Текст книги "Пара дракона (СИ)"

Автор книги: Миранда Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Моя работа как раз и заключалась в том, чтобы знать, предвидеть, – говорит он.

– Конечно, – говорю я. – Но ты не мог. Ты только что сам сказал, что биджасс стирает детали. Как много ты на самом деле помнишь? Как много ты знаешь и о чем догадываешься?

Он качает головой, и я подхожу ближе.

– Ты утверждаешь, что это все ты, но ты сказал, что был председателем Правящего Совета, верно? Тогда там был не только ты. Сколько было советников? Пять, десять, дюжина?

– Пятьдесят семь, – говорит он.

Я останавливаюсь и моргаю.

– Пятьдесят семь?

– Да, по одному на каждую территорию, – говорит он.

– О, – говорю я, обдумывая это. – Так как же ЭТО ВСЕ может быть твоей виной?

– А так, что мой голос был окончательным. Я развязал войну, которая привела к погибели моей расы.

– Хорошо, – говорю я.

– Хорошо? – спрашивает он.

– Да, хорошо.

– Не понимаю, – говорит он.

– Зато я понимаю. Это случилось. Ты сделал неправильный выбор, и все прошло ужасно. Ты не можешь изменить то, что произошло тогда; ты можете исправить только то, что происходит сейчас, и знаешь что? Ты нам нужен. Прямо сейчас ты нужен своим людям. Ты нужен моему народу. Тот, кого я увидела в той комнате наверху, был лидером. Даже большой плохиш Лэйдон слушал тебя.

– Я не лидер, – говорит он.

– Чушь собачья, ты прямо как капитан Пикар этой планеты! (прим.: Жан-Люк Пикар – персонаж из научно-фантастического телевизионного сериала «Стартрек» – знаменитый и весьма уважаемый офицер Звёздного флота, археолог и дипломат, живший во второй половине 24-го века. Пикар не просто стал свидетелем поворотных моментов в галактической истории, но и сыграл в них видную роль)

– Капитан Пикар? – спрашивает он, сбитый с толку.

– Не бери в голову, моя точка зрения остается в силе. Ты тот, кто нам нужен. Итак, ты облажался. Но я все еще люблю тебя.

– Любишь? – спрашивает он, и все замирает.

Вся вселенная издает лязгающий звук, когда с визгом останавливается. Я сказала это. Мысли и чувства, которые росли в моем сердце с тех пор, как я встретила его, просто вырвались наружу. Слово повисло между нами, и я знаю, что оно может рухнуть в любой момент. Как только Вселенная вернется в движение, оно упадет, и все разлетится вдребезги. Если я позволю этому случиться. Я не собираюсь этого делать, потому что теперь я понимаю, что это правда. Я влюблена в него.

– Да, черт возьми, я люблю тебя. И я почти уверена, что ты тоже любишь меня, – говорю я с уверенностью, которая, кажется, построена на зыбучих песках. Одно неверное слово с его стороны и мои хрустальные замки разлетятся вдребезги.

Он пристально смотрит на меня, в его прекрасных глазах пляшут всполохи, а затем он двигается так быстро, что я едва замечаю, как это происходит. Мгновение он стоит в стороне, а потом я оказываюсь в воздухе и кружусь в его объятиях. Он крепко прижимает меня к себе, а затем его крылья раскрываются и обвиваются вокруг нас двоих, когда мы целуемся. Его язык настойчиво ищет мой, пока наш поцелуй не становится топливом для нашей страсти. Я чувствую, как его возбуждение давит мне на живот, пока он продолжает сжимать меня все крепче. Мы прерываем поцелуй, чтобы вдохнуть побольше воздуха, и я смеюсь. И он тоже смеется вслед за мной.

– Я люблю тебя, – говорит он, его глаза сверкают.

Я так счастлива, что по моему лицу катится слеза. Он ставит меня на ноги и вытирает слезу.

– Я в порядке, – говорю я, вытирая очередную слезу, которая пытается пролисьтя. – Ничего страшного.

– Тебе грустно? – спрашивает он. – Или больно?

– Нет, просто… Я так счастлива, – говорю я, а потом еще больше слез льется из моих глаз, пока я смеюсь.

– Счастлива, – говорит он, качая головой. – Ваша раса очень… нерациональна.

