355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Белозёров » Возмездие теленгера » Текст книги (страница 14)
Возмездие теленгера
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 23:23

Текст книги "Возмездие теленгера"


Автор книги: Михаил Белозёров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Телепень и Чебот поразвлеклись немного, сбрасывая этот товар на пол, а потом кинулись в отдел, где стояло оружие. Там они принялись ахать и охать и хватать все, что находилось на прилавках и под прилавками: и блесна, и ножи, и всякую другую мелочевку. Телепень то и дело восторженно повторял:

– Мать моя женщина! Мать моя женщина! Мудрено-о-о… сотворено-о-о…

Дядин лениво уселся в центре торгового зала, закинул ногу на ногу и наблюдал за ними, как учитель за малыми и глупыми детьми. Порой непонятная улыбка бродила у него на губах, может быть, он вспомнил себя молодым и таким же бестолковым? Кто знает? Косте все это не понравилось, поэтому он степенно выбрал себе только охотничий нож в пластмассовом чехле и подался на склад, где тоже все сгнило и никуда не годилось, но там он надеялся найти портупею попроще – не из прелой кожи, а из синтетики.

Некоторое время он пребывал в гордом одиночестве.

– А это видал?! – влетел Чебот и продемонстрировал огромный черный пистолет. – Получше твоего будет… святые угодники… – И замолк на полуслове, потому что обнаружил, сколько всяких нужных и приятные сердцу вещей находится вокруг, и принялся энергично отбирать оружие: дробовики и карабины, прицелы к ним – и складывать подле себя, твердя, весьма довольный: – Это мне, это опять мне, это снова мне… – И улыбался, как человек, до конца не верящий в нежданное счастье.

В кучу полетели компасы, палатки, одежда, пляжные зонтики, коробки с блеснами, катушками, фонарики, в которых давно сели батарейки, и, разумеется, удилища, которые каждый уважающий себя теленгер должен был иметь в наличии. Чебот метался от одного ящика к другому, поглядывая то на Костю, то на дверь: на Костю, потому что не понимал, почему тот не интересуется оружием, на дверь, потому что ждал появления конкурента в лице Телепня.

– А тебе чего надо?.. – с подозрением спросил он в страшной спешке, полагая, что уж Приемыш ищет что-то особенное, что тоже надо быстренько прибрать к рукам.

– Не учи дедушку кашлять, – отозвался Костя, копаясь в пыльных ящиках и собираясь громко чихнуть.

Неожиданно дверь распахнулась и на пороге, как дух, возник Телепень. С возгласом: «И я хочу!» – он бросился нагонять Чебота.

Рядом с ним мгновенно выросла гора из оружия и амуниции, но Телепень с завистью косился на кучу Чебота, и ему казалось, что вещи у того лучше, чем у него. В свою очередь, Чебот внимательно следил за каждым его движением и готов было пресечь любое посягательство на свои сокровища.

– Мать моя женщина! – то и дело вопил Телепень, выхватывая особенно ценную, в его представлении, вещь, и хвастался: – А вот что я нашел! А у тебя такого нет! Нет! Нет! Нет!

Тогда Чебот заводился и начинал особенно усердно рыться в ящиках и коробках, раскидывая все вокруг, как самый последний варвар. При этом он бросал в сторону Телепня весьма красноречивые взгляды. Но Телепень в азарте ничего не замечал.

Один раз они едва не сцепились из-за пляжного стула, который никому из них на фиг не был нужен, потом честно поделили сокровища пополам, и по их физиономиям было видно, что они ни за что не уступят Косте и трети захваченной добычи, хотя он-то имел полное моральное право претендовать на нее без всяких условий.

Костя смотрел на них, как на полных идиотов, у него возникло стойкое ощущение, что Дядин обязательно зарубит старания барахольщиков на корню. Или я ничего не понимаю в людях, думал он, забодай меня комар.

Сам он после безуспешных поисков, когда уже отчаялся, нашел в самом дальнем углу пыльную коробку с синтетической портупеей для пистолета и вернулся в торговый зал.

Дядин сидел за столом в кресле, которое он вытащил из подсобки, цедил пиво и смаковал вяленую щуку. Костя отчистил портупею от белого налета и под одобрительным взглядом Дядина надел под куртку.

