Текст книги "Нефертари. Царица египетская"

Автор книги: Мишель Моран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Конечно же, они с Рамсесом! – воскликнула Алоли, заглушая плеск весел. – Посмотри на нее! Ведь у вас с ним было?..

Я кивнула, и Мерит подавила вздох.

– Прямо сегодня, госпожа?

– Не оставлять же любовь только богам, – сказала Уосерит. – Нефертари нужна Рамсесу сейчас, и потому он должен видеть ее перед собой и знать, за что ему предстоит бороться.

В мерцании масляного светильника я попыталась разглядеть выражение ее лица.

– Бороться?

– Предстоит борьба, и не только между моим братом и царицей Туйей. Алоли сидела за столом с придворными и слышала их разговоры.

– Обо мне? Что они говорили?

Алоли покачала головой.

– Лучше не повторять.

– А как вела себя Хенуттауи, ты и сама видела, – продолжала Уосерит. – Как только Рамсес заявит, что хочет на тебе жениться, верховный жрец разгневается еще пуще, ведь, по слухам, Рахотеп захаживает в покои моей сестры. И все же – мой брат любит Рамсеса и редко ему отказывает. Думаю, и на этот раз не откажет.

– Хенуттауи умеет убеждать, – заметила я.

– Но не так, как влюбленный мужчина.

– А если он меня не любит? Ты ведь слышала, что он сказал во время пира: во дворце от меня будет больше пользы, чем в храме.

Уосерит смерила меня долгим взглядом.

– Он говорит это, потому что хочет убедить отца. Фараон Сети привык считать тебя дочерью, но вот увидеть в тебе подходящую жену для фараона – дело совсем другое.

Я отвернулась к реке, чтобы никто не заметил моего разочарования.

– Как раз по тому, насколько упорно он будет за тебя бороться, ты и поймешь, сильно ли он тебя любит, – заметила Алоли.

– А если он бороться не захочет, значит, я того не заслуживаю.

Наша ладья подошла к пристани.

– Так постарайся заслужить, – посоветовала верховная жрица.

Мы прошли через врата храма, и Уосерит отправила целую толпу слуг укладывать мои вещи. Мерит велела нагреть мне воды для купания.

– Сейчас? – удивилась служанка.

– Конечно, сейчас. Не утром же! – буркнула моя няня.

Я лежала в ванне и старалась вспомнить все, что произошло в спальне Рамсеса. Мне хотелось вспоминать это снова и снова, сохранить в памяти каждую подробность… Мерит терла мне спину, а я рассказывала ей о событиях дня, от начала до конца. Выслушав меня, она тяжело вздохнула и прошептала:

– Теперь ты женщина, госпожа моя. А скоро… – Мерит зашмыгала носом. – Скоро уйдешь от меня к Рамсесу.

– Не плачь, мауат. Никогда я тебя не брошу. Даже ради сотни фараонов.

Мерит поморгала и задрала подбородок.

– Это слезы радости, а не горя. Царица Нефертари! Мать будущего фараона Египта.

Лежа в теплой воде, я вздохнула.

– Теперь нам не придется никого бояться. Ни верховного жреца, ни Хенуттауи. Если я стану царицей, даже Исет нам ничего не сделает.

Я встала, и Мерит протянула мне теплую простыню. Я целиком в нее закуталась, но все равно дрожала.

– Вдруг я не смогу родить ребенка?

– Кто тебе сказал? – зашипела Мерит. – Почему это ты не сможешь родить?

– Я маленькая.

– Таких женщин полно.

– Не таких же маленьких. И потом, моя мать умерла, рожая меня, – прошептала я.

– У тебя будет много детей. Столько, сколько захочешь.

Я накинула тунику. В туалетную комнату доносились голоса из спальни: мои вещи укладывали в привезенные из Малькаты сундуки. Я пробралась через полную слуг комнату и вышла на балкон – посмотреть на рощи. В лунном свете сикоморы напоминали худых сгорбленных старушек. Увижу ли я их снова? Я дрожала от холода.

