355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Белозёров » Возмездие теленгера » Текст книги (страница 13)
Возмездие теленгера
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 23:23

Текст книги "Возмездие теленгера"


Автор книги: Михаил Белозёров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Один раз в отдалении прозвучал выстрел, ужасно закричал смертельно раненный человек, тотчас заработал «калаш», и снова все стихло, как обрубило, только еще что-то булькнуло и как будто, затухая, унеслось в космос. Они несколько минут постояли, вслушиваясь в ночные звуки города. Сердце у Кости колотилось так, словно он пробежал десять километров. Город лежал вокруг сонный и глухой к человеческим судьбам. Слышно было, как на озере протяжно кричали: «Заводи… тяни…» Потом совсем близко, визжа тормозами на поворотах, пронеслась машина, потом еще одна и еще, словно кто-то за кем-то гонялся. Потом снова один раз стрельнули, как будто из охотничьего ружья, и окончательно наступила тишина, хотя все подумали, что это всего лишь короткое затишье.

Да, веселая здесь жизнь, беспокойная, думал Костя. У нас только Иван Артемьев один раз спьяну затеял стрельбу, да его так мужики проучили, что он своего ружья стал бояться. Костя покосился на Чебота. Ремка хранил невозмутимый вид и явно был преисполнен решимости найти те самые места, которые забыл Костя. Даже Телепень, который то и дело щупал подбитый глаз, был на стороне Чебота и Дядина. Навязались на мою голову, подумал Костя. Вот возьму и сбегу, что будете делать?

Но, конечно же, никуда он не сбежал, а Дядин вдруг заговорил и коротко обрисовал картину. Оказалось, что автомобиль спрятан у него в старых гаражах, которые находятся в старинной крепости еще Петровских времен, и что он сегодня ходил на нее смотреть. Машина на ходу, но в целом он выражал сомнение в успехе задуманного мероприятия, потому что дизельного топлива кот наплакал, и вначале надо заехать за этим самым дизельным топливом, а если оно есть в тайнике, то двигаться дальше на юг, а уж если нет, то по обстоятельствам.

– Или вернемся, или пойдем дальше на своих двоих, – резюмировал Дядин.

Костя приуныл. Может, мы вообще и не поедем, – подумал он, и я вернусь к Верке? Может, зря тащимся за тридевять земель? Несолидно как-то получается, хотя о Захаре Савельевиче у меня сложилось мнение как о бывалом человеке. Не должен он нам, пацанам, показывать слабость, а он показал. Неспроста это, неспроста. Чего-то он не учитывает, а чего – не пойму.

Чебот начал отчаянно зевать и в конце концов заразил всех троих: в какой-то момент Костя понял, что тоже разрывает рот с хрустом. Дядин сказал:

– Перекур. – И прислонился рюкзаком к покосившемуся забору.

Они сбросили свои ноши, стали разминать затекшие плечи и вытирать пот с лица. Дядин угостил всех сладкой клюквенной водой из фляжки.

– Пивка бы! – мечтательно произнес Телепень, отсвечивая подбитым глазом, как фарой. – Мать моя женщина…

Чебот, который считал, что должен блюсти дисциплину, и который еще не совсем оправился от пьянки, показал ему кулак и тихо, чтобы не слышал Захар Савельевич, сказал:

– Заткнись…

Заметно было, что он очень и очень уважает Дядина и слепо готов исполнить любой его приказ. Когда он успел проникнуться? – удивился Костя. Я вот не проникся, а он проникся.

– Встали и пошли! – приказал Дядин таким тоном, словно они отлынивали от своих обязанностей.

Взвалили на плечи рюкзаки и сидор и поперли в гору. Из сумерек выплыли знакомые дома, переулки, и Костя понял, что совсем недалеко железнодорожный вокзал. И действительно, через пару минут над крышами домов замелькал шпиль, а потом – купол. Вот бы заскочить к дядя Илье, – только подумал он, как Захар Савельевич скомандовал:

– Не зевай!..

