Текст книги "Возлюбленная телохранителя (ЛП)"

Автор книги: Миранда Бриджес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Он приближается, оставляя жалкий дюйм между нашими лицами.

– Я вижу, что ты борешься с влечением, которое испытываешь ко мне.

– Нет, это не так… Я… Ты… Неважно, – бормочу я.

Очень убедительно. Так держать. С таким же успехом я могла сказать правду, чем спотыкаться на каждом слове, звуча так, будто у меня инсульт.

Он отступает на шаг, и я делаю глубокий вдох. Учитывая, как мало кислорода на самом деле поступает в мозг, удивлена, что вообще могу говорить.

– У меня есть к тебе предложение, Элеонора.

– Что? Какое?

Чертов сукин сын. Могу ли я еще более очевидно проявить свой интерес?

Он прислоняется к дереву, выглядя абсолютно расслабленным, будто не пытается заманить меня в свою постель.

– Я обещаю не прикасаться к тебе, пока ты не попросишь об этом.

Я смотрю вниз на фрукт в руке, желая швырнуть его в Кейда. Я не уверена в искренности его слов, и все же они не имеют значения. В отличие от Морган и Лии, я не ищу мужа, любовника или каких-либо отношений.

У меня вырывается недоверчивый смешок.

– Пока я не попрошу тебя об этом? Ты чертовски самоуверен.

– Да, пока ты меня об этом не попросишь, – повторяет он. Затем пожимает плечами, привлекая взгляд к своим широким плечам.

– И если быть самоуверенным означает, знать, чего хочу, тогда я настолько самоуверен, насколько это возможно. Вчера я не шутил. Я сделаю все возможное, чтобы завоевать тебя. Моя решимость только укрепилась после того, как попробовал тебя на вкус. Поцелуй придал больше упорства, теперь я знаю, что поставлено на карту.

– Прекрати говорить это дерьмо, – говорю я, отвернувшись, не в силах смотреть на него. Он ведет чувственную войну, и это несправедливо. Я полный профан в вопросе чувств, кроме возбуждения, которое он пробудил, что практически вручает власть в его руки.

Как я могу сопротивляться Кейду?

– Я знаю, ты попытаешься убежать от меня, но тебе некуда идти, я всегда буду следовать за тобой. – Он окидывает окрестности пристальным взглядом, прежде заключить меня в клетку своих рук. А затем он всем телом прижимается ко мне. Его твердая мускулистая грудь натирает мои чувствительные соски, а член трется о мой клитор, заставляя сильнее стиснуть зубы, чтобы подавить стон. Приблизив губы к моему уху он медленно и чувственно просовывает язык внутрь. Мне приходится срочно впиться ногтями в дерево за спиной, чтобы не притянуть Кейда к себе еще ближе.

– Если бы мне дали шанс, я бы поклонялся тебе, Элеонора. Не было бы ничего, чего бы я не сделал, ничего, что могло сдержать меня от тебя.

– Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Я могу сделать все, что угодно, кроме этого, – хрипит он. – Но я могу дать тебе время смириться с неизбежным.

Я вздыхаю с облегчением, когда он отодвигается, оставляя меня стоять, оперившись на дерево. Еще минута, и я бы обняла его, отбросив осторожность и мораль. Он так сильно околдовал меня, что не знаю, остались ли еще во мне силы, чтобы бороться. Он растворил всю защиту, оставив меня с мыслями обладать им.

Кейд наклоняется и нежно целует меня в уголок рта, прежде чем выпрямиться и уйти к Морган. Дрожащими пальцами я слегка провожу там, где мгновение назад были его губы. Я не уверена, что более убедительней, сегодняшний нежный поцелуй, или тот, который мы разделили прошлой ночью.

И как он может обезоружить меня так просто?

Придя в себя, я собираю фрукты полдоры и бросаю их в корзину. А потом на всякий случай добавляю несколько фиолетовых, вроде тех, что должны были стать моим завтраком. Я хочу убедиться, что все выглядит так, как будто я была занята собиранием фруктов, а не флиртовала с Кейдом. Или, скорее, не подвергалась его чувственному соблазнению.

