Текст книги "И корону свою забери! (СИ)"

Автор книги: Миранда Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Слишком высокая. Не будь у нас договора предков, он был бы лучшим кандидатом тебе в мужья. И вопрос с прерыванием фамилии бы не стоял – он третий сын, надежд на наследство не очень много, мог бы без проблем перейти в другую семью. Такое практикуется, хотя в последнее время все реже.

– Он меня видел два раза в жизни.

– Ты сейчас пытаешься мерять магов категориями обычных людей. У нас свои особенности мышления. Ты просто росла в другой среде, да и сейчас магия не ударила тебе в голову. И, если честно, меня это радует, судьба моя. Он тебе так противен?

– Да нет, просто… Это все странно.

Россовой вместо ответа пожал плечами, явно раздумывая над тем, что сказать дальше. А я обдумывала перспективу, интересно, то беспричинное доверие в первый день как-то связано с этой совместимостью? Ивар на мой вопрос только кивнул, мол, такое вполне вероятно. Где-то за стеной словно кто-то упал на пол, с грохотом и тихой руганью. Мы одновременно обернулись на звук, стена словно стала прозрачной, хоть и не до конца, позволяя разглядеть Левачева, с болью поддерживающего голову.

– Представляю, как ему сейчас тяжко…

– О, дом начал признавать тебя хозяйкой. Это прекрасная новость, – он повернулся к кому-то вне комнаты, кивая.

– Ты так ему доверяешь…

– Олегу я бы доверил все, что у меня есть. Тем более, он уже доказал, что этого доверия достоин. Когда-то, – мужчина на миг замялся, но продолжил, – во время нашей совместной службы он принял на себя основной удар. Меня зацепило парой проклятий из связки, а ему… ему покорёжило магическое тело. Он магией может пользоваться только в родовом доме и здесь, потому что я собственной кровью расплачивался за его выживание.

Слов не было. Я только прижалась крепче, заглядывая в потемневшие глаза. Сегодня Левачев обмолвился, что откат бьет по инициатору развода, всегда, кроме тех случаев, когда идет нарушение брачной клятвы. И поэтому ему предстоит еще пережить последствия предстоящего ритуала. Ивар вызвался быть свидетелем, да и должен кто-то поддержать его.

Граф мне чисто по-человечески нравился. Повинуясь наитию, предложила Россовому разделить с ним откат. Тот удивленно посмотрел на меня, явно удивляясь такому душевному порыву. Впрочем, кивнул – для меня риска как такового не было, но толчок к раскрытию дара это должно было дать. Да и присутствие представителя правящей семьи…

Дверь в доме распахнулась потоком магии, это ощутила даже я, у которой связь с ним только начала устанавливаться. Кто-то стремительно шел по коридорам, словно сминая пространство, тренированный Россовой только и успел вскочить, обматывая бедра простыней и призывая в руку клинок. Спальня распахнулась, в дверях стоял мужчина, чем-то отдаленно напоминающий моего отца, в возрасте, явно не слишком хорошо себя чувствующий, но хорошо держащийся. Я спешно натянула на себя одеяло.

– Доброй ночи, князь. Думаю, я могу себе позволить называть Вас зятем. Теперь, – по интонациям было непонятно, зол ли он, или просто не знает, как реагировать на происходящее.

– Видимо да, Ваше величество.

– Что ж, – он опустился в кресло, явно не смущаясь ситуации, которая, будем честны, была весьма из ряда вон выходящая. – Вам повезло, что эту славную новость первым почувствовал я – да сядьте вы, сядьте! – а не мой племянник. Страшно повезло.

– Я понимаю. И сейчас я в состоянии защитить Ярославу.

– Яра, значит, – глаза мужчины потеплели. – Я подготовлю официальное представление. Пары месяцев вам хватит?

– Если использовать зачарованный контур? – Россовой прекрасно понимал, о чем его спрашивают. – Вполне. Но не в одиночку.

– Кто еще знает?

– Левачев, Прозоровский, Койт, оба, Чернов.

– Некрос? – Александр Лиховский удивленно поднял брови. – Какими посулами Вы его уговорили?

