Текст книги "Из сказок, еще не рассказанных на ночь...(сборник) (СИ)"

Автор книги: Мира Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Я хотел, чтобы вам был виден весь мир.

– Весь мир помещается в глазах любимого, дорогой…

– Если бы я знал тогда границы своей любви…

– Я тоже думала, что знаю границы своей… Оказалось, что – нет.

– Почему?

– Их – нет.

Крик дракона разорвал пелену сна, и Хэлтору показалось, что он оглох от наступившей тишины. Метель, обессилев, утихла. Правитель встал и, откинув полог, вышел из намета. Наклонившись, зачерпнул пригоршню снега и потер им лицо, отгоняя сон. Луна заливала лес и играла бликами на невинной белизне свежевыпавшего снега. У одного из шатров, запрокинув голову вверх, стоял Эйнар.

– Не спится? Или твоя вахта?

– Нет. Слушаю их плач.

– Ты тоже в их рыке слышишь плач? – удивился Хэлтор.

– Да. Они плачут о потерянном, но хранят главное.

– Что – главное? Что они сохраняют, я не понял, парень.

– Они сохраняют равновесие. Но в мире стало слишком много ненависти. Черной ненависти.

Хэлтор молчал, глядя в глаза скальда. Что–то удерживало его от давно рвущегося с языка вопроса. Боязнь показаться сумасшедшим, или страх услышать подтверждение своим мыслям? Правитель, прищурив глаза, размышлял, пытаясь уложить мысли в слова…

С макушки ели лавиной покатился, скопившийся на ветвях снег и рухнул на неподвижно застывшие фигуры. Правитель отряхнул снег с одежды и развернулся к своему намёту:

– Поднимай людей, – уже на ходу бросил он.

06 – Эйнар

К полудню стало ясно, что далеко они не уйдут. Ночная метель сделала отряд Хэлтора заложником гор, скрыв знакомые тропы. Не помогли и снегоступы, которые воины споро смастерили из лозы тальника и нарезанной на полосы кожи убитых драконов. Люди еще худо–бедно могли передвигаться, а вот лошади по брюхо проваливались в рыхлый снег и тревожно ржали.

– Что, брат, может привал? Переждем пару–тройку дней? И ребятам нужен отдых, – Гуннар окликнул, бредущего рядом повелителя.

– Да. Ты прав. Бессмысленная трата сил. Выбирай место.

– А что его выбирать? Вон Эйнар, уже, пожалуй, выбрал поляну. Глянь!

Хэлтор остановился и посмотрел куда указывала рука друга. В центре практически круглой поляны неподвижно стоял скальд, раскинув руки, и закрыв глаза. Его губы беззвучно шевелились.

– Новую вису что ли сочиняет? Или колдует? Что он застыл, как истукан? – хмыкнул вояка и толкнул друга плечом.

– А ты спроси. Я тебе, что ведун?

– И спрошу! – и Гуннар решительно затопал, проваливаясь в снег:

– Эй! Эйнар! Ты вису новую сочиняешь? Или колдуешь? – прокричал он на ходу. Потом резко остановился и обернулся к воинству, – парни! Привал! Ставьте наметы!

Эйнар опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Несколько секунд ничего не происходило, а потом он резко встал и повернулся в сторону подошедшего командира.

– Нет. Молился Бальдру и Соль. Сегодня их день. День Солнца. А новую вису я действительно сочинил. Вчера.

– Вот сегодня и прочтешь! Будем праздновать! – не поворачивая головы, приказал Хэлтор, возвращаясь к коню.

Вечером в середине, вытоптанной поляны, пылал костер. Вокруг него на подстилке из лапника расположились люди.

– Эй, парни! Что–то вы примолкли после трапезы! Нельзя унынием встречать день Солнца! Давай-ка, скальд, порадуй! Что ты там сочинил?

Эйнар усмехнулся, откладывая кусок жареного мяса и зачерпнув пригоршню снега, вытер руки. Прислонился к стволу дерева, сложил руки на колени и закрыл глаза. Глубоко вдохнул, запрокинул голову и начал читать.

Озеро вкруг обступили мёртвые хмурые скалы.

Тайный чертог для себя здесь великаны снискали.

В местности, подле лежащей – глухо, ужасно, и серо.

За водопадом, гремящим бездонно чернеет пещера.

В озере темные воды, не знавшие сини небесной.