Если я не буду осторожна, он овладеет моей душой и телом. И моя душа достаточно темна, чтобы запятнать нас обоих.

***

В течение следующей недели я чудесным образом избегаю Кейда. И хотя горжусь этим фактом, мое существование становится одиноким без компании других девушек. Кроме того, я попала в поле зрения Лии, заставив ее задуматься о важности дружбы и психическом здоровье. Я никогда не думала, что устану от своего одиночества, но этот день настал. И это чувство заставляет меня тайно приходить в сад ночью. Общение с Кирой и щенками – единственное социальное взаимодействие, которое я сейчас получаю, и хотя это не то, что нужно, мне оно помогает.

Я хватаю щенка, девочку, и укачиваю ее на коленях, нежно поглаживая мягкий животик.

– Держу пари, для тебя все намного проще, – говорю я Кире, прекрасно зная, что она не может ответить.

Общение с животными всегда было тем, чем я наслаждалась на Земле, так что не вижу смысла отказывать себе сейчас в этом маленьком удовольствии. Может быть, высказывание мыслей вслух поможет мне разобраться во всем. Лия была бы счастлива, что я признаю существование своих чувств. Наверное, не так сильно счастлива, потому что я произношу все это волку.

– Ты и Бракс – пара. Никаких сложных эмоций, сомнений в лояльности или необходимости иметь дело с неуверенностью. – Я вздыхаю. – Должно быть, это здорово.

Венолит смотрит на меня и фыркает, заставляя меня рассмеяться.

– Хорошо, значит, твоя жизнь не идеальна, но ты не можешь поспорить, что она проще. Я имею в виду, посмотри на мою жизнь. Меня сексуально влечет к тому, кто недоступен. Насколько еще более нелепой я могу быть?

Щенок у меня на коленях скулит, поэтому я возвращаюсь к поглаживанию ее мягкой головки.

– Иногда я просто хочу поцеловать его, а иногда врезать по лицу, – говорю я со вздохом. – На этой планете почти нет дравийских женщин, и все же ему удалось заполучить одну, но вместо того, чтобы довольствоваться ею, он набрасывается на меня. И даже тогда это не значит, что я единственная свободная женщина. Я просто не понимаю его.

Кира зевает, открывая свою массивную челюсть и обнажая острые зубы. Затем утыкается носом в мою руку, как домашнее животное, ищущее внимания, так что я подчиняюсь. Провожу пальцами по ее меху, наслаждаясь шелковистой текстурой. К сожалению, это напоминает мне о волосах Кейда.

Настанет ли когда-нибудь день, когда я не буду без ума от него?

Вот как это должно быть. Не более чем откровенное любопытство, порожденное моей сексуальной невинностью. Я не знаю, чего мне не хватает, и, возможно, меня привлекает Кейд, потому что он эмоционально недоступен, что делает его безопасным. Несмотря на то, что говорит Лия, я не хочу никому открываться, ведь это то, что происходит в отношениях. Я хочу, чтобы моя тьма оставалась в темноте, а не выплыла наружу, где мой стыд способен задушить меня.

Я дрожу, когда представляю выражение отвращения на лицах друзей, когда они услышат, что сделал со мной отец. Из-за жестокого обращения, которому я подверглась, я удивлена, что он не подчинил меня себе силой. Хотя я всегда видела странный блеск обладания в его глазах. Мой желудок сжимается, и я прикрываю рот, чтобы меня не стошнило. Такого извращения не должно быть во взгляде родителя.

И все же, когда Кейд смотрит на меня, я не чувствую такого уродства…

Нет, в его взгляде нет тьмы, но по какой-то причине его привлекает тьма во мне. Возможно, он воспринимает мою чувственность как приглашение, или это очарование, от которого трудно отказаться. Может быть, я оказываю ему услугу, держась от него подальше, чтобы он мог забыть меня и вернуться к своей невесте.

– Почему мы всегда хотим того, что нам недоступно? – спрашиваю я у тишины.

– Потому что когда мы получаем то, в чем нам было отказано, это делает победу намного слаще.

Моя рука взлетает к груди, когда я поворачиваюсь лицом к Кейду.