– Он мне должен.

Я окончательно потеряла нить происходящего, но вслушивалась в диалог, старательно запоминая. Наверняка это еще пригодится. Даже если не пойму сейчас, выпытаю из Ивара подробности. Не думаю, что он откажет мне в объяснениях, все-таки это в его интересах. Мужчины договорились и новоявленный родственник повернулся ко мне.

– Хоть и не при самых лучших обстоятельствах мы знакомимся, но я рад, что ты нашлась. Семья для нас не пустой звук. Племянника моего в расчёт не бери в этом вопросе, правда. Думаю, мы еще поговорим днем. А пока я вас покину.

– Можете остаться здесь, в гостевой, – я нервно перебирала комнаты, предлагаемые домом, ищя что-то, что можно предложить высокому гостю, даже сидела словно с линейкой в спине, хотя на кровати и завернутой в одеяло это было достаточно сложно.

– Не буду злоупотреблять. Мне еще предстоит подготовить бумаги. Всего доброго.

Он словно растворился в пространстве, заставляя меня изумленно хлопать глазами. Россовой только махнул рукой, мол, все утром. Отключилась я моментально, стоило мне прижаться к теплому плечу.

Удивительно, но проснулась я раньше Россового. Времени на размышления оказалось более чем предостаточно, а появление родственника – видимо, фамильные древа в магических семьях сами себя исправляют и дополняют – дало много поводов подумать. И первым был классический вопрос: что делать? Как-то увернуться от всех этих интриг я уже не смогу, остаётся только барахтаться и выплывать.

Спящий Ивар, конечно, потрясающее зрелище. Он настолько мягким становится… Сразу все кажущиеся годы словно отматываются, и он выглядит почти мальчишкой. Я едва ощутимо касаюсь седины на висках, но мужчина просыпается, рассматривая меня слишком ясным взглядом. Горло сжимает от затопившей нежности, а ещё приходит чёткое осознание. Именно Россового я любила в бывшем. От этого понимания словно гора с плеч падает.

Мне кажется, именно сюда я шла всю жизнь. Ивар выгибает бровь, а я только и могу, что улыбаться. Тёплая рука проводит по боку, прижимает крепче. Вот уж действительно, брак в котором за мужем. У меня получается только помотать головой.

– Надо вставать. У тебя насыщенный день.

– Это пугает.

– Мы исказим время в особняке, так что по меркам окружающих пройдёт всего пара месяцев. А ты успеешь привыкнуть.

По интонации стало понятно, что меня ждёт жёсткая муштра, в сравнении с которой все моя прошлая учёба покажется детским садом. Но пугало не это. Пугали перспективы дальнейшей жизни, все-таки меня, при всей любви к материальным благами, больше прельщал образ жизни а-ля миллиардер-отшельник. Думаю, глупо говорить, что избежать публичности у меня не выйдет?

От ужаса начало сводить живот. Просто заберите меня домой. По рукам прошлась волна тепла, словно в них ткнулся кто то пушистый. Магия особняка напоминала, что я дома. Над ухом раздалось тихое:

– Послушай, если вдруг что-то пойдёт не так, мы всегда сможем сбежать. Моих сил хватит тебя защитить. Просто помни об этом. А все остальное… Да гори оно белым пламенем.

– Я, – в голове что-то щёлкнуло, – не могу просто так сдаться. Просто не могу.

– Надеюсь, что ты сохранить свой настрой.

Я тоже на это надеялась, это было единственным, что я могла сейчас делать. Надеяться и ползти вперёд. Россовой вздохнул и с неохотой поднялся с кровати, бормоча что-то про то, что столица его слишком расслабляет.