– Госпожа! Что ты там делаешь? – завопила Мерит, увидев меня на балконе.

– Смотрю на рощи в последний раз.

Няня схватила меня за руку.

– Ты увидишь Египет в последний раз, если простудишься и умрешь. Ложись в постель! Тебе нужно выспаться.

Я бросила последний взгляд на рощи богини Хатор. «Это мои последние спокойные часы, – подумала я. – Любовь к Рамсесу принесет одни только неприятности».

– Госпожа будет почивать! – объявила Мерит служанкам. – Утром закончим.

Няня затворила за ними тяжелые двери и подошла к кровати.

– Ты стала женщиной! – снова сказала она, радостно глядя на меня.

Тефер свернулся клубочком у моей подушки.

Я рассмеялась.

– Я уже два года как стала женщиной!

– Женщина – еще не женщина, покуда… Быть может, через несколько месяцев мы будем готовить для тебя родильный покой, – гордо закончила Мерит.

Мерит ушла, а я лежала в постели и смотрела на потолок. Эти рисунки я видела, наверное, сотни раз, но теперь даже не могу ничего вспомнить. Такова наша память – то, что кажется ясным и незабываемым, в следующий миг рассеется, словно дым. Только мне не хотелось забывать то, что произошло между мной и Рамсесом, и я представляла себе это снова и снова, старалась запомнить его взгляд, запах кожи, запомнить, как я обнимала своими ногами его сильные ноги. Мне страстно хотелось быть с ним, и я надеялась, что он мечтает сейчас обо мне.

Спала я в ту ночь урывками, мне казалось, что утром я проснусь, и все окажется сном… Наконец сквозь тростниковые занавеси просочился молочный рассвет, я открыла глаза и увидела, что вещи уже уложены. Мерит улыбнулась мне из-за груды белья.

– Интересно, долго ли ты собираешься спать?

Я выбралась из кровати.

– Пора отправляться?

– Как только оденешься и причешешься. Думаю, Уосерит захочет с тобой поговорить.

В холодную погоду я одеваюсь быстро. Едва Мерит закончила укладывать мне волосы, в дверях появилась верховная жрица и обвела взглядом комнату.

Слуга забрали тяжелые сундуки, вынесли корзины с моими туниками, накидками и нарядами, расшитыми бусинами. Комната сделалась большой и пустой, наши голоса эхом отдавались от голых стен и высокого потолка.

– Слуги постарались, – одобрительно заметила Уосерит. – Ты готова ехать?

Мне вдруг сделалось страшно. Храм не стал для меня домом, но именно здесь я почувствовала себя взрослой, здесь меня научили быть настоящей царевной.

– Хочу попрощаться с Алоли, – сказала я. – И с другими жрицами.

– Успеешь. – Уосерит уселась, жестом пригласила меня последовать ее примеру и тут же негодующе заметила: – Надеюсь, на трон ты не сядешь, словно просительница, которая целый день простояла в приемном зале и только и мечтает бухнуться на первое попавшееся место и перевести дух.

Я встала и медленно опустилась на стул. Нога свела вместе, спину выпрямила, сложила руки на коленях и посмотрела на жрицу.

– Гораздо лучше. То, как ты сегодня во дворце усядешься в кресло, должно сказать о тебе не меньше, чем слова, что слетают с твоих уст. – Уосерит взмахнула рукой. – Осталось посадить Тефера в корзину и пойти прощаться. День предстоит тяжелый. Если Рамсес намерен сделать тебя своей женой, ему придется сразиться за тебя в тронном зале. Помнишь, что рассказывал Пасер про тронный зал?

– Тронный зал такой же, как Большой зал, но в нем только один стол, и там принимают просителей.

– А на возвышении стоят четыре трона.

– Для Рамсеса, фараона Сети, царицы Туйи и Исет.