Телепень, который устало сопел под своей ношей, наступил Косте на ногу и испуганно прошептал:

– Прости…

Дальше вообще начались какие-то буераки, ноги то и дело скользили по мокрой траве. Снова запахло водой. По бокам встали склоны, густо заросшие осиной. Ветки нещадно стегали и по лицу, и по сидору, и по плечам. Костя боялся поскользнуться и упасть. К тому же его мучили неясные опасения по поводу кайманов, которые могли с легкостью устроить в таких местах засаду. Но все обошлось: вдруг они почувствовал под ногами твердую почву и вышли на лесную дорогу. Какой-то зверь промелькнул в чаще. Стало светлее. Над головами прошуршали летучие мыши. Пошел дождь – мелкий, теплый.

– Уже немножко осталось, ребята, – приободрил их Дядин, и минут через пятнадцать они оказались на месте.

С трех сторон высились стены древней крепости, поросшие кустами и травой. Дядин нырнул в неприметную дверь, оставив у стены рюкзак. Костя сбросил сидор и разминал затекшие плечи. Чебот молчал то ли от страха, то ли от предчувствия необычного. Телепень, как всегда, клацал зубами, как голодный волк.

Вдруг стена перед ними беззвучно отъехала в сторону и они увидели чудовище, пахнущее железом, краской и маслом, – с ребристой решеткой, с двумя фарами по бокам и массивным бампером. Над капотом виднелись неширокие стекла. А еще у чудовища были огромные ребристые колеса и агрессивной формы кузов, скошенный, как звериная морда, назад.

– Святые угодники! – вскрикнул Чебот.

– Мать моя женщина… – благоговейно прошептал Телепень, – здесь даже бойницы есть…

– «Росомахой» называется, – счастливым голосом сказал Дядин. – Чего стоите? Загружайте барахлишко-то.

Он открыл заднюю дверцу с колесом на ней, и они закинули внутрь рюкзаки и сидор. Там же стояли две канистры с пивом. Запасливый Захар Савельевич, сообразил Костя.

– Ну, а теперь по местам и в путь.

Костю он усадил рядом с собой в мудреное кресло с ремнями и откидными подлокотниками, а Чебот и Телепень разместились сзади и во все глаза разглядывали «росомаху» изнутри, особенно пялясь на приборную доску, которая играла разноцветными огоньками.

Телепень не удержался и произнес сакраментальное:

– Мудрено-о-о… сотворено-о-о… – И потрогал толстенное стекло, а когда случайно открыл бойницу рядом с собой, то его восторгу вообще не было предела.

Дядин снисходительно поглядывал на них, всем своим видом выражая единственную мысль: пацаны, они и есть пацаны.

Глава 7
Стена

Рассвет застал их в пути. Вершины деревьев окрасились в желто-красные тона, а когда над гладью одного из озер мелькнул край солнечного шара, Дядин многозначительно и с явным удовольствием произнес:

– Ага, – словно стал узнавать знакомые места, и свернул в мрачную тень елового леса, нависающую над дорогой.

Внутренний голос Кости молчал, и он не знал, все ли правильно делает Захар Савельевич.

А тот выбирал пустынные окраины, где стояли бревенчатые избы с шатровым или кубоватым верхом, что считалось в Теленгеше верхом совершенства и признаком богатства. Такой дом, только с крышей в виде крещатой бочки, был только у мельника, и Дрюндель из-за этого задирал нос, несмотря на то что Чебот или Костя периодически напоминали ему, что теленгеру зазнаваться не к лицу, нехорошо, мелко, а главное – глупо, потому что можно нарваться на кулак.