В них испокон обитают твари, рождённые бездной.

Здесь где-то свили гнездо потомки преступного рода.

Меч свой берёт Беовульф и отважно скрывается в водах.

Воины ждут и молчат. Быстро уходят минуты.

Битвы не слышатся звуки – глушат их вод перегуды.

Вздрогнули вдруг храбрецы. Сурово нахмурили брови.

В озере, полном химер, вода закипела от крови.

Сильным, бесстрашным бойцам взоры туманит досада —

Пена окрасилась кровью в кипени струй водопада.

Чудища выплыли вновь и в алой купаются пене.

По Беовульфу король справит поминки в Олене.

Ратники тянутся к дому. Правды не знает дружина.

Только не мёртв Беовульф – пред ним расступилась пучина.

Держат главу великана могучие руки героя.

Вместе с огромным мечом – призом смертельного боя.

Так что не надо бояться, что тропы теряются в хмари,

Что на поверхности жизни – мерзкие злобные твари.

Длится кровавая битва, и в мрачной таинственной глуби,

Меч добывая в бою, восславятся доблести слуги.*

– Я думал ты о нашем походе, парень, вису сочинил, а ты о других героях. Слышал я, как-то поэму о Беовульфе. Но он в той истории убил дракона и погиб. А ты вроде бы и не об этом. Или просто другую историю сочинил? –разрушил тишину Повелитель, – или не сочинил?

– Не сочинил, – Эйнар обернулся к Хэлтору и кивнул:

– Не сочинил. Пересказал. А Беовульф действительно умер, после того, как убил дракона. Черного дракона. Он истек кровью. Дракон ему руку оторвал.

– Ты откуда …

– А я вот думаю, а почему они все цветные? Ну, драконы наши? – перебил говоривших, Эрик – самый молодой из Ушедших на Смерть.

– Цветные? Это у девок юбки цветные, парень, а драконы? Они… у них масти разные, как у лошадей – поддержал тему еще один воин.

– Нет, правда! Мы каких только не видели! Черный был? Был. Красный? Серый был. Зеленый. Я вот даже золотого видел!

– А что ж не убил? Золотого? – заржал еще один воин, – нам бы того золота на всех хватило!

– Он высоко летел!

– А может просто солнце ему крылья вызолотило, дурень? Или может это был король драконий?

– У них нет королей. Свободные они, – Эйнар встал и отошел за границу света. Повелитель проводил его взглядом, а спустя пару минут встал и тоже отошел от костра следом за скальдом.

Парень ушел не далеко. Он стоял в привычной уже для Хэлтора позе: раскинув руки и запрокинув голову к звездам.

– Так все же, почему они цветные?

– Серый, красный, черный, зеленый, белый – Преданность, Любовь, Ненависть, Ярость, Скорбь.

– Белый? Я не видел белых. Да и красного только одного.

– Нет в небе сейчас белых, Повелитель. И не потому, что в мире скорби не осталось. Потому, что чистая, не смешанная ни с чем скорбь почти не встречается. Дочь, сын, жена скорбят об ушедших к другим берегам, искренне скорбят, но любовь, преданность, честь держат их, мешая взлететь. А чтобы так, чтобы в человеке только скорбь осталась? Давно не было. А красный дракон в небе действительно один. Вернее, одна, – Эйнар, опустил руки и обернулся к Хэлтору. Тот будто притянутый этим взглядом шагнул и, крепко схватил парня за грудки, и не громко, но очень твердо, рубя короткие фразы, спросил:

– Что? Что ты знаешь? О чем все время не договариваешь? Говори! Я прав? Это она? Сванвейг?

Время остановилось взглядом двоих. Скальд, не опуская глаз, кивнул:

– Да, Повелитель, это она. Вся ее жизнь была любовь. Любовь к родителям, потом к тебе, потом к Айсе. И каждый раз, когда в ней разгорался новый костер любви, предыдущий не мерк. Он становился больше. Любовь поглотила ее всю…И пришло время защитить своей любовью тех, кого она любит от черной ненависти, и она встала на крыло. Растерялась правда. Не успела защитить родителей. И если бы, отец Эрла, старина Хью, не шагнул вслед за ней и не прикрыл ее тогда своей преданностью, она бы уже не летала, и в нашем мире не осталось любви.

– Почему не осталось? Я все еще ее люблю.