Лина почти закончила шнуровать платье, когда голову словно сжало тисками, кровь закапала на светлую ткань платья, но сейчас меня больше волновало собственное состояние. Не удержавшись на ногах и запутавшись в подоле, я полетела на пол, ощущая только ужас и чьи-то дикие злость и пристальное внимание, словно кто-то рассматривал меня, искал. И явно не с самыми лучшими намерениями. Мозг пытался справиться с потоком информации, а где-то внутри рвалась со звоном тонкая, едва успевшая появиться ниточка родства. Перед глазами мелькали лица, отдельные образы, странные схемы…

Милосердная пустота в голове возникла также резко. Все плыло, а запах крови забивал нос, не давал почувствовать что-то иное. Ясность в голове наступал постепенно, дом отгораживал, укрывал меня. И в доме не ощущалось присутствие Россового. Совсем. Отмахнувшись от встревоженной Линки, я по стене, то и дело опасно кренясь, пошла в сторону гостиной. В одном из зеркал отразилось моё позеленевшее лицо, "выгодно оттененное" кровавыми разводами на коже и платье. До цели я не дошла, споткнулась и полетела вперёд раньше, упав прямо в руки Прозоровскому. Тот что-то говорил, я видела, как он шевелить губами, но в голове вновь начал нарастать гул, быстро приглушенный магией особняка.

– Что происходит?

– Переворот… В стране переворот.

– Где Ивар? – Константин только глаза отвёл, за его плечом замечаю неестественно бедного Левачева. – Где Россовой?!

Предчувствие нравится мне все меньше, тревога нарастает с каждой минутой. Маги переглядываются, хватают меня под руки и ведут к ближайшему диванчику. Прозоровский смотрит щенячьими глазами, уговаривал успокоиться и не переживать. Но вы же все прекрасно понимаете, что такие успокоения только сильнее заставляют переживать? Я не чувствую присутствия Ивара в доме, в столице судя по их словам переворот, а значит… Даже думать об этом не хочу.

– Яра, послушай, он не может не быть там. Это у Койт, у меня чины невысокие, а его магия договора заставит явиться. От присяги может и вывернется, но не прийти он не может…

– Присяги?

– По дороге отсюда, – начал Левачев, – император был убит. Тебя в завещание включить не успели. И как единственный живой родственник…

– Ужас какой-то, – я закрыла лицо ладонями.

Если даже половина слухов об императорском племяннике правда – мне надо бежать. Просто бежать. Он ведь обо мне знает. А если и не знает, то скоро выяснит. Олег мягко погладил меня по плечу под странным взглядом Прозоровского:

– Ивар закрыл дом и исказил время. Тебе придётся научиться здесь выживать. В этом мире.

– А он?

– А он будет отвлекать внимание снаружи. Наши жизни сейчас висят над пропастью. Я помню, что ты не хотела этого родства и этого груза в виде короны, но… Мы вынуждены настаивать. Ради общего блага.

От последней фразы дернулся глаз. Знаем мы, что прикрывают общим благом. Как бы не вышло так, что я выбираю из двух зол. Только бы не вышло так…

7

Левачев, безусловно, был прекрасным рассказчиком, но беспокойство не давало шанса насладиться историей Империи в его изложении. Мужчина сверлил меня тяжелым взглядом, но умение утешать явно не относилось к числу его талантов. Прозоровский от этой задачи устранился, сославшись на то, что ментальное вмешательство мешает усвоению информации. Только если не напрямую закладывать в голову, но это такой стресс для организма… Потерявший способности маг задумчиво прикинул, можем ли мы себе позволить чередовать "учебные" дни с днями на восстановление, будет ли мне хватать суток или придется в конце недели выделять дополнительный день.

– А последствия какие? – в принципе, если нагрузка переносимая, то я могу и потерпеть…

– При неправильном выполнении переноса – искажение личности, потеря памяти, вплоть до слабоумия. Наш новоявленный, – рыжий проглотил слово, зато интонация вышла более чем выразительная, – император будет очень рад.

– А если дозированно? Ну, или что-то фоновое? Бытовые моменты, новости, сплетни, слухи…

– Загружать перед выходными? – Левачев задумался на несколько мгновений, встречаясь взглядом со стоящим за моей спиной менталистом. – Это интересный вариант. Хотя и теорией я бы загрузил. Не хочется тратить время на историю и этикет.

