Текст книги "Из сказок, еще не рассказанных на ночь...(сборник) (СИ)"

Автор книги: Мира Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Хмм, не думаю, что мне скоро понадобится смена одежды и прочая бабская дребедень, – и разжала пальцы, отпуская ее на снег.

– Что тебе сказала старуха? – Гуннар перехватил руку девушки и развернул ее к себе лицом.

– Ста–ру…ха? –девушка откинула голову и захохотала.

– Какая старуха? Ил’мар, конечно, не молод, но стариком его можно назвать только с первого взгляда, – вклинился Хэлтор в их разговор.

Они уставились друг на друга, а потом синхронно оглянулись и дружно выкрикнули: – А, где Эйнар?.. Эйнар? Где?

– Ко мне ли ты, воин? – звонкий девичий голос разорвал пелену снежного сна. Эйнар вскинулся, вставая и покачнулся, не веря глазам.

– Ты? – он сделал шаг вперед, глядя в смеющиеся глаза девушки, стоящей на нижней перекладине раскачивающейся на ветру калитки, а… с неба лил дождь.

– Ты… – большой палец Эйнара коснулся губ девушки и медленно заскользил по ее щеке, открывая дорогу всей ладони. Пальцы зарылись в ее волосы, обнимая затылок, сжались и притянули к себе.

–Хельга, скажи, что я не схожу с ума. Скажи, что это ты, – обе его ладони взяли в плен ее лицо, всматриваясь в него. Она улыбнулась и потянулась к нему.

– Я…

– Не спеши. Т–шшш. Не спеши. Я века не целовал тебя. Подожди… Ты мне скажешь то, что должна… Потом… Всё потом, иди ко мне, малышка, – он прижал ее к себе, подхватил на руки и сел на сырую землю прямо в створе распахнутой калитки, устраивая Хельгу на своих коленях, – я почти погиб без тебя. Нет. Я погиб без тебя, – он обнял ее, качая в своих объятиях, уткнувшись лицом в ее волосы.

– Нет, – она покачала головой и звонкий смех смешался со звуком падающих капель, – нет. Ты почти погиб без себя. А я всегда с тобой. Вот здесь, – она рассмеялась и ткнула пальчиком ему в грудь, – и я скоро вернусь. Очень скоро. Ищи меня. Опрокинь небо для меня! Поймай меня!

Ее голос стал тише, а потом и вовсе умолк. Ее руки гладили его лицо, вспоминая и запоминая. Его губы пробовали ее на вкус и ощущая давно забытое. Мир сомкнулся, отгородив их от всех стеной дождя. Дождя, который эти двое не замечали, пряча друг друга под крыльями любви.

– Светает. Ты уйдешь?

– Ты же знаешь, что уже ушла. Давно…

– А сейчас? Сейчас ты пришла зачем?

– Забрать твою боль, любовь моя…

Эйнар нашелся тут же. Там же где сидел ночью, только сейчас он просто лежал в снегу, раскинув руки, пялился в небо и счастливо улыбался. Нет, он не просто улыбался – он весь излучал счастье.

– Парень, с тобой все в порядке? – окликнул его Гуннар.

– Наверно, – Эйнар резко сел, зачерпнул ладонями снег и окунул в них лицо. Замер, умылся снегом и встал, не отряхивая с лица снежные хлопья, раскинул руки в молельном жесте и закричал: – Бальдр! Соль! Спа–си–бо!

– Да, что с тобой? – Хэлтор шагнул к скальду и заглянул в глаза, – что с тобой?

– Всё хорошо, Повелитель. Теперь всё хорошо. Пойдем. Здесь нам больше не место.

Он обошел всех и широким шагом, снова проваливаясь в снег, двинулся в сторону лагеря, бормоча на ходу слова видимо новой висы. Солингер пожала плечами и тоже пошла следом, буркнув между делом:

– И что? Мне тоже в ту сторону.

Гуннар подхватил, брошенный девушкой мешок и тоже двинулся следом. Только Хэлтор все еще стоял посреди поляны, поглаживая ствол сросшейся сосны:

– Какой бы путь мы не выбрали, я думаю нам всем по пути. Прощай, Ил’мар… Спасибо.

Хэлтор – Правитель Северных Земель поклонился и двинулся в сторону, почти уже покинувших поляну друзей.