Вначале Косте казалось, что весь город знает об их бегстве и о том, куда они едут, и что кайманы уже сели им на хвост. Он с тревогой поглядывал в боковое зеркало, но трасса за ними был пустынна, и постепенно, несмотря на новизну обстановки, он сообразил, что по таким закоулкам вряд ли кого выследишь, успокоился и убрал руку с пистолета, который в кармане куртки проделал здоровенную дырищу. Езда даже стала доставлять ему удовольствие: было не так тряско и шумно, как в поезде, да и сиденье было мягким и удобным. Панель в «росомахе» светилась таинственными зелеными огоньками, дергались какие-то стрелочки, и двигатель работал ровно. Незаметно для себя Костя задремал, но Верка Пантюхина ему, как назло, не приснилась, а приснилась какая-то чепуха: будто бы в чужом лесу он застрелил незнакомого человека. Он проснулся под впечатлением от этого сна и обнаружил, что слева за кромкой леса мелькнул городок с двумя высоченными трубами и что Дядин не доехал до городка с километр, съехал на грунтовую дорогу, которая привела их к заброшенной деревне. Выскочили они из нее к болоту, и Костя усомнился, можно ли здесь вообще проехать, потому что болото было самым что ни на есть настоящим, то есть с жирной осокой по краям и ядовито-зеленым мхом. Но Дядин, словно посмеявшись над его страхами, произвел какие-то манипуляции с кнопками на панели управления. «Росомаха», как показалось Косте, приподнялась, и уверенно поползла, покачиваясь, с кочки в промоину, а потом, наоборот, из промоины на кочку, подминая под себя болотную растительность и выпуская на поверхность ядовитый газ. Во все стороны полетели грязные брызги, и Костя еще больше удивился хитроумному агрегату, когда на стеклах перед ним замелькали дворники. Это уже показалось ему чрезмерной роскошью. Могли бы и тряпочкой протереть, подумал он с уважением к «росомахе», и ему еще больше стало жаль исчезнувшей цивилизации. Если здесь такие чудеса, думал он, то что же должно быть в больших городах – Москве или Санкт-Петербурге? Язык так и чесался задать глупый вопрос, но Дядин был занят исключительно дорогой и знай себе крутил руль и всматривался в болото.

Чебот и Телепень от нетерпения подпрыгивали и дышали перегаром в затылок:

– Ой мамочки! Ой, что сейчас будет!..

– Ну вот, – с явным облегчением произнес Дядин.

– Приехали? – с надеждой спросил Чебот, мелькая перекошенной физиономией в зеркале заднего обзора.

Похоже, его тошнило. Костя посмотрел вперед, но, кроме темно-зеленых кривых елок, ничего не обнаружил. Однако «росомаха» уверенно вылезла на сухое место и остановилась.

Дядин скомандовал:

– Костя, за мной, остальным сидеть! – Выскочил из кабины и побежал куда-то за эту молодую поросль.

Костя помедлил мгновение и тоже выскочил, зачем-то выхватив тяжелый пистолет и неуверенно держа его в правой руке. Из пистолета Костя стрелять не умел. Из ружья или «калаша» – пожалуйста, а пистолетов в деревне ни у кого не было. Никчемным это оружие считалось у охотников. Разве что попугать медведя в чаще. А против людей его никто не применял. Как-то обходились карабинами и охотничьими ружьями.

На всякий случай Костя спрятался за ближайшую березу и выглянул из-за нее. Фигура Дядина мелькнула чуть левее, там, где начиналась чаща. Было непонятно, куда и, главное, зачем он бежит, пригнувшись, словно зверь, и таясь за каждым кустиком. Чудит, подумал Костя и хотел побежать следом, но передумал, потому что в лесу толпой не передвигаются, в лесу ходят с умом. Взял чуть правее, чтобы видеть дальше и больше, и через пару шагов внезапно попал на дорогу. Он знал, что лесную дорогу обнаружить очень сложно, если ты не знаешь, где она хотя бы приблизительно находится. Между островками мха на песке четко и ясно отпечатался след телеги, а правая задняя подкова у лошади оказалась почти стертой и вот-вот должна была отвалиться. Хороший хозяин такую кобылу и запрягать не будет, а прямиком направит в кузню, потому что если лошадь собьет копыто, то потом с ней мороки в десять раз больше, чем вовремя не сменить подкову. Телега была не очень нагруженной, но один человек, в мягких сапогах, легкий и быстрый, двигался слева от телеги, держась за борт, он-то и сломал от нечего делать пару веток по пути. Может, чтобы от комаров отмахиваться? А может, из лихачества? Кто его знает? Из чего Костя сделал вывод, что люди пришли не издалека и их было не меньше четырех человек. Больше в телегу просто не поместилось бы. Если только один на другого улягутся, подумал он. Стал бы я вот так корячиться! Значит, есть причина. Это открытие его слегка обескуражило. Должно быть, Дядин знал, куда идти, но один он не справится с четырьмя, если только ему не повезет. Поэтому Костя быстро, но осторожно побежал от дерева к дереву в том направлении, куда пошел Дядин, и через пару сотен шагов увидел лошадь и телегу. Лошадь не распрягли и не задали ей корма. Значит, спешат вернуться, сообразил Костя. Пистолет страшно мешал ему. Ладони вспотели, он перекладывал его из руки в руку и в конце концов сунул назад в карман, решив, что успеет вытащить в мгновение ока.

