Текст книги "В полдень на лестнице Монмартр (СИ)"
Автор книги: Мира Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 24
– Эй! Уважаемые! Вы посреди дороги остановились, а мне проехать нужно! – в боковом окне появилось мокрое лицо какого-то пожилого мужчины. Он махнул в сторону грузовика, на которых обычно ездят фермеры.
Дэниэл медленно и шумно выдохнул, бросив долгий взгляд на губы Катрины. Он был в бешенстве. Если бы не близость этой хрупкой и всего пугающейся девушки, то разорвал бы сейчас этого старого хрыча на двадцать восемь частей! И надо ему было появиться в самый неподходящий момент⁈
Испепеляя взглядом закутавшегося в огромный плащ ничего не подозревающего фермера, Дэниэл вывернул руль и нажал на газ. Бугатти громко рыкнул, подался назад, но остался на том же месте. Следующая попытка свернуть с дороги, на которой машина стояла, загораживая проезд, только ухудшила ситуацию, – их чуть не унесло в кювет. Мужчина, наблюдающий за лоурайдером, тщетно пытающемся освободить проезд, обреченно покачал головой:
– Не, парень, ничего не получится. Мы в низине, а дорогу дождем вон как размыло… Твоя машинка не вытянет… Унесет в придорожную канаву.
Дэниэл заглушил мотор.
– Кажется, твоя мечта сбудется, – повернувшись к Катрине, слабо улыбнулся он. – В Париж пешком пойдем…
Чтобы поддержать его, она улыбнулась в ответ. Дэниэл выглядел по-настоящему огорченным и расстроенным. Ее сердце все еще изредка вздрагивало, но произошедшее сбило высокий градус их близости, оставившей после себя неудовлетворенность и сводящее с ума желание довести дело до конца.
– Парень, вам лучше вернуться в имение, – к приоткрытому окну подошел все тот же мужчина. – Вы же у мсье Нойера были? А машину завтра-послезавтра вытащат. Сегодня никак – сам видишь, ни один эвакуатор по такой глине не проедет.
– Мы не можем вернуться в имение, – сказала Катрина, потому что Дэниэл промолчал, пытаясь, видимо, сообразить, что им делать дальше. – Может, вы подскажете, где здесь можно переночевать?
Мужчина почесал в затылке и кивнул своим мыслям:
– Раз уж мне тоже из-за вашей машины не проехать вниз, то давайте я отвезу вас к себе. Меня зовут мсье Мёнье, моя ферма в десяти милях отсюда. Переночуете у нас. Мадам Мёнье будет не против.
Молодые люди переглянулись. Конечно, напрягать пожилую семейную пару не хотелось, но возвращаться в имение Нойеров не хотелось еще сильнее.
– Спасибо. Мы все оплатим, – кивнул ему Дэниэл.
Мужчина махнул рукой и пошел к небольшому пикапу, припаркованному вверх по дороге.
На первый взгляд неказистый грузовик оказался очень даже приемистым авто. Несмотря на скользкую дорогу, он ловко поднимался вверх, лишь иногда уходя в сильные заносы на поворотах.
Катрина, совершенно не привыкшая к таким экстремальным способам передвижения, вздрагивала каждый раз, когда задние колеса уносили грузовик сторону, а мсье Мёнье негромко чертыхался. Воспользовавшись случаем, Дэниэл обнял ее за плечи и притянул к себе. Только сейчас он почувствовал, что вся одежда на девушке промокла насквозь.
– Замерзла? – тихо спросил, обнимая ее сильнее.
Катрина молча кивнула, прижимаясь к нему в ответ.
В объятиях Дэниэла было тепло и спокойно. Сейчас словно весь мир отступил перед их незначительными неурядицами. Девушка улыбнулась, пряча под ресницами радость от осознания того, что сама судьба толкает их друг к другу.
– Молодожены? – спросил мсье Мёнье, когда они закончили подъем по глинистой дороге и свернули на крепкую, укатанную гравийку.
– Ага, пару недель назад поженились, – с трудом сдерживая дернувшуюся в его руках Катрину, ответил Дэниэл.
– Завидую, – подмигнув многозначительно, протянул фермер. – Как вспомню, что мы с мадам Мёнье творили первый год после свадьбы…
Мужчина улыбнулся и откашлялся.
– Тогда вы нас отлично понимаете… – сказал Дэниэл и тут же получил ощутимый толчок в бок. – Не стесняйся, любимая, страсть и одержимость друг другом – обычное дело у молодоженов.