А Эйнар все также следовал впереди, растянувшихся в цепочку на добрый десяток метров, друзей. Он спешил. Ему очень важно было остаться скорей одному и осмыслить произошедшее ночью. А где можно скорей всего оказаться в одиночестве – только в толпе людей. И чем больше толпа, тем верней.

11– Хэлтор

Вдруг нахлынули звуки. Птицы метались с дикими криками, вспарывая небо своими крыльями. Били барабаны тревогу. Эйнар резко остановился, вскинув руку, обозначая «Внимание» всем, кто идет следом. Дважды стукнул воздух, передавая «быстро, быстро» тем, кто еще не вышел из зоны тишины, и рванул вперед на максимально доступной скорости, благо вчерашняя тропа уже была видна и утоптана.

– Полюби его Локи! Что там стряслось? – прорычал Гуннар, отодвигая Солингер на свою спину, и ускоряясь.

– Прибежим – узнаем, брат, – хмыкнул Хэлтор, повторив маневр друга, – Слушай меня внимательно. Хотел сказать перед всеми, но видимо обойдемся только богами в свидетелях. Я не знаю, что случится, но думаю, что может. Айса на тебе. Если нас со Сванвейг не будет, то ты ей и отец, и мать, и дядя. Вырастишь, замуж выдашь и поможешь править. Так ей и скажешь, что ты – это я, пока мы не вернемся с матерью. А не вернемся... ну, я все уже сказал.

Когда трое воинов, с висящей на хвосте у них Солингер, ворвались в лагерь, в первый момент им показалось что здесь правит первозданный хаос. Бойцы метались, расчехляя большой стреломет, вытаптывая снег вокруг саней, на которых он был расположен, занимая удобные позиции для обстрела. Разворачивали, упакованные в вощенный пергамент связки стрел и набивали ими колчаны. Казалось все бездумно метались и вдруг все стихло. Каждый боец оказался на своем месте и замер в ожидании команды к атаке.

– Что? – крикнул Хэлтор, привычно оглядывая округу.

– В небе. Правее на пол взгляда. Выше на рост.

– Какого черта! – прошипел сквозь зубы Хэлтор и бросился вперед к скале, выступающей вперед метров на десять и отвесно висящей, над уходящей вниз глубокой расселиной.

В небе кружили два дракона. Это было красиво. Два гиганта то приближались, то удалялись, кружа, подныривая друг под друга или взмывая в небо. Движения ящеров были грациозны и изысканы, как движения танцоров. Да, это было красиво. Было бы, если бы не было так страшно. Соперники уже оба были ранены и кровавые потеки, покрывали тела.

– Бить только по Черному, – приказал Правитель, – цельтесь в глаза, подмышки и шею. Красного не трогать!

– Хэл, нельзя стрелять! – гаркнул Гуннар. И следом, практически вторя ему, закричал Эйнар:

– Нельзя! Они слишком быстро движутся и очень близко! Нельзя!

– Не стрелять! Ждём! Ждём, когда разлетятся!

А драконы пошли на сближение, набирая скорость и высоту и достигнув, известного только им предела, расправили спины, практически встав вертикально на небо, и одновременно ударили друг друга растопыренными задними лапами с выпущенными в боевой трансформации когтями. Красный выпустил струю пламени прямо в морду противнику и ударил крылом.

– Во дает! Она ему в харю плюнула. И… пощечину влепила, что ли? – присвистнул Гуннар и, обнаружив стоящую рядом Солингер, удовлетворенно кивнул.

А Черный рванул вверх в стремительном прыжке и рухнул на спину противнице, полосуя кожу на ее крыльях. Она рванулась, освобождаясь из захвата и ее тело стало заваливаться, распахнув крылья во всю ширь, уносясь по широкой спирали вниз. Время замерло. В полном безмолвии сотня Ушедших на смерть воинов, во главе со своим Правителем стояли и как завороженные наблюдали за танцем смерти дракона.

– Нет–т–т! – эхо сорвало снег с горных вершин. Гуннар оглянулся на друга, но с ними на скале Хэлтора уже не было.

12 – Солингер

Ушедшие-на-Смерть возвращались в столицу так и не найдя смерти: ни себе, ни своему противнику. Небо над ними время от времени вспарывали крылья драконов, но только когда солнце закрывали черные крылья ненависти Гуннар отдавал приказ «К бою». И тогда небо заливали сотни стрел, пущенные в одну цель, вращался ворот арбалета и болты уходили в небо один за другим, пытаясь остановить полет гиганта, копейщики метали свои орудия, а Черный, словно посмеиваясь, играя, как кошка с мышью, сеял тревогу и удрученность и в без того уставшем воинстве.

