Текст книги "Народная Библиотека Владимира Высоцкого"

Автор книги: Михаил Зуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

1966 Что сегодня мне суды и заседаньяї

Что сегодня мне суды и заседанья Мчусь галопом, закусивши удила: У меня приехал друг из Магадана Так какие же тут могут быть дела! Он привез мне про колымскую столицу небылицы, Ох, чего-то порасскажет он про водку мне в охотку! Может, даже прослезится долгожданная девица Комом а горле ей рассказы про Чукотку. Не начну сегодня нового романа, Плюнь в лицо от злости – только вытрусь я: У меня не каждый день из Магадана Приезжают мои лучшие друзья. Спросит он меня, конечно, как ребятки, все в порядке! И предложит рюмку водки без опаски я в завязке. А потом споем на пару ну конечно, дай гитару! "Две гитары", или нет – две новых сказки. Не уйду – пускай решит, что прогадала, Ну и что же, что она его ждала: У меня приехал друг из Магадана Попрошу не намекать, – что за дела! Он приехал не на день – он все успеет, он умеет! У него на двадцать дней командировка правда ловко? Он посмотрит все хоккеи поболеет, похудеет, У него к большому старту подготовка. Он стихов привез небось – два чемодана, Хорошо, что есть кому его встречать! У меня приехал друг из Магадана, Хорошо, что есть откуда приезжать! # 042

1966 Забыли

Икона висит у них в левом углу Наверно, они молокане, Лежит мешковина у них на полу, Затоптанная каблуками. Кровати да стол – вот и весь их уют, И две – в прошлом винные – бочки, Я словно попал в инвалидный приют Прохожий в крахмальной сорочке. Мне дали вино – и откуда оно! На рубль – два здоровых кувшина, А дед – инвалид без зубов и без ног Глядел мне просительно в спину. "Желаю удачи!" – сказал я ему. "Какая там на хрен удача!" Мы выпили с ним, посидели в дыму, И начал он сразу, и начал!.. "А что, – говорит, – мне дала эта власть За зубы мои и за ноги! А дел – до черта, – напиваешься всласть И роешь культями дороги. Эх, были бы ноги – я б больше успел, Обил бы я больше порогов! Да толку, я думаю, – дед просипел, Да толку б и было немного". "Что надобно, дед?" – я спросил старика. "А надобно самую малость: Чтоб – бог с ним, с ЦК, – но хотя бы ЧК Судьбою заинтересовалась..." # 043

1966 Подымайте руки, в урны суйтеї

Подымайте руки, в урны суйте Бюллетени, даже не читав, Помереть от скуки! Голосуйте, Только, чур, меня не приплюсуйте: Я не разделяю ваш Устав! # 044

1966 Машины идутї

Машины идут, вот еще пронеслась Все к цели конечной и четкой, Быть может, из песни Анчарова – МАЗ, Груженый каспийской селедкой. Хожу по дорогам, как нищий с сумой, С умом экономлю копейку И силы расходую тоже с умом, И кутаю крик в телогрейку. Куда, я, зачем? – можно жить, если знать. И можно – без всякой натуги Проснуться и встать, если мог бы я спать, И петь, если б не было вьюги. # 045

1966 {К 50-летию Г.М. Ронинсона} Готлибу Михайловичу в день его (Готлиба Михайловича) пятидесятилетия

Если болен глобально ты Или болен физически, Заболел эпохально ты Или периодически. Не ходи ты по частникам, Не плати ты им грошики. Иди к Гоше, несчастненький, Тебя вылечит Гошенька. # 046