– Что ты здесь делаешь? – Я окидываю его пристальным взглядом, видя его даже при тусклом освещении. На нем нет униформы. Вместо этого на нем пара свободных брюк цвета хаки и белая рубашка без рукавов, открывающая татуировку на руке, и босые ноги. Желание охватывает меня так сильно, что это похоже на удар в живот, от которого перехватывает дыхание.

– Хочешь верь или нет, но я шел проведать Киру и щенков, – говорит он. – До того, как меня сделали частью команды Феникса, я помогал тренировать венолитов. Несмотря на то, что я всегда занят, мне нравится время от времени навещать их. Бракс был моим, пока мне не пришлось оставить его.

– О, ясно, – говорю я. – Тогда спокойной ночи.

И быстро встаю, намереваясь уйти, практически пробегаю мимо Кейда. Факт, что он не останавливает меня, не остается незамеченным, но я говорю себе, что это к лучшему.

Оказавшись в безопасности своей комнаты, я готовлюсь ко сну, желая погрузиться в забытье, чтобы выбросить Кейда из головы. Единственная проблема в том, что как только я ложусь, то не могу заставить разум отключиться. Я ворочаюсь с боку на бок, со временем все больше расстраиваясь и ненавидя сексуального инопланетянина.

А потом просовываю руку под ночную рубашку. С каждым движением по моему клитору я одновременно стону и проклинаю Кейда. Это его вина, что я трогаю себя каждую ночь с момента нашего поцелуя, и это его вина, что я делаю это снова сейчас.

Стук в мою дверь заставляет вздрогнуть так сильно, что я чуть не падаю с кровати. Опускаю ноги на пол и провожу пальцами по волосам, пытаясь привести их в порядок, пока пересекаю комнату. Сделав глубокий вдох, открываю дверь.

А затем с выдохом захлопываю ее.

Прежде чем я успеваю запереть дверь, Кейд заходит в комнату, тихо заперев ее на замок. Он не двигается, пока я успокаиваю свое бешено колотящееся сердце. Мы смотрим друг на друга, пока он не нарушает тишину.

– Я хотел поговорить с тобой, Элеонора.

Я глубоко сглатываю и киваю, давая разрешение. Не могу перестать смотреть на него, чувствуя, как его присутствие занимает все пространство в моей маленькой комнате. Он такой большой, и его сила успокаивает меня так же сильно, как и пугает. Он мог бы причинить мне больше вреда, чем когда-либо причинил отец, но в глубине души я знаю, что Кейд никогда бы не поднял на меня руку. Если бы он хотел причинить боль, у него была масса возможностей, и каждый раз он отпускал меня.

– Мне нужно кое в чем признаться тебе, то, что я никому не говорил, – тихо говорит он. Его неоново-голубые глаза светятся в темноте, так что, когда он отводит взгляд, это легко увидеть. И заставляет меня задуматься, что его беспокоит.

– Когда экипаж «Феникса» был отправлен для получения жизнеспособных кандидатов для размножения во время второй миссии, нам было сказано оставаться в пределах периметра университетских общежитий. Таким образом, было бы легче привлечь большое количество женщин за более короткий промежуток времени. Я последовал за другими солдатами, наблюдая, как они усмиряют женщин и уводят на корабль. Это было довольно легко, и я уже нацелился на одну из них, когда услышал шум.

Кейд смотрит на меня, и я замечаю, как поджимаются его губы. И мысленно готовлю себя к тому, что он собирается сказать, инстинктивно зная, что это вот-вот что-то изменит между нами. Хорошо это или плохо, я не знаю.

– Это был крик боли, за которым последовал крик мужчины, – голос Кейда становится хриплым и грубым, гнев сквозит в каждом его слове. – Я бросился туда, покинув свое место, чтобы наткнуться на избитую женщину, и это привело меня в такую слепую ярость, что мой меч пронзил грудь мужчины, прежде чем я успел остановиться.

Я прикусываю губу, чтобы она не задрожала при виде ярости на лице Кейда, хотя он и прекрасен в своей свирепости.

– Этой женщиной была ты, Элеонора. Я не знаю, кем был для тебя тот человек, но я убил его. – Кейд смотрит, позволяя черноте кружить в его неоновом взгляде. – И я бы убил его снова, если бы мог, тысячу раз.