Если бы взгляды могли воспламенять предметы, то молодой человек вспыхнул и превратился в пепел за доли секунды. Но вместо раскаянья и оправданий, Дэниэл изобразил на своем лице молитвенное выражение, обозначавшее просьбу если не забыть о возмездии, то хотя бы отложить его до момента, когда они останутся одни.
– Тебе не жить… – произнесла она одними губами, на что этот несносный лгун наклонился и поцеловал ее в висок, парализовав все рациональные мыслительные процессы. Она порывисто вдохнула и зажмурилась.
Через несколько минут в поле видимости появилось двухэтажное шале, построенное в отдалении от огромного виноградника, сквозь который они все это время ехали. С обратной стороны дома виднелся большой амбар с разбросанными рядом подсобными помещениями. Несмотря на продолжающийся дождь, в загоне рядом с домом гуляли коровы с телятами и крупные вороные лошади.
Катрина невольно засмотрелась на удивительным образом появившиеся перед ней картины обычной фермерской жизни. Еще утром она и подумать не могла, что увидит такое…
Когда старый грузовик, фыркая и скрипя тормозами припарковался на подъездной дорожке, из ближайшего сарая вышла пожилая, но очень бодрая женщина. Она махнула рукой мсье Мёнье и с интересом разглядывала появившихся вместе с ним симпатичных молодых людей.
– Элоди, дорогая, у нас гости, – чмокая в щеку свою жену, сообщил ей мсье Мёнье. – Они молодожены и застряли посреди дороги в имение Нойера.
– Молодожены? – всплеснула руками женщина. – Как это чудесно! Как вспомню, что мы с мсье Мёнье творили в первый год после свадьбы…
Катрина почувствовала, как ее щеки становятся пунцовыми. Намеки четы Мёнье и абсолютно настоящая улыбка Дэниэла, словно все происходящее самая чистая правда, и они тоже что-то там «творят», смущали до жути.
– Ой, да что же это я вас под дождем держу? – снова всплеснула руками фермерша. – Проходите скорее в дом. Милая, ты вся промокла! Тебе еще детей рожать, а ты так себя не бережешь!
Как только они оказались в просторной гостиной с длинным мягким диваном, несколькими креслами, огромным книжным шкафом и камином, Катрина сразу почувствовала, что начинает согреваться. Весь интерьер этого дома был диаметрально противоположен имению Нойеров: теплый домашний уют против холодного, отталкивающего пафоса.
Мадам Мёнье отвела ее в одну из комнат на втором этаже и, порывшись в шкафу, нашла аккуратное хлопковое платье на широких бретелях и идеально подошедшее ей белье.
– Не переживай, переодевайся, – кивнула женщина, когда увидела смущение Катрины. – Это вещи нашей младшей дочери. Сейчас она вышла замуж и живет в Париже. Эта проказница, небось, и забыла, что у нее тут кое-какие вещички остались! Ладно, ладно, я ухожу! Как будешь готова, спускайся пить чай.
Женщина ушла, а Катрина быстро стянула с себя мокрую одежду и переоделась в сухое. Простенькое сиреневое платье село на нее идеально, подчеркивая все изгибы тела. Она постаралась уложить из-за дождя и влаги торчащие во все стороны локоны, покрутилась перед зеркалом и посмотрела на свое отражение. Какой необычный и странный выдался день: сначала солнечный и наполненный мечтами и надеждами, а потом – дождливый и эмоциональный. Девушка положила руку на грудь, прислушиваясь к мерному стуку своего сердца.
Вот она стоит посреди чужой комнаты в чьем-то чужом доме, в чужом платье и… ей хорошо…
Глава 25
Катрина спускалась вниз, когда до нее донесся обрывок разговора:
– … может показаться, что она неразговорчивая и чаще хмурая, но это только видимость, – помогая мадам Мёнье расставлять чашки, говорил Дэниэл. – У нее отличное чувство юмора, жутко сексуальный акцент и самые красивые глаза на свете…
Катрина замерла, и медленно села на ступеньку. Она не могла отвести глаз от Дэниэла. Сейчас он был совершенно расслаблен и легко вел беседу с едва знакомой женщиной так, словно приехал в гости к тетушке, с которой не виделся пару лет. Катрина не знала, просто почувствовала – вот такой он настоящий.