1966 {О процессах над А.Синявским и Ю.Даниэлем}

Вот и кончился процесс, Не слыхать овацию Без оваций все и без Права на кассацию. Изругали в пух и прах, И статья удобная: С поражением в правах И тому подобное. Посмотреть продукцию: Что в ней там за трещина, Контр– ли революция, Анти– ли советчина? Но сказали твердо: "Нет! Чтоб ни грамма гласности!" Сам все знает Комитет Нашей безопасности. Кто кричит: "Ну то-то же! Поделом, нахлебники! Так-то, перевертыши! Эдак-то, наследники". "Жили, – скажут, – тятями! Сколько злобы в бестиях!" Прочитав с цитатами Две статьи в "Известиях". А кто кинет в втихаря Клич про конституцию, "Что ж, – друзьям шепнет, – зазря Мерли в революцию?!..." По парадным, по углам Чуть повольнодумствуют: "Снова – к старым временам..." И опять пойдут в уют. А Гуревич говорит: "Непонятно, кто хитрей? Как же он – антисемит, Если друг его – еврей? Может быть, он даже был Мужества немалого! Шверубович-то сменил Имя на Качалова..." Если это, так сказать, "Злобные пародии", Почему б не издавать Их у нас на Родине? И на том поставьте крест! Ишь, умы колышутся! В лагерях свободных мест Поискать – отыщутся. Есть Совет – они сидят, Чтоб "сидели" с пользою, На счету у них лежат Суммы грандиозные, Пусть они получат враз Крупный куш обломится, И валютный наш запас Оченно пополнится. # 047

1967 Песенка про йогов

Чем славится индийская культура? Ну, скажем, – Шива – многорук, клыкаст... Еще артиста знаем – Радж Капура, И касту йогов – странную из каст. Говорят, что раньше йог мог Ни черта не бравши в рот год, А теперь они рекорд бьют Все едят и целый год пьют! А что же мы? И мы не хуже многих Мы тоже можем много выпивать, И бродят многочисленные йоги Их, правда, очень трудно распознать. Очень много может йог штук: Вот один недавно лег вдруг, Третий день уже летит, стыд! Ну, а он себе лежит спит. Я знаю, что у них секретов много, Поговорить бы с йогом тет-на-тет, Ведь даже яд не действует на йога: На яды у него иммунитет. Под водой не дышит час раз, Не обидчив на слова два, Если чует, что старик вдруг Скажет: "стоп!", и в тот же миг труп! Я попросил подвыпившего йога (Он бритвы, гвозди ел, как колбасу): "Послушай, друг, откройся мне – ей-бога, С собой в могилу тайну унесу!" Был ответ на мой вопрос прост, Но поссорились мы с ним в дым, Я бы мог открыть ответ тот, Но йог велел хранить секрет, вот... # 001

1967 Профессионалы

Профессионалам зарплата навалом, Плевать, что на лед они зубы плюют. Им платят деньжищи огромные тыщи, И даже за проигрыш, и за ничью. Игрок хитер – пусть берет на корпус, Бьет в зуб ногой и – ни в зуб ногой, А сам в итоге калечит ноги И вместо клюшки идет с клюкой. Профессионалам, отчаянным малым, Игра – лотерея, – кому повезет. Играют с партнером как бык с матадором, Хоть, кажется, принято – наоборот. Как будто мертвый лежит партнер твой. И ладно, черт с ним – пускай лежит. Не оплошай, бык, бог хочет шайбы, Бог на трибуне – он не простит! Профессионалам судья криминалом Ни бокс не считает, ни злой мордобой, И с ними лет двадцать кто мог потягаться Как школьнику драться с отборной шпаной?! Но вот недавно их козырь главный Уже не козырь, а так, – пустяк, И их оружьем теперь не хуже Их бьют, к тому же – на скоростях. Профессионалы в своем Монреале Пускай разбивают друг другу носы, Но их представитель (хотите – спросите!) Недавно заклеен был в две полосы. Сперва распластан, а после – пластырь... А ихний пастор – ну как назло! Он перед боем знал, что слабо им, Молились строем – не помогло. Профессионалам по разным каналам То много, то мало – на банковский счет, А наши ребята за ту же зарплату Уже пятикратно уходят вперед! Пусть в высшей лиге плетут интриги И пусть канадским зовут хоккей За нами слово, до встречи снова! А футболисты – до лучших дней... # 002

1967 Песня-сказка про джина

У вина достоинства, говорят, целебные, Я решил попробовать – бутылку взял, открыл... Вдруг оттуда вылезло чтой-то непотребное: Может быть, зеленый змий, а может – крокодил! Если я чего решил – я выпью обязательно, Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! А оно – зеленое, пахучее, противное Прыгало по комнате, ходило ходуном, А потом послышалось пенье заунывное И виденье оказалось грубым мужиком! Если я чего решил – я выпью обязательно, Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! И если б было у меня времени хотя бы час Я бы дворников позвал бы с метлами, а тут Вспомнил детский детектив – "Старика Хоттабыча" И спросил: "Товарищ ибн, как тебя зовут?" Если я чего решил – я выпью обязательно, Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! "Так, что хитрость, – говорю, – брось свою иудину Прямо, значит, отвечай: кто тебя послал, Кто загнал тебя сюда, в винную посудину, От кого скрывался ты и чего скрывал?" Тот мужик поклоны бьет, отвечает вежливо: "Я не вор, я не шпион, я вообще-то – дух, За свободу за мою – захотите ежели вы Изобью за вас любого, можно даже двух!" Тут я понял: это – джин, – он ведь может многое Он ведь может мне сказать: "Враз озолочу!"... "Ваше предложение, – говорю, – убогое. Морды будем после бить – я вина хочу! Ну а после – чудеса по такому случаю: Я до небес дворец хочу – ты на то и бес!.." А он мне: "Мы таким делам вовсе не обучены, Кроме мордобитиев – никаких чудес!" "Врешь!" – кричу. "Шалишь!" – кричу. Но и дух – в амбицию, Стукнул раз – специалист! – видно по нему. Я, конечно, побежал – позвонил в милицию. "Убивают, – говорю, – прямо на дому!" Вот они подъехали – показали аспиду! Супротив милиции он ничего не смог: Вывели болезного, руки ему – за спину И с размаху кинули в черный воронок. ...Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается, Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть! Ну а может, он теперь боксом занимается, Если будет выступать – я пойду смотреть! # 003

1967 Вы учтите, я раньше был стоикомї

Вы учтите, я раньше был стоиком, Физзарядкой я – систематически... А теперь ведь я стал параноиком И морально слабей и физически. Стал подвержен я всяким шатаниям И в физическом смысле и в нравственном, Расшатал свои нервы и знания, Приходить стали чаще друзья с вином... До сих пор я на жизнь не сетовал: Как приказ на работе – так премия. Но... связался с гражданкою этой вот, Обманувшей меня без зазрения. ...Я женился с завидной поспешностью, Как когда-то на бабушке – дедушка. Оказалось со всей достоверностью, Что была она вовсе не девушка, Я был жалок, как нищий на паперти, Ведь она похвалялась невинностью! В загсе я увидал в ее паспорте Два замужества вместе с судимостью. Но клялась она мне, что любимый я, Что она – работящая, скромная, Что мужья ее были фиктивные, Что судимости – только условные. И откуда набрался терпенья я, Когда мать ее – подлая женщина Поселилась к нам без приглашения И сказала: "Так было обещано!" Они с мамой отдельно обедают, Им, наверное, очень удобно тут, И теперь эти женщины требуют Разделить мою мебель и комнату. ...И надеюсь я на справедливое И скорейшее ваше решение. Я не вспыльчивый и не трусливый я И созревший я для преступления! # 004

1967 Песня о вещем Олеге

Как ныне сбирается вещий Олег Щита прибивать на ворота, Как вдруг подбегает к нему человек И ну шепелявить чего-то. "Эй, князь, – говорит ни с того ни с сего, Ведь примешь ты смерть от коня своего!" Но только собрался идти он на вы Отмщать неразумным хазарам, Как вдруг прибежали седые волхвы, К тому же разя перегаром, И говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего. "Да кто вы такие, откуда взялись?! Дружина взялась за нагайки, Напился, старик, – так пойди похмелись, И неча рассказывать байки И говорить ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего!" Ну, в общем, они не сносили голов, Шутить не могите с князьями! И долго дружина топтала волхвов Своими гнедыми конями: Ишь, говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! А вещий Олег свою линию гнул, Да так, что никто и не пикнул, Он только однажды волхвов вспомянул, И то – саркастически хмыкнул: Ну надо ж болтать ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! "А вот он, мой конь – на века опочил, Один только череп остался!.." Олег преспокойно стопу возложил И тут же на месте скончался: Злая гадюка кусила его И принял он смерть от коня своего. ...Каждый волхвов покарать норовит, А нет бы – послушаться, правда? Олег бы послушал – еще один щит Прибил бы к вратам Цареграда. Волхвы-то сказали с того и с сего, Что примет он смерть от коня своего! # 005

1967 Песня о вещей Кассандре

Долго Троя в положении осадном Оставалась неприступною твердыней, Но троянцы не поверили Кассандре, Троя, может быть, стояла б и поныне. Без умолку безумная девица Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!" Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев Во все века сжигали люди на кострах. И в ночь, когда из чрева лошади на Трою Спустилась смерть, как и положено, крылата, Над избиваемой безумною толпою Кто-то крикнул: "Это ведьма виновата!" Без умолку безумная девица Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!" Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев Во все века сжигали люди на кострах. И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту Когда сбылись все предсказания на славу, Толпа нашла бы подходящую минуту, Чтоб учинить свою привычную расправу. Без умолку безумная девица Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!" Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев Во все века сжигали люди на кострах. Конец простой – хоть не обычный, но досадный: Какой-то грек нашел Кассандрину обитель, И начал пользоваться ей, не как Кассандрой, А как простой и ненасытный победитель. Без умолку безумная девица Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!" Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев Во все века сжигали люди на кострах. # 006

1967 Два письма

I. Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный! Во первых строках письма шлю тебе привет. Вот приедешь ты, боюсь, занятой, нарядный Не заглянешь и домой, – сразу в сельсовет. Как уехал ты – я в крик, – бабы прибежали. "Ой, разлуки, – говорят, – ей не перенесть". Так скучала за тобой, что меня держали, Хоть причины не скучать очень даже есть. Тута Пашка приходил – кум твой окаянный, Еле-еле не далась – даже щас дрожу. Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный Перед тем как приставать, пьет для куражу. Ты, болтают, получил премию большую; Будто Борька, наш бугай, – первый чемпион... К злыдню этому быку я тебя ревную И люблю тебя сильней, нежели чем он. Ты приснился мне во сне – пьяный, злой, угрюмый, Если думаешь чего – так не мучь себя: С агрономом я прошлась, – только ты не думай Говорили мы весь час только про тебя. Я-то ладно, а вот ты – страшно за тебя-то: Тут недавно приезжал очень важный чин, Так в столице, говорит, всякие развраты, Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин. Ты уж Коля, там не пей – потерпи до дому, Дома можно хоть чего: можешь – хоть в запой! Мне не надо никого – даже агроному, Хоть культурный человек – не сравню с тобой. Наш амбар в дожди течет – прохудился, верно, Без тебя невмоготу – кто создаст уют?! Хоть какой, но приезжай – жду тебя безмерно! Если можешь, напиши – что там продают. II. Не пиши мне про любовь – не поверю я: Мне вот тут уже дела твои прошлые. Слушай лучше: тут – с лавсаном материя, Если хочешь, я куплю – вещь хорошая. Водки я пока не пью – ну ни стопочки! Экономлю и не ем даже супу я, Потому что я куплю тебе кофточку, Потому что я люблю тебя, глупая. Был в балете, – мужики девок лапают. Девки – все как на подбор – в белых тапочках. Вот пишу, а слезы душат и капают: Не давай себя хватать, моя лапочка! Наш бугай – один из первых на выставке. А сперва кричали – будто бракованный, Но очухались – и вот дали приз-таки: Весь в медалях он лежит, запакованный. Председателю скажи, пусть избу мою Кроет нынче же, и пусть травку выкосют, А не то я телок крыть – не подумаю: Рекордсмена портить мне – на-кось, выкуси! Пусть починют наш амбар – ведь не гнить зерну! Будет Пашка приставать – с им как с предателем! С агрономом не гуляй, – ноги выдерну, Можешь раза два пройтись с председателем. До свидания, я – в ГУМ, за покупками: Это – вроде наш лабаз, но – со стеклами... Ты мне можешь надоесть с полушубками, В сером платьице с узорами блеклыми. ...Тут стоит культурный парк по-над речкою, В ем гуляю – и плюю только в урны я. Но ты, конечно, не поймешь – там, за печкою, Потому – ты темнота некультурная. # 007

1967 Случай на шахте

Сидели пили вразнобой "Мадеру", "старку", "зверобой" И вдруг нас всех зовут в забой, до одного: У нас – стахановец, гагановец, Загладовец, – и надо ведь, Чтоб завалило именно его. Он – в прошлом младший офицер, Его нам ставили в пример, Он был, как юный пионер – всегда готов, И вот он прямо с корабля Пришел стране давать угля, А вот сегодня – наломал, как видно, дров. Спустились в штрек, и бывший зек Большого риска человек Сказал: "Беда для нас для всех, для всех одна: Вот раскопаем – он опять Начнет три нормы выполнять, Начнет стране угля давать – и нам хана. Так что, вы, братцы, – не стараться, А поработаем с прохладцей Один за всех и все за одного". ...Служил он в Таллине при Сталине Теперь лежит заваленный, Нам жаль по-человечески его... # 008

1967 Ой, где был я вчера

Ой, где был я вчера – не найду, хоть убей! Только помню, что стены – с обоями, Помню – Клавка была, и подруга при ей, Целовался на кухне с обоими. А наутро я встал Мне давай сообщать, Что хозяйку ругал, Всех хотел застращать, Будто голым скакал, Будто песни орал, А отец, говорил, У меня – генерал! А потом рвал рубаху и бил себя в грудь, Говорил, будто все меня продали, И гостям, говорят, не давал продыхнуть Донимал их блатными аккордами. А потом кончил пить Потому что устал, Начал об пол крушить Благородный хрусталь, Лил на стены вино, А кофейный сервиз, Растворивши окно, Взял да выбросил вниз. И никто мне не мог даже слова сказать. Но потом потихоньку оправились, Навалились гурьбой, стали руки вязать, А потом уже – все позабавились. Кто – плевал мне в лицо, А кто – водку лил в рот, А какой-то танцор Бил ногами в живот... Молодая вдова, Верность мужу храня, Ведь живем однова Пожалела меня. И бледнел я на кухне разбитым лицом, Делал вид, что пошел на попятную, "Развяжите, – кричал, – да и дело с концом!" Развязали, – но вилки попрятали. Тут вообще началось Не опишешь в словах, И откуда взялось Столько силы в руках! Я как раненый зверь Напоследок чудил: Выбил окна и дверь И балкон уронил. Ой, где был я вчера – не найду днем с огнем! Только помню, что стены – с обоями, И осталось лицо – и побои на нем, Ну куда теперь выйти с побоями! ...Если правда оно Ну, хотя бы на треть, Остается одно: Только лечь помереть! Хорошо, что вдова Все смогла пережить, Пожалела меня И взяла к себе жить. # 009

1967 Зарисовка о Ленинграде

В Ленинграде-городе у Пяти Углов Получил по морде Саня Соколов: Пел немузыкально, скандалил, Ну и, значит, правильно, что дали. В Ленинграде-городе тишь и благодать! Где шпана и воры где? Просто не видать! Не сравнить с Афинами прохладно, Правда – шведы с финнами, ну ладно! В Ленинграде-городе как везде, такси, Но не остановите даже не проси! Если сильно водку пьешь по пьянке Не захочешь, а дойдешь к стоянке! # 010

1967 Сказка о несчастных сказочных персонажах

На краю края земли, где небо ясное Как бы вроде даже сходит за кордон, На горе стояло здание ужасное, Издаля напоминавшее ООН. Все сверкает как зарница Красота, – но только вот В этом здании царица В заточении живет. И Кощей Бессмертный грубую животную Это здание поставил охранять, Но по-своему несчастное и кроткое, Может, было то животное – как знать! От большой тоски по маме Вечно чудище в слезах, Ведь оно с семью главами, О пятнадцати глазах. Сам Кащей (он мог бы раньше – врукопашную) От любви к царице высох и увял Стал по-своему несчастным старикашкою, Ну а зверь – его к царице не пускал. "Пропусти меня, чего там. Я ж от страсти трепещу!.." "Хоть снимай меня с работы Ни за что не пропущу!" Добрый молодец Иван решил попасть туда: Мол, видали мы кощеев, так-растак! Он все время: где чего – так сразу шасть туда, Он по-своему несчастный был – дурак! То ли выпь захохотала, То ли филин заикал, На душе тоскливо стало У Ивана-дурака. Началися его подвиги напрасные, С баб-ягами никчемушная борьба, Тоже ведь она по-своему несчастная Эта самая лесная голытьба. Скольких ведьмочек пошибнул! Двух молоденьких, в соку, Как увидел утром – всхлипнул: Жалко стало, дураку! Но, однако же, приблизился, дремотное Состоянье превозмог свое Иван, В уголку лежало бедное животное, Все главы свои склонившее в фонтан. Тут Иван к нему сигает Рубит головы спеша, И к Кощею подступает, Кладенцом своим маша. И грозит он старику двухтыщелетнему. "Щас, – говорит, – бороду-то мигом обстригу! Так умри ты, сгинь, Кощей!" А тот в ответ ему: "Я бы – рад, но я бессмертный – не могу!" Но Иван себя не помнит: "Ах ты, гнусный фабрикант! Вон настроил сколько комнат, Девку спрятал, интриган! Я докончу дело, взявши обязательство!.." И от этих-то неслыханных речей Умер сам Кощей, без всякого вмешательства, Он неграмотный, отсталый был Кощей. А Иван, от гнева красный, Пнул Кощея, плюнул в пол И к по-своему несчастной Бедной узнице взошел!.. # 011

1967 Запретили все цари всем царевичамї

Запретили все цари всем царевичам Строго-настрого ходить по Гуревичам, К Рабиновичам не сметь, тоже – к Шифманам! Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам. В основном же речь идет за Гуревичей: Царский род ну так и прет к ихней девичьей Там три дочки – три сестры, три красавицы... За царевичей цари опасаются. И Гуревичи всю жизнь озабочены: Хоть живьем в гробы ложись из-за доченек! Не устали бы про них песню петь бы мы, Но назвали всех троих дочек ведьмами. И сожгли всех трех цари их, умеючи, И рыдали до зари все царевичи, Не успел растаять дым костров еще А царевичи пошли к Рабиновичам. Там три дочки – три сестры, три красавицы. И опять, опять цари опасаются... Ну, а Шифманы смекнули – и Жмеринку Вмиг покинули, махнули в Америку. # 012

1967 Бывало, Пушкина читалї

Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я Про дуб зеленый и про цепь златую там. И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья, Командированный по пушкинским местам. Мед и пиво предпочел зелью приворотному, Хоть у Пушкина прочел: "Не попало в рот ему..." Правда, пиво, как назло, Горьковато стало, Все ж не можно, чтоб текло Прям куда попало! Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах, Я видел всякое, но тут я онемел: Зеленый дуб, как есть, был весь в инициалах, А Коля Волков здесь особо преуспел. И в поэтических горячих моих жилах, Разгоряченных после чайной донельзя, Я начал бешено копаться в старожилах, Но, видно, выпала мне горькая стезя. Лежали банки на невидимой дорожке, А изб на ножках – здесь не видели таких. Попались две худые мартовские кошки, Просил попеть, но результатов никаких. # 013

1967 Лукоморья больше нет (Антисказка)

Лукоморья больше нет, От дубов простыл и след, Дуб годится на паркет так ведь нет: Выходили из избы Здоровенные жлобы Порубили все дубы на гробы. Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это – только присказка, Сказка – впереди. Распрекрасно жить в домах На куриных на ногах, Но явился всем на страх вертопрах, Добрый молодец он был Бабку Ведьму подпоил, Ратный подвиг совершил, дом спалил. Тридцать три богатыря Порешили, что зазря Берегли они царя и моря, Каждый взял себе надел Кур завел – и в ем сидел, Охраняя свой удел не у дел. Ободрав зеленый дуб, Дядька ихний сделал сруб, С окружающими туп стал и груб, И ругался день деньской Бывший дядька их морской, Хоть имел участок свой под Москвой. Здесь и вправду ходит Кот, Как направо – так поет, Как налево – так загнет анекдот, Но, ученый сукин сын, Цепь златую снес в торгсин, И на выручку – один в магазин. Как-то раз за божий дар Получил он гонорар, В Лукоморье перегар на гектар! Но хватил его удар, Чтоб избегнуть больших кар, Кот диктует про татар мемуар. И Русалка – вот дела! Честь недолго берегла И однажды, как могла, родила, Тридцать три же мужука Не желают знать сынка, Пусть считается пока сын полка. Как-то раз один Колдун Врун, болтун и хохотун Предложил ей как знаток дамских струн: Мол, Русалка, все пойму И с дитем тебя возьму, И пошла она к ему как в тюрьму. Бородатый Черномор Лукоморский первый вор Он давно Людмилу спер, ох хитер! Ловко пользуется, тать, Тем, что может он летать: Зазеваешься – он хвать! и тикать. А коверный самолет Сдан в музей в запрошлый год Любознательный народ так и прет! Без опаски старый хрыч Баб ворует, хнычь не хнычь, Ох, скорей ему накличь паралич! Нету мочи, нету сил, Леший как-то недопил Лешачиху свою бил и вопил: "Дай рубля, прибью а то, Я добытчик али кто?! А не дашь – тады пропью долото!" "Я ли ягод не носил?! Снова Леший голосил. А коры по сколько кил приносил! Надрывался – издаля, Все твоей забавы для, Ты ж жалеешь мне рубля ах ты тля!" И невиданных зверей, Дичи всякой – нету ей: Понаехало за ей егерей... В общем, значит, не секрет: Лукоморья больше нет, Все, про что писал поэт, это – бред. Ты уймись, уймись, тоска, Душу мне не рань! Раз уж это присказка Значит, сказка – дрянь. # 014

1967 Мне каждый вечер зажигают свечиї

Мне каждый вечер зажигают свечи, И образ твой окуривает дым, И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. Я больше не избавлюсь от покоя: Ведь все, что было на душе на год вперед, Не ведая, она взяла с собою Сначала в порт, а после – в самолет. Мне каждый вечер зажигают свечи, И образ твой окуривает дым, И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. В душе моей – пустынная пустыня, Так что ж стоите над пустой моей душой! Обрывки песен там и паутина, А остальное все она взяла с собой. Теперь мне вечер зажигает свечи, И образ твой окуривает дым, И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. В душе моей – все цели без дороги, Поройтесь в ней – и вы найдете лишь Две полуфразы, полудиалоги, А остальное – Франция, Париж... И пусть мне вечер зажигает свечи, И образ твой окуривает дым, Но не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. # 015

1967 Вот и кончилось все, продолжения ждуї

Вот и кончилось все, продолжения жду, хоть в других городах, Но надежды, надежды, одной лишь надежды хотим мы. Словно все порвалось, словно слышится SOS на далеких судах... Или нет – это птицы на запад уносят любимых. И вот я жду письма, я жду письма, я жду письма... Мне все про тебя интересно! Но это ты знаешь сама, ты знаешь сама, ты знаешь сама, А вот что напишешь, что – неизвестно. # 016

1967 Спасите наши души

Уходим под воду В нейтральной воде. Мы можем по году Плевать на погоду, А если накроют Локаторы взвоют О нашей беде. Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше Наш SOS все глуше, глуше, И ужас режет души Напополам... И рвутся аорты, Но наверх – не сметь! Там слева по борту, Там справа по борту, Там прямо по ходу Мешает проходу Рогатая смерть! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше Наш SOS все глуше, глуше, И ужас режет души Напополам... Но здесь мы – на воле, Ведь это наш мир! Свихнулись мы, что ли, Всплывать в минном поле! "А ну, без истерик! Мы врежемся в берег", Сказал командир. Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше Наш SOS все глуше, глуше, И ужас режет души Напополам... Всплывем на рассвете Приказ есть приказ! Погибнуть во цвете Уж лучше при свете! Наш путь не отмечен... Нам нечем... Нам нечем!.. Но помните нас! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше Наш SOS все глуше, глуше, И ужас режет души Напополам... Вот вышли наверх мы. Но выхода нет! Вот – полный на верфи! Натянуты нервы. Конец всем печалям, Концам и началам Мы рвемся к причалам Заместо торпед! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше Наш SOS все глуше, глуше, И ужас режет души Напополам... Спасите наши души! Спасите наши души... # 017

1967 Песня о новом времени

Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, Значит, скоро и нам – уходить и прощаться без слов. По нехоженным тропам протопали лошади, лошади, Неизвестно к какому концу унося седоков. Значит, время иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи! И в погоню за ним мы летим, убегающим, вслед. Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей, На скаку не заметив, что рядом – товарищей нет. И еще будем долго огни принимать за пожары мы, Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов, О войну будут детские игры с названьями старыми, И людей будем долго делить на своих и врагов. Но когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется, И когда наши кони устанут под нами скакать, И когда наши девушки сменят шинели на платьица, Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!.. # 018

1967 Аисты

Небо этого дня ясное, Но теперь в нем – броня лязгает. А по нашей земле гул стоит, И деревья в смоле грустно им. Дым и пепел встают как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Колос – в цвет янтаря, успеем ли? Нет! Выходит, мы зря сеяли. Что там, цветом в янтарь, светится? Это в поле пожар мечется. Разбрелись все от бед в стороны... Певчих птиц больше нет вороны! И деревья в пыли к осени. Те, что песни могли, бросили. И любовь не для нас, верно ведь, Что нужнее сейчас ненависть? Дым и пепел встают как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Лес шумит, как всегда, кронами, А земля и вода стонами. Но нельзя без чудес аукает Довоенными лес звуками. Побрели все от бед на восток, Певчих птиц больше нет, нет аистов. Воздух звуки хранит разные, Но теперь в нем – гремит, лязгает. Даже цокот копыт топотом, Если кто закричит шепотом. Побрели все от бед на восток, И над крышами нет аистов... # 019

1967 У нас вчера с позавчераї

У нас вчера с позавчера шла спокойная игра Козырей в колоде каждому хватало, И сходились мы на том, что оставшись при своем, Расходились, а потом – давай сначала! Но вот явились к нам они – сказали: "Здрасьте!". Мы их не ждали, а они уже пришли... А в колоде как-никак – четыре масти, Они давай хватать тузы и короли! И пошла у нас с утра неудачная игра, Не мешайте и не хлопайте дверями! И шерстят они нас в пух им успех, а нам испуг, Но тузы – они ведь бьются козырями! Но вот явились к нам они – сказали: "Здрасьте!". Мы их не ждали, а они уже пришли... А в колоде как-никак – четыре масти, И им достались все тузы и короли! Неудачная игра одолели шулера, Карта прет им, ну а нам – пойду покличу! Зубы щелкают у них видно, каждый хочет вмиг Кончить дело – и начать делить добычу. Но вот явились к нам они – сказали: "Здрасьте!". Мы их не ждали, а они уже пришли... А в колоде как-никак – четыре масти, И им достались все тузы и короли! Только зря они шустры не сейчас конец игры! Жаль, что вечер на дворе такой безлунный!.. Мы плетемся наугад, нам фортуна кажет зад, Но ничего – мы рассчитаемся с фортуной! Но вот явились к нам они – сказали: "Здрасьте!". Мы их не ждали, а они уже пришли... Но в колоде все равно – четыре масти, И нам достанутся тузы и короли! # 020

1967 Дом хрустальный

Если я богат, как царь морской, Крикни только мне: "Лови блесну!" Мир подводный и надводный свой, Не задумываясь, выплесну! Дом хрустальный на горе – для нее, Сам, как пес бы, так и рос – в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! Если беден я, как пес – один, И в дому моем – шаром кати, Ведь поможешь ты мне, господи, Не позволишь жизнь скомкати! Дом хрустальный на горе – для нее, Сам, как пес бы, так и рос – в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! Не сравнил бы я любую с тобой Хоть казни меня, расстреливай. Посмотри, как я любуюсь тобой, Как мадонной Рафаэлевой! Дом хрустальный на горе – для нее, Сам, как пес бы, так и рос – в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! # 021