Текст книги "И корону свою забери! (СИ)"
Автор книги: Миранда Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Ощущение от взгляда было пугающим, словно через меня ток пропускали. Шаги за дверью комфорта не прибавляли, особенно когда идущий остановился явно рядом с входом в комнату. Россовой среагировал мгновенно: дверная ручка только успела щелкнуть, как меня втолкнули в кресло, сдернув с одной из стен "полотно" из магии – оно действительно напоминало сияющую ткань – и накинули сверху, жестами велев сидеть тихо. В помещение зашел высокий седой мужчина:
– Ивар, мальчик, как же так? Мне казалось, что мы уже обо всем договорились!
– Алексей Иванович, не понимаю, о чем Вы…
– Как же, о твоей помолвке! Кто она? Если дело в приданном, то я дам больше!
– Не в нем… Я не могу Вам рассказать всего, но я должен так поступить.
– Мальчишка! – мужчина попытался ударить Россового по лицу, но князь только руку подставил, отводя удар. – За каждую слезу Хельги мне ответишь!
– Вас проводят.
Дверь захлопнулась за ушедшим. Ивар тяжело сел в кресло, сжимая переносицу пальцами. Вспомнив про меня, стянул заклинание с меня. Когда он поднял на меня потемневшие глаза, захотелось провалиться куда-то подальше. Свалилась, как снег на голову, всю жизнь человеку сломала… Он только тяжело хмыкнул:
– Не в Вас проблема, Ярослава…
Он сжал мое запястье, кивая каким-то своим мыслям. Взяв себя в руки и перестав стискивать челюсти до зубовного скрежета, Россовой встал, утягивая меня из комнаты, явно что-то решив. Мне оставалось только следовать за ним.
Голова стремительно пухла от зубодробительной теории в книгах, которыми меня обложил Россовой. Да, на переводчика учиться было легче, гуманитарный мозг заливался слезами и просил пощады, но я снова продиралась через слог автора, надеясь понять разницу во всех этих направлениях магической энергии в человеческом теле, что где зарождается, куда течет и чем отличается выплеск энергии через разные точки. Более-менее было ясно с выбросом через руки, все-таки подобное я уже проделала, хоть и спонтанно.
Сам хозяин дома умчался по каким-то своим делам, пообещав проверить, сколько я вообще поняла из прочитанного. От формул и рисунков рябило в глазах. Устало опустив веки, откидываюсь на спинку кресла, отвлеченная мыслями о делах своих скорбных. Никогда не была романтичной дурочкой, мечтающей попасть в сказку и выскочить замуж за принца. Да и принцем тут не пахло – пока тут был только императорский родственничек с дурными наклонностями. А еще и маг-заговорщик, которому я расстроила помолвку. Или, вернее, он сам себе ее расстроил тем отчаянным поступком, которым был мой призыв в этот мир.
Масштаб передряги, в которую я попала, пугал. Еще больше пугало то, что если – а то и "когда" – мое происхождение станет достоянием общественности, покоя мне даже сниться не будет. Не думаю, что Игорь Лиховский даст мне жить тихо, не с его послужным списком. Надо аккуратно прощупать почву по поводу моей дальнейшей жизни. Но, чувствую, если судьба меня с ним сведет – в моих интересах будет бежать и быстро прятаться за спину Россового. И бессовестно пользоваться висящими на нас обязательствами, да…
А может, и не худший вариант? А интересно, если я вот сейчас, когда его поблизости нет, попробую наложить на себя руки… Меня вернет в мой мир? Или…
– Ярослава, не знаю, что Вы задумали, но откажитесь от этой затеи, она ни к чему хорошему не приведет, – вспомнишь черта, как говорится, вот и черт навстречу.
Я подняла глаза, и тут же пришлось брать себя в руки, чтобы совсем уж неприлично не таращиться на усевшегося на соседнее кресло мужчину. Вернее, на впечатляющую ссадину на скуле. И он в таком виде шел через город?
– Да, именно в таком, – он что, мои мысли читает? – Надо что-то делать с Вашим сознанием, Вы слишком громко думаете. Любой маг прочтет с ходу.
