Текст книги "Лики прошлого"

Автор книги: Минас Багдыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Человек и его дело

Ты разумом вникни поглубже, пойми, что значит для нас называться людьми.

А. Фирдоуси.

Быть человеком – это чувствовать ответственность.

А. Сент-Экзюпери.

Человечество проделало долгий, тернистый путь, прежде чем подойти к третьему тысячелетию.

Книга мудрости «Библия», накапливая тысячелетиями опыт человеческих проб и ошибок, постоянно предупреждала человека, ведя, освещая дорогу в сложных жизненных лабиринтах. Человек, освещенный богатством мирознания, получал жизненные блага, не позволяя себе взять больше дозволенного, не вступая в грех воровства и грехопадения, не отступничал, был поводырем, развивал и приумножал свой интеллект, оставлял на земле достойный след. Все остается людям, и хорошее и плохое. Поэтому потомки всегда могут судить о там, кто я как жил, что сделал и оставил людям… А времени для самой жизни человеку отведено не так уж много.

Невольно задаешь себе вопрос: а каковы мы, люди, дошедшие до двухтысячного года, чем возвысились над ушедшими поколениями?

Будучи врачом, невольно обратил внимание на родную речь, которая объединяет людей, дает возможность выработать нечто общее в осмыслении происходящего, наконец, победить трудности, встречающиеся ежесекундно. Врачу слово необходимо, как сигнал, информация, которые отражают существо происходящего внутри самого человека.

Не только внешний вид врача, но и особенности его взгляда, звуковая окраска произносимого им слова, произнесенного к месту и ко времени, определяют характер и возможность контакта с больным человеком.

Будучи врачом, великий и мудрый В. И. Даль осознавал не только значение слова при общении, но и слабость человеческую при незнании толкования его или же при неправильном понимании произнесенного слова. Он создал инструмент, особенно необходимый для врачей, позволяющий осмысленно общаться с больным человеком и иметь четкую двустороннюю связь при неполадках, происходящих в организме.

Труд всей жизни В. И. Даля остался благодарным потомкам, как орудие в борьбе за жизнь.

Слово – исключительная возможность для человека выражать гласно свои мысли и чувства, говорить, сообщаться разумно сочетаемыми звуками. Слово есть первый признак сознательной разумной жизни. Слово есть воссозданный внутри себя мир.

Создатель Толкового словаря русского языка, академик В. И. Даль настолько хорошо знал природу слова, что с ним считали за честь общаться лучшие представители русской интеллигенции XIX века, поэты, писатели, государственные деятели. Не только он был поклонником А. С. Пушкина, но и тот ценил знакомство и дружбу с ним.

Даль Владимир Иванович (1801–1872) – врач, писатель, лексикограф, автор «Толкового словаря живого великорусского языка». Знакомство Даля с А. С. Пушкиным относится к осени – зиме 1832 года. В 1833 году Пушкин А. С. виделся с Далем в Оренбурге и они вместе совершили поездку в Бердскую слободу для сбора материалов о Пугачеве. В конце 1836 года Даль приехал из Оренбурга в Петербург и их встречи возобновились. 28–29 января 1837 года Даль находился при умирающем Пушкине и тот по его свидетельству в первый раз сказал ему «ты». После смерти Пушкина Даль получил на память о нем его перстень и сюртук, простреленный во время дуэли. По словам Даля, его сближению с Пушкиным способствовал их общий интерес к изучению русского разговорного языка. За составление «Толкового словаря живого великорусского языка» Даль принялся по совету Пушкина. Даль оставил воспоминания и рассказы о Пушкине и записку о ранения и смерти поэта. Пушкин был знаком также с первой жена Даля – Юлией, рожденной Андре, оставившей воспоминания о посещении поэтом Оренбурга.

Даль был с А. С. Пушкиным в последние дни и часы жизни поэта. Владимир Иванович внимал каждому слову поэта в период страдания.

До сих пор мы с благодарностью вспоминаем этого светлого человека за справедливый, честный рассказ о трагедии поэта, а протокол вскрытия, проведенный и сделанный Далем, изучается из поколения в поколение врачами-хирургами. Все человечество знает, что протокол писал человек, знающий толкование каждого слова, там не было лишних. Потомкам лишь следует расшифровать их и – соизмерить со своим временем, соотнести с прогрессом медицины, и подумать: «А смогли бы они спасти А. С. Пушкина?». Трезво оценивая протокол, отвечают пока на вопрос: «И мы не смогли бы его спасти».