– Ага, – смеюсь я. – Думаю, так оно и есть.

Я прижимаюсь к нему и слушаю, как бьется его сердце. Этот перестук, как эхо, похож на то, который я заметила ранее. Должно быть, это часть его инопланетной биологии.

– Я рад, что ты выбрала меня, Джоли, – говорит он. – В тот момент, когда увидел тебя, я понял, что ты – единственная для меня. Я не хотел навязывать тебе этот выбор. Я хотел, чтобы ты сделала это по собственной воле. Ты делаешь меня очень счастливым.

– Ты такой милый, – говорю я.

– Может быть, со временем мы сможем обсудить вопрос о детях? – спрашивает он.

Я сама не думала так далеко наперед, но потом я вспоминаю, как он изображал что-то насчет моего живота, и до меня доходит, что это, вероятно, то, что он пытался сообщить.

– Оу, – говорю я. – Да. То есть я хочу детей. Да, но давай сначала разберемся со всем остальным, ладно?

– Конечно, – говорит он. – Давайте активируем щит.

Он обнимает меня одной рукой за плечи, когда мы проходим сквозь исчезнувшую стену. Она выводит нас на мостик, который с обеих сторон обрывается в черную бездну. Предполагаю, что он предназначен для того, чтобы змаи могли идти по нему по двое в ряд, так что для нас двоих нет проблем идти бок о бок. В этой комнате царит жуткая, гнетущая тишина. Подняв глаза, я не вижу потолка, и ни с одной стороны не видно стен. Это все равно что идти по подиуму через ничто и в никуда.

Не знаю, как долго мы идем, пока перед нами не появляется стена. Сверре подходит к ней и к чему-то прикасается. Снова загорается зеленый огонек и сканирует его шеврон, затем стена превращается в какое-то устройство, похожее на сенсорный экран. Он работает быстро, касаясь случайных символов, которые вызывают появление других. Машина, которая научила меня говорить и понимать его язык, похоже, не научила меня понимать их письменность.

– Да, – шипит он, потом что-то щелкает и раздается громкий лязг.

За лязгом следует вук потока воздуха, затем что-то жужжит. Волосы у меня на руках встают дыбом, когда комната наполняется статическим электричеством. Чернота, окружавшая нас, светлеет, пока не превращается в тусклый мрак, но уже не такой гнетущий, как раньше. Сверре оглядывается по сторонам, потом делает еще что-то на мониторе.

– Дело сделано, – говорит он.

– Правда? Пойдем посмотрим! У меня есть предположение, что это место будет выглядеть как Галлифрей!

– Что такое Галлифрей? – спрашивает он, когда я тяну его за руку, пытаясь заставить двигаться быстрее.

– Сверре, мне так многому надо тебя научить, – говорю я, думая обо всей земной поп-культуре, к которой мне придется прибегнуть, чтобы ввести его в курс дела. – А сейчас поторопись! Я хочу это увидеть!

Он улыбается, а потом мы бежим, держась за руки.

Глава 19

СВЕРРЕ

– О, Сверре, это прекрасно! – восклицает Джоли.

Я крепко прижимаю ее к себе. Ее радость заразительна.

– Так и есть, не правда ли? – замечаю я.

– Мы должны увидеть это с высоты, о, я хочу увидеть это с одной из дюн снаружи! Это потрясающе. Я должна знать, похож ли он на Галлифрей. Я не сомневаюсь, что так оно и есть! Красный песок и небо, о, сверкающий купол, башни, все должно быть идеально!

– Как насчет того, чтобы повременить с этим? – спрашиваю я.

– Почему?

– Я хочу организовать экспедицию для сбора эписа на завтра. Нам нужно будет выйти за пределы города, и тогда мы сможем все это увидеть.

Ее плечи поникают, но она кивает в знак согласия.

– Хорошо, – говорит она, преувеличивая свое уныние. – Если ты настаиваешь.

Все кажется… в порядке. Стоя на вершине одного из самых высоких зданий в городе и глядя наружу, я могу не обращать внимания на разрушения под нами. Разбитые окна, искореженная сталь, громадные ржавые останки транспортных средств и всего, что было. Купол сверкает, отражая яркое солнце и блокируя самую сильную жару. Не спорю, но я знаю, что это тяжело для Джоли и всех ей подобных, кто еще не приняли эпис.