– Последнее практиковать все равно придется, – взгляд Чернова, почему-то присоединившегося к компании, пугал. – Иначе будет слишком заметно со стороны.

С этикета решили и начать. Мышцы в районе копчика непроизвольно напряглись, отсутствующий хвост явно стремился поджаться, но такого шанса у него не было. Элементарно по причине отсутствия, но что мешало хотя бы попытаться? Правильно, ничего. Константин опустился на колени перед диваном, аккуратно взяв мое лицо в ладони. Глубоко вздыхаю, предчувствуя, что ощущения от прямой загрузки знаний в мозг будут непередаваемые.

Перед глазами начинают мелькать картинки, слова словно выцарапывают на черепной коробке с той стороны, виски начинают немного пульсировать. Чувствую, как мышцы начинают подрагивать – в подкорку вбиваются действия, жесты, мимика, сжимающий голову обруч крепнет, но боль еще терпимая. На третьей волне я отключаюсь на несколько мгновений, рывком возвращаясь в реальность. Такое чувство, словно у меня мигрень. Хорошая такая, с аурой. Или просто жуткое похмелье.

– А хорошая выносливость, – голос Левачева, хоть и раздающийся словно через подушку, все равно ввинчивается в уши. – Я думал она всего одну волну и выдержит. Но результат порадовал. Времени на практику будет больше.

На лоб опускается холодная ладонь, я даже рискую приоткрыть один глаз, чтобы встретиться с разноцветным взглядом мага смерти. Экспериментаторы несчастные. Усилием воли заставляю себя сесть, спина сама выпрямляется, хотя и с огромным трудом – телу хочется просто лечь и отключиться, но какая-то смутная тревога заставляет оставаться в сознании, а свежевбитые рефлексы требуют удержания правильного положения тела и нейтрально-отрешенного лица.

Плавно поворачивая голову сначала в одну, потом в другую сторону, оглядываюсь и понимаю, что в доме уже давно наступил вечер, в нем царил приятный глазу полумрак, хотя за окнами все еще было светло, да и солнце почти не сдвинулось. Интересно… во сколько раз ускорено время? Пять или больше? Зато оголодавший организм требовал восполнить потери и немедленно, Прозоровский явно желал того же. Зеленоватый цвет лица превосходно контрастировал с рыжими волосами. Подозреваю, что я сама не более румяна, но сил дойти до комнаты мне хватит.

За спиной уловила движение, чья-то рука протянулась над плечом, сдергивая заклинание со стола. От одного одуряющего запаха кофе зрение прояснилось, остальные, видимо, успели поесть, пока я в безвременьи грузила голову новыми знаниями. Но хоть кофе оставили. В сон потянуло с первого глотка, почему-то всегда получаю такой интересный результат. С огромным трудом удерживая себя – не иначе как на чистом упрямстве – ставлю чашку на стол. Успеваю расслышать только глухое "Все-таки перестарались" и начинаю заваливаться на бок. Перед закрытыми глазами продолжают мелькать картинки, складываясь в незнакомое помещение. Когда изображение оживает, я едва успеваю удивиться, каким-то шестым чувством понимая, что мне надо бы скрыться. Благо, что рядом находится широкая колонна. Подслушивать, конечно, не хорошо, но иногда надо…

Роскошная обстановка помещения заставила скривиться – слишком вычурно, слишком, что называется, "дорохо-бохато". Кабинет не оставлял сомнений в состоятельности владельца, а также в отсутствии у него чувства вкуса. И чувства меры тоже… Да о чем я говорю – массивная мраморная колонна в этом помещении терялась! Но слышимость была великолепная, прекрасно компенсируя ограниченный обзор. Скрип стула, словно кто-то пытается устроиться на нем удобнее, звук шагов, эхом разносящийся по помещению.

– Князь, Вы меня разочаровали. Мне всегда казалось, что благоразумие Вам не чуждо и идти против единственного претендента на трон Вы не станете. Однако… отказ от присяги, организация заговора, укрытие бунтовщиков. Измена, как не посмотри.

– Организация убийства предыдущего императора – тоже. Даже если Вы выбьете признание под пытками – любой менталист или некромант докажет обратное, – ровным голосом ответил Россовой.