Он делает шаг ко мне, сжимая кулаки.

– Я взял тебя на руки, окровавленную и израненную, и чувство правоты, охватившее меня, было неописуемым. – Он замолкает на мгновение и протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки, и его голос становится мягким. – А потом я посмотрел на твое лицо, такое изысканное и прекрасное, и что-то нашло на меня. Волна собственничества, которую я никогда раньше не испытывал.

Он опускает руку и тяжело вздыхает.

– Если ты возненавидишь меня, я пойму, но я хотел, чтобы ты знала, что я нарушил приказ своего командира, убил человека и предал свою суженую, и все это для того, чтобы заполучить тебя.

Глава 6

Мой отец – источник моей боли и страданий – мертв.

Облегчение нахлынуло на меня, такое огромное и стремительное, что я рухнула на пол. Кейд мгновенно оказался рядом и прижал меня к своей груди. Его глаза, теперь ставшие прекрасным ониксом, сканируют мое тело, ища любые признаки ранения. Тот факт, что его зрачки изменили цвет, говорит о том, что он испытывает сильные эмоции, и я гадаю, что это: тревога из-за его признания, беспокойство за меня или что-то более глубокое.

– Элеонора, ты в порядке? – спрашивает он в панике.

Я киваю, все еще пытаясь осознать тот факт, что мой худший кошмар закончился. Удивительно, что влияние моего отца простиралось через галактики, продолжая вселять в меня страх. Могу ли я теперь начать видеть себя в другом свете? Может, как нечто иное, а не злое искушение, которое так долго было моей сущностью?

И кто же я на самом деле?

– Что случилось? – спрашивает Кейд, прерывая мои мысли.

– Не могу поверить, что мой отец мертв.

Кейд усмехается.

– Поверь. Никто не заслуживал жизни после того, как причинил такую боль, как он, – он делает паузу, и гневные морщины на его лице, разглаживаются. – Мне жаль, что ты потеряла отца. Я не знал.

Я прижимаю указательный палец к его губам, не желая больше ничего слышать.

– Не извиняйся. Мне трудно выразить, какое это облегчение, что он мертв, – поглаживаю гладкую щеку Кейда большим пальцем, чувствуя, как напрягаются мышцы его челюсти. – Ты спас меня, и я так тебе благодарна.

– Правда?

– О да, – шепчу я.

Кейд понятия не имеет, что чувство благодарности бурлит во мне, готовое выплеснуться наружу и заставить меня совершить необдуманный поступок. Я хочу благодарить его снова и снова, но этого недостаточно. Никогда не будет достаточно. Может, он и не верит в абсолют, но я верю. Я всегда буду в долгу перед ним, не только за то, что он спас меня той ночью, но и за то, что привел сюда.

Ккйд накрывает мою руку своей.

– Это такое облегчение. Я думал, что ты возненавидишь меня, и это разрушит все мои шансы на твоё завоевание.

Свободной рукой я глажу его по другой щеке, приближая его лицо к своему.

– С этим героическим поступком считай, что победил.

А потом я прижимаюсь губами к его губам. Мне нечего отдать герою, кроме своего сердца и тела. Поскольку мое сердце – не самый лучший вариант, я решила отдать ему другую часть себя. Если быть честной с собой, я бы призналась, что не просто выражаю ему свою благодарность, но и хочу узнать, на что похож секс с мужчиной, которому, кажется, я не безразлична.

И в основном потому, что каждое соприкосновение с Кейдом разрушало меня.

В тот момент, когда его губы касаются моих, в моем животе возникает восхитительная боль, а чудесное покалывание снова дает о себе знать. Кейд отвечает на мой поцелуй, его нетерпение рассеивает любую неуверенность, которая пытается подняться на задворках моего сознания. Он пьет из меня, пробуя каждый сантиметр моих губ, как будто никогда не испытывал ничего столь сладкого. Его руки сжимаются вокруг меня, и я скольжу ладонями к его шее, обхватывая и притягивая к себе.

Поцелуй становится хищным, когда позволяю своей страсти разгореться и поглотить меня. Мой тихий стон наполняет пространство, но Кейд принимает его в себя, как будто это пища.