Выбор своего дела, которому человек служит с радостью для себя и пользой для людей, – пожалуй, самый ответственный момент в жизни.

Здесь все важно, случайного бывает мало. Иногда имеет место встреча с яркой личностью, которая как бы показывает всю прелесть выбранной специальности, увлеченности ею.

Плохо, когда специальность выбирается необдуманно, случайно, что впоследствии делает человека несчастным, напоминая оторванную ветку от ствола, которую носит по земле любой ветерок. Мается по свету он, приобретая все новые «специальности», практически никому не нужный, бесплодный, всеми гонимый. Нет идеала, нет любви к делу, труду, отсутствует увлеченность. На старости у таких людей остается огорчение, озлобленность, они ищут причину, виновных. Все это находит отражение на их лицах: в глазах печаль, отсутствие мысли. У таких людей мало истинных друзей. Обычно от них отворачиваются, они одиноки.

В конечном результате любого дела отражаются человеческие качества выполнившего это дело человека: его разум, свобода воли, умение высказывать то, о чем он думает, умение не растерять нравственность, не потерять совесть.

Все эти качества или какое-нибудь из них может передаваться по наследству в той или иной степени, но эксплуатировать их природа не разрешает. Лучшие из них следует с большим трудом и настойчивостью, возможно всю жизнь, человеку приумножать, передавать потомству.

Именно потомственная интеллигенция веками вырабатывала в себе высокие человеческие качества, постоянно трудясь над развитием умственных способностей, охраняя свободу личности, развивая чувство слова до совершенства, подчеркивая красоту не только слова, но и интонационной манеры его звучания.

Человек – высшее из земных созданий, озаренное разумом, свободной волей, речью, совестью.

Слово человек – состоит из двух слов, каждое из которых имеет свою трактовку.

Чело – это лоб, часть головы от темени до бровей. Крутое чело – дано только человеку.

Вторая часть слова – это век – обозначает отрезок времени в одно столетие.

Если вдуматься в глубину значений этих двух слов, объединенных воедино, то это и есть то наивысшее, разумное, свободное, одаренное речью с нравственными понятиями и совестью чело, которому суждено прожить на земле отрезок сроком в одно столетие.

Начав свою жизнь во чреве матери, вобрав генетические особенности родителей как хорошие, так и плохие, вдохнув воздух, расправив легкие, вскормленный материнским молоком, человек приобщается к пище земной, вобрав в себя мудрость и законы жизни, возможность избрать свое дело, которое будет кормить его.

Ум, воля и высокие нравственные качества могут сделать из него в дальнейшем специалиста высокого класса и личность.

Всю жизнь будет он стараться приумножать положительный генетический код своих родителей, который станет вторым «Я» и будет по достоинству оценен его собратьями. Он обязан обучить делу своих детей и приобщить к нему других людей. Прожить свой век достойно, по-человечески.

Но, увы! Из стройной системы ценностей, входящих в понятие «человек», зачастую выпадают слагаемые, деформируя значение целого, создавая систему, разрушенную пороками.

Разве не радостно за русский язык, народ в целом, когда мы слушаем академика Д. Лихачева или доживающих свой век дворян-аристократов, которые сохранились, к сожалению, за пределами нашего «экспериментального» общества и возвратились на родную землю. Нам кажется, что эта красота минувшего, однако это красота растерзанного тобой же дома, твоей души, испоганенной тобой же.

Признанным мастером слова, оставшимся в памяти моей на всю жизнь, был Дмитрий Николаевич Журавлев.

Именно он в 50–70-е годы являлся великим мастером театра одного актера, может быть, гипнотизером и экстрасенсом одновременно, и наверняка – талантливым, гениальным человеком.

Небольшого роста, с большой головой и открытым высоким лбам, гладко зачесанными темными волосами, выразительными карими глазами, мягкой доверчивой улыбкой. Он не производил впечатления красавца-любовника или мудреца, изрекающего истины. Читал произведения он так, что они становились не только понятными, переживаемыми, произнесенные ясным отточенным словом, как вдруг начинало казаться, что все происходящее на сцене адресовано именно тебе..

Голос Дмитрия Николаевича Журавлева был неповторимым в своих интонационных модуляциях, тембровой окраске.

Его нельзя было опутать. Для меня это была первая школа понимания слова: какую смысловую нагрузку оно несет в себе, проходя через сознание и сердце произносящего, какой наполняется силой и тембровой окраской, преобразуясь таким тончайшим инструментом, каким является человеческая гортань, пазухи и голосовые связки.

Весь этот звукосоздающий и звукоиздающий комплекс самой природой располагается вблизи средоточия разума человеческого. Читая стихи, Д. Н. Журавлев преображался и при этом особое место в его облике занимали глаза, сверкающие каким-то неповторимым блеском, подчеркивая и усиливая смысловое значение произнесенного им слова. Читая, например, Шахерезаду главу за главой, он воссоздавал только одним голосом зрительные ассоциации аромата Востока и ушедшего времени. Вам оставалось только закрыть глаза и оказаться в реальной действительности читаемого, но желание смотреть на волшебника языка заставляло не отрывать взора от маэстро. В этот период времени в Ростов приезжало большое количество деятелей искусства мирового масштаба, которые представляли великую русскую речь.

Культуру исполнения, бережного отношения к слову ярко демонстрировала в своих концертах Наталья Дмитриевна Шпиллер – народная артистка, профессор Московской консерватории.

Исполненные ею русские романсы открывали для слушателей не только ее дарование певицы, во и мастера слова. Мне больше не доводилось слушать исполнителя такого класса, для которого сам голос, его звучание, мастерство подачи произведения стояли в одном ряду с текстом и значимостью слова.

В студенческие годы мы, студенты-медики, как завороженные слушали четкие, ясные, доходчивые лекции доцента Натальи Дмитриевны Криницкой. В ее рассуждениях было тесно словам, но много места раздумьям и мыслям, понадобившимся нам на жизненном пути.

Слова, произнесенные ею, не только звучали ясно, с правильным ударением, но, зачастую, давались с толкованиями, запоминались и помогали усвоению тяжелейшего материала.

Позже мне стало известно, что все трое: волшебник-чтец, всемирно известная певица, профессор и доцент-микробиолог были хорошими друзьями. Частые встречи обогащали их не только духовно, но и профессионально. Как ни странно, но в их деятельности основным и ведущим было слово, оно-то и должно было дойти до сознания и сердца их слушателей.

Видимо, это в немалой степени определило и высокую нравственность каждого из них.

Наталья Дмитриевна Штиллер – профессор Московской консерватории – была настолько почитаема и известна в нашей стране, что дух захватывал, когда перечисляли ее лауреатские звания или когда она выходила на сцену, увешанная рядами лауреатских значков. Однако узнав о кончине Н. Д. Криницкой, оставила все контракты, приехала проводить в последний путь свою подругу.

Человеческая жизнь – это жалкое мгновение в системе мироздания, зримо ощущаемое человеком лишь тогда, когда он стоит у подножья гор или рассматривает светила Вселенной под увеличением телескопа, или познает микромир в световой или электронный микроскоп.

Вот почему Книга мудрости «Библия» учит нас радоваться пробуждению ото сна, сознавая, что ты не только жив, но можешь видеть свет, окружающий тебя мир и сохранить способность мыслить и двигаться.

Природа не каждого одарила способностями ощущать, а главное – оценивать красоту ею созданного мира: тем более, мало кто способен отличать триста оттенков зелени, тем более, не каждый умеет это воссоздать.

И все же человека можно обучить видеть и оценивать не только окружающий его мир, но созданное разумом и руками самого человека. Зримо это проявляется на художественных выставках, вернисажах, когда каждый посетитель старается проникнуть в замысел мастера, понять мир его ощущений и переживаний, понять его философию и оценить мастерство кисти, способной воплотить в реальность задуманное.

Чем выше интеллект и самобытность художника, тем рельефнее и ярче находим отражение в созданном произведении скульптора, музыканта – палитры красок, раздумий и глубины его переживаний.

Эти люди, отмеченные Богом, Его посланцы на Земле, для того, чтобы через них обращать внимание людей на окружающий их, мир.

Мы нечасто задумываемся над тем, что имеем хорошее здоровье, общаемся, не теряем способность творческого труда, осознаем свое место в окружающем нас мире.

Как-то осенним пасмурным, дождливым утром довелось мне побывать у своего приятеля в перевязочной глазной клиники, где ему предстояло снять повязку с глаз оперированного больного, который на протяжении десяти лет был лишен способности видеть, да и сама операция имела мало шансов на спасение функции глаза.

В волнении были как хирург, так и пациент. Комната, где все это происходило, была темной, с глухими черными портьерами, а за ними – сплошь туман и моросящий дождь, опалая листва и мокрые деревья, которые еле просматривались сквозь густой туман. Все это создавало на душе гнетущее состояние безысходности уходящей осени и всей красоты природы, за которой может уйти и жизнь.

Повязка с глаз больного была снята, и в темноте подвели его к зашторенному окну, с которого постепенно стали отодвигать портьеру, открывая унылую картину. Каково же было наше изумление, когда больной изменился в лице, оно озарилось восторгом, и с возгласами радости и благодарности за то, что он видит свет, желтоватую листву, птиц на деревьях, он бросился к врачу. После ухода его в палату и мы, пораженные, увидели за окном прелесть этого времени года, мимо которой чуть не прошли, обокрав себя.

Можно стараться познать окружающий мир, делать расчеты траектории движения светил и созвездий, создавать межпланетные корабли, но познать самого себя – дело крайне тяжелое, дано не каждому, а может быть, единицам.

Беда в том, что когда у человека наступает самая продуктивная пора для познания – молодость – и природа дает ему ясный ум, способный воспринять всю информацию о прошлом и настоящем, заглянуть в будущее, набраться мудрости, наполнить свой банк знаний, то «играет кровь», время уходит на то, чтобы пройти все жизненные соблазны. «Если бы молодость знала, если бы старость могла…».

Чтобы стать хорошим специалистом, научиться что-то делать, необходимо соединить три важнейших продукта человеческой деятельности: умственную, духовную и трудовую, причем, под последней следует понимать работу рук своих.

Только тогда, когда родившаяся мысль пройдет через духовное восприятие, нравственные установки человека, его жизненный опыт, а талант даст возможность ему воспроизвести руками задуманное, – сделанное им будет радовать не только самого творца, но и окружающих его людей.

Руки человека – кисть, пальцы – сложнейший и тончайший инструмент, гениальный по простоте и неповторимый возможностями деятельности. Практически все наилучшее, что создано человечеством на земле, сделано его руками.

Не случайно С. Цвейг в своем психологическом рассказе «24 часа из жизни женщины» наглядно показал, как пальцы рук отражают все то, что творится в душе человека.

Это положение находит прямое отражение и в манере исполнительской деятельности музыкантов, художников.

Не исключение и творчество врачей, и хирургов в частности.

Учитель

Хирург посвятил себя наиболее божественной, человеческой деятельности. Он исцеляет без чудес, а совершая чудеса, не говорит об этом.

И. В. Гете.

Среди медиков хирурги занимают как бы особое место. Одни считают их жестокими, примитивными, не способными на тонкие душевные переживания, как, скажем, врачи-терапевты – «философы от медицины».

Другие всячески обожествляют, превозносят до небес способности хирургов, называя их руки «золотыми». Что правда и где истина? А истина лежит как раз вне жестокости и черствости душевной, вне золотых рук, а в трех совместившихся истинах, определяющих смысл деятельности человека: разума, одухотворенности, способности руками сделать то, что подсказывает ему разум и совесть.

Вот почему самым тяжелым, пожалуй, самым ответственным и почетным, является труд по обучению, а главное, по формированию мировоззрения хирурга. Это многолетний, многоэтапный, кропотливый процесс, напоминающий процесс обучения и формирования музыканта, художника не только как специалиста, ремесленника, а как личность.

Хирург – это человек сдержанный, со сложной психологией лидера, идущего в бой в неизвестность, но с четко очерченной задачей – спасти жизнь. В любой операции, сколько бы мук, душевных терзаний и труда она ни стоила, цель одна – жизнь!

Хирургия, как никакая специальность, таит в себе необходимость владеть прочными и глубокими знаниями основ медицины, патологии, терапии, и хирургии в частности.

Не случайно, основатель кафедры госпитальной хирургии Ростовского-на-Дону медицинского института, большой экспериментатор, хирург широких возможностей, основоположник многих направлений в хирургии, заслуженный деятель наук, лауреат Государственной премии, человек со сложной судьбой, но с выраженными качествами гражданина, профессор Богораз, в апогее расцвета своей творческой деятельности высказал мысль, что хирург – это терапевт, вооруженный ножом.

Да, это одна из многочисленных возможностей лечения больного, но только не препаратами, а активным иссечением патологического субстрата, не поддающегося консервативной терапии.

Хирург должен постоянно помнить, что его активное внедрение осуществляется через здоровые ткани, не поврежденные и даже не вовлеченные в патологический процесс. Возникающие при этом разрушения напоминают действия пожарного, крушащего на своем пути все, дабы подойти к очагу поражения. После ликвидации поражения с ужасом взирают на все содеянное на поле боя, однако, дело сделано, очаг ликвидирован.

Как-то мне тушивший пожар пожарный показал своего начальника и сказал, что он – чудо, у него золотые руки, при этом здание после этого «чуда» остается полуразрушенным.

Если взглянуть на то, что остается вокруг зоны действия хирурга после проведения блестящей операции в световой микроскоп, увидишь мрак и разрушения даже на клеточном уровне.

Приводить все это в порядок приходится все тому же организму. Настоящее мастерство врача-хирурга заключается в том, чтобы, зная степень нанесенного им разрушения, человеческая совесть, врачебная порядочность пришли на помощь организму больного и помогли справиться с этой бедой.

Видимо, поэтому современный врач-хирург оценивается не только по тому, насколько правильно поставлен диагноз, четко определены показания к оперативному вмешательству, насколько с наименьшей травматизацией ткани произведена операция, но самое главное, как помог он организму восстановить разрушенное им, восстановить работу жизненно важных органов, пришедших в нарушение функционирования не только от развития патологического состояния, но и от той травмы, которую нанес хирург во время самой операции.

Хирург должен быть ответственным за больного, которому провел оперативное вмешательство, активно внедряясь в организм, разрушая здоровые ткани, в послеоперационном периоде, ближайшем и отдаленном.

Разум – величайший дар природы: он не только поднимает нас над нашими страстями и слабостями, но и помогает с пользой распорядиться нашими достоинствами, талантами и добродетелями (Шамфор. XVII век).

Разум – духовная сила, могущая помнить, могущая постигать, познавать, судить и заключать. Разум – смысл, интеллект. Невольно вспоминается латинская мудрость – не вреди!

Хирургия, как особая деятельность человека, требует гармонического развития – духовного и физического, умения владеть своим телом.

Ведь и хирургу приходится испытывать прочность своих мышц, уметь организовать себя, отогнать сон, мобилизовать на работу ночью, днем, стоя многие часы за операционным столом.

Ко всему этому надо готовиться, учиться, а главное – учить кропотливо, скрупулезно, порой передавая тонкости мастерства из рук в руки, от учителя к ученику, от мастера к постигающему мастерство.

* * *

И дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен.

Библия.

Следуйте же путем познания, а иначе останешься ты врачом-невеждой.

Амирдовлат Амасиаци, XV в.

Врач, выбрав дело своей жизни – хирургию, должен, прежде всего, пройти через запутанные лабиринты дифференциальной диагностики, быстро и точно поставить диагноз, четко сформулировать показания к операции, выработать тактику ее проведения, предположить возможные осложнения как во время операции, так и в послеоперационном периоде, ближайшем и отдаленном. Хирург подобен шахматисту, умеющему видеть не только то, что происходит на шахматной доске, но и минимум на несколько ходов вперед.

В повседневной деятельности нравственный уровень хирурга имеет важное, возможно, и решающее значение. Не рукодействие, каким бы высоким профессионализмом оно отмечено не было, а высокая степень духовности, человеческой морали управляют активными действиями хирурга. Библия нас учит, что врач – угодный Богу человек: «Почитай врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его. Знание врача возвысит его голову и между вельможами он будет в почете».

Тогда как же расценивать действия и деятельность хирурга, который со скальпелем в руках активно внедряется в тело, созданное всевышним, разрушает целостность организма? Не противоречит ли это вечной мудрости? Видимо, нет, если это во благо человека, если этому виду человеческой деятельности посвятил свою жизнь Войно-Ясенецкий. Архиепископ Лука – Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий – родился в 1871 году, умер в 1961. Как ученый известен не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Написанная им монография имела несколько изданий и по сей день является библиографической редкостью. «Очерки гнойной хирургии» были награждены Сталинской премией первой степени.

Войно-Ясенецкий был рукоположен в епископы в 1923 году. Через десять дней его арестовали и в ссылках и лагерях провел он 12 лет. Во время войны, когда нужда в хирургах была особенно острой, о нем вспомнили и призвали к работе с ранеными. Он организовывал госпитали, учил врачей, оперировал. Блестящий хирург, как и всегда, совмещал церковное служение с хирургической работой в госпиталях. Входя в операционную, он совершал короткую службу, осеняя крестом помещение, операционный стол и раненого бойца. Об этом мне поведала операционная сестра, дочь настоятеля Новочеркасского собора, которая всю войну работала вместе с ним. Глубокий мыслитель и специалист в области физических болезней человека, архиепископ Лука написал небольшой труд «Дух, Душа и Тело», в котором высказывает свои мысли о загробной жизни: «Между телом и духом существует постоянная связь и взаимодействие! Все то, что происходит в душе человека в течение его жизни, имеет значение и необходимо только потому, что вся жизнь нашего тела и души, все мысли, чувства, волевые акты теснейшим образом связаны с жизнью духа. В нем запечатлеваются, его формируют и в нем сохраняются все акты души и тела. Под их формирующим влиянием развивается жизнь духа и его направленность в сторону добра или зла.

Жизнь мозга и сердца и необходимая для них совокупная, чудно скоординированная жизнь всех органов тела нужны только для формирования духа и прекращаются, когда его формирование закончено или вполне определилось его направление».

Архиепископ Лука указывает нам на то, что дает человеку жизнь на земле: «Жизнь всех органов тела нужна только для формирования духа и прекращается, когда его формирование закончено или вполне определилось его направление».

Но даровать, а не рукодействовать безрассудно. Хирург должен быть постоянно уверен в том, что его действия идут от плода его разума и чистой совести, высокого уровня нравственности. Верша суд над бедой, возникшей в организме, он творит добро во славу жизни.

Беда, когда этим видом деятельности занимается человек нравственно убогий, который руководствуется двумя понятиями – я знаю и смогу это сделать. Выполняя, даже талантливо, оперативное вмешательство, он все же может совершить ошибку, так как руководствуется только одним – сделать операцию. Оперируя человека с большим количеством сопутствующих заболеваний, предлагая пациенту обширное травматическое пособие, объем травмы которой порой не способен вынести подорванный организм в целом, такой хирург может поставить больного перед угрозой смерти.

Формирование хирурга – процесс многоэтапный, многолетний, при этом должна существовать общая схема подготовки и, разумеется, только индивидуальный подход к каждому специалисту в отдельности. Здесь необходимо учитывать все характерологические особенности индивидуума и то, что дано ему природой.

У одних – это выраженная способность осмысления глубинных процессов, происходящих в организме человека, четкость и быстрота представления ими развития патологического процесса на высоком профессиональном уровне, у других – умение быстро и четко сформулировать правильный диагноз; третьи владеют яркой способностью охватывать и выполнять сложные приемы оперативной техники, отличающиеся не только скоростью выполнения манипуляций, но и тонкостью движений, способностью ощущения тканей, и только немногие обладают совокупностью всех этих качеств вместе. В народе о таковых говорят, что это хирург от Бога. В сороковые годы у нас на Дону таким хирургом был Аствацатуров Леон Соломонович.

Мыслитель XVIII века Шамфор писал, что признание ценнее известности, уважение ценнее репутации, даже ценнее славы.

Увидеть все эти задатки в молодом хирурге, найти путь для их совершенствования, сделать его полезным для людей – не это ли великий дар педагога, гражданина, человека и нравственная обязанность каждого опытного врача. Великое благо, когда, на жизненном пути молодого специалиста встречается такая личность.

В моей врачебной судьбе это был Николай Тарасович Назаров. Зрелый хирург, прошедший не одну войну, для которого практически не было секретов в военно-полевой, а также и гражданской хирургии.

Он был главным хирургом города Новочеркасска, заведовал хирургическим отделением больницы, которую построили на деньги, собранные казачеством Дона. В прошлом она считалась одной из современнейших на Юге России и в ней по тем временам было предусмотрено все, даже емкость для хранения питьевой воды.

Заведующий хирургическим отделением пользовался особым вниманием, уважением и авторитетом не только у себя в городе. К нему приезжали на консультацию люди из различных городов Ростовской области. О нем шла молва и слава, как о вдумчивом, умном, рассудительном человеке и враче.

Он был выше среднего роста, плотного телосложения, всегда опрятно одетый, неторопливый и скупой в движениях, задумчивый, мало улыбающийся, с красивой седеющей головой. Голос, вернее тембр, чуть с хрипотцой. Создавалось впечатление, что он не способен кричать, раздражаться.

С особым вниманием относился он к молодым хирургам, давая им возможность осмотреться и найти себя, осмыслить, что хорошо, а что плохо.

Молодые начинающие хирурги напоминали своим поведением детей, которых не допускали в дела взрослых, а они как бы носились в беззаботном вихре, не ведая, что жизнь предстоит им нелегкая, полная тревог и испытаний.

Под стать Николаю Тарасовичу был им сформирован и основной штат хирургического отделения. Это были многоопытные, грамотные, образованные врачи, блестяще оперирующие, верные его помощники. Они-то и привлекали нас своим примером и образцовой работой к такому же труду.

Николай Тарасович деликатно приглашал молодых врачей к себе, смеясь, предлагал не бегать по квартирам, а оставаться жить у него в кабинете, пользоваться его личной библиотекой и бесплатной больничной кухней.

Все это постепенно притягивало молодого специалиста к непосредственным заботам хирургического отделения, его вызывали ночью дежурные врачи на консилиум, операции и, таким образом, он набирался опыта и приобретал хирургические навыки.

Спустя год после такой практики молодой врач из несмышленыша превращался в человека, переживающего за жизнь своего пациента, умеющего «проходить» весь послеоперационный этап вместе с коллегами, больным и родственниками.

Отвлекая от этого повседневного и изнурительного труда, Николай Тарасович приглашал пройтись с ним по вечернему городу, при этом много и интересно рассказывал о его истории, архитектуре, людях. Чувствовал себя неотъемлемой частью того места, где работал и жил, был достойным гражданином, в чем мне пришлось убеждаться не раз в последующем.

После таких вечерних прогулок приглашал к себе домой на вечерний ужин или же обед, а по воскресеньям и на завтрак. Он старался обогреть нас теплом домашнего очага, уюта и показать жизнь хирурга как бы изнутри. Все это сближало и создавало в сознании молодого человека доминанту того, что есть вторая составляющая жизни – личная, которую следует создавать и вести за нее ответственность так же, как и за жизнь больного.

На работе это был строгий, требовательный заведующий – старший по должности врач. Он был поклонником школы российских хирургов. Все брал на себя: от постановки диагноза до укладки больного на операционном столе, обезболивания, разреза, самой операции, вплоть до наложения последнего шва на кожу. После того, как больного привозили в палату, он непременно со своими ассистентами подходил к нему, убеждался, что все в порядке, вселял уверенность пациента в успех. После этого все немедленно шли в ординаторскую писать под его диктовку ход операции, при этом он писал в операционном журнале не торопясь, читаемым почерком, с рисунками по ходу операции и только первый ассистент в истории болезни имел право записывать ход операции, второму ассистенту надо было еще заслужить это право, но присутствовать при этом он был обязан.

Операционных сестер подбирал очень тщательно, воспитывал – в результате они были истинными хранительницами хирургических порядков. В операционной всегда царил культ операционной сестры, но зато хирург чувствовал себя совершенно уверенно и спокойно во время операции, думая о том, как ему выйти из создавшейся ситуации, а какими инструментами – это была уже задача операционной сестры, она знала даже, какой именно инструмент для этой цели вложить в руку хирурга, и что при этом ему будет угодно и по душе.