Текст книги "Уничтожь меня (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14

Миша

Эти слова никогда не сорвутся с моих губ, но, блять, я наслаждался тренировкой.

Я гребаный ублюдок, потому что видеть слабую Аврору подо мной было чертовски возбуждающе. Господи, ее глаза сверкали от злости, а ее дерзость только сильнее разожгла кровь в моих венах.

Я поправляю стояк в своих штанах-карго, пока иду на занятие к инструктору Волкову.

Время пыток.

Войдя в комнату, я занимаю место рядом с Алеком и Армани.

Армани бросает на меня взгляд.

– Рад видеть, что ты пережил тренировку.

– Чувак, убери выпуклость, – бормочет Алек. – Мы близки, но мне не нужно видеть очертания твоего члена.

– Отъебись. – Я снова поправляю член, но это не помогает.

Прекрати быть таким твердым, ублюдок.

В комнату заходит инструктор Волков.

– Вы все готовы кричать, как девочки?

– Давайте проверим, – дразнит его Алек.

– Заткнись, – шипит Армани себе под нос.

– Я рад, что вы так стремитесь к этому, мистер Асланхов, – усмехается инструктор Волков. – Вы первый. – Он указывает на Кадзуо, у которого синяк под глазом после вчерашней драки. – Присоединяйтесь к нам, мистер Джирочо.

Когда инструктор Волков достает из ящика стола коробку швейных игл, я чувствую облегчение.

Из всех методов пыток этот, по крайней мере, не отрывает части тела.

– Только левые руки. – Ухмыляется Инструктор Волков. – В конце концов, у вас еще есть другие тренировки, и я не могу допустить, чтобы вы были полностью недееспособны.

– Повезло нам, – бормочет Армани.

– Камень, ножницы, бумага? – Спрашивает Алек, которому не терпится начать.

– Конечно, – соглашается инструктор Волков.

Кадзуо выигрывает, так как показывает «бумагу», обыграв «камень» Алека, и берет иглу из коробки. Запястье Алека пристегнуто к столу, в то время как его правая рука привязана к стулу.

Инструктор Волков протягивает ему кусок дерева.

– Тебе нужно надкусить это?

– Я в порядке, – ухмыляется Алек.

Я качаю головой, уже зная, чем все закончится. Алек может выдержать чертову тонну боли.

Кадзуо медленно вводит иглу под ноготь мизинца Алека, и я наблюдаю, как мой лучший друг поднимает брови, глядя на солдата якудза.

– Удалите ноготь, – приказывает инструктор Волков.

Блять.

Алек не сводит глаз с Кадзуо, пока тот забирает плоскогубцы у инструктора Волкова.

– Чтобы это прекратилось, достаточно сказать "сдаюсь", – добавляет инструктор Волков прямо перед тем, как Кадзуо начинает отрывать ноготь Алека.

Я заставляю себя смотреть, потому что Алек поймет, как только я отвернусь, и это разозлит его.

Честно говоря, я видел и похуже, и горжусь Алеком, когда он не выказывает никакой реакции.

Когда ноготь отрывается и кровь стекает на стол, Алек бормочет:

– Тебе нужно придумать что-нибудь получше, если хочешь, чтобы твой враг выдал свои секреты. – Затем он ухмыляется Кадзуо. – Моя очередь.

– Разберись с этим дерьмом. Я не хочу, чтобы ты залил кровью весь мой класс, – говорит инструктор Волков, бросая Алеку бинт.

После того, как Алек позаботился о своем пальце, мужчины меняются местами, и Алек с садистским видом начинает вводить иглу под ноготь Кадзуо. На полпути он останавливается и вертит острием, медленно вырывая ноготь из плоти.

Капля пота стекает по виску Кадзуо, но он стискивает челюсти, чтобы держать себя в руках.

Алеку удается добиться от солдата якудза четырех ворчаний, и когда приходит время отрывать ноготь, Кадзуо неохотно рычит:

– Сдаюсь.