– Вот так, – шепчет он мне в губы. – Скажи мне, что доставляет тебе удовольствие.

Он гладит мою грудь, потирая сосок большим пальцем, и я выгибаюсь в его руке, отчаянно пытаясь передать, как мне это нравится.

– Хорошая девочка. – Кейд осыпает поцелуями мою шею, вставая, а затем кладет меня на кровать. Подол платья поднимается, когда он укладывает меня, обнажая большую часть моих бедер, которые слегка раздвинуты. Его взгляд пробегает по длине моих ног, и челюсть сжимается, а темные глаза сверкают.

А потом он обнажается.

Теперь я пожираю его взглядом. Выражение его лица серьезное, глаза сужены, а рот слегка приоткрыт. Остальные части его тела полны напряжения, мышцы напряжены и подергиваются. Я провожу взглядом по его широким плечам, по точеному животу, на котором с одной стороны видна серебряная татуировка, и останавливаюсь, когда дохожу до члена. Он впечатляет. Даже не имея возможности сравнить, я слышала достаточно от Морган и Лии, чтобы понять, что Кейд был благословлен.

Господи Иисусе на небесах. Благослови его сердце и благослови мою женскую часть. Аминь.

– Тебе нечего бояться, – говорит он, подходя к кровати.

Я сажусь, подтягивая ноги под себя, и смотрю на него.

– В этом-то и проблема. Я не боюсь, хотя знаю, что должна.

– Почему? – Кейд проводит пальцами по моим волосам, укладывая пряди на плечо, а затем поглаживает грудь. – Чего бояться?

– Боли, – быстро отвечаю. Я уже сбилась со счета, сколько раз испытавала ее. Мысленно встряхиваю себя. С этой частью моей жизни покончено.

– Боль – это не всегда плохо, – медленно говорит он. – Она может быть и приятной.

– Я тебе не верю.

– Тогда мне придется продемонстрировать. – Кейд берет подол моей ночной рубашки и начинает поднимать ее, но я накрываю его руки и крепко сжимаю их, останавливая.

– Разве я не могу оставить это на себе? – спрашиваю я. Хотя пытаюсь скрыть это, отчаяние слышится в моем тоне, выдавая беспокойство. – Рубашку не обязательно снимать для того, что мы собираемся делать.

– Да, это так, – говорит он.

Я энергично качаю головой, и Кейд вздыхает, его обеспокоенный взгляд ищет мой.

– Что тебя беспокоит? – спрашивает он.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, решаю, как много ему сказать.

– У меня есть шрамы.

– У всех есть, – парирует он.

– Не такие, как у меня. Я просто не хочу, чтобы они… чтобы ты смотрел на меня по-другому. – Опустив взгляд, убираю свои руки от его, чтобы положить их на колени. Мне так стыдно, что я больше не могу смотреть на него.

– Элеонора, посмотри на меня. – Когда я не подчиняюсь, Кейд убирает руки с моего платья, чтобы положить их на мое лицо, и поднимает его вверх. – Красота твоего тела – ничто по сравнению с твоей душой.

– Но внутри меня так много тьмы, – шепчу я.

Звук моего признания скребет по ушам и заставляет мой желудок сжиматься. Теперь Кейд узнает, что я испорчена внутри и снаружи, и больше не захочет меня. То добро, которое я чувствую в нем, наверняка закончится.

Его глаза вспыхивают эмоциями, удивляя меня. Дравианцы не умеют выражать свои чувства. На самом деле, в их культуре это считается табу, но Кейд показывает мне свою подлинность снова и снова, небольшими порциями. И прямо сейчас он определенно расстроен из-за меня.

– У тебя в душе яд, – говорит он, прижимаясь губами к моему виску и шевеля волосы у меня на лбу своим дыханием. – Поэтому ты страдаешь, но это не то, кто ты есть, – Кейд целует мягкое место прямо за моим ухом, посылая мурашки по спине. – Позволь мне помочь тебе, и тогда, возможно, ты поймешь, что я делаю, когда смотрю на тебя.

