Текст книги "Последние стражи Аарона (СИ)"
Автор книги: Мирослава Драгович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
– Смею лишь рассчитывать на твою благосклонность, когда буду готов его назвать. Но, если мои предположения верны, то убийца не оставит нас в долгом неведении.
– Все что угодно, Морган. Проклятье! Я не знаю ни одного Бранда, умершего своей смертью. Если ты прав, Аарон должен быть отомщен. Это наш долг. Не только твой. Что я еще могу сделать для него? Как можно смотреть на этого юношу, зная о том, что убийца его отца не поплатился за содеянное? Месть должна свершиться – так велит Север. Но ты всегда чтил этот закон, Морган.
Принц огляделся по сторонам, и только потом опрокинул махом бокал вина. Ивэн все сверлил взглядом дядю, поправляя спадающую на лоб корону.
– Я опасаюсь, что убийцу прячут отступники, – проговорил Морган, спокойно встречая его возмущение. – Прямо здесь. Под стенами города. Именно оттого весть о смерти Аарона дошла до тебя слишком поздно, Бервин.
– Ты боишься волнений? – прямо спросил принц, уперев кулаки в край стола.
Одна из служанок прошмыгнула на галерею с очередным ларцом, наполненным драгоценностями.
– Нет, – Морган изобразил на лице сухую улыбку, как только его слова смогли донестись до ее ушей. – Теперь у нас есть король. Городу нечего бояться. Нам ничего не грозит.
Бервин недовольно покосился на женщину и вздохнул.
– Что ж, мне, должно быть, следует отправиться к своей свите, Ваше Величество, – принц снова накинул на себя маску правителя Севера. – Огромная честь быть гостем на вашем празднике.
– Я был рад увидеть вас, принц Бервин, – протараторил Ивэн, провожая его к выходу с галереи.
– Будь осторожен, молодой король, – прошептал ему он и едва не столкнулся в дверях со Стейном и новым гостем – высоким добела седовласым стариком в начищенном до блеска стальном нагруднике, на котором примостились три черненных орла.
– Вы? Это вы! – в этот раз сам Ивэн отбросил прочь положенные церемонии, узнав мужчину, которого когда-то представлял своим отцом. – Вы присматривали за мной, пока я жил в монастыре.
– И что же, Ваше Высочество, вы вините меня в этом? – старик очевидно опешил от оказанного приема, но едва ли дрогнул.
– Напротив. Я благодарен вам, милорд… Как я могу обращаться к вам?
– Позвольте представить, Ваше Величество, – обратился к Ивэну Стейн. – Лорд Ханрик Меинард.
– Лорд Меинард! – послышался издали радостный возглас Моргана, и старик заулыбался ему.
– Ханрик – брат твоей бабки, – Стейн склонился к уху Ивэна, пока гость направился к старшему из Брандов. – Он жил при дворе, когда она и Кейрон были убиты, теперь же – хранит Эстелрос и своих красавец-внучек. Готов поспорить, что он станет сватать их тебе.
– Я готов поставить на это пять золотых монет, – заговорщицки зашептал кто-то за их спинами. – Но Стейн… Неужто ты думал, что старик явится сюда один?
Локхарт расхохотался, обернулся и дружески хлопнул подкравшегося к ним здоровяка по плечу.
– Эрло! Ты, наконец, выбрался из своей берлоги?
Ивэн быстро приметил плащ, отороченный бурой шкурой с костяной брошью в виде головы медведя, и признал в мужчине наследника рода Толдманн, некогда правившего в погибшем Ангерране. Его темно-русые волосы были почти напрочь сострижены, нос был изломан сразу в двух местах. Как и многие северяне, он носил свои шрамы с гордостью – под глазом опрокинутым полумесяцем залег совсем свежий шрам. При каждом взгляде на его лицо можно было приметить новые отпечатки былых битв, но ярче всего были не они, а его глаза – глубоко синие, как у новорожденного.
– Ваше Величество, – мужчина склонился в нарочитом поклоне. – Мое имя Эрлоис Толдманн. Несомненно, вы слышали обо мне. И я счастлив, что король Аарон оставил после себя наследника помимо того, которому я мечтаю выпустить кишки.
Принц одного из некогда самых могущественных королевств разительно походил на разбойника, но только слепой мог не разглядеть в нем благородной крови. Ее не могли скрыть даже странные рисунки на его шее и щегольский расписной кушак на поясе. Если бы его род не пал, он прибыл бы во дворец с многочисленной свитой и в серебре.
– Мой брат умеет производить впечатление, – усмехнулся Ивэн, поглядывая на стоптанные сапоги Эрлоиса.
– Я впечатлен скорее вознаграждением, обещанным за его голову, – с подкупающей откровенностью признался тот.
Ивэн слышал, что Толдманн живет в Дагмерском лесу среди ловцов, но не мог вообразить, что его глаза так жадно поблескивают, как только речь заходит о дукатах.
– Следовало отдать и тебя на воспитание монахам, – одернул наемника Ханрик. – Они бы научили тебя приличиям. Видит Создатель, я не справился.
– Вне сомнений, Эрло безнадежно испорчен, – иронично скривил губы Морган, но решил тут же польстить лорду. – Однако ты воспитал прекрасных дочерей и внучек.
– Что это? – громко спросил Эрло. Он отвел взгляд от виноватого лица Ханрика, и только потому приметил, что двое слуг проносят к трону массивный ларец из черного отполированного дерева. Его украшала искусная резьба.
– Кто преподнес его? – Стейн насторожился, разглядев на нем не стоящего на задних лапах волка Брандов, а большую, остроухую и острозубую морду зверя – то был скорее оборотень, нагоняющий немалое беспокойство.
Один из слуг растерялся, ощутив на себе неожиданное внимание господ, и не заметил, что наклонил ларец сильнее, чем следовало – его крышка с глухим стуком рухнула на пол. Другой обернулся и увидел то, что скрывалось внутри. Витая ручка сама выскользнула из его рук. Мужчина вскрикнул, и отскочил прочь. Ларец опрокинулся и по полу галереи заструились черные ленты змей.
Ивэн глядел на них как завороженный, но Морган, стремительно оттолкнул его прочь. Стейн в тот же миг ударил по мраморному полу огнем, оставив на нем черные подпалины. Эрлоис с завидной ловкостью перерубил двух змеенышей, отбившихся от клубка, невесть откуда выхваченным ножом.
– Я не знаю ничего! – проговорил слуга, выронивший ларец. Он попятился, но наткнулся на стражников, откликнувшихся на суматоху слишком поздно.
– Ваше Величество! – закричал другой. – Мы не знаем, кто принес его!
– Я знаю, – пожал плечами Эрло.
Стоя на коленях, он играючи поддел острием своего ножа все еще извивающегося змея, и разглядывал его почти любовно.
– Это полуденница, – мягко улыбался он. – Ядовитая как грех. Их ядом отступники смазывают свои стрелы. Эти змеи – не иначе как дары вашего брата, Ваше Величество.
– Должно быть, он оскорбился тем, что я не позвал его на пир, – хмыкнул Морган.
Лорд Ханрик взирал на умирающую змею белый, словно снег, что не скрылось от глаз Ивэна. Как и то, что ухмылка дяди была вымученной.
«Они боятся. Пусть и открыто не признают этого», – нехотя признал он.
– Донельзя трусливое подношение, – Ивэн заставил себя произнести это вслух с напускной бодростью, неуклюже загромыхавшей в его голосе. – Эрлоис, я благодарен за вашу бдительность.
Над ловцом навис Стейн и протянул ему раскрытую ладонь – все гости, попадая на пир, должны были вручать свое оружие страже во имя общего спокойствия в месте, где собрались Север и Юг. Так должны были сделать все, но сколько гостей также, как и Эрло оставили при себе свои ножи?
– Брось. Оставь его, Стейн, – попросил Морган, положив руку на его плечо.
– В самом деле, оставьте, милорд, – проговорил принц мертвого города церемонно, поднимаясь с колен. – И кинжал, что спрятан у вас самого в голенище сапога, не беспокойте. Не кажется ли вам нелепым отбирать у меня оружие там, где каждый маг может рискнуть расправиться со мной движением руки? Если вдруг мне положена награда за бдительность, то прикажите выписать с кухни солонины для моих ловцов. Они оберегают наш покой, пока я здесь набиваю брюхо и потрошу ядовитых змей.
От иного подобные слова были бы оскорбительны, но Эрло легко очаровывал людей.
– Наглец, – с губ бледного Ханрика сорвался заразительный смех.
– Как ты приметил кинжал? – возмутился Стейн.
– Я не примечал, – пожал плечами Эрло. – Ты сам признался, что он всегда с тобой.
– Распоряжусь дать вам и вина, – пообещал Морган.
Ловец спрятал нож обратно за кушак. Это, несомненно, была работа Стейна – с яшмовой кроваво-красной рукоятью и страшными зазубринами у основания лезвия, нож настоящего душегуба. Увидев его, Ивэн призвал себя не обманываться. Много веков назад в жилах Толдманнов и Брандов текла одна кровь, но теперь, сквозь завесу времени, было трудно разобрать узы, связавшие их. Сложно было сказать, кто выглядел опаснее – сам Эрлоис или же его оружие.
Только услышав смех, Ивэн вновь позволил себе расслабиться. В который раз он потянулся в шее, желая ослабить платок, плотно сковавший ее, в который раз, одумавшись, одернул руку. Вокруг нестерпимо пахло подпаленным змеиным мясом, дарами смерти, высланными его братом Галеном. И этот запах душил его. Он думал оставить своих гостей с Морганом, но Эрлоис вдруг последовал за ним к краю галереи, захватив со стола кубок с вином.
– Так кто победил? – неожиданно для самого себя Ивэн заговорил с ним, разглядывая кружащих в нижнем чертоге гостей. Ему захотелось говорить с Толдманном как со старым другом, и ему не пришел в голову ответ на вопрос почему.
– Простите? – ловец прищурил и без того хитрые глаза, и облокотился спиной на одну из колонн.
– Стейн Локхарт дерется со всеми, для кого пускает в ход свой кузнечный молот. Мне нестерпимо интересно узнать, чем закончился ваш бой.
– О, вы заметили мой нож! Разумеется, Локхарт надрал мне задн… – рассмеялся Эрло, но вовремя опомнился. – Он победил. Но, позволю заметить, что тогда я был очень молод. С тех пор прошло довольно много времени, и немало отступников могли бы подтвердить мое мастерство. Но они, разумеется, не могут.
«Оттого что мертвы», – усмехнулся мысленно Ивэн.
– Вам хватает духу биться, в то время как их магия безгранична.
– Лорд Меинард, тот старик, что опекал меня, говорит, что я слишком глуп, чтобы испытывать страх. А я скажу, что их кровь льется также проворно, как и наша, если вспороть в нужном месте, и плевать, что она черная, – он вскинул голову и, проведя ладонью поперек собственного горла, очень выразительно указал, где лучше всего резать. – Я не маг. Здесь, в Дагмере, чтобы заполучить хоть каплю уважения, мне следует быть в десять раз быстрее и сильнее, чем любой из них. Недостаточно быть просто человеком знатного рода, и ваш отец разделял мои мысли. Да осветиться его путь там, в другом мире!
Эрло поднес кубок к губам и сделал короткий глоток.
– Хотите знать, отчего я все же живу здесь? Во всем мире не найдется другого места, где можно увидеть женщин такой немыслимо влекущей красоты.
Ивэну представилось, что ловец отправился за ним лишь для того, чтобы высмотреть сверху самую прекрасную их них.
– Чудо как хороша, не находите? Самый удивительный цветок в этом саду. Вдобавок, достаточно ума, чтобы не кичиться этим.
Юноша попытался уловить, о ком говорит Эрлоис, но из десятков прекраснейших женщин он разглядел только одну, за которой неотступно следовал капитан Райс.
– Несомненно, – кивнул головой Ивэн, жадно желая, чтобы она взглянула на него.
Но капитан все шептал на ухо ей свои слова у стены, чуть поодаль от остальных гостей.
– Вы выдаете себя, Ваше Величество, – заговорщицки усмехнулся ловец. – Я говорил вовсе не о Мириам из Руаля. Надеюсь, вы приметили, что ее сердце безнадежно украдено, но далеко не тем, кто сейчас держит ее под руку. Упрямство капитана воистину граничит с безумием.
Ивэн почувствовал себя обезоруженным. На него словно опрокинули ушат с ледяной водой, и он понял далеко не сразу, что Эрло завел этот разговор лишь для того, чтобы понять, который из дагмерских цветков ему по душе.
– Тогда о ком же вы вели речь? – спросил он, стараясь не выказать своего смущения.
Он хотел предстать осведомленным о всевозможных опасностях, однако же, не понимал, о чем говорит Эрлоис.
– Несомненно, о дочери нашего общего друга. Клянусь, я бы просил ее руки, если бы только мог!
Ивэн облокотился на перила галереи и, с немалым трудом, отыскал среди гостей Анну Локхарт. Та, все еще не отходя от брата, прятала глаза от взгляда короля Бервика, что стоял рядом и церемонно разговаривал с их матушкой. Светлые волосы девушки были собраны на затылке в замысловатую прическу, открывая ключицы и тонкую шею. Ее темно-синее платье можно было назвать сдержанным, но она вовсе и не нуждалась в излишних украшениях.
– Если бы только могли? – подтрунивая спросил Ивэн.
– Стоит мне только заикнуться об этом, Стейн снесет мою голову с плеч. – в ответ Эрло раскатисто рассмеялся. – Я – принц мертвого города, нищий безземельный лорд. Мыслимо ли найти более сокрушительный символ разбитых надежд? – он вдруг оборвал свою речь на полуслове.
В нижний чертог вошла женщина, облаченная в тонкие струящиеся ткани цвета весенней листвы – настоящее воплощение лета.
– Сама принцесса Юга, – пораженно прошептал ловец. – Вот уж не думал, что она действительно осмелится появиться здесь.
Ивэн поджал губы, и проследил за тем, как женщина двинулась к лестнице на галерею, сопровождаемая двумя мужчинами, очевидно следящими за ее покоем и безопасностью. Люди, мимо которых она проходила, расступались или же вовсе шарахались в сторону. Все взоры вмиг устремились на нее, а она медленно шла вперед, гордо подняв свой острый подбородок. В ее руках покоился очередной ларец из темного дерева.
– Она была обещана моему старшему брату еще до войны – их узы должны были соединить Север и Юг, но вы знаете, как все обернулось. Когда ее отец и брат-бастард бились при Ангерране, она увела из столицы Руаля половину двора и весь Совет. Они сложили мечи под страхом потерять собственную страну.
– Я слышу восхищение в вашем голосе? – изумленно спросил Ивэн зная, что в той войне, развязанной отцом принцессы, погибла вся семья Толдманн.
– Она рискнула собственной жизнью, чтобы прекратить бойню при Ангерране. Ее могли казнить за измену, но, как видите, она жива, процветает, владея половиной Руаля и расшатывая трон под незаконнорожденным братом.
Обменявшись взглядами с Эрло, Ивэн одернул дублет, выпрямился и, заложив руки за спину, направился к дяде, чтобы нарушить его разговор с лордом Ханриком, который, очевидно, был подобен тому, что состоялся с Бервином.
– …мы будем настороже, – тихо говорил седой лорд.
– К нам пожаловала принцесса Аэрин, – Ивэн обратился к Моргану, предполагая, насколько важен для него этот визит.
Он старался подловить дядю, увидеть, как меняется его лицо от волнения, но вновь был разочарован – Морган не повел и бровью.
– Прошу, помните, что принцесса, вероятно, растеряна, оказавшись впервые в Дагмере, – обратился он сразу ко всем. – Будем гостеприимны. Ни к чему вспоминать грехи отцов.
Высокая и величавая Аэрин предстала удивительно маленькой и хрупкой на фоне своих защитников, стучащих по мраморному полу своими грубыми сапогами. Большие карие глаза и густые черные ресницы придавали ей необычайно невинный вид. Ее темные волосы, волной спадающие на плечи, украшала тонкая золотая диадема, на ее шее красовались три ряда речного жемчуга. Походка принцессы была легкой и плавной такой, что все присутствующие мужчины успели полюбоваться ею.
– Принцесса Аэрин, – предсказуемо дар речи первым обрел Морган. – Приветствуем вас в законных землях магов!
Легкая улыбка коснулась ее тонких губ, и Ивэн счел ее очаровательной, но то, как она держалась, лишь с одного взгляда выдавало женщину колкую на язык.
– Господа, – принцесса с завораживающей грацией на мгновение склонилась перед ними. – Для меня великая честь присутствовать здесь. Ваше Величество, позвольте мне преподнести вам в этот день особенный дар.
Как только ее тонкие пальчики распахнули крышку ларца, в чертоге повисло звенящее молчание. На темной мягкой ткани внутри лежал изумруд размером с ладонь. Он мерцал множеством граней, завораживал и увлекал своими темными переливами.
– Слеза морей, – изумленно проговорил Морган, почувствовав, что его лицо все же вытянулось от изумления.
– Я сочла верным вернуть его Северу, – проворковала принцесса, одаривая Ивэна мягкой улыбкой.
Она протянула ему ларец, и он замешкался, силясь подобрать верные слова. Неуклюже он дотронулся до ее пальцев, принимая дар величайшей важности, как можно было судить по наступившей вокруг тишине.
– Этот камень был подарен мне в день обручения с принцем Ангеррана, – она мягко увела руки, заглядывая юноше прямо в глаза своим открытым ясным взглядом. – Я знаю, что Бранды и Толдманны родня и теперь, когда их род угас, им должны владеть вы. Однажды, вы, Ваше Величество, станете моим гостем и увидите, что на юге не бывает таких зеленых морей.
Аэрин окинула взглядом мужчин, с благоговением взирающих то на нее, то на сияющий изумруд, и вдруг охнула, заметив костяную брошь Эрлоиса.
– Вы? Птицелов Ангеррана? – принцесса, не скрывая своего удивления, подошла к Эрло, и протянула ему свою руку. – Простите мне мое невежество! Я думала, что вы не более, чем сказка. Я не верила, что кто-то из Толдманнов остался жив.
Эрлоису не оставалось ничего иного – он склонился в галантном поклоне и дотронулся до протянутых ему изящных пальцев принцессы губами.
– Я обезоружен вашей красотой и щедростью, принцесса Аэрин, – он припас для нее самую пленительную из улыбок. – Я рад, что Слеза Морей обрела свой дом. Мы не станем спорить, кто появился раньше: волк Брандов или медведь Толдманнов, – лукавую ухмылку он обратил Ивэну.
– Это благородный жест, – вмешался тот. – Чем я могу отблагодарить вас?
– Ваше Величество, – ее темные брови изумленно взметнулись вверх. – Мало что для меня имеет такую ценность, как мир с Севером. Признаться, для меня нет ничего занятнее дружбы с неприятелями моего брата. Разве что…
Ивэн нахмурился, убедившись лишний раз в том, что теплые чувства между потомками королей – величайшая редкость.
– Разве что вы удовлетворите мое любопытство. Мне всегда было любопытно увидеть ту руалийку, что была достаточно смела для того, чтобы ограбить его.
Принцесса невинно взмахнула ресницами, а новый король Дагмера нервно рассмеялся, поглядывал на дядюшку и ища его одобрения. Он не предполагал, что знакомство с девушкой, когда-то опозорившей короля Руаля, может стать достойной любезностью за дар, преподнесенный принцессой.
– Она была безрассудна и бедна, – признал Морган. – Смелости она научилась лишь на Севере.
Глава 15. Огонь к огню
Королевский дворец, Дагмер
Король Дагмера оказался не похож на того юношу, что она знала. У Ивэна была совсем иная поступь, иной взгляд и голос. Он был очень сдержан и совсем не притрагивался к еде, от которой ломился стол, укрытый белыми скатертями. На почетном месте по правую руку от него восседал принц Бервик, раскрасневшийся от выпитого вина, сдобренного пряностями, по левую – Морган Бранд, внимание которого безраздельно занимала южная принцесса.
Ивэн нередко оставался в полном молчании и излишне хмурился, вероятно, забывая сколько взглядов устремлено на него. Но можно было подумать о том, что это не первый пир, что довелось ему увидеть, или больше – не первая коронация.
«Морган должен гордиться им», – подумала Мириам, украдкой поглядывая на короля, пока по залу размеренно кружились десятки пар, и она была среди них.
Рубины в короне Ивэна улавливали свет тысячи свечей, как и россыпь алмазов, которой была усыпана диадема Аэрин – король Дагмера танцевал с ней уже не в первый раз, выказывая подданным свое расположение к югу. Но как бы он не старался, как бы не распинался Морган, принцессу встречали настороженно, если не с едва скрываемым презрением. Казалось, что ее это вовсе не заботит. Мириам хорошо запомнила ее мелодичный восторженный голос и то, как принцесса радушно обхватила ее руки при первой же встрече. От нее пахло цветами, о которых Мириам уже довелось позабыть. Там, на юге, у нее не осталось ничего, и никто ее не ждал в тех краях, но Руаль оставался ее домом.
– Лорд Морган предупреждал меня, что Север изменил вас, но я никогда бы не подумала, что мы когда-то гуляли по одним и тем же улицам! Вы разговариваете как настоящая северянка, – объявила принцесса, заключив, что Мириам давно растеряла распевный говор, свойственный южанам.
Девушка думала ответить сияющей принцессе, что та никак не могла делить с ней одни и те же улицы, ведь королевские особы по своему обыкновению не блуждают там, где живут оборванцы, но придержала язык.
Любезная донельзя, она вдохновлялась стойкостью короля Ивэна и видела, что их страдания не так уж невыносимы – ее спутнику, капитану Райсу, приходилось куда хуже.
– Как же это утомительно, – пожаловался в очередной раз он, измученный танцевальными пируэтами. – Но если этот Бранд не хуже прежнего, то я согласен плясать до самого рассвета.
Десятки пар кружились по чертогу в церемонном придворном танце, предназначенном скорее для бесед, чем для удовольствия. Раз за разом Райс выводил Мириам из-за стола стремительно, не желая уступать ее кому-либо другому. С разлукой он готов был мириться, лишь если к этому принуждал сам танец. Лиры и флейты сливались в неистощимый поток музыки, от избытка которой у Мириам кружилась голова.
– Не хуже прежнего? – легкомысленно хихикнула она, чувствуя, что выпитое вино оказалось коварным не только для принца Бервина.
– Да, – кивнул капитан, протягивая ей раскрытую ладонь. – Рассудительный, твердый, верный своим людям и своему слову. Наделенный мудростью, смелостью и верой.
– Верой? – удивилась Мириам. Она не припоминала за королем Аароном рвения в служении Создателю, зато его сын, насколько она смогла его узнать, преуспел в этом больше него.
– Да, верой, – рассуждал Райс, пока она обходила его в пируэте, изо всех сил стараясь оставаться изящной. – Верой в наш путь, в то, что мы достойны этого города, этого мира и жизни. Я должен знать, что ни один волос не упадет с голов тех, кто мне дорог. Но, знаешь, отчего мне нравится этот молодой король?
Мириам посмотрела на него с немым вопросом.
– Он маг, – капитал наклонился совсем близко к ее уху, а затем исчез так быстро, что она не сразу поняла почему.
Через миг она увидела перед собой роскошный дублет, ее пальцы легли в ладони, на которых не было ни одной мозоли и, возможно, ни одного шрама. Она оробела, увидев как Райс легко закружился с принцессой Аэрин. Ей вновь пришлось вскинуть подбородок – на этот раз, чтобы посмотреть в лицо своему королю. Ивэн привлек ее к себе, и они оказались ближе, чем в тайных ходах Дагмера, когда им довелось признать, что его отличие от других магов кроется не только в имени старого северного рода.
Мириам все не могла сказать кто он такой, но прикосновение к его ладони заставило ее трепетать. Там, под кожей, крылась сила, с которой она не была знакома, которую следовало запрятать поглубже. Кому из великих магов покорялись стихии, не доставшиеся им при рождении? Кто стоял перед ней? Молодой король, Первый из магов, пророк, появление которого было предсказано еще до их рождения? Она наказала ему хранить свой дар втайне, опасаясь, что тот сократит его жизнь. Кем бы он ни был, в ней теплилась надежда, что он прислушался к ее словам.
– Весь вечер я ждал случая заговорить с тобой, – он криво улыбнулся, а она, эта искривленная улыбка, за которой в обыкновении пряталось смятение, у Брандов была одна на всех. – Мне хотелось узнать, видела ли ты моего отца мертвым.
Танец развел их руки на миг, достаточный для того, чтобы Мириам успела побороть свое удивление до того, как снова встать перед королем лицом к лицу. Разговор о смерти Аарона представился ей чужеродным здесь, между трапезой с вепрем в яблоках и стараниями музыкантов.
– Отчего вы спрашиваете, Ваше Величество? – растеряно пискнула она, впервые обращаясь к Ивэну подобным образом.
– Если бы он был убит магом, ты бы смогла почуять это? Я не знаю, на что способны вы, Смотрители.
По чертогу прокатился задорный девичий смех – кто-то из танцующих вероятно оказался неловок, невнимателен или пьян, но Мириам даже не взглянула в сторону.
– Морган лжет, рассказывая, что отец умер во сне или же не говорит всей правды, но есть ли разница? – тихо выпалил король, не дожидаясь ее ответа. – Брат присылает мне ядовитых змей, пока дядя умасливает правителей Севера и Юга. Я слышал, как он говорил Бервику, что мой отец был убит. И если ты знаешь хоть крупицу правды, то дай мне ее. Я прошу тебя.
Он не был знаком с придворной жизнью, где нейтралитет добывался лестью, подкупами, уловками и бессовестными уступками, и Мириам было неясно стоит ли то, что он успел услышать, лихорадочного блеска в его глазах.
– То, что ты слышал, вовсе не обязано быть правдой, – прошипела она как можно осторожнее. – Но если это так, то убийца доживает свои последние дни. Морган всегда знал толк в мести.
Она стукнула каблучком, обернулась, Ивэн снова подхватил ее руку. Пары плыли по чертогу, сверкая дорогими нарядами и ненастоящими улыбками. Ей пришлось постараться, чтобы отыскать взглядом Моргана – тот мрачно разглядывал гостей из тени галереи, как выслеживающий добычу хищник. Его терзала жажда, и она была неодолима без крови убийцы Аарона – так он признавался в те дни, когда все кругом было черно оттого, что на трон Дагмера уселась смерть.
– Но что, если его никто не убивал? – король задал вопрос, мучавший и саму Мириам. – Сколько жертв он готов принести во имя мнимого правосудия?
Ивэн говорил тихо и почти не шевелил губами, изображая на лице беспечность и самодовольство. Мириам вторила ему, силясь выказать тихое счастье, подаренное вниманием молодого правителя.
– Вам следует лучше узнать настоящих северян, Ваше Величество, – она вновь обратилась к нему как к королю, опасаясь быть услышанной. – Желая мести, они готовы утопить в крови весь мир. Варварские обычаи все еще сильны на этой земле.
Она почувствовала, что Ивэн крепче сжал ее пальцы. Он желал услышать совсем иной ответ, может даже получить от нее обещание образумить Моргана, но этого не хватило бы, чтобы сбить его с пути. Напав на след врага, тот разорвет его в клочья.
Музыка оборвалась, а за столом вновь взметнулись кубки во славу короля.
– Да здравствует король Ивэн!
– За Дагмер!
– За свободу!
Дворцовые коридоры, Дагмер
Дворец был переполнен от самых роскошных покоев до самых простых пыльных комнатушек – благородная знать всех мастей, богатейшие купцы и мелкие лорды, их свиты, воины и слуги. Шумно было даже в той части замка, где жили Смотрители. Гости разбредались по коридорам утомленные пиром, который все еще гремел в большом чертоге. Такого празднества стены дворца не видали никогда прежде. Мириам проносилась мимо гостей быстро, желая не привлекать лишнего внимания, но ее платье чуть темнее того цвета, что пестрел на гербе Брандов, отбирало у нее всякую надежду.
Она жалела, что не знает и десятка тайных ходов, выстроенных во дворце. Ей представилось, что она снова в Мецце и крадется по его улицам, пропахшим тиронским порошком. Как вор Мириам пряталась за выступами и колоннами, изо всех сил стараясь не стучать каблучками по полу. Соблазн повернуть назад, оказаться в своих покоях и расшнуровать проклятый жесткий корсет, сдавивший ребра, был немал, но путь, уже проделанный ею, был слишком внушителен, чтобы отказываться от задуманного.
Она скользнула вниз по винтовой лестнице, придерживая платье и стараясь избежать его шороха. Откуда-то сверху, очевидно в одной из ниш, вдруг зазвучал звонкий женский смех, ему отозвался мягкий мужской и очевидно знакомый – оба в уединении любовались городом с высоты башни, но скорее были заняты чем-то иным.
«Эрло! – вдруг догадалась она и отчего-то смутилась. – Всегда поймает в свои сети нужную пташку».
Мириам ускорила шаг, едва различая ступени в темноте башни. Оказавшись внизу, она с немалым облегчением толкнула тяжелую дверь.
Сады, в которые она спешила, были высажены при королеве Ульвхильде, но после ее смерти до них никому не было дела. Роскошные скульптуры покрылись многолетним мхом, тропинки поросли травой и все, что только было в саду, сдалось под напором дагмерских роз – чудесных и нежных, цветущих в любую пору года. Кое-где в стеклянном куполе, защищающем сад, зияла пустота, внутри заунывно пел ветер.
Мириам спешила, чувствуя, как ее туфельки то и дело путаются в густой траве. В саду было тихо, пустынно и жутко. Густые тени, нависшие над ней, вернули ее в то время, когда она еще боялась темноты, когда в последний раз спешила в этот сад совсем как теперь. Она могла бы осветить дорогу, но здесь лишь одна неосторожная искра могла обратить все в пепел.
– Слава Создателю, всем мыслимым и немыслимым богам! – капитан Райс обернулся, едва заслышав шорох. – Я думал, ты посмеялась надо мной, боялся, что ты не придешь.
Он стоял на том самом месте, где они в пору своей юности провели так много времени, что Мириам не посмела бы обмануть его. Тогда, много лет назад, ему было куда опаснее пробираться в эти сады, чем ей – страшно представить, что случилось бы с ними, если бы об их шалости кто-то прознал. Самое меньшее, чем они могли отделаться тогда – это позор, который стал бы предсказуемым финалом их встреч.
– Отважный капитан «Неопалимого» говорит мне о страхе? – наигранно удивилась Мириам, выходя к старому полуразрушенному фонтану из тени роз.
– Ты пугаешь меня больше, чем абордаж галеона южан, – хмыкнул он, поспешно расстегивая серебряные пуговицы своего длинного камзола.
Мириам подошла ближе, и наткнулась на взгляд его разноцветных глаз – тот, по которому рассыпались крупицы золота, ей всегда нравился больше другого.
– Все совсем как тогда, а? – спросил он, неловко укрывая ее оголенные плечи. – Все также волнительно, но уже не так опасно. Теперь отец будет рад за меня, если кто-то увидит нас здесь, а ты, наконец, одумаешься. Огонь к огню, кажется, так он всегда говорил о нас с тобой.
Райс вдруг дрогнул, вспомнив о чем-то, и огляделся по сторонам. Когда он ринулся к розовому кусту на другой стороне фонтана, Мириам уже знала, что пришло ему на ум. Он вернулся к ней, зажимая в руке сомкнутые глиняные черенки и широко улыбаясь от нахлынувших воспоминаний. Внутри они прятали огарки свеч, без которых было не обойтись, читая книги, прихваченные ею из библиотеки Моргана. Больше всего Райсу нравились те, что описывали жаркий Тирон – эта страна пленила его еще в то время, когда он и не помышлял о море. Все, чего он желал – это защищать свой дом, как делал это Стейн Локхарт, а она уже была полна гордости, ведь ее взялся учить своему ремеслу сам Смотритель Дагмера.
Райс разомкнул черенки, надежно сохранившие свечу, фитилек которой поддался ему с едва заметного касания. Завороженно уставившись на рожденную искру огня, он водрузил свечу на вытесанную из камня скамью, на которой Мириам только теперь разглядела штоф с вином и большие красные яблоки, похищенные с королевского праздничного стола. Райс сел, закинув ногу на ногу, и деловито принялся разрезать их столовым ножом. Спохватившись, он жестом предложил Мириам место рядом. Она покрепче укуталась в его камзол, и вдруг почувствовала себя умиротворенной впервые за нескончаемый день коронации. От него всегда прекрасно пахло, от того юноши, что, возмужав, стал грозой Великого моря и во всем королевстве стало сложно отыскать одеяния уютнее, чем то, что принадлежало ему.