– Когда ты станешь царицей, займешь ее место. Присутствия Исет на возвышении больше не понадобится.

Я сжала губы: изгнать Исет из тронного зала будет непросто.

– Разумеется, Рамсес не должен знать о твоем желании стать главной женой. Пусть он сам примет решение. Но если ты и станешь царицей, ему придется делить свое время между тобой и Исет. – Увидев выражение моего лица, Уосерит добавила: – Если ты его любишь, не осложняй ему жизнь. Рождение наследников престола куда важнее женской ревности.

Меня терзала боль, но я согласно кивнула.

– Я буду всегда веселой.

– И доброй, и приветливой, – добавила Уосерит.

Мы вышли из храма и подошли к пристани; тяжелые кедровые сундуки уже грузили на корабль Уосерит. Няня распоряжалась погрузкой, а я простилась со жрицами. Больше всех печалилась Алоли.

– С кем я теперь буду секретничать? – пожаловалась она.

– Будешь сбивать с пути какую-нибудь невинную жрицу, – отшутилась я и серьезно заметила: – Знаешь, спасибо тебе. За все.

Мы обнялись на прощание, а Мерит уже несла на корабль наш последний груз – мяукающего Тефера.

Стоя на корме среди корзин и сундуков, я помахала оставшимся на берегу жрицам.

Глава девятая
ТОЛЬКО СВАДЬБА

На озере в Малькате теснились высокие корабли фараона. Под реющими на ветру бело-голубыми флагами толпа слуг готовилась к отплытию: на борт корабля погрузили изваяние фараона, заботливо завернутое в полотно, и огромные сундуки, каждый из которых с трудом поднимали на шесты четверо носильщиков. Слуги, писцы, носители опахал, носители сандалий, даже посланники – все устремились в Аварис, откуда Сети будет править Нижним Египтом; Рамсес же останется в Фивах, чтобы править Верхним Египтом.

– А я думала, фараон объявит об отъезде только сегодня.

– Официально – да, – ответила Уосерит.

– Но придворные уже знают?

– Разумеется. Только ведь нужно еще сообщить народу. Мой брат сегодня в тронном зале сделает объявление, а писцы развесят новость на дверях каждого храма.

Уосерит приказала гребцам доставить мои вещи во дворец, а няня передала корзину с Тефером молоденькой служанке, которая обещала отнести его в покои, отданные мне верховной жрицей. Проходя через высокие врата Малькаты, Мерит шепнула:

– Перестань трястись.

Я крутила в руках завязки своего пояса.

– От тебя уже ничего не зависит, – добавила она. – Отныне все в руках богов.

Во дворце царило напряжение – словно все знали, о чем собирается говорить Рамсес и как отнесутся к этому сановники и верховная жрица Исиды. Придворные потихоньку поглядывали в мою сторону, а какая-то служанка даже опустила на пол тяжелую корзину с бельем и проводила нас взглядом. В приемной комнате рядом с тронным залом Уосерит распорядилась:

– Жди здесь, пока о тебе не объявит глашатай.

Мы уселись на скамью из черного дерева с ножками в виде лебединых голов.

– Сегодня есть просители?

– Нет, всех выпроводили. Мой брат займется своими делами.

– А Исет? – быстро спросила я.

Жрица презрительно фыркнула.

– Раз просителей нет, ей там делать нечего. Наверное, красит ногти или принимает ванну.

Уосерит потянула на себя тяжелую бронзовую дверь и оставила ее открытой. Я посмотрела на Мерит.

– Вот почему мы приехали так поздно, – прошептала она.

Уосерит удалось оказаться в приемной последней. Жрица оставила двери открытыми, чтобы мы слышали, что происходит в тронном зале. Лица стражников ничего не выражали. «Интересно, за бесстрастие страже тоже платят?» – подумала я и, не поднимаясь со скамьи, заглянула в дверной проем. Огромный тронный зал, именно такой, как описывали Пасер и Уосерит, поражал своим величием. Своды поддерживал целый лес колонн, за высокими окнами виднелись вершины холмов к западу от Фив.