– Или же их прекрасно можно будет обвинить в преступном сговоре. Не думаю, что Вам нравится такая перспектива для Ваших друзей. Впрочем, мы отвлеклись от главного. От моей родственницы, которую Вы укрываете.

Кровь отлила от лица. Он уже знает? Так быстро? Неужели все недооценили него настолько? Глаза застила показная жесткость? Одни вопросы и никаких ответом. Поймала себя на том, что во сне, хоть я тут и не дышу, зажимаю себе рот ладонью, чтобы даже случайным звуком или шумным вздохом себя не выдать. Цензурных слов для описания ситуации у меня не осталось. Лихачевский тем временем обошел по кругу Ивара, прикованного к стулу – это я увидела, аккуратно выглянув из своего укрытия – и, стоя у него за спиной, с силой потянул воротник на себя, душа мужчину. С трудом задавила порыв – хотя на миг инстинктивно рванулась в его сторону – все равно сделать сейчас я ничего не могу, а выдав себя – не смогу и подавно.

Но, как оказалось, новоявленному монарху хватило и этого движения, чтобы меня поймать. На миг ослабив хватку – Россовой с шумом втянул воздух – он дернул рукой в воздухе, и я кубарем вылетела буквально под ноги, неспособная сопротивляться. Мужчина, удивительно похожий на меня, вздернул мою тушку на ноги – одной рукой! – совершенно играючи, единственной мыслью в этот момент было только мимолетное размышление, о размерах синяков, которые останутся от его пальцев на запястье. Ивар напрягся, еще сильнее выпрямляясь в кресле. Лицо стало настолько непроницаемым, что любой дурак понял бы – князь переживает по-страшному. Мой свежеобретенный родственник, к сожалению, дураком не был. А я мечтала в этот момент проснуться.

– Милая кузина, – голосом можно было бы отравить целую армию. – Как приятно наконец-то с тобой познакомиться, пусть и при таких обстоятельствах. Жаль, что ты попала под обаяние этого… смутьяна.

Интересно, можно использовать магию с помощью голоса? Ну, как часть воздействия, для убеждения, гипноза… наверняка. Потому что в какой-то момент я поймала себя на том, что я начинаю ему верить. И только с шумом дернувшаяся рука Россового, почему-то молчащего, заставила меня сбросить наваждение.

– Ну что же Вы, Ивар Дмитриевич, не хотите рассказать Ярославе о своих на нее планах? О ее превращении в послушную марионетку на троне? А там, глядишь, и о безвременной кончине только взошедшей на трон императрицы? Страна в трауре, но ее супруг, достойный представитель древнего рода, конечно, не оставит страну без власти. А после положенных лет траура и другую соправительницу себе найдет…

Князь втянул воздух, собираясь что-то сказать, но Лихачевский толкнул меня в грудь, выталкивая из сна, предлагая обдумать его слова. И прийти снова – уже наяву.

Проснулась с колотящимся сердцем и в холодном поту, молясь всем богам, каких могла вспомнить, чтобы это было просто полуночным кошмаром. Натянув на плечи тяжелый платок, лежавший на кресле, тихо выскользнула из комнаты. Кажется, я сегодня больше не усну. Нынешний император выглядел старше, чем в памяти Ивара, добавились шрамы да и взгляд… Я вспомнила, как он на меня посмотрел и по спине пробежал табун мурашек. Так смотрят на то, что считают своим. Только при этом собственность еще и возмущается, отбивается от такой щедрости. Не понимает своего счастья.

Дом вывел меня на кухню, где в такой поздний час нашелся Прозоровский. Честно? Я была рада, что не Левачев стал моим неожиданным сотрапезником. Рыжий моему появлению не удивился, только сказал, что ментальные нагрузки могут способствовать таким ночным походам за едой. Задумчиво жуя пирожок, все-таки решила рассказать ему про сон.

– Понимаешь, Костя, – называть себя на ты и по имени менталист мне разрешил еще вечером, – я боюсь того, что этот сон окажется правдой.