Мужская фигура с идеальными пропорциями, редкого оттенка волосы с длинной, непослушной челкой, голубые бездонные глаза, умопомрачительный тембр голоса, харизма и природное обаяние не давали шансов не влюбиться… Но то, что заставило ее сердце пропустить удар – это то, как он говорил о ней. Его голос был теплым и мягким, а губы то и дело подергивались улыбкой.
– Я сразу поняла, что ты влюблен в нее как мальчишка, как только увидела вас, – забирая у него оставшиеся чашки, заметила мадам Мёнье. – Вы оба очень красивые. У вас получатся прелестные дети…
– Согласен, – вытирая руки о большое полотенце, к ним присоединился мсье Мёнье. – Сегодня отличная дождливая ночка для того, чтобы зачать красивого и здорового малыша! – он подмигнул Дэниэлу и похлопал его по плечу.
– Я постелила вам в дальней комнате, так что… – мадам Мёнье не успела договорить, потому что девушка, раскрасневшаяся от подслушанных разговоров и сложившейся неловкой ситуации, ворвалась на кухню:
– Чем я могу вам помочь? – она постаралась быть как можно естественнее и поскорее сменить тему разговора.
Все присутствующие повернулись к ней и замерли. Чета Мёнье смотрела на нее с каким-то умилением, а Дэниэл выглядел ошарашенным, даже рот приоткрыл от удивления.
Девушка замолчала, так и не получив ответа, и осмотрела себя. Что-то не так?..
– Милая, ты замечательно выглядишь… – молитвенно сложив руки, заметила хозяйка. – Почаще распускай такие красивые волосы. Грех убирать их…
– М-да-а… – добавил ее супруг и подтолкнул замершую жену к плите, давая возможность «молодоженам» остаться одним.
– Черт… – заморгал часто-часто Дэниэл. – Ты… Ты очень красивая…
– Настолько, что ты даже рот открыл от удивления? – пошутила Катрина, скрывая смущение, но он, не сводя с нее своих голубых глаз, кивнул:
– Настолько…
– Что же раньше не замечал этого? – спросила она тихо, чтобы чета Мёнье не услышала.
– Дурак был, – делая шаг к ней, ответил он так же тихо.
Она нахмурилась и отвернулась, убирая волосы за ухо.
Ну что за парень? Что думает – то и говорит!
А у него дыхание перехватило: от изгиба ее плеч, от жилки, бьющейся на идеальной шее, от красивого изящного девичьего уха, с продетой серебряной сережкой в форме ромба и непослушных русых волос, так легко и волнующе перекинутых на спину.
– К столу, к столу, садитесь скорее! – радостно позвала мадам Мёнье, и Катрина, с облегчением выдохнув, поспешила занять один из стульев, на которые указала хозяйка. Дэниэл тут же оказался рядом, помогая ей сесть.
Горячий, пахнущий апельсинами напиток почти сразу отвлек Катрину.
– Как вкусно… Мадам Мёнье, что это?
– О, милая… Это парижский чай. Чувствуешь: апельсин, мускатный орех и… – она понизила голос. – … коньяк.
Катрина улыбнулась и с удовольствием сделала еще глоток вкуснейшего напитка. Ее промокшее и продрогшее за день тело начинало отогреваться, и на душе словно пушистый кот мурлыкал.
– Такой чай заваривали у меня дома, когда я была маленькой девочкой. Знаете, я пятая дочка в семье. А после меня родители заделали еще двух сыновей! Наверное, поэтому и у нас с мсье Мёнье четверо деток. Люблю, когда в доме шумно. Не то, что сейчас… Дети выросли и разъехались. Остались мы, да коровы с лошадьми… А в те далекие времена, откуда пришел рецепт этого чая, мы жили на улице Лепик, и считали, что Монмартр – это весь мир…
– А я сейчас живу недалеко от улицы Лепик! – улыбнулась Катрина.
– Правда? У вас там квартира? – словно и не заметив, что девушка сообщила о своем месте жительства в единственном числе, оживилась мадам Мёнье.
– Да…
– Там живет тетя Катрины, – помог ей справиться с неловкой ситуацией Дэниэл.
И правильно сделал – его идея была заливать про их статус, пусть помогает теперь!
– И какой сейчас Монмартр? – с интересом спросила женщина.
– Он… шумный, яркий, теплый, немного дождливый и временами печальный…
За столом стало тихо.
