Текст книги "Ты мне снишься (СИ)"
Автор книги: Milana Koroleva
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц)
После этого он плотно закрывает глаза и я чувствую, как его тело начинает обмякать в моих дрожащих руках.
– НЕЕЕЕТ.
Громкий нечеловеческий истошный крик срывается с моих губ, не прекращаясь около минуты. Мне слишком больно, я не могу поверить в то, что это происходит на самом деле.
Пожалуйста, разбудите меня.
Я хочу, чтобы это оказался очередной ужасный сон, хочу проснуться и увидеть перед собой чудаковатую Сару или мирно посапывающего Хиро на своей подушке, который крепко обнимает меня своей рукой, пока спит. Я готова увидеть все что угодно сейчас, открыв свои глаза, но не тело самого дорогого мне человека, которое медленно умирает в моих же руках.
Но…открыв свои глаза, я увидела все тоже самое. И закричала от безысходности снова.
Кайл подошёл ко мне сзади и попытался взять за плечо, но я тут же его отдёрнула.
– Не трогай меня. – все тем же несвойственным мне голосом вопила я, задыхаясь от собственного крика и рыданий.
Хардин сидел неподвижно, оперевшись своей голой спиной о стену. Его голова была опущена и плотно вжата в колени. Его мышцы на руках периодически дергались, а кисти предательски дрожали. То и дело по комнате разносилось его шмыгание носом.
Хардин плакал.
Хардин. Плакал. Из-за Хиро.
– Пожалуйста, открой глаза. – я опускаю свой лоб на его, не переставая плакать.
Начинаю покрывать его лицо короткими и быстрыми поцелуями, в надежде на то, что он сейчас посмотрит на меня и скажет очередную неуместную глупую шутку, которая вызывает самую искреннюю и настоящую улыбку на моем лице.
Но этого не происходит. Он лежит неподвижно, и я даже не могу понять, дышит он все ещё или уже нет.
Внутри меня полное опустошение, будто часть меня оторвали и выбросили на свалку, вдобавок перед этим хорошенько растоптав.
В мои уши врезаются посторонние голоса, перед глазами все размыто из-за нескончаемого водопада моих дурацких слез, которые не переставая стекают по моему лицу уже в течении часа.
Передо мной мельтешат белые размазанные фигуры, что-то говоря, но я не в том состоянии, чтобы вслушаться в суть сказанного.
Тяжёлый вес, который все это время находился на мне исчезает, и только в этот момент я осознаю, что мои ноги онемели, и я уже давным-давно перестала их чувствовать.
Наконец я сосредотачиваю свой взгляд и фокусируюсь на носилке и куче санитарах в белоснежных костюмах, которые крутятся вокруг Хиро, а другие, сзади, уже вытаскивают Рашада.
Кто-то берет меня под руки с двух и выводит из комнаты, волоча мои ноги по полу, потому что сама я идти не в состоянии.
***
Восемь часов.
С начала операции прошло уже восемь часов.
Каждая секунда длится для меня невыносимо долго. Я и представить не могу, сколько нервных клеток за этот период во мне умерло.
Уже наступило утро, в коридоры больницы просочился свет из больших панорамных окон, который осветил и без того яркие небесные стены.
Дедушка Хиро постарался, чтобы его внука доставили в самую лучшую больницу Лондона, и, именно в лабораторию этой больницы Миранда отправила на тест вакцину от вируса, поэтому, как только его привезли сюда, первым делом ему ввели антидот, и только потом начали операцию.
Миранде пришлось долго объяснять хирургам для чего это нужно и подписывать кучу бумаг, что она берет всю ответственность за препарат на себя. Они не верили, что он на все сто процентов не переживёт операцию, если не ввести вакцину, но ей удалось их убедить, пока Хиро готовили к процедуре.
Кайла забрали в полицейский участок, а Хардина отец увёз домой, потому что у него случился нервный срыв. Я слышала, как Миссис Скотт разговаривала со своим бывшим мужем по телефону, и они обсуждали то, что Хардин уже разгромил пол дома, разбив пару ваз, весь сервиз и несколько телевизоров, из-за чего Майкл был вынужден дать ему снотворного, чтобы он не доломал оставшееся.
Мама в первые часы уговаривала меня поехать домой, пыталась вытрясти из меня хоть слово, но единственное, что она получала в ответ – мой пустой взгляд и всхлипы.
Слёзы уже давно перестали течь, но мое тело то и дело содрогалось в конвульсиях. Врачи дали мне несколько таблеток успокоительного, но, кажется, они совершенно не действуют.
– Доченька, скажи хоть что-нибудь? Может, тебе принести воды? – тревожно спрашивает мать, но от меня исходит все та же реакция.
Я молчу и смотрю в одну точку.
Не хочу ни с кем разговаривать, не хочу никого видеть, не хочу ничего слушать.
Сейчас мне нужно только то, чтобы доктор вышел из палаты и сказал, что с Хиро все в порядке, что он будет жить и что с ним все будет хорошо.
Но он не вышел ни в два часа ночи, ни в пять, ни в семь утра. А в холле, где находится операционная, по прежнему горит табличка «Не входить».
– Ребекка, я очень устала. Поехали домой со мной, или я уеду одна. Ты вся в его крови, тебе надо в душ и выспаться. – измотанным голосом говорит она. – Я и так осталась здесь с тобой, вместо того, чтобы решать вопрос с Майклом по поводу спонсорства в школе. Если все так, как он мне сказал по телефону, то мы на мели, мы банкроты.
Я молчу.
Последнее, что меня сейчас волнует – это деньги матери или мой внешний вид со сном.
– Ребекка, сколько можно делать вид, что ты меня не слышишь? – с толикой злобы произносит мать. – Мои нервы не железные.
– Элис, я правильно запомнила?! – мама Хиро обращается к моей матери.
– Да. – совсем неприветливо отвечает моя мать.
– Если вы устали, вам действительно лучше поехать домой и отдохнуть, я присмотрю за Бекой, это не проблема. – мягко отвечает мама Хиро.
– Приедешь на такси. – мама переводит взгляд на меня.
– Я ее подвезу. – Миссис Скотт в который раз за пять минут перечит словам моей матери. – До свидания, Элис.
– До свидания. – мама разворачивается и цокот ее каблуков о кафельную плитку оглушает каждого из нас.
Миранда спит на трёх креслах, ибо выжалась, как лимон.
Мама Хиро подсаживается ко мне и нежно обнимает, гладя по волосам.
– С Хиро все будет хорошо. Я знаю моего мальчика, он очень сильный, он умеет бороться. – успокаивающе шепчет она мне в макушку и я всем своим нутром чувствую тепло и заботу, которую она источает.
– Спасибо. – впервые что-то произношу с момента, как нас вывезли из пансионата.
– Не замыкайся в себе, милая. – она гладит мою спину. – Хиро уже один раз был в сложной ситуации и вышел из нее.
– Д-да, я знаю, он мне рассказал. – заплетающимся языком отвечаю я.
– Правда? – женщина отстраняется от меня, схватившись за мои плечи, а на ее глаза наворачиваются слёзы. – Он держал это в секрете ото всех, если он доверился тебе, значит ты очень многое для него значишь. Хиро не говорит про свою зависимость и последствия ни с кем, даже когда он лежал в клинике, на всех приемах психолога и психиатра он просто отшучивался. И со мной про это не говорил ни разу, а когда я спрашивала, то сразу закипал и переводил тему.
– Хиро…Я без него не смогу. – непрошеные слёзы вновь начинают литься по моему и так опухшему от рыданий лицу. – Я так сильно люблю его.
– Я тоже люблю его, больше жизни, и Хардина. Это два моих самый важных, близких и дорогих человека. – женщина достаёт сухую салфетку и вытирает ей мое лицо. – И мы с тобой сегодня не потеряем одного из них. Его оперирует лучший хирург Лондона.
Она говорит так убедительно, что мне хочется верить ее словам. А ещё больше я хочу, чтобы они оказались правдой.
Из-за двери выходит врач, снимая свою маску.
Мама Хиро тут же вскакивает, подбегая к нему. Кроме нас троих больше никого нет, а Миранда все так же посапывает на креслах.
– Мистер Хоггарт, как все прошло? – с надеждой в голосе и нервозной улыбкой спрашивает женщина.
– Мы сделали все, что могли. Вам лучше присесть.
– Что с Хиро? Как он? – более громко произносит она.
Я встаю с кресла.
– Нам очень жаль. Его сердце остановилось под конец операции…
Хирург что-то продолжает говорить матери Хиро, но я уже ничего не слышу.
В ушах стоит дикий звон, а по голове словно ударили железной арматурой, виски пульсируют до боли, живот скручивает, а ком в горле вырастает до немыслимых размеров.
Мои ноги за секунду становятся ватными, перед глазами все темнеет и начинает плыть, я больше не чувствую никакой опоры под ногами.
Тело медленно теряет равновесие, и последнее, что я почувствовала – это сильную резь в затылке и холодный кафельный пол.
========== Глава 54 ==========
Чувствую, как сквозь веки пробивается яркий свет, приводя меня в сознание. Машинально щурю свои глаза и от каждого, пусть такого незначительного, движения мышц, глухая резь появляется на макушке. Голова трещит и буквально раскалывается пополам.
Я пытаюсь пошевелить своей рукой, чтобы накрыть ладонью лицо, в попытках избавиться от назойливого освещения, но ничего не выходит. Мою руку что-то сдерживает.
Через несколько минут я испускаю громкий протяжный стон и медленно открываю свои глаза, которые тут же начинает щипать и слезинки собираются в уголках, намереваясь выкатиться оттуда.
Несколько раз мучительно моргнув, я начинаю осматриваться по сторонам, пытаясь понять где же я нахожусь. Глухая боль продолжает отдавать мне в затылок.
Мятные стены и белая тумба сбоку, огромное окно от пола до потолка, откуда и исходит этот режущий очи свет.
Так, это явно не моя комната в пансионате.
Где я, и что, черт возьми, произошло?
Поворачиваю голову вправо и первым делом натыкаюсь на полупрозрачную трубку, которая выходит из моей вены на локтевом сгибе. Нить тянется до верху и присоединена к прозрачному пластиковому пакету с маленькими чёрными надписями, которые я не в состоянии прочитать, ибо мое зрение все еще не пришло в норму с, так называемого, пробуждения.
На кой черт мне капельница?
И почему моя голова так сильно раскалывается?
Мои мысли отвлекает сильное урчание моего живота, которое, вероятно, будет слышно даже в соседней палате, если я, разумеется, нахожусь в больнице.
Сколько же я не ела, если он так сильно урчит?
Сглатываю, и четко испытываю сильнейшую жажду, словно вода в мой рот не попадала несколько суток и я оказалась посреди пустыни на палящем солнце с двумя единственными кактусами на ближайшие сто километров.
Так много вопросов, и ни одного ответа.
Приподнимаюсь на локтях, облокотившись спиной на изголовье койки. На деревянной тумбочке закреплена чёрная матовая кнопка с темно-золотым основанием.
Я нажимаю на неё левой свободной рукой, даже не задумываясь. Возможно, это принесёт хоть какие-то плоды. Может, ко мне кто-то пойдёт, примерно как официанты в ресторанах.
Около трех-четырех минут я разглядываю комнату, всматриваясь в детали.
Место, в котором я нахожусь, совсем небольшое, но довольно уютное и приятное. Нежные пастельные цвета в интерьере, сочетание мяты на стенах, лимонного и ярко красно кресла рядом друг с другом – приносили мне эстетический оргазм. А бежевый паркет прекрасно сочетался с прикроватным ковриком. Чаще всего в больницах все очень скупо, строго и сдержанно, что лишь добавляет уныния, но тут все иначе.
Преимущественно меня заинтересовал вид из окна, ведь только по этой небольшой зацепке я хотя бы примерно могла предположить, где я нахожусь.
Не вижу асфальта, значит мое пребывание происходит не на начальных этажах, а где-то наверху. Пытаюсь зацепиться за здания, части которых немного проглядываются по боковым сторонам. Мне открываются высокие постройки многоэтажек, которые мне до жути знакомы. Только через пару секунд вдалеке я вижу Шард – главную высотку Лондона, которая находится между Тауэрским и Лондонским мостом.
Это может значить только одно: я сейчас нахожусь в больнице «Лондон Бридж», но…какого хрена? Как я могла оказаться в центре Лондона в самом дорогом госпитале, если последние четыре месяца находилась в частной школе в паре часов езды отсюда?
– Хорошо, что вы пришли в себя. – зрелый мужской голос обволакивает мои уши и я непроизвольно поворачиваюсь на источник звука, оторвавшись от панорамного окна.
Мужчина, на вскидку, лет сорока пяти внимательно смотрит на меня и печатает что-то в планшете, который лежит у него в ладонях.
– Что произошло? Почему я здесь? – спрашиваю я, и доктор выключает свой лаптоп, нажав на кнопку блокировки, тянется к небольшому компактному стулу на колесиках и подкатывает предмет мебели к кровати, присев на него.
Он достаёт маленький фонарик и подносит его к моему лицо, оттянув верхнее веко, начинает светить прямо в зрачок, из-за чего я дергаюсь.
– Вы не помните? – спокойным голосом произносит он.
– Я, когда с утра просыпаюсь, иногда с трудом вспоминаю, как меня зовут. – иронично отвечаю я, немного начав злиться на то, что на мои вопросы он отвечает вопросами. – Извините.
Мужчина, наконец, перестаёт терзать мои глаза, убирая предмет обратно в свою униформу.
– Вы потеряли сознание от переутомления организма, когда сидели в коридоре и ждали результатов операции своего одноклассника. – он вновь достаёт свой гаджет и открывает какие-то заметки. – Мы поставили вам капельницу со всеми необходимыми витаминами.
Операция моего одноклассника?
Какого…
Резкая вспышка настигает мое сознание и весь туман в голове начинает рассеиваться, оставляя за собой ужасные воспоминания.
Мое тело в момент покрывается холодными раздражающими мурашками, которые проползают вдоль каждого миллиметра моей кожи.
Сердце бьется так мощно и часто, будто стремится выпрыгнуть из груди, сломав при этом пару рёбер.
Все первичные потребности в виде голода и жажды отходят на второй план.
За секунду я перестала чувствовать все, кроме пожирающий изнутри боли.
Первая, вторая, третья слезинка упали с моего подбородка прямо на судорожно дрожащие ладони.
В ушах встал глухой, противный, давящий и жуткий звон, который заглушил все остальные звуки вокруг.
– Мисс Эванс, вы меня слышите? – сквозь непрекращающийся ударный свист, голос врача проникает в мое сознание, из-за чего я поднимаю свой взгляд на него.
– Что с Хиро? Где он? – в хрипящем крике спрашиваю я, пытаясь встать с этой чертовой кровати.
По щелчку пальца приятные до этого мятные стены стали выглядеть раздражающе, а красное кресло казалось ярким нелепым пятном, которого здесь не должно быть.
– Вам нельзя вставать, вы еще довольно слабы, Мисс Эванс. – более громко произносит доктор, надавив на мои плечи.
– Где Хиро? – сквозь слёзы кричу я, начав отталкивать его руки от себя. – Отпустите меня.
Мужчина заламывает мою левую руку, подняв ее над головой, и в следующий миг острая игла пронизывает мою кожу.
Я не оставляю своих попыток вырваться, но с каждым моим последующим движением мне становится все тяжелее, конечности точно налились свинцом и стали весить не меньше тонны. Перед глазами все начало плыть и постепенно чернеть.
***
Стон слетает с моих губ, когда я верчу головой в разные стороны. Пытаюсь сглотнуть, но во рту так сухо, что даже слюней нет.
– Воды… – осиплый грубый голос вырывается из меня, неся в себе какую-то молебную интонацию.
Стеклянное горлышко бутылки касается моих губ, и я жадно припадаю устами к ней. Холодная вода проникает в рот и стекает по внутренним стенкам горла, наполняя мой организм. Будто с каждым новым глотком я оживаю и силы в моем теле восполняются.
– Господи, спасибо. – более нормальным, но все ещё охрипшим тембром произношу я.
Чья-то рука касается моей головы и я понимаю, что даже не знаю кто рядом со мной находится, ведь все ещё лежу с закрытыми глазами.
Поднимаю веки и вижу перед собой красивую женщину средних лет, с очень тёплым, но уставшим взглядом.
Только через пару десятков секунд внимательного разглядывания я узнаю в ней маму Хиро и Хардина.
– Миссис Скотт? – удивлённо произношу я вслух.
– Здравствуй, Бека. – она по-доброму улыбается мне, не смотря на чертовски замученный вид и огромные чёрные синяки под глазами. – Как ты?
– А что происходит? – интересуюсь я.
– Мистер Хоггарт сказал, что тебе пришлось вколоть снотворное, из-за начавшейся сильной истерики. Он подойдёт через пару минут и более подробно расскажет обо всем. Просто постарайся его выслушать, хорошо? – медленно обьясняет она мне, внимательно следя за тем, понимаю ли я ее слова, будто разговаривает с маленьким ребёнком.
Хоггарт…где-то я уже слышала эту фамилию.
– Почему вы в моей палате? – я вздергиваю бровь, до конца не понимая, что она тут забыла и с какого перепугу беспокоится о моем состоянии и прочем, хотя, не буду врать, увидеть ее перед собой было приятнее, чем свою мать, ибо от неё я вечно слышу только упреки и недовольства в свой адрес.
– Милая, дело в том, что… – но ее прерывает седовласый мужчина, который входит в комнату. – Мистер Хоггарт, вы как раз вовремя.
– Добрый вечер, юная леди. Надеюсь, в этот раз обойдёмся без нервных срывов. – он кивает головой и подходит ко мне.
– Вечер? Сколько я здесь нахожусь? – я метаю свой взгляд от Миссис Скотт к доктору и обратно.
Только сейчас оглядываюсь вокруг, поняв, что в комнате светло только от нескольких включённых ламп и светильников, которые находятся на потолке и по кроям от моей кровати.
– Двое суток. – коротко отвечает тот, поставив мне на палец пластмассовую бело-синюю штучку с небольшим экранчиком. – Это пульсометр. – сказал он, увидев мой заинтересованный взгляд.
– Двое суток…А какой сегодня день и что произошло? Почему я тут? – я перевожу глаза на панорамное окно и меня встречают сотни огней из высоток, которые выстроились позади.
Как красиво…Стоп! Я в Лондоне?
– Двадцать второе декабря. – вполголоса произносит женщина.
Сознание начинает плыть и пазл за пазлом общая картина ясно проявляется в моей голове.
Этот врач сделал мне укол, после которого я отключилась, а до этого…до этого. О боже.
– Что с Хиро? – моя нижняя губа начинает дрожать, пелена слез моментально накрывает мои глаза, когда я вспоминаю, что произошло.
Дышать становится слишком трудно.
– У неё опять начинается паническая атака. Вряд ли она готова услышать правду. – встревожено отрезает мужчина, тараня взглядом Миссис Скотт.
– Умоляю, скажите, что с ним? Умоляю… – срывающимся голосом шепчу я, давясь собственными слезами.
– Тише, тише, милая. – она пытается меня обнять, но я не хочу, чтобы кто-то прикасался ко мне, поэтому машинально отталкиваю женщину от себя, даже не успев подумать. – Ей надо выпить воды.
– Мне…мне ничего не надо. Скажите, где Хиро? – заплетающимся языком, заикаясь от истерики, еле как выговариваю я, спотыкаясь на каждом слове.
– Ты и так упала в обморок от переутомления, побереги свои нервы, дитя. – произносит врач, чем окончательно выводит меня из себя.
– Что с Хиро? – неестественным мне голосом воплю я, ударяя кулаком по матрасу. – Почему вы переводите тему и не отвечаете…
Мои всхлипы и отчаянные рыдания ударяются о стены уже ненавистной мне палаты.
– Ты что-то слышала, Бека? Там, в коридоре. – с сочувствием спрашивает брюнетка.
– Он…Вы…Вы вышли и сказали, что его сердце остановилось… – сквозь слёзы шепчу я, кусая пересохшие и соленые от слез губы до крови, чтобы почувствовать хоть что-то, помимо той боли, которая разрывает меня изнутри от осознания того, что сказанное мной является правдой и это все не сон. – Я…я что-то не так поняла?
Мой голос полон надежды, а внутри начинает загораться огонёк веры в то, что я все перепутала, стресс сыграл свою роль и мне всего навсего померещились эти слова, но…одним предложением хирург тушит тот свет, который успел вспыхнуть внутри меня.
– Вы все правильно услышали, но не до конца.
Скулящий стон срывается с моих губ, а все тело обдаёт холодным потом. Голова начинает кружиться, а руки лихорадочно дрожат.
– Бека…все не так. Хиро…Он…Он не умер. – Миссис Скотт берет меня за руку, по-матерински сжимая ладонь.
– Что? – мой рот раскрывается. – Как это возможно? Я вас не понимаю. Где Хиро?
– У Хиро действительно произошла остановка сердца и парень пережил клиническую смерть, мы сразу же начали его реанимировать, подключили искусственную вентиляцию лёгких и охладили организм, чтобы клетки его тела не начали мгновенно и бесповоротно умирать. Нам удалось его спасти, но… – мужчина останавливается, внимательно следя за моей реакцией, будто принимая решение, стоит ли мне говорить правду или все таки нет.
Он жив…Господи, он жив.
Все внутри скручивает до боли, ноги и руки немеют, становясь ватными, а кончики пальцев покалывает.
Только лишь неоконченное предложение мужчины пугает меня и заставляет сомневаться в том, что все так хорошо на самом деле.
– Но…что? Сколько можно надо мной издеваться? Скажите уже нормально, что с Хиро? – давясь слезами, нервно шиплю я.
– Он в коме. – коротко отвечает доктор.
Образовавшийся ком с напором давит на стенки горла и я с трудом сглатываю, переваривая услышанное.
– В коме? – не веря своим ушам, переспрашиваю я.
– Его состояние на сегодняшний момент стабильное.
– Стабильное? Кому вы называете стабильностью? – срываюсь я.
Мне хочется кричать во всю глотку от всей несправедливости вокруг.
– С учетом того, что он застрял между жизнью и смертью – это довольно неплохой исход.
Меня до чёртиков раздражает то, с каким тоном он преподносит информацию. Хиро чуть не умер на его операционном столе, его сердце остановилось, а этот «врач» будто гордится его стабильным состоянием в коме.
Хочется послать его куда подальше и выговорить все, что я о нем думаю, но вместо этого я сжимаю кулаки и стискиваю зубы, закрыв свои глаза.
– Я хочу его увидеть. – резко говорю я твёрдым голосом.
– Мисс Эванс, ваша капельница израсходуется только через пару часов. К тому же, сейчас уже глубокая ночь, у Хиро за сегодня и так было три посетителя, и это возможный при любом раскладе максимум. Вы сможете увидеть его завтра, даю слово.
Я вытираю слёзы с лица тыльной стороной левой руки, ибо в правую воткнут катетер. Поджимаю свои губы и молча киваю, поняв, что спорить бесполезно и своими криками я точно ничего не добьюсь. Максимум, мне вколят очередной укол от которого я отключусь на сутки и полчаса буду вспоминать, что произошло, и заново проживать самые мерзкие и душераздирающие эмоции на свете.
Может, я попала в ад и это мой личный котёл?
Я по кругу просыпаюсь, не понимаю, где я нахожусь, а потом вспоминаю, как в Хиро стреляют и он истекает кровью на моих руках, после чего я узнаю, что самый дорогой для меня человек умер во время своей операции.
Что это, если не один из кругов преисподнии?
– Вы можете выйти? – грубо кидаю я. – Мне надо побыть одной.
Доктор хмыкает, а Миссис Скотт понимающе кивает и встаёт с края моей койки, после чего они оба выходят из палаты под мой прожигающий взгляд.
Я бы не хотела с ней вести себя таким образом, но на другие эмоции сейчас попросту не способна. Могу только злиться и плакать. Но я обязательно перед ней извинюсь, как только немного приду в себя.
Как теперь протянуть до завтра? Как выдержать эти мучительные часы ожидания? Я не думаю, что смогу уснуть хотя бы на секунду.
Неспешно встаю с кровати и слышу хруст своего собственного позвоночника. Все тело ломит, каждая мышца затекла. Присаживаюсь на матрас, чтобы унять появившиеся головокружение от того, что я приняла сидячее положение.
Кое-как встаю с постели, схватившись рукой за железную палку на которой висит пакет с жидкостью, что поступает в мои вены.
Слава богу, что это бандура на колесиках и ее можно двигать.
Босыми ногами ступаю на паркет, катя рядом с собой капельницу, направляясь прямиком к окну.
Каждый шаг даётся мне с трудом, отдаваясь глухой болью во всем теле.
Дойдя до цели, я опираюсь лбом о холодное стекло, начиная обдумывать сложившуюся ситуацию, но ничего не выходит.
Не могу сосредоточиться ни на чем.
Единственное, что твёрдо засело в моих мыслях и уже в сотый раз за минуту прокручивается, так это то, что я без малейшего понятия, что мне делать дальше.
Я не знаю, как жить, если Хиро не очнётся.
Я без него не смогу.
========== Глава 55 ==========
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз хотя бы на минуту, мой организм всячески отторгал сон и любые другие физиологические потребности, которые необходимы для существования человека.
Мои мысли заняты одним, и думать о чем-то другом, я не в состоянии.
Половину ночи я простояла у окна с капельницей под боком, неотрывно смотря на огни ночного Лондона. Но, завораживающий вид за окном не вызывал былого восторга или восхищения, как это было раньше. А я всегда сходила с ума по центру города и мечтала после окончания университета переехать из нашего коттеджного загородного посёлка, чтобы жить в гуще событий и суеты мегаполиса. Сейчас же это все казалось таким пустым и бессмысленным, ничего не значащим и поверхностным на фоне всех остальных событий.
Я всего лишь видела кучу красочных огней, статные современные и исторические здания, а внутри меня сейчас не осталось ничего, кроме опустошения и тягучей тоски с нарастающей паникой.
Куски бетона, над которыми старались тысячи, скорее даже десятки тысяч людей, куски бетона, ради которых люди съезжаются со всей планеты, чтобы посмотреть, увидеть своими собственными глазами наяву, сфоткать и запечатлеть данный момент на фотокарточке, куски бетона, на которые были потрачены миллионы и миллиарды фунтов не заставили хотя бы одну клетку наполниться толикой радости. Одинокая елочка за окном больше заинтересовала бы меня, нежели эти каменные джунгли.
Медсестра где-то в середине ночи зашла ко мне в палату, чтобы убрать капельницу и вынуть катетер, но когда увидела, что я не сплю на своей койке, а пялюсь в окно, как ненормальная, с учетом того, что мое тело все ещё меня не слушается и предательски вздрагивает время от времени, посмотрела на меня, как на сумасшедшую и посоветовала больше не вставать, а просто лечь спать.
Но, видимо, без сторонней медикаментозной помощи в виде таблетки или укола, царство морфея не смогло бы одолеть меня, окунув в пучину забвения.
Уже битый час я сижу на своей кровати, подогнув ноги в коленях и качаясь туда-обратно, следя за настенными часами, которые висят напротив.
Каждая секунда сравни вечности, а стрелка, как на зло, двигается так чертовски медленно.
Через пятнадцать минут будет обед, а врач все никак не приходит, чтобы отвести меня к Хиро, как он и обещал.
С утра милая женщина пожилого возраста принесла мне завтрак, но от одного лишь запаха меня начало воротить, а если бы я попробовала хотя бы одну ложку каши и тостов с джемом, которые лежали на подносе, то все содержимое моего желудка через энное количество времени оказалось бы на полу или в унитазе, если бы я успела добежать. Аппетита нет совершенно.
Ближе к десяти часам утра я полностью вышла из себя и из этой, уже ставшей мне ненавистной, палаты тоже. Конечно же, я пыталась найти место, где лежит Хиро, но в итоге, наткнувшись на первого попавшегося сотрудника больницы в форме, я была схвачена под локоть и заведена обратно.
Мало того, что мне ничего не объясняют и просто отнекиваются, так ещё и теперь заперли, чтобы я не сбежала и не ходила босиком по коридору, распугивая других пациентов.
Может быть, я в психушке, а вид за окном всего лишь побочное действие препаратов? Потому что я все ещё до конца не осознаю, что со мной происходит и не могу принять тот факт, что Хиро находится в коме, пока не увижу все своими собственными глазами.
Вот уже два часа я сижу запертой на ключ и жду чуда, которое, по-видимому, не произойдёт.
Я пыталась отыскать свои вещи, но ничего нет. Банальный мобильник и тот забрали, возможно, его увезла мама ещё в первый день, но это навряд ли.
У меня нет ни обуви, ни одежды, ни чистого нижнего белья. Хожу в какой-то непонятной послеоперационной сорочке с завязками вдоль всей спины.
Кстати, о матери.
Ей настолько на меня наплевать, что она даже ни разу не пришла, или ее попросту не пускают?
Хотя…Второй вариант точно отметается, ибо Миссис Скотт была у меня и все было в порядке, ее никто не пытался выгнать или не подпускать ко мне.
Почему совершенно чужая мне женщина волнуется обо мне больше, чем моя собственная мать?
Мои навязчивые мысли отвлекает щелчок замочной скважины. Сердце начинает биться быстрее от одной мысли о том, что это может быть Мистер Хоггарт, который отведёт меня к Хиро, но вместо него в палату заходит рыжеволосая девушка средних лет, а за ней знакомая копна идеально уложенных волос, будто женщина только что вышла из салона красоты.
– Привет, доченька. – несвойственно мягким голосом произносит мама, держа в руках прозрачный пакет с апельсинами и прочими цитрусовыми. – Как ты?
– Я вас оставлю. – обращается к моей маме медсестра и выходит, прикрыв за собой белоснежную дверцу.
Мама кладёт фрукты на тумбу и садится на кровать, взяв мою руку в свою.
– Родная, я так волновалась за тебя. – шепчет она.
– Я заметила. – саркастично произношу я, вырвав кисть из ее хватки.
– Надо же, я думала, ты снова будешь изображать из себя немую и не скажешь матери ни единого слова, как пару дней назад, в коридоре, когда я всю ночь торчала с тобой, отложив свой сон и дела на второй план. – обвиняющим тоном проговаривает она, вздёрнув бровь.
– Зачем ты пришла? – устало произношу я.
– Зачем? – хмыкает мама. – Мой ребёнок упал в обморок и два дня лежал под капельницами, а ты ещё спрашиваешь. Да я места себе не находила, Ребекка!
– Да, я видела как ты волновалась за меня, сидела тут безвылазно, да, мамочка?
– Я созванивалась с твоим лечащим врачом по два-три раза в день, как только выдавалась свободная минутка. Приехать сюда я физически не могла, так как мы все дни были заняты с адвокатами. Дочка, у нас все очень и очень плохо.
– Мам, мне плевать на твои деньги. – честно отвечаю я.
– Плевать? – возмущённо прикрикивает она. – Я не смогу оплатить твою учебу в университете, даже в самом дешевом, мы по уши в долгах. Так ли тебе будет плевать, когда вместо института ты пойдёшь работать официанткой или поломойкой?
– Последнее, о чем я сейчас думаю – это университет, мама. – я потираю виски, так как в голове начинает трещать от достаточно громкой речи матери, которая постепенно переходит в крик.
– Скажи спасибо, что эти два дня я выбивала тебе будущее, чтобы ты пошла не в обычную государственную школу, а обратно в Greenwood только уже на бюджетной основе в качестве компенсации за причинённый ущерб. У тебя ужасная успеваемость, Ребекка. Знаешь, как сложно было это сделать. О чем ты вообще думала последний год?
– Ты пришла отчитать меня за оценки?
– Я пришла показать тебе, как много сделала для твоего будущего, а вместо благодарности услышала колкие фразочки пубертатного подростка.
– Мне девятнадцать, мама. Мой пубертат давно прошёл. Спасибо, что неделю назад поздравила меня с днём рождения, очень душевно вышло. Даже решить не могу, чьё поздравление было круче, твоё, папино или Королевы Елизаветы, ведь вы все трое меня нихрена не поздравили.