В этот момент он и увидел мужика, который, сгибаясь под весом двух канистр с бензином, тащил их к телеге. Костя бухнулся на землю и поблагодарил Бога за то, что на нем его любимая темная шерстяная куртка, а на светлых волосах – черная «менингитка», иначе мужик засек бы его в два счета.

Мужик поставил канистры в телегу, внимательно посмотрел на темный лес, должно быть, нашел его безопасным и, расстегнув мотню, помочился на сосну. Потом крякнул от удовольствия, сделал движение, которое делают все мужики после оправления естественной надобности, то есть стряхнул последнюю каплю, застегнул мотню и пошел туда, откуда появился. То, что Костя принял за густые заросли кустарника и трав, оказалось бункером. Мужик нырнул в этот бункер и как в воду канул. Ага, только и подумал Костя и, сделав перебежку, плюхнулся метрах в трех от него. По старой таежной привычке охотиться скрадом он замер и прислушался. Лес вокруг стоял безмятежный и тихий. Было слышно, как невдалеке стучит дятел, как трутся друг о друга кроны сосен, как лошадь шевелится и как позвякивает трензель. Но эти звуки Костя знал с детства, они не вызывали у него беспокойства. Его тревожило отсутствие Дядина. Что, если он, обнаружив «занятый» бункер, повернул назад и теперь ищет его – Костю? А я здесь торчу, как дурак, подумал он и собрался уже плюнуть на этот бункер и вернуться к «росомахе», когда увидел то, что развеяло все его сомнения.

Дядин стоял по другую сторону бункера, метрах в двадцати от него, и беседовал с двумя мужиками. Один был здоровенный, с огромным пузом и, несмотря на позднюю весну, в шапке-ушанке, другой показался Косте страшно знакомым, но где он его видел, Костя, хоть убей, вспомнить не мог.

Оба мужика вели себя очень нагло.

Если Захара Савельевича убьют, подумал Костя, то наша экспедиция закончится, не успев начаться. Машину водить из нас никто не умеет. А переться наобум Лазаря в черные земли глупо. Без Дядина мы не справимся. Но тут же он представил, как вернется в деревню, как обнимет Верку Пантюхину. Одна картина красочней другой мелькали перед его внутренним взором. Героя, конечно, из меня не получится, но хоть живым останусь, подумал он. Была у него такая привычка провоцировать себя всякими ненужными мыслями, и, разумеется, он этим мыслям старался не поддаваться.

Высокий и толстый, в шапке-ушанке, тыкал Дядина в грудь пальцем и что-то ему все громче и громче внушал. Мох и деревья заглушали голоса. Костя подобрался ближе, чтобы лучше слышать и чтобы Дядин приметил его.

– Ты нам своим мандатом не тычь! – зло говорил толстяк в меховой шапке. – Нам на твой мандат начхать. Ты мне хоть сотню их покажи, а я тебе отвечу: это наш «промысел» и делиться мы ни с кем не будем!

Второй, пониже, пожиже, но страшно знакомый, добавил цинично-проникновенно:

– Ты пойми, что здесь нас целая деревня, а ты один. Один! Понимаешь? А один в поле не воин!

Он скалился и был куда опаснее толстяка в шапке-ушанке, потому что движения его были резкими и размашистыми.

– Понимаю ваши справедливые опасения, – миролюбиво ответил Дядин. – Мне ваш «промысел» как бы и не нужен. Я ведь много не прошу. Литров двести солярки, и я буду счастлив. Обещаю, что о вашей лавочке я тут же забуду и никогда не вспомню.

– Э-э-э… – наглея от собственной безнаказанности, распалялся толстяк в шапке-ушанке и снова тыкал Дядина в грудь грязным пальцем и учил жизни: – Российская власть когда была?!