– Что случилось?
– Имело место, хм, продолжение разговора, начатого днем. Но не важно, лучше расскажите, что Вы успели прочитать и насколько Вы это поняли.
С тяжелым вздохом отодвинула от себя книгу и принялась по памяти рассказывать материал. Ивар кивал, иногда задавая вопросы, но ничего, чтобы отличалось от привычного формата работы, в этом не было. От тупой зубрежки я отказалась еще на первом курсе, был у нас преподаватель, требовавший именно понимания материала, который вполне мог закрыть глаза на формулировку "на пальцах", если видел, что студент понимает суть материала. Вот и Россовой, видимо, отдавал предпочтение именно пониманию. По крайней мере, на лице читалось одобрение:
– Признаться, Вы меня приятно удивили. А теперь, практика, – ой, не нравится мне эта ухмылка. Он распахнул передо мной один из томов. – Прошу!
"Элементарное исцеляющее". Вычитываюсь в описание, так, направить энергию, представить результат, знания анатомии не требует… о, это уже хорошо! Он показывает на свое лицо, обозначая поле работы.
– А что будет, если у меня не выйдет?
– Ну, в самом худшем варианте Вы обуглите мне щеку. Но…
– Вы издеваетесь?! А как же опыты на мышках? Кто сразу на людях учится?
– Но для такого надо постараться и сильно человека ненавидеть. Надеюсь, я не успел, сам того не зная оказаться в числе Ваших врагов?
– Вы невыносимы…
– Да? А я в свою сторону слышал только, что я очарователен. Практика, – неожиданно сменил он тон. – Практика, Ярослава Игоревна.
Жесткие пальцы ухватили меня за запястье, заставляя коснуться содранной кожи. Так, ладно. Наша недопомолвка же не даст мне его угробить, правильно? Мышцы под пальцами дернулись, явно кто-то пытается сдержать улыбку. Ладонь легко закололо, я прикрыла глаза, сосредотачиваясь. На недостаток воображения никогда не жаловалась, но глаза Россового грозили прожечь во мне дыру, а это ощущение жутко отвлекало. Тепло в руках плавно сошло на нет, пальцы рефлекторно дернулись, скользнув по абсолютно гладкой коже. Удивленно распахиваю глаза, встречаясь с довольным взглядом.
– И стоило так переживать?
– Как приятно коротать свои дни в обществе прекрасной дамы!
Появление Константина Прозоровского, того самого младшего товарища Ивара, стало неожиданностью. Но сюрприз стал приятным, что и говорить, несмотря на то, что с Россовым вполне возможно было ужиться, как показал прошедший день, рыжий был мне ближе: и по возрасту, и по характеру. Кажется, только хозяин дома и мог устоять перед его почти щенячьим восторгом от всего происходящего вокруг, от жизни в целом. Тем больше было мое удивление, когда он заявил, что овладевать азами менталистики я буду под его приглядом.
Невольно вспомнила про то, что я "громко думаю", пытаясь понять, есть ли что-то, что нужно прятать, что-то, что может быть использовано против меня. Нервно покосилась на Россового, но тот продолжал пить кофе, словно ничего не произошло, зато на легкую заминку среагировал Прозоровский:
– О, Вам совершенно не о чем переживать! Ивар увешал нас клятвами как праздничное дерево лентами.
Я только пожала плечами, морально готовясь к тому, что сегодня мои мозги рискуют быть вывернутыми наизнанку. Впрочем, переживала зря – Константин оказался вполне талантливым педагогом, объяснял легко, на примерах из жизни. Иногда, правда, не очень аппетитных – история о ныне покойном неудачнике, полезшем напролом в голову мастера по защите сознания и решившего, что сможет с наскока пройти этот лабиринт, явно надолго осядет в памяти. Зато какие возможности – вот уж не думала, что воздействуя через сознание можно увечить физически.
– Часть шипов была только видимостью, но вот между ними прятались те самые ловушки. Наш "гений" не обратил внимание на царапину от такого, яд, отек. Задохнулся раньше, чем успел покинуть сознание, в котором находился.
