Текст книги "Мафия вчера и сегодня"

Автор книги: Микеле Панталеоне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Когда «большая четверка» была создана и обязанности ее членов четко определены, директора заключили соглашение, дабы упорядочить в будущем операции синдиката преступлений. Исходя из предварительного условия, что все обиды должны быть забыты, а директора будут работать в полном согласии, договор предписывал:

«1) Все убийства должны быть прекращены, а все споры должны разрешаться исполнительным комитетом;

2) высшим бесспорным арбитром синдиката является Джонни Торрио;

3) Аль Капоне обязан распустить свою банду снайперов и должен помочь синдикату распустить банды помельче, которые, вероятно, будут по-прежнему пытаться разрешать споры подпольного мира как им заблагорассудится;

4) Аль Капоне должен уступить свой контроль над тремя дорогами для нелегальных перевозок, а также свое обширное царство порока и прибыльный рэкет пива и все доходы отдавать новому синдикату;

5) «большая четверка» должна собраться в течение месяца и установить справедливое распределение доходов;

6) «Сицилийский союз» (известный также как мафия и итальянская «Черная рука», тайная преступная организация, тесно связанная с подобной же организацией, существующей в Сицилии) должен быть реорганизован. Аль Капоне, признанный в той или иной мере главой, должен согласно договоренности устраниться..;

7) следует внедрить систему отчетности, охватывающую всю страну; необходимо также установить размеры отчислений от доходов, приносимых различными рэкетами (азартные игры, проституция, «покровительство», наркотики, ликеры, поступления от профсоюза портовых рабочих, находящегося в сфере влияния мафии, а также капиталовложения в законные сделки), которые следует выплачивать синдикату;

8) необходимо создать фонд в несколько миллионов долларов для подкупа представителей исполнительной власти (то есть полиции и государственных чиновников) и чтобы обеспечить избрание муниципальных должностных лиц, готовых сотрудничать с синдикатом».

Совещание длилось три дня и закончилось образованием «Сицилийского союза». Оперативное руководство «Черной руки» было перенесено из Чикаго в Нью-Йорк, а пост главы был доверен Джонни Торрио. Главой сицилийской мафии продолжал оставаться дон Вито Кашо Ферро, но, поскольку он находился в заключении, фактическое руководство было возложено на Калоджеро Виццини из Впллальбы, именуемого дон Кало, и Паскуале Анеа из Палермо, именуемого дон Паскуалоне. Наконец решено было создать фонд помощи семьям мафистов, арестованных в Сицилии.

Несмотря на настояния Костелло, в совещании не участвовал Сальваторе Луканиа, он же Лаки (Счастливчик) Лучано, чья слава отъявленного бандита, содержателя публичных домов и торговца наркотиками сделала его ненавистным всей итальянской колонии. Джо Массериа, Джо Дото и Джозеф Скарфаче, которых отнюдь не назовешь невинными агнцами, были глубоко шокированы при одной мысли, что этот «гад» (прозвище, данное Лаки соблазненными им девушками, которых он толкнул потом на путь порока) может стать их компаньоном. Лаки Лучано вменялась в вину не столько торговля наркотиками, сколько его деятельность содержателя публичных домов – ремесло, которым никогда ни один сицилийский мафист не занимался.

Костелло отказался от участия Лаки Лучано, хотя и признавал, что Лаки был бы очень видной фигурой в новой организации, особенно благодаря своим связям с итальянскими и французскими торговцами наркотиками. Несколько лет спустя, во время и после войны, этим предвидениям суждено было осуществиться, когда Лучано восстановил связи с сицилийской мафией и, кроме того, постарался наладить отношения между «Коза ностра» в США и сицилийской мафией в целях организации мировой нелегальной торговли наркотиками.

Но час Лаки Лучано еще не пробил, и пока он пребывал под умелым руководством Костелло, который создал в Атлантик-Сити трест убийц.

В августе 1940 года, спустя два месяца после вступления Италии в войну, американская печать[41]41
  «Daily News» (Чикаго) от 14 августа; «Post Dispatch» (Сент-Луис) от 13 и 15 августа; «World Telegram» (Нью-Йорк) от 13 августа и т.д.


[Закрыть] открыто заявляла, что саботаж, срывавший отплытие некоторых судов в Европу с грузами для англичан, —дело рук фашистов, свивших себе гнездо в итальянской . колонии в США.

Тузы синдиката, так называемый «большой совет» «Черной руки», не преминули воспользоваться случаем, чтобы взять на себя определенные задачи и функции внутри самой колонии итальянских эмигрантов с целью снискать расположение американских властей. Видным политическим Деятелям, друзьям главарей синдиката, было поручено сообщить в самые высокие инстанции, что боссы мафии будут счастливы предложить свои услуги для выявления саботажников и их устранения.

Прежде чем взять на себя обязательство, «большой совет» созвав в одном из залов гостиницы «Палисейд» в Нью-Джерси «пленум», чтобы выяснить, на кого из недавно эмигрировавших сицилийцев можно рассчитывать в деле восстановления связен с «друзьями» из Сицилии, поддерживать которые стало чрезвычайно трудно с тех пор, как мероприятия префекта Мори совершенно расстроили ряды мафистской организации в Сицилии.

В ходе этого сборища удалось выяснить, что единственным из главарей «семейств» на острове, сохранившим связи с некоторыми американскими боссами, был Калоджеро Виццини. Он поддерживал связь с Анджело Бруно из Филадельфии, с Розарио Буфалино (Рассел), Санто Сордже, Джованни Монтана, Джозефом Фальконе (Джузи) из Чикаго. В США же только один человек мог связаться с итальянским уголовным миром и контролировать уходящие и прибывающие в нью-йоркский порт пароходы – это был Лаки Лучано.

Спустя несколько лет Джордж Уайт, директор отдела Новой Англии бостонского Бюро наркотиков, заявил перед сенатской комиссией, что «Лучано связан со многими очень видными преступниками итальянского уголовного мира, да и сам является одним из его главных действующих лиц»[42]42
  Acts of Special Committee to investigate Crime in Interstate Commerce.


[Закрыть].

По поводу неограниченной власти Лучано в нью-йоркском порту Эд Рейд писал, что «среди экипажей кораблей произведены многочисленные аресты моряков, служивших курьерами мафии. Надо сказать, что судовладельцы были столь же бессильны пресечь доставку наркотиков, как таможня и финансовые органы»[43]43
  E. Reid, La mafia, Parenti, Firenze, 1956, p. 71.


[Закрыть].

Лаки Лучано и во времена фашизма был единственным, кто контролировал всю нелегальную торговлю наркотиками. В 1933—1940 годы, а также и после войны этот товар попадал в Америку через фармацевтические общества и химическую промышленность Северной Италии и южной Франции. Нарушение законодательных инструкций относительно изъятия героина и морфия из легальной торговли облегчало, по крайней мере в Италии, этот вид контрабанды. В 1940 году Лаки Лучано, даже будучи уже на каторге, располагал густой и безотказно действующей сетью торговцев, рассеянных по Северной Италии, Сицилии и Франции, и хорошо организованной цепочкой среди уголовного мира Америки, которая была в состоянии контролировать морские перевозки в некоторых портах мира.

«Большой совет» единодушно указал на Лаки Лучано как на единственного человека, способного выявить и устранить саботажников, а также установить возможные связи с итальянской контрразведкой. Мозесу Палакову, адвокату румынского происхождения, прославившемуся защитой на суде многих боссов американского уголовного мира, было поручено сообщить властям о желании итальянских мафистов сотрудничать с морской Интеллидженс сервис.

«По словам Мозеса Палакова, защитника Мейера Ланского, – пишет Кефовер[44]44
  E. Refauvеr, op. cit., р. 48.


[Закрыть], – морская разведка хотела заручиться помощью Лучано и просила Палакова быть посредником. Палаков, защищавший на суде Лучано, сказал, что обратился к Ланскому, старому другу Лучано; было устроено пятнадцать или двадцать встреч, во время которых Лучано сообщил некоторые сведения. «Правительству удалось обнаружить немцев, – сказал Палаков, – но опасались саботажа итальянцев, на след которых не напали». Он имел в виду возможные акты саботажа в нью-йоркском порту. Дель Гарцио[45]45
  Другой торговец наркотиками.


[Закрыть] сказал, что Лучано использует свое положение в лоне мафии, чтобы расчистить путь секретным американским агентам, и тогда Сицилия станет легкодостижимой целью».

Кроме того, в 1946 году, после встреч, о которых упоминал Палаков, Лучано был выпущен на свободу под честное слово и репатриирован в Италию, где сумел организовать хорошо налаженную современную сеть торговли наркотиками. Именно этим вопросом и занялся главный штаб «Коза ностра» и мафии на своем совещании 10—14 октября в «Отель де пальм» в Палермо.

7. Платок Лаки Лучано

Утром 14 июля 1943 года, через пять дней после высадки союзников в Сицилии, в небе над Виллальбой появился американский истребитель. Виллальба – это маленькое селение в провинции Кальтаниссетта, возникшее в центре феода Миччике и разросшееся, как и многие другие, вокруг баронской усадьбы. Этот край отличается всеми характерными чертами зоны мафии; и в самом деле, ведь это родина и главный штаб признанного главаря всей сицилийской мафии дона Калоджеро Виццини.

В то утро крестьяне Виллальбы следили за полетом истребителя скорее с чувством любопытства, нежели страха. Продвижение союзных войск, не встречавшее почти сопротивления, предвещало быструю и бескровную оккупацию острова.

Американский истребитель снизился и летел так низко над селением, что чуть не задевал крыши домов, и тогда стал виден странный опознавательный знак, который, как знамя, развевался по бокам кабины: полотнище золотисто-желтого цвета с четко выделявшейся в центре большой черной буквой «Л».

Пролетая над домом монсиньора Джованни Виццини, приходского священника и брата дона Кало, самолет сбросил нейлоновый конверт, в котором оказался платок, точная копия полотнища, свисавшего с самолета. Платок подобрал солдат Ранлеро Нудзолезе из Бари, поспешивший передать его старшему капралу карабинеров Анджело Риччоли из Палермо, служившему тогда в Виллальбе. На следующий день истребитель снова появился и снова сбросил нейлоновый конверт, упавший в местности Коццо-ди-Гарбо, напротив дома семьи Виццини. На этот раз его подобрал слуга из дома Виццпни, Кармело Бартоломео, и, поскольку на конверте была надпись «дяде Кало», передал его по назначению. Как рассказывал впоследствии Бартоломео на своем ломаном сицилийском диалекте, «в конверте был платок, шелковый платок, совсем как золотой, того же цвета, что и большая салфетка, висевшая на самолете».

Вечером того же дня из Виллальбы в сторону Муссомели во весь опор поскакал молодой крестьянин по прозвищу Дармоед. На груди под курткой у него была спрятана записка, написанная рукой Калоджеро Виццини на жаргоне мафии.

Это послание, которое Дармоед должен был проглотить в случае «непредвиденной встречи», было адресовано «дзу Пеппи», то есть Джузеппе Дженко Руссо, главарю Муссомели, ныне преемнику дона Кало. На характерном жаргоне мафии дон Кало сообщал ему, что 20-го некий Тури, главарь консортерии зоны Полнцци-Дженероза, брат которого много лет назад был врачом в районе нью-йоркского порта, будет сопровождать моторизованные дивизии союзных войск до Черды, меж тем как сам он (дон Кало) отправится в тот же день с главными силами армии союзников, танками и главнокомандующим. Необходимо, чтобы друзья подготовили очаги борьбы и, если понадобится, места размещения для войск.

Рано утром следующего дня Дармоед вернулся с ответом «дзу Пеппи», заверявшего дона Кало, что все необходимое будет приготовлено.

Три дня спустя, точно 20 июля, поздно утром, когда союзные войска находились у Сальско-Инферьоре, между рекой и селением Виллароза, американский джип с двумя военными и одним штатским с бешеной скоростью помчался в сторону Виллальбы, отстоявшей на 50 километров от передовых позиций союзников. На машине развевался большой флаг золотисто-желтого цвета, в центре которого красовалась все та же черная буква «Л». Но на перекрестке дорог сидевший за рулем ошибся и направил джип по дороге в Лумеру, где был встречен огнем дозора итальянских арьергардных частей под командованием лейтенанта Луиджи Мангано.

Один из американских военных, раненный в грудь, свалился с машины, а джип, резко повернув, исчез в обратном направлении. Позднее к упавшему с машины американцу подошел местный житель, крестьянин Кармине Палермо; убедившись, что американец мертв, он взял его кожаный портфель, внутри был знакомый уже нейлоновый конверт, адресованный дону Калоджеро Виццпни, которому он и был немедленно вручен.

В тот же день пополудни у въезда в селение Виллальба остановились, лязгая цепями, три тяжелых американских танка. Из танка, на башне которого развевался большой золотисто-желтый флаг с черной буквой «Л», выглянул офицер и на сицилийском диалекте с явным американским акцентом попросил сбежавшихся людей позвать дона Калоджеро Виццини. Вскоре появился и дон Кало. Без пиджака, в одной рубашке и жилетке. Надвинув шляпу на глаза, скрытые за огромными очками в черепаховой оправе, перебросив пиджак через руку, попыхивая сигарой, он, как обычно, медленно двигался через расступившуюся перед ним толпу, как будто с трудом неся свое тяжелое, крупное тело. Не говоря ни слова, он молча вынул из кармана желтый платок, показал его американцу и влез на танк, за ним последовал его племянник, некий Дамиано Лумиа, недавно вернувшийся из США. Однако, прежде чем танк тронулся, он подозвал Дармоеда и приказал ему вернуться в Муссомели и сообщить «дзу Пеппи» о ходе дел в Виллальбе.

Муссомели был особо важным опорным пунктом оборонительной диспозиции между горной цепью Ле-Мадоние и горой Каммарата, своего рода воротами, открывавшими путь к Палермо и Трапани. Здесь была размещена бригада, включавшая зенитную и противотанковую артиллерию, моторизованные батареи, а также самоходную зенитную батарею. Начальником гарнизона был подполковник Салеми, старый, верный своему долгу офицер, хотя он и не очень верил в обороноспособность скромных итальянских сил. Артиллерийские батареи подполковника Салеми были частично дислоцированы на горе Сан-Вито, достигавшей 1000 метров в высоту, что позволяло им держать под своим обстрелом долину Туммарано и Платани, в направлении Аккуавивы, Каммараты и Сан-Джованни, а частично вдоль так называемой Валле-дель-Сале, между Сутерой, Миленой и Марианополи; другой отряд моторизованной артиллерии занимал позиции на горе Полиццелло до Серра-ди-Виллальбы и отсюда контролировал районную дорогу между Валлелунгой, Виллальбой и Муссомелп.

Оборонительную линию долина Туммарано – Салито защищали войска подполковника Салеми и лейтенанта Мангано, подкрепленные немецким танковым отрядом, дислоцированным у Пассо-ди-Куниккьедди-ди-Валлелунга, которому было поручено преградить путь к важному железнодорожному узлу Роккапалумба – Алиа.

Войска подполковника Салеми составляли левый фланг итало-немецкой линии фронта у горы Каммарата, в задачу которых входило перерезать дороги 189 и 121, между Агридженто и Палермо и между Катанией и Палермо.

Сражение в этом районе считали неизбежным, хотя все были убеждены в печальном исходе его для итальянских войск и в серьезной опасности, которую оно представляло для жителей этих густонаселенных мест.

Утром 21 июля две трети офицеров, подчиненных подполковнику Салеми, не явились в свои части; утверждают, что ночью влиятельные «друзья» не пожалели сил «убедить военных покинуть занимаемые ими позиции, дабы избежать бесполезного кровопролития», к тому же, и это главное, «нет никакой уверенности, что удастся воздействовать на злонамеренных лиц, которые, пользуясь ночной темнотой и прекрасно зная местность, полны решимости разоружить итальянских солдат и передать их американцам». Более того, военных, бросивших оружие, снабдили штатской одеждой, чтобы они могли добраться домой.

Ныне, по прошествии многих лет, припоминают эпизоды и обстоятельства, которые проливают новый свет на некоторые аспекты войны в Сицилии: в частности, до сих пор еще помнят о продвижении марокканской колонны генерала Жуэна, которая стояла у дома путевого обходчика местечка Раффи с 9 часов 30 минут утра до 16 часов (хотя она не встретила никакого сопротивления) в ожидании сигнала дальнейшего наступления. Его передал какой-то «чужак», который незадолго до этого встречался в одном доме местечка Минтина с главарями мафии Муссомели. Утверждают, что и в Трапани мафисты сотрудничали с союзными войсками, извещая их о передвижении судов в порту.

Дон Кало отлучился из Виллальбы на шесть дней. За это время оккупационные войска были разбиты на две колонны: одна направилась на север и, выйдя на побережье между Мессиной и Палермо, достигла дорожного узла Черда; другая же, взяв направление на юг, заняла селения Джела, Пьяцца-Армерина, Никозия, Мистретта, Санто-Стефано-ди-Камастра, а оттуда двинулась к Черде, где соединилась с первой колонной.

Так был реализован оперативный план, вкратце изложенный в вышеупомянутой записке дона Кало: моторизованные дивизии, сопровождаемые главарем консортерии Тури, составляли южную колонну, а главные силы, сопровождаемые доном Кало, другую «лапу» клещей, которые, зажав в мешке немецко-итальянские войска, сосредоточенные на западе провинций Агридженто и Палермо и в провинции Трапани, лишили их какой бы то ни было возможности отступления.

Когда вся операция завершилась в Черде, дон Кало вернулся в Виллальбу на большой американской машине в сопровождении двух американских офицеров. Его миссия была выполнена: на перекрестке Черды заканчивалась зона действия мафии феодов, центром которой была провинция Кальтаннссетта и которой полновластно распоряжался дон Кало; далее шли уже владения мафии мельниц и фабрик макаронных изделий, контролируемые жестокой и властной мафией Каккамо; а еще дальше зона Палермо, зона овощей и цитрусовых, где безраздельно господствовала мафия садоводства.

Дон Калоджеро понимал, что он может считать себя отныне в силу своего влияния и проявленной инициативы (но не в силу безоговорочного избрания всеми мафиями) главой «почтенного общества» всей Сицилии. Но он также знал «золотое правило» всех коек – воздерживаться без предварительного взаимного согласия от действий за пределами своих владений, поэтому, проявляя осторожность, он полагал преждевременным осуществлять руководство операцией и далее, за пределами своих владений. Кроме того, он считал крайне необходимым срочно вернуться в Виллальбу, чтобы создать нечто вроде защитного пояса верных мэров вокруг своего небольшого селения, откуда на протяжении всего периода пребывания американцев на острове и позднее должны были поступать директивы и указания мафии.

И в самом деле, по указанию дона Кало мэрами были назначены явные мафисты или лица, связанные с мафией, или, во всяком случае, по той или иной причине связанные с доном Кало. Впрочем, военная оккупация Сицилии была закончена в результате встречи союзных войск у Черды.

Объяснение всех этих событий было дано в Виллальбе в кругах самой мафии. Не подлежит сомнению, что черная буква «Л» на золотисто-желтых платках и флагах означала первую букву имени известного Лаки Лучано, уроженца Леркары-Фридди, в провинции Палермо, разбогатевшего в США на бегах и торговле живым товаром. Это был условный знак для связи с Калоджеро Виццини. Впрочем, существует немало и более авторитетных свидетельств той роли, которую сыграл этот крупный американский гангстер при высадке союзных войск в Сицилии. Сенатор Кефовер в своей книге «Гангстеризм в США» намекает на «ценные услуги», оказанные Лучано морской разведке США в деле высадки союзных войск в Сицилии. Лучано якобы использовал свои обширные связи с сицилийской мафией, «чтобы расчистить путь американским тайным агентам». «В награду за это, – пишет сенатор Кефовер в своей книге, – военные власти США приказали освободить Лучано из тюрьмы под честное слово, дабы он мог отправиться в Сицилию, с тем чтобы все подготовить». Как утверждают, во время оккупации острова Лучано действительно находился в Сицилии, а именно в Цжеле, «чтобы все подготовить», и что именно он был в танке, который прибыл в Виллальбу за Калоджеро Виццини.

Как бы то ни было, но в 1946 году Лаки Лучано был окончательно отпущен властями США на свободу без всяких на то видимых оснований. Прием, использованный Лучано как своего рода пароль для установления связи с сицилийской мафией, не был его изобретением. Пути и методы, с помощью которых главари уголовного мира США – почти все сицилийского происхождения – десятилетиями поддерживали связь со своими сообщниками, оставшимися на острове, в большинстве случаев окружены тайной, но обмен цветными платками имеет свою историю.

В 1922 году некий Лолло из Виллальбы был пойман на месте преступления, и даже связи и влияние дона Кало не смогли избавить его от осуждения на каторгу. Однако после приговора Лолло был признан сумасшедшим и помещен в тюремную психиатрическую больницу в Барчеллоне-Поццо-ди-Готто. Спустя некоторое время его нашли «мертвым», труп положили в гроб, где было сделано отверстие для доступа воздуха. Таким образом Лолло спокойно покинул тюрьму, а затем «восстал из гроба», который пустым зарыли в землю. Тем временем «друзья» все подготовили, чтобы тайно переправить его в США, и тогда доп Калоджеро Виццини вручил ему элегантный платок золотисто-желтого шелка, в центре которого была черная буква «К», инициал его имени, опознавательный знак для «друзей», ожидавших Лолчо по ту сторону океана.

Тогда платок верно послужил Лолло, который был радушно принят косками Нью-Йорка, а теперь столь же верно послужил Лаки Лучано для связи с «друзьями» из Виллальбы. Во всяком случае, исторически доказано, что до и во время военных операций, связанных с высадкой союзных войск в Сицилии, мафия в согласии с гангстерами США предприняла все необходимые меры, чтобы союзные войска могли с максимальной безопасностью продвинуться к центру острова. Обо всем этом в те дни рассказывали в Виллальбе и Муссомели представители самих властей, или, во всяком случае, они позволяли другим свободно говорить об этом. Через несколько лет эти догадки были неоднократно подтверждены авторитетными лицами. Первым упомянул об этом маршал Пьетро Бадольо в своих мемуарах, опубликованных после войны. В них он высказывал недоумение, почему союзники предпочли высадиться в Сицилии, а не в Сардинии, в которой «было дислоцировано гораздо меньше войск и которая давала возможность для гораздо более результативных стратегических действий». Бадольо считал стратегической ошибкой выбор Сицилии в качестве места высадки союзников.

«Оккупация этого острова, – утверждал Бадольо, – расположенного на самой южной оконечности итальянского континента, поставила союзников в тяжелое положение, что и подтвердилось затем на практике, ибо продвижение с юга на север полуострова было сопряжено для них с большими трудностями.

Выбор же Сардинии предоставил бы им совсем иные возможности и значительно более широкий радиус действий. Высадка в Сардинии не представляла бы для союзников как на суше, так и на море больших трудностей, чем высадка в Сицилии. Напротив, разведка союзников должна была убедить их, что в Сардинии сосредоточено значительно меньше войск, чем в Сицилии.

Высадка между Чивитавеккьей и Ливорно, – писал в заключении Бадольо, – поставила бы союзников в выгодное положение – они бы угрожали всей линии фронта противника»[46]46
  «Epoca», N 233 del 13 marzo 1955.


[Закрыть].

Во всяком случае, несомненно одно: высадка в Тоскане избавила бы союзников от необходимости еще одной высадки – в Салерно, которая только чудом не поставила под угрозу провала всю «итальянскую операцию».

Сведения, опубликованные в книге о гангстеризме в США сенатором Кефовером, ясно намекающим на шумиху, поднятую к концу второй мировой войны по поводу ценных услуг, оказанных Лаки Лучано властям США в связи с планами оккупации его родины Сицилии, является невысказанным ответом на стратегические «просчеты» командования союзников, о которых писал Бадольо.

Общеизвестно, что между концом 1942 и началом 1943 года вдоль побережья Западной Сицилии участились случаи грубого саботажа и диверсий в отношении караванов судов; если даже допустить, что в этом деле были замешаны высшие сферы, подобные акты не могли все же осуществляться без непосредственного участия рыбаков, находившихся всегда под контролем сицилийской мафии.

Частные лица неоднократно видели всплывавшие подводные лодки, оперировавшие на рассвете относительно спокойно и беспрепятственно; однажды в Сферракавалло, чуть севернее Палермо, был даже схвачен доставленный подводной лодкой американец сицилийского происхождения как раз в тот момент, когда он начал надувать свою резиновую лодку.

После окончания войны ни для кого не было секретом, что Чарлз Полетти, бывший главой военной администрации союзников в Сицилии, тайно прибыл в Палермо по крайней мере за год до конца войны в Сицилии и долгое время жил на вилле одного из адвокатов мафии. Тайные высадки американцев сицилийского происхождения имели место и на побережье Трапани между Балестрате и Кастелламмаре, где много маленьких бухт и гаваней; там жили рыбаки, подчинявшиеся контролю мафии и сыгравшие позднее большую роль в нелегальной торговле наркотиками между гангстерами США и сицилийской мафией.

Как бы то ни было, но случай с платком и то обстоятельство, что американцы еще до того, как вошли в Виллальбу, разыскали дона Кало и взяли его с собой на глазах у всей округи, убедило людей, что эпилог войны, по крайней мере в тех краях, был делом, заранее согласованным между «друзьями друзей». Многие солдаты и офицеры оккупационных войск говорили на сицилийском диалекте с характерной для тех мест модуляцией; среди них было немало сыновей или внуков местных жителей, о которых еще помнили. Следовательно, они сами были наполовину местными жителями, от родителей своих унаследовавшими и почитавшими местные обычаи и законы, которые, хотя их веками хранила только память человеческая, были более действенны, чем писаные законы.

Тайный сговор между секретной службой США и гангстерами и между этими последними и сицилийской мафией породил весьма двусмысленное положение, оказавшееся очень благоприятным для восстановления в послевоенное время «почтенного общества» и усиления его власти в традиционных для мафии зонах. Более того, сложившиеся между вожаками мафии и главарями преступного мира США отношения и связи способствовали обновлению методов сицилийской мафии, ее инициативы и интересов и открыли для нее более широкое поле деятельности.

Во-первых, дон Калоджеро Виццини, в свое время один из наиболее рьяных сторонников фашизма, был вознагражден за услуги, оказанные союзникам. На следующий день после возвращения дона Кало в Виллальбу американский лейтенант Бир (из управления гражданскими делами в Муссомели) в помещении казармы местных карабинеров ввел его в должность мэра селения.

В день церемонии в Виллальбе присутствовало несколько приезжих, в частности доктор Калоджеро Вольпе из Монтедоро и священник Пиччилло из епархии Кальтанессстты. Последний нанес визит священникам – братьям дона Кало, желая этим как бы подчеркнуть узы, связывающие дом Виццини с церковью. И в самом деле, у дона Кало, кроме братьев-священников, было еще двое дядей-епископов.

За стенами же казармы другая группа верных и преданных друзей дона Кало, опьяненных таким завершением событий, орала во всю глотку: «Да здравствует мафия! Да здравствует преступность! Да здравствует дон Кало!»

В тот же вечер в доме Виццини, где присутствовали и несколько американских офицеров, собрались друзья дона Кало, которых удостоили звания союзников американцев и вручили разрешение на право ношения огнестрельного оружия, «дабы гарантировать от возможных нападений со стороны фашистов и дать им возможность достойно выполнять задания, доверенные им мэром Калоджеро Виццини, а также, если понадобится, поддержать королевских карабинеров». Так была восстановлена, с соблюдением всех атрибутов законности, что было давнишней мечтой мафии, личная гвардия дона Кало, в рядах которой находились самые известные преступники края.

Первой жертвой стал тот самый унтер-офицер карабинеров, который подписал разрешение на право ношения оружия, а именно Пьетро Пурпи; тело его, изрешеченное пулями, было найдено в одно прекрасное утро распростертым на площади Виллальбы.

В последующие дни нового мэра посетили, чтобы выразить свое уважение, представители союзных властей и наиболее известные деятели Сицилии, но еще более значительными были подарки – старинный обычай выражать почтение, – которые потекли со всех концов острова в маленькое селение Виллальба, ставшее неожиданно столь знаменитым и влиятельным. Военная комендатура союзников в Кальтаниссетте подарила коммуне Виллальбы два грузовика «фиат-621» и один трактор «павезе П-4», взятые из автопарка, брошенного итальянскими войсками. Грузовики пригодились для перевозки продуктов, предназначенных для черного рынка, а трактор был продан как железный лом. Друзья из Муссомели прислали 50 тысяч лир, изъятые из сберегательной кассы, а новый префект Кальтаниссетты адвокат Арканджело Каммарата, тот самый, который впоследствии стал директором ЭРАС – Института аграрной реформы в Сицилии – и оказался столь дурным администратором, что его имя несколько месяцев не сходило со страниц итальянской печати, прислал несколько пар обуви, позаимствованных на итальянских военных складах; муку, зерно и сыр преподнесли владельцы феодов, расположенных далеко от здешних мест, – наглядное свидетельство того, что влияние дона Кало распространялось далеко за пределы Виллальбы.

В тот момент дон Кало и другие главари консортерий не спешили с восстановлением своих традиционных методов давления в деревне, где начался мелкий бандитизм, явление, во все времена характерное для послевоенного периода. Перед ними открывалось значительно более выгодное поприще деятельности, сулившее немедленные и надежные барыши, да к тому же под незримым покровительством союзных властей, – а именно операции на черном рынке.

Члены мафии проникли во все звенья новой администрации, заняли должности в государственном и административном управлении и оказались в очень выгодном положении для осуществления контроля за движением товаров и за средствами транспорта.

Связь между представителями мафии и американцами сицилийского происхождения действовала безотказно. Доверенным переводчиком военной администрации союзников стал племянник дона Кало, Дамиано Лумиа, который вместе со своим дядей влез в американский танк, прибывший в Виллальбу. В военной комендатуре Нолы ответственную и деликатную должность занимал известный гангстер США Вито Дженовезе, родом из Кастельветрано, старый друг Калоджеро Виццини. Дженовезе был доверенным переводчиком полковника Полетти, главы военной администрации союзников в Сицилии.