– Совсем как во времена моей юности… – тихо сказала мадам Мёнье.
– А как так получилось, что, родившись и живя в Париже, вы оказались в пригороде Реймса? – спросил Дэниэл.
– О… Любовь… Да, это была любовь.
Мадам Мёнье посмотрела на своего мужа, и их глаза затуманились только им одним известными воспоминаниями. Молодые люди молча ждали, когда они насладятся ими вполне.
– Какая же Элоди тогда была красивая… – слегка улыбаясь, сказал наконец мсье Мёнье, накрыв своей большой ладонью ее руку. – Сам я из Реймса. Приехал к старшему брату в столицу и в кофейне «Две мельницы» встретил мою Элоди. Я как увидел ее, – так и потерял дар речи! «Пока не узнаю ее адрес, никуда не пойду!» – так и сказал брату. Ну, набрался смелости, подошел и… Вот, мы уже больше тридцати лет женаты.
– И вы так легко уехали из Парижа ради парня, который вам понравился? – удивилась Катрина.
– Конечно! – засмеялась мадам Мёнье. – Зачем сомневаться, если любишь? Характер у него, знаешь какой? Стала бы из себя недотрогу строить, и потеряла главного человека в своей жизни.
– Слышишь, дорогая, что мудрая мадам Мёнье говорит? – склоняясь к ней, прошептал Дэниэл.
– Аш-ш-ш-ш-ш… – обожгла его сердитым взглядом девушка и прошептала: – Я с тобой еще за предыдущую выходку не разобралась, так что…
– Ну, хватит разговоров! Допивайте чай – и спать! Мы на ферме рано встаем. Начнем ходить туда-сюда и разбудим вас… – хлопнув себя по коленям, хозяин встал из-за стола.
– Не переживайте, – улыбнулась мадам Мёнье. – Спите, сколько спится. Даже если ночью дождь и прекратится, дорога в «Etoile» все равно не высохнет.
Она собрала со стола чашки, быстро ополоснула их и пожелав «красивых снов», ушла собираться ко сну.
Дэниэл и Катрина остались одни за столом.
– Я готов. Можешь наказать меня за все… – после долгой паузы сказал молодой человек.
Кэт посмотрела на него. Взгляд прямой и совершенно не раскаивающийся.
Ругаться ей уже совсем не хотелось. Да и какой смысл? Спектакль окончился.
– Зачем соврал? – спросила она о том, что по-настоящему волновало.
– Слышал, что местные довольно консервативны и если бы узнали, что мы не женаты, то не оставили бы нас ночевать.
Катрина хмыкнула. Хитрец…
– И что мы теперь будем делать? – спросила она и посмотрела прямо ему в глаза.
Дэниэл молчал, не отводя взгляд.
– Закрой глаза…
– Зачем? – удивилась девушка.
– Закрой… Пожалуйста…
Катрина вздохнула и выполнила его просьбу. Через секунду мягкие, терпкие губы нежно коснулись ее.
Сердце затрепетало в груди. Девушка распахнула глаза и замерла. Дэниэл не отстранился, наоборот, воспользовавшись ее замешательством, притянул ее к себе вместе со стулом.
Его пальцы скользнули в ее волосы, оставляя дорожки из мурашек. Как же томительно-приятны были его прикосновения. Она снова прикрыла глаза, и он не заставил долго ждать, поцеловав ее вновь. Вкус этого поцелуя был пряным, с цитрусовыми нотками и сладким послевкусием.
Глава 26
Он был растерян. Настолько сильно, что даже руки подрагивали.
Вот же ж, черт! Как мальчишка! Словно все делал впервые и очень боялся накосячить…
Мысли, ощущения, страхи и предвкушение всего, что произойдет после – пьянили и лишали его самообладания.
А всему причиной огромные зеленые глаза, чувственные губы, едва уловимый запах лаванды в волосах и та естественность, с которой эта девушка открывалась ему. Он чувствовал, он не мог ошибаться – она хотела его так же сильно, как и он ее.
Катрина хотела. Сильно. Его. Прямо сейчас.
Не думая, не рефлексируя, не загадывая.
Он отстранился, очерчивая кончиками пальцев линию ее скул. Их глаза встретились – зеленый растворился в голубом, заливая все вокруг яркими всполохами бирюзы. Они оба чувствовали: назад дороги нет.
Дэниэл встал и подал Катрине руку. От осознания всего, что случится дальше, она закусила губу и осторожно вложила свою ладошку в его.