– Вроде бы и мерзость, но…
– Но что-то в таких возможностях будоражит, да, соглашусь.
Россовой, следящий за нами из угла комнаты, только усмехнулся, явно зная об этом случае что-то еще, но комментировать не стал. Я же, под ровный голос рыжего пыталась найти образ своего подсознания, благо, что у меня уже был опыт управляемых медитаций, поэтому особых трудностей не возникло с погружением. Но образ никак не желал устаканиваться.
Горы расплавлялись, обращались водой, библиотека превращалась в каменный лабиринт, чтобы в следующий миг превратиться в зыбучие пески. Вдруг головы словно коснулись теплые пальцы, а потом это ощущение словно переместилось в черепную коробку. Образы замелькали чаще, стали всплывать картинки из моего родного мира, и только в этот миг стало понятно, что кто-то аккуратно их перебирает. Захотелось вытолкнуть непрошенного гостя.
На ум пришел образ девятого вала. Даже не столько волны с картины, сколько тех невозможных огромных волн из фильмов про конец света. Глаза распахнулись сами, вдох дался тяжело. В кресле напротив Прозоровский тер виски, одной рукой утирая лицо. Из носа текла кровь.
– Я не хотела…
Не успев подумать, протягиваю пальцы, вспоминая вчерашний опыт с исцелением. Парень внезапно хватает меня за запястье, останавливаю поток магии, понимая, что могла в чем-то накосячить. Но рыжий только совершенно по-лисьи улыбается и едва ощутимо мимолетно прикасается губами к запястью. Руку обжигает.
– Как много талантов… Если бы не Ваша договорная помолвка…
В лицо бьет кровь. В углу откашливается Россовой, которого до этого слышно не было, а потому я совершенно про него забыла:
– Я вообще-то здесь и все слышу.
– Ты, кажется, должен быть на службе, – Константин мальчишески улыбается.
– У меня совершенно официальный отпуск. По семейным, – он отчетливо хмыкает, – обстоятельствам.
Я совершенно не понимаю, что происходит. Только взглядом показываю на дверь и, не дожидаясь кивка Ивара, вылетаю из комнаты. Щеки пылают, в ушах стучит кровь и далеко не сразу понимаю, что я стою практически у той же гостиной, откуда доносятся обрывки фраз:
– …сам знаешь, я у своих младший…
– …поднять документы… если форма не прописана…
– …понимание. Но вопрос не в…
В комнате раздаются шаги, не желая сейчас как-то объясняться или оправдываться за подслушивание, мчусь – совершенно не аристократично – в сторону своей спальни. Почти на месте умудряюсь влететь в кого-то: Линка аккуратно ловит меня, не давая налететь на тяжелую вазу.
– Барышня, что же Вы…
Неожиданно для нас обеих начинаю рыдать в голос. Девушка только заводит меня в комнату, помогая устроиться на пуфике. Я пытаюсь объяснить почему меня вдруг пробило на слезы – хотя бы себе! – но не выходит. Лина, давая мне возможность выплакаться, принимается аккуратно вытягивать шпильки из прически и ослабляет корсет. Первый вдох выходит хриплым, словно он меня душил, хотя это абсолютно не так. Наконец, слезы отступают, но вместо них приходит нервная дрожь. Как всегда, после сброса напряжения начинает знобить.
Сиплым голосом прошу служанку набрать ванну, но душистая вода не дает успокоения, зато понемногу изгоняет этот жуткий холод. Мышцы расслабляются, и меня начинает тянуть в сон. Кошусь на подвешенное под потолком заклинание, заменяющее часы, принцип его работы мне Лина объяснила еще в первый вечер. Так много… видимо, пока я была в глубинах себя, время мною не ощущалось. Подтверждая, что пища духовная, конечно, нужна, но неплохо бы и о физической вспомнить, взвыл желудок.