– А здесь никогда не угадаешь. Такие видения могут быть и отражением страхов, и насланным сном, и правдой. И никто не определит после пробуждения, чем это было.

– И что делать?

– А здесь остается только стиснуть зубы и делать то, что должно.

– И будь что будет?

Он кивнул, сдувая челку с глаз. Интересно, как сложилась бы моя жизнь, если бы я попала сюда, но без того брачного договора? И без родства с императором? Ивар жил бы по-прежнему, женился, а я наверное постепенно сблизилась бы с Прозоровским. Подумаешь, третий сын. Зато без ярма из долга перед семьей на шее и с относительной свободой по жизни.

Судя по его взгляду, подумала я об этом слишком громко. Он едва ощутимо коснулся моей ладони, но вместо ожидаемого, сухого и формального поцелуя, потерся о нее щекой, словно большой рыжий кот. Кивнул, безмолвно выскальзывая из кухни. Захотелось взвыть, но вместо этого я только крепче сжала края распахнувшегося на груди платка. Стиснуть зубы и идти вперед, значит?

За завтраком я действовала чисто механически – не успевший за ночь мозг все еще обрабатывал полученную информацию. А я сдерживала данное себе вчера обещание и пыталась параллельно осмыслить произошедшее ночью. Искренне надеясь, что сон все-таки был наведенным, а то и вовсе простым кошмаром, приснившимся от переизбытка впечатлений, я пустым взглядом обводила присутствующих за столом. Несоответствие времени в помещении тому, что было за окном, уже не цепляло – было банально не до того. Поэтому вопрос о наличии у меня хоть каких-то навыков фехтования я благополучно пропустила мимо ушей. Только когда Прозоровский аккуратно прикоснулся к моей руке, я поняла, что от меня что-то хотели. Койт – знать бы еще, который из них – повторил вопрос.

– Никаких, к сожалению. Всю жизнь очень настороженно относилась к тяжелым металлическим предметам рядом с собой. Особенно острым.

– Фобия?

– Разумная осторожность.

На это они прошлись по мне такими взглядами, что стало не по себе. Кажется, сегодня мной будут вытирать пол. Метнуть в кого-нибудь ложку захотелось очень скоро – эти… благородные господа решили не отрывать практику от теории, поэтому уворачиваться от летящих в меня заклинаний мне предстояло под монотонный голос Чернова. Койт разве что не скалились – маги-боевики искренне верили, что самым эффективным способом научиться не попадать под заклинания является регулярное попадание под магический обстрел. Такое вот формирование рефлекса в условиях, приближенных к реальным. Мне выделили два часа, записанную на говорящий кристалл вводную лекцию, а Лина получила рекомендации затянуть меня в максимально неудобное платье.

Вот последнее даже могу понять. Не буду же я при покушении говорить "Прощу меня простить, господа, не могли бы вы подождать, пока я сменю наряд?", это даже звучит смешно. Даже в порядке общего бреда, что уж говорить о серьезном воплощении. Хотя… можно использовать для деморализации противника, глядишь, отвлечется и пропустит удар.

Лекции и новостей по длительности звучания хватило как раз впритык, и я совсем не была уверена, что запомнила все с первого раза. Чувствую, память тренировать придется, да и натаскивать меня явно взялись всерьез. А уж с учетом того, что в корсете, в который меня запихнула Лина, дышать возможно только через раз…

Просторный зал, лишенный картин и зеркал, зато с колоннами вдоль длинных сторон, навеял смутные мысли о вчерашнем сне. Которые тут же отошли на второй план – на краю зрения мелькнуло яркое пятно, от которого пришлось уворачиваться, уж не знаю, что это было, но попадать под него не хотелось. Сзади раздался ехидный хмык – Койт, один из двух, подкидывал кинжал, явно намекая, что побегать от железки мне тоже придется. На верхней галерее успела заметить Левачева и Чернова, наблюдающих за этим избиением младенца в моем лице. Оба брата акробата подняли руки, а я дернулась за колонну – вспышка почти задела плечо, но грозящий поджаться несуществующий хвост говорил о том, что это даже не разминка, а так, милые дружеские шутки.