Ушедшие-на-Смерть возвращались живыми. Не потеряв в бою ни одного воина. Они потеряли Правителя, того кто повел их в бой и поэтому каждый чувствовал себя побежденным. Предпринятые поиски не дали ничего – ни растерзанного камнями тела Хэлтора, ни обрывков его одежды, ни крови, ничего. Воины, спускавшиеся в ущелье, возвращались и отводили глаза. Стыд жег их сердца, что они не защитили вождя, а еще за то, что пропустили угрозу его жизни. А мысль, что они даже не видели, как исчез, взявший на себя ответственность за их жизни, деливший с ними хлеб, воду и путь, сводила с ума.

В рядах воинства уже не было единства. Да и власть Гуннара была не подтверждена словом передающего власть. А боги? А где они? И кто и когда их видел в последний раз? Слова. Слова… И еще не понятно откуда взявшаяся девка, после прихода которой все и случилось, от вида которой, разве что не таял неустрашимый доселе воин, не добавляли уверенности в его словах. Зрела смута. Гуннар с Солингер и Эйнар догадывались, что случилось с Хэлтором. Каждый раз, когда небо застилали драконьи крылья, они всматривались, надеясь получить знак. Но … Не было знака. И красного дракона тоже не было.

Три дня назад отряд вышел на равнину. После гор, снегов и камня молодая трава с каплями первоцветов радовала глаз, напоминая о близости дома. Никто уже не хотел тратить световой день на сборку–разборку намётов, и они были просушены, скатаны и убраны в повозки. Все ночевали теперь на земле, устаивая себе лежанки из лапника.

После исчезновения Хэлтора, Гуннар с Эйнаром, никогда не оставляли Солингер в одиночестве. И сейчас они спали рядом ней, но сегодня она только делала вид, что спала. Выждав время пока все в лагере угомонятся, она открыла глаза. Потихоньку стала осматриваться, не меняя положение тела и чутко слушая ночь. Лапища Гуннара сегодня не лежала поверх ее тела, и девушка решилась покинуть лагерь. Закусив губу, она аккуратно подняла меховую полость, которой была накрыта и замерла. Дыхание Гуннара и Эйнара не изменилось, и девушка решилась на следующее действие – сняла со своего тела одеяло и уложила на свое место. И снова замерла. Ритм дыхания не изменился – и она сделала осторожный шаг, ожидая в любой момент окрика или зова. Обошлось и уже смелее девушка двинулась к краю поляны, стремясь быстрее оказаться в тени деревьев.

Рука Эйнара легла на плечо Гуннара. Тот повернул голову и одними губами шепнул:

– Не сплю. Не шевелись, я бы на ее месте сейчас оглянулся и посмотрел по сторонам.

А Солингер именно это и делала. Стояла под пологом предрассветной тьмы и смотрела на лагерь, на двух мужчин, ставших ей друзьями. Стояла, мысленно прощаясь с обоими. Ей пора было уходить. Ил’мар указал ей путь – и давно пора было по нему идти. Лететь… но эти двое, всегда бывшие рядом, не давали распахнуть крылья, которые у нее уже есть. Ведь волхв сказал, что крылья у нее уже есть. Девушка решительно повернулась и осторожно выбирая куда ставить ногу, потихонечку двинулась вглубь леса. Она шла и чем дальше уходила, тем ярче видела глаза одного из оставленных ею мужчин. Видела, как в первый раз, совсем близко от своего лица. Смотрела и читала в них удивление и восторг, нежность, растерянность, упрямство и силу, желание защитить... любовь. Она споткнулась и схватилась за ветку, опасаясь падения. И замерла, пытаясь запомнить все чувства, виденные в этих глазах с того первого мига пробуждения? Только один человек смотрел на нее так – мама. Девушка зажмурилась, пытаясь увидеть мамины глаза и вдруг поняла, что не видит их больше. Глаза Гуннара, ее грозного рыжего великана, затмили мамин образ. Да и дороже его у нее и нет никого. Куда она идет? Ведь только рядом с ним летела ее душа. Солингер всхлипнула и осела на землю.

Дав ей выплакаться, из-за дерева вышел Гуннар и сел рядом. Обнял и привлек к себе:

– Я не знаю, что тебе там Ил’мар наговорила, но мне она сказала, что мне не нужно искать крылья. Она сказала, что они у меня уже есть.