– Молодец, – похвалил его Дядин. – Это называется портупея для оперативников. Когда-то я тоже носил такую.

– Для кого? – не понял Костя.

– Для полиции, которая занимается розыскной работой, – пояснил Дядин.

Костя сел за стол и тоже принялся за пиво и щуку. На душе было приятно, как после хорошо сделанной работы. Хороший мужик Захар Савельевич, думал он, свой. Все понимает. Все делает правильно. И я хочу стать таким.

Из помещения склада доносились странные звуки, один раз там, кажется, даже подрались. Наконец дверь распахнулась и появился торжествующий Чебот в новенькой маскировочной форме, весь обвешанный оружием, с тремя спиннингами и тремя палатками в руках и на шее. За ним с подбитым вторым глазом показался восторженный Телепень, только у него оказалось куда меньше здравого смысла, и он волок не менее полудюжины дробовиков и карабинов, прогибаясь под их весом, а на куске брезента – все остальное свое богатство, которое в их деревне наверняка вызвало бы много-много зависти и пересудов.

Они потоптались перед Дядиным, который насмешливо посматривал на них, и подались к выходу.

– Куда?! – равнодушно спросил Дядин, ставя кружку с пивом на стол.

– Туда… – неуверенно показал Чебот на выход из магазина.

– Зачем?..

– Так это… Захар Савельевич… хотим в нашу машину бросить, – объяснил Чебот.

– Зачем? – так же равнодушно спросил Дядин.

– Как зачем?! – страшно удивились Чебот и Телепень. – Вооружаться будем.

– Это хорошо, конечно, – согласился Дядин. – Только никуда не годится.

– Почему?.. – в один голос спросили они.

В их представлении, бросать такое количество прекрасных и нужных вещей было бы настоящим преступлением. Будь их воля, они загрузили бы в «росомаху» весь магазин и на крышу бы еще положили.

– Клади здесь! – приказал Дядин.

Чебот с недоверием посмотрел на Дядина.

– Клади-клади, – велел он.

Чебот обиженно шмыгнул носом и разгрузился перед Дядиным, аккуратно сложив оружие к оружию, палатки к палаткам, спиннинги к спиннингам и прочее по мелочам, как то: патроны в коробках, блесны, ножи, бинокли, две пары резиновых сапог и резиновую лодку, а еще пару накомарников и специальные майки с рукавами, которые пропитывались репеллентом, в них можно было ходить по тайге, не опасаясь быть съеденным тучами комаров.

– Все? – спросил Дядин.

– Все… – кивнул Чебот и вопросительно уставился на Дядина.

– А это что у тебя на поясе? – лениво поинтересовался Дядин.

– Пистолет…

– Ну вот его можешь оставить на память. А остальное я выбросил бы, – посоветовал ему Дядин.

– Почему? – недоуменно спросил Чебот.

– Потому что твой пистолет – это безобидная игрушка.

– В смысле? – Чебот с недоверием посмотрел на большой черный пистолет, болтавшийся у него на поясе.

Красивая была вещь. Искусно сделанная, с изящными гранями, словно специально, чтобы их трогать и любоваться, как на девушку.

– Потому что пугач, – заключил Дядин небрежно и отхлебнул пиво.

– В смысле? – чрезвычайно удивился Чебот.

– В смысле, что травматика, а не боевое оружие, резиновыми пулями стреляет.

– Не может быть! – не поверил Чебот и посмотрел на свое приобретение. – Святые угодники!

– Может, может, – усмехнулся Дядин.

– Ничего, я поношу, – упрямо сказал Чебот, но очевидно было, что он потерял к пистолету всякий интерес и упирается из-за вредности.

– Хорошо. Поноси, а это оставь здесь. – Дядин пренебрежительно пихнул ногой кучу.

– Как же так?.. – растерянно начал ныть Чебот. – Не могли сразу сказать?..

– А вот так! – зло сказал Дядин. – Считайте, что я вам дал возможность насладиться. Головой надо думать. Зачем нам это барахло? Какой в нем смысл? А ты чего стоишь? – обратился он к Телепню. – Разоблачайся!