– Ярослава, – глухой голос Чернова разнесся под сводами зала, – что Вы думаете о последней выходке наследника…

Кажется, я что-то такое слышала. Но думать об этом в моем положении было достаточно сложно. Говорить – тем более, потому что скорость атаки обоих Койт возрастала, а вот сил у меня оставалось все меньше, да и в боку весьма ощутимо кололо. На плече наверняка зрел синяк, благо, что лицо ничем не задело. На очередном вираже каблук все-таки не выдержал нагрузки и предательски обломился, а я полетела на пол. Вдогонку упало еще одно заклинание, от которого я успела откатиться, но лицо лизнуло волной горячего воздуха. В собственном дыхании послышались тихие всхлипы: не могу я так, не могу!

В ответ на выброс эмоций в груди сформировалась горячая волна, на выдохе хлынувшая в разные стороны, сметая выбитые из колон мелкие осколки и заставляя находящихся на первом этаже близнецов выставить щиты. Сверху раздался голос Левачева:

– Отлично, этого мы и ждали.

Честное слово, еле сдержалась, чтобы не показать ему средний палец. Вот надо же быть таким… таким… Я даже подходящее выражение подобрать не могу, так я возмущена! Махнула в его сторону рукой – Олег дернулся в сторону, уходя от волны голой силы. Чернов только рукой повел, отбивая ее в потолок. Сил вставать не было, мозги от попыток выдать что-то осмысленное во время гонки за мной кипели жутко, разве что пар из ушей не валил. Кто-то рывком поднял меня с пола, взял на руки. На руках этого Койт были перчатки – значит это Александр, тот, который метал в меня холодное оружие. Дмитрий за его спиной натягивал перчатки – маги предпочитали работать голыми руками, ткань не сбивала восприятие собственной силы.

После спокойного кивка стоящих наверху, меня вынесли из зала. Сил возмущаться не было, смущаться тоже. Даже руку поднять получалось с трудом. Но попытаться отбрыкаться от кормления с ложки все-таки пришлось. Вышло не очень успешно – я позорно сдалась под двумя прямыми взглядами из-под черных ресниц. До моей комнаты меня также донесли, попутно выдав что-то про пользу дневного сна после интенсивных нагрузок. От внесения меня в спальню и укладывания на постель удалось их отговорить – надеюсь, что я хотя бы не краснела при этом – но опуская на пол меня весьма красноречиво, хотя и "случайно" зажали между телами. И откланялись, выразив готовность откликнуться на зов в любое время дня и ночи. И вот что это было? В спальню меня ввела все та же Лина. Кстати, не видела здесь других слуг. Надо будет у нее уточнить. Но сейчас я хочу просто упасть и не шевелиться. Проявите милосердие!

Как я смогла встать всего через два часа, я не знаю. Не иначе как чудом. Милосердные ангелы в лице Лины сошли с небес и исцелили меня касанием. Она же буквально на себе оттащила меня в ванну и сгрузила в приятно горячую воду. Смотреть на часы я даже не пыталась – искаженное и ускоренное в шесть раз время в дворце Россовых сбивало восприятие дня и ночи практически сразу. Оставалось только плыть по течению и надеяться, что оно не вынесет меня на скалы.

Снов в эти часы мне не снилось, а ночное видение отошло на задний план, смазалось общей усталостью. Впрочем, "смазалось" не равно "забылось". И сейчас всплыло с новой силой, заставляя зябко поводить плечами даже в горячей воде. Дом молчал, даже присутствие живых толком не ощущалось. Лина только пожала плечами на вопрос, мол, господа дом покинули. Как оказалось – еще пока я спала. Остались только Койт и Левачев. Честно? Я бы предпочла общество Прозоровского. С ним было проще. Но Ивар Левачеву доверял – значит, и мне следует относится к нем мягче. Потому что начальная легкость в общении как-то сошла на нет, слишком уж упрямо он шел к своей цели. Такая настойчивость пугала. А потом в доме смазалось и присутствие Левачева.