– И что мне только нужно их сберечь, – продолжила девушка. – Только Ил’мар не говорила, а говорил. Здоровенный такой мужик. Рыжий и шрам через все лицо.

Она протянула руку и впервые коснулась лица Гуннара мокрым от слез пальцем. И провела линию от лба до подбородка, пересекая глаз.

– Во как? Батя значит. Благословил, – и Гуннар захохотал, – Солнышко моё, а сумку ты свою тогда чего бросила?

– Чего, чего? Он же сказал, что крылья у меня уже есть, ну я и …

– Решила, что вот отойдешь от нас, троих дураков и полетишь? Вот прям так? – он хмыкнул и помахал руками, изображая взмахи крыльев.

– Угу, – буркнула девушка и ткнулась лицом в его плечо.

13 – Айса

Айса меряла шагами парк. Правда парком назвать кусок леса, подкравшегося прямо к стенам башни, можно было, только скрестив пальцы за спиной и отведя глаза, но мама всегда говорила: «Мы идем гулять в парк» и Айса «гуляла», загребая носами башмаков прелую прошлогоднюю листву. Она шагала, перепрыгивая через зеркала промоин, подныривая под ветки деревьев и твердила себе: «Папа скоро вернется. А драконы просто улетят и не нужно будет их убивать… и тогда папа скоро вернется». Пара крепких парней, посланных хускарлом вслед девочке, устали метаться за девчонкой по лесу и, прислонившись к дереву, наблюдали за ее извилистым маршрутом.

– А подросла наша Королевишна, – усмехнулся хольт. – Красота неописуемая просто, так бы и откусил кусочек… и подмял бы под бочок бы.

– Я тебе, урод, подомну. Лишу всего и сразу. Будешь кочерыжкой с глазами… пока не сдохнешь.

– Всё! Всё! Понял, понял, – парень поднял ладони, демонстрируя понимание и смирение, – я же не пустой бочонок. Слова понимаю! Просто радуюсь – выросла девочка. Полгода прошло, как отец ушел, а она … выросла.

– Выросла, выросла, но словно замерзла. Айса. Надо же, как с имечком угадали родители.

А Айса вдруг среди прелой травы и прошлогодних листьев увидела яркий огонек, пригревшейся с солнечной стороны мать-и-мачехи. Присела и сорвала цветок, маленький, с практически не выросшим стеблем. Сложила ладошку ковшиком и опустила в нее цветочек, а потом и прикрыла второй ладонью. Так и пошла в сторону скучающих парней. Зябко. Пора возвращаться.

– Не урони! Я тебя с этим цветком и нарисую.

Айса резко остановилась и медленно обернулась. Позади, на поляне, откуда она только что пришла, стоял старик, с перекинутой через одно плечо кожаной сумой, а через другое плечо с такой же только холстиной.

– Ты кто? – голос девочки прозвучал резко, и парни тут же побежали к ней.

– Ил’мар. Рисовальщик. Мать твоя весть отправила. Хотела, чтобы я нарисовал твой портрет. Давненько, правда, да и в пути я подзадержался.

– Моя мать? Моя мать уже давно… в общем нет её. Дома нет.

– Уехала куда? – прищурился старик, высматривая что-то на её лице.

Айса сжала кулачки и вытянулась в струнку.

– Да. Навсегда. Оттуда, куда она уехала не возвращаются.

– Ой ли? Знаешь наверняка? Или повторяешь, что другие говорят? Сердце-то что говорит?

– Сердце? Сердце каждую ночь слышит мамин голос. Слышало. Два дня тишина…

– А Повелителя слышит? – беря за руку девочку, спросил старик. Он отвел её к поваленному дереву и усадил, невзначай расправив складки на юбке, поправил цветок в застывших пальцах безвольной ладошки и отошел к другому дереву, привалился к его стволу спиной и вынул из холщовой торбы небольшой холст, натянутый на грубый подрамник. – Так как Айса, что слышит твоё сердце?

– А? –вскинула голову девушка. – Я слышу голос Эйнара. Он поет.

– Голос Эйнара поет в твоём сердце? Чудесно-чудесно. Он поет о … – Старик прищурился, пристально рассматривая лицо девочки и она смутилась. По белой коже рассыпался румянец, капельный, словно художник случайно брызнул в нее, как на палитру краску, намечая места будущий веснушек. – Не пробовала ответить ему? Песней. Или подпеть?

