Текст книги "Большой Кыш"

Автор книги: Мила Блинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА ПЕРВАЯ
Вверх по холму

Три Закона кышей.

Кому в сосульке сладко спится?

Здравствуй, Мое Дерево!

Вот он каков, Бяка, – гадкий, но чистый.

Как построить кышу дом?

Кыш Тука влез на камень, и осмотрелся. Слева от него простирался бескрайний лес под названием Большая Тень. Справа – скалилась острыми зубами каменная гряда, за которой, устремясь к небу, высился холм Лошадиная Голова. На его вершине виднелась небольшая роща, называемая кышами Маленькой Тенью. В центре рощи бил родник Плюхи-Плюхи-Бульк, от которого к подножию холма юркой змейкой сбегал ручей Шалун. Даже с высоты огромного камня, на который забрался Тука, нельзя было разглядеть ни родник, ни ручей, но, прислушавшись, можно было услышать их оживленную болтовню. Они наперебой радовались приходу весны, солнцу, теплу!

Кыш задрал голову повыше и сразу увидел огромный Дуб, стоявший на вершине холма особняком, в стороне от рощи. Для Туки это дерево было не просто деревом, оно было Тукиным Деревом, потому что в его корнях располагалась Тукина хижинка. Между кышем и Дубом завязалась крепкая дружба, они уважали и любили друг друга. Всю зиму кышу снился только один сон: самый уютный, самый теплый на всем белом свете домик и самое красивое во всем мире дерево.

– Что, если проведать старое место? Вдруг мой дом еще никем не занят и я смогу опять поселиться в нем? – подумал кыш без особой надежды. – Пойду посмотрю».

Легко сказать – «пойду»! Пробраться на холм было делом непростым: его основание опоясывала кольцом острозубая каменная гряда. То, что она защищала кышей холма от проникновения хищников, было большой удачей, но теперь гряда стала непреодолимой преградой и для Туки.

Кыш задумчиво почесал за ушками и неожиданно вспомнил приемчики назойливых блох. Немного поразмявшись, Тука подобрал гибкую ветку ивы, разбежался, воткнул ее в набухшую мокрую землю и сильно оттолкнулся задними лапами. Ветка пружинисто разогнулась… Кыш перелетел через первый камень. Потом он повторил прыжок еще раз, и еще, и еще… Двигаясь сим блошиным образом, смельчак сумел-таки одолеть серьезное препятствие, непроходимое для зверя, но, как оказалось, вполне проходимое для маленького кыша, который привык всегда и везде лезть напролом.

Последний камень остался позади. Крошечное розовое существо кое-как приземлилось, подставив земле то самое мягкое местечко, на котором рос бурый хвост-пушок. Наличие этого «смягчающего» обстоятельства и обеспечило кышу относительно мягкую посадку. Быть блохой было непросто: Тука запыхался, его лапы онемели от усталости, в глазах рябило. Но несмотря ни на что, кыш был весьма доволен собой. С трудом переводя дух, он присел на свиток березовой коры и несколько минут отдыхал, стараясь не задремывать. Разомлев на солнце, можно в два счета стать добычей для крупной голодной птицы. Весна – самое опасное время года: бело-розовая шкурка слишком заметна на черной земле. Чтобы выжить, кыш должен был по нескольку раз в день повторять Первый Закон: «Никогда не спи вне дома – запросто можешь стать чьим-то обедом».

Тука снова и снова в нетерпении поглядывал туда, где виднелся большой кряжистый Дуб. Рядом с ним кыш оказался бы в безопасности. Нет, Тука не был слабаком и паникером. Кышам вообще не свойственно малодушие. Кыш – разумный трус, а такая трусость, как известно, – признак не слабости, а ума. Но хватит рассуждений. Нельзя делать дело наполовину. Было самое время отправляться дальше, к своему домику и надежному укрытию. Ум умом, храбрость храбростью, а вороны тоже не дуры. И поесть любят.

Тука глубоко вдохнул и запетлял вверх по склону мелкими перебежками от одного снежного островка к другому. Наткнувшись на поваленный ветром клен, он стал двигаться вдоль дерева. Так было безопаснее. Потом юркнул под навес из сухих веток, огляделся и вдруг вспомнил это место! Да-да, именно здесь прошлой осенью впал в спячку его друг Хнусь. Тука обежал клен – никаких следов. Тогда он забрался под лежащее дерево и радостно вздохнул. В том месте, где ствол разветвлялся висела гроздь толстых сосулек, в одной из которых с блаженной улыбкой, головой вниз, спал Хнусь. Тука не стал его отколупывать. «Нельзя будить спящего брата» – так гласил Второй Закон кышей.

– Спи сладко, Хнусь, пока солнышко не пощекочет тебя. Хитрец, ты нарочно забрался в тень, чтобы обмануть весну и поспать подольше.

«Что ж, толково придумано», – улыбнулся Тука и начал собирать обломки коры и сухие прутики. Он складывал их кучкой под Хнусем, бормоча себе под нос:

– Теперь, когда сосулька подтает и ты, дружище, из нее вылупишься, твое приземление будет мягким.

Закончив дело, Тука хотел было отправиться дальше, но вдруг вспомнил Третий Закон кышей: «Проснулся после спячки, первым делом замаскируйся!» И, следуя ему, старательно вывалялся в земле, став похожим на комок грязного снега.

До вершины холма оставалось совсем немного. Не прошло и четверти часа, как путешественник, отдуваясь и охая, привалился бочком к своему дереву – большому крепкому Дубу.

– Здравствуй, Дерево, – сказал ему кыш.

В ответ Дуб взмахнул ветвями и зашуршал прошлогодними листьями. Тука прижался к шершавому стволу бурым меховым животом и, раскинув лапы, распластался по коре, пытаясь взять у своего могучего друга немного живительной силы.

– Ты хорошее, ты теплое и ласковое, ты – Мое Дерево. Помнишь меня? Это я, Тука. Прошлой осенью я заснул рядом с тобой. Но то ли осенним потоком, то ли снежным оползнем меня снесло вниз, и я вытаял за каменистым полем, в Большой Тени. Сколько там деревьев! Разных-разных! Без счета! Многие с крепкими корнями. Выбирай для хижинки любое! Но видишь: я вернулся, вернулся, потому что там не было тебя, Мое Дерево.

Погладив лапой выпуклую кору, слегка нагретую мягким апрельским теплом, маленький кыш двинулся вокруг дерева, вспоминая каждую мелочь. Вот корень, выгнутый дугой, круто ныряющий в землю. Ямка. За ямкой кочка. Второй корень с приподнятым узловатым коленом, припорошенный бурыми листьями соседей – ясеней и каштанов, и, наконец, третий, закладывающий полупетлю и делящийся надвое. Именно здесь стоял прошлым летом его, Тукин, дом.

Но теперь домика не было.

«Ай-ай-ай, – подумал Тука, – чего только не бывает на свете. Здесь стоял мой домик, а теперь его нет. Кто-то его разрушил».

Кыши – народ спокойный и миролюбивый, но в семье, как говорится, не без урода. В Маленькой Тени имелось два негодника: Гнус и Бяка. Гнус даже в самом наигнуснейшем настроении не смог бы разрушить каменную хижинку, будучи очень хлипким кышем, страдающим аллергией на добрые дела и изнурительными приступами лени. Но если это сделал не Гнус… Тогда это сделал Бяка. Больше некому.

Бяка – крупный вредный кыш, обожал ссоры и потасовки. У таких нет друзей, но много врагов. Они все – кыши-одиночки. В общем, Бяку было бы легко назвать плохим, но, удивительное дело, рядом с грубостью и обидчивостью в Бяке уживалась и положительная черта характера: Бяка был до чрезвычайности чистоплотен. Нет, все кыши не прочь помыться, но этот просто помешался на гигиене. За ушами у него постоянно хранился порядочный запас зубочисток, в кармашках малиновой жилетки лежали чистые носовые платки, а в носках покоились нежные, ухоженные пятки. Вот каков был этот Бяка: гадкий, но чистый.

Тука рассудил так: «Осенью Бяка дождался, когда я усну, пришел и разрушил мою хижинку. Кто бы знал, зачем ему это понадобилось?» Кыш с горечью осмотрел руины домика, подобрал осколок слюды от окошка и вздохнул. Потом он сложил в кучу разбросанные Бякой камешки и приступил к работе.

Обычно на месте будущей хижинки маленький строитель рыл глубокую яму, заполнял ее ветками, корой, шишками, пересыпая торфом. Сверху он настилал плетенный из прутиков пол. Пол получался с подогревом – палки и шишки под ним медленно гнили, выделяя тепло. Далее кыш складывал из крупных камней фундамент, а на нем из камешков поменьше возводил стены. У каждого кыша был свой секрет приготовления строительного раствора для кладки: кто-то замешивал в него паучью шелковую нить, кто-то толченые заячьи «орешки». Но главной связующей раствора всегда была кышья слюна, очень клейкая и крепкая при схватывании.

Тука работал терпеливо и старательно. Стены вышли ровными, а окошки – аккуратно круглыми. Как этого добиться, кыш додумался позапрошлой весной. При строительстве дома он случайно оставил на начатой кладке свиток бересты и, забывшись, обошел его камнями. Когда раствор застыл, Тука опомнился, вынул бересту и обомлел – какой аккуратный получился проем! Оставалось лишь вставить кусочек слюды, и окошко было готово!

Заключительной стадией стали отделочные работы: Тука быстро сложил очаг и поделил дом перегородками. Самая теплая и светлая комнатка хижинки по традиции осталась не занятой. Размножались кыши, как утконосы, яйцами. Для них яйцо было не только звеном в продолжении рода, оно было символом кышьего мироздания, началом всех начал, кышьей светлой мечтой. Поэтому каждый из них, и Тука тоже, надеялся, что когда-нибудь создаст семью и в этой комнатке будет лежать яйцо.

ГЛАВА ВТОРАЯ
Кыши-это кыши

Большая Тень и Маленькая.

Кыши, кто они?

Все по Закону!

Главное – яйцо!

Солнце грело все сильнее, и маленькие кыши один за другим стали вытаивать изо льда и снега.

Кыши не гномы и не лесовики. Кыши – это кыши. Смешные травоядные розовопушистые существа. Сообразительные и безобидные. Чрезвычайно любознательные, подвижные и общительные. Они ужасные шалуны. Их жизнь доверху наполнена разными событиями и приключениями. Кыши прячутся в глубине бескрайних лесов. Так как спугнуть кыша – плохая примета, люди обходят их стороной. Никто не знает, откуда кыши приходят и куда уходят. Непонятным образом в самых тихих уголках леса вдруг появляются обширные кышьи поселения.

Именно поселения, потому что кыши не живут поодиночке. Вместе им веселее и безопаснее. Весной они собственнолапно встраивают в корни больших деревьев свои хижинки и живут в них до поздней осени. Эти жилища не только уютные и аккуратные, но весьма крепкие и надежные. Неудивительно, что мелкие грызуны и другие обитатели леса с нетерпением ожидают осенних заморозков. И как только кыши начинают впадать в спячку, змеи, бурундуки, мыши и прочие разбойники без тени стыда захватывают их опустевшие домишки. А лишившиеся крова кыши-неудачники, не ропща на судьбу, отстраиваются весной заново.

Небольшая колония кышей, о которой пойдет речь, давным– давно поселилась в живописном лесу под названием Большая Тень. Колонией управляли пять мудрых Старейшин, хранители Свода Законов. Законы кышам были необходимы для того, чтобы не перессориться из-за ерунды. Вообще-то в природе и так все ЗАКОНомерно. Не так, как у людей, которые вначале дружно о чем-то договариваются, а когда доходит до дела, так и норовят поступить по-своему. Нет, у кышей во всем царили порядок и единодушие. А раз так, то жизнь в Большой Тени текла размеренно и чинно и все споры быстро заканчивались мировой.

До недавнего времени кыши-колонисты жили в Большой Тени все вместе. Но волею случая лет эдак пять назад старый кыш Ась и пятеро маленьких кышат отделились от племени, перебрались через каменную гряду, окружающую холм Лошадиная Голова, и поселились на его верхушке, в небольшой рощице, названной ими Маленькой Тенью. Все остальные кыши, их было около сотни, продолжали жить у подножия холма, в бескрайнем лесу с опушками, полянами, озерами и ручьями. Почему так случилось, вы узнаете немного позже. Наберитесь терпения.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Первое чаепитие

Дела житейские.

Дысь – кыш по прозвищу Белая Жилетка.

1 + 2 + 3 = Дысь, Сяпа, Бибо, Люля, Слюня, Хлюпа.

Сяпа – тот еще везунчик, а Люля – плут.

В неотделанной хижинке было прохладно. Слабое весеннее солнце не могло быстро прогреть ее каменные стены. Отовсюду тянуло морозной сыростью.

Тука поднялся с деревянного топчанчика и, зябко поеживаясь, подошел к слюдяному окошку. Оно заиндевело. Ничего не было видно. Зубки Туки стучали от холода, лапы коченели на холодном полу. «Надо было застелить пол не только прутиками, но и тростником, – мысленно ругал себя Тука, подпрыгивая на месте, чтобы согреться, – Когда вытает старый Ась, попрошу его связать мне толстые-претолстые носки, а то в морозное утро опять в спячку тянет. И угораздило же меня проснутъся в этом году раньше всех! Ничего, когда объявятся другие кыши, сразу станет веселее! Вместе и холод будет не страшен.

Чтобы скоротать время, Тука занялся хозяйством: подправил сложенный наспех очаг, натаскал в дом прутьев, шишек для растопки и утеплил чердак сухой прошлогодней травой. Потом сходил в рощу и достал из тайника, куда на зиму кыши прятали все свои «сокровища», Амулет – прозрачный камень-окатыш, при помощи которого можно было поймать солнечный луч и разжечь огонь. А еще достал кое-какую посуду и сушеную провизию на первое время. Кыш сложил все это в котомку и приволок в новую хижинку.

Не успел Тука развести в очаге огонь и подвесить котелок с водой, как в дверь домика нетерпеливо постучали:

– Пустите в дом! Меня преследуют! За мной погоня!

В такой ситуации раздумывать нечего. Хозяин быстро отодвинул деревянный засов и отворил дверь. В домик ворвался и быстро заперся изнутри встрепанный замерзший кыш в исключительно грязной жилетке. Тука хорошо знал всех обитателей холма, но этот с хвоста до чубика вымазанный глиной малыш был Туке незнаком.

– Грачи! – еле переведя дух, прошептал гость. – Хулиганы! Собираются в стаи и гоняют бедных, еще заспанных кышей по всему холму. И что за развлечение – мучить маленьких? Разве грачи питаются кышами? Вот вороны – да, жрут что ни попадя, без разбору. Но грачи – нет, никогда! Ошалели, наверное, от солнца.

– Извини, что перебиваю, кыш, – вежливо заметил незнакомцу Тука, – но лучше не нарушать весеннюю церемонию знакомства: сначала представиться и полобуниться, а уж потом беседа. Меня зовут Тука.

– Виноват, виноват. Ты прав, спаситель. – Кыш галантно шаркнул задней лапой. – Мое имя – Дысь, прозвище – Белая Жилетка. В Большой Тени у меня одного жилетка белая, поэтому там меня знает любой. А здесь я никого не знаю и никто не знает меня. Вот так: зазимовал дома, на кочке, а проснулся на чужбине, в ямке.

– Это не чужбина. Это – холм Лошадиная Голова. Я слышал о тебе, Белая Жилетка. – Тука подозрительно покосился на удивительно грязную, неопределенного цвета одежку незваного гостя.

– Маскировка, – весело пояснил Дысь.

Кыши вежливо улыбнулись друг другу и, как того требовал обычай, полобунились.

– Слушай, не мешало бы посмотреть, как там другие кыши. – Тука вопросительно взглянул на Дыся.

– Верно! – согласился тот.

Они не успели сделать и шагу. Дверь снова распахнулась, и в хижинку ввалились еще два чумазых перепуганных кыша – большой и маленький. Большой, как слепой крот, заметался по домику. Наткнувшись на теплый очаг, он прижался спиной к его стенке, согревая замерзший хвост. Маленький, упав на пол мордочкой вниз, так и остался лежать без движения.

Тука и Дысь спокойно ждали. Они понимали, как важно кышу прийти в себя перед церемонией знакомства, и деликатно предоставили пришедшим время, чтобы освоиться. Между тем хозяин дома исподтишка, с любопытством разглядывал новоприбывших. По Закону бело-розовые кыши, вытаивая из льда и снега, сразу выкатывались в грязи, чтобы стать незаметными для хищников. Эти двое замаскировались прекрасно: даже родные мамы не смогли бы распознать своих чад в этих грязных комочках. Кыш, тот, что побольше, казалось, опять впал в спячку. Он замер, прилипнув к очагу, и тихо посапывал от удовольствия. От него валил пар. В это время на полу ожил второй кыш – маленький. Балансируя на животе, он быстро завертел всеми лапами. В хижинке поднялся легкий ветерок. Картина была забавная, и у Туки весело защекотало в носу. Но нет, стоп! Стыдно поднимать на смех собратьев. Это еще хуже, чем совершать нелепые поступки самому. И кыш отвернулся, проглотив ухмылку.

Тут после энергичной «разминки» маленький незнакомец встал с пола и как лунатик, вытянув вперед лапки и не открывая глаз, пошел на тепло очага.

– Бибо, – сказал он жалобно, – ты уже обсох, теперь моя очередь.

Услыхав это, другой кыш, не сделав ни шагу, просто-напросто отвалился от теплой стенки и упал на пол, а маленький пристроился на его место.

Хозяин, не теряя времени, занялся приготовлением чая. Он наконец-то узнал эту парочку: это были его давние знакомые, можно сказать, друзья – Бибо и Сяпа. Церемония их знакомства с Дысем началась уже за столом, когда домик заполнил аромат напитка, приготовленного из душистых ивовых почек.

– Кто не знает, меня зовут Бибо, а малыша – Сяпа, – сказал крупный кыш. – Прошлым летом мы с Сяпой жили по-соседству, на разных берегах ручья. А немного ниже по течению жили братья-близнецы Хлюпа и Слюня. Знаете таких? Они с утра до ночи спорили и тузили друг друга из-за всякой ерунды. Держу пари – нет на свете более вредных и сердитых братьев! Именно поэтому другие кыши обходят их дом стороной. Кому охота водиться с лодырями, вечно спорящими, чья очередь мыть посуду? Из лени всегда вырастает грязь. Вот и Слюня с Хлюпой совершенно заросли грязью, стали такие чумазые, что их можно перепутать с навозными «орешками».

Тука хихикнул и вопросительно посмотрел на Сяпу, ожидая, что тот тоже поучаствует в разговоре, но Сяпа молчал, печально глядя перед собой. Он держал в лапах глиняную кружку, из ¦второй изредка прихлебывал горячий чай, и о чем-то размышлял. Бибо счел необходимым пояснить:

– Не волнуйтесь, Сяпа часто молчит. Когда молчит, он думает. Как раз сейчас ему есть о чем подумать, ведь зимой он потерял свою любимую панаму. Красивая была панама, большая. Ась сплел. Увидишь панаму, держи пари: Сяпа. Три года носил! Каждую осень в ней в спячку впадал! А когда терял – обязательно находил. Но даже самому удачливому не может постоянно везти, а наш Сяпа – неудачник из неудачников. К Асю не ходи: или какая-нибудь ворона утеплила панамой свое гнездо, или сгнила панама во время зимовки прямо на Сяпиной макушке. Чему удивляться, вещь-то не вечная!

Все понимающе переглянулись, а Сяпа вздохнул.

К вечеру в хижинке объявились еще три холмича: Люля – маленький кыш-хитрован, неоднократный победитель состязаний на Поле Брани, и Слюня с Хлюпой – братья-близнецы, те самые, про которых рассказывал Бибо. Люля, врунишка и плут, умудрился во время спячки сохранить свои игральные шишки-камешки. Чуть отогревшись, он ловко обжулил в них всех кышей. О, этот жадина никогда не играл «на просто так», а всегда «на что-то», поэтому Сяпе просто повезло, что свою панаму он уже успел потерять. Дысь проиграл Люле свою грязную белую жилетку, Бибо – берет, в котором зимовал, а Тука – осколок слюды, перекочевавший из старого окошка в новое.

Скоротав таким образом время до вечера, отогревшись у очага и напившись чаю, вся компания стала укладываться спать. Кыши натаскали в хижинку сухой прошлогодней травы и листьев, взбили каждому по уютному гнезду-постельке и заночевали.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Когда друг в беде

Болтовня за чаем.

Страшное происшествие с Хнусем.

Будить кыша до срока – плохая примета!

Ох уж этот Бяка!

Пока с холма сходила вода, все кыши продолжали квартировать у Туки. По утрам, завтракая салатом из первоцветов, они обсуждали важные кышьи проблемы.

– Ну и кто мне скажет, почему во время спячки кышам снятся хорошие, сладкие сны, а после спячки гадкие и кислые? – хрустя крокусами, осведомился Тука. Чтобы сосредоточиться, он вытянул под столом задние лапы и тщательно почесал одну о другую. Этому Туку научила большая навозная муха.

Дысь, в отчищенной белой жилетке, отыгранной на рассвете у Люли, повел пушистыми усами, смачно отхлебнул брусничного чая и важно поддакнул:

– Именно так, уважаемые, именно так! Вот мне, например, приснился сегодня пренеприятный сон, в котором большой задастый синий заяц расселся на верхушке нашего Дуба и жрал с него сосновые шишки. Заяц был очень большой и очень синий, но странно не это. Странно то, откуда на Дубе взялись сосновые шишки?! Бр-р-р! Какая гадость! Приснится же такое!

Кыши пооткрывали рты от ужаса, и Сяпа, как самый пытливый из них, тихо, почти беззвучно, спросил:

– А ты, Белая Жилетка? Что в это время делал ты?

– Неуместный вопрос, разве у меня был выбор? – нахмурился тот. – Я подметал за ним шелуху, что же еще?

Кыши понимающе одобрительно закивали головами – чистота у них стояла на первом месте, – а потом налили себе еще по чашке чаю. Далее чаевничали молча. Ерзавший от нетерпения жадина Люля разок нахально заикнулся о возвращении Тукой долга – куска слюды из окошка, но прикусил язык под осуждающими взглядами друзей.

Наконец, насытившись, сотрапезники встали из-за стола и стали собираться по делам. Солнце уже припекало так сильно, что Тука решил проведать Хнуся. Но, добравшись до поваленного клена, он обнаружил там только хрустальную россыпь ледяных осколков.

– Хнусь! Хнусь! – стал звать Тука, бегая вокруг дерева и заглядывая в щелки и дырочки. Тщетно: Хнуся нигде не было.

Тука решил заложить круг пошире и обследовать близлежащую местность. Замирая от дурных предчувствий, кыш выбрался из-под клена на открытое место южного склона, где уже появилась ярко-зеленая молодая травка, а сугробы превратились в огромные лужи, и огляделся. Среди луж зелеными островками возвышались кочки. Посреди одной кустом выросли крупные одуванчики. Их толстые стебли тянулись к солнцу. Тука поднял глаза. На желтом фоне из цветочных шапок виднелось розовое пятнышко – шкурка Хнуся. А выше, в небе, разворачивалась огромная ворона, готовящаяся спикировать на маленького, безмятежно спящего кыша.

– Ой-ой-ой! – вскричал Тука. – Хнусь, миленький, разве ты не видишь эту страшную птицу, желающую тобой полакомиться? Кыш-соня, ты пригрелся на солнышке и позабыл главное правило кышей: «Проснувшись после зимней спячки, больше не спи!» А ты уснул, дурашка! Под тобой выросло целое семейство одуванчиков и утащило тебя ввысь.

Розовый комок зашевелился наверху и сладко зачмокал. «Не слышит! – испугался Тука. – Что делать?» Он заметался в панике, выискивая, чем бы отпугнуть хищную птицу, но не нашел ничего лучше обломка ежевичной ветки. Ворона снижалась. Вот она открыла свой страшный клюв! Вот растопырила цепкие когти! Тука увидел в ее черных маслянистых глазах отражение спящего Хнуся и расставил пошире задние лапы. Взяв колючую ветку наперевес, он приготовился к обороне. Ворона опускалась на кышей темно-фиолетовой тенью. Когда ее силуэт закрыл все небо, Тука со священным криком «Кыш, кыш, кыш!», размахнувшись пошире, треснул ворону веткой по голове в то место, где блестел хищный вороний глаз. Ветка вцепилась в птичьи перья всеми своими шипами. Опешившая ворона резко задергалась вправо и влево, стараясь сбросить ее с себя. Наконец освободившись, птица с громким карканьем взмыла вверх и через мгновение скрылась за деревьями. Понимая, что времени у него в обрез – ворона могла вернуться, и не одна, – Тука приналег на один из стеблей, стараясь его раскачать. Вся масса цветов слегка колыхнулась, и сверху, прямо Туке на голову, скатился так и не проснувшийся Хнусь. Не подхвати его Тука, Хнусь захлебнулся бы в луже.

Притащив друга в убежище под поваленное дерево, Тука свалился замертво. Силы покинули его. Немножко отлежавшись, он стал собирать и подсовывать под Хнуся ветки, чтобы тот не простудился, – здесь земля была еще очень холодной. Хнусь продолжал сладко спать. Лежа на спине и сложив передние лапы крест-накрест, он всем своим видом выражал спокойствие и удовлетворение. Тука пытался придумать, как бы доставить приятеля в хижинку, но ничего путного ему на ум не шло. Кыш очень боялся страшной вороны. Ему все еще мерещились над головой большие когтистые лапы, и он деревенел от страха.

Чтобы отвлечься от опасных мыслей, Тука занялся маскировкой Хнуся – набрал пригоршню мокрой земли и вымазал ею розовую, как цветок дикой яблони, шкурку друга. Потом он выглянул наружу и осмотрелся. Ему вдруг показалось, что за кустами барбариса промелькнуло что-то розовое. «Там кыш, – подумал он, – какая удача! Вдвоем мы сможем дотащить спящего Хнуся до моего домика. И все будет хорошо». Почти успокоенный, он бросился через проталину к кустам.

– Эй, кыш, постой! Я – Тука. У меня друг в беде. Заснул опять, понимаешь? Помоги дотащить его до моей хижинки, у меня одного маловато силенок!

Кыш остановился и недобро оглядел Туку:

– Ну и что с того, что ты – Тука? Я тебе помогать не стану. Ты моих друзей куда-нибудь носил? Ни-ког-да! Так что не шурши ушами, проходи мимо. Твой друг – твоя забота, я тут ни при чем. Буду всем помогать, весь перемажусь.

Тука даже не рассердился. А только очень удивился, потому что никогда раньше не встречал кыша, который отказался бы помочь товарищу. Он с удивлением сказал:

– Хнусь не грязный. Он немножко замаскированный. Ведь ты тоже вымазался глиной, чтобы не дразнить ворон. И сделал это так старательно, что тебя просто нельзя узнать.

– Моя грязь – это моя грязь, она тебя не касается, – отрезал грубый кыш. Он достал из-за уха зубочистку и проверил чистоту своих зубов. – А будешь приставать – укушу! Лучше не зли Бяку!

– Ну конечно же, ты – Бяка! – облегченно выдохнул Тука. – Как же я сам не догадался? Испугался, понимаешь, что в нашем лесу началась эпидемия вредности. А если ты Бяка – конечно! Бяка на то и Бяка… Скажи, а зачем ты разрушил мой дом? Это очень плохой поступок. Не помочь товарищу в беде – тоже. Твое прозвище – Большой Кыш. Какой же ты Большой, если совесть и душа у тебя маленькие? Неужели тебе нравится все время вредничать и злиться на своих друзей? Может быть, лучше дружить с ними и помогать им? Вдруг когда– нибудь и тебе понадобится наша помощь?

– Я – кыш-одиночка. Мне никто не нужен, – рассердился Бяка. – Я никогда не стану просить ничьей помощи, потому что все умею сам.

– А может быть, ты просто боишься стать хорошим? – улыбнулся Тука.

– Я боюсь?! Глупости! Это вы все меня боитесь. А знаешь почему? Потому что я плохой. Я очень плохой!

И, не зная, что бы такое гадкое вытворить, Бяка подбежал к спящему Хнусю и громко свистнул ему в ухо. Тот вздрогнул и проснулся. Тука испуганно закрыл лапами мордочку. А Хнусь смачно потянулся, увидел друга и рассмеялся:

– Тука, какая удача, что мы проснулись вместе! – но, заметив рядом Бяку, испуганно вскрикнул: – Какой ужас! Вместе с нами проснулся и Бяка!

– Ага, испугались! – зарычал Бяка и взял в каждую лапу по острой сосульке. – А ну-ка брысь отсюда! Живо!

Повторять дважды не было нужды: кышей будто ветром сдуло. Единым духом домчались они до большого Дуба и забарабанили в дверь хижинки.

Только задвинув за собой засов, Тука с Хнусем с трудом смогли перевести дух. Бибо и Сяпа, готовившие ужин, вопросительно уставились на друзей.

– Что случилось, кыши? – не выдержал Бибо.

– Бяка!!! – еле выговорил Тука. – Этот гадкий кыш разбудил Хнуся!!!

Бибо вскрикнул от ужаса, а Сяпа юркнул под стол.

– Ух, не к добру это! – вздохнул Бибо. – Очень плохая примета – будить кыша во время спячки. Не иначе, засуха случится или саранча налетит.

– А может, придут бесконечные тучи? Может, все лето будет лить дождь и мы ни разу не увидим ни солнышка, ни звезд на ночном небе? А, Бибо? – тихо спросил из-под стола Сяпа.

– Не надо думать о плохом, – погладил Тука по спинке Сяпу. – Дождемся Дыся и Люлю. За чаем все хорошенько обсудим. А когда Ась вытает, надо будет взять у него Амулет и, как велит обычай, воздавать Амулету почести, чтобы отвести несчастье: до самого лета закапывать в землю желуди.