– Оу, – жалуется Алек. – Ты просто обязан был испортить мне веселье.

– Мистер Петров и мистер Кодра, вы следующие.

Я сажусь и смотрю, как со стола вытирают кровь. Когда мое запястье пристегивают, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

Когда Марсела тянется за иглой, я погружаюсь в так называемое безопасное место, чтобы боль была не такой сильной.

Это наше первое Рождество с Асланховыми. Я держу Тиану за руку, и когда мы спускаемся по лестнице, в поле зрения появляется сверкающая елка. Подарков так много, что они заполняют большую часть пространства вокруг основания елки.

Марсела втыкает острый кончик иглы в основание моего ногтя.

Лицо Тианы светится от счастья.

Я сосредоточиваюсь на мысленном образе сестры.

Это был первый раз, когда я увидел ее счастливой, и одно из самых дорогих для меня воспоминаний.

Боль усиливается, и я вспоминаю звук ее смеха, когда миссис Асланхова учила ее печь печенье. Тиана сожгла их все, но я съел одно и сказал, что это лучшее, что я когда-либо пробовал.

– Вытащи ноготь, – приказывает инструктор Волков.

– Миша, – шепчет Тиана.

– Да.

Она прижимается к моему боку, все еще боясь спать одна.

– Как думаешь, они нас оставят?

Честно говоря, я не уверен.

– Даже если нет, я всегда буду с тобой, – говорю я, не в силах лгать своей младшей сестре.

– Что, если нас разлучат? – спрашивает она, ее голос тоненький и ранимый.

Я крепче обнимаю ее.

– Этого никогда не случится.

– Но что, если… – настаивает она.

– Тогда я найду тебя и украду обратно.

– Пообещай, Миша.

– Обещаю, Тиана.

– Я люблю тебя больше, чем все подарки, которые получила сегодня.

Мое сердце сжимается от ее слов, потому что я знаю, как много эти подарки для нее значили.

– Я люблю тебя еще больше.

Внезапно боль резко усиливается, и воспоминание превращается в нечто неожиданное.

– Я открою тебе свои секреты, если ты откроешь мне свои.

Моя маленькая лань издает слабый смешок.

– Звучит… как сделка.

Ее ярко-изумрудные глаза смотрят на меня, когда она признается:

– Ты был моим первым поцелуем. – Сморщив нос, она поправляет себя: – Ну, мы действительно поцеловались. Вроде того.

– Почему ты не остановила меня?

– Потому что я хотела, чтобы это был ты.

– Ты все еще хочешь поцелуя? – Спрашиваю я, надеясь, что она скажет «да».

Она говорит мягким голосом:

– Пожалуйста. Если мне суждено умереть, то я хочу хотя бы один приличный поцелуй.

Я качаю головой, в моем голосе звучит решимость:

– Ты не умрешь. Только не так.

Опустив голову, я завладеваю ее губами и целую ее так, как никогда никого не целовал.

Когда я неохотно прерываю поцелуй, в ее глазах блестят слезы.

– Спасибо, mio principe.

– Миша! – Рявкает инструктор Волков, толкая меня в плечо.

Я качаю головой, выходя из своего так называемого безопасного места, и глубоко вдыхаю, чувствуя боль в месте оторванного ногтя.

Господи. Это случилось впервые. Как, черт возьми, память об Авроре может быть сильнее, чем память о моей сестре?

В глазах инструктора Волкова светится гордость, когда он смотрит на меня.

– Вот как это делается. Если они не могут достучаться до тебя, они ни хрена не смогут сделать, чтобы заставить тебя говорить.

– Ваша очередь, мистер Кодра, – говорит инструктор Волков, вручая мне повязку.

Я все еще не отошел от произошедшего; воспоминание о поцелуе с Авророй так глубоко погрузило меня в мое подсознание, что я ничего не почувствовал. Хотя обычно я все равно что-то чувствую, но мысли о Тиане просто делали это терпимым.

Но Аврора полностью избавила меня от боли.