Кейд отстраняется и смотрит на меня сверху вниз, явно ожидая моего разрешения. Во мне зарождается нерешительность, и я думаю о том, чтобы оттолкнуть его, чтобы защитить себя от чувства уязвимости, которое угрожает задушить меня. Однако есть и другие чувства, которые говорят мне войти в свет Кейда, который ясно вижу в его прекрасной душе. Даже если он не идеален, он – то, что есть хорошего и доброго в этом мире.

В моем мире.

Хватаясь за подол платья, стягиваю его через голову, не отрывая взгляда от его глаз. А потом поворачиваюсь, сжимая материал в руках так крепко, что костяшки побелели, а пальцы заболели. По его резкому вдоху я понимаю, что Кейд видит множество пятидюймовых шрамов, которые пересекают всю мою спину. Некоторые из них свежие, еще розовые и нежные, а другие побелели с возрастом. Они отпечатались на коже, как фреска моих страданий, свидетельство наказания, которое я получила. Справедливое оно или нет, не могу сказать.

Кейд проводит по одному из них, мозоли на его пальцах заставляют меня вздрогнуть, но не от боли. Это от ужаса, который должен быть написан на его лице. Затем он касается другого. И еще. Он ничего не говорит, но после того, как ощупывает каждый, заменяет пальцы губами.

И продолжает целовать каждый из моих шрамов.

Зажмуриваюсь, стараясь не дать слезам пролиться. С каждым прикосновением своих губ Кейд предлагает мне принятие и исцеление. Оно проникает в мое сердце, заставляя почти болезненно биться в груди. Никогда еще я не чувствовала столько сострадания и нежности от кого-то.

Отбрасываю халат в сторону и поворачиваюсь к нему лицом, все еще стоя на коленях. Перед тем, как прильнуть к его губам, я ловлю в его взгляде обожание и тогда понимаю, что проиграла. Каковы бы ни были последствия моих действий, я хочу его.

Своим телом, а теперь и частичкой своего сердца.

– Прошу тебя, прикоснись ко мне, Кейд, – приглашаю между поцелуями. – Возьми мое тело и исцели израненную, жалкую душу.

В ответ он обхватывает меня за талию и укладывает на кровать, нависая сверху. Соприкосновение кожи к коже возбуждает, и я обхватываю шею Кейда руками, притягивая ближе к себе. Он погружает свой язык в мой рот, и на этот раз я отвечаю, дразня и поглаживая, пытаясь довести его до исступления, пока моя страсть разгорается от искры до мощного пожара. Мое тело горит от удовольствия, начиная с губ и заканчивая лоном. Член пульсирует между моих бедер, и я поднимаю их, пытаясь передать то, чего инстинктивно хочет мое тело.

Кейд хватает меня за бедро, не позволяя даже шелохнуться, но меня сводит с ума то, что я прижата к нему. Я могу только стонать в его губы, наполовину от удовольствия, наполовину от разочарования. Но потом он накрывает ладонью мое лоно, и все мое недовольство исчезают. Кейд проводит пальцем по внешним половым губкам, и в этот момент я понимаю, что никогда в жизни не была так возбуждена. Грубость его пальца вызывает еще больший отклик, когда Кейд вводит его в меня. Я сжимаюсь вокруг пальца и в награду слышу низкое рычание в ухо.

– Твоя мокрая, такая узкая – это станет концом моего самоконтроля, – замечает он, вводя в меня еще один палец и заставляя задыхаться от экстаза. – Вот так, Элеонора. Откройся для меня, прими.

Он вводит пальцы внутрь, медленно наращивая скорость, поглаживает набухший клитор, подталкивая меня к оргазму.

– Сейчас ты прекраснее, чем когда-либо ранее, – хрипит он. Кейд ласкает большим пальцем клитор, одновременно трахая меня пальцами, и с моих губ срывается хныканье. – Громче, – требует он. – Я хочу слышать тебя.

И тут крики заполняют комнату, когда его слова доводят меня до предела. Оргазм овладевает мной, и тело содрогается раз за разом. Это волшебное чувство, и оно длится так долго, что я боюсь потерять сознание. Наконец, спускаюсь со своего сексуального пика и вижу Кейда, который смотрит на меня так, словно я – вся его вселенная.