Эпис. Взлет и падение этой планеты, всей моей расы, все связано с эписом. Когда-то мы исчислялись миллионами. До Опустошения, до моего выбора, который изменил наше будущее. Меланхолия пробивается сквозь туман того, что было. Как много из этого происходит потому, что я не хочу вспоминать? Какова цена биджасса?

– Эй, – говорит Джоли, прижимаясь ко мне и вырывая меня из моих мыслей.

– Хм? – спрашиваю я, отрывая взгляд от горизонта.

– Ты еще здесь, со мной, правда? Не теряйся в прошлом, – говорит она.

– Да, конечно, любовь моя, – говорю я.

– Я серьезно, – говорит она, вставая на цыпочки и целуя меня.

Обнимая ее, я легко сосредотачиваюсь на настоящем моменте. То, как она прижимается ко мне, вкус ее сладких губ, изгиб ее бедер – все это удерживает меня здесь. Там, где я должен быть.

Отстраняясь, я замечаю, что глаза Джоли ввалились, ее кожа обезвоженная и нет былой упругости. Какими бы нежными и сладкими они ни были, отпечаток моих губ остается на ее губах. Она в состоянии крайнего обезвоживания.

– Мне нужно найти Лэйдона, – говорю я. – Нам нужен эпис, сегодня же.

– Ты уверен? – спрашивает она. – Ты не доверяешь, чтобы он сходил за ним сам?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет, это слишком опасно для одного мужчины.

– Он уже делал это раньше, – говорит она.

– По его собственным словам, он столкнулся с личинкой, и ты сама говорила, что он был ранен. Если бы он столкнулся со взрослой землией… – мне не нужно больше ничего говорить, потому что она понимающе кивает.

– Вот об этом я и беспокоюсь, – она кладет руки мне на грудь.

Под ее прикосновением расцветает тепло, и мое тело отзывается, мой член шевелится, но сейчас не время. Я хочу ее, очень сильно, поэтому вместо этого наклоняюсь и целую ее, а потом беру ее за руку и веду на улицу.

– Я хочу пойти с тобой, – говорит она.

– Нет, – отвечаю я.

– Ты же знаешь, что это не сработает, верно?

– Я могу попробовать, – говорю я.

– Ладно, как насчет этого? Давайте представим на минутку. Ты говоришь «нет», я говорю «да», мы спорим. Я надуваю губы и топаю ногой. Я буду особенно раздражительна. Черт возьми, я даже пролью немного слез, и в конце концов ты согласишься взять меня с собой. Так может мы сразу перейдем к финальной части? – спрашивает она, ухмыляясь.

Анализируя ее аргументы, я ищу любой изъян в ее логике. Все, что угодно, чтобы я мог доказать, что она не права, но ничего не приходит в голову. Я закрываю глаза и качаю головой.

– Ты согласна слушаться меня? Что бы я тебе ни сказал, ты выполнишь это без вопросов?

– Звучит извращенно, – говорит она.

– Что такое извращение? – спрашиваю я. – Я не понимаю, к чему ты использовала этот термин, в моих словах нет ничего необычного.

Джоли смеется. Мне нравится ее смех, даже если она явно смеется надо мной. Ее голос музыкальный, но ее смех подобен сложной симфонии звуков, создающей единое крещендо, которое окрыляет мою душу и позволяет ей парить.

– Эм, я попытаюсь объяснить это позже, – говорит она. – Это означает… э-м-м… нестандартный секс?

– В вашей культуре существуют стандарты секса?

– Э-э, ну, наверное? Черт, мы уже зашли слишком далеко, – смеется она, и ее лицо становится розовым.

– Далеко куда?

– Как насчет того, чтобы позже я показала тебе кое-что? – говорит она с усмешкой, и ее лицо становится еще краснее.

– Если это будет связанно с тобой, то я согласен.

Она фыркает, и мы идем в главное здание, где, я надеюсь, будет и Лэйдон. Когда мы входим, он идет по вестибюлю в сопровождении Калисты и Розалинды.

– Доброе утро, – приветствую я их.

Лэйдон пристально смотрит и напрягается, но сохраняет контроль над собой. Через мгновение он кивает.

– У меня есть несколько хороших людей, готовых отправиться туда, – говорит Розалинда.

– Хорошо, – говорю я.