Рамсес сидел между родителями. Ниже, за столом вместе с сановниками и почетными гостями, виднелось красное платье Хенуттауи. Жрица сидела к нам спиной. Вход в зал был виден только сидящим на возвышении, и только они могли заметить, что двери не закрыты. Однако сегодня никого не интересовало происходящее за пределами зала.

Сначала разговаривали все, и мы ничего толком не слышали. Наконец фараон стукнул об пол жезлом [45]45
  Жезли цеп —символы власти фараона, которые он держал в руках, напоминая, что он для своего народа – пастух (жезл или посох) и кормилец (цеп для обмолота зерна).


[Закрыть], и наступила тишина. Всем сообщили, что фараон Сети и царица Туйя через два дня, в тринадцатый день месяца хойак, отбывают в Аварис. Затем фараон объявил придворному скульптору, какие изображения следует высечь на стеле у Карнака, чтобы люди знали о переезде двора Сети в Аварис. Сначала – флот фараона, причем сам фараон и царица стоят на носу корабля в золотых коронах. Следующая сцена – фараон стоит на причале Авариса.

Скульптор записывал пожелания фараона, и на минуту наступило молчание. Потом к Сети обратился Пасер:

– Государь, твой сын хочет высказать тебе просьбу.

Придворные заерзали, в наступившей неловкой тишине зазвенели золотые браслеты. Все знали, о чем намерен просить Рамсес, и Хенуттауи постаралась не пропустить приема в тронном зале. Рядом с ней я заметила леопардовую шкуру верховного жреца. Рахотеп сидел ко мне спиной, но я вполне представляла, как он ворочает своим красным глазом, как растягивает губы в улыбке гиены.

Рамсес поднялся с трона.

– Отец, – торжественно начал он, – через два дня ты отбудешь из Малькаты в дом своего отца – Пер-Рамсес. Пока ты здесь, хочу попросить твоего разрешения жениться на царевне Нефертари.

По залу стал растекаться шепоток. Я представила себе прекрасное лицо Хенуттауи, неподвижное, словно погребальная маска. Наверное, Рамсес смотрел на нее, когда произносил следующие слова:

– Я уже сделал своей женой Исет. И хотя я люблю ее, я также люблю и Нефертари. Царевна Нефертари прекрасно образованна, она знает восемь языков, и ее знания весьма пригодятся для управления страной. Она…

– Племянница Отступницы! – продолжила Хенуттауи.

Рамсес с жаром возразил:

– Это было много лет назад!

– Не так уж много, чтобы народ все позабыл. – Советник фараона Небамон вышел вперед. – Государь, для выбора достойной супруги одной любви мало.

– К счастью, Нефертари еще и умна – достаточно умна, чтобы сидеть на троне, – ответил Рамсес.

Придворные начали переговариваться, и фараон Сети поднял жезл и дважды ударил в пол.

– Небамон и Хенуттауи, вас мы услышали. Что скажет мой советник Анемро?

Анемро поднялся и почтительно сказал фараону:

– Я согласен с верховной жрицей Исиды. Если смотреть в будущее, то провозглашение царевны Нефертари главной супругой может поставить под угрозу само царствование фараона Рамсеса.

Верховный жрец Амона между тем хранил молчание.

Рамсес решительно продолжил:

– Что думает советник Пасер?

Пасер встал и был первым, кто высказался в мою защиту.

– Я не вижу никакой угрозы в том, что царевна Нефертари станет супругой фараона.

– И я тоже, – веско сказала Уосерит.

Наконец заговорил Рахотеп:

– Несмотря на то, что ее семья погубила моего отца и отвернулась от египетских богов? Неужели все забыто? В ее жилах течет кровь безбожников!