Ужин упал в него как в черную дыру, вызывая еще большую сонливость. Но стоило двери закрыться за Линкой, а голове упасть на подушку – все как рукой сняло. В голове поселились они – самоедские мысли. В своих чувствах я даже разобраться не пыталась, как и не стала строить домыслы о таком поведении Прозоровского. Ручка снова щелкнула, кто-то вошел в комнату. Судя по тяжелому шагу, этим кем-то был Россовой, но я не стала оборачиваться, только засопела громче.
– Яра… Спишь… Жаль, что тебе приходится проходить через это, – он подошел ближе, кончики пальцев скользнули по плечу, каких сил мне стоило себя не выдать! – Может, это будет звучать жестоко и эгоистично, но даже вернись я назад, я бы снова тебя призвал. Мое сновидение…
Не удержалась, когда собственные волосы защекотали шею, и дернулась. Пальцы тут же исчезли, следом снова раздались шаги, дверь едва слышно закрылась, а я распахнула глаза в диком недоумении. И что это сейчас было?
5
Утро оказалось немилосердным. Я читала, что магические нагрузки в первое время достаточно тяжело даются физически, но мне казалось, что они были минимальны. Хотя, тут, видимо, как с мышцами – тебе кажется, что сделал всего ничего, а потом утром ходишь как несмазанный терминатор. Вот и я со скрипом разлепила веки, перекатываясь по кровати ближе к краю, чтобы уткнуться лицом в холодную часть подушки. Стало чуть легче. Нет, это не только перегрузка мышц, это еще и похмелье сверху на все это. А уж с учетом того, что я успела пореветь…
– Яра, просыпайся, – плеча едва ощутимо коснулись горячие пальцы.
– Когда мы успели перейти на "ты"? – я перевернулась на спину.
И в следующий миг зарделась, потому что Россовой не успел – действительно не успел ли? – убрать руку с пути движения и хорошо так прошелся по груди. С визгом "Да что Вы себе позволяете!" натянула одеяло до подбородка. В голове от собственного вопля раздался треск, явно многострадальная черепная коробка не выдержала такого издевательства над собой. Лицо Ивара было совершенно бесценным. Кажется, я начинаю понимать героинь тех книжек, которые краснеют по любому поводу и чуть что – падают в обморок. Окружающие выбиваются из колеи на раз и никто не видит за наивным хлопаньем ресницами расчетливое сверкание глаз.
Но, надо отдать ему должное, он быстро взял себя в руки, бормоча положенные в такой ситуации "Это не то, о чем Вы подумали" и "Это недоразумение". Еле сдержалась от хихиканья. В голове словно волна горячего воздуха возникла, но фантазия быстро подкинула образ зеркального лабиринта. Россовой хмыкнул, оценив прогресс, но – я в этом уверена – если бы он действительно хотел пробить защиту, это тонкое стекло меня бы не спасло.
– Я проспала начало занятий, да? – и голос повиноватее надо сделать, и вздохнуть еще.
– Сегодня перерыв в практике. Думаю, пока Вы не привыкните к таким нагрузкам, каждый третий день будет выходным. Но после обеда придет Левачев, знакомить с историей и языками.
Он странно заминается, глядя куда-то поверх моего плеча, от чего становится немного неуютно. А еще гложет любопытство, но вряд ли он мне ответит, расскажет о вчерашнем. Да и я не уверена, действительно ли я хочу знать. Подтянув поближе колени, внезапно всхлипываю:
– Я просто хочу домой…
Внезапно понимаю, что действительно с удовольствием вернулась бы обратно. И даже было бы плевать, что личная жизнь пошла прахом, справилась бы. Уже не смотрю в сторону Россового, когда на плечи неуверенно ложатся руки, несильно сжимая. Что надо делать? Правильно, падать на грудь утешителю и хвататься за воротник крепче, чтобы не сбежал. Князь вот не успел, то ли слишком редко у него на плече ревут девицы, то ли что.