– Я тоже пойду, – говорит Калиста.

– Нет, – мгновенно отвечает Лэйдон.

Мы все смотрим на Калисту, которая, судя по ее животу, уже на большом сроке беременности. Хотя я согласен с Лэйдоном, я не уверен, что хочу вмешиваться. Я уже проиграл этот спор с Джоли.

– Ни в коем случае, – говорит Розалинда. – Из-за своего положения ты не сможешь быстро передвигаться.

– Смогу! – восклицает Калиста.

– Это не обсуждается, – говорит Розалинда.

– Наверное, они правы, – говорит Джоли, беря руки Калисты в свои.

Губы Калисты поджимаются, и видно, что она хочет возразить.

– Отлично, – говорит она. – Ты вернешь моего мужчину домой.

Она смотрит на меня, когда говорит это. Я киваю, принимая на себя ответственность.

– Тогда пошли, – говорит Розалинда, проходя мимо нас и выходя за дверь.

Снаружи собрались еще четверо мужчин. У них с собой металлические стволы, которые, как я полагаю, являются оружием. Они похожи на те, что я видел у заузлов. Интересно, будут ли они эффективны против брони землии, но со временем мы это выясним. Прикасаясь к своему лохаберу, я ловлю взгляд Лэйдона и смотрю на оружие, которое несут остальные. Он пожимает плечами, и я предполагаю, что он знает об их использовании столько же, сколько и я.

Лэйдон идет впереди, Розалинда идет рядом. Мы следуем по двое, Джоли и я следом, остальные позади. Когда мы подходим к туннелю, ведущему к выходу из-под защитного купола, Лэйдон останавливается и поворачивается ко мне. Я подхожу и прикасаюсь своим шевроном к панели управления. Наружная дверь исчезает, и мы выходим в пустыню.

Лэйдон снова берет на себя инициативу, поскольку это его территория. Пока мы гуляем, восходит солнце, и я слежу, чтобы Джоли часто пила. Она добавляет в воду порошкообразную добавку, которая, кажется, помогает, и принимает несколько маленьких белых таблеток. Уже перевалило за полдень, когда Лэйдон поднимает кулак.

– Мы уже близко? – тихо спрашиваю я.

Он указывает на дюну. Когда я закрываю свои защитные веки, я вижу темную трещину. Лэйдон продолжает идти, и теперь никто не произносит ни слова. Люди с нами держат оружие наготове. Температура сразу падает, когда мы входим в темную пещеру, и я уверен, что Джоли рада этому. Это вызывает дрожь, пробегающую по моему позвоночнику, когда температура моего тела падает, чтобы соответствовать окружающей.

Пещера большая и открытая. Потолок находится в пяти метрах над нами, а стены – далеко. Эписа в поле зрения нет, но этого и следовало ожидать. Это отверстие естественное, а не сделанное землией, так что здесь не было бы необходимого удобрения для роста эписа. В глубине пещеры есть расщелина, к которой нас ведет Лэйдон.

Лэйдон вжимается в скалу. Ему приходится поворачиваться боком, и он едва может пройти. На полпути, начмнает дрожать земля и он замирает.

– Что за черт? – бормочет один из мужчин позади меня.

Я резко оборачиваюсь и быстро закрываю ему рот рукой. Его глаза расширяются, и он поднимает свое оружие между нами. Другие мужчины с шумом поднимают свое оружие, чтобы нацелиться на меня, но я яростно качаю головой, зажимая пальцами собственный рот. Он кивает мне, и я убираю руку, но земля все еще дрожит. Пыль и мелкие камешки сыплются сверху, обрушиваясь на нас дождем. Дрожь приближается. Говоривший дрожит, его лицо бледнеет, и он озирается вокруг широко раскрытыми глазами. Влага стекает по его лицу, капает с подбородка, когда он начинает поворачиваться из стороны в сторону, его оружие дребезжит с каждым движением.

Я качаю головой, пытаясь привлечь его внимание, пытаясь молча заставить его остановиться, но он не обращает внимания. Дрожь переходит в грохот, и сверху на нас падают более крупные камни. На дальней стене происходит сход, и часть ее рушится, громко падая на землю. Мужчина качает головой, поднимая оружие в сторону обрушения, затем предмет в его руках издает дикий звук. Оглушительный.