– В тебе была жива лишь память о любви, Повелитель, – Эйнар вздохнул, медленно выпуская воздух из легких, и продолжил, – до тех пор, пока она не напомнила о себе. До этого в твоем сердце жила боль, и чувство долга, необходимость заботиться об Айсе, твоих землях, людях здесь живущих. А любовь – нет. Это были отголоски. Но сейчас я снова слышу ее в твоем сердце.

Эйнар склонил голову в жесте почтения и пошел в сторону костра.Смех и шутки раздавались в тишине ночного леса и эхо, играя словами, бросало их от камня к камню.

– Стой! Кто ты? – рука, нагнавшего парня повелителя легла на плечо.

– Дракон.

– Красный дракон. Верней тот, кто им был.Тем, кто не может ничего, кроме одного – не позволить изменить себя и не позволить себе сдаться в желании защитить. Это наш личный выбор. Всех красных. Любовь. Всепоглощающая и жарящая жизнь. Но есть ненависть, она слишком примитивное чувство. В нем только один цвет – черный. И рано или поздно ненависть сжигает всех. А я люблю белый, потому что только он рассыпается на спектр, освобождая чувства от ненависти.

Очень медленно рука Хэлтора скользила по плечу, будто осмысливая только что услышанное, а потом, опустившись до локтя, сжалась и рывком развернула парня.

– Рассказывай!

– Долгая история. Много ветер песен спел с тех пор.

– Пусть еще одну споет, – прошипел мужчина, пропуская слова, сквозь плотно сжатые зубы.

Эйнар стряхнул руку и зашагал назад. Встал на прежнее место и поднял лицо к небу, будто испрашивая у него позволения, и сказал:

– Это было давно. Твои предки только пришли в эти земли. С мечом пришли. Крови пролито было много. Смертей много. Безвинных. И вспыхнула ненависть к завоевателям. Многие в ней захлебнулись. Один за другим взмывали в небо черные драконы, не помнящие, кого и за что они ненавидят. И изливали они свою злость, сжигая в пламени деревни. Вот тогда и стали появляться драконы, – он вдруг хмыкнул, – цветные. Но, чтобы человек стал драконом, в нем не должно остаться никаких других чувств, кроме одного. Во мне не было ничего кроме любви, когда я закрыл собой тех, кто мне дорог. И она шагнула за мной. В ней даже не успел родиться страх, когда она увидела мое превращение. Главным было не потерять меня, быть со мной вместе.

– Подожди, парень, но ты же человек? Или ты и сейчас можешь взлететь драконом?

– Не могу. Любовь уже не владеет мной безраздельно. Ушла она.

– Ты разлюбил ее? Как ее звали?

– Хельга. Ее звали Хельга, –скальд ссутулился и, проваливаясь в снег, пошел прочь.

– Постой! Как ты вернулся?

– Во мне родилась боль и скорбь раньше, чем желание отомстить.

– А она?

– Ее убил черный, – донеслось уже из-за деревьев. Хэлтор не стал догонять парня. Он так и стоял, широко расставив ноги, и продолжая смотреть вслед Эйнару.

– Молот Тора тебе в темя! Хэл, ты ему веришь? – за спиной у повелителя раздался ворчливый бас друга. Но Хэлтор не повернул головы на голос. – Веришь – значит. Я тоже поверил. Это значит…

– Это значит – я не схожу с ума. Это значит, что мы еще можем быть вместе. Я и Сванвейг, – и Хэлтор, хлопнув друга по плечу рукой, засмеялся. Тот какое-то время оторопело смотрел в лицо побратима, а потом и его хохот прогремел в лесу.

– Не знаю, как ты это сделаешь, но я рад, что ты вернулся… А то, призрак моего друга, меня порядком начал раздражать! Эх, жаль мы не дома! Сейчас бочонок бы откупорить, да у камина…

– Да, ладно тебе! Скоро дома будем! И будет тебе бочонок, – усмехнулся, все еще улыбающийся повелитель, – пошли в лагерь! Ты, кстати, здесь как оказался?

– Как, как? Смотрю один пошел. Потом второй подался. Ну, думаю, пусть поговорят, давно пора, а я рядом постою, мало ли что? – они развернулись в сторону лагеря и негромко переговариваясь, пошли.

– Стойте! Помогите мне! – остановил их крик Эйнара.

На прогалину, проваливаясь в снег по колено, вышел скальд. Прижимая к себе, он нес безвольно повисшее тело. Длинные волосы, с намерзшими на них кусочками снега и льда, волочились по земле.