Они плохо помнили, как поднялись на второй этаж и оказались в той самой дальней комнате, которую мадам Мёнье приготовила для них.
События последних дней спрессовались в этот самый момент. Словно все произошло ради него, и та встреча ровно в полдень на лестнице Монмартр не была случайностью…
Негромкий стон Катрины взметнулся вверх и осыпался миллионом частичек, отдаваясь томительной болью в сердце. Дэниэл и сам не понял почему, но прижал порывисто хрупкую девушку к себе, зарывшись в ее лавандовые волосы. Он чувствовал, как стучит сердце Катрины, с каждой минутой успокаиваясь и возвращаясь к расслабленному темпу. Он не хотел отпускать ее. Если бы эти минуты могли длиться вечно… Он бы все отдал за одну надежду!
Она тихо вздохнула и отстранилась, ища его глаза. Внутри у Дэниэла сильно царапнуло: сейчас Катрина смотрела на него по-новому: с нежностью и таким доверием, что… Сердце дрогнуло. Он нахмурился, пытаясь понять, что за незнакомые эмоции испытывает, но ее вдруг изменившееся выражение лица заставило моментально убрать морщинки со лба.
– Я обескуражен, – улыбаясь уголками губ, ответил он на ее немой вопрос. – Обескуражен и обезоружен… Тобой…
Врать и выдумывать не хотелось. Да и не смог бы он, когда она так смотрит на него.
Стало стыдно за свои недавние самоуверенные и необдуманные слова про «замутить» с ней… Какого черта он вообще рот тогда открыл, идиот…
– М-м-м… Тогда я спокойна, – ее тихий и такой теплый сейчас голос проник под кожу, парализуя и подчиняя себе. – У меня совсем нет сил и желания защищаться…
– И не надо, – целуя ее вкусные губы, прошептал он.
Когда Дэниэл хотел расшевелить ее и посмотреть, что скрывается под этой чудаковатой оболочкой, ему было просто интересно. Он наблюдал и исследовал свои чувства и эмоции. Но когда нашел ответы на все вопросы, то понял, что промахнулся с расчетами – он уже был заражен этой девушкой. И единственное противоядие, которое существовало в этом мире – это она сама.
Он проснулся от легкого дуновения ветра, еще не успел открыть глаза, а его уже захлестнули воспоминания прошлой ночи, заставив порывисто вдохнуть теплый утренний воздух.
Дэниэл сел на постели, с трудом осознавая, что той, которая стала его ночным наваждением, нет рядом. Быстро натянув футболку и джинсы, он уже почти вышел из комнаты, когда его взгляд упал на скетчбук с карандашными зарисовками. Посомневавшись, все же не удержался, взял его в руки, неспеша переворачивая страницу за страницей. К горлу подкатил ком. Как наивно…
Почти весь альбом был наполнен им. Он спит, он смотрит на дорогу, управляя автомобилем, он пьет кофе вчерашним утром в своем номере… Рисунки были удивительные. Они заставляли чувствовать и будоражили воспоминания.
Катрина была талантлива… По какой-то необъяснимой причине он понимал это и раньше, но когда увидел сам…
– Доброе утро! – она тихо вошла в комнату, и Дэниэл вздрогнул от неожиданности, по-детски пряча скетчбук за спину.
Девушка улыбнулась.
– П-п-рости, – возвращая альбом на место, нахмурился он.
Да уж, не так он представлял этот момент их встречи после вместе проведенной ночи. Но разве в отношениях с Катриной можно вообще ожидать какой-то логики?
– Ничего страшного, – она подошла к столику, и он только сейчас заметил поднос у нее в руках. На нем оказались две чашки с кофе и булочки.
– Завтракать выпечкой входит у нас в привычку, – едва дождавшись, пока она составит все с подноса на столик, он притянул ее к себе. – Доброе утро…
Ее губы были со вкусом яблочного джема и ванили. С ума просто сойти!
Дэниэл почти сошел, ведь Катрина совсем не помогала ему оставаться в ясном уме, возбуждая его и без того до предела заряженные гормоны своими запахами и касаниями.
– Может, все-таки позавтракаем, пока кофе еще не покрылся льдом? – в мизерных промежутках между поцелуями прошептала она.
– К черту кофе, – он подхватил ее на руки, удивляясь тому, насколько Катрина легкая.