Что. За. Нахуй. Блять?

Мне приходится переключить внимание к текущей повестке дня, и, взяв иглу из коробки, встречаюсь взглядом с албанским секс-торговцем.

Подумай о трех людях, которых он изнасиловал и которых похитили его люди. Это могла быть Тиана.

Это могла быть Аврора.

Темные глаза Марсела пусты, когда он смотрит на меня в ответ.

Взявшись за его мизинец, я ввожу иглу под ноготь. Эта чертова штуковина длинная и желтая, и я с нетерпением жду, когда смогу ее оторвать.

Как можно медленнее я ввожу иглу в его кожу, наблюдая, как острие заставляет ноготь лопаться. Мой взгляд возвращается к Марселу, и я замечаю, как он напрягает челюсти, а его губы сжимаются в тонкую линию.

Когда я проникаю глубже, он пытается отдернуть руку, но ремень удерживает ее на месте.

Я позволяю своей ненависти к нему проявиться, рыча:

– Где три человека, которых ты изнасиловал и похитил?

– Иди… – Я ввожу иглу глубже, и он делает паузу, чтобы сжать челюсти, затем шипит: – Иди нахуй.

Игла вонзается еще глубже, затем я делаю паузу, чтобы боль успела зафиксироваться.

– Где они?

На этот раз он молчит, и на его лбу выступают капли пота.

– У тебя осталось всего два года. Как только ты ступишь за территорию Святого Монарха, я буду ждать, – дразню я его.

Игла вошла лишь наполовину, а мужчина вспотел так, словно пробежал марафон.

– Я бы хотел испробовать крыс на тебе. Мне кажется, это будет достойная смерть. – Я ввожу острый конец, пока он не касается белой части ногтя. – Представь, как крысы разрывают твою кожу, прогрызают себе путь через желудок, когтями впиваются в позвоночник… – Я давлю до конца. – Вылезают из твоей спины, когда твое тело содрогается в конвульсиях от шока, вызванного тем, что тебя съели заживо.

Марсела снова пытается отстраниться, и когда острие иглы пронзает кожу у него под ногтем, он плачет, как гребаная девчонка.

– Киска, – бормочу я по-русски, выдергивая иглу.

– Вырви ноготь, – говорит инструктор Волков. – Заставь его заговорить.

Я бросаю иглу на стол и беру плоскогубцы. Самодовольно улыбаясь Марселу, я говорю:

– Последний шанс. Где те трое, которых похитила твоя группа?

Марсела сильно качает головой и, судорожно втягивая воздух, пытается увернуться, когда я хватаюсь за желтый ноготь. Используя плоскогубцы, я загибаю ноготь, не торопясь.

– Где они?

Тело Марсела напрягается, его пальцы смыкаются, когда я начинаю тянуть.

– Где они? – продолжаю повторять я, зная, что этот вопрос изматывает его.

Когда ноготь начинает отрываться, он кричит:

– Мертвы! Они, блять, мертвы.

Я перестаю тянуть его за ноготь и, нахмурившись, спрашиваю:

– Почему? Если ты не занимаешься некрофилией, я не могу представить, что ты будешь делать с тремя трупами.

Марсела смотрит на меня с абсолютной яростью и рычит:

– Их использовали для охоты.

Моя бровь приподнимается.

– О. Это что-то новенькое. – Кивнув, я продолжаю отрывать его ноготь со скоростью гребаной улитки.

Он пару раз хрюкает, изо рта у него вылетает слюна, затем это превращается в мучительный стон, прежде чем он кричит:

– Сдаюсь!

Игнорируя его, я полностью отрываю ноготь, затем, ухмыляясь, говорю:

– Упс. Не расслышал тебя вовремя.

Просто потому что у меня есть возможность, я опускаю кулак на его мизинец, вырывая у него крик.

Наклоняясь ближе, я рычу низким и смертоносным голосом:

– Через два года у нас с тобой свидание с ведром крыс и паяльной лампой.