– Ты же знаешь, что я тебя не отпущу…
Раздалось прямо в голове. Это он так громко думает? Всхлипнула еще более душераздирающе, прижимаясь плотнее. Реветь уже не хотелось, но было интересно посмотреть на реакцию. Вообще странно, что меня так несет, но говорить на эту тему надо с кем-то своего пола. Как-то аккуратно переползла на колени к Россовому. Бедный Ивар, боги, за что ему я…
– Я слышала вчера. Но здесь не мой мир, я тут чужая.
– Я просто не смогу, – рука сползла на талию, прижимая крепче.
– Мы знакомы третьи сутки, это бессмысленно. Я… будем честны, я просто пытаюсь забить неприятные воспоминания, заменить, обмануться схожестью лиц…
– Покажи мне. Покажи мне эти воспоминания. А я покажу свои.
Я заглянула в потемневшие глаза Россового. Картинка постепенно начала становиться четче, где-то на фоне изливала душу скрипка.
Очень странно наблюдать себя со стороны. И ладно бы в зеркале или на записи – это привычно, но вот так… Я стояла рядом с Иваром. Даже с двумя – один был оригиналом, ведущим меня вглубь собственной памяти, а второй – человеком во сне, наблюдающим за мной. Я, кажется, даже помню этот момент. Получив кивок, подошла ближе, заглядывая через плечо самой себе. Да, точно, первая сессия. Сколько нервов потрачено, сколько слез пролито… Разворачиваюсь, чтобы понять, что Россовому во сне на тот момент было лет на десять меньше. Такой непривычно-молодой, еще без этого ледяного взгляда, едва заметно улыбающийся и так похожий на Ваньку.
– Как странно идет время… Я здесь моложе всего лет на семь, но…
– А я – на четырнадцать. Кажется, здесь мне только исполнилось шестнадцать. Молодой, восторженный, рвущийся служить и защищать.
– Что изменилось? – не буду врать сама себе, к такому вот живому Россовому я начала проникаться какой-то банальной человеческой симпатией.
Молодая версия Ивара шагнула ко мне-во-сне, едва ощутимо прикасаясь к плечу. Кожа под рукавом загорела. Сейчас мне почему-то стало казаться, что я тоже видела его во сне, поэтому и ответила тогда на ухаживания. Мужчина несколько мгновений посмотрел на прежнего себя, после чего взял за руку и утянул в следующее видение. Жуткое. Не будь это только галлюцинацией – меня бы затошнило. Здесь он был уже старше лет на пять, может больше. Залитая кровью брусчатка, ошметки тел. Люди в мундирах, отправляющие заклинания в толпу. Молодой Россовой под обстрелом пытается добраться до лежащей в сугробе девушки, не слышит крики, обращенные к нему слова. Я пытаюсь отвернуться, но со всех сторон схожее отвратительное зрелище. Мужчина рывком разворачивает меня к себе, я слышу над ухом тихое:
– Алиса погибла шесть лет назад. Группа офицеров в компании с императорским племянником, пьяные как свиньи, решили "пострелять" по живым мишеням. В центре столицы.
Девушка явно была мертва. Когда я смогла рассмотреть ее лицо, в глаза сразу бросилось сходство. Значит, сестра… Прошлый Ивар, тем временем, совершенно потерял над собой контроль. Настоящий выдернул меня в какое-то пространство, из которого мы уже вернулись в реальную жизнь.
– Что было потом?
– Меня должны были бы казнить, но император просто выслал меня служить на дальнюю окраину страны. Я только год как вернулся сюда. Когда начали приходить тревожные новости, уж не знаю, как Левачев продавил это решение… Да и я последний в своей семье. Хотя в данном случае говорить "семья" – слишком громко.
Он тяжело провел по волосам, снимая маскировку. У него же виски полностью седые! А ему чуть больше тридцати… В груди защемило. Не зная что сказать – а что я могу тут сказать? – посмотрела ему в глаза, вспоминая ощущения от затягивания в воспоминания. Отдельные моменты, от знакомства, до последнего дня. Россовой долго молчал после возвращения, но не отпускал меня. Тишина давила, но отцепиться от него я бы сейчас не смогла, без внятной причины, я слишком доверяла этому человеку. Может, потому, что больше никого у меня в этот момент не было?