– Мадам и мсье Мёнье внизу, – запуская пальцы в его волосы, вдруг вспомнила девушка. – Если нас долго не будет, они подумают…
– Они уже все о нас подумали… Расслабься…
Вот уж невыполнимая просьба, когда рядом с ней этот парень, от которого у нее крышу сносит!
– Нереально, – млея от очередного поцелуя, прошептала Катрина.
– Я помогу… – многозначительно прищурившись, он осторожно положил ее на постель.
Простыни еще хранили его тепло и такие яркие воспоминания об их ночи. Хотелось остаться здесь, растворившись в любви и неге, завладевшими каждой клеточкой ее тела.
Не было ни вчера, ни завтра. Были только они, и стиравшее все остальные потребности – желание.
Глава 27
– Ну что, молодожены, обед на столе, – подмигивая им с совершенно понятным намеком, мадам Мёнье закончила расставлять тарелки.
– Дождливыми ночами так сладко спится… – усаживаясь во главе стола с очень похожей интонацией добавил ее муж.
– И на утро о завтраке совсем не думается, – ставя на стол хлеб, добавила она.
Дэниэл улыбнулся, притягивая к себе смущенную и порозовевшую Катрину.
– Добрый день.
– Видим, видим, что сегодняшнее утро для вас добрее, чем вчерашний вечер, – указывая на места за столом, улыбнулся в ответ мсье Мёнье.
– Да, в вашем доме совершенно удивительная атмосфера, – помогая сначала сесть Катрине, а потом усаживаясь и сам, добавил Дэниэл.
– Этот дом построил еще мой прадед, – принимаясь за наваристый мясной суп, ответил хозяин. – И, знаете, все поколения, живущие в нем, были счастливы! Правда, Элоди?
– Правда, дорогой, – касаясь его руки, ответила женщина.
– Дышится в нем удивительно легко, – оглядывая крепкий потолок и стены, заметил Дэниэл. – Все-таки природные материалы и выверенные техники строения…
– Ты говоришь как какой-нибудь строитель или архитектор! – перебил его мсье Мёнье. Катрина тихонько хихикнула, но мужчина словно и не заметил этого: – Ты душой посмотри на этот дом, почувствуй его! Есть вещи, которые не подвластны чертежам и размерам…
Дэниэл замолчал ненадолго, размышляя:
– Вы правы.
Он под столом взял Катрину за руку.
– То-то же! Молодежь… – довольно заворочался на стуле фермер. – Ну, что ж, солнце так печет, что, думаю, завтра утром можно вызывать эвакуатор для вашей машины. Сегодня сосед был в «Etoile», пока еще дорога ползет, всем приходится объезжать, делая петлю через соседнюю ферму. Знатный дождь вчера случился. И ведь ничего не предвещало…
Дальше они обедали, разговаривая о погоде и любимой еде. Катрина впервые за долгое время была совершенно счастлива. Эти простые разговоры с открытыми и искренними людьми, присутствие Дэниэла, тепло его руки и воспоминания об их близости дрожали внутри сладким возбуждением. Она не могла перестать улыбаться, слушая спокойные, перемежающиеся иногда смехом от рассказанных историй, голоса.
– Дорогая, помоги мне убрать со стола и подать чай, – кивнула ей мадам Мёнье.
Девушка с радостью встала. Помощь такой гостеприимной хозяйке – одно удовольствие и маленькая возможность хоть немного отблагодарить ее.
– Все прошло хорошо? – тихо спросила она, когда Катрина составляла тарелки в большую раковину.
Девушка вспыхнула и выронила вилки, с грохотом рассыпавшиеся по железной раковине.
– Я рада за вас, – женщина положила руку ей на плечо. – Не стоит смущаться любить и быть любимой. Откройся ему, он хочет тебя понять. И, поверь моему опыту, – как только этот парень распробует такую ягодку как ты – ничего другого уже не захочет.
Мадам Мёнье ушла с чашками к столу, а Катрина шумно выдохнула и посмотрела на Дэниэла. Он оживленно что-то обсуждал с хозяином дома. Невольно она засмотрелась на него: темные брови и удивительного цвета внимательные глаза, чуть вьющиеся волосы и красивые руки… При одном воспоминании о его руках все тело покрылось мурашками. Ей очень хотелось открыться ему, но еще больше хотелось, чтобы он ее понял. Такой, как она есть. Чтобы все это не было лишь короткой вспышкой беспочвенного счастья.