Я встаю со стула и иду к Алеку и Армани, видя гордость в их глазах.

Когда я сажусь рядом с Алеком, он толкает меня плечом.

– Похвастайся.

Глава 15

Аврора

После нескольких недель, проведенных в аду, я чувствую себя такой несчастной, что мне хочется лишь забраться под одеяло и уснуть.

Вместо того чтобы сделать то, что я хочу, мы с Эбби заходим в комнату, где будут проходить наши уроки по уклонению и побегу от похищения.

Боже, как же я хочу домой.

– Надеюсь, на этом занятии нас не будут бить, – бормочу я, мое тело болит от всех тренировок, которые я проводила.

Я работала изо всех сил, чтобы достичь веса, который Миша устанавливал для меня каждую неделю. Это было изнурительно, но я чувствую, что становлюсь сильнее. Но ничто из того, что я делаю, не впечатляет Мишу. Он просто продолжает выкрикивать приказы, по-прежнему холодный и замкнутый.

Это причиняет боль. Каждый долбаный день.

– Твои слова да Богу в уши. – Эбби оглядывается по сторонам, затем хмурится. – Нас только двое?

В этот момент в комнату входят близнецы Алмейда, а за ними женщина, которой на вид около тридцати пяти. Как и мы с Эбби, близнецы Алмейда держатся особняком.

Мы быстро поняли, что в Святом Монархе у нас не будет друзей. Большинство вечеров мы с Эбби предпочитаем ужинать в одном из наших номеров. Всякий раз, когда становится просто невыносимо сидеть в четырех стенах, мы просим корзину для пикника и находим тихое местечко в саду.

Сады просто великолепны. В задней части замка есть тропинка, обсаженная старыми деревьями, которая ведет к водопаду. По крайней мере, раз в неделю я стараюсь проводить там немного времени, чтобы просто перевести дух и собраться с мыслями.

К моему удивлению, посетителей становится все больше, но у меня сводит живот, когда Миша и двое его друзей тоже присоединяются к нам. Я надеялась, что это будет единственное занятие, на котором мне не придется его видеть.

Я до сих пор не понимаю, почему он должен помогать мне во всем, и всякий раз, когда я спрашиваю, почему, мне отвечают, что это потому, что он лучший.

Лучше всех действует мне на нервы. Я так устала от этого безумия.

– Ура, больше людей, на которых инструктор может сосредоточиться, – шепчу я.

– Все здесь, верно? – спрашивает женщина лет тридцати. – Хорошо. Я инструктор Елена, и я покажу вам, как уклониться от похищения и сбежать.

Эбби смотрит на свою левую руку, затем шепчет:

– Мне отчаянно нужно сделать маникюр. Завтра ведь суббота, верно?

Я смотрю на свои ногти, которые знавали лучшие дни.

– Да.

– Следуйте за мной, – говорит инструктор Елена.

Подождав, пока все пройдут, мы с Эбби становимся в конец очереди.

– Напомни мне записаться на прием в спа-салоне. Мы заслужили завтрашний расслабляющий день, – говорит Эбби.

– Хорошо. – Я чувствую все виды боли в своем теле. – Массаж был бы вполне неплох.

– Да!

– Здесь мы будем тренироваться, – доносится голос инструктора Елены из помещения, похожего на склад.

Слева от меня – множество стульев, цепей, веревок и наручников, свисающих с потолка. Здесь также есть кровати с бондажными принадлежностями. В дальнем конце находятся штабеля ящиков, а справа – маты для спарринга.

Уф. Пожалуйста, не позволяй нам заниматься боевой подготовкой в этом классе. Мне нужен перерыв.

– Господи. Нас учат БДСМ или как пережить похищение? – бормочет Эбби. – На мой вкус, это слишком извращенно.

Я подавляю смешок.

– Эбби, Аврора, Паула, Дуарте и Сейджо, сделайте шаг вперед, – приказывает инструктор Елена.