– Пробовала. – Девочка опустила глаза и замерла взглядом на цветке. – Он поет балладу о любви мамы и папы. Но мне стыдно петь с ним песнь любви родителей. Это их любовь.

– Конечно, их и ты – лучшее, что эта любовь создала. Стесняешься петь о их любви, спой о своей. – Усмехнулся старик, растирая краску на палитре.

– Своей? Но я же… Мне разве…

– Можно. Песня, если ей рано – не родится. А если сложилась и спелась, то «то – самое время» и пришло. Правильное время любви. Ты пой, девочка, пой. Он услышит. Даже, если ты прошепчешь. Даже, если издалека. Даже, если мысленно. Пой, малышка, а я пока порисую…

Айса расправила плечи, выпрямила спину и неожиданно для себя улыбнулась, склоняя голову слегка вправо, и взглянула в лицо художника, пытаясь воспроизвести мамин взгляд.

– Нет, девочка, не нужно подражать маме. Оставайся собой. Мама никогда никому не следовала. Твоя матушка всегда и везде была первой. Её не понимали с начала, считали выскочкой. Ругали за нарушение традиций и правил, а она лишь смеялась и делала задуманное. А потом начинали носить фасоны платьев, придуманных ей. Класть подушки на дерево лавок. Украшать стены. Сажать цветы. Петь её песни, забыв, что это она их сложила. Надеюсь, что и ты будешь собой.

– Постараюсь. – Айса кивнула головой и расслабилась. Её ладошки раскрылись, открывая взгляду первый весенний цветок. Какое-то время она смотрела на желтый венчик соцветия, а потом, зацепилась взглядом за парящее облако и замерла, глядя в небо. «Эйнар, ты сказал, что вернешься…»

– Айса? – вдруг прозвучало так близко, словно губы Эйнара шепнули её имя на ухо. – Айса, я слышу твой голос. Мне мерещится? Или ты меня позвала?

– Ой… позвала. Я хочу с тобой спеть. О любви.

– Я вернусь. И спою с тобой вместе любовь…

Девочка вскочила со ствола дерева, словно её застали за чем-то постыдным и оглянулась. Ил’мара не было. Только что спина художника, прислонялась к старому буку, а теперь там стояла картина. Девушка сидела на поваленном дереве и задумчиво смотрела в небо, где распластанной тенью парил призрачный красный дракон. На губах у девчонки играла улыбка с мечтой и надеждой, а глаза сияли ожиданием любви.

14 – Хэлтор

Сквозь кровавый туман, смешанный с воем и протяжкой звука «А», мелькали обрывки мыслей, чувств, образов.

«А-а-а-аааааааааааа, Хель! Закрой дверь!

В тво-ооо-й чертог, он не вхож! Он не бог!»

Били барабаны или это кровь пульсировала в мозгу и туман становился реже, потом снова чернота неизвестности, неосознанности настигала, и он пытался молотить сломанными крыльями и взлететь. Раз за разом пока не осознал, что крыльев нет и может и не было никогда. «Привиделось. Пригрезилось. Болен? Болен… Сванвейг? Айса?» И снова темень и глухие удары и бормотание старухи. «Старухи? Откуда старуха? А голос все громче. Настойчивей. Требовательней. Хочет что-то… Что?

– Открой глаза. Немедленно. Иначе она умрет и всё будет зря.

«Она? Она жива? Я иду!» Ресницы дрогнули, впуская свет и изборожденное морщинами лицо старухи.

– Хех! Смотри на меня. Не отпускай. Слушай. Смотри! Зацепись за что-нибудь. За родинку. За выбитый зуб! За пучок седых волос, торчащих из родинки! Хех! Держись парень. Тебе жить! Жену спасти. Ты пошёл в путь за женой?

«За ней. Откуда знаешь?»

– Знаю. Тебя знаю. Её знаю. Всех знаю. Хех! Держись парень. Пей. Пей до дна. А теперь держись. Сейчас будет боль.

«Боль? Ну, дава… й… Йаааа».Боль скрутила, выворачивая сломанные кости и от желания похвальбы мужской выдержкой не осталось ни следа. Слёзы брызнули из глаз, превращаясь в водопады, слегка остужающие, отвлекающие боль. И она вдруг схлынула. Или это старуха её прогнала, вымела дымящимся пучком сухотравья. Он изрядно чадил. Хэлтор вдохнул лишку и теперь откашливался, а женский рот, монотонно бубнящий слова заговора, вдруг искривился в улыбке.