Фараон Сети снова ударил жезлом и произнес:

– Я считаю царевну Нефертари своей дочерью. Мне безразлично, какая кровь течет в ее жилах…

– Зато народу это не безразлично, – перебила брата Хенуттауи. Она уже поняла, что Сети разрешит Рамсесу жениться, и быстро сказала: – Пусть Рамсес хотя бы не торопится с выбором главной жены. – Хенуттауи повернулась к Рамсесу, и теперь я видела ее лицо. – Посмотри сначала, как примет твою женитьбу народ. Подожди до окончания свадебной церемонии – ради своего мирного и долгого правления.

– Я опасаюсь мятежа, – добавил Рахотеп.

– Подожди, – повторила Хенуттауи, – и тогда, если ты пожелаешь объявить ее главной супругой вместо Исет…

– Почему «вместо Исет»? – быстро спросил Рамсес.

– Если ты пожелаешь объявить главной супругой ее, а не Исет, – поправилась Хенуттауи, – отпразднуем сразу два события.

Фараон Сети вздохнул.

– Выбор главной жены можно отложить. Но что думает обо всем этом сама Нефертари? Надеюсь, ты не намерен жениться на ней против ее воли?

– Позови ее, – предложил Рамсес, – и она скажет сама.

Я посмотрела на Мерит, и няня стала поспешно поправлять мой парик. Увидев, что дверь открыта, глашатай взглянул на стражников, потом на нас. Мы быстро встали.

– Тебя ожидают в тронном зале, – сказал он.

Мы миновали огромные бронзовые двери и вошли в зал, размеры которого повергали в трепет. Даже искусный макет, что показывал мне Пасер, не передавал истинного величия этого помещения. Здесь, вместе с Нефертити, сидела моя мать, когда ей было столько лет, сколько мне сейчас, и позже – когда правила вместе с фараоном Хоремхебом. Я разглядывала блестящие плиты, высокие сводчатые потолки, рисунки на колоннах, изображающие победы предыдущих фараонов. Вокруг досок для игры в сенет стояли кресла из черного дерева, инкрустированные слоновой костью. Я представила себе, как здесь рассаживаются придворные, разговаривают, смеются, всегда готовые развеселить фараона, если он заскучает.

Мы вошли в зал под пристальными взглядами Хенуттауи и Уосерит. Как только мы приблизились к трону, возбужденный шепот среди придворных стал громче. Придворные облепили возвышение так, что оно стало похоже на виноградную гроздь. Мы почтительно простерли к фараону руки и поклонились. Выпрямившись, я встретилась взглядом с Рамсесом.

– Приветствую царевну Нефертари, – улыбнулся фараон Сети. – Итак, ты вернулась в Малькату, чтобы выйти замуж за Рамсеса. – Сети подался вперед. – Скажи мне, ты сама-то этого желаешь?

Я закрыла глаза и, кивнув, прошептала:

– Больше всего на свете.

– Ты уверена? Мой сын умеет убеждать. Если ты боишься задеть его чувства, признайся честно – он стерпит.

– Ему ничего не придется терпеть, кроме моей сильной любви.

– Как славно! – Хенуттауи захлопала в ладоши. – Если мы не найдем исполнительницы для представления в честь бога Осириса, будем знать, к кому обратиться.

– Это не представление, – твердо сказала я.

Что-то в моем голосе заставило фараона Сети выпрямиться и пристально взглянуть на меня. Я надеялась, что по моим глазам он поймет: я говорю серьезно.

– Пусть они поженятся, – махнул рукой Сети, и я с облегчением выдохнула.

Рамсес шагнул с помоста вниз и крепко взял меня за руку. Это не сон! Мы поженимся!

– Подумай, брат мой, что скажет народ! – пронзительно крикнула Хенуттауи. – Подумай, что ты делаешь!

– Коронации не будет, – уступил Сети. – До поры. Только свадьба.

Уосерит спросила:

– Чем тебе не угодила царевна, Хенуттауи?