– Почему только мы? – Спрашиваю я, когда мы выходим вперед группы.

Инструктор Елена объясняет:

– Вы тренируетесь только впятером. Остальные мужчины любезно предложили свою помощь, так что занятия максимально приближены к реальным событиям.

Повезло нам.

– Мы проведем инсценировку похищения, чтобы вы могли понять, что произойдет. После этого мы рассмотрим все, что вы могли бы сделать, чтобы уклониться или сбежать. – Она указывает на группу мужчин. – Займите свои места.

Якудза, албанцы и Братва разделились на три группы.

– Это единственный раз, когда у вас есть выбор, – говорит инструктор Елена. – Выберите свою группу похитителей.

Сейджо, конечно же, выбирает якудза, поскольку он один из них.

Близнецы выбирают албанцев.

– Дамы? – Инструктор Елена заставляет нас выбирать.

– Я возьму Братву, – говорит Эбби, делая одолжение.

Поскольку все три группы уже заняты, я спрашиваю:

– Мне подождать следующего урока?

Инструктор Елена бросает на меня недоверчивый взгляд.

– Выберите группу, мисс Д'Анджело. Неужели это так сложно?

Иисус.

С пылающими щеками я оглядываю три группы.

Албанцам придется несладко. Братва тоже не подходит.

Черт, остается якудза.

Уф.

Волоча ноги, я подхожу к группе азиатов.

Никто из мужчин не смотрит на меня, что я очень ценю. Помимо того, что Сейджо выбил из меня все дерьмо в первый же день, он довольно дисциплинирован в классе. Возможно, его друзья такие же.

Инструктор Елена взмахивает рукой, и не успеваю я опомниться, как меня хватают сзади и затаскивают в лабиринт ящиков.

Ты должна сражаться!

Я начинаю дергаться, пытаясь освободиться от его хватки, но парень слишком силен. Меня затаскивают за ящик, разворачивают, и жесткая пощечина заставляет меня прикусить язык.

Ладно, это начинает казаться реальным.

Я все еще не отошла от пощечины, когда он начинает связывать мне руки. Борясь с его хваткой, мне удается освободить одну руку, за что я получаю лишь удар.

Вслепую я замахиваюсь на парня кулаком, и он попадает ему в челюсть.

– Господи, – всхлипываю я, когда начинается головокружение, но мне удается нанести еще один удар, заставив его выругаться по-японски.

Его руки обвиваются вокруг меня, и мои ноги отрываются от земли, затем меня тащат глубже в лабиринт ящиков и запихивают в один из них. Секунду спустя вокруг меня смыкается тьма.

Нет.

Блять, нет, это слишком реально.

Я с трудом встаю на колени, упираясь руками в деревянную стену.

– Выпустите меня, – кричу я, хотя знаю, что это работает не так, но ярость еще минуту пылает во мне.

Когда я ничего не слышу, реальность начинает проясняться.

Я в ящике, и мне нужно выбираться.

Боже, если бы это было реальным сценарием, меня бы погрузили на какую-нибудь лодку и отправили в преисподнюю.

Сохраняй спокойствие.

Сердце бешено колотится в груди, когда я обхватываю себя руками, ощущая, насколько мало это пространство, у меня перехватывает дыхание.

О Боже.

Следующий вздох, который я делаю, задушен страхом, разливающимся по моим венам, как раскаленная лава. Паническую атаку не остановить.

Мой разум отключается, когда я начинаю колотить по дереву, умоляя:

– Выпустите меня. Пожалуйста! Выпустите меня. – Я хватаю ртом воздух, но в легкие ничего не попадает, а сердце бешено колотится в груди. – Пожалуйста!

Обхватив себя руками, я начинаю раскачиваться взад-вперед, зажмурив глаза.

Ты не застряла в маленьком пространстве.

Я застряла! Я, блять, застряла, и умру здесь!

Моя рука тянется к горлу, когда я пытаюсь дышать, и рыдания, вырывающиеся из меня, только усугубляют ситуацию.

Я схожу с ума от ужаса застрять в тесном пространстве, из-за клаустрофобии у меня такое чувство, будто у меня сердечный приступ. Грудь сильно болит, а легкие жаждут воздуха.

Здравомыслие полностью покидает меня, и я чувствую, что погружаюсь в самую глубокую часть своего разума.

– Привет.

Я не могу перестать смотреть в его голубые глаза. Черт, он привлекательный.

– Привет, – бормочет он глубоким и грубым тоном, от которого у меня по коже бегут мурашки.

Он просто наблюдает за мной с выражением изумления на лице.

– Это совсем не странно, – нервно хихикаю я.

– Что?

– Ты пялишься на меня.

– Это потому, что я никогда не видел ничего прекраснее. Мне нравится не спеша любоваться произведением искусства.

Он кладет руку мне на бок, и от ощущения тепла его кожи по моему телу пробегает дрожь.

– Я тоже это чувствую, – признается он, и, клянусь, я теряюсь в синих глубинах его радужек. – Притяжение.

– Да?

Он начинает наклоняться, и у меня в животе разгорается предвкушение. В тот момент, когда наши губы соприкасаются, это кажется таким правильным, что эмоции вспыхивают в моей груди.

Я счастлива.

Ужас возвращает меня в темный ящик, и, ударив кулаками по дереву, я издаю прерывистый крик.

Здесь нечем дышать!

Боже, я скоро умру.

Нет.

Черт, я не могу дышать.

Помогите.

Не так. Я не могу так умереть.

Я пытаюсь вдохнуть, но все, что я слышу, это сдавленный звук, с которым сжимается мое горло.

Глава 16

Миша

Эбби, как дикая кошка, борется с захватом Алека, пока мы с Армани привязываем ее к стулу.

– Похоже, тебе нравится грубость, – насмехается над ней Алек, и я замечаю, что его руки сильно впиваются в ее бицепсы.

– Ублюдок, – шипит ему Эбби, ее глаза горят огнем.

– Она связана, – бормочет Армани, которому явно наскучило это занятие.

Алек мрачно усмехается:

– Посмотрим, сможешь ли ты освободиться.

Эбби натягивает веревки, словно это поможет ей освободиться.

Потеряв интерес, я бросаю взгляд в сторону якудза. Никаких признаков ублюдков или Авроры.

– Детка, если ты не освободишься, то будешь срать, есть и спать здесь, – насмехается Алек над Эбби.

Что-то подсказывает мне идти к ящикам, и когда я делаю шаг, Армани спрашивает:

– Куда ты идешь?

Не отвечая на его вопрос, я направляюсь в заднюю часть склада. Я натыкаюсь на Сейджо и Такахару, пока они прохлаждаются и курят.

– Где Кадзуо? – Спрашиваю я.

Сейджо качает головой, глядя на меня, затем спрашивает:

– Ты ищешь девушку? – Он наклоняет голову. – Так вот почему ты меня избил?

Бросив на него предупреждающий взгляд, чтобы он не связывался со мной, я отхожу вглубь ящиков. Если эти ублюдки подумают, что я заинтересован в Авроре, они могут причинить ей вред, чтобы отомстить мне за побои, которые я нанес Сейджо.

Я нутром чую, что что-то не так, и останавливаюсь между двумя ящиками, чтобы прислушаться.

Я слышу, как Эбби проклинает Алека, как албанцы смеются над тем, что они делают с близнецами, но больше ничего.

Я не слышу Аврору.

Следуя интуиции, я углубляюсь в лабиринт ящиков и, повернув налево, вижу Кадзуо, прислонившегося к ящику, но Авроры нигде не видно.

Только через мгновение я понимаю, что происходит.

– Ты посадил ее в ящик? – Рявкаю я, направляясь к нему.

Кадзуо делает шаг вперед, бросая на меня раздраженный взгляд.

– Отъебись, Петров.

Я хватаю его за рубашку и притягиваю ближе к себе.