Мысленно хмыкнув, повернулась к служанке с вопросом о других слугах. Та только грустно улыбнулась:

– Последние двадцать лет – я единственная из живой прислуги. Остальных Дмитрий Николаевич привязал к особняку.

– В каком смысле? – вырвалось раньше, чем я успела осмыслить.

– Как привязывают духов-хранителей. Но вот людей можно удержать только в том месте, где они умерли. И естественность такой смерти – далеко не обязательное условие.

Вот тут совсем озноб продрал. Ивар, конечно, производил впечатление человека с тяжелым характером, иногда даже жесткого, но все это вполне объяснялось даже моими небогатыми познаниями о его прошлом. Но вот такого я не ожидала. Лина прочла что-то на моем лице, взялась за гребень и вздохнула:

– У сильных магов, не имеющих якоря, иногда случаются подобные, – она на миг замерла, подбирая слово, – потери контроля. Хотя это не совсем точное слово. Они перестают правильно воспринимать мир вокруг. Нынешний император вот из-за бьющей по голове силы получал – и наверняка до сих пор получает – удовольствие от крови и боли. У Дмитрия Николаевича развилось недоверие к окружающим, ему везде мерещился заговор…

Она ненадолго замолчала, прочесывая мои отросшие за счет зачарованной расчески пряди. Смотреть на уже вполне укрывающую плечи золотистую волну было непривычно. Но в чем-то даже приятно. Впрочем, особо рассиживаться в воде времени не было, все-таки в отсутствие Россового я осталась пусть и поулофициальной, но хозяйкой, поэтому выйти к ужину мне все равно придется. Как бы мне ни хотелось избежать общества исключительно обоих Койт.

От этой мысли потянуло усмехнуться – как меня иррационально тянуло к Ивару, так я не менее безосновательно напрягалась в обществе его товарищей. Исключением был, пожалуй, Прозоровский, но там-то все как раз естественно – общие знания о магической совместимости он мне напрямую передал еще вчера. Умом я понимала, что это – огромный простор для манипуляций, да и вот так без оглядки доверять менталисту, по мнению местных, глупость несусветная, но иначе я не могла. Если совсем никому не доверять, то как тогда жить-то?

Оба брата-акробата выловили меня у входа в столовую, сверкая глазами так довольно, что невольно начинаешь подозревать какую-то гадость. Захотелось позорно сбежать, но вместо этого я только прошла в распахнувшиеся двери. Молчание над столом можно было резать ножом, и, честное слово, я была бы рада даже Чернову с его тяжелым взглядом разноцветных глаз. Но его не было. Зато были ехидные ухмылки обоих брюнетов и – если мне не показалось – горячая волна магии, скользнувшая от лодыжки вверх по ноге. И присоединившаяся к ней ледяная. Вопросительный взгляд никакого воздействия на них не оказал, кажется даже, что только раззадорил.

Едва Лина вышла, дверной замок щелкнул под мое недовольное шипение. Запирающее заклинание, поставленное чужаками, фон дома, конечно, растворит, но когда еще это случится. А прямой приказ я пока не могу ему отдать. Полноценной брачной церемонии не было. В псевдосознании дома я имею статус гостя с привилегиями, чуть большими, чем у того же Левачева.

– Не надо нас бояться, – Койт, который Дмитрий, обжег меня совершенно кошачьим взглядом.

– Мы абсолютно безобидны и ласковы, – клянусь, второй брат быстро облизнулся, не менее зверино и совершенно точно намекающе.

Шея и лицо пылали. Кажется, даже уши представляли собой два факела. Самое отвратное в этой ситуации – я была так уж против них, но мысль о том, что я на грани предательства Ивара, была отвратно-отрезвляющей. И плевать, что мы знакомы без году неделя, что я привязана к нему против собственной воли, но это неправильно… А уж после утреннего всплеска магии я и вовсе ощущала подспудное желание пойти в разнос. Ну, знаете, секс, рок-н-ролл и алкоголь, все дела… Самоконтроля пока хватало, но если я не найду способ себя контролировать, то…