– Какая же он мразь…
– Ты сейчас про кого из этих двоих? – переход на "ты" дался неожиданно легко, сложно выкать человеку после такого обмена воспоминаниями.
– Пожалуй, про обоих. И ни до того, ни до другого не добраться, – хватка стала совсем стальной, заставила резко выдохнуть, после чего он, извиняясь, погладил меня по спине.
– Я, – в голове сформировалась четкая решимость, – хочу отомстить. Им обоим.
– Кто-то ведь не собирался бороться за трон?
– Мне почему-то кажется, что лучше я встряну в это сама, потому что как это провернет судьба при моем сопротивлении – непредсказуемо. Если уж падать в пропасть, то с хохотом и надеждой на отрастание крыльев. И, знаешь, я рада, что оказалась связана именно с тобой…
– Я тоже. Несмотря на все то, что я наговорил в первый день. Пытался убедить самого себя – надежда в наше время стала крайне опасным чувством. А сейчас тебе надо лечь спать. Я перенесу визит Левачева на вечер, тебе надо восстановиться после обмена памятью. Спи…
Сухие горячие губы еле ощутимо коснулись виска. Хоть мне и казалось, что я бодра, но отключилась в тот же миг, дверь еще не закрылась за Иваром.
Дорогие мои, я скучаю по вашим комментариям. И лайкам. И очень хочу прекрасное круглое число подписчиков. Ну, вы смекаете, да?
Конец ознакомительного фрагмента
Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна – то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.
Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.
В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») – идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»
То, что занятие не состоится, было понятно сразу. Левачев, хоть и держался, но выглядел взъерошенным, да и руки отчетливо тряслись. Ивару хватило одного взгляда:
– Что за день? Все наперекосяк. Яра, если хочешь, можешь пойти в библиотеку, нужные книги я помечу, – под глазами мужчины откуда-то из-за моей спины вылетела бутылка из темного стекла.
– О, мы будем заливать душевные раны?
– Все время забываю, что ты воспитывалась в другой среде, – он хмыкнул после секундной заминки.
Я приняла это как согласие на мое присутствие и устроилась на диване, подогнув под себя ноги. Желание мужчины напиться было понятным, хотя и одобрить я его не могла. А рассуждать о ситуации в чужом доме, не зная ни местных порядков, ни всей истории отношений – оставим это диванным комментаторам. Ой, это же я тут диван заняла. Дальнейшие события было ужасно стыдно вспоминать. Впрочем, обо всем по порядку.
Ивар посмотрел на меня, и призвал из дальнего угла еще одну бутылку, бросив, что в ней что-то более легкое. Ну, надеюсь, что не будет "а поутру они проснулись". После первого глотка шансы такого развития событий возросли – и это она называет "легким"?! Да тут пятерых меня споить можно. Правда, потом сам же взвоет, универовский посвят показал, что навеселе я та еще львица-тигрица. Где-то в подсознании запела Аллегрова, вынуждая внезапно подавиться смешком, под непонимающими взглядами. Пришлось объяснять и даже фальшиво напевать. Левачев на миг повеселел – "Шальная императрица" в контексте нашей ситуации играла новыми красками:
– Только кавалеры не слишком юные.
– За Прозоровским послать? – фыркнул Россовой. – Потому что Койт, оба, сейчас на службе.
– Я даже не знаю, что я переживу хуже – присутствие при крахе моей репутации, ну, ее остатков, менталиста, который ничего не забудет, или его бесконечные комментарии по поводу того, что его при этом славном событии не было. Вы, Ярослава, может не успели еще заметить, но наш юный товарищ бывает достаточно несдержанным на язык.
– О, зато Вы, любезный Олег Анатольевич, имеете все шансы узнать, сколь несдержанной на язык бываю я.
– Может, все-таки библиотека? – заколебался Россовой.
– Поздно, вы оба уже выразили согласие на мое присутствие. Страдайте, – настроение резко пошло в плюс, такого состояния не было со мной… Да, пожалуй с начала моей совместной с бывшим женихом жизни на одной территории.
Левачев, переглянувшись с Россовым, отодвинул от дивана стол, чтобы я не могла до него дотянуться. Наивный. Впрочем, мне тоже не надо, чтобы меня понесло. Вынырнув из печальных размышлений, прислушалась к тихому разговору, но толком не могла вникнуть в суть, прослушала начало. Зато известие о разводе выцепила сразу. Даже стало интересно, что все-таки стряслось, что он стал возможен – нравы, как я успела понять, здесь были достаточно строгими.
– Яра, ты правда думаешь, что все следуют правилам?
– Не пойман – не вор?
Ивар кивнул. Ну да, наивно было полагать иное. Как и везде, делай что хочешь, но не попадайся. Взгляд зацепился за кольцо, которое Левачев бездумно гонял по столу. В голове щелкнула мысль и я выскочила из комнаты, направляясь в спальню, где сразу нашла шкатулку. С ней и вернулась обратно, принимаясь ворошить украшения под непонимающими взглядами.
– Мне тут кое-что уничтожить надо. Утопила бы с радостью, но поблизости нет реки…
– Река-то есть, прохожих много, – Олег приложился к бокалу.
Россовой молча забрал из моих рук подаренное бывшим кольцо. Тонкий серебряный ободок с россыпью мелких желтых топазов. Поднял на меня глаза:
– Тебе камни нужны? Мелочь, но куда-нибудь на заколку можно добавить.
– Только лишние воспоминания.
Он кивнул, на ладони заплясало пламя. Кольцо, словно тихо застонав, начало таять, но не расплываться лужицей, а растворяться в воздухе. Кто-то из слуг тихой тенью подал небольшую чашу, в которую Ивар стряхнул пламя с руки. Украшение медленно распадалось. Левачев, кивнув чему-то про себя, бросил обручальное в тот же костер. Россовой пересел ко мне на диван, глядя в пламя. Что-то сверкнуло в воздухе, тут же вспыхнув.
– Ошибки юности.
Он едва ощутимо коснулся губами моего виска под тоскливым взглядом боевого товарища. Пламя трещало, выбрасывая искры. Олег встряхнулся, поводя плечами и нервно дернув верхнюю пуговицу на воротнике.
– Ну, за упокой прошлого?
Киваю, случайно хватая бокал Россового. От крепости будто по голове молотом ударили…
– Яра, что ты творишь? – шипел Россовой, на шее которого я висела.
Левачев благополучно спал в гостиной, усыпленный дружеским, брошенным втихаря заклинанием в тот момент, когда я начала стремительно хмелеть. Ивар явно пожалел, что не поступил со мной так в самом начале. И сейчас буквально тащил меня на себе в сторону спальни. Возмущения и попытки убеждения он слушать не хотел, но держал аккуратно, хоть и крепко. Когда дверь распахнулась, он бросил в сторону:
– Лина, приведи ее в порядок.
– Лина, выйди, будь добра! – я, намеренно пошатнувшись, крепче вцепилась в воротник, показывая, что выйдет он отсюда только полураздетым.
Девушка посмотрела в мои абсолютно трезвые глаза и замялась на пороге. Ивар попытался разжать мою мертвую хватку, безуспешно, и кивнул ей в сторону двери. Выбегала она из комнаты с явным облегчением. Россовой одним движением оторвал меня от себя, приподняв над полом усадил на край кровати и отвернулся в сторону, приводя одежду в порядок.
– Ты серьезно поверил, что меня так легко можно споить?
Какое же счастье скинуть туфли! Рассматривая профиль, едва касаясь, веду стопу вверх по ноге Ивара. Тот выпрямился еще сильнее, хотя казалось, что дальше некуда. Остатки хмеля – хвала моему метаболизму, благодаря которому я почти не пьянею и быстро трезвею! – уже покинули мою голову. Россовой повернулся ко мне:
– Ты пьяна, ложись спать.
– Я абсолютно трезва. Уже. И прекрасно отдаю себе отчет в том, что делаю.
– Яра, с нашей магической помолвкой это будет равнозначно состоявшемуся браку.