Возможно, так оно и есть, но я слишком напугана, чтобы верить. Это обязательство, связь, из которой нет возврата.

Просунув руку между нашими телами, я обхватила его член, вызвав шипение Кейда. Поглаживаю член, изучая текстуру и реакции, наблюдая за выражением лица телохранителя. Тот, кто думал, что дравийцы не выражают эмоций, очевидно, не держал руку на чьем-то члене. Удивление, удовольствие и обожание проносятся по его лицу, притягивая ко мне и вызывая во мне агрессивную страсть, по мере того как растет моя уверенность. Раздвигая бедра еще шире, ввожу его в себя.

Его глаза распахиваются, а губы раздвигаются на вдохе от моей смелости, но это только усиливает мое возбуждение. Он убирает мою руку и целует ладонь, прежде чем положить ее себе на шею. А затем погружается в меня.

Неописуемая полнота заставляет меня болезненно сжимать Кейда, даже несмотря на то, что он двигается и стонет, прижавшись к моей шее. Он покусывает это чувствительное место, впиваясь в меня острыми зубами. Боль, скрашенная сильным удовольствием, пронзает меня, и я задыхаюсь. В этот момент он полностью входит в меня, заполняя до отказа и воспламеняя.

Небольшая боль быстро сменяется взрывом экстаза, который поглощает меня. Не выдержав, я прижимаюсь к плечу любовника, подавляя стон. Рев Кейда наполняет комнату, а его движения становятся агрессивными, когда он погружается в меня снова и снова. Его свирепость возрастает, когда я покусываю его шею, как он делал это со мной.

– Моя хорошая девочка быстро учится, – замечает он.

И я снова кусаю его.

Кейд трахает меня сильнее, чем раньше, почти в животном исступлении, когда его настигает оргазм. Он повторяет мое имя снова и снова. Сначала это похоже на разрядку, но ближе к концу это становится сродни поклонению. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой желанной и дорогой. Когда его движения прекращаются, слезы текут по моим щекам, и я прижимаюсь к нему еще теснее.

Кейд поднимает голову и смотрит на меня, его лицо сияет от нашего чудесного занятия любовью.

– Для меня все кончено.

Паника пронзает меня, когда я поднимаю на него глаза.

– Что?

– Для меня никогда не будет существовать других, только ты, – поясняет он. – Ты моя пара, Элеонора, моя намори.

Я выдохнула, не зная, что сказать. С одной стороны кажется, что это хорошо, но с другой – переживание, что эта брачная связь усложнит и без того сложную ситуацию. «Намори» – это ласковое обращение, которое используют только спаренные мужчины, но он же не мой намори.

Прежде чем успеваю что-то сказать, Кейд ложится на кровать, увлекая меня за собой. Заключает меня в объятия и прижимается поцелуем к моему виску.

– Не пытайся улизнуть посреди ночи, – говорит он. – Я сразу приду за тобой и верну назад.

– Хорошо.

– Ты не покинешь мою постель ни этой ночью, ни любой другой. Поняла?

– Хорошо, – отвечаю, на этот раз гораздо тише.

Кейд не знает, что мысленно я уже убегаю, хотя физически все еще с ним. То, что, как думала, будет ночью секса и удовольствия, превратилось в нечто большее. Больше, чем я могу выдержать, но и более прекрасное, чем когда-либо представляла, что ставит мое сердце под угрозу.

Будет ли оно в конечном итоге разбито и покрыто шрамами, как любая другая часть меня?

Глава 7

На следующее утро я стучу в дверь Лии, надеясь, что она там, а не с Морган. Я хочу поговорить с ней до того, как снова увижу Кейда, потому что я все еще в шоке от того, что произошло между нами прошлой ночью, и мне нужен кто-то, кто поможет мне разобраться во всем.

Лия открывает дверь, ее глаза в считанные секунды превращаются из сонных в встревоженные.

– Элеонора, ты в порядке?

– Да, – говорю я. Чувство вины поднимается от осознания того, что я потревожила ее. – Извини, что беспокою. Вернусь, когда освободишься.

– Подожди. – Она открывает дверь шире и жестом приглашает меня войти. Когда я колеблюсь, она говорит: – Не волнуйся. Варек ушел несколько часов назад.