– Кто? Ты где ее взял?

– Жива? – наперебой выкрикнули мужчины.

– Жива. Но уже ушла в сон зимы. Отогревать нужно. Разбудить. Жизнь в ней едва теплится. Будить нужно! И не ее! Жизнь...

Гуннар, добежавший до скальда первым, перехватил у него ношу. Прижав ее к себе, он наклонился и заглянул в женское лицо, прислушиваясь к дыханию девушки, и согласно кивнул, – жива. Знаете, парни, а греть ее я буду сам. Ты, – он мотнул головой Хэлтору, – женат. А ты, – он повернулся к Эйнару, – вдовец и скорбь твоя еще жива. Так, что греть ее буду сам. И жизнь вдыхать тоже.

– Молодая? – спросил Хэлтор, подавая руку, осевшему в снег парню. Тот согласно кивнул.

– Надо думать – молодая. Старуху бы так резво не понес, да и греть ее пришлось бы нам с тобой, – засмеялся повелитель.

07– Гуннар

Под кожаным пологом намёта стояла предутренняя звенящая тишина, в которой колокольным набатом ухало сердце Гуннара. Давненько он не слышал такого тревожного, смешанного с ожиданием и волнением, звука. Пожалуй, с тех пор, когда они с Хэлтором, подстрекаемые смешками старших друзей и изрядно выпитым хмельным медом, ждали в конюшне двух молоденьких служанок. Воспоминание защекотало под ложечкой утробным смехом и всплывшими из небытия перепуганными глазами друга. Ох–хо–хо, сколько было потом тяжелых жарких перин и жарких женских тел, а вот волнения того уже не было.

«Интересно, какого цвета у девчонки глаза?» – вдруг втиснулась между ударами сердца мысль. Глаз она так и не открыла. Ни тогда, когда укладывал ее тело на гору лапника. Ни тогда, когда, подбросив в костер дров, он раздевал и растирал снегом ее тело. Ему было не до того. Он тер и тер ее окоченевшие руки, пока она не ответила ему слабым пожатием. Он радовался, когда ее белые обескровленные губы разжались и слабый стон боли, больше похожий на скрип двери, вырвался из ее груди, когда он вливал ей по глотку терпкий отвар. Все еще улыбающийся Хэлтор, пришел на помощь, и помог уложить девушку в согретую уже горячими камнями полость мехового спального мешка. Ну, а после того, как пыхтевший и фыркающий голый Гуннар, боясь раздавить хрупкое тело девчонки, втиснулся туда же, парни не оставили их своей заботой. Ночью, время от времени, они заходили и подкладывали хворост в костер, не давая пламени угаснуть. А огрубевшие руки воина терли и терли окоченевшее тело, отдавая ему свое тепло. Только, когда дыхание девушки стало ровным, а тело расслабилось, а ее руки сомкнулись на его спине, он выдохнул свой страх за жизнь незнакомки, и уснул рядом. А вот теперь он лежал и, боясь пошевелиться и разбудить девушку. И коротая время, разглядывал капельки пота, выступившие на ее носу…

Полог намета откинулся, и яркий солнечный луч ворвался внутрь. Вопросительно вскинув голову, с охапкой дров вошел Эйнар. «Жива?» Гуннар также беззвучно кивнул головой. Парень, молча, поворошил угли и, не спеша уложил хворост горкой, чтобы оживить дремлющее пламя догорающих углей. А когда веселые язычки жадно обняли подачку, добавил изголодавшемуся огню несколько поленьев.

– Хэлтор, приказал топить походную баню. Как думаешь, она сможет сама?

– Проснется, увидим, – вздохнул Гуннар, провожая парня взглядом.

– Ты кто? – тело девушки вдруг напряглось и пара ладоней уперлись в грудь мужчины, пытаясь отодвинуться от него.

– Твоя грелка. А ты? – усмехнулся здоровяк, – парни топят баню, пойдешь? Тебе прогреться нужно.

Девушка кивнула, не отрывая взгляда от лица, обнимавшего ее мужчины.

– Так кто же ты? Как оказалась в лесу? Живешь рядом? Заблудилась? Почему молчишь?

Взгляд воина замер на высохшей за ночь пряди волос девушки. Ночью в отблесках костра они казались ему медно–красными, а сейчас, когда солнечные лучи дотянулись до лежанки и заиграли бликами, прыгая солнечным зайчиком по длинным прядям, рассыпавшимся по меху, он зажмурился и выдохнул, поднимая это золотое облако вверх.

– Ну молчи. Я буду звать тебя Солингер… солнечная. Давай выбираться, – он потянул за шнур стягивающий горловину мехового мешка, распуская шнуровку.

– Глаза закрой! – попросила девушка.

– Можно подумать я чего-то там не видел, – пробурчал под нос Гуннар, послушно закрывая глаза.

Солнечный свет слепил, отражаясь от искрящегося снега. Лишь одно темное пятно нарушало стерильную белизну – место вчерашнего кострища. Тщательно расчищенная площадка была выложена камнями, и сейчас старый воин заканчивал укладывать каменку, тщательно подгоняя камни один к другому. Издали не растопленная банная печь напоминала слоенный пирог – ряд камня, ряд дров и снова ряд камня.

– Не завалится? – хлопнул по плечу старого друга Гуннар.

– У Верда? Не помню такого. Сейчас поджигать будет, – улыбнулся Хэлтор и обернулся, – Парни шесты закрепили? Как разгорится, натягивайте полог.

– Эрик, горящих углей! Быстро! – гаркнул Верд, не оглядываясь.

Парнишка метнулся к ближайшему намёту и сунул котелок, полный темнеющих на глазах угольков.

– Не суетись, –пробурчал Верд, ощупывая и слегка продавливая кладку.

– Так потухнут же!

– Так еще раз сгоняешь и котелок ототрешь потом. Не суетись, говорю, не свататься идешь, – усмехнулся старик. Еще раз обошел вокруг кладки и присел с подветренной стороны и протянул руку, – ну, давай что ли!

Эрик протянул посудину и присел на корточки рядом.

– Не засти, – отмахнулся Верд. Дунул на тлеющие угли и высыпал их в узкую щель между камнями.

– На, маши! – сунул он пацану еловую лапу, – да не части, дай разгореться.

Старик еще постоял, прислушиваясь к голосу костра и только когда, тот уверенно и успокоено затрещал, удовлетворенно крякнул, – вот теперь баня будет, – и пошел прочь.

08 – Солингер

– Ну и как там наша снежная девочка? Или все-таки снежная баба? – усмехнулся Хэлтор и толкнув плечом, подмигнул другу, – согрел?

– Отогрел… кажется. С баней это ты хорошо сообразил. Баня ей сейчас самое то, – переминающийся с ноги на ногу, Гуннар потянулся и зевнул.

– Всем – самое то. Узнал у девчонки кто она такая? Что в лесу ночью делала? Куда шла? Заблудилась? Может ее проводить нужно?

– Не нужно ее провожать…наверное, – оторопело протянул Гуннар, – а вообще спросил. Только она не сказала, – на лице мужчины проступила робкая юношеская улыбка.

– Ну так пошли спросим, – пожал плечами Хэлтор, с недоумением рассматривая растерянное лицо друга, – звать то ее как?

– Я ее Солингер назвал, – пробурчал тот.

– Ты назвал? А, что до тебя ее мать с отцом просто дочкой звали? – захохотал Хэлтор и подтолкнул друга к намету.

Нарочито громко покряхтев перед кожаным полотном полога, Хэлтор пригнулся и вошел под крышу временного жилья. Глаза ощупывали темное чрево походного жилища, ослепленные после яркого солнечного света. Девчонка уже натянула свою одежду и сейчас, сидя на мягком спальнике, шнуровала меховые сапоги.

– И куда собралась, девонька?

– Туда откуда пришла. Вы кто такие? Как я здесь оказалась? – на миг оторвав от своего занятия взгляд проговорила ночная гостья, – из–за вас теперь опять весь день в снегу сидеть.

– Во как! А спасибо за спасение тебя не учили говорить? – нахмурился повелитель, расправляя плечи, – ты что в лесу делала?

– Спасать себя я никого не просила. А в лесу ждала, когда луна взойдет, но это не ваше дело. Пошла я, – усмехнулась, натягивающая шапку девушка.

– А идти знаешь куда? – встрял в разговор Гуннар, – луну она ждала. Да луна уже ушла, когда тебя Эйнар нашел, а ты снежные сны видела. Что оделась хорошо – сейчас в баню пойдешь. Подождет твоя луна. Идти тебе куда? Я отведу.