Хенуттауи ответила с пугающей лаской в голосе:

– Наверное, она слишком честолюбива и хитра. Умница Нефертари, которая была гусеницей, а теперь вдруг превратилась в бабочку.

– Довольно! – не выдержал фараон и посмотрел на верховного жреца. – Я желаю, чтобы они сочетались браком до моего отъезда в Аварис. Приготовьте все, как полагается.

Рахотеп шагнул вперед, отразив лысиной полуденное солнце, и спросил:

– За два дня? Быть может, государю лучше дождаться благоприятного месяца фармути?

«Когда Исет родит ребенка», – подумала я.

– Свадьба будет завтра, – сказал Рамсес. – Если в храме Амона подготовиться не успеют, то успеют в храме Хатор или Исиды.

Верховный жрец слегка побледнел.

– В храме Амона все будет готово, государь.

Придворные загомонили, но Сети поднялся и стукнул жезлом.

– Я объявляю следующее: завтра состоится свадьба фараона Рамсеса и царевны Нефертари.

Тут впервые подала голос царица Туйя:

– Я не понимаю, к чему нам так спешить!

– Потому что если не завтра, то когда же? – спросил Сети. – Когда богам будет угодно вновь увидеть нас в Фивах? Или ты предлагаешь пропустить свадьбу нашего сына?

Пальцы Туйи сжали ошейник Аджо.

– Думаю, это будет не единственная его свадьба, которую мы пропустим.

– Наверное, так. Но мы не можем пропустить его свадьбу с египетской царевной.

Туйя с несчастным видом откинулась на спинку трона, опустила руку на голову Аджо, и песик радостно завилял хвостом.

– И она покажется народу? – спросила Хенуттауи. – Если Нефертари станет царицей, ей придется пройти по городу, чтобы показаться своим подданным.

Уосерит посмотрела на брата.

– Нефертари можно с этим не спешить.

– Почему же? – Сети нахмурился. – Пусть привыкают видеть ее рядом с Рамсесом.

Меня переполняло счастье, и я не сразу поняла, какую западню устроила мне Хенуттауи.

Обсуждение закончилось; мы вышли из зала, и Рамсес обнял меня.

– Завтра в тронном зале ты будешь сидеть рядом со мной, и никто не посмеет сказать против тебя ни единого слова.

Я была наивна, полна надежд и верила ему, хотя и знала, что думают придворные: раз в моих жилах течет кровь моей тетки, то на троне окажется еще одна вероотступница.

К нам подошла Мерит. Лицо у нее так и сияло.

– Поздравляю тебя, государь. Амон обязательно благословит ваш союз.

– Спасибо, няня. Я хотел бы взять Нефертари с собой – смотреть состязания на арене. Как ты думаешь?

– Да когда же мы все успеем?! – закричала Мерит.

Рамсес засмеялся; он, ясное дело, и не ждал, что моя няня согласится.

– Нужно заняться и нарядом, и париком, нужно краску малахитовую…

– Похоже, меня не отпустят.

Рамсес обнял меня за талию и тихонько спросил:

– Можно, ночью я приду к тебе?

На нас смотрели придворные, но я заставила себя не оглядываться. «На нас всегда будут смотреть, – сказала я себе. – Мне не придется наслаждаться его поцелуями, когда я захочу. На нас будут смотреть тысячи глаз, и к этому нужно привыкнуть. Такова цена любви фараона».

– Конечно, приходи.

Я шла по залам вместе с няней и Уосерит, и нас провожали сотни глаз, в том числе и глаза Хенуттауи. Я широко улыбалась. Будь я простолюдинкой, что выходит замуж за сына какого-нибудь земледельца, мои родные никогда бы не позволили будущему мужу забраться ко мне в постель, покуда он не перенесет меня на руках через порог своего дома. Но Рамсес – фараон. Он поступает, как хочет. Приходя в мои покои до свадьбы, он показывает всему двору, что не следует упускать ни единой возможности поскорее зачать со мной наследника.