– Не буду… – прошептал Телепень со слезами на глазах.

Он все понял. Все его беды не остались в деревне Теленгеш, а продолжались и на Большой Земле. Нет в мире счастья, обреченно подумал он, нет. Всегда я буду последним в любом деле, такая у меня судьба, ничего не поделаешь.

– Ну как хочешь, тогда пойдешь пешком.

– Куда? – туповато спросил Телепень.

– Куда хочешь. Можешь идти домой.

Телепень подумал с минуту и сбросил все, что тащил, на пол, и вещи легли вокруг него в страшном хаосе. Из палатки выкатилась пара фонариков без батареек и даже маска для ныряния.

– Вот так-то лучше, – с удовлетворением заключил Дядин. – У нас машина и так перегружена. Из всего этого барахла возьмем пару котелков, пару спиннингов и пару фонариков с «динамкой» и на аккумуляторах, в машине зарядим. Все остальное оставить! Понятно?! Приказ окончательный и обжалованию не подлежит.

– Понятно… – с трагическим видом кивнул Чебот.

На лице у него было написано страшное разочарование. Даже в Теленгеше он ни разу не терпел подобного фиаско.

– А тебе понятно? – спросил Дядин у Телепня.

– Понятно…

– Тогда садитесь, обмоем ваше приобретение, – усмехнулся Дядин.

– Захар Савельевич, так нечестно… – завел знакомую песню Телепень.

– Честно, честно, – заверил его Дядин. – Мы сейчас поедем через такие места, в которых такого барахла на каждом шагу. И что, каждый раз вы будете тащить его в машину? А если оно радиоактивное? Подохнем же от вашей жадности. Без моего согласия ничего в машину не класть и слушаться беспрекословно! А если увижу, спишу из экипажа в пехотинцы. Поняли?!

– Поняли… – покаялся Телепень. – Не будем тащить…

– Возьмите по ножу, рыбацкие принадлежности и пару котелков. Больше нам ничего не понадобится.

– Ясно, – сказал Чебот упавшим голосом и скомандовал Телепню на правах старшего: – Чего стоишь дубиной? Оставь два котелка и что там еще Захар Савельевич разрешил. Святые угодники! Такое богатство! Грех какой!

– Хорошо… – горестно промямлил Телепень.

Костя налил себе еще пива и оторвал от щуки самый вкусный и жирный брюшной плавник с кусочком янтарного мяса, а потом совершенно случайно посмотрел на Дядина, который ни жив ни мертв глядел в окно, забыв и о пиве, и о вкусной щуке. Как в дурном сне, Костя повернул голову и проследил за его взглядом. Сквозь мутную поверхность витрины хорошо была видна привокзальная площадь. Дядин потянулся к «плазматрону» и сказал тихим-тихим голосом, почему-то пригибаясь:

– Все, ребятки… каникулы кончились…

Костя ничего не понял, снова посмотрел в окно и увидел… Там, в центре асфальтового круга, подвернув ноги под себя, как китайский болванчик на трюмо у соседки тети Глаши, сидело очень странное существо. Оно было похоже на крупную обезьяну с чрезвычайно развитым плечевым поясом. Рядом с этим монстром самый сильный человек, которого когда-либо видел Костя, казался бы пятнадцатилетним подростком.

– Гранбот… – прошептал Дядин и страшно побледнел. – Ни звука!

Телепень, как назло, уронил на пол алюминиевый котелок, и он с грохотом откатился в угол. Все посмотрели на Телепня, как на врага народа. Чебот выругался:

– Святые угодники!

Гранбот живо повернул морду в сторону магазина, она у него как будто вытянулась, мочка носа зашевелилась, втягивая в себя воздух, уши, как локаторы, уловили источник шума, и гранбот медленно и грациозно двинулся в сторону магазина. Спина у него оказалась широченная, как асфальтовая дорога, а вот задние конечности были слабоваты и коротковаты. Но это не мешало гранботу двигаться уверенно, как и подобает сильному животному.

– Там… там черный выход есть… – прошептал Костя, чувствуя, как у него от страха немеют губы.

