Текст книги "13 сокровищ"

Автор книги: Мишель Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

5

Тикиэнд – торговый городок, где люди водят собак в специальные собачьи парикмахерские, а по воскресеньям усердно моют свои машины; где соседи спорят о том, у кого лучшая коллекция садовых гномов. Это город, где все знают всех, и если вы нездешний, занавески на окнах подрагивают, когда вы проходите мимо.

На главной улице города так много интересных и необычных магазинов – даже за целый день вам не обойти их все. По вторникам, четвергам и субботам на площади открывается рынок, где торговцы зазывают прохожих покупать товары, а те вовсю торгуются, чтобы не заплатить слишком много. Повсюду изобилие ярких красок, от блестящей серебристой чешуи только что пойманной рыбы до спелых фруктов и плодов всех цветов и оттенков, а по утрам воздух наполняет восхитительный запах только что испеченных пирожков с мясом или яблоками.

Многочисленные антикварные магазины и лавки древностей прячутся в глубине, подальше от суеты и толкотни главной улицы. Именно в этих магазинах Таня любила проводить часы.

Во вторник утром она проснулась рано и прошла полмили до полуразрушенной автобусной остановки, стремясь покинуть унылое поместье хотя бы на несколько часов. К несчастью, возникла одна загвоздка. Бабушка отпустила ее лишь с условием, что сопровождать ее будет Фабиан.

До Тикиэнда ехали минут пятнадцать по приятной, живописной местности, хотя воздух доносил с окрестных полей противный запах компоста. Выйдя из автобуса, они пошли на площадь, где рынок уже кипел вовсю и было не протолкнуться.

Вскоре Таня заметила прилавок, где продавали ткани: шелка, ленты и тесьму всех цветов радуги. Она задержалась возле груды шелковых шарфов, модных этим летом. На хорошенькой азиатке за прилавком был бирюзовый шарф. Всегда равнодушная к моде, Таня хотела пройти мимо, но тут увидела шарф в красных тонах. Вспомнив отрывок из обнаруженной в библиотеке книги, она полезла в карман за деньгами.

Фабиан фыркнул.

– А я-то думал, ты такая пацанка!

Таня не ответила. Как только девушка вручила ей коричневый бумажный пакет и сдачу, она вытащила шарф из упаковки и надела, мечтая теперь проверить, можно ли хоть в какой-то степени полагаться на старую книгу. Они пошли по рынку; Фабиан остановился, заинтересовавшись научно-фантастическими комиксами, а Таня потратила последние деньги на большую мозговую кость для Оберона, которую тот, конечно, с радостью будет грызть. Лежа в хозяйственной сумке, кость неприятно ударяла Таню по бедру во время ходьбы.

Судя по всему, день обещал быть жарким. Побродив по Тикиэнду часа два, Таня почувствовала, что новые сандалии натерли ей ноги.

– Сколько сейчас времени? – спросила она Фабиана, автоматически глянув на свое запястье и вспомнив, что часов у нее больше нет.

Сегодня утром она положила их на край ванны, а обитатель водостока украл их.

– Четверть двенадцатого, – ответил Фабиан. – До следующего автобуса еще полчаса.

Таня кивнула. Она хотела вернуться в особняк не только из-за растертых ног – она договорилась с Уориком, что после обеда поможет ему убираться в библиотеке.

Они шли по Вишбонвок, любимой улице Тани в Тикиэнде. Все дома тут были старые, обшарпанные, а между ними теснились необычные магазинчики, которые так ей нравились. Кроме того, тут имелось множество пабов и гостиниц.

Фабиан шел, напевая какую-то мелодию, но то и дело обрывая себя, чтобы рассказать очередную местную сплетню. Таня слушала его с интересом, хотя в жизни не призналась бы в этом. Фабиан был кладезем информации и обладал даром рассказчика, это Таня заметила уже давно. Когда речь заходила об интересном для него событии, глаза Фабиана вспыхивали, он оживлялся, напоминая Тане учителя-энтузиаста или актера на сцене. Внезапно он кивнул на паб под названием «Винтовая лестница».

– Этой зимой здесь провалился сад. Видимо, от дождей земля просела, а внизу оказались катакомбы. Хорошо еще, что это произошло не летом, когда в пабе сидят люди. Теперь многие жители заключают специальную страховку на случай, если такое случится с ними. А вот та маленькая гостиница по-настоящему древняя… Я когда-нибудь рассказывал тебе о потайном ходе, который тянется под землей к поместью?

– Всего лишь миллион раз, – со стоном ответила Таня. – Неужели ты все еще веришь во все эти тайные ходы? Это такой вздор!

– Никакой это не вздор! – запротестовал Фабиан. – Это правда. В местных исторических книгах рассказано о ведущем к поместью туннеле. Но он то ли замурован, то ли засыпан обвалившейся землей… Самое обычное дело для больших старых зданий – иметь тайные проходы, по которым можно сбежать в случае вторжения. Отсюда можно предположить, что есть и еще один, ведущий к церкви.

– Мы уже столько раз искали твои тайные проходы, но только распугивали диких гусей, – фыркнула Таня. – Наверняка кто-то просто придумал все это, чтобы Тикиэнд казался более интересным.

– Ну, это было весело – искать их, пусть даже мы ничего и не нашли.

– Да уж, очень весело таскаться под дождем, – грубо ответила Таня. – Как бы то ни было, моя бабушка и твой отец не раз повторяли, что нет никаких туннелей… все это просто слухи.

– Конечно, они и должны так говорить, – мрачно заметил Фабиан, – потому что не хотят, чтобы мы шныряли по округе в поисках. А если кто-то и знает секреты дома, то это Уорик.

– Почему ты называешь по именам его и Амоса? – спросила Таня. – Почему не называешь Уорика папой?

Фабиан пожал плечами.

– Так уж привык, еще с малых лет.

– Ну а почему бы сейчас не перестроиться?

– Не знаю. Просто… не называю, и все.

– Но это странно, – настаивала Таня. – И ты же знаешь, это раздражает его.

Скользнувшая по губам Фабиана улыбка прояснила, что как раз этого он и добивается. Он тут же сменил тему разговора, и улыбка исчезла.

– Сейчас будет место, от которого у меня всегда мурашки по коже, – продолжал он, пока они шли дальше по улице. – Старый детский дом.

Таня проследила за его взглядом и увидела ветхий дом в стороне от дороги. Очевидно, заброшенный – с разбитыми или заколоченными окнами, с осыпающейся кирпичной кладкой. Окружающая дом ограда из колючей проволоки придавала ему неприветливый и унылый вид. Интересно, как это она никогда не замечала его прежде?

– Мне он кажется просто печальным, – сказала она. – Но такие дома – обычное дело. Приюты – не самые веселые места.

Фабиан покачал головой.

– Нет, это не потому, что приют, а потому, что там происходили исчезновения.

– Исчезновения?

– Всего год назад там пропадали дети, в основном совсем малыши. Не старше двух-трех лет. Проводилось серьезное расследование, и приют закрыли.

Холод закрался в сердце Тани, когда она вспомнила найденную в библиотеке газетную вырезку о пропавшей девушке. Похоже, в Тикиэнде дети растворяются в воздухе.

Они замолчали, продолжая идти по дороге. Время от времени Таня заглядывала в окна магазинов, стараясь выкинуть из головы мысли о детском доме. На углу улицы в стороне от остальных стоял крошечный магазинчик, который Таня помнила как захудалый, без названия, с мутными окнами и облупившейся краской. Весь прошлый год он был пуст, однако сейчас, видимо, тут появился новый хозяин, поскольку магазинчик был не только заново выкрашен, но и обзавелся названием: «Ящик Пандоры». Мгновенно заинтересовавшись, Таня окликнула Фабиана, который, опустившись на колени, набрасывал что-то в своей записной книжке.

– Я хочу зайти туда.

Фабиан поднял на нее взгляд.

– У нас осталось совсем мало времени. Пора уже свернуть к автобусной остановке.

– Ты иди, – сказала Таня. – Я тебя догоню. Если заблужусь, я позвоню тебе. – Она достала из кармана сотовый телефон и включила его, дожидаясь, пока экран засветится. – Ну вот, наконец-то есть сигнал. В поместье его никогда не бывает. Какой номер твоего мобильника?

Фабиан закатил глаза.

– У меня нет мобильного телефона. Уорик не разрешает. Говорит, я слишком молод. У Флоренс Интернета тоже нет. Я живу прямо как среди динозавров. – Он снова вернулся к своему наброску. – Я подожду здесь. Только быстро.

Когда Таня открыла дверь, над головой звякнул колокольчик. Внутри пахло ладаном. За стойкой сидела полная женщина с румяным, добродушным лицом. Таня осторожно пошла вдоль полок, заставленных всякими любопытными вещами. Здесь было множество банок и бутылок с сухими травами и порошками. На одной висела этикетка «Драконья кровь». Продвигаясь вглубь магазина, Таня миновала статуэтки ведьм, колдунов и созданий типа гоблинов, хрустальные шары и лотки с полудрагоценными камнями. Заметив в дальней части магазина книжную полку, она свернула к ней. Там были книги о картах Таро, астрологии и прочем в том же духе, но ни одной книги о фэйри.

И тут колокольчик снова звякнул – кто-то вошел в магазин. Таня обернулась, чтобы посмотреть, кто это, и заранее сердясь, если это Фабиан, вошедший, чтобы поторопить ее. Однако это оказался не Фабиан. Уголком глаза Таня разглядела старую женщину, медленно волочащую ноги, нагруженную тяжелыми хозяйственными сумками. В окно было видно, что Фабиан закончил делать наброски и теперь стоял с видом нетерпеливого ожидания. Таня решила, что пора уходить. Однако, обогнув высокую груду стоящих друг на друге коробок, она столкнулась со старой женщиной. Сумки упали на пол, из них во все стороны покатились персики и яблоки.

– Простите, – смущенно пробормотала Таня и опустилась на колени, чтобы помочь женщине. – Вы не ушиблись?

Старая женщина пристально смотрела на нее и не отвечала. Руки у нее слегка дрожали, кожа была тонкая, изрезанная глубокими морщинами, волосы заплетены в длинную косу. Одета старомодно. Во многих местах одежда залатана, а кое-где так и остались дыры. Странное выражение промелькнуло на лице старой женщины. Таня нервно сглотнула, во рту внезапно пересохло. Что-то было в этой женщине пугающее, и Тане не нравилось, как та смотрит на нее.

– Мне правда очень жаль.

Отводя взгляд, она отдала женщине сумку с собранными фруктами.

Женщина медленно протянула Тане сомкнутую ладонь.

– Думаю, это для тебя.

Не желая показаться грубой, девушка тоже протянула руку. От прикосновения искривленных узловатых пальцев Таня ощутила покалывание, как будто от несильного удара электрического тока. Женщина вложила в ее ладонь что-то холодное, гладкое и тяжелое. Это был тусклый бронзовый компас, круглый, с длинной цепочкой, чтобы носить его на шее. Большинство букв отсутствовали – видимо, стерлись от времени. Таня в недоумении смотрела на него. Может, старая женщина подумала, что, столкнувшись с ней, девушка выронила компас?

– Это не мой.

Женщина не ответила. Вместо этого она потянулась к новому шарфу Тани, пропуская между пальцев красный шелк.

– Хороший цвет для хорошенькой девушки. И мудрый выбор.

Таня почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Что вы имеете в виду? – тонким испуганным голосом спросила она. – Кто вы?

По-прежнему игнорируя ее вопросы, женщина кивнула на компас:

– Береги его… и используй с толком.

Она развернулась и заковыляла к двери.

Таня, все еще потрясенная встречей, вышла на солнечный свет. Фабиан ленивой походкой подошел к ней.

– Ты понимаешь, что нам еще час ждать, если мы пропустим этот автобус? – Он бросил взгляд на компас в Таниной руке, но тот не произвел на него впечатления. – Ты что, купила это старье?

– Старуха, – дрожащим голосом ответила Таня. – Она отдала мне его.

– Какая старуха?

Фабиан окинул взглядом улицу, но женщина исчезла.

– Она была в магазине, – ответила Таня, оцепеневшими пальцами сжимая компас. – Она прямо передо мной вышла.

Челюсть у Фабиана отвисла.

– Ты имеешь в виду Безумную Мораг?

– Безумная Мораг? Ты ее знаешь?

– Все ее знают.

Фабиан затрусил по дороге. Чтобы не отставать от него, Тане пришлось почти бежать, и кость для Оберона колотила ее по коленям.

– Как ты познакомился с ней? – тяжело дыша, спросила она, когда они выскочили на площадь и пробегали мимо прилавков.

– На самом деле я с ней не знаком. Я имел в виду, что знаю о ней. Ходят всякие слухи.

– Какие?

– Типа, что она живет в лесу в фургоне и редко покидает его. И еще реже разговаривает с людьми – только когда предсказывает им судьбу. Предполагается, что она ведьма.

Показался автобус, и к нему тут же выстроилась очередь.

– Я не стал бы обращать на нее внимание, – добавил Фабиан. – Мало ли что в голову старухе взбредет.

Но, даже оказавшись в автобусе, Таня не перестала думать о старой женщине. Взглянув на компас, она впервые заметила, что стрелка вращается, а не указывает в каком-то одном направлении.

– Он даже не работает, – заметил Фабиан. – Выбрось его. Ты не знаешь, в чьих руках он побывал.

– Можно мне? – послышался голос с заднего сиденья. – Не возражаете, если я взгляну на него?

Повернувшись, Таня увидела неряшливого мужчину средних лет, с живейшим интересом наклонившегося к ней. Одет он был странно, не по погоде – тонкий, изорванный плащ и широкополая шляпа, отчасти скрывающая лицо.

– Видите ли, я собираю старинные вещи, – продолжал он, достав очки и протянув к Тане руку.

Она неохотно отдала ему компас. Внезапно возникло необъяснимое ощущение, будто каким-то образом этот человек ей знаком. Может, видела по телевизору, в программе о собирателях древностей? Она попыталась вглядеться в его лицо, но незнакомец наклонил голову, изучая компас, и теперь она видела лишь его шляпу. Спустя мгновение он поднял взгляд, и Таня быстро отвела глаза, поскольку не хотела, чтобы он понял, что она его разглядывает.

– Сколько ты заплатила за него?

Таня непонимающе смотрела на него.

– Пять фунтов, – солгала она.

– Если бы он работал, то стоил бы все пятьдесят, – сказал незнакомец. – Но все равно он стоит дороже. – Сжимая компас одной рукой, он сунул другую в карман и вытащил пачку хрустящих банкнот. – Я дам тебе за него двадцать фунтов.

Таня так удивилась, что сразу не нашлась что ответить. По счастью, на помощь ей пришел Фабиан.

– Почему? – не скрывая подозрительности, спросил он.

– Я же сказал, что торгую древностями.

– Нет, вы сказали, что собираете древности, – мгновенно возразил Фабиан.

Улыбка человека погасла. Было ясно, что настойчивость Фабиана раздражает его.

– Я дам тебе тридцать фунтов. – Теперь он снова обращался к Тане. – Это хорошая сделка, поверь мне.

– А я вот вам не верю, – тут же заявил Фабиан. – Откуда нам знать, сколько компас стоит на самом деле, если приходится полагаться только на ваше слово? Вы вполне можете быть и обманщиком.

Разговор привлек внимание других пассажиров, люди стали перешептываться. Таня и двух слов не сказала незнакомцу, но чем больше он настаивал, тем больше ею овладевала решимость оставить компас у себя.

– Тридцать фунтов – мое последнее предложение, – жестко, уже без малейшего оттенка притворного дружелюбия заявил мужчина.

Надо полагать, последнее замечание Фабиана возмутило его.

– Эй! – крикнул водитель автобуса. – Оставьте детей в покое, а не то сойдете на следующей остановке!

Торговец древностями густо залился краской и встал.

– Я сойду немедленно.

Таня протянула руку и вздрогнула, когда он с силой впечатал компас ей в ладонь. Ворчание клокотало у него в горле, когда он шагал к передней двери автобуса. Водитель резко затормозил, хотя никакой остановки здесь и близко не было, и человек вышел.

– Скатертью дорога, – пробормотал водитель.

Они поехали дальше, оставив торговца древностями позади.

– Наверное, я перегрелся на солнце. – Фабиан потряс головой. – Я мог бы поклясться… ладно, проехали.

– Нет, скажи, что?

– Просто когда он встал, мне показалось, что стрелка его часов движется в обратную сторону, – со смехом ответил Фабиан. – Глупо, знаю. Как бы то ни было, он вел себя слишком назойливо. Этот компас наверняка стоит немало и, скорее всего, дороже, чем он предлагал. – Он замолчал и со злорадным вскриком поднял что-то с пола. – Смотри! Старый дурак, должно быть, уронил это, когда размахивал тут своими деньгами! – Он продемонстрировал Тане хрустящую двадцатифунтовую банкноту. – Наверно, выпала у него из кармана. Эй, она твоя. Купи себе новые часы.

– Я не могу взять эти деньги, – ответила Таня. – Это же кража… типа того.

Фабиан закатил глаза.

– Уж будто бы. Ты его никогда больше не увидишь и при всем желании не сможешь вернуть их. Отдай на благотворительность, если просто взять тебе неприятно. Или отдай мне. Я найду, как потратить их. А он, мне кажется, даже не заметит потери.

Таня сунула банкноту в карман – ничего другого ей просто в голову не пришло.

К тому времени, когда они доехали до своей остановки, краска начала возвращаться на Танины щеки. И пока они шли к дому, она в первый раз в жизни почувствовала, что просто жаждет вернуться в бабушкино поместье. Однако, когда десять минут спустя они туда добрались, ее ожидало новое потрясение.

Лендровер Уорика стоял во дворе, а его прицеп был доверху набит книгами. Таня мгновенно поняла, что он начал уборку библиотеки без нее и, судя по всему, большая часть работы уже сделана. Она бросилась внутрь. Дверь библиотеки была распахнута, Уорик стоял на письменном столе спиной к двери.

– Что вы собираетесь сделать с ними? – воскликнула она, не в силах сдержать возмущение.

Не прекращая своих трудов, Уорик буркнул через плечо:

– Отвезу в благотворительный магазин.

Таня пробежала взглядом по рядам оставшихся книг и поняла, что ни одна из них ей не пригодится.

– Что тут происходит?

Она повернулась. В дверном проеме стоял Фабиан.

– Твой отец решил избавиться от всех книг в доме, вот что тут происходит!

Фабиан вытаращил глаза.

– С какой стати?

Не отвечая, Таня покинула библиотеку – никакого смысла оставаться и помогать теперь не было – и поднялась по лестнице. Пробегая мимо дедушкиных часов, она услышала хихиканье внутри и с трудом сдержала желание ударить по часам ногой.

Оказавшись в своей комнате, она, тяжело дыша, упала на кровать и почувствовала, как что-то болезненно врезалось в бедро. И только тут вспомнила про компас. Вытащила его из кармана и с сомнением принялась разглядывать. Мало того что стрелка не работала, так еще вместо буквы «С», указывающей, где север, была буква «Д». Что бы это значило? Таня засунула компас под подушку, снова и снова задаваясь вопросом: почему старая женщина отдала его ей?

6

Утром в среду крепко спавшую Таню разбудил чей-то крик. Она посмотрела на окно: через плотно задернутые занавески проникал яркий солнечный луч. Часы на туалетном столике показывали шесть утра.

Крик не смолкал. Амос, отец Уорика, звал его из своей комнаты на втором этаже. Старик был вне себя и с каждой минутой кричал все громче: – Уорик? Где ты? Я хочу завтракать! Уже поздно! Ты всегда опаздываешь, парень!

Тяжелые шаги прогрохотали по второму этажу – Уорик поспешил к старику. Последние пять лет с Амосом общались лишь его сын и Танина бабушка, а больше никто. Старик стал затворником и не желал видеть даже Фабиана. Уорик являлся к нему по первому зову что днем, что ночью, а если его не было дома, когда отец вызывал его, старик продолжал кричать до тех пор, пока хватало сил.

Наверху хлопнула дверь, и крики смолкли. Таня лежала, глядя на растрескавшийся, грязный потолок и понимая, что уснуть больше не удастся. В конце концов она встала, тщательно умылась и оделась: джинсы, сандалии и ярко-красная футболка.

Завтрак протекал мрачно. Таня снова и снова помешивала кофе, глядя в чашку, словно надеялась там что-нибудь увидеть. Фабиан, все еще сонный, гонял по тарелке обкусанный кусок тоста и молчал.

– Уорик сказал мне, что ты вчера немного расстроилась, – произнесла бабушка и отпила глоток чая.

Сама она ничего не ела по утрам, но настаивала, чтобы на завтрак все собирались за столом, что чрезвычайно раздражало Таню.

– Я не расстроилась, – ответила Таня. – Я просто хотела помочь.

– Понимаю.

Уклончивый ответ Тани ни на мгновение не обманул Флоренс.

– Я думала, Уорик хочет прибраться в библиотеке, – продолжала Таня. – Мне и в голову не приходило, что он задумал избавиться от всех книг.

Она бросила осуждающий взгляд на Уорика, но тот остался невозмутим.

– На самом деле это была моя идея – увезти книги, – объяснила бабушка. – Уже много лет никто не читал их.

– Я читала бы! – воскликнула Таня.

– Сожалею, – сказала Флоренс без намека на сожаление в голосе. – Если бы я знала, то сохранила бы их. – Она помолчала и допила чай. – Однако я не могу попросить магазин вернуть книги.

Таня молчала, подозревая, что может наговорить лишнего. Бабушкино высокомерие начинало действовать ей на нервы. Она искренне обрадовалась, когда завтрак закончился, и заторопилась к себе в комнату. Когда она застилала постель, компас выскользнул из-под подушки и со стуком упал на пол. Таня спрятала его в тайник под половицей, достала из складок покрывала унесенную из библиотеки книгу и прижала к груди, радуясь, что спасла ее от Уорика. Ей хотелось выбраться из дома и никого не видеть.

Она свистнула Оберону, терпеливо ждавшему под лестницей. Они вышли через заднюю дверь и углубились в заросший сад. В самом дальнем конце, возле калитки, находился всеми забытый садик с декоративными горками, тоже заросший сорняками и кустами, пробившимися между камней. Сегодня он казался еще более жалким, чем обычно. Потом Таня заметила еще кое-что. На каменной горке стояли три безобразных и очень реалистично выглядящих садовых гнома. Она удивилась. Не в характере бабушки была такая блажь, как садовые украшения. Вдруг один из гномов пошевелился. Таня подскочила.

Они были настоящие!

Оберон взвизгнул и спрятался за ее ногами. Удивительно, но существо, казалось, не смотрело на нее. Оно не отрывало взгляда от Оберона с таким алчущим выражением, что Таня не на шутку заволновалась.

– Вы… вы гоблины? – спросила она настороженно.

Гоблин – или кто он там был – вздрогнул и посмотрел на нее, как если бы только сейчас заметил. До Тани дошло, что сначала он не видел ее – может, красная футболка подействовала? – и заметил, только когда она заговорила. Она мысленно выругала себя за тупость.

Существо продолжало таращиться на нее. Ростом оно было не выше колена взрослого человека, лицо толстое, похожее на жабье, а зубы такие большие, что наверняка могли всерьез укусить. Таня перевела взгляд на двух других. Один сильно горбился, ему приходилось выворачивать шею, чтобы как следует разглядеть девушку. Другой попятился, словно оробев. Он был самый мелкий из них и выглядел бы даже симпатичным, если бы не жуткие синяки, покрывающие его с головы до ног. Старые были желтовато-зелеными, а совсем свежие отливали голубым и фиолетовым. Один глаз окружало черное пятно.

Этот первым и заговорил:

– Молю, скажите… Что такое тут творится? Смертное дитя, которое нас не боится?

Он говорил нараспев, глубоким голосом странного тембра.

– Второе зренье ей дано и потому нас видеть суждено, – сказал Горбун.

Таня отступила на шаг. Странные маленькие человечки начинали пугать ее. Любопытно они были одеты: разнородные куртки и штаны, сшитые из выброшенных людьми вещей – занавесок, одеял и кухонных полотенец. Кое-где на месте дырок были пришиты листья – острый взгляд Тани заметил аккуратные поблескивающие стежки, очень похожие на нити паутины. Ноги у существ были голые, грязные и поцарапанные.

– Так вы гоблины? – повторила она, но они, казалось, не понимали. У нее мелькнула одна мысль. – Если я в рифму заговорю, может, ответ от вас получу?

Мгновение она думала, что все без толку, но потом Жаба ответил:

– Задавать вопросы фэйри смертные не смеют. Что-что, а хранить свои секреты мы умеем.

Таня напряженно обдумывала следующий вопрос. Обычно стихи давались ей без труда, но придумать их молниеносно для поддержания разговора оказалось гораздо сложнее.

– Вы гоблины, спрошу я снова? Да или нет? Скажите одно слово, – произнесла она спустя пару минут.

– Я не могу сказать, не приставай! Ответа не услышишь, так и знай! – отрезал Жаба, а остальные загоготали, приплясывая в ритме его слов.

Таня снова задумалась, не желая признавать поражения. Но, увы, ничего больше не приходило в голову.

– Я устала в ваши глупые игры играть и больше не буду вопросов вам задавать.

Она сделала несколько шагов, собираясь пройти мимо них, но Горбун преградил ей дорогу.

– Это вовсе не игра, уверяю. Просто мы смертным не доверяем.

Таня достала из кармана блокнот и написала несколько строк, стараясь, чтобы получалось в рифму.

– Фэйри умеют только лгать и красть, а люди думать и понимать, – начала она, глядя в блокнот. – Все совсем наоборот. Я не доверяю фэйри, вот.

Существа уставились на нее: по-видимому, они не ожидали, что она способна не отставать от них в стихосложении. Тот, что с синяками, сделал шаг вперед.

– Ты слишком много просишь, да пойми ты. Мы, гоблины, храним свои секреты.

– Понимаю, – сказала Таня. – Значит, вы все-таки гоблины!

Гоблин выглядел потрясенно, когда осознал свою ошибку. Товарищи окружили его, в их глазах пылал гнев.

– Ах ты кретин! Тупица! – заорал Жаба. – Ну надо ж так проговориться!

– Простите, простите, что я упомянул! Я не хотел, просто нечаянно сболтнул! – запричитал виновный, пытаясь отступить, но больше идти было некуда – спина уперлась в стену.

– Хватит ныть и прими, что тебе причитается. Хорошая взбучка – вот что за это полагается! – Горбун схватил провинившегося за руки и завернул их ему за спину. – Стой спокойно! Не сучи ногами! Может, тогда научишься держать язык за зубами.

Жаба с силой врезал несчастному кулаком в живот, и тот взвыл.

Таня вздрогнула.

– Прекратите!

Однако Жаба и не думал прекращать – и Таня не знала, как остановить его. Он наносил бедняге удар за ударом, а она лишь наблюдала беспомощно. Горбун держал крепко, восторженно взвизгивая каждый раз, когда избиваемый вскрикивал. Наконец Жаба закончил, тяжело дыша и вспотев от усилий; избитый, покрытый новыми синяками гоблин рухнул на землю и остался лежать, неудержимо рыдая. Ссадины на лице кровоточили. Нижняя губа порвана и вздулась. Слезы струились по щекам, смешиваясь с кровью, свертывающейся в бороде.

– Скоты! – воскликнула Таня.

Рыдания истекающего кровью гоблина постепенно стихли, перейдя в негромкое хныканье. Положив книгу на каменную горку, Таня достала из кармана скомканный носовой платок и опустилась перед беднягой на колени. Он не мешал ей промокать раны на лице, но продолжал негромко подвывать.

Потом Таня отдала ему пропитанную кровью ткань. Теперь было понятно, откуда у него синяки. Она встала и повернулась к двум другим гоблинам.

– Дотроньтесь до него еще раз, и мой пес с вами рассчитается. Тогда посмотрим, кто трус, а кто хорошо сражается.

Оберон угрожающе зарычал, хотя продолжал держаться за спиной Тани.

– Брансвик не стоит того, чтобы его защищать, – сказал Горбун. – Он туп, как пробка, это надо понимать.

Жаба нахмурился. Таня подумала, что сейчас он набросится на Горбуна – за то, что тот проговорился, назвав имя товарища, – но этого не произошло. Ей стало ясно, что вожак гоблинов был трусом, предпочитающим иметь дело исключительно с легкой добычей. Увидев, что она с презрением смотрит на него, он ухмыльнулся.

– Можешь самодовольно улыбаться, но когда-нибудь придется за все рассчитаться, – сказала Таня, сама не понимая, как у нее вот так сразу складно получилось.

Жаба перестал улыбаться, отхаркался и плюнул в Таню; желто-зеленая слюна едва не задела ее.

– Ты сегодня много чего наболтала. Оставь нас, пока и тебе не перепало.

Таня посмотрела в его полное ненависти лицо и решила, что и правда, лучше уйти. Она взяла книгу, открыла калитку и, обойдя гоблинов стороной, пошла к лесу. Но успела сделать всего несколько шагов, когда неуверенный голос окликнул ее:

– Здесь красный цвет поможет тебе защищаться, но в лесу нужно многого опасаться.

Таня резко обернулась. В воротах стоял Брансвик, прижимая к лицу окровавленную ткань.

– Что ты сказал? Ты там что-то видал?

Однако Горбун не дал Брансвику ответить, утащив его в сад и с силой захлопнув калитку. Девушка постояла в раздумье, хотя понимала, что возвращаться и расспрашивать гоблинов бесполезно. Это предупреждение, скорее всего, стоило Брансвику новой взбучки.

Таня шла по траве, покрытой сверкающей утренней росой; влага проникала в сандалии, и ноги быстро промокли. Усевшись рядом с зарослями орешника, она услышала журчание текущего неподалеку ручья. Оберон плюхнулся рядом, и она ласково погладила его по голове.

В глубине леса прозвучал выстрел. Таня поняла – это охотится Уорик. Последовали новые выстрелы, постепенно затихая в отдалении. За спиной в кустах кто-то шуршал. Оберон потрусил к маленькому ручью и принялся лакать кристально чистую воду. Таня зевнула, потянулась и раскрыла книгу. Вспомнив, что читала прежде, она сразу же обратилась к оглавлению – и нахмурилась. Вместо перечня статей и номеров страниц там было множество слов и чисел, не имеющих никакого смысла. И то же самое на всех страницах: абсолютно непонятный текст. Все содержимое огромного тома – в том числе бесценные сведения о фэйри – оказалось полностью перемешано. Со стоном отчаяния Таня вспомнила, как, вытирая лицо Брансвику, выпустила книгу из рук. Пока она была занята, Горбун, видимо, и навел порчу.

Теперь от книги не было никакого толку.

В кустах хрустнула ветка. Таня вздрогнула.

– Эй? – окликнула она.

Молчание.

Таня мысленно выругала себя. Это, наверное, какое-то дикое животное – может, олень. Снова треснула ветка, уже ближе, потом послышался шелест. Насторожив уши, Оберон принюхался.

Из кустов выскочил кролик, прямо под нос псу, и помчался дальше по воде. Оберон радостно залаял – и бросился в погоню, через ручей в глубину леса.

Таня вскочила, все еще сжимая в руках книгу.

– Оберон! Вернись!

Куда там! Он не собирался возвращаться, пока не поймает кролика. Потом кто-то еще продрался сквозь кусты, и Таня снова вздрогнула.

– Ты!

Фабиан робко отряхнул с волос и одежды траву и листья, его обычно бледное лицо пылало.

– Зачем ты шпионишь за мной? – закричала Таня.

– Я не шпионю. Я просто ищу… ну… бабочек и все такое.

– Это ты называешь наблюдением? Ты следишь за мной!

С сердитым вскриком Таня бросила бесполезную книгу на землю. Фабиан не сводил с нее удивленного взгляда.

В отдалении прозвучал новый выстрел. Бросив на Фабиана последний сердитый взгляд, Таня пошла на звук.

– Ты же не собираешься туда? – спросил он.

– Благодаря тебе у меня нет выбора, – выпалила Таня, чувствуя, как злость снова берет верх. – Мой пес там, и Уорик тоже – с ружьем!

Она зашагала быстрее, оставив ошеломленного Фабиана позади.

– Благодаря мне? Я-то тут при чем?

Таня повернулась и накинулась на него.

– Я объясню тебе, при чем тут ты. Ты так усиленно шпионил за мной, что спугнул в кустах кролика, и теперь Оберон гоняется за ним по лесу!