– Ты уверена?

– Тащи сюда свою задницу, – говорит она, подмигивая.

Я улыбаюсь ей. Мое облегчение распространяется, когда я вхожу внутрь и смотрю в изумлении. Стены украшены картинами сплошь из ярких цветов, пол покрыт коврами похожих оттенков. Все выглядит, как всплеск цветов, кроме чисто белого покрывала на кровати.

Лия замечает, что я пялюсь, и машет рукой.

– Вот что происходит, когда твой жених притаскивает тебя на космический корабль, в котором нет других цветов, кроме белого и уродливого бежевого. Это немного чересчур, и, возможно, именно поэтому Варек взбрыкнул, когда дело дошло до покрывала.

– Я помню корабль, и я должна сказать, что мне это очень нравится.

– Спасибо. Хочешь чего-нибудь? – спрашивает Лия из маленькой кухни, наливая что-то в хрустальный бокал. – Кофе, наверное, единственное, чего мне не хватает с Земли. У дравийцев есть что-то похожее, но вкус у него не совсем такой.

– Нет, спасибо.

Мы сидим друг напротив друга на диване, и я накручиваю прядь волос. Взгляд Лии скользит по моей руке и возвращается к лицу. А потом она улыбается.

– Ты хочешь начать или мне следует? – спрашивает она.

– Мой отец мертв, – мой взгляд расширяется в ужасе от моей вспышки, но она выглядит невозмутимой. – Я узнала об этом только вчера вечером.

– И что ты при этом чувствуешь?

Я смотрю в потолок, а затем опускаю взгляд на свои колени.

– Испытываю облегчение, – признаюсь я. – Почти счастлива, – и закрываю лицо руками. – Я – зло.

Лия убирает мои пальцы, чтобы посмотреть на меня.

– Ты не злая, Элеонора. Ты пережила травму, и совершенно нормально чувствовать то, что ты чувствуешь.

– Правда?

Она кивает, но я не убеждена. Она не знает, как сильно я желала его смерти, но мои молитвы так и не были услышаны, пока не появился Кейд. Или, может быть, он – ответ на мои молитвы. Во многих отношениях.

– Какая дочь радуется смерти своего отца? – спрашиваю я.

– Та, что подвергалась насилию, – мягко говорит Лия.

– Ты знаешь?

Она кивает и сжимает мои руки.

– Я подозревала.

– Ох. – Я на мгновение замолкаю, думая о том, что она не выглядит шокированной или возмущенной моим признанием. Во всяком случае, ее взгляд стал более сострадательным и понимающим. – Все эти эмоции пронизывают меня, и они представляют собой полный беспорядок. Я надеялась…

– Да?

Я делаю глубокий вдох и делаю решительный шаг.

– Я надеялась, что ты могла бы помочь мне разобраться с ними. Не осуждая меня.

– Я обещаю, – говорит она. – Больше всего на свете я хочу видеть тебя полностью исцеленной, как эмоционально, так и ментально. Легче пережить физическое насилие, потому что боль прекращается, когда проходят побои, но от слов, которые мы слышим о себе, трудно отмахнуться. Особенно если они исходят из источника, который, по мнению общества, должен нас любить. – Она постукивает меня по виску, заглядывая глубоко в мои глаза. – Этот внутренний голос здесь ошибается, и мы должны сказать ему правду, а не какую-то извращенную ее версию. Хорошо?

– Хорошо, – выдыхаю я.

Мне требуется некоторое время, чтобы начать, но когда я это делаю, внутри меня словно прорывается плотина, ослабляя давление. Я продолжаю рассказывать Лие об избиениях, которые я получала, об изоляции от остального мира, которой я подвергалась, и о том, что мой отец придерживался мнения, что женщины – зло, созданное только для того, чтобы склонять мужчин ко греху.

Но я не рассказываю о похоти, которая была в его взгляде, или о том, что достойна наказания за сексуальное соблазнение собственного отца. Не нарочно, но он хотел меня. И когда это становилось для него невыносимым, начинались побои. Я знаю, что ей это не понравится, и не хочу, чтобы она думала, что я какой-то урод.