Я хватаю мужчину, тащу его на землю. Оружие продолжает издавать звуки, пока мы не падаем на землю, и тогда оно наконец замолкает. Я все еще удерживаю его, несмотря на его сопротивление. Я больше и сильнее его, но уже слишком поздно. Грохот становится еще громче. Землия выследила свою добычу. Теперь наша единственная надежда на спасение – бежать. Нам придется бороться с ней, но не здесь, где мы ограничены пещерой.

– Вон отсюда! – кричу я, оглядываясь через плечо и замечая Джоли.

Она бежит, беспрекословно подчиняясь мне. Хорошая девочка. Остальные следуют за ней. Розалинда остается позади, крича и показывая пальцем на своем языке. Лэйдон выходит из расщелины, но земля вздрагивает по мере приближения землии. Он уже почти вышел, когда я вижу, как стены по обе стороны сдвигаются, и он кричит от боли.

– Лэйдон! – кричу я, слезая с мужчины, которого удерживал.

– Убирайся отсюда, – рявкает Лэйдон.

Не обращая на него внимания, я хватаю его за руку и тяну. Он застрял намертво, и я не могу продвинуться. Упираясь ногой в стену, я тяну снова, но он кряхтит от боли. Нагрузка на его плечо слишком велика. Земля вздымается и опускается, делая отверстие еще более узким.

– Я не могу оставить тебя здесь, – говорю я, отступая назад и присаживаясь на корточки, чтобы меня меньше трясло, пока я оцениваю ситуацию.

– Останешься, и мы оба умрем, – говорит он. – Убирайся отсюда, выживи и позаботься о Калисте и моем ребенке.

– Нет, я обещал ей, что верну тебя домой, – говорю я. – Я больше не подведу своих людей.

Камни сдвигаются, и тут у меня появляется идея.

– Ты ведешь себя глупо, – ворчит Лэйдон.

– Расправь крылья, воин, – приказываю я.

– Не могу, – говорит он.

– Ты можешь, ты должен! Раздвинь их, это ослабит давление, но ты должен сделать это сейчас.

Он кричит от боли, но его крылья расправляются, и я беру его за руку и тяну. Он выскакивает из расщелины, мы падаем на землю, и он приземляется на меня сверху. Он вскакивает на ноги, берет меня за руку и тянет вверх. Вместе мы последними выбегаем из пещеры.

– Сверре! – вскрикивает Джоли, увидев меня, и бросается бежать.

Земля между нами взрывается. Песок и камни взлетают вверх, заслоняя ее. За взрывающейся землей следует землия. Сила ее броска отбрасывает меня назад.

– ДЖОЛИ! – кричу я.

Я падаю кубарем. Я с силой ударяюсь о землю, и что-то ломается у меня в груди. Я чувствую треск, пронзительную боль, а затем распространяется ощущение оцепенения. Поднявшись на ноги, я пошатываюсь, затем беру себя в руки. Я тянусь к своему лохаберу, но моя рука натыкается на пустоту. Он торчит из песка, как маркер, в шести метрах передо мной. По ту сторону от него, еще в десяти метрах, находится землия. Червь массивен, по крайней мере, двеннадцать метров в окружности и поднимается в воздух почти на восемь. Земляной дракон – самое страшное существо на планете, и этот дракон полностью сформировавшаяся взрослая особь.

Он колышется туда-сюда, щелкая пастью. Тело землии круглое, гибкое и длинное. Они путешествуют под землей, роя туннели по мере продвижения своих тел. Они хищники, которые охотятся по звуку. Все, что находится на поверхности, находится в опасности, так как они делают подкоп снизу и застают свою добычу врасплох.

Они также являются источником эписа, который оплодотворяется их экскрементами. Тело землии покрыто броней, похожей на панцирные щитки, которые накладываются одина на другую, чтобы защитить червя от любого другого хищника. Джоли находится по другую сторону, а это значит, что мне нужно привлечь внимание землии на себя. Подальше от нее.

– ЗЕМЛИЯ! – кричу я, чтобы привлечь ее внимание.

Она качается взад и вперед, а затем фокусируется на звуке моего голоса. Она поворачивается ко мне ртом, и я бегу вперед, надеясь добраться до своего лохабер, прежде чем он решит броситься вниз и раздавить меня. Мои пальцы почти достаточно близко, чтобы схватить рукоять моего оружия.

– ПЕРЕКАТ! – кричит за моей спиной Лэйдон, и я делаю это не задумываясь.

Поджав голову и крепко прижав хвост и крылья, я перекатываюсь на левое плечо и продолжаю катиться, надеясь, что смогу преодолеть достаточное расстояние, чтобы избежать удара червя.

Он обрушивается на землю, и меня снова подбрасывает в воздух, все еще сжатого в комок. Мои ребра кричат от такого положения, и мне почти невозможно отдышаться. Когда я падаю на землю, я в шоке. Я не могу привести в порядок свои мысли или вдохнуть достаточно воздуха. Все кружится, и все, о чем я могу думать, – это Джоли. Сладкий звук ее голоса, зовущего меня по имени. Джоли, она в опасности. Я должен спасти ее. Я встаю, преодолевая боль, преодолевая замешательство. Все это не имеет значения. Джоли нуждается во мне.

Перед глазами пляшут звезды. Каждый раз, когда я моргаю, сцена передо мной расплывается, затем проясняется, затем снова расплывается. Землия снова поднимается в воздух. Люди кричат. Раздается непрекращающийся резкий звук, за которым следует стук. Люди, которые пришли с нами, используют свое оружие, но, как я и думал, оно неэффективно против землии. Снаряды, которые они посылают в нее, безвредно отскакивают от ее чешуи, но они продолжают пытаться, как будто это что-то изменит. Дураки.

Лэйдон держит свой лохабер и стоит перед землией. Я должен ему помочь. Мой лохабер все еще торчит из земли там, где я заметил его ранее, но теперь он в намного дальше от меня. Я должен добраться туда, чтобы помочь ему, и спасти Джоли. Где она? Я бегу к лохаберу, высматривая ее. Там! Я замечаю ее позади мужчин с оружием. Она видит, как я бегу, и выкрикивает мое имя.

– БЕГИ! – кричу я ей, указывая в сторону города. – Сейчас же!

Я знаю, что она будет спорить, не слушаться, но я не могу уделить ей больше внимания. Надеюсь, она прислушается. Когда я бегу, на меня падает тень. Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как землия обрушивается вниз. Я подтягиваюсь и перекатываюсь, на этот раз сохраняя чувство направления и стремясь к своему лохаберу. Во время переката меня тошнит, но теперь я держу себя в руках. Я разворачиваюсь и расправляю крылья, скользя к тому месту, где мое оружие, которое я хватаю. Я поворачиваюсь лицом к чудовищу.

Я не вижу Лэйдона. Надеюсь, он жив. Я не могу сделать это в одиночку. У земли есть три слабости. Глаза, расположенные на макушке головы, до которых очень трудно добраться только из-за размера червя. Рот, наполненный кислотной слюной и рядами острых, как бритва, зубов, и это последнее место, к которому захочется приближаться. И наконец место, где пластины чешуи перекрывают друг друга. Лохабер разработан таким образом, что вы можете просунуть лезвие между пластинами. Если попасть в уязвимое место, то можно убить землию.

Глаза – мой лучший выбор для такого размера червя. Чтобы добраться до его глаз, я должен взобраться на него и надеяться, что он не нырнет под землю прежде, чем я доберусь до них. Где Джоли? Бросив взгляд на монстра, я вижу, что она наблюдает. Она не убежала, черт побери. Я сказал ей слушаться меня, несмотря ни на что, а она все еще там, позади других мужчин. Они перестали использовать свое оружие, осознав наконец, что оно неэффективно. Розалинда выхватила тонкий меч и бежит к зверю, как и я.

Камни усеивают мой путь, и я прыгаю по ним, набирая скорость. Я выбираю крупные, когда прыгаю от одного к другому, достигая самого большого, который ближе всего к монстру. Спрыгнув с него, я расправляю крылья и напрягаюсь изо всех сил, набирая высоту и устремляясь по воздуху к землие.

– Сверре! – я слышу, как кричит Джоли, но не могу даже взглянуть в ее сторону.

Если это не сработает, надеюсь, она поймет, что я сделал это для нее.

Землия мечется взад и вперед. Я в трех метрах ниже ее пасти, когда мои ноги касаются ее чешуи. Я соскальзываю вниз. Развернув свой локхабер, я хватаю его двумя руками и просовываю между двумя чешуйками, вонзая в нежную плоть. Он фиксируется, и я использую его, чтобы остановить мое скольжение. Землия оглушительно вскрикивает. Я встряхиваю головой, чтобы прояснить мысли, а затем поднимаюсь, перебирая руками по рукоятке лохабера.

Поднявшись к спине червя, я вижу движение с другой стороны. Лэйдон и я оказываемся на голове зверя одновременно. Обменявшись коротким кивком, я упираюсь ногами, одновременно хватаясь левой рукой за перекрывающиеся чешуи. Используя правую руку, я выдергиваю свой лохабер, замахиваюсь как можно сильнее и вгоняю его между двумя пластинами чешуи.

Землия снова кричит, и что-то лопается у меня в ушах, вызывая взрыв боли, которая на мгновение ослепляет меня. Мое чувство равновесия исчезло. Головокружение пронзает меня, и я прихожу в движение, что вызывает еще большее замешательство. Я крепко сжимаю свое оружие, зная, что должен произойти удар. Я удяряюсь о землию, меня подбрасывает вверх, а затем я снова падаю на нее. Уже сломанные кости вонзаются глубоко в мою грудь. Дыхание становится затрудненным, но я не могу позволить этому остановить меня. Джоли все еще слишком близко к монстру. Эта тварь должна умереть. Она не причинит ей вреда.

Еще немного. Еще немного, и я доберусь до глаз этой твари. Я снова сжимаю чешую, освобождаю локхабер и вгоняю его. Я уже близко к ее голове. Лэйдон рядом со мной, но мы не тратим времени на переглядывания. Тварь поднимается обратно вверх, я повисаю, держась за чешую и рукоятку своего лохабера. Мне требуется вся моя воля, чтобы удержаться, несмотря на боль, невозможность дышать, головокружение – все сговорилось, подталкивая меня отпустить, сдаться. Перед глазами всплывает образ Джоли, и я нахожу в этом видении силы держаться.

Землия двигается, колышется, и я могу снова встать на ноги. Я не заморачиваюсь с лохабером. Костяной гребень, окружающий ее глаз, находится за пределами моей досягаемости. Собравшись с духом, я прыгаю, расправляя крылья и взмывая вверх. Мои пальцы касаются его, и я начинаю падать, но сильнее машу крыльями и немного набираю высоту, затем мои пальцы смыкаются на костеном гребне. Я повисаю на одной руке, когда червь смещается, и я снова теряю равновесие. Напрягшись, я подтягиваюсь. Каждая частичка моего тела кричит от боли. Это слишком, но я не могу сдаться.

– ДЖОЛИ! – кричу я.

Сила снизу подталкивает меня на последние несколько драгоценных дюймов вверх, и я там! Лэйдон использовал свое тело, чтобы помочь мне добраться до слабого места червя.

Свободной рукой я вытаскиваю нож и, когда моя голова поднимается над головой землии, со всей силы вонзаю кинжал ей в глаз. Ее массивная пасть открывается, раздается крик, и ряд за рядом острых, как бритва, зубов ударяются друг о друга. Я давлю изо всех сил, вонзая кинжал глубже, пытаясь дотянуться до мозга, расположенного за глазом.

Воздушный поток проносится мимо, когда смыкается чернота. Звезды танцуют в темноте, и моя последняя мысль – о Джоли.

– Я люблю тебя, Джоли, – шепчу я, когда меня поглощает чернота.

Глава 20

ДЖОЛИ

– Все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с тобой все будет хорошо, – шепчу я над его неподвижным телом.

Никто из нас не знаком с физиологией змаев, поэтому наше лечение было лишь предположением и надеждой. Вот уже тридцать часов, как я сижу рядом со Сверром. Ожидая. Надеясь. Молясь.

Я слышу, как открывается дверь и приближаются мягкие шаги. Чья-то рука сжимает мое плечо, и Калиста кладет свою голову мне на плечо. Я накрываю ее руку своей, и по моему лицу скатывается слеза.

– С ним все будет в порядке, он поправится, – успокаивает она.

Грудь Сверре вздымается и опускается при неглубоких коротких вдохах.

– Он должен поправиться, – говорю я срывающимся голосом. – Он спас нас.

– Лэйдон согласен с этим. Он говорит, что никогда не шел в бой за более храбрым мужчиной.

Улыбка играет в уголках моих губ, но она не может преодолеть тяжесть моего беспокойства.

– Почему он не просыпается? – спрашиваю я тихим голосом, когда ком в горле отступает.

– Он восстанавливается, Джоли, – говорит Калиста. – Ребро пробило легкое, еще три ребра были сломаны, повреждено крыло, и он сломал запястье. Как только его тело придет в себя, он проснется. Нет никаких признаков какой-либо черепно-мозговой травмы.

– Знаю. Просто… Это было так давно, – говорю я.

– Я знаю, – соглашается она.

Она пододвигает стул и садится достаточно близко, чтобы обнять меня за плечи. Я прислоняюсь к ней, и мне кажется, что часть моего груза спадает.

– Я не хочу быть здесь без него. Я не могу представить себе мир, в котором его нет рядом со мной.

– Тебе и не нужно представлять, – обещает она.

Мы сидим молча, и нам больше нечего сказать. Проходит час. Я замечаю, что он дышит глубже и с меньшим усилием. Его хвост шевелится, когда он делает глубокий вдох.

– ДЖОЛИ! – вскрикивает Сверре, садясь прямо в постели. Он дико размахивает руками.

– Я здесь, все закончилось! – кричу я, бросаясь в его объятия.

Он обхватывает меня, крепко прижимая к себе, к своей груди, пытаясь сориентироваться.

– Ты не ранена? – спрашивает он, и я смотрю ему в глаза.

– Я в порядке, – говорю я, слезы текут по моему лицу.

– С ней все в порядке? – спрашивает он Калисту, явно не веря мне.

– С ней все в порядке. Это о тебе мы беспокоились, – говорит Калиста.

Он кивает. Сверре делает глубокий вдох, и я вижу, как он морщится.

– Я в порядке, – говорит он. – Землия? Лэйдон? Мы добыли эпис?

– Все в порядке, – отвечаю я. – И да, мы раздобыли эпис.

– Ты приняла его? Ты должна его принять, – говорит он, осматривая меня.

– Да, – улыбаюсь я ему.

Он удовлетворенно кивает и делает еще один глубокий вдох. Он морщится, показывая, что это явно больно, но, должно быть, лучше, чем было, потому что он делает вдох за вдохом.

– Лэйдон в порядке? – спрашивает он.

– Да, – говорит Калиста. – Он был весь в синяках и потянул левое крыло, но с ним все в порядке.

– Хорошо, – говорит он.

– А ты в порядке? – спрашивает Калиста.

– Я в порядке, – говорит он пренебрежительно.

– Хорошо, – говорит она. – На самом деле в порядке?

Я сажусь напротив него, и он переводит взгляд с нее на меня, а затем кивает.

– Да, боль есть, некоторые ребра сломаны, но заживают. Запястье болит, крылья напряжены. Еще несколько дней, и я буду в порядке.

– Хорошо, – говорит Калиста. – Тогда, пожалуй, я оставлю вас наедине ненадолго.

Она улыбается и выходит из комнаты. Я встаю и следую за ней, благодаря ее за все, что она сделала. Я закрываю дверь, а затем стою, положив на нее руку, прежде чем обернуться.

– Это была самая глупая, самая идиотская, самая проклятая вещь, которую я когда-либо видела, и никогда больше так не делай, – говорю я, подходя к нему.

У него хватает порядочности не спорить. Сверре опускает голову.

– Согласен, – говорит он. – Но это нужно было сделать. Эти люди с оружием привлекли бы внимание червя, и он направился бы в твою сторону. Я должен был спасти тебя.

– Со мной все было в порядке, – говорю я.

– Нет, не было, – просто отвечает он.

– Ты напугал меня, – признаю я правду, скрывающуюся за моим праведным гневом. – Я думала, что потеряю тебя.

Он касается моей щеки, проводя пальцами по подбородку.

– Мне не нужен мир без тебя, – говорит он, и его прекрасные бирюзовые глаза наполняются эмоциями.

Моя улыбка приподнимает уголки рта, смывая страх, гнев и расстройство.

– И мне не нужен без тебя, – говорю я, целуя его и забывая обо всем остальном.

По коридору раздается топот, и он громкий, отчего мы прерываем наш поцелуй.