– Где. Она?

Его губы кривятся в жестокой усмешке, затем он машет рукой в сторону ящиков.

– Не могу вспомнить.

Прежде чем я успеваю что-либо обдумать, мой кулак врезается ему в лицо.

Он, блять, запихнул Аврору в ящик. У нее клаустрофобия!

Когда Кадзуо отшатывается, я крепче хватаю его за рубашку, притягиваю к себе и обрушиваю кулак на его челюсть.

Удар настолько силен, что он теряет сознание. Я отпускаю ублюдка, затем кричу:

– Аврора!

Я пытаюсь вскрыть ящик, но это невозможно без лома.

Блять!

– Что за хрень? – Говорит Армани, обходя ящик с Сейджо и Такахару прямо за ним. Он замечает Кадзуо, лежащего без сознания на полу, затем бормочет: – Господи. Только не снова.

Армани разворачивается как раз в тот момент, когда Сейджо и Такахару бросаются в бой. Он отбрасывает Сейджо назад и бьет плоской стороной ладони по груди Такахару, заставляя его отшатываться, пока тот не падает на задницу.

– Алек! – Кричу я. – Мне нужен лом.

Бросаясь вперед, я атакую Такахару, в то время как Армани сосредоточен на Сейджо.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – огрызается инструктор Елена.

Мы все четверо замираем, а Кадзуо издает стон, вертя головой слева направо.

– Они запихнули Аврору в ящик, – объясняю я.

– И что? – Инструктор Елена сердито смотрит на меня. – Пусть женщина сама во всем разберется.

– У нее гребаная клаустрофобия.

– И все же. Она должна сделать это сама, – утверждает инструктор Елена.

Алек обегает штабель ящиков с ломом. Я выхватываю его у него и начинаю вскрывать ящик, к которому прислонился Кадзуо.

Душераздирающий крик Авроры заставляет меня работать быстрее, и когда я откидываю переднюю панель, то вижу, как она откидывается в сторону.

– Христос! – Приседая, я просовываю руки под ее тело и вытаскиваю ее из гребаной коробки. Мое сердце колотится со скоростью мили в минуту, когда я кладу ее на пол, затем проверяю, дышит ли она.

Ее дыхание слишком поверхностное и быстрое.

– Ну же, моя маленькая лань, открой глаза, – выдавливаю я из себя слова.

Ее лицо призрачно-бледное, и когда ее ресницы трепещут, я рявкаю:

– Очнись, Аврора.

Когда она приходит в себя, ее дыхание невероятно учащенное, а когда она открывает глаза, они темнеют от паники и страха.

Прямо как той ночью.

– Дыши, моя маленькая лань.

Все ее тело содрогается, и она начинает безудержно рыдать, пытаясь принять сидячее положение. Ее руки вцепились в грудь, и она дико трясет головой.

Я притягиваю ее к себе, и как только мы оказываемся лицом к лицу, я позволяю своему дыханию овевать ее дрожащие губы. Однажды это сработало, и я молюсь, чтобы сработало снова.

Наши взгляды встречаются: ее – наполненные ужасом, а мои – решимостью.

– Дыши, – рычу я, желая, чтобы она послушалась.

Она с болезненным звуком втягивает воздух, и это вызывает у меня желание убить каждого члена якудза до единого.

– Вот так. Дыши со мной, – бормочу я, поднося руку к ее лицу и обхватывая щеку.

Как только она набирает в легкие достаточно воздуха, из нее вырывается прерывистый всхлип.

Наплевав на то, что у меня будут неприятности, я поднимаю Аврору на руки и выношу ее со склада.

– Что случилось? – кричит Эбби оттуда, где она все еще привязана к стулу.

Аврора всхлипывает, прижимаясь ко мне, ее руки крепко обхватывают мою шею.

– Шшш… с тобой все в порядке, – говорю я, выходя в коридор и направляясь в свои апартаменты.

Мое сердце все еще колотится о ребра, словно пытаясь добраться до Авроры.