– Очухался. Будет с тебя! – Она разогнулась и сунула дымящуюся траву в кадку с водой. Омыла руки в той же воде. Выдернула нож, торчащий в стене и села за землю пола. Подняла руку Хэлтора и положила на свои колени. Закрыла на миг глаза и потребовала:

– Фригг! Стань за правым плечом! Эйр! Стань за левым плечом! Дайте мудрости! Направьте руку!

Она занесла нож над рукой и резко опустила его, глядя в глаза воина. Он не сморгнул. Не вздрогнул. Не отвел глаз. И острие ножа лишь коснулось кожи царапая на ней.

– Соулу. Открывает путь. Тейваз. Сильному воину. Соулу. На пути победы, – Седые пряди наклонившейся резко головы ведуньи, коснулись кровоточащей кожи. – Хех! – резко выдохнула женщина и подняла голову, вновь занося нож.

– Йо! Превозмоги! Йера! Награди за верность! Вуньо! Возрадуйся! Кано! Победи! – И снова седые пряди упали на лицо, вдыхающей силу в руны, женщины. Она откинула руку Хэлтора и встала.

– Что лежишь? Вставай! Иди! Без тебя она умрёт.

Мужчина попробовал сжать пальцы в кулак и ощутил бушующую в них силу, которой не было и помина миг назад. Теперь уже он выдохнул: «Хех!», – резко бросая тело вперед и вставая.

– Куда?

– Вон! – Отмахнулась от него старая ведьма. Хэлтор замешкался, ища слова благодарности, а бабка рявкнула. – Вон! Потом сочтёмся!

Он толкнул деревянную дверь, уже лишенную зимней конопатки мхом, и вышел. Громадная туша красного дракона, частично утратившего броню чешуи, с заменившей её белой нежной кожей заполнила собой всё подворье отшельницы. Хэлтор не мигая смотрел на изломанное крыло, которое заканчивалось пальцами Сванвейг и жалел, что выжил. Пинок кулаком между лопаток привел в чувства.

– Ты на ярмарку что ли приехал, олух! Знала бы, что ты такой дундук ни траву, ни силу бы не тратила. Спасай – говорю! Иди, говорю! Только ты можешь спасти, говорю. Ей любви и сил не хватило на трансформацию. Силу – я дам! А любовь ты! Есть она у тебя? Любовь-то? Или на разок крыльями махнуть и хватило?

И старуха отвесила еще один удар по спине кулаком и для верности уперлась обоими руками и толкнула.

– Иду, мать. Прости. Растерялся. – Как-то нерешительно промямлил Хэлтор.

– Иди, сынок, – вздохнула старуха, для верности отвешивая ему подзатыльник. – Тут я тебе не помощник.

– Делать то что?

– Вернуть время любви. Силу любви. А главное желание любить. И всё! Зови её. Напомни себя. Разбуди, а дальше уж я. – Она повернулась и побрела в хижину. Уже на пороге оглянулась, на все еще стоящего в неподвижности Хэлтора и вздохнула. – Кликнешь тогда. – И притворила за собой дверь.

А тот, кого звали Повелителем, сделал несколько шагов, сел, прислонился к горячему брюху дракона и взял в свои руки белые пальчики своей жены, осторожно подведя левую ладони под изломанные кости крыла.

– Это я, Сванвейг. Привет.

Наклонился и коснулся губами. Потерся щекой.

– Я нашел тебя, любимая. Долго шел? Так не знал куда. Сердце звало. Рвалось из дома. Гнало. А куда? Столько времени прошло, пока появилась надежда. Проблеск веры. Мираж. Я думал мираж, когда ты махнула мне крылом. Красный дракон летит на меня, а вижу танцующую тебя, юбки, рукава платья, летящие за тобой и облако волос. Чуть с ума не сошел. Тебе, наверное, больно вот так на весу.

Хэлтор склонился еще раз к пальцам жены, поцеловал, а потом бережно положил на свои ноги, расправив как складки платья её изорванные и изломанные крылья.

– Это такое счастье чувствовать твоё тепло рядом с собой. Не во сне. Не в вечных фьордах памяти. А рядом. Прикасаясь. Слыша биение твоего сердца. Ты не поверишь, я тебя видел во сне и наяву всё время пока тебя не было рядом. Чаще всего нашу первую встречу. Помнишь? Ты купалась. Водопад грохотах своими водами, и ты не слышала, когда подошли мы с Гуннаром. Мы, как двое безусых пацана, не сговариваясь упали на землю и стали за тобой наблюдать. А ты всё плавала и плавала. И всё что нам удавалось рассмотреть это голая коленка или плечо. Не знаю, как рыжий, а я ждал, когда ты накупаешься. Я лежал и представлял, как ты выйдешь, и я тебя увижу всю. – Хэлтор засмеялся и потерся щекой о кожу дракона. – И дождались. Ты не думай. Гун тоже глаз не сводил. И вот, наконец, ты поплыла к берегу. Остановилась. Встала на ноги и стала медленно выходить из воды. А твои волосы тянулись за тобой шлейфом. Это было так красиво, что я не смог отвести от них глаз. И вот уже ни один волосок не касается воды, и я потянулся взглядом по ним выше. Ты стояла, укрытая своими волосами, как плащом. И тут громко застонал от такого разочарования Гуннар и только это остановило меня от того же. В этот момент я понял – только женившись на тебе смогу разглядеть то, что ты прячешь под волосами. И должен сделать это побыстрее, а то дружок опередит. Знаешь, а наш рыжий наконец влюбился. Видела бы ты Солингер и как этот олух на неё смотрит. Ходит за ней по пятам и все время улыбается за её спиной, а как только она оборачивается то он тут же – суровый воин, готовый убивать.

– Ты тоже всегда улыбался за моей спиной.

– А вот и не правда. Я просто всегда тебе улыбался…

Хэлтор резко сел и повернул голову. Белое облако волос накрыло камни. И скользя взглядом по ним, не веря себе, он поднял голову. Красный дракон стремительно истаивал, открывая ему уставшую, измученную жену, которая гладила его лицо своим взглядом. Повелитель встал и медленно завел свои руки под неё. Поднял рывком и прижал к себе и заорал:

– Жива!

15 – Гуннар

Гуннар обнял за плечи Солингер и повёл обратно в лагерь. Не спешно, понимая, что здесь не время и не место, но все равно, прижимая её к себе. Уже на краю деревьев, практически там, где оглянулась на спящий лагерь девушка, их перехватил и остановил Эйнар, подал знак к молчанию и осторожности, а потом указал на растревоженный лагерь, который покидали один воин за другим. По середине этого хаоса стоял обычно незаметный в бою или походе Шейн. Но когда приходило время отдыха и трапезы, воин преображался даже как бы становясь выше и шире в плечах. Он расхаживал от костра к костру, присаживаясь то тут, то там. Снисходительно-покровительственно похлопывал по плечам, уставших за день мужчин, и однажды до Хэлтора с Гуннаром даже донеслась похвальба Шейна. Сыро отрыгивая пары эля, тот стучал себя в грудь кулаком, утверждая, что он – дальняя родня Повелителя. Проходившие мимо друзья заржали:

– Настолько дальняя, что о тебе даже прислуга не помнит.

Теперь Шейн стоял и раздавал указания, собирающим лагерь воинам. Отовсюду были слышны крики и мужские возгласы.

– Сбежали! Говорю тебе сбежали все! И нам нечего тут делать. Айда, братья!

– Все девка эта, рыжехвостая!

– Гляди и скальда нет! Я видел, он следом за ними ушёл. Следил, наверное.

– Вот же! Вычистила под чистую всех. И Повелителя. И Советника. И их напарника!

Толпа бесновалась, споро собирая манатки и уходя группами и порознь.

Гуннар рванул вперед, но две пары рук схватили его за локти. Эйнар еще и заступил дорогу перед другом и качнул головой «Нет». Три силуэта замерли, не мешая уходящим. Лишь только когда гул голосов стих и на поляне не осталось никого, они выдвинулись из леса.

– Что ты творишь? Зачем ты меня остановил? – заорал Гуннар, как только угроза быть услышанным пропала.

– Спасал нам жизнь. – Пожал плечами Эйнар. – Да и ты это прекрасно знаешь. Они бы порвали нас… безоружных. Ты же, когда уходил ничего не прихватил?

Эйнар ухмыльнулся и выплюнул сосновую веточку, которую все время, пока они стояли в молодом сосняке, не выпускал из зубов. Гуннар молча указал на пустые ножны.

– Думаю, не вы одни ждали, когда я покину лагерь, – вздохнула Солингер. Шейн давно уже мутил народ.