Дэниэл посмотрел на нее и улыбнулся. Слева в груди стало жарко. И это всего лишь от взгляда! Она отвернулась, чувствуя, как теплом по коже скользят его голубые глаза.
Этот солнечный, но уже не жаркий день стал настоящим подарком: они провели его вместе с мадам и мсье Мёнье, помогая с несложными делами на ферме. Физическая работа отвлекала от разных мыслей и повышала настроение, близость друг друга дразнила воображение и создавала ощущение параллельной реальности: такая простая и понятная жизнь, где они вместе без объяснения статусов и без формальностей.
Катрина вышла из душа и застала Дэниэла в кресле, поглощенного разглядываем ее рисунков. На короткий миг стало неловко – во-первых, все они – про него. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что она на него запала… Во-вторых, живопись была чем-то настолько интимным, что даже с отцом она не всегда решалась обсуждать свои работы. И, в-третьих, невезуха и кризис в последнее время… Но то, с каким вниманием и неподдельным интересом Дэниэл изучал наброски, тронуло ее.
– Я впечатлен, Катрина Минц, – негромко сказал он, но девушка все равно вздрогнула от неожиданности. – Вероятно, стоит сделать скидку на то, что мне безумно лестно видеть на каждом наброске себя, что говорит о твоих ко мне чувствах, но…
Катрина вспыхнула, выхватила у него альбом и спрятала за спиной. Не-е-ет, ей все-таки стало неловко!
Дэниэл, казалось, только и ждал, когда она окажется рядом, – потянул ее за руку и усадил к себе на колени. Оба на мгновение замерли, ослепленные близостью.
– Ты должна рисовать, – сходя с ума от ее запаха, сказал он.
Девушка едва заметно нахмурилась: никак не вязалась эта болезненная тема с негой, растекающейся по ее телу. Она обняла его за шею:
– Пожалуй, мне не стоит доверять твоему мнению. Только что ты признался, что не объективен…
Дэниэл хмыкнул. Подловила, ничего не скажешь.
– Тогда у меня к тебе другое предложение, – томительно нежно пробегаясь руками по ее бедрам, спине и плечам, прошептал он. – С радостью отдамся в твои талантливые руки и стану твоим музом… – терпения на разговоры больше не было, он запустил пальцы в ее волосы и, притянув к себе, коснулся ее губ своими.
Катрина испытывала ощущение полета, когда он целовал ее. Порой казалось, что где-то в районе лопаток тянет и вздымается, словно крылья вырастают за спиной. Он вдохновлял ее, но, что еще важнее – наполнял жизнью и раскрашивал черно-белый мир яркими красками.
Она не узнавала себя, тая в его объятиях… Разве знала она раньше что-то о близости? Миша оставлял ее в одиночестве в остывающей постели, а сам садился за мольберт… Он подолгу курил на балконе, глядя куда-то в темноту ночного Питера и не торопился возвращаться к ней. Холодом и одиночеством заканчивалась их близость…
Дэниэл не выпускал ее из объятий даже после того, как их дыхание из прерывающегося становилось спокойным. Он гладил ее спину и плечи, касался шеи и губ… Катрина чувствовала: ему мало того, что между ними было. Ему мало, мало, мало ее! И он снова искал ее губы, до невозможности сжимая в своих объятиях и вознося на самый пик удовольствия.
Он был другой. В промежутках между их близостью, в голове мелькала мысль, что он – ее мужчина. Что именно так все и должно было быть. С самого начала!
Все было настолько хорошо, что Катрина не выдержала этого. Сердце замерло, а по щеке сползла горячая слеза. Секунда – и она упала на его плечо.
– Кэт… – сонный теплый голос с хрипотцой обжег еще сильнее. Она зажмурилась, кусая губы, чтобы не разрыдаться в голос.
– Девочка моя… – он склонился над ней, вытирая слезы. – Что случилось?
Она помотала головой и закрыла лицо руками.
Ей было невыносимо страшно. Потому что она уже знала, как рушится мир, в котором ты был счастлив.
Дэниэл выдохнул и прижал ее к себе. Откуда взялось это беспокойство? Сердце заколотилось как бешеное.
Он не знал, что чувствовал сейчас то же самое: невозможность потерять ее.
– Все хорошо, слышишь? Все будет хорошо… – шептал он как никогда ясно осознавая, что мир перевернет, чтобы так оно для нее и было.