– Давно, – спокойно согласился Дядин. – Нет ее, это правда. Здесь я с вами согласен на все сто процентов. Извели Россию.

– Вот видишь! – обрадовался толстяк в шапке-ушанке. – Значит, правда на нашей стороне!

– Какая правда?! – самоуверенно перебил его Дядин. – Не надо хамить!

Костя подумал, что таким и надо быть в жизни, твердым и несгибаемым в своих убеждениях, как кремень.

– Хотите списать на «время-марь»? – осведомился Дядин и посмотрел на них тяжелым взглядом. – Не получится! Этот ваш, как вы говорите, «промысел» нелегальный, вы присвоили государственное имущество. Учтите, что стоит новой власти разнюхать о нем, как его конфискуют на законных основаниях, а вам еще и достанется по полной программе. Деревню вашу сожгут, а вас отправят на урановые рудники рак зарабатывать. Кайманы шутить не будут. А если еще и повстанцы узнают, как вы относитесь к России, то я за вашу жизнь гроша ломаного не дам. Так что нам лучше договориться.

– Чудной ты, однако, – не совсем уверенно засмеялся донельзя знакомый Косте мужичок и чуть повернулся.

Костя увидел его лицо, и его словно шваркнуло обухом по голове: малый-то был точь-в-точь из его сна – худой, верткий, в черной куртке и мягких сапогах без каблуков. Такие сапоги шьют только таежные охотники. Легко в таких сапогах ходить, а главное – бесшумно. Костя понял, что упускать его ни в коем случае нельзя, что мужик бывалый и в тайге с ним не сладить. А если у него еще есть и нож… В общем, думать об этом даже не хотелось.

А худой и верткий продолжал:

– Мы тебя сейчас убьем и в болото бросим. И никто тебя не найдет. Знаешь, сколько здесь таких лежит? – Он снова оскалился, как крыса, показав щербатые, гнилые зубы.

– Знаю, – терпеливо согласился Дядин и подал знак Косте, что видит его. – Только и вы меня поймите, у меня дело государственной важности, я на это хранилище очень даже рассчитывал. А если вы мне топлива не дадите, то история страны изменится коренным образом.

– Чего-о-о?.. – как блатной, заговорил толстяк в шапке-ушанке и даже приложил ладонь к уху. – Чего?! Не понял! Какая история? Какой страны?

Худой и верткий оказался умнее.

– Может, действительно, дать ему этой солярки? – предложил он. – И пусть катится на все четыре стороны. ГСМа и так навалом.

– А завтра придут еще трое и попросят бензина. И тем дашь? – с презрением осведомился толстяк в шапке-ушанке.

– Не дам, – согласился с его доводом худой и верткий.

– Мужички, вы все-таки подумайте, я же не для себя стараюсь, для страны, для вашего же блага. Через пару лет жизнь может измениться коренным образом.

– Чего ты нам втюхиваешь?! – обозлился толстяк в шапке-ушанке. – Чего?! Мы тебя знать не знаем. Нам на тебя положить с прицепом! Иди своей дорогой, а будешь здесь крутиться, зашибем ненароком, ты уж извини.

– Может, все-таки договоримся? – спросил Дядин, и Костя понял, что переговоры зашли в тупик.

Он приподнялся и одним бесшумным броском преодолел расстояние до ближайшей сосны, подумав, что сейчас Дядина в самом деле убивать будут. Единственное, что его беспокоил, – еще двое в бункере. Но он тотчас забыл о них, потому что пришло время действовать.

Толстяк в шапке-ушанке, как гора, навалился на Дядина. Костя прыгнул, сунув руку в карман, и с ужасом сообразил, что пистолет за что-то зацепился и вытащить его в мгновение ока нет никакой возможности.

Он вырвал его вместе с дырявой подкладкой и едва не испортил все дело: в последний момент худой и верткий неожиданно извернулся, схватился одной рукой за ствол пистолета и рванул на себя. Второй же рукой он потянулся к голенищу, где у него был спрятан нож. Но, во-первых, Костя был все-таки тяжелее и, чтобы сбить его с ног, надо было дернуть не на себя, а вбок, а во-вторых, малый все же растерялся. Для того чтобы удержать пистолет в руках, Косте пришлось положить на рукоятку вторую руку, и он абсолютно случайно снял его с предохранителя. Не успел малый вытащить нож, как сам собой раздался выстрел. Малого отбросило в кусты на спину, и он сильно ударился головой о дерево. Раздался звук, словно на мерзлую землю упало пустое деревянное ведро. Костя страшно удивился, а потом наклонился посмотреть, что же произошло с мужичком, и тогда из бункера раздался тот страшный шипящий выстрел, который предвещает мгновенную смерть, и луч «плазматрона» ожег Косте ухо. Инстинктивно подавшись в сторону, Костя, тем не менее, успел выстрелить два раза. Недаром атаман Рябой настойчиво учил его этому искусству. Главным в нем было не упускать цель из вида. «Что бы ни происходило, держи противника на мушке», – говорил Рябой. А мушка везде одинакова – что на пистолете, что на карабине. Все произошло словно в жутком замедлении. Костя увидел, что первая пуля ушла мимо, и, прежде чем в него выстрелили еще раз, успел довернуть ствол пистолета на полмушки, и вторая пуля попала в темное пятно чуть выше среза мха и ниже веток ивняка. От кустарника отделилась мешковатая тень и рухнула на землю. Костя подскочил и ударом ноги отбросил «плазматрон» в сторону. Человек лежал на боку и смотрел на него. Он был ранен в шею, кровь фонтанировала при каждом вздохе, ею были залиты все кусты вокруг. В следующее мгновение глаза его потухли и он умер.

– Молодец! – похвалил Дядин, поднимая с земли «плазматрон». – Стреляешь хорошо. Только поздновато подскочил. Я уже с ними и так и эдак, а ты знай сидишь себе в кустах.

Костя испуганно обернулся, он вспомнил о толстяке в шапке-ушанке, однако толстяк хрипел, схватившись за шею, сквозь пальцы у него били фонтанчики крови.

– А ты думал, я без оружия хожу? – хищно ощерился Дядин, показывая Косте крохотное лезвие, спрятанное в ладони, и моментально сделался не тем добрым и доходчивым Дядиным, к которому почти привык Костя, а совершенно незнакомым, страшным, непонятным, словно приоткрыл Косте темную и мрачную сторону своей личности.

– Захар Савельевич, там еще один… – сказал Костя, боясь оглянуться и на толстяка, и на худого и верткого малого.

Но они опоздали. Четвертый мужичок в синих габардиновых штанах выскочил из противоположного выхода из бункера и задал такого стрекача, что только пятки засверкали.

В этот момент из-за деревьев показались Чебот и Телепень. Чебот воинственно размахивал ножом с эбонитовой рукояткой, который подарил ему Рябой, а Телепень держал «тулку» дулом вперед. Правда, увидев мертвяков, они побледнели, но по-прежнему смотрели Захару Савельевичу в рот.

– Вот и подмога прибыла! – искренне обрадовался Дядин. – Так, ребятки, я сейчас «росомаху» подгоню, а вы набирайте в канистры дизельного топлива летней марки и тащите наверх.

А ведь он хладнокровный убийца, понял Костя, и что-то нехорошее отложилось у него в душе. С этого момента он стал опасаться северного куратора.

* * *

Через час они уже были на трассе, а через два часа заметили за собой погоню. Это был черный вертолет.

– Ну вот… гости… – зловещим тоном сообщил Дядин, поглядывая в окно.

Действительно, вертолет летел параллельным курсом километрах в трех. И уйти от него в ясный весенний день не было никакой возможности.

– Может, пальнем? – воинственно предложил Чебот, потрясая «плазматроном». – Святые угодники! Устроим, как на перевале Семи братьев!

Телепень весело заржал. Ко всеобщей радости, им еще досталась и полная обойма к «плазматрону».

– Посмотрим, – сдержанно отозвался Дядин, но стрелять пока не разрешил.

Какой смысл стрелять, если потом окажется, что это просто патрульный вертолет, который летит по своим делам? Мало ли машин ездит по трассе! Разумеется, не таких, как «росомаха». Но пока вертолет свяжется со своими, пока проверят банки данных, пока уточнят у кайманов, кто едет и зачем и не их ли это машина, время уйдет, а там, глядишь, и черные земли начнутся. А в районе черных земель вертолеты не летают. Так сказал Дядин. И действительно, вертолет покрутился рядом и повернул на восток, блеснув на прощание лопастями винта.

– Домой, за топливом подался, – вслух подумал Дядин, сворачивая на проселочную дорогу.

Мягко и бодро покатила «росомаха», подминая стальным брюхом кустарник и молодую поросль. По обе стороны высились корабельные сосны, небо сжалось до размеров просеки, воздух наполнился запахом хвои. Хорошо было в лесу, так хорошо, что не хотелось из него выбираться.

– А ведь кто-то здесь совсем недавно ездил, – заметил Костя, опытным глазом выхватывая из зеленой стены зарослей свежесломанные деревья.

– Кого здесь только нет! – ответил Дядин, выворачивая руль, чтобы не налететь на пенек. – И вашего брата из деревень, и кайманов, и бог весть кто еще бродит сейчас по тайге. Всех не отследишь. Опять же те, кто ходит в черные земли, – мародеры.

Между деревьями мелькнуло то, что когда-то было электрической подстанцией, – белый забор, бело-серые стены. Дорога влезла на железнодорожную насыпь. И здесь стало ясно, что совсем недалеко то ли деревня, то ли брошенный городок, потому что они увидели строения, похожие на склады, и разбегающиеся во все стороны ржавые рельсы, совсем как на станции Оленья.

– Станция Пайки, – с непонятным вздохом сказал Дядин, сворачивая на едва заметную дорогу вдоль насыпи, которая через пять минут привела их к заброшенному строению.

Костя с жадностью смотрел на былые остатки цивилизации. Станция была когда-то ухоженной и опрятной, перед ней были разбиты газоны, на которых, должно быть, когда-то росли анютины глазки. Теперь же вместо анютиных глазок торчали грыжная трава и хвощи.

– Сердце кровью обливается, когда вспоминаешь, как здесь хорошо было! – сказал Дядин, выходя из машины. – Проклятые америкосы все испоганили!

Костя тоже вышел, разминая затекшую спину, и все ему казалось, что вот-вот откроются двери вокзала и появится человек, чтобы объяснить и озвучить эту вселенскую немоту. Чеботу и Телепню тоже стало не по себе. Они вздрагивали от малейшего шума и испуганно косились в сторону перрона. Леса почему-то они не боялись.

– Да нет здесь никого, – со знанием дела сообщил Дядин. – Вот уже лет десять-двенадцать никого, хоть шаром покати.

Когда-то перед станцией была большая площадь. Теперь она сжалась до размеров пятачка, и молодая поросль подступила со всех сторон к асфальту.

– Я здесь когда-то служил, – вдруг стал рассказывать Дядин. – В этих самых лесах, только немного западнее. Пограничные войска ФПС [17]17
  ФПС – Федеральная пограничная служба.


[Закрыть]
России. А занимался я внешней разведкой и знаю здесь каждую тропочку.

За перроном разбегались железнодорожные пути, на которых застыли ржавые товарные вагоны и цистерны. По асфальту, поросшему в щелях ярко-зеленой травой, гулял ветер. Мутные окна станции с укором взирали на площадь.

– Видите, какая цивилизация была! – рассказывал Дядин. – Здесь в день до полусотни составов формировалось, а теперь… – Он с горечью махнул рукой. – Даже собак нет.

Косте все это трудно было понять, в его представлении, нынешний мир был совсем не так уж плох. Теленгеш, конечно, бедствует, но к этому все уже привыкли. Глядишь, к осени электростанцию на Парашке построят. Электричество, почитай, бесплатно достанется. Бензин не будем экономить. Транспорт свой заведем. Чем не жизнь? А еще на Верке женюсь. Правда, последняя мысль ему казалась не столь очевидной, потому что у него не было опыта по этой части.

Мысль о том, что цивилизация потихоньку возрождается и распространяется из богом забытых деревень, даже не приходила ему в голову. Ему казалось, что жизнь, которой он жил, была всегда неизменной. Обыденность и повседневность не давали увидеть общую картину. Если даже он сообразил бы, что к чему, то очень скоро понял бы, что очевидное еще не повод для восторга, что деревни сильно зависят от «промыслов» и что стоит этим «промыслам» исчезнуть, как ростки жизни на севере увянут, не успев окрепнуть, что кому-то необходимо поддерживать эти самые «промыслы» – с умыслом или без умысла, но поддерживать.

– А вы где воевали? – спросил он, просто чтобы не молчать, потому что жизнь Дядина была ему совсем неинтересна, она, наверное, была даже скучной, как может быть скучна жизнь еще до твоего рождения, может, ее вообще не было?

– Не воевал я, – глухо ответил Дядин, направляясь через площадь туда, где за деревьями виднелись какие-то строения. – Если воевал бы, мы с тобой не разговаривали бы. Армии-то положили в первую очередь. Потом добивали поодиночке тех, кто не помер своей смертью. Свои же и добили.

– Почему? – Чебот с величайшим почтением, как ординарец, волочил вслед за Дядиным белый бидон с пивом и сушеную щуку.

– Потому что у каждого народа есть свои Иуды. А у меня была другая задача. Разведчик я по природе и по призванию.

– А какая задача? – спросил Телепень, и лицо у него стало глупым-глупым, словно он хотел услышать нечто необычное.

Дядин хмыкнул:

– Вас, остолопов, найти. Вернее, вот его. – Он кивнул на Костю. – Ну, что-нибудь вспоминаешь?

– Нет, – признался Костя, вспыхивая маком. – Я здесь никогда не был.

– Да был ты здесь, только не помнишь, потому что все поезда, следующие на север, минуют эту станцию.

– Маленьким я был, – со стыдом признался Костя. – Спал, наверное.

– Вот то-то и оно, – вздохнул Дядин, направляясь к строению за деревьями. – Это гарнизонный магазин. Поищи себе плечевую портупею, а то в следующий раз пистолет не успеешь выхватить.

Костя покраснел еще гуще. С пистолетом, который застрял в кармане, действительно вышел даже не конфуз, а настоящая катастрофа. Не выхвати он пистолет, неизвестно, чем закончилась бы история у бункера. Он сунул руку в карман – там была дырища величиной с кулак.

– Такие мелочи надо предусматривать, – назидательно заметил Дядин. – А лучше всего заранее обдумывать, как ты поступишь, тогда не будет никаких заминок. Голову, брат, тренировать надо все время.

– Понял я все, Захар Савельевич, понял… – сказал Костя. – Буду думать и постараюсь все вспомнить.

– Да уж, пожалуйста, – попросил Дядин. – На тебя одна надежда. Считай, что на тебя Родина-мать смотрит. Если ты этой станции не помнишь, значит, система «мертвая рука-два» в другом месте. Как говорится, будем искать.

Костя тяжело вздохнул. Груз ответственности, который лежал на его плечах, показался ему непомерно тяжелым. А если я ничего не вспомню? – думал он. – Вообще никогда? Что же мы, так Россию и не спасем? Но вслух ничего не сказал, опасаясь праведного гнева Захара Савельевича. Вспомнить надо в любом случае, и баста!

Телепень, который ревновал Дядина к Косте, поморщился, а Чебот – тот вообще покривился, как паралитик, словно его заставили пить рыбий жир, но промолчал, потому что тоже не привык спорить со взрослыми. По роже было видно, что, если бы он был «мстителем» номер пять тысяч сто, он моментально все вспомнил бы и моментально привел бы Захара Савельевича куда надо. Исполнил бы долг перед Родиной, и его наградили бы самой почетной наградой, а в деревенском клубе повесили бы его портрет маслом в полный рост, и все девки были бы его, и Верка Пантюхина в том числе, а Костю Приемыша задвинули бы в самый дальний угол истории, и о нем никто не вспоминал бы, вся жизнь его была бы сплошным сожалением. Такие черные мысли прочитал Костя у своего друга и напарника Ремки Дьяконова.

Магазин не был разграблен. Товары для пограничников и охотников как лежали двенадцать лет назад ровными рядами на витринах и полках, так и продолжали лежать, только сгнили и разваливались от малейшего прикосновения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю