Текст книги "Богиня тьмы (СИ)"
Автор книги: Милена Вин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 7. Тень в сердце
Гомон голосов заполнил улицы столицы. От изобилия пестрых цветов кружилась голова. Нежные оттенки розового, сиреневого и оранжевого плавно сочетались с яркими синими, фиолетовыми и желтыми. Душистые фиалки украшали крылечки каменных домов и подоконники, а махровые розоватые камелии красовались в больших вазонах, расставленных вдоль улочек до самой площади, где раскинулся помост для музыкантов и шутов. Мне еще ни разу в жизни не доводилось видеть такое многообразие улыбок торговцев, сладостей на прилавках и резных декоративных фигурок.
С площади доносилось звучание лютни и дудочки, явно поднимающее горожанам настроение, но сбивающее все мои мысли в кучу. Лишенная возможности здраво мыслить, я стояла вместе с Далией чуть поодаль от торговых лавок, рядом с опустевшей таверной. Здесь было мало людей; многие ютились на центральной площади в ожидании представлений, в то время как мы ждали Лориэна и Кая, которые оставили нас уже около получаса назад. Все это время сестра не обмолвилась ни словом. Подпирая плечом столб деревянного навеса таверны, она провожала безразличным взглядом проносящихся мимо жителей столицы и порой нервно покусывала губы.
Эта ночь была особенно тревожной. Ближе к утру мне удалось немного вздремнуть, но Далия так и не смогла утешить себя недолгим сном. Я чувствовала, как между нами вырастает прозрачная непреодолимая стена. И пусть моя Ли старалась казаться хладнокровной, не имеющей обид глубоко в душе, я знала, что она неосознанно винит в случившемся только меня. Возможно, это лишь тревога, изъедающая сердце, заставляла думать о таком, но внутри все так и трепетало, извещая о том, что связь с сестрой угасает, как догорающий огонь.
Глубоко вдохнув, поднесла руки к губам и обдала их горячим дыханием. Весеннее солнце совсем не согревало неподвижное тело. Оледеневшую от волнения кожу обжигал прохладный ветер, но обращаться к стихии без особой причины Лориэн мне запретил. Хоть Кай и скрыл нашу с Далией энергию, попытка пошатнуть магический источник могла в одно мгновение раскрыть наши сущности.
От бессмысленного наблюдения за людьми меня избавили спешащие к нам мужчины. Не нужно было обладать магией, чтобы понять, насколько сильно был встревожен Лори. Хлипкая маска спокойствия не смогла скрыть его растерянности, и, похоже, только вид более уверенного короля не усилил наши переживания.
– Повозка с заключенными уже на площади, – поравнявшись с нами, выдал маг обычным твердым голосом, даже не намекающим на сомкнувшую нас четверых нить страха. – Среди преступников Калеб. Они прибыли раньше, чем обычно.
– Обойдем торговый переулок. Там много народу, – сказал Кай, исподлобья осматривая зазывал.
Совсем непривычно было видеть его таким простым, без крыльев и рогов, внешне ничем не отличающимся от людей. Разве что глаза его оставались такими же насыщенно-синими и черные волосы были длинными, стянутыми на затылке кожаным ремешком, что и слегка выделяло его, как и меня, Далию и Лориэна, среди массы жителей Восточных королевств, имеющих с рождения каштановый или холодный русый цвет волос и блеклые, серые глаза.
Лори и Ли быстро пошли в обход таверны, и я, на миг поймав взгляд Кая, поспешила за ними. На узкой мощенной булыжником дороге между плотно стоящими друг к другу домами практически никого не было. Два старика, один из которых, подперев бока, неодобрительно качал головой, а другой чересчур часто всплескивал руками, о чем-то шумно спорили и даже не обратили на нас внимания в отличие от детишек и нескольких женщин, проводивших нас чуть заинтересованными взглядами.
С каждым минувшим домом все громче звучали голоса и надоедливый дуэт лютни и дудочки, спустя недолгое мгновение сменившийся торопливой барабанной дробью. Дыхание перехватило, и, кажется, не только у меня. Мы стремглав бросились вперед, туда, откуда доносился до дрожи противный стук барабанов, означающий одно: казнь должна вот-вот начаться.
Оказавшись на площади, мы с трудом протиснулись сквозь толпу в центр, где возвышался наспех сооруженный эшафот¹. Нас беспрерывно оттесняли в сторону и пихали локтями, кажется, одни из самых ярых поклонников публичных казней. Возгласы восхищения сотрясали все внутри меня, сдавливали испуганное сердце. Я ощущала себя такой потерянной, слабой и неприметной среди разъяренных людей, жаждущих увидеть последние мучения приговоренных к смерти преступников.
Кто-то грубо и со всей силы пихнул меня в сторону, и я оказалась зажата несколькими грузными мужчинами, нагло стремящимися к эшафоту. Потеряв из виду ребят, я почувствовала, как часто и тревожно заколотилось мое сердце. Дышать становилось все труднее, и непривычная, неподвластная мне паника больно впилась своими невидимыми когтями в плечи. Когда я была охотницей и служила Совету, меня не могло так легко напугать и сбить с толку сборище жестоких людей. Как же сильно я изменилась с тех пор… Какой же слабой стала, хрупкой как фарфор, способной разбиться вдребезги от одного неловкого движения, одного небрежного касания.
Неожиданно сильная рука ухватила меня за запястье и выдернула из потока толкающихся людишек. Знакомая хватка была сродни глотку свежего воздуха. Я вскинула голову и поймала успокаивающий взгляд Кая.
– Держись, – шепнул мужчина, сжимая мою ладонь, а второй рукой придерживая за спину.
На несколько секунд он позволил мягкой улыбке коснуться напряженных губ, и, рвано выдохнув, я сильнее сжала его пальцы, чувствуя, как паника отступает, но не спешит уходить насовсем. Крепко держа меня за руку, Кай продолжил пробираться к помосту, умело расталкивая людей, которые, вместо того чтобы возмущаться, бросали на нас удивленные взгляды.
Мы замерли рядом с Лори и Далией в тот момент, когда барабаны смолкли. Давка не прекратилась, однако шум толпы поутих. Я судорожно выискивала глазами повозку с заключенными, но среди темных голов возвышался только эшафот, а позади него, за перегородкой – небольшой помост с деревянным навесом.
Внезапно по толпе прокатился вздох изумления, после чего наступило молчание – какое-то неестественное, напряженное, вынужденное. За перегородкой показались несколько человек, один из которых особенно привлек мое внимание. Высокий, худощавый зрелый мужчина приблизительно сорокалетнего возраста, облаченный в темный костюм из богатой ткани и меховой плащ молочного оттенка, окинул быстрым взглядом публику и, ухмыльнувшись – как-то чересчур самодовольно, уселся на широкий трон, украшенный резными пластинами. Голову его венчала золотая корона, прячущая короткие каштановые волосы, а на среднем пальце правой руки блестел перстень из желтого золота в виде крыльев. С одной стороны трона встала полноватая женщина, одетая в меха, под которыми виднелось бордовое платье, с другой стороны – юноша лет семнадцати.
– Это странно… – шепнул Лори, сверля напряженным взглядом этих людей. – Королевская семья еще ни разу не посещала весенний фестиваль.
– И что, интересно, вынудило их пренебречь этой традицией? – ворчливо спросил Кай.
– Это Калеб… – пропустив мимо ушей вопрос демона, тихо сказала Далия, и мы втроем проследили за ее взглядом. – Они идут.
По хлипким деревянным ступенькам двое стражников, полностью одетые в кольчужные доспехи, вели закованного в кандалы Калеба. Двигались они неспешно, будто намеренно оттягивая момент казни на потеху публики. Толпа возликовала, когда рыцари поднялись на эшафот и подтолкнули мужчину к плахе². Их довольный смех больно сдавил уши. Далия вдруг дернулась вперед, но Лори шустро ухватил ее за локоть и притянул обратно.
– Рано, – ответил он на немой вопрос, застывший в льдисто-голубых глазах и слившийся с возмущением. – Подожди.
– Подождать? – Уголок рта сестры дернулся, явно живописуя недовольстово. – Подождать чего? Когда ему голову отсекут и та покатится по эшафоту?
– Терпение – оружие самых сильных, – загадочно протянул Лориэн, так и не отпустив локоть Ли.
Вопреки этому изречению мне тоже не терпелось броситься к помосту и предотвратить грядущую казнь, но кажется, именно по этой причине Кай еще сильнее сжал мои пальцы, лишая возможности своевольничать.
Разделить негодование сестры я не успела. Взгляд зацепился за охотника, взобравшегося на сцену и замершего чуть поодаль от Калеба. Следом за ним поднялись еще три бескрылых демона и один рыцарь в позолоченных доспехах и синем плаще. Помост быстро окружили вооруженные воины Совета, среди которых были как охотники, так и люди, и зрители послушно отступили от них, оттеснив нас еще дальше.
– Сейчас? – дрожа и прерывисто дыша, спросила Далия, когда на сцену поднялся грузный мужчина, сжимающий в большой руке секиру с длинным сверкающим на солнце лезвием.
– Еще немного, – шепнул в ответ Лориэн и нервно сглотнул.
Воздух сгустился между нами и стал удушливым. Обстановку накаляли хохочущие люди и ожидание, которым терзал нас Лори. Последняя капля терпения испарилась в тот момент, когда Калеба грубо поставили на колени и одним резким движением приложили его голову к плахе. Решительно вырвав локоть из мужской хватки, Далия устремилась к эшафоту, яростно распихивая людей. Лори лишь чертыхнулся в ответ на ее выходку, но его голос потонул в жутком смехе и многоголосом шуме.
– Сейчас, – резко выдохнул Кай и потянул меня следом за Ли. – Давай!
Внезапно слух уловил треск горящей древесины. Низ помоста вспыхнул как свеча. В одно мгновение огонь, появившись из ниоткуда, полностью окутал охотников и рыцарей, окруживших эшафот. Испуганные вскрики жителей слились с гортанным воем горящих; началась страшная суматоха. Люди бросились подальше от воинов Совета, а те, корчась от боли, упали наземь, словно парализованные. На площадь стремительно опустился густой серый туман. Глаза защипало от дыма. Единственным маяком, показывающим путь к помосту, стало пламя, испепеляющее рыцарей и бескрылых демонов.
Я безвольно следовала за Каем, совершенно сбитая с толку. Взять себя в руки никак не удавалось. Что-то было не так… Мутная тревога вгрызлась в сердце, словно белка в орех.
Мы взбежали на помост сразу за Далией. Сестра быстро опустилась на колени рядом с Калебом, обхватила его плечи дрожащими руками и затараторила, лихорадочно осматривая его лицо:
– Ты слышишь меня? Калеб! Посмотри на меня!
Она сильно тряхнула его, но мужчина смотрел куда-то вниз непонимающим, невидящим взором. Выглядел он предельно усталым, опустошенным и отрешенным от жизни. Следов избиений видно не было, разве что бровь его была рассечена, а на виске виднелась засохшая кровь.
– Что с ним? – испуганно спросила Далия, глянув на нас.
– Магический паралич. – На эшафот торопливо поднялся Лори и, тяжело вздохнув, добавил: – Последствия вмешательства мага в его память.
– Уходим, – твердо произнес Кай.
Лориэн приподнял вялое тело, и только после этого демон разломал кандалы, сжимающие запястья Калеба. Мужчины закинули его руки себе на плечи и двинулись к лестнице.
– Замечательно, – послышался резкий хриплый голос, заставивший нас замереть.
Сердце сжалось от страха, а после забилось так сильно, что в ушах начало звенеть. С трудом напустив на себя невозмутимую серьезность и чопорность, я медленно обернулась. Король – обычный на вид человек, возможно, умелый и сильный воин – смотрел на всех нас надменно и злорадно, скривив тонкие губы в презрительной улыбке. В светло-голубых глазах стоял мертвый холод.
За его спиной показались пятеро грузных рыцарей.
– Похоже, не зря он считает вас своими друзьями, – издевательски медленно протянул человек.
Краем глаза я заметила, как Кай убрал с плеча руку Калеба и шагнул в нашу с Далией сторону. Только это не укрылось от холодных глаз короля.
– Еще один шаг, – быстро, но подчеркнуто, угрожающе тихо сказал он, – и она умрет.
Его взгляд остановился на мне, глаза сузились, радужка в одно мгновение стала белой, а губы разомкнулись и беззвучно зашевелились. Понять, что происходит, я не успела. Острая боль пронзила все тело. Казалось, что в руки впились невидимые шипы, и, вскрикнув, я упала на колени. Кожу жгло от холода; я чувствовала, что по рукам, под грубой тканью рубахи скатываются густые капли крови, и, опустив глаза, увидела толстые ледяные шипастые цепи, сковавшие меня.
– О, так значит, ты тот самый король демонов? – Лицо человека озарила до безобразия довольная улыбка. – А вот тебя он не считает другом. Не доверяет.
Кай терпел. Я не видела его лица, но всем нутром ощущала его злость и в то же время чувство беспомощности, и это подпитывало мой собственный дикий гнев, затмевающий жгучую боль. Все тело дрожало, каждый вдох и рваный выдох отдавался противным звоном в ушах и резью в груди. Стихия не поддавалась мне. Холод цепей проник глубоко под кожу, коснулся магического источника, превратив его в ледяную глыбу.
– Ты! Мелкий отпрыск Сэлорона! – вскричал король людей, и я из последних сил подняла голову, чтобы увидеть, как ярость искажает скуластое лицо человека, а бездонные глаза застилает белый дымок. – Как ты смеешь бросать вызов Совету? Как ты смеешь бросать вызов мне?!
Внутри него клокотал гнев – я чувствовала его излишне остро. Все чувства вдруг предельно обострились. Боль сливалась со спокойствием; я была взбудоражена и расслаблена одновременно.
Медленно повернув голову, заметила, что Лори по-прежнему держит потерявшего сознание Калеба, а Далия стоит неподвижно, не спуская глаз с рыцарей. Они были напряжены и насторожены, пряча растерянность и страх глубоко в душе.
– Ты думал, что сможешь так легко напасть на небесную цитадель? – Злая усмешка скривила рот человека, черты лица подернулись от конвульсии. – Как наивно, Кайлан. Твой отец даже в последние минуты жизни отличился мудростью. Полагаю, он вечно будет презирать тебя и стыдиться того, что ты – его сын!
Он выплюнул болезненные слова как ругательства. Прикрыв глаза, я глубоко вдохнула воздух, насыщенный едким дымом и горячим пеплом. Мое и без того слабое самообладание трещало по швам.
– Что было однажды, – вкрадчиво выдохнул человек, растопырив напряженные пальцы одной руки, – то будет и дважды.
Его ладонь начала молниеносно стекленеть. Одно мгновение – и она полностью покрывается коркой льда. Еще одно – и король буквально из воздуха создает ледяные шарики, стремительно собирающиеся в короткий гарпун с острым наконечником.
– Взять их! – прогремел басистый голос.
Я успела лишь задержать дыхание и широко распахнуть глаза от душившего чувства, переполнявшего все мое существо и просившегося наружу, перед тем как человек, замахнувшись, запустил в меня гарпуном. Жгучий ветер обдал посиневшее от холода лицо, шипы впились глубже, и, рвано выдохнув, я оказалась стиснутой в кольце железных рук.
До ушей донеслись звуки битвы: клинки Лориэна и Далии скрестились со сталью рыцарей. Но этот немелодичный жуткий звон потонул в моем сознании, и я слышала только бешеное биение сердца в широкой мужской груди.
– Сейчас… – прохрипел Кай, чуть отстранившись от меня. Лицо его искривилось гримасой боли, а руки вцепились в шипастые цепи. – Сейчас я освобожу тебя…
В нос ударил металлический запах демонической крови – в этот раз не моей. В боку демона торчал ледяной гарпун, чуть ли не целиком вонзившийся под кожу. Тонкие струйки темно-зеленой крови стекали по его ноге и пальцам, впитывались в основание гарпуна. Кай попытался разломать цепь, как кандалы Калеба, но чужая магия, пропитавшая цепи, оказалась ему неподвластна.
– Кай, прекрати, – попросила едва слышно, но мужчина, рыкнув от клокочущей внутри злобы, не остановился. Шипы изрезали его ладони до крови, сбегающей густыми зелеными каплями по пальцам. – Хватит! – прокричала громко и злобно, дернувшись всем телом.
К большому удивлению Кай замер. Сжал кулаки и посмотрел на меня озадаченно, будто я ударила его или оглушила высоким голосом.
– Что ты делаешь? – спросил он, и я тотчас ощутила страх, сжавший его сердце. – Я не могу коснуться тебя, Ливия…
Его слова расплылись, увязли в жутко холодном тумане. Мои глаза неожиданно заволокла чернота, но я четко видела борющегося с силой моего слова Кая и окруженных рыцарями Лориэна и Далию. Под кожей заструились огненные нити, расплавляя обледеневший магический источник и цепи, сжимающие меня все сильнее. Почувствовав прилив сил, я зарычала, как хищник, попавший в западню, и одним резким движением разорвала ледяную сталь цепей. С этим действием все силы разом ушли, предоставив место жуткой слабости. Тихо выдохнув, пошатнулась и упала в крепкие объятия демона.
Провалиться в беспамятство мне не дал внезапно раздавшийся громкий звериный рык и последовавший за ним клекот хищных птиц. Белоснежный сокол Далии и крупный беркут, в котором я признала Ахту – орлицу отца Калеба, резко спикировав и выставив вперед когтистые лапы, налетели на рыцарей. Появление Ахты говорило о том, что ее хозяин поблизости. Анорион не заставил себя долго ждать; разрезав туман, он опустился на эшафот и, сложив за спиной большие черные крылья, сразу же бросился к сыну. Это заставило людей оцепенеть, что дало Далии и Лори небольшое преимущество. Они набросились на рыцарей, оттесняя их к краю помоста и сбивая с ног.
– Ливия, – позвал Кай и, крепче прижав мое ослабшее тело к себе, поставил меня на ноги.
Ни ответить, ни посмотреть на него я не успела. Сильный поток горячего воздуха внезапно ударил в лицо, заставив сузить глаза, но я все же увидела, как огромный белоснежный лев разорвал крыльями серый покров, накрывший площадь. Он твердо приземлился на эшафот, и шаткая древесина затрещала под мощными лапами. Его глаза я узнала сразу – большие, насыщенного янтарного цвета. Румико.
– Взбирайся на льва! Быстрее! – донесся до ушей крик Лориэна.
Действительность и мое сознание медленно ускользали от меня. Я слышала чьи-то крики, звон мечей и злобное рычание Румико, но вскоре все звуки смешались и заполнили ноющую от боли голову. Чернота все еще застилала глаза, наполняла собой сердце и внутренности, струилась жгучими нитями по венам. Меня утягивало в непроглядную тьму, но перед тем как сдаться и позволить ей забрать меня, я увидела, как лев и Анорион взмыли в небо, а Кай, расправив крылья и взяв меня на руки, чуть помедлил, но в итоге устремился следом за остальными.
Примечания:
¹ Эшафот – помост для совершения смертной казни или для приведения в исполнение публичных наказаний. Эшафоты были возвышенной сценой для лучшей видимости происходящего.
² Плаха – обрубок дерева, на котором отсекали голову казнимого.
Вязкая, тяжелая темнота давила, сжимала со всех сторон. Я не знала, где нахожусь, но здесь было так душно, что я начала задыхаться, и так темно, что рассмотреть даже собственные руки оказалось немыслимо. Вскоре повеяло холодом. Мороз нещадно деранул по коже, стиснул щеки ледяными ладонями, вызывая крупную дрожь. Тело бил озноб, и, обхватив себя руками за плечи, я задышала ртом, выдыхая горячий воздух, а вдыхая холодный, мерзко дерущий горло. Темноту рядом со мной всего на миг разрезал после выдоха сгусток пара.
Мной завладел страх остаться здесь навечно, скитаться во мраке как призрак, не имея возможности вырваться на свет. Будь у меня крылья, возможно, я смогла бы разрезать темноту?..
Терзаемая этой мыслью и еще одной – как не умереть от холода, я двинулась вперед. Внутри теплилась маленькая надежда, окруженная льдом, что, если постоянно двигаться в одном направлении, можно выйти из темноты.
Каждый шаг давался с большим трудом. Ноги тонули в черноте, и казалось, что я пробираюсь через топкое болото. Время тянулось медленно, но я и не знала, сколько минут прошло с того момента, как я очнулась. Глаза болели из-за кромешной тьмы, совершенно не привыкая к ней. Я шла с открытыми глазами, часто моргая из-за рези и скопившихся в уголках слез, но меня не отпускало ощущение, что мои глаза по-прежнему закрыты, а мрак, сковавший все внутренности, лишь злое наваждение.
Обессилив, я рухнула на колени, прямо во тьму, полностью слившись с ней. Сидела долго, очень долго, трясясь то ли от холода, то ли от страха. Несколько раз зажмуривалась, а после широко распахивала глаза в надежде, что вот сейчас, совсем скоро, я проснусь и свет озарит все вокруг, смахнет с меня панику, как росу с зеленых лепестков. Но ничего не менялось. И только одно слово, неожиданно раздавшееся в голове, заставило напрячься и забыть на несколько мгновений об ужасающей темноте:
– Вставай.
Вопреки собственному желанию и слабости я послушно поднялась на ноги. Этот голос – мягкий, слегка властный и чарующий – был мне знаком. Я определенно слышала его раньше, но никак не могла вспомнить, кому он принадлежит.
– Иди ко мне, – вновь слышится нежный женский шепот. – Осталось совсем немного.
И хоть кругом была темнота, я пошла дальше, наугад выбрав направление. Мне казалось это бессмысленным занятием, но, когда в голове раздалось громкое «Еще чуть-чуть», я сорвалась на бег. Бежала от тьмы и всех ужасов, следующих по пятам, от жгучих воспоминаний и боли, изъедающей сердце. Наконец вдалеке мелькнул слабый свет. Я думала, что мне просто почудилось – от усталости, но дальний проблеск неожиданно рассыпался мириадами крохотных мерцающих блесток. Один рывок – и яркий свет озарил все вокруг, ослепил так сильно, что я резко остановилась и, зажмурившись, накрыла ладонями лицо.
Прошло несколько секунд, прежде чем я приоткрыла веки. Солнечные лучи, проникающие сквозь цветные стекла маленьких полукруглых окон, безжалостно жгли холодную кожу, резали глаза, вызывая слезы. Тело быстро согрелось, но я продолжала стоять неподвижно, боясь вновь оказаться в темноте.
Внутренний голос молчал. Тишина, прерываемая лишь моим тяжелым, рваным дыханием, разрасталась и уже начала давить на встревоженное сознание. Глубоко вздохнув, я широко распахнула глаза и смахнула сбежавшие по щекам слезы. Дыхание мгновенно перехватило, и я едва не задохнулась от болезненного воспоминания, молниеносно пронесшегося в голове от одного взгляда на отца, стоявшего ко мне спиной у широкой резной двери.
Там, за дверью, из комнаты, где свершился ритуал, слышался мой детский плач – столь слабый, что я с трудом различала его. Но, кажется, только для меня он звучал слабо и тихо; мои крики разрывали душу отца на части и больно сдавливали уши. Он стоял смирно, сверля взглядом дверь, сжимал кулаки и дрожал, сдерживая новый поток горестных слез. Пересилив страх, я шагнула к нему и неуверенно шепнула:
– Пап…
Я не надеялась, что он услышит меня. Но Арон обернулся, так резко, что я вздрогнула и замерла. В темно-сиреневых глазах блеснуло удивление, его уста приоткрылись, будто желая выпустить какие-то слова, однако он промолчал. Лишь поднес палец к губам, призывая к молчанию, и протянул мне руку. Что-то подсказывало мне, что не следует брать его за руку. И это было вовсе не плохим предчувствием; кто-то, завладев частью моего сознания, упорно не давал мне последовать за отцом. Только я не знала – для моего же блага или для собственной выгоды.
Папа, похоже, лишенный возможности заставить меня, тяжело вздохнул и осторожно покачал головой. Рука его медленно опустилась, в глазах блеснуло сожаление, и его голос внезапно раздался внутри меня, тревожа замершее в ожидании сердце: «Никому не доверяй». После этих жгучих слов отец начал стремительно рассыпаться пылью, растворяться в теплом воздухе.
– Нет! Пап, постой!
Я хотела броситься к нему, но не смогла сдвинуться с места. Пурпурные глаза до последнего смотрели на меня тепло и нежно, а затем исчезли, как мимолетный сон. С губ сорвался тяжелый вздох, и я потерла лицо ладонью в попытке смахнуть усталость.
Тело теперь снова подчинялось мне. В голове стоял туман, роились мысли, но сознание было чистым, ясным, не тронутым чьей-либо рукой. Тишина вновь наполнила все вокруг, затих плач и даже легкий ветерок. Собравшись с силами, я подошла к двери, коснулась ручки, но повернуть ее не смогла. Не потому, что дверь была заперта, а из-за страха еще раз почувствовать невыносимую боль, увидеть море своей крови и мелко подрагивающие темные крылья, распластавшиеся по мраморному полу.
– Сейчас ты не сможешь туда попасть, – раздался позади женский голос, который я наконец-то смогла узнать.
Резко обернулась и увидела перед собой мягко улыбающуюся Айлин – маму Элуны. Она выглядела так же, как и в тот день в библиотеке. Стройную фигуру подчеркивает длинное платье голубого оттенка; белесые пряди волос рассыпаны по плечам, тонкие пальцы сцеплены в замок, а большие белые крылья, придающие ее образу величие и мощь, слегка подрагивают за прямой спиной.
– Это вы привели меня сюда? – отважилась спросить я. – И тогда в Мортемтере… Это же были вы?
Улыбка женщины стала чуть снисходительной.
– Возможно, – последовал уклончивый ответ. – Но сейчас это не просто воспоминание. Я пришла помочь тебе.
Я невольно сощурилась, словно пытаясь уличить Айлин во лжи. Взгляд аквамариновых глаз был открытым, лицо с тонкими чертами хранило удивительное спокойствие, отчего намерения ее казались честными. Но я знала мерзкую сторону ее дочери и понимала, что и мать могла обладать похожими чертами, несмотря на радушие, которое казалось совершенно искренним в отличие от показушной приветливости Элуны.
Кажется, Айлин заметила мое недоверие, потому и поспешила разорвать наступившее молчание:
– Не бойся, солнышко. Я правда хочу помочь тебе избавиться от связи с Халой. – Она шагнула в мою сторону, но остановилась, когда я отступила и уперлась спиной в дверь. Из ее груди вырвался тяжкий вздох. – У тебя слишком мало времени, Ливия. Ты ведь знаешь, что находится за этой дверью?
– Какое это имеет отношение к Хале? – ответила вопросом на вопрос, стараясь сохранять холодность.
– Все закончится там же, где и началось. Это место священно. Хала не сможет проникнуть сюда. – Несколько секунд Айлин помолчала. Взгляд ее стал более серьезным, но не выдавал ни капли волнения или страха. Но разве может призрак чего-то бояться? – Чем больше ты вспомнишь, тем слабее станет Хала, – продолжила она. – Найди это место. Оно ждет твоего возвращения.
– Зачем?
– Чтобы подарить последнее болезненное воспоминание. Вспомнишь все – станешь сильнее. И Хала не сможет завладеть твоим сознанием.
Вновь сощурившись, выдохнула недоверчиво:
– Это странно… Родители думали, что пророчество не коснется меня, пока я ничего не помню. Что их молчание – способ спасти меня от темной богини….
– Твои родители были глупцами! – неожиданно сорвалась на крик женщина, а после, будто опомнившись, потупила взгляд и нервно поджала губы.
Я не знала, какие мысли терзали ее в это мгновение, но видела, что она корит себя за секундную слабость и несдержанность. Ее слова шли вразрез со словами моих родителей. Мама верила, что единственное, что держит Халу на расстоянии, – забытые воспоминания. Я и сама догадывалась об этом. Каждый раз вспоминая прошлое, я ощущала чье-то присутствие. С каждым воспоминанием Хала подбиралась ближе, пока в образе Каларатри прочно не уцепилась за мое сознание. А теперь твердое убеждение Айлин в том, что, только когда я вспомню абсолютно все, Хала наконец потеряет возможность подчинить меня себе, поселило в сердце мучительные сомнения.
Справившись с нахлынувшими эмоциями, Айлин встретилась со мной взглядом. Лицо ее осветила ненавязчивая, но слегка натянутая улыбка.
– Я лишь хочу уберечь Элуну. Ты подумала, что будет с ней и другими демонами, если Хала омрачит твое сердце? – Улыбка сошла с женских губ, сменившись хмуростью. – Что будет с твоей сестрой, королем?.. Они падут к ее ногам, но уже ни ты, ни кто-либо другой не сможет остановить ее.
– И что я должна сделать? – спросила тихо, чувствуя, как сердце больно сжимается под напором тяжкого бремени.
Айлин глубоко вдохнула и, медленно выдохнув, подошла ко мне ближе, едва не вплотную. Сейчас она казалась выше, и мне пришлось слегка задрать голову, чтобы видеть ее глаза. По тому, как изменилось выражение ее лица, я поняла, что до этого она с большим трудом пыталась казаться спокойной и терпеливой. Надменность и неумолимая строгость стерли с нее фальшивую мягкость.
– Умереть, – презрительно процедила женщина.
Внутри все затрепетало, и я задержала дыхание, боясь вдохнуть наполнившийся ядом воздух.
– Умри, Ливия. Это все, что ты можешь сделать.
Я невольно зажмурилась, а когда распахнула глаза, Айлин здесь уже не было. Вокруг, как и внутри меня, вновь воцарилась непроницаемая темнота. Лунная богиня ушла резко и быстро, забрав с собой весь свет и взвалив на мои плечи непосильную ответственность, оттеснившую на какое-то время страх.
Не знаю – было это видением или же потревожившим меня сном, но я еще долго пребывала во тьме, ожидая, когда она позволит мне вернуться в реальность. Она отступила. Может, на какое-то время, на короткое мгновение, но все же ослабила свои объятия, позволив насладиться сырым пещерным воздухом и голубым блеском сталактитов.
Покрывало, на котором я лежала, едва спасало от мелких камешков, впившихся в спину. Ноги покалывало, будто кровь перестала туда поступать, все внутренности свело судорогой. Но, приоткрыв веки, я совершенно забыла о недомогании и замерла, поймав взгляд удивительных ярких глаз. Светлая головка склонилась ко мне, закрыв обзор на свисающие с низкого свода хрустальные сосульки и проход между скалистыми стенами узкой пещерки, залитой лазурным светом.
О, эти глаза просто завораживали! Один – небесно-голубой – утягивал в глубокий опасный омут, сильнее, чем вздорная ундина, то ли играющаяся со своей жертвой, то ли намеревающаяся утопить ее. Другой – сочный зеленый, как большое спелое яблоко, свисающее с тоненькой ветки, навевал воспоминания о беззаботном теплом лете и радостном смехе ребят, спрыгивающих со скалы и в полете резко распахивающих свои крылышки.
Девочка, столь внимательно наблюдающая за мной, выглядела как человеческий ребенок, однако миловидное личико, светлая сияющая кожа и необыкновенная привлекательность говорили о том, что она не человек. Как ни старалась, я не могла разобраться в ее энергии и понять, к какой расе она относится. Девочка неосознанно или, быть может, намеренно не давала мне сосредоточиться на ее сути.
– Как тебя зовут? – сипло выдавила я и прокашлялась, принимая сидячее положение.
Это был первый вопрос, пришедший в голову. Хотя сердце грызли совершенно иные, тяжелые и мрачные вопросы. Но я так боялась напугать это светленькое дитя, лишиться ее света, которым она столь любезно поделилась со мной, что не придумала ничего лучше, чем начать со знакомства.
Немного отодвинувшись от меня, девочка склонила голову набок, так, что ее кудряшки упали на пухленькие щечки, скрыв от моих глаз какую-то хитрую улыбку, а после осторожно постучала пальчиками по шее.