Все, что происходит вокруг, не имеет значения, есть только женщина в моих объятиях.

Последние недели, в течение которых мне приходилось ее тренировать, были настоящей пыткой. Мне постоянно приходилось бороться со своими чувствами к ней, и эти гребаные эмоции только усиливались.

Каждый раз, когда она чего-то добивается, моя грудь наполняется гордостью.

Всякий раз, когда она испытывает трудности, моя защитная сторона хочет вмешаться и помочь.

Я вынужден проводить с ней каждый день, а по ночам она снится мне.

Она сводит меня с ума.

Добравшись до своих апартаментов, я опускаю ее ноги на пол и позволяю ей прислониться ко мне, пока достаю ключ-карту из кармана. Как только я открываю дверь, то втаскиваю ее в комнату и пинком захлопываю за собой дверь.

Мои руки обвиваются вокруг Авроры, пока она безудержно плачет.

– С тобой все будет хорошо, – говорю я, надеясь, что эти слова ее успокоят.

Внезапно она отстраняется от меня, качая головой и прикрывая рот дрожащей рукой. Она подходит к окну, затем меняет направление и возвращается ко мне.

Только когда она проходит мимо меня, я понимаю, что она направляется к двери.

– Нет! – Я хватаю ее за руку и тяну в сторону своей спальни.

– От…отпусти.

Она сопротивляется, но я без особых усилий затаскиваю ее в комнату. Я закрываю дверь и запираю ее, засовывая ключ в карман.

– Почему? – кричит она, вырываясь из моих объятий.

У меня нет ответа, я только знаю, что не могу позволить ей уйти.

Уклоняясь от ответа, я говорю:

– Тебе нужно успокоиться.

Ее глаза начинают гореть гневом, когда они встречаются с моими.

– Успокоиться? – задыхается она. – Я прошла через ад с тех пор, как приехала сюда, и вдобавок ко всему, мне приходится иметь дело с твоим дерьмовым отношением. А потом… – ее лицо искажается, и она закрывает глаза, прежде чем выдавить слова напряженным голосом, – А потом меня запирают в ящике. – Она качает головой. – С меня хватит. Я так не могу.

– Можешь, – рявкаю я, мой тон неоправданно резок.

Она не может сдаться.

Она обхватывает себя руками и, подойдя ближе к двери, требует:

– Открой ее.

– Нет.

– Миша! – кричит она с таким отчаянием, что я едва не теряю рассудок.

Дикий взгляд ее глаз наполняет мое сердце беспокойством, и, не зная, как ее успокоить, я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я делаю шаг вперед и обнимаю ее, прижимая к своей груди.

– П-пусти, – кричит она, напрягаясь от моих объятий.

Я практически поглощаю ее тело своим и, зная, что причиню ей боль, если крепче обниму, чтобы не дать ей вырваться, говорю:

– Пожалуйста, остановись. Всего на минуту. Переведи дух.

Пальцы Авроры впиваются в мою рубашку, и ее тело сотрясается в конвульсиях, когда беззвучный крик вырывается из нее.

От этого зрелища у меня подкашиваются колени, и я опускаюсь на полированную плитку, притягивая ее к себе на колени, чтобы я мог убаюкать ее.

– Просто дыши, моя маленькая лань.

Наконец, она перестает сопротивляться, и я чувствую, как борьба покидает ее тело, когда она прислоняется ко мне.

– Хорошо, – хвалю я ее. – Позволь мне просто обнять тебя.

Господи, смогу ли я отпустить ее?

Каждый раз, когда с ней что-то случается, я теряю самообладание.

Как долго я буду продолжать лгать себе? Да, мы враги, но я не могу заставить свое сердце перестать заботиться о ней.

Заботиться?

Ха, ты перестал заботиться несколько недель назад.

Мои руки сжимаются вокруг нее, и я прижимаюсь ртом к ее волосам, глубоко вдыхая ее цветочный аромат.

Блять.