– Ага. И был готов.

Гуннар двинулся к их лежанке, но кроме смятого лапника там не было ничего. Он в раздражении пнул ворох веток, осыпающихся уже хвоей и выругался. Солингер отошла к кострищу и пошевелила практически прогоревшие угли, сгребла их в кучку и бросила поверх горсть хвои. Она вспыхнула, и девушка бросила еще.

– Зачем, у нас все равно нечего там жарить. Да и не с чем охотиться… – буркнул Гуннар, обыскивающий лёжку за лёжкой, в поисках забытых вещей.

– За то у огня думается лучше. А нам нужно подумать. Соли, ты разводи огонь, а я быстро. Проверить кое-что нужно. – Эйнар резко развернулся и быстро пошёл к центру поляны. Встал, раскинул руки, запрокинул голову и прошептал:

– Айса, любимая, позови!

Его тело потекло, сменяя ипостась и красный дракон взмыл над лесом. Сделал круг и вернулся туда же. Гуннар и Солингер так и стояли, замерев от неожиданности.

– Можешь тушить. Костер нам больше не нужен. – Взял командование на себя Эйнар, шагая уверенными широкими шагами к друзьям. – Вы, – он ткнул в них пальцем, – сейчас полетите назад. Хэлтор и Сванвейг живы. Вы полетите за ними. Повелитель должен знать, что произошло.

– Не понял. – Гуннар заслонил собой Солингер и шагнул к скальду, двигаясь в такт к летящим вопросам. – Не понял. Ты, что знал? – И мужчина покрутил рукой перед собой, подбирая слова. – И как давно ты знал? Почему молчал? И что это сейчас было? Ты, что всегда мог взлететь, но позволил нам думать, то Хэл и Сван погибли? Какого…?

– Тише. Тише. Тише… – улыбаясь во всю ширь лица, отступал от Гуннара Эйнар. – Я не знал, пока не взлетел. Потом и молчал – нечего было сказать. Сейчас? Летал я! Летал! Хельга свою любовь Айсе отдала. Или просто добавила своей. И меня отпустила к Айсе. Там у Ил’Мар. И Айса меня позвала сегодня. Она позвала. Я взлетел. Любовь. Она такая крылатая. И вы сейчас полетите. Теперь уже полетите. Вы ведь признали уже её.

– Как?

– Скальд бы вам сказал, – усмехнулся Эйнар, подходя к ним ближе, – Вам нужно, разогнавшись до предела нырнуть в время любви. Время, когда каждое касание – взрыв, когда каждый вздох – буря! Позволить пламени свободно течь в твоей крови. Перестать остужать себя запретами, условностями. Да, любовь сжигает. Но она же очищает, выжигая из сердца гниющую плоть привычки и нежелания видеть никого кроме себя. Не нужно искать свой предел! Не нужно сомневаться взлетишь или упадешь! – и Эйнар раскинув руки в стороны захохотал. – А я вам скажу проще – позовите друг друга в небо! Ну же! Взлетайте! Там в небе зажгутся точки. Звезды тех, кого вы любите! И вы поймете где Хэл и королева. А я к Айсе. Не нравится мне сегодняшний бунт. Айсу нужно защитить.

Эйнар отступил буквально на пару шагов и взмыл ввысь...

Айса проснулась от грохота. В дверь башни Повелителя не стучали. В неё долбили и видимо уже давно. Девушка вскочила и натянула через голову платье, прямо поверх камизы, в которой спала. Едва успела сунуть ноги в войлочные домашние чуни, как дверь с грохотом упала вниз. Ничего не понимая, Айса откинула расшитый еще матерью ковер на стене и шагнула на потайную лестницу и тихонько притворила за собой дверь, о существовании которой никто не знал. И замерла, прислушиваясь к все усиливающимся голосам.

– Может, ну его – этот приказ Шейна. Тоже мне новый Повелитель нашелся. Давно на нашу Королевишну смотрю. Хороша девка получилась. Давай, а? Право силы. Кто первый, тот и прав.

– Я тебе прошлый раз сказал – только тронь девочку. В миг кочерыжкой станешь.

– Ну, конечно. Ушлёпок неизвестно откуда взявшийся – это «будущий Повелитель». Ему честь и хвала и право распечатать девку, а я, тот что с тобой плечо к плечу с десяток лет – в кочерыжки. А ведь звал тебя – брат.