– Отведешь. Туда, где взял. К двум сросшимся соснам. Прямо сейчас.

– А почему сейчас? До ночи еще далеко и что тебе вообще посреди леса нужно? – поинтересовался Хэлтор.

– Да кто вы такие? – взвился вскрик, – Почему я должна вам что–то рассказывать?

– Ну, – усмехнулся Гуннар, – может потому, что он – Хэлтор – Правитель Северных Земель, а ты на его земле, а вон они, – он откинул край полога, открывая лагерь со снующими там воинами, – Ушедшие на смерть.

– Убийцы драконов? –девчонка вскочила и бросилась к воину. Размахнулась и стукнула своим кулаком ему в грудь. – Убийцы! Вы хоть понимаете кого убиваете? – и заколотила теперь уже двумя руками по груди ничего не понимающего Гуннара.

– Тише–тише, девочка, кажется поняли, поэтому и не убиваем больше. Так все-таки, кто ты такая? И что здесь делаешь в лесу? Рассказывай давай. Есть хочешь? – Хэлтор обнял ее за плечи и потянул к лежащему у костра бревну, – а потом я решу куда тебе идти к соснам или в баню.

–Хочу. Еда у меня дня два назад кончилась. Но не буду. Идти нужно – время стекает в колодец вечности. Завтра калитка к Ил’мар уже не откроется.

– Не спеши, девочка, слишком много загадок ты нам задала. Пока на наши вопросы не ответишь, ты все равно никуда не пойдешь, а голодную тебя никто не отпустит. Вот и совместим, – Хэлтор кивнул другу и тот ринулся к выходу, не дожидаясь распоряжений, но вслед все равно полетело, – Эйнара позови. Кажется, ему тоже сейчас место здесь.

*

Пока кусочки оставшейся от вчерашнего застолья зайчатины, бережно разогретые Гуннаром над костром, исчезали один за другим, мужчины ждали и не спешили с вопросами. Но сейчас, когда девушка обняла двумя руками оловянную кружку с протянутым Эйнаром дымящимся отваром, молчание нарушил Правитель.

– Итак? Кто ты?

– Валлоляйка. Я не твоя подданная. Меня так зовут... дома, – улыбка тронула ее губы, и она повернулась к Гуннару, – ты почти угадал воин. Только не Солнечная, а – солнечный зайчик. Мама так звала. Ее и ищу. Или ее верну или сама к ней уйду. Но вы зовите – Солингер, – она прищурила глаза и улыбнулась, – мне нравится.

– Где ее искать? Ты знаешь?

– Нет. Надеюсь Ил’мар ответит.

– А кто твоя мама?

– Не важно. Теперь дракон. Красный.

– Красный? Но здесь только один красный дракон и мы знаем, кто это. И у нее лишь одна дочь, девочка, и это не ты. Других красных мы не встречали, а в пути уже давно.

Под наметом снова повисла тишина. Эйнар время от времени подбрасывал хворост в слабо мерцающий костер, а Гуннар присел поближе к девчонке и положил свою руку на ее плечо, прижав к себе. Солингер потянулась к оставленной на лапник кружке и отодвинулась от мужчины. Сделала большой глоток и снова заговорила.

– Все красные драконы сейчас летят в ваши земли, Правитель. Именно здесь родился черный. И он становится больше с каждым днем. Все разговоры нам придется оставить здесь. Ил’мар не откроет свою калитку болтливым, мне так сказали. И торопыгам, – она усмехнулась, глядя в глаза Гуннара, и отодвинула еще больше. Так, что если есть еще вопросы спрашивайте, только я мало знаю, – она обвела взглядом всех троих, на какой–то миг замирая, всматриваясь в глубину мерцающих всполохами огня зрачков:

– Но лучше поторопиться. В полдень я должна быть у обнявшихся сосен.

– Будешь. Будем. Я с тобой пойду, – Гуннар снова подвинулся ближе к девушке, сокращая дистанцию, – что ты хочешь от этого твоего Ил’мара?

– Хочу получить ответ на свой вопрос, – девушка плавно развернулась в его сторону не уловимо отодвинувшись от мужчины.

– И на какой вопрос ты хочешь получить ответ? – улыбнулся тот и, словно принимая условия игры, протянул руку, коснувшись ее пальцев и подняв ее ладонь, переплел ее пальцы со своими.

– На какой вопрос? – как эхо одновременно спросили ее Хэлтор и Эйнар. Только это прозвучало странно, сливая в себе требовательную нетерпеливость Правителя и грустную надежду скальда.

– Невысказанный вопрос. Самый главный, – Солингер встала и отступила на шаг к выходу, разрывая плетение пальцев, – Мне пора. Если к полудню не успею, ночью мне никто не откроет.

– И что будешь сидеть и молча ждать?

– Да, – твердо сказала девчонка и отступила еще на шаг. Мужчины поднялись одновременно.

– Я думаю у нас у всех есть свой не высказанный вопрос, самый главный – подал голос Эйнар и взглянул на Хэлтора.

– Ты прав. Мы идем с тобой, девочка.

– Не знаю, как на счет одного невысказанного вопроса, а у меня очень много таких, и я готов их высказать прямо сейчас, – Гуннар шагнул к стоящей у откинутого полога девушки и снова сграбастал ее ладонь, – и не надейся, что я буду молча сидеть и ждать луну.

– Будешь. Будешь сидеть и думать, – она приподнялась на цыпочки и хлопнула свободной ладонью его по лбу, – а думать будешь какой из них самый главный.

Так взявшись за руки они и вышли на солнечный свет. Хэлтор с Эйнаром переглянулись и беззвучно расхохотались...

09 – Хэлтор

Они уходили от лагеря, ступая друг за другом по цепочке своих вчерашних следов. Гуннар шел впереди, проваливаясь в подтаявший с утра снег по колено и оглядываясь время от времени на своих спутников. Как–то незаметно сникли все разговоры словно тропа уводила их не в глубь леса, а все дальше и дальше по дороге к себе. Когда в просвете деревьев мелькнула сросшаяся из двух деревьев сосна, Солингер тронула за плечо воина и попросила уступить ей дорогу. Потом оглянулась на своих спутников и полушепотом произнесла:

– Пока не откроется калитка больше никаких разговоров. Садитесь спиной к дереву и ищите самый главный вопрос. Вставать нельзя. Кому нужно облегчиться – лучше это сделать сейчас, пока не вышли на поляну, – она сбросила свою котомку на снег и свернула с тропы. Мужчины, недолго думая, последовали ее примеру и через некоторое время вернулись, держа в руках охапки лапника. Солингер уже стояла на месте сброшенной сумы. Она одобрительно кивнула и уверенно пошла в сторону сосны по нетронутому снегу. Хэлтор оглянулся, но ни по направлению к сосне не было следов, оставленных вчера Эйнаром, ни позади отряда, на только что пройденном ими пути, не было следов. Он прикоснулся к плечу, идущего впереди Гуннара, привлекая внимание. Воин обернулся и вопросительно поднял брови: " Что?", – спросили его глаза. Правитель ткнул пальцем себе под ноги, а потом скосил глаза назад и снова вперед. Гуннар пожал плечами и для достоверности еще и покачал головой: " Не понимаю", – и нахмурился, глядя в сторону уходящих Эйнара и Солингер. Следов на снегу не было. Друзья, проваливавшиеся по щиколотку в снег, были, а следов – нет. Они еще посмотрели на мелькающие спины среди сосен и двинулись за уверенно бредущей к своей цели, Солингер.

Когда Хэлтор с Гуннаром подошли к сосне, девушка и скальд утаптывали снег у ствола дерева. Отложив в сторону лапник, парни присоединились к ним и через какое–то время уже сидели на мягкой подушке из еловых веток. Их тела образовали крест, видимо сказалась привычка к круговой обороне, а может быть на пороге неизвестного, каждый хотел видеть и справа и слева тех, кого знает, и быть уверен, что твоя спина тоже защищена. Гуннар протянул руку и нашел пальцы Солингер. Она ответила на его пожатие, но потом ее ладонь выскользнула из сжимавший ее пальцев.Девушка улыбнулась и закрыла глаза.Время ожидания начало свой бег...

Безмолвие не нарушалось никем. Молчал Хэлтор, сосредоточенно всматриваясь в одну точку – уходящее в закат солнце. Яркий луч, остывающего светила ослепил Правителя, и он закрыл глаза. Угомонился Гуннар... Какое–то время он ерзал на лапнике и все крутил головой, словно ища места, в которых можно было устроить засаду, но постепенно его лицо расслабилось. Он перестал всякий раз возвращаться взглядом к сидящей рядом девушке. Теперь на его обветренном лице блуждала неведомо откуда взявшаяся улыбка. Даже не улыбка – ее тень. А девушка? Девушка давно закрыла глаза и, уткнувшись в меховой воротник носом, словно дремала. Эйнар прислонился в сосне спиной и, обхватив колени руками, положил на них голову. Мысли, бродившие в его мозгу, прочертили четкую вертикальную борозду на лбу. Порой веки его закрытых глаз сжимались, словно он не хотел видеть того, что мелькало перед его мысленным взором. Их окружала абсолютная тишина, в которой не было звуков подтаявших и падающих с ветвей снежных шапок, пенья птиц и свиста их крыльев... Ночь раскинула свои крылья над горами Северных Земель, но никто из сидящих под сросшимися соснами этого не заметил...

– Ну, здравствуй, Правитель Северных Земель, – Хэлтор резко вскинул голову и прищурился, привыкая к темноте. В десятке шагов прямо перед ним, посреди белоснежной поляны стоял высокий старик, опиравшийся одной рукой на крючковатый посох, а второй, придерживающий распахнутую калитку. Ограды не было. Хэлтор стремительно встал и шагнул вперед.

– Вечности в здравии тебе, Ил’мар! – поклонился Хэлтор, прижав правую руку к сердцу.

– И тебе вечности, – усмехнулся старик, – вечности в любви. Ты хочешь ответ на свой вопрос? – он приподнял правую бровь и усмехнулся, что ж – встань на крыло! Ты вновь обретешь свою любовь. Ты защитишь свою дочь. Ты спасешь свой народ. Я ответил на твой вопрос?

Хэлтор остановился в шаге от калитки и замер, всматриваясь в лицо собеседника. Неожиданно пришла мысль, что он смотрит в глаза отцу, да и весь старик выглядит так, как помнит отца его сердце. Только вот он старше. Старше на те годы, что прошли без него. Словно однажды, уйдя за полог смерти, он продолжал жить и стареть.

– Да. Ты ответил. Но твой ответ породил другие вопросы. Жаль, что я мог рассчитывать только на один ответ, – Хэлтор склонил голову в знак благодарности и развернулся. Ил’мар дал отойти ему на пару шагов и, словно пытаясь задушить смех в зародыше, медленно протянул:

– Ответ на один невысказанный вопрос, – Хэлтор резко, будто споткнувшись, остановился, – но не разочаровывай меня Правитель. Поговорить с тобой я не отказывался, – и Ил’мар захохотал. Хэлтор обернулся и успел заметить, на какой–то миг, вспыхнувший огонь в глазах старика. Он махнул рукой приглашая, повернулся и пошел, и с каждым его шагом пространство искажалось, снимая пелену с тропинки, ведущей от калитки к дому, в окнах которого играли в догоняшки всполохи горящего в очаге огня.

Они говорили всю ночь. Хэлтор, сидя на полу и расслабленно откинувшись на стену, глядел на пламя очага и рассказывал старику, сидящему рядом, о Сванвейг, а потом о рождении Айсы. Они дружно смеялись над ее детскими проделками и всерьез обсуждали ее будущее… но время неумолимо, и оно всегда резко подводит черту, когда любой разговор становится в тягость. Хэлтор тряхнул головой, провожая ночь и с сожалением хлопнул себя по колену:

– Загостился я у тебя, старик. Друзья там в сугроб, наверное, превратились, а я…– вот такой дрянной друг: ем, пью, у огня сижу. И всё же, отец, скажи, как нам справиться с Черным?

– Ты хочешь, чтобы я не только указал тебе направление, но и провел тебя по дороге? Нет. Каждый должен пройти свой путь сам и только в его конце придёт понимание – верное ли ты принял решение, встав на него. Но решение должно быть только твоё. Прощай, Хэлтор, береги любовь тех, кто верит в тебя. Огонь в тебе горит… Ну, что? В путь!

10– Эйнар

Хэлтор вдруг понял, что стоит посреди заснеженной поляны и держится левой рукой за калитку. Шагнул и рука потянулась ее прикрыть, но он вдруг вспомнил о своих спутниках и вновь ее распахнул, сделал еще шаг и тут его взгляд уперся в спину Солингер. Она разогнулась и подняла свою дорожную суму. Развязала шнурок, стягивающий горловину котомки, и заглянула внутрь.