.

Лепесток дернул поводок, и они немного набрали темп, остановившись отдохнуть в стороне от оживленной улицы. Лепесток повернул, налево и Эмма повернула за ним.

– Это хорошо?

– Что?

– Что ты сдаешься.

– Зависит от того, кто спрашивает, но я могу гарантировать, что некоторым это не понравилось бы. – Он смотрел на нее. – Как ты собираешься связаться с матерью ребенка?

– Его зовут Эндрю. Дрю – если коротко.

– Ты узнала это не от него.

– Гугл – ваш друг, – сказала она. – Но прозвище? Его мать зовет его.

Или звала. Он может слышать ее и я почти уверена, что это то, что я слышу.

– Он сильный, – спокойно сказал Эрик.

– Он мертв. Какое значение имеет сила для мертвых?

– Ну, – сказал он, доставая руки из карманов, поскольку Лепесток снова отбежал. – Всегда есть призрачные истории. Ты о них слышала.

Я о них слышал.

– Да, но когда я слушала их, я не думала, что это правда.

Его улыбка была слабой и подлинной.

– Наблюдения часто ложные, – сказал он ей, – если это имеет какое-

либо значение.

– Не так много в данный момент. И, кроме того, я не хочу слышать о ложных.

– Хорошо. Тогда о реальном. Призраки не склонны преследовать вещи. Твой отец не делает этого, но все же он здесь.

Она развернулась на каблуках. Не было никаких признаков ее отца.

– Извини. Говоря "здесь" я имею в виду, что он мертвее мертвого, но он не бросает мебель в головы людей в ярости.

– Поняла. Может ли он показаться когда захочет?

– Ты имеешь в виду, может ли он навестить тебя?

Она кивнула.

– Я не совсе м уверен, что это легко. Он не без силы, – добавил Эрик, поскольку освещение изменилось, и они пересекли улицу, – но то, что у него есть, нисколько не похоже на то, что есть у Эндрю.

– Возраст Эндрю не имеет значения?

– Нет. И прежде чем ты спросишь? Я понятия не имею, почему у некоторых мертвых есть больше силы, чем у других. Раньше были теории, в них утверждали, что манера смерти определяет сумму силы, которую будут иметь мертвые, но это было развенчано. – Он угрюмо посмотрел вдаль и его глаза сузились.

"Кем?" – Эмма задалась вопросом. Но Эрик говорил, и она не знала, сколько это еще продлится, она не хотела прерывать его, и, судя по выражению его лица, не была уверена, что хочет знать ответ.

Он встряхнулся.

– Но некоторые призраки очень мощные. Достаточно сильные, чтобы затронуть мир живых.

– Не Эндрю.

– Нет. Он шагает вниз. Те, которые являются, хотя? Эти ваши истории о призраках, ваши полтергейсты. Они опасны, – мягко добавил он. – Но Эндрю достаточно сильный. Ему, однако, до сих пор четыре года.

То, что он создает из того, что он помнит, то через что ты должна будешь пройти, чтобы добраться до него, в общем. Заставить его услышать тебя, или все, что ты должна сказать, будет очень и очень трудно.

– Вероятно, невозможно, – спокойно сказала Эмма. – Я думаю, что наша лучшая возможность – его мать. Если она могла бы войти туда – со мной – и я смогла бы дотронуться до ее сына, то она была бы в состоянии увидеть его и услышать. Я думаю, что он вышел бы вслед за нею.

– Что возвращает нас к ранее заданному вопросу: Как ты собираешься связаться с ней?

– Холодные звонки, – сказала Эмма. – Мы что-нибудь придумаем, потому что мы должны придумать что-то. Я знаю, что он уже мертв, – добавила она тихо, – но это, кажется, так неправильно, оставить его там, на бог знает сколько времени, просто гореть.

– Эмма, – сказал он мягко, – даже если вам удастся вытащить его из дома, он все равно мертв.

– И что?

– Вы думали, что будете делать с ним, как только он выйдет?

Она остановилась.

– Делать с ним?

– Он мертв и потерян, – Эрик ответил, смотря на спину Лепестка.

Эмме показалось, что он делает это преднамеренно. – Если вы сможете уговорить его выйти из дома, он все еще будет мертв и потерян. – Он, наконец, посмотрел на нее; она остановилась, хотя Лепесток тянул, заставляя ее наклониться.

– Что означает потерянный?

– Это и означает – потерянный. Ему некуда идти.

– Но – это же неправильно.

– Спроси своего отца как-нибудь. Нет, не сейчас.

– Подожди.

– Лепесток хочет оторвать тебе руку.

– Он пытается. Мертвые могут видеть других мертвых?

– Не всегда, не ясно, и не первыми.

– То есть он не может видеть моего папу?

Эрик странно посмотрел на нее.

– Не в теперешнем его состоянии, из всего, что ты сказала. Почему?

Она опустила глаза, потому что они внезапно ужалили ее.

– Мой папа, – она сказала мягко, – хорош с потерянными детьми.

Он закатил глаза, но в то же время улыбнулся.

– Я действительно не понимаю тебя, – сказала Эмма, вытаскивая улыбку откуда-нибудь и удивляясь, потому что она была настоящей.

– Удачи тебе.

Она не понимала, куда Лепесток направлялся, потому что была поглощена разговором и задумалась. Но когда он привел ее к забору, ограждавшему кладбище, она узнала. Она остановилась на мгновение, сжимая губы в тонкую линию.

– Не сюда, – она сказала Лепестку. Лепесток обернулся, его язык свесился изо рта. Он наклонил голову в одну сторону, и следующий момент она выловила молочную косточку из своего кармана и предложила ему.

– Я не лгал, – сказал Эрик спокойно. – Кладбища действительно самые тихие места на земле.

Она покачала головой.

– Я не могу, – сказала она ему.

– Почему?

– Я не хочу на... – Она скривилась. – Они не достаточно тихие. – Расправляя плечи, она смотрела прямо на Эрика. – Что ты видел в ту ночь, когда встретил меня здесь?

– Не то, что ты видела, – ответил он. Это было уклончиво, но он не отводил взгляд. – Я видел призрака, – он продолжил, когда она ничего промолчала. – Она говорила с тобой.

– Она сделала гораздо худшее, чем просто поговорила со мной.

– Что она сделала?

– Я не хочу говорить об этом.

Он рассмеялся. Смех стал громче, когда она впилась взглядом в него.

Было трудно сверлить взглядом Эрика, когда он смеялся.

– Я не поднимал эту тему, – сказал он, когда смог, наконец, остановиться. – Но я ничего не видел, кроме того, что она говорила с тобой, ты отошла назад, упала и ударилась головой.

– Она вручила мне кое-что, – сказала Эмма спокойно. Это слишком, она была не очень смущена говорить.

Эрик мог так, когда он в основном стоял там.

– Что она дала тебе?

– Фонарь. Я думала он сделан изо... льда.

Эрик долго смотрел на нее, а затем покачал головой.

– Эмма, – он сказал мягко, – если ты когда-нибудь встретишь какого-

либо из моих друзей, не упоминай этого.

– Я не упоминала об этом ни при ком, кроме тебя. – Она сделала паузу. – И Эллисон.

Они шли по дорожке на кладбище. В это время дня ворота были не заперты, и машины могли заезжать внутрь. Лепестку нравилось здесь.

– Она была так стара, Эрик. Слишком стара.

Он долго ничего не говорил.

– Ты видел ее такой?

– Нет, – сказал он спокойно.

– Она была похожа на мешковатую леди из кошмара. Почему ты видел ее по-другому?

– Некоторые мертвые могут выбирать свою форму.

– Ты хочешь сказать, что они выглядят не так, как когда умерли?

– Я имею в виду, что они не должны. Эндрю, через несколько десятилетий, вероятно, будет в состоянии казаться старше, если он задумается об этом.

– Зачем ему беспокоиться? Зачем любому из них беспокоиться?

Эрик пожал плечами.

– Я не мертв, – сказал он ей. – Помнишь?

– Это можно устроить.

Эрик рассмеялся. Лепесток решил, что это было сигналом для него, чтобы привлечь больше внимания, ведь внимание в его возрасте означало еще одну молочную косточку.

– Кем она была? – Эмма спросила, когда Лепесток решил еще раз проверить предел прочности своего поводка.

Он посмотрел на нее, а затем отвернулся.

– Мать друга, – сказал он дрогнувшим голосом.

Она подумала о кольце на его пальце и промолчала. И это ничего?

Это было удобно. Она знала, как дать ему это пространство, потому что, в некотором смысле, она тоже нуждалась в этом пространстве.

Однако она заколебалась, поскольку Лепесток начал ползать, фыркать, и иногда метить свой путь через кладбище. Она никогда не навещала Натана в компании с кем-либо, кроме Лепестка. Натан, она думала. На мгновение она захотела увидеть его, и она захотела этого так ужасно сильно, что забыла как дышать.

Но она вспомнила о воздухе через пару секунд, и не забыла попридержать язык за зубами. Это происходило не часто, но происходило. Она прикрыла глаза рукой на несколько секунд, и когда опустила руку, то была прекрасна.

Эрик наблюдал за ней.

– Не надо, – сказала она мягко.

– Натан?

– Я сказала, не надо.

Он поднял обе руки и отступил.

– Я сдаюсь. И я разоружен.

– И это, – произнес незнакомый голос, – действительно странно. По всем пунктам.

Эмма нахмурилась и посмотрела через плечо Эрика. Мальчик наклонился, в одну сторону, к краю длинных развевающихся одежд ангела. Правда Ангел был на пьедестале на вершине надгробной плиты, которая была бы домом более десятка могил.

Незнакомец был выше Эрика, и его волосы были оранжево-красными, что было бы уместно в доме на Энн из зеленых мезонинов. У него были зеленые глаза, и его кожа была бледной, что часто наблюдается у рыжих, но с россыпью веснушек и довольно шаловливыми ямочками.

На нем был одет жакет, темно-синий, тип которого говорил – Школа, но покрой говорил – Деньги; на нем не было герба. Под ним? Рубашка с воротником и тонкий шерстяной пуловер. На нем также были серые штаны с идеальными стрелками.

Эрик поморщился и медленно повернулся лицом к незнакомцу.

– Чейз, – сказал он.

– Эрик. – Чейз широко улыбнулся. – Я пришел подставить плечо; старик сказал, что тебе нужна кое-какая помощь. Кто твоя подруга?

– Одноклассница, – ответил Эрик лаконично. – И старик ошибался.

Почему бы тебе не пойти поиграть в дорожной пробке?

– Небольшое движение, чтобы играть здесь, честно говоря. И я скучаю без своего ума.

– Тебе всегда скучно. Никто никогда не говорил тебе, что скучающие люди обычно сами скучны?

– Ты. Около тысячи раз. – Он выпрямился, его рука оставила подол ангела и скрылась в кармане. Кармане пиджака. – Но я редко скучаю, когда ты рядом, – добавил он, с усмешкой. – Ну, давай, познакомь нас.

– Мне не хотелось бы.

Чейз захрипел.

– Ну, тогда, если ты не собираешься убить меня здесь и сейчас...

– Серьезно задумываюсь об этом, Чейз.

– ... я просто представлюсь, окей?

Эрик обратился к Эмме.

– Ты не обязана быть дружелюбной. Я часто стараюсь оскорбить его, но он просто непробиваемый.

Она засмеялась.

– Это твой брат?

Они оба фыркнули с очевидной насмешкой и посмотрели друг на друга.

– Я приму это как "да".

– Это определенно – нет, – сказал Чейз. – Если бы он был связан со мной, я бы никогда не выпустил его на публику, одетого таким образом. Он часто груб, часто угрюм, и вообще недоброжелателен.

– А Чейз, – добавил Эрик, – часто груб, часто плаксив, и никогда не молчит. Эмма, это – Чейз Лоэрн. Чейз, это – Эмма Холл.

– Приятно познакомиться, – сказала Эмма. – Я думаю.

Чейз рассмеялся.

– Вы крутитесь вокруг нашего Эрика, не так ли?

Она пожала плечами.

– Он никогда не был груб, он никогда не был угрюм, и он неизменно услужлив и дружелюбен.

– Можно выразиться по-другому – скучный.

– Только для подростков с очень большим количеством свободного времени.

Красные брови Чейза выгнулись до самых волос.

– С другой стороны, – сказал он, – может быть, вы созданы друг для друга.

Тишина, которая последовала за этими словами, была неловкой и многозначительной одновременно.

– Если ты извинишь меня, я на мгновение, – сказал Эрик Эмме, первым прийдя в себя. Он схватил Чейза за руку и потащил его, – я собираюсь убить кое-кого.

Это было почти правдой. Эрик потянул Чейза вокруг ствола грязной плакучей ивы. Чейз позволял это с очевидно хорошим настроением, пока спиной не уперся в ствол дерева. Юмор Чейза был забавным, если вы любитель черного юмора, щедро пропитанного насилием.

Эрик часто называл его Локи.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – Эрик толкнул его, и когда Чейз поднял обе руки вверх, отпустил его и отступил назад, встав на ноги.

– Тебе нужен резервный вариант, – ответил Чейз. – Я здесь.

– Мне не нужен запасной вариант. И я не нуждаюсь в няньке.

Бледная кожа Чейза потемнела.

– Ты нашел некроманта. некромант не мертв. Следовательно, запасной вариант.

– Я нашел некроманта; некромант не мертв. Я тоже не мертв и, как ты можешь видеть, не собираюсь умирать. Запасной вариант не эквивалент зачистке. Я не хочу снова убирать за тобой.

– Это Эмма? – Спросил Чейз. Он подождал мгновение, а затем сказал.

– Не глупи, Эрик.

Эрик молчал.

– У тебя исторически заложена слабость к девочкам. – Краткая усмешка оживила рот Чейза.

Эрик не пытался сломать ему челюсть, но это стоило больших усилий.

– Ну?

– Не заставляй меня убить тебя.

Чейз рассмеялся. Он мог. Ведь он мог смеяться перед тем как убить, и после того как убил.

– Я думаю, что да. – Его удивленное выражение исчезло, как будто это просто пробежка в его жизни. – Какова твоя роль здесь?

Эрик действительно не хотел убивать Чейза.

– Она не то что – или не то кого – я ожидал.

Красные брови исчезли в волосах. Чейз был действительно потрясен.

Эрик мог говорить, потому что Чейз ничего не мог сказать в течении нескольких минут.

– Ты должен взять отпуск, – это было все, что он смог произнести.

– После этого.

– Сейчас. Ты в своем уме? Она не то, что ты ожидал?

– Держи его, – сказал Эрик спокойно, кивая в направлении Эммы, которая тоже, оказалось, была в направлении ивы.

– Прости меня за то, что возмущен. Если они найдут ее, и ты прекрасно знаешь, они сделают это – ты знаешь, кем она станет. То, кто она в настоящее время не имеет никакого значения. Она чертов некромант, Эрик!

– Остаток своей жизни она та – кем является, – сказал Эрик спокойно.

Это обычно не действовало на Чейза; Чейз обычно говорил так, как если бы громкость разговора должна быть постоянной.

Чейз был еще в шоке. Он сунул руку в карман и вытащил телефон.

Эрик развернулся и выбил его у него из рук, он полетел, как неуклюжая серебряная птица, по дуге мимо дерева.

– Сколько раз я спасал тебе жизнь?

– Почти столько же, – сказал Чейз, все еще смотря в направлении телефона, – сколько я спасал тебе.

Эрик фыркнул.

– Рад видеть, что ты до сих пор не способен считать. – Он опустил руки. – Дай мне неделю.

– Неделя, чтобы сделать, что? Она не станет менее опасной через неделю!

– Дай мне неделю, Чейз.

– К черту. – Чейз начал двигаться и Эрик заблокирован его.

– Дай мне долбаную неделю, или мы можем закончить то, что начали в нашу первую встречу.

Тишина была глубокой. У них была большая история, у этих двоих.

Они спорили как братья, которыми они технически не были, но, не смотря на все аргументы, они всегда разделяли единственную, общую цель.

– Я не собираюсь возвращаться к старику, – наконец сказал Чейз.

– Нет. Это не так.

– Эрик, он узнает. Мы – два лучших его агента. Если мы не позвоним и не скажем ему, что некромант мертв, то он приедет сам.

– Я разберусь с этим, если это произойдет.

– Когда это произойдет. Что, черт возьми, такого особенного в этой девушке, в любом случае?

– Ничего, что имело бы какое-либо значение для тебя.

– И что должно произойти за неделю?

Эрик напрягся и немного отстранился, меняя позу. Чейз увидел, и он отметил это, устроившись получше.

– Она собирается попытаться уговорить четырехлетнего призрака покинуть, разрушенный после пожара, его дом.

– Что?

– Ты слышал меня.

Чейз рассмеялся.

– Ты разыгрываешь меня?

– Нет.

– Она даже знает кто ты?

– Нет. Ей все равно, наверное. Я могу остаться в стороне, – добавил он, – или я могу быть там, когда она, в любом случае, попытается.

– И ты собираешься помочь ей?

– Как? У меня нет ничего, чтобы помочь. Она уже опалила свои волосы, – добавил он, – и готова продолжать.

– Итак, ты собираешься убить ее, когда она умрет.

– В значительной степени.

Чейз опустил руки.

– Ты берешь на себя слишком много рисков.

Это была правда. Эрик не стал отрицать это, потому что не мог. Он также не расслаблялся, потому что имел дело с Чейзом.

– Я понимаю, почему ты разозлился, – сказал Эрик. – И я понимаю, почему она – угроза. Но я хотел бы, чтобы она умерла не от. .

– От твоей руки.

– Почти. Я не хочу, убивать ее, Чейз. Я не могу думать о последнем разе, когда это случилось.

– Потому что, очевидно, ты был еще в здравом уме раньше.

Послушай, приятель, не расслабляйся здесь. – Чейз потянулся. – Я дам тебе неделю. – И он поднял мизинец.

Эрик скривился. Он ненавидел эту часть.

– Потряси, потряси мизинец, или мы не договорились.

– Ты – придурок! – сказал ему Эрик.

– В значительной степени. Он подождал, пока Эрик не скрестил с ним мизинец.

– Но ты знаешь, – добавил Чейз. – Ты должен мне телефон, если тот сломался.

– Я куплю тебе новый.

– И было бы лучше, чтобы здесь кто-то был, чтобы убить. Я не люблю красиво одеваться впустую.