– Раньше, позже – какая разница? – встаю с кровати, подходя к нему вплотную. – Останься. Пожалуйста…
Последнее выходит девически-жалким, заставляю себя взять себя в руки. Россовой стоит памятником самому себе, но меня словно горячей волной окатывает, в голове начинает шуметь кровь. Успеваю расстегнуть две пуговицы у ворота, когда он аккуратно берет меня за запястье и проводит ладонью, расстёгивая одежду заклинанием.
– Что ты со мной творишь? – чувствую, как платье становится свободнее, почти соскальзывая с меня.
– А ты со мной? Три дня назад мне хотелось тебя с особой жестокостью убить вилкой.
Горячие губы касаются уголка рта, вынуждая замолчать. Слишком медленно, невесомо, аккуратно, давая шанс передумать и отказаться. Вот только я слишком к нему прикипела. Умом я понимаю, что это вполне может быть попытка заменить, что это ненормально, слишком стремительно, но здесь и сейчас я чувствую себя на своём месте.
Обжигающие ладони скользят по спине, жар ощущается даже через нижнюю рубашку. Поцелуи плавно переходят на шею. Россовой на миг отстраняется, стягивая с себя верх, а я с удовольствием рассматриваю открывшемся зрелище. Пока взгляд не цепляется за очередную мелкую иллюзию. После моего вопросительного взгляда он молча снимает её, открывая пересекающий торс шрам.
– Откуда?
– Как-нибудь расскажу.
Бледная полоса оказывается неожиданно горячей, словно воспаленной. Шепнув на ухо "Я же боевой маг, я в принципе горячее", Ивар приподнимает меня за талию, платье опадает на пол, а я оказываюсь на кровати. От прошедшего я по телу взгляда становится совсем жарко, чувствую, как начинает гореть лицо, как внизу живота собирается приятная тяжесть.
Нижнее платье ползет вверх по ногам, я плавно стягиваю его с себя: взгляд Россового меняется, надетое буквально в последний момент кружевное белье из моего мира явно оказывается ему по вкусу. В какой момент он с помощью магии оказывается совсем раздетым, я упускаю. Но мне определённо нравится.
Впрочем, остатки одежды на мне надолго не задерживаются. А уж когда он нависает надо мной, одновременно придавливая сырой несдерживаемой магией, крышу сносит окончательно. Ивар проводит ладонью по моей груди, скользит по животу, спускается на бедро. Начинаю ерзать под ним, устраиваясь, но он одной рукой удерживает меня на месте.
– Ты…? – он приподнимается надо мной.
– Уже нет, – облизываю пересохшие губы, Россовой накрывает их, одновременно плавно проникая.
Замирает, позволяя привыкнуть. Да, полгода разлуки и вынужденного воздержания дают о себе знать. Когда пальцы, впившиеся в плечо, разжимаются, он начинает аккуратно двигаться. Обхватываю его ногами, притягивая ближе.
Мужчина на мгновение останавливается, глядя мне в глаза, выхватывает из сознания нужное и, отстранившись, переворачивает меня на живот. Движения становятся жёстче, я до хруста в спине прогибаюсь, прижимаюсь к нему плотнее, он прикусывает плечо, я впиваюсь ногтями в руку.
Я кончаю чуть раньше, слыша вздох Ивара. На краю сознания мелькает мысль о том, что беременеть мне сейчас нежелательно. Россовой откатывается в сторону:
– За это можешь не переживать. Я бесплоден, – в голосе слышится с трудом скрываемая горечь. – Попал под проклятие.
Я не знаю, что сказать, поэтому подползаю ближе, устраиваясь на плече. Что ж, значит такова судьба. Ивар поворачивается ко мне:
– В душ или заклинание?
– Заклинание. Не хочу никуда идти.
6
– О чем ты тогда говорил с Прозоровским?
– О твоей с ним магической совместимости, – Россовой даже не открыл глаз, одной рукой прижимая меня крепче.
– А что с ней? – я перевернулась на бок, чтобы лучше видеть Ивара.