Он с надеждой посмотрел на Дядина, но тот почему-то стрелять не стал, а, не отрывая взгляда от гранбота, скомандовал таким тоном, от которого по спине у всех побежали мурашки:

– Быстро и тихо уходим…

Вот тогда-то Костя и понял, что опасность грозит им если не смертельная, то по крайней мере нешуточная. И главным признаком ее было то, что Захар Савельевич и не думал стрелять, а предпочел менее почетное, но более надежное отступление.

Они выскочили через подсобку. Телепень, несмотря на свою медлительность, все же прихватил пару котелков и спиннинг. Вид у него был еще тот – словно он совершил великий подвиг на виду у противника. Костя захлопнул за ним дверь, закрыл ее на тяжелый засов и последним покинул магазин. Насчет гранбота он ничего сказать не мог, не было у него в памяти о нем ничего – ни плохого, ни хорошего.

И все равно до машины он крался вместе со всеми, не дыша и на цыпочках. Неуклюжий Телепень проявлял чудеса грациозности и под суровым взглядом Чебота ни разу не звякнул котелками – даже когда укладывал их в «росомаху», даже когда засовывал туда же спиннинги.

– Наше счастье, что гранбот ищет не нас, – объяснил Дядин, вставляя ключ в зажигание.

– Почему? – спросил Чебот, благоговея перед ним, как перед Богом.

– Потому что, если бы у него было задание нас найти, он шел бы по запаху. Они их так настраивают.

– Кто? – мертвея от страха, спросил Телепень и заморгал быстро-быстро, словно собрался заплакать.

– Кайманы, кто еще? – ответил Дядин, заводя двигатель и давая ему поработать несколько секунд. – Дают понюхать гранботу вещь с запахом, и пиши пропало, тогда он не отвяжется до самой могильной плиты.

– А что это вообще за существо? – спросил Костя, внимательно наблюдая за магазином. Ему почудилось, что белый бидон с пивом то и дело мелькает в мутном окне.

– Биомеханический трансформер.

– Как-как?! – очень сильно удивился Чебот. – Святые угодники!

– Пиндосы придумали, на нас испытывают, – сообщил Дядин, оглядываясь и сдавая назад, чтобы развернуться. – Все пристегнулись?!

– Все… – испуганно ответил Телепень.

Дядин уже почти вырулил на песчаную дорогу, когда из магазина выскочил гранбот. В одной руке он держал бидон, а в другой – вяленую щуку. Морда у него лоснилась не только от жирной рыбы, но и от удовольствия.

Дядин переключил на третью, и они рванули. Костя видел в боковое зеркало, что происходит на вокзальной площади. Гранбот не спешил бросаться в погоню. Он преспокойно допил пиво, отшвырнул бидон и, сунув рыбу в рот, в три прыжка оказался там, где только что была «росомаха». И тогда Костя понял, почему Захар Савельевич назвал это существо гранботом или биомеханическим трансформером. Из в общем-то неповоротливой, хотя и чрезвычайно сильной обезьяны оно вдруг превратилось в изящное животное, похожее на огромную кошку, лапы у нее были величиной с миску, да еще и с невтягивающимися когтями, а из пасти торчали огромные клыки. Даже цвет трансформера изменился из грязно-бурого на чисто-серебристый. Эта кошка-гранбот легко догнала «росомаху» и некоторой время бежала сбоку, сторонясь пыльного облака. Дядин, явно нервничая, прибавил скорость, «росомаху» бросало с одной песчаной кочки на другую. Однако гранбот все так же легко и изящно бежал рядом, потом одним прыжком очутился на железнодорожной насыпи, и все разглядели его кровожадную морду и жуткие когти, а особенно – горящие красным светом глаза.

Телепень испуганно ойкнул, а Чебот храбро схватился за «тулку».

– Возьми «плазматрон»! – громким голосом велел Дядин Косте, с трудом удерживая непокорную «росомаху». – Хотя это мало поможет…

– Почему? – спросил так же громко Костя, следя за гранботом.

– Убить его трудно, а спровоцировать агрессию – пара пустяков! – крикнул Дядин. – Может, так отстанет?

Но кошка-гранбот и не думала отставать. Напротив, Косте показалось, что она строит коварные планы сигануть на крышу «росомахи» и вскрыть ее, как консервную банку. С ее когтями-то это пара пустяков, хотя «росомаха» и была сделана из боевой стали.

Они выскочили на грунтовку, которая вела к трассе. Костя решил, что теперь-то им будет легче, что никакой, даже биомеханический, зверь не способен долго бежать со скоростью шестьдесят или восемьдесят километров в час, но ошибся. На лесной дороге гранбот с легкостью поравнялся с «росомахой» и легонько шлепнул ее когтистой лапой. Будь это обычный автомобиль с кузовом из мягкого железа стандартной толщины, он не выдержал бы такого удара. Гранбот вырвал бы ему бок и сорвал крышу. Но «росомаха» была сконструирована на совесть. Она выдержала такое испытание, но прогнулась с той стороны, где как раз сидел Чебот, а все четыре когтя оставили в броне глубокие рваные раны, хотя броня эта была создана для того, чтобы выдержать взрыв противотанковой мины.

– Святые угодники! – выругался Чебот и, высунув в бойницу «тулку», ударил из обеих стволов: «Бах! Бах!»

На пол с глухим стуком полетели стреляные гильзы. Ветер занес внутрь «росомахи» запах пороха.

Попал Чебот или нет, никто не понял, только гранбот на секунду отстал, и этой секунды вполне хватило, чтобы «росомаха», даже не тормозя, быстро выскочила на трассу. Был даже такой момент, когда она балансировала на двух правых колесах. Дядин переключил следующую передачу и совершил манипуляцию с кнопками на панели управления. «Росомаха» присела и с удвоенной скоростью понеслась дальше. Теперь она выжимала все сто километров, но каждый бугорок на дороге был для нее, как трамплин. Костя посмотрел в зеркало и похолодел: гранбот нагонял их с прежней легкостью. И вдруг он понял его замысел. Он заключался в том, чтобы поддеть «росомаху» под задний мост, чуть-чуть сместить с оси движения, а скорость и инерция сделают свое дело – «росомаха» перевернется и слетит в ближайший кювет. А удар в бок был всего лишь игрой, демонстрацией силы и ловкости. Все это мгновенно пронеслось у него в голове. Он вскочил на сиденье, высунулся из люка и, поймав гранбота на мушку, выстрелил в тот самый момент, когда гранбот уже готов был осуществить свой план. Костя не смог убить гранбота, но ударная волна отбросила его на три десятка метров назад, и все началось сначала: гранбот распластался в карьере и несся, как гепард на охоте. Костя выстрелил еще раз: дудки, на этот раз он даже не попал. Гранбот среагировал со скоростью молнии, но отстал. Костя снова повел ствол за ним, и снова гранбот чудом уклонился вбок, хотя и потерял скорость.

– Слушай меня! – услышал он крик Дядина и опустился в кабину. – Не стреляй! Его так не взять! Следи, когда он окажется рядом, и дашь знак.

Костя снова высунулся в люк. Гранбот был совсем близко, его гладкая морда с торчащими клыками как будто сияла от удовольствия, а жуткие рубиновые глаза излучали огненный свет. Должно быть, он уже представлял, как «росомаха» закувыркается на полной скорости. Когда он оказался совсем близко, Костя заорал:

– Давай!

Дядин ударил по тормозам. «Росомаху» не занесло и не опрокинуло, она по всем правилам присела на переднюю ось, гася силу инерцию. Костя больно ткнулся грудью в край люка. Гранбот со всего маху въехал под задник «росомахи». Раздался такой удар, словно машина наскочила на мину, которая если не взорвалась, то по крайней мере билась под днищем, как огромный камень. Дядин дождался, когда «росомаха» остановится, переключил передачу и резко сдал назад. Под днищем загрохотало еще пуще, словно там было прицеплено сто тысяч консервных банок. «Росомаха» протащили эти «банки» метров пятьдесят, затем Дядин переключил на третью передачу, и они рванули вперед, но грохот от этого меньше не сделался. Все с ужасом вперились в днище «росомахи», ожидая, что гранбот вскроет его одним махом. Но он возник совсем в другом месте – на решетке радиатора и был уже не кошкой, а все той же обезьяной с длинными, мощными руками. Вид у гранбота был потрепанный, и шкура на темени и плечах содрана до белой субстанции, хотя крови как таковой в человеческом понимании не было. Только тогда Костя до конца поверил Дядину, что это не существо из плоти и крови, а выдуманное и созданное по дьявольскому замыслу сумасшедшего творца, чей мозг населяли монстры, не существовавшие в природе. Обезьяна-гранбот с треском вырвала правое крыло у «росомахи», и оно тенью промелькнуло над кузовом, а затем с плотоядной ухмылкой стала карабкаться на капот.

– Давай! – закричал что есть мочи Дядин. – Давай!

Костя не слышит его крика, он только увидел его оскал и все понял: гранбот был не в том положении, чтобы уклониться от выстрела. Понял Дядина и Чебот. Они одновременно высунулись из люков, и Чебот выстрелил даже быстрее, чем Костя. Костя увидел, как жаканы ударили в круглую морду гранбота, и тоже выстрелил. Перед капотом брызнули зеленоватые искры и возникла сферическая ударная волна, которая налетела, как ураганный ветер, и Костя с Чеботом упали на сиденья, мало что соображая. Куда делся гранбот, никто так и не понял, не только потому что все произошло в мгновение ока, а потому что из-за яркой вспышки «плазматрона» несколько секунд ничего невозможно было разобрать.

Надо сказать Дядину спасибо за то, что в такой критической ситуации он справился с «росомахой» – не опрокинул, не изуродовал ее и не поубивал тех, кто в ней находился. Хотя, конечно, ей досталось. Но что это за боевая машина без шрамов, с облегчением подумал Костя. Правда, когда Дядин решил «поднять» «росомаху», то, несмотря на то что пневматика сработала, машина не встала на «высокий» ход. Так они и доехали через все спутники-городки до самого Токсово. Все это время трасса позади и спереди была пуста. И все на какое-то время вздохнули с облегчением.

* * *

– Ну все, ребята, можно ехать дальше. – Дядин, звякнув инструментом, вылез из-под «росомахи».

День клонился к закату. Подсвеченные сбоку облака казались плоскими и угрюмыми, похожими на длинных крокодилов. Слева на горизонте торчал покосившийся скелет трамплина, справа между соснами блестело озеро, на котором плавали непуганые утки.

– А что там было, Захар Савельевич? – поинтересовался Чебот, с большим трудом отрываясь от журнала «Плейбой», который нашел за верстаком.

От вида бесстыдно голых женщин у него глаза стали шальными, а руки тряслись, как у паралитика. У них в деревне таких журналов отродясь не бывало.

– Да гранбот нам тяги порвал, – охотно объяснил Дядин, не замечая странного состояния Чебота. – Шпильку пришлось менять.

Телепень подтолкнул Костю локтем и хихикнул:

– Гляди, гляди…

Чебот облизывал губы, как кот после сметаны. Все это время, пока Дядин восстанавливал систему гидроподвески, Костя с Телепнем возились с правым крылом «росомахи». Нашли металл толщиной три миллиметра, вырезали автогеном заготовку и упорно ее гнули, чтобы придать ей форму крыла. Все попытки привлечь к работе Чебота оказались тщетны.

– Как бы не помер от восторга, – насмешливо высказался Костя.

Честно говоря, он и сам с удовольствием посмотрел бы журнал, да гордость не позволяла уподобиться слюнявому Чеботу. К тому же Чебот за просмотр «Плейбоя» заломил такую цену, что даже Телепень возмутился.

– Лучше бы я его сжег! – ворчал он, полный праведного гнева из-за того, что Чебот и не думал уступать.

Чебот, казалось, оставался глух к их страданиям, пока Дядин не вылез из-под «росомахи», только тогда он аккуратно сложил журнал с выцветшей обложкой и изрек фальшивым голосом:

– Ну что у вас здесь? Без меня не можете справиться? – Но ручек своих не протянул и не взялся за инструмент, а с умным видом ходил вокруг до около, крутил, словно принюхиваясь, своим маленьким боксерским носом.

– Не учи дедушек кашлять, – назидательно ответил Костя, чтобы только он отвязался.

Они приварили крыло к потрепанной «росомахе», а Чеботу поручили покрасить его в зеленый цвет, и он под взглядом Дядина не посмел отказаться. Рваные раны на правом боку заварили автогеном и тоже закрасили. Получилась ярко-зеленая заплата.

Чебот взялся за дело в абсолютной отрешенности, перемазался краской от ушей до сапог и даже испачкал свою новую «камуфляжку», от чего, к большому удивлению Кости и Телепня, совершенно не огорчился. Мысли его были заняты исключительно журналом, и от этого он работал небрежно. Косте тоже пришлось взять кисть и основательно закрашивать ржавчину.

– Теперь вроде ничего, – оценивающе разглядывал Дядин «росомаху», обходя ее со всех сторон, – правда, с одним глазом, но, как говорится, шрам на роже, шрам на роже для машин всего дороже.

– Может, хватит работать? – заметил Чебот, пуская слюни на журнал, который у него был спрятан за пазухой. Видно было, что ему не терпится изучить его досконально, во всех подробностях, от корки до корки, но при Дядине делать это он стесняется.

– Эх, ребята, – не замечая ничего вокруг, предался воспоминаниям Дядин, – не жили вы в те времена, когда автомобиль был не средством передвижения, а идолом жизни! Не жили! Это сейчас такого барахла на каждом углу, а в наше время машины были в большом почете и стоили баснословных денег. Богатые покупали себе самые крутые машины, бедные завистливо вздыхали, а женщины слетались на красивые авто, как бабочки на цветы. Жизнь была…

Дядин замолчал на полуслове. Его стальные глаза сделались водянистыми и мечтательными. Телепень презрительно потыкал Костю в бок: мол, смотри-смотри, Захар Савельевич расчувствовался, как бы чего не вышло!

– Расскажите, как тогда было? – попросил Костя, отмывая руки ацетоном.

– Хорошо было… – сказал Дядин, все еще пребывая в своем прошлом. – Народу было много… Целые города… – И, увидев недоверчивый взгляд Кости, добавил со знанием дела: – Таких деревень, как ваша, десять тысяч можно было разместить. – Голос его окреп и стал прежним, таким, каким его впервые услышал Костя – уверенным и непреклонным.

– Ну да!.. – не поверил Чебот, отворачиваясь и, как девку, щупая свой журнал.

Ему было все равно, что там рассказывает Захар Савельевич, главное – добраться до журнала и утолить свою страсть.

– В Москве сколько народу жило? – требовательно спросил Дядин, словно они должны были знать, что было до их рождения, а не оправдывать этим свою безграмотность.

Несправедливо это, подумал Костя. В школу мы не ходили, ничего не знаем, нас без зазрения совести можно тыкать в любую кучу, и будешь прав.

– Сколько? – кривляясь, решил уточнить Телепень.

– Почитай, десять-двенадцать миллионов. А сейчас нас на всю Россию если миллионов сорок наберется, то, значит, хорошо. Никто же не считал, сколько нас осталось после войны.

– Святые угодники, – вздохнул Чебот, думая только о своем скабрезном журнале.

– Да-а-а… – присвистнул Телепень и посмотрел, все еще кривляясь, на Костю, как на авторитета в подобных вопросах: – А сорок миллионов – это много?

Костя понял, что Телепню все равно, сорок или сто сорок миллионов, так уж он был устроен этот Телепень – сын рыбака, ничего его не волновало, кроме еды и журнала «Плейбой» за пазухой у Чебота.

– Если расселить на всей территории страны, – авторитетно сказал Дядин, вытирая ветошью руки, – то получится по одному человеку на сто квадратных километров. Говорят, что север заселен плотнее всего, а в центре никого нет, не говоря уже о югах. Юга-то у нас пострадали больше всех. Вот такие пирожки с котятами, – добавил он. – Поэтому мы и должны найти эту самую «мертвую руку-два» и всыпать кому надо по полной программе. А потом будет видно.

И так он был в этом уверен, так стремился к заветной цели, что Костя невольно поежился. Была в Дядине какая-то надломленность, которую Костя никак не мог понять. Не разобрался он еще в Захаре Савельевиче, который, как и любой взрослый, казался Косте авторитетом во всех начинаниях. Как бы все это красиво ни звучало, подумал он, а забрались мы в такие дебри, из которых в деревню Теленгеш вернуться невозможно. Месяц надо идти и то не дойдешь, вот мы сколько отмахали. Он вспомнил Верку Пантюхину. Хорошо было с ней, как с самым родным человеком. Сердце у него сжалось от тоски и мрачных предчувствий.

– А когда мы поедем? – спросил он, наивно полагая, что чем быстрее развяжется с этой системой «мертвая рука-два», тем быстрее вернется к Верке.

– А вот сейчас и двинем, – ответил Дядин, бросая ветошь на верстак.

– Отлично! – Костя демонстративно забрался в кабину.

Но наступил вечер, а за ним светлая майская ночь, а они остались в Токсово, с тем чтобы на рассвете тронуться в путь. Поужинали тем, что нашли в ближайшем магазине, – консервами и крепким чаем. Спать улеглись на втором этаже мастерской.

* * *

Встали рано. Чебот, который всю ночь разглядывал журнал, ходил вареный, как рак, тыкался по углам, как слепой кутенок, и ничего не соображал. Телепень тихонько хихикал над ним:

– Жила… Жила…

Чебот так никому и не дал даже краем глаза взглянуть на свое сокровище и наслаждался им в гордом одиночестве.

Рассвет застал их в лесу, на выезде из Капитолово – города дачного, тихого и печального в своей пустынности. Тайга быстро брала свое, подступая с мхами и лишайниками к дороге со всех сторон и вскрывая корнями асфальт, как бумагу. Дома, в которых когда-то жили люди, уже не казались такими привлекательными, и когда Дядин останавливался на перекур, Костя не шел в них и не изучал, как было раньше, – надоело. Насмотрелся он на былую цивилизацию – везде одно и то же: пыль, плесень, запустение, иногда скелеты в самых неожиданных местах – там, где людей застала чахомотка. Костя этих скелетов не без основания боялся. «Инфекция должна была остаться, – говорил Дядин. – Так что вы не особенно шустрите по развалинам, а то заразитесь еще».

Дядин вдруг затормозил, и Костя, который тоже спал плохо и теперь добирал сон урывками, в которых ему неизменно снилась Верка, вытаращил глаза. Ему показалось, что они летят в неимоверную бездну. Сердце екнуло так, словно он прыгал на «тарзанке» над речкой Парашкой. В ужасе он чуть не выскочил из «росомахи», но в последний момент разобрал, что никуда они вовсе не летят, а оказывается, стоят на месте, а вокруг расстилается сосновый бор и только впереди действительно ничего нет – вместо горизонта далеко и гораздо ниже колес «росомахи» медленно и величаво плывут серые облака, похожие на огромную перину, и если бы не край обрыва, то явь действительно можно было принять за сон.

Телепень за спиной произнес мертвенным голосом:

– Мать моя женщина… – И не было в его голосе былой насмешки над миром, а один животный ужас.

Чебот, занятый разглядыванием «Плейбоя», ничего не произнес, некогда ему было, он только и делал, что подтирал слюни и прятал ото всех свое сокровище.

– Жила… – тихонько, чтобы не услышал Чебот, ругался Телепень.

– Не боись, мужики, – уверенно сказал Дядин, выключая двигатель «росомахи», – здесь произошел тектонический разлом, после того как на Москву термоядерную бомбу кинули. Редчайшее природное явление. Балтийский щит лопнул именно в этом места, так что весь Кольский подскочил метров на пятьсот вверх.

– И что?.. – дрожащим голосом спросил Телепень.

– Да ничего, – бодро ответил Дядин. – Найдем спуск и скатимся вниз, как на салазках.

На этот раз Чебот отвлекся-таки от своего «Плейбоя» и дрожащим голосом произнес:

– Святые угодники… – И на всякий случай перекрестился.

Телепень шипел:

– Жила… жила… – но так, чтобы, не дай бог, не услышал Чебот.

– Боязно, однако, – хладнокровно заметил Костя, рассматривая облака, хотя на самом деле ему было жутко от подобной высотищи.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю