Текст книги "Жестокое счастье"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

10. Люди гибнут за металл

После разговора по телефону со следователем Лимакиным Бирюков направился из райпо в райотдел пешком, чтобы по пути заглянуть на железнодорожный вокзал и избавить Славу Голубева от дополнительной работы, если тот не успел еще ее сделать. Помахивая «дипломатом», Антон стал переходить улицу и увидел приближающийся попутный молоковоз со знакомым номером. Мохов затормозил. Открыл дверцу кабины, улыбнулся:

– Сегодня я у вас как личный шофер.

– Надеюсь, не обижаешься по старой памяти, – усаживаясь рядом с ним, сказал Бирюков.

– Какой разговор!

– Ты почему, Павел, от меня скрыл, что вчера вечером у Галины Тюменцевой коньячок пробовал?

Мохов переключил скорость.

– Не хотел раньше Сергея в пекло лезть. Я ж говорил, в семейных делах пусть он сам перед вами исповедуется.

– Побоялся противоречий в показаниях?

– Теперь мне бояться нечего. Со старым намертво покончил. А Тюменцев, повторяю, мировой парень. Жалко вот только с женитьбой, чудак, запутался – любит Галку.

– Зато ты, похоже, Галину ненавидишь.

– Это точно. У нее ж на морде крупными буквами написано: дура беспросветная!

– Я этого не заметил, – умышленно возразил Бирюков.

– Галку с первого захода не раскусишь. Когда дело коснется жульничества, она становится верткой, как змея.

– В чем Тюменцева жульничает?

– Во всем. Зарплату заячью получает, а живет, как слон, на широкую ногу… Обстановку в ее доме видели? Импортный гарнитур с книжным шкафом завела! Кукол вместо книг целую полку насадила… – Мохов ухмыльнулся. – Со временем, конечно, напокупает и книг – мода теперь такая. Только зачем Галке книги, если она, как говорится, всего один букварь на двоих с братом прочитала?..

– Давно ее знаешь?

– Порядком. До последней судимости со старшим Галкиным братцем дружбу водил. Такой же болван, как сестрица.

– Где он теперь?

– Вроде бы в Новосибирске болтается. Нынче весной в зоопарке его встречал. В веселом подпитии, вихляться передо мной начал. Плюнул я и разговаривать с трепачом не стал.

– Скажи, Павел, среди знакомых Тюменцевой какой-нибудь Валерка есть?

Мохов бросил на Бирюкова удивленный взгляд:

– Вот этого братца Валеркой и зовут. Воронкин фамилия. Галка до замужества тоже ведь Воронкиной была.

Антон заинтересовался биографией братца, но Мохов о своем бывшем друге сказал лишь, что раньше Валерка шарил по чужим карманам, а последний раз погорел, кажется, на магазинной краже. О Васе Цветкове Павел совершенно ничего не знал, а об Ирине Крыловецкой отозвался еще резче, чем прошлый раз:

– Дрянь девка?..

Когда Антон завел разговор о бриллиантовом перстне и золотом кольце с печаткой, исчезнувших с пальцев Ирины, Мохов категорически заявил:

– Из-за драгоценных цацек районные мазурики на убийство не пойдут.

За разговором Бирюков чуть не проехал железнодорожный вокзал. У кассы предварительной продажи билетов Антон увидел Голубева и по его сияющему лицу догадался, что у Славы есть хорошие новости. Едва они вышли вместе на перрон, Слава заговорил:

– Ну, Игнатьич, у тебя железная интуиция! Кассир утверждает, что парень, похожий на Грега Бонама, фотографию которого я показал, утром купил плацкартный билет до Новокузнецка в девятый вагон поезда шестьсот пять. Поезд приходит к нам в двенадцать ночи. Стоянка здесь десять минут. Прежде чем бежать по твоей подсказке сюда, я созвонился с областным управлением розыска. Попросил ребят, чтобы побывали в общежитии института связи. Вася Цветков уже больше недели там не появляется. Вещи его и документы находятся в целости-сохранности…

– Остановись, Славочка, задохнешься. – Антон улыбнулся. – Картотеку проверил?

Голубев перевел дыхание:

– Так точно. Всего один Валерка за последние пять лет у нас по уголовному делу проходил.

– Воронкин?

– Так точно. Валерий Петрович… – Голубев уставился на Бирюкова. – Откуда знаешь?

– Секрет фирмы, – шутливо сказал Бирюков. – Что же Валерий Петрович натворил?

Слава стал рассказывать. Уголовное дело, по которому последний раз привлекался к судебной ответственности Воронкин, было четырехлетней давности, когда Антон Бирюков еще работал старшим оперуполномоченным угрозыска областного управления. Преступление совершилось в новогоднюю ночь со своеобразной предысторией. Вечером 31 декабря в дежурную часть райотдела вбежала перепуганная девушка. Она шла на бал-маскарад, и у Дома культуры неизвестный парень, угрожая пистолетом, отобрал у нее завернутые в газету туфли. Лицо парня потерпевшая не разглядела. Запомнила лишь на его черной шапке вырезанную из бумаги большую белую снежинку. Дежурный немедленно направил на патрулирование улиц оперативную машину. Патруль объехал весь райцентр, но вернулся с пустыми руками. Ровно в полночь, под перезвон транслируемых по радио курантов, на пульте охранной сигнализации сработал сигнал тревоги из промтоварного магазина ОРСа железнодорожников. Выехавшая туда группа задержания обнаружила на месте происшествия оставленную впопыхах преступником черную шапку с приколотой к ней бумажной снежинкой. Служебно-розыскная собака уверенно взяла след. Вскоре был задержан с поличным пьяный Валерий Воронкин, ранее привлекавшийся за карманные кражи. При обыске у него изъяли самодельную зажигалку-пистолет, какие нередко тайком мастерят умельцы в исправительно-трудовых колониях.

– Что за этот новогодний «подарок» Воронкин получил? – спросил Голубева Бирюков.

– По совокупности за два преступления четыре с половиной года.

– Значит, теперь он еще отбывает наказание?

– Нет, условно-досрочно освободился.

– И видимо, раздобыл новую зажигалку…

– Имеешь в виду того парня с дробью в спине, который сегодня в железнодорожной амбулатории перепугал медсестру? – мигом ухватился за мысль Слава. – Слушай, Игнатьич, вполне возможно!

– Какого возраста Воронкин?

– При последней судимости исполнилось девятнадцать, плюс четыре, итого двадцать три годика получается, – быстро сосчитал Голубев. – Но выглядит он значительно моложе, потому что комплекцию имеет не богаче моей.

Вот-вот должен был подойти очередной электропоезд. На перроне томились под палящим солнцем редкие пассажиры. Мороженщица лихо рекламировала свою продукцию:

– Последнее научное открытие! В летний зной сливочный пломбир заменяет эликсир молодости! Граждане, налетай, – подешевело!..

Слава кивнул в сторону звонкоголосой торговки:

– Омолодимся?..

Бирюков посмотрел на часы:

– Подождем, электричка пройдет – тогда.

Электропоезд прибыл через три минуты. Он быстро всосал в себя отъезжающих и умчался дальше. С десяток приехавших потянулись к автобусной остановке. Мороженщица окинула взглядом опустевший перрон и стала быстро собирать с лотка в горсть вырученные монеты. Бирюков невольно загляделся на ярко сверкающие при каждом движении пальца золотое кольцо с вензелем-печаткой. Вместе с Голубевым он подошел к лотку, спросил:

– Где купили такое симпатичное колечко?

– Где купила, там больше нет, – бойко ответила мороженщица.

– А точнее?..

– Зачем тебе, золотце, точно знать? Где я покупала, там ты не купишь.

Бирюков показал служебное удостоверение. На какое-то время мороженщица словно потеряла дар речи. Затем перепуганно уставилась на Антона большими карими глазами и выпалила:

– Чес-слово, не знала, что кольцо ворованное!

– Откуда оно у вас?

– Сегодня часов в одиннадцать утра здесь, на перроне, у молодого парня за свои собственные купила.

– Сколько заплатили?

– Пятьдесят рубчиков, а кольцо-то, может, фальшивое. Я в золоте не разбираюсь, на риск пошла.

– Как тот парень выглядит?

– Не помню.

– Пройдемте в вокзал, к дежурному милиции.

– Зачем в милицию?..

– Чтоб вспомнили парня, у которого кольцо купили.

– Я уже вспомнила! Высокий… Здоровый… Кажется, в джинсах и в синей рубашке.

– Вася Цветков… – тихо сказал Бирюкову стоявший рядом с ним Слава Голубев.

Насторожившаяся мороженщица мигом подтвердила:

– Он самый, Цветков!

– Знаете его? – спросил Антон.

– Кого?

– Цветкова.

– А-а, нет, не знаю! Это я к слову…

– К слову не надо. Говорите правду.

– Да, чес-слово, правду говорю.

– Пройдемте к дежурному милиции, – снова предложил Антон.

– Пожалуйста! Я не воровка. Меня все вокзальные милиционеры знают, подтвердят.

Пожилой сержант-украинец, когда Бирюков рассказал ему о сути дела, с упреком посмотрел на мороженщицу:

– Ну як же ты, Муранкина, такую противозаконную покупку совершила?

– Як? Як? Вот так! – огрызнулась та. – Сами пораспускали шпану, теперь виновных ищете!

– Та, может, тот хлопец вовсе нэ шпана. Вздумал купить яку-нибудь вещь и стянул из дому колэчко.

– Пусть воспитывают детей, чтоб не тянули!

– Та у самой же сын есть…

– Мой Борька по струнке ходит.

– Смотри, щоб нэ сорвался со струны.

– Не переживай, Панас Никитич, у меня не сорвется!

Сержант глянул на кольцо, вздохнул и осуждающе покачал головой:

– Прямо як у той опере, где поется, шо люди гибнут за металл…

Бирюков попросил у сержанта бланк протокола. Сказал мороженщице:

– Колечко мы у вас заберем. – Повернулся к Голубеву. – Пригласи понятых.

– А кто мне деньги вернет? – встрепенулась мороженщица.

– Задержим парня, тогда о деньгах разговор поведем.

– А вдруг не задержите?..

Антон достал авторучку.

– Вы ведь, говоря юридическим языком, соучастницей преступления стали. За это уголовным кодексом ответственность предусмотрена.

– Какая?

– Если парень, продавший кольцо, окажется несовершеннолетним, то довольно серьезная.

Всю дальнейшую процедуру, связанную с изъятием кольца, мороженщица просидела молча. Закончив формальности, Бирюков отпустил ее вместе с понятыми. После этого созвонился со следователем Лимакиным, попросил пока не уходить с работы.

По сути дела в прокуратуру Антон и Слава Голубев успели перед самым закрытием побывать в районном универмаге. Заведующая отделом галантереи осмотрела кольцо и уверенно сказала, что таких колец у них в продаже не было.

– А в других магазинах райцентра? – спросил Бирюков.

– Золото только у нас бывает… – Заведующая подозвала молоденькую продавщицу, показала ей кольцо. – Зоя, кажется, у тебя точно такое?..

– Такое, Александра Денисовна, – подтвердила продавщица.

– Где покупала?

– Месяц назад в новосибирском «Яхонте». Вместе со мной такую же печатку купила Нина Муранкина. Знаете, на железнодорожном вокзале мороженым торгует…

Слава Голубев с нераскрываемым удивлением уставился на Бирюкова. Не меньшее удивление выразил и следователь Лимакин, когда Бирюков пересказал ему загадочную историю с кольцом. Все трое стали прикидывать возможные версии, но ничего путного из этого не получилось.

– Надо задерживать Васю Цветкова! – словно подводя итог бесплодным размышлениям, заявил нетерпеливый Слава Голубев.

– У нас для этого нет оснований, – возразил Бирюков.

– Ну, как же, Игнатьич!.. – Слава принялся загибать пальцы. – Во-первых, Вася унес туфлю из Дома культуры, во-вторых, ночевал с Крыловецкой у Тюменцевой, в-третьих, золотое колечко…

– Это пока всего-навсего наши предположения. Надо, Слава, встретиться с Цветковым. Приди пораньше к поезду. Возможно, Вася действительно надумал вернуться в Новокузнецк. Если Цветков появится на вокзале перед самым отправлением поезда, тогда садись с ним в вагон и поезжай до следующей станции.

– Правильное решение, – поддержал Бирюкова Лимакин и спросил: – Что делать с мужем Крыловецкой? Вызывать сюда для официального допроса, или, может быть, Антон Игнатьевич, вначале повстречаешься с ним, так сказать, неофициально?..

Бирюков задумался:

– Если сегодняшняя ночь не подбросит сюрпризов, съезжу завтра в Новосибирск к этому Фарфорову Вадиму Алексеевичу. Посмотрю, что он собой представляет.

11. Бежать бесполезно

Первые пассажиры, отъезжающие с новокузнецким поездом, стали появляться на вокзале около одиннадцати вечера. Время тянулось медленно. Голубев приглядывался к каждому вновь вошедшему в вокзал. Он чуть не наизусть выучил вокзальные расписания, дважды сходил в станционный буфет выпить лимонаду, постоял у закрытого киоска Союзпечати и за пятнадцать минут до прибытия поезда вышел на освещенный перрон. Пройдя вдоль него до багажного склада, где, по словам сержанта линейного отдела, обычно останавливается девятый вагон транзитных поездов, Слава прислонился к затененной стене.

Поезд прибыл с незначительным опозданием. У девятого вагона выстроилась очередь. Ни одного подростка или парня среди пассажиров не было. У других вагонов стояли лишь проводницы.

Когда последний пассажир втянул в девятый вагон громоздкий чемодан. Голубев с досадой подумал, что, по всей вероятности, кассир предварительной продажи билетов ошиблась. Как раз в этот момент от противоположной стороны затененного багажного склада к девятому вагону подбежал высокий парень в джинсах и торопливо подал проводнице билет. Не успела проводница разглядеть, тот ли номер вагона указан в билете, Голубев уже стоял рядом с нею. Молодое лицо парня показалось Славе похожим на портрет Грена Бонама, и Слава спросил:

– Если не ошибаюсь, вы Вася Цветков?

– Ну и что?..

– Я из уголовного розыска, хочу с вами поговорить.

– Поезд сейчас уйдет.

– Проедусь…

Парень оставил билет в руках ничего не понимающей проводницы и со всех ног бросился вдоль перрона. Голубев метнулся за ним. Сержант линейного отдела наблюдал эту сцену со стороны. Он мгновенно оценил обстановку: пересек парню путь, поймал его за руку и успокаивающе заговорил:

– Та ты шо, хлопец, як с цепи сорвался?.. Ты шо, милиции пугаешься?..

Тут же подоспел запыхавшийся Слава:

– Ну, парень, откалываешь номера!.. Попыткой к бегству ты облегчил мою задачу… Теперь на основании статьи сто двадцать второй уголовно-процессуального кодекса я имею полное право задержать тебя… Быстро говори, что натворил?

– Ничего.

– А зачем побежал от меня как угорелый?

– Ничего я не бежал.

– Выходит, это мне приснилось?.. Давай уточним: фамилия, имя, отчество?..

– Цветков Василий Анатольевич.

– Прекрасно. Тебя, дружок, я и ищу. Туфельку Ирины Крыловецкой сегодня в Доме культуры взял?

– Ну, взял.

– Зачем она тебе понадобилась?

– Чтобы Ирине отдать.

– А где сейчас Ирина, знаешь?

– Ничего я не знаю! – закричал Вася.

– Не шуми. Паспорт с собой?

– Нет, в Новосибирске, в общежитии.

– Почему без документа в Новокузнецк направился?

– Мое дело…

– Твои дела стали нашими заботами, – с упреком сказал Слава. – В кармане что?

– Тридцать пять рублей с мелочью.

– Ножа нет?.. – Голубев быстро ощупал карманы Цветкова и сам же ответил: – Молодец, что ножик с собой не таскаешь. Сейчас зайдем в вокзальную милицию, оформим протокольчик о твоем задержании…

– Не виноват я, – сдавленно буркнул Цветков.

– Вот и прекрасно. Утром с тобой побеседует следователь, разберется и, если ты действительно невиновен, отправит домой. – Голубев посмотрел на сержанта. – Никитич, забери у проводницы Васин билет и возврати его в кассу.

Новокузнецкий поезд отпустил тормоза, плавно тронул с места. Заметив, как на глазах Цветкова навернулись слезы, Слава успокаивающе проговорил:

– Не расстраивайся, Вася. Поможешь разобраться нам в запутанной истории и уедешь к маме с папой. Ну, чего ты в самом деле как маленький…

При оформлении протокола Цветков отвечал на вопросы вроде бы искренне, но настолько лаконично, что создавалось впечатление, будто он дрожит над каждым словом. По его показаниям выходило, что с Ириной Крыловецкой познакомился в райцентре на танцах. Несколько раз встречался с ней у Тюменцевой, но ни разу там не ночевал. Когда узнал, что Ирина замужем, крепко поругался с ней. Как узнал? Случайно заглянул в паспорт. О том, что Иринина туфля находится в Доме культуры, Васе рассказала знакомая девчонка – раза два или три танцевал с ней, но ни имени, ни фамилии не спросил. Почему забрал туфлю? Потому что не считал это преступлением. Просто хотел, чтобы Ирина поняла, что нельзя так сильно напиваться и что знакомство на этом кончается.

– Как же ты, Вася, узнал, что Ирина была пьяной? – спросил Голубев.

– Видел Ирку вечером перед началом танцев.

– Где?

– У моста, рядом с танцплощадкой. – Цветков потупился. – Она с каким-то мужчиной разговаривала.

– С каким?

– С бородатым и сутулым, как боксер.

– О чем они говорили?

– Я на мосту стоял, не слышал. Кажется, ругались. Мужчина держал Ирку за руку. Ирка вырвалась и побежала. Потом остановилась. Вроде бы кольцо с руки сорвала и в мужчину бросила.

– Точно кольцо?

– Не знаю. Мужчина нагнулся, что-то поднял и спустился с насыпи к реке, в кусты. – Цветков тревожно глянул на Голубева и вновь потупился. – Больше ничего не видел, ушел домой, к тете Марусе.

– И не знаешь, что случилось после с Ириной?

– Не знаю.

– Ну а зачем же соврал в Доме культуры, будто я разрешил тебе забрать туфлю?

Цветков стыдливо покраснел:

– Так получилось…

Голубев пригляделся к импортной этикетке на левом кармане Васиной рубашки, быстро спросил:

– У тебя и джинсы «Рэнглер»?

– Да.

– Где раздобыл?

– Папа из заграничной командировки привез.

Слава потрогал лейкопластырь на своей рассеченной скуле:

– А вот это не ты вчера мне засветил в кустах?..

Цветков исподлобья уставился на Голубева:

– Я вас первый раз вижу.

– Там, Вася, темно было, так что ты мог меня не разглядеть.

– Не был я вчера ни в каких кустах.

– Это хорошо, если не был. А на мотоцикле гонять умеешь?

– Теперь каждый пацан умеет.

– Здорово ездишь?

– Не падаю.

– Позавчера в Заречном пять пачек сигарет «Мальборо» покупал?

– Я не курю.

– А у мальчишек пачку «Космоса» конфисковал… Зачем?

– Чтобы не привыкали к табаку молокососы. – Цветков опять уперся взглядом в пол. – Я ту пачку бросил в реку.

– Интересно… Ну а теперь расскажи, что за кольцо продал на вокзале мороженщице…

Лицо Цветкова вздрогнуло, и он тихим голосом проговорил:

– Какое еще кольцо… Никаких колец не продавал, у меня свои деньги на билет были.

– Значит, вины за собой не чувствуешь?

– Нет, не чувствую.

– Почему же пытался от меня убежать?

– Думал, вы меня за кого-то другого приняли.

– За Грега Бонама? – с улыбкой спросил Слава.

– Не знаю такого…

– Я тоже до сегодняшнего дня не знал, что есть такой английский певец, а благодаря тебе расширил свой кругозор. – Голубев поднялся. – Ладно, Васек, пойдем мы сейчас в районную милицию, там в изоляторе переночуешь.

– Может, я у тети Маруси переночую?.. – робко спросил Цветков.

– Бегаешь ты очень быстро. Опасаюсь, завтра уже не догоню тебя.

Подошедший к концу разговора дежурный сержант отдал Цветкову возвращенные кассой деньги за билет. Бросив короткий взгляд на щупленького Славу Голубева, намекнул:

– Машину бы вызвали…

– Пешком дойдем, здесь рядом, – сказал Голубев и улыбнулся Васе: – Надеюсь, еще раз не побежишь?

– Чего бежать – все равно поймаете, – насупленно ответил тот.

Голубев с Цветковым вышли из вокзала. Ночные улицы пустовали. Редкие лампы тускло освещали дорогу. Заговорили о житье-бытье. Поднялись на мост через сонную речку, спокойно дошли до ее середины. Внезапно Цветков шарахнулся от Голубева, прыжком вскочил на перила моста и головою вниз бросился в черную темень.

Тяжелый глухой всплеск привел остолбеневшего Славу в себя. Он безотчетно перемахнул через мостовые перила, едва успел вытянуть руки по швам и почти с десятиметровой высоты «солдатиком» врезался в воду. В ушах гулко зазвенело. Слава спружинил ногами о дно – пробкой выскочил на поверхность. Рядом барахтался Вася Цветков…

Когда оба, вконец обессиленные, выбрались на берег, Голубеву показалось, что он переплыл, по крайней мере, Обь. Долго сидели молча, глубоко дыша и не чувствуя мокрой одежды. Болезненно скрючившись, Цветков тихонько постанывал.

– Животом, что ли, хлопнулся? – спросил Слава.

– Н-н-ну…

Голубев вдруг вспылил:

– Ты что, умом рехнулся?! Ошалел? Нашел время трюкачить! А если бы я за тобою не прыгнул?.. Теперь бы наверняка, дурачок, концы отдал! Еще раз драпануть хотел… Зачем, а?.. Мог бы уже после первого раза понять, что бежать бесполезно…

Цветков застонал громче.

– Больно? – спросил Голубев.

– У-угу…

– До больницы дойти сможешь?

– Н-не-зна-а-аю…

Слава с трудом поднялся на ноги.

– Ну-ка, шальной… Держись за меня…

12. Первая разгадка

Утром, узнав в дежурной части, что задержанный Голубевым Вася Цветков находится в больнице, Антон Бирюков позвонил Борису Медникову. На вопрос Антона о состоянии Васи судмедэксперт недовольно проговорил:

– Хорошо, что этот мастер беспарашютного спорта плашмя об воду ударился. Если бы нырнул головой, воткнулся бы в дно – и поминай как звали.

– Скоро поправится? – спросил Антон.

– За два-три дня отлежится.

– Надо постараться, чтобы не убежал из больницы.

– Пока ему не до побега…

– Поговорить с ним нельзя?

– Какой сейчас разговор…

Антон положил телефонную трубку и вышел из дежурной части. В коридоре чуть не столкнулся с вокзальной мороженщицей. Раскрасневшаяся Нина Муранкина тянула за руку еле поспевающего за ней подростка. Увидев Бирюкова, она заискивающе выпалила:

– Мы к вам, товарищ начальник! – И смерила подростка сердитым взглядом. – Что надо сказать дяде?

Мальчишка исподлобья зыркнул черными глазами:

– Здрасте.

Бирюков поздоровался и пригласил ранних посетителей в свой кабинет. В кабинете Муранкина усадила мальчишку рядом с собою, вздохнула и с возмущением заговорила:

– Это сын мой, Борька. Четырнадцать лет балбесу. Был парень как парень, а вчера… – Бесцеремонно шлепнула сына по затылку. – Ну-ка, балбес, излагай своими словами, какую пакость вчера отмочил!

Борька втянул голову в плечи:

– Кольцо мамкино в карты проиграл.

– Как же это ты, Боря?.. – с упреком спросил Бирюков.

Подросток недолго посопел:

– Мы в дурака утром играли. Подошел тети Маруси Данильчукой Васек, спрашивает: «У кого, шнурки, деньги есть?» Я десятничек показал. Говорит: «Хочешь, в настоящую игру научу? Двадцать одно называется»… – Борька рассказывал и хмурился. – Стали играть. Я у Васька рубль выиграл, потом еще пятьдесят копеек. Васек говорит: «Ух, шнурок, какой ты везучий, аж завидки берут! Сыграем по-крупному?» Я сказал, что у меня крупных денег нет. «Из дома принеси, – говорит. – Наверняка выиграешь – назад положишь»… Мамка всегда в буфете деньги оставляла, а вчера не оставила. Кольцо взял, принес… Васек говорит: «По частям или сразу все ставишь на кон?» – «Сразу», – говорю… Сбанковали. Васек банк взял. Я говорю: «Банкуй еще». Он говорит: «Сегодня некогда, как-нибудь в другой раз отыграешься»… И ушел с кольцом, а у меня рубль пятьдесят его остались…

– Сбанковал, балбес! За рубль пятьдесят золотую печатку фукнул!.. – Муранкина всплеснула руками. – Самое главное, товарищ начальник, картежник Васек мою же печатку и мне же продал за полсотенки. Я к Данильчуковой бегала, но ее племянника и след простыл.

– Как же вы не узнали свое кольцо?

– Подумала, чес-слово, подумала: вылитая моя печатка! Но этот картежник гипнозом с толку сбивает. Ой, выдающийся жулик! Настоящей дурочкой меня сделал.

– Какой там гипноз… – сухо сказал Антон. – За дешевизной погнались.

– Ну, знаете, я, конечно, не миллионерша. За полную стоимость, понятно, не стала бы одинаковое кольцо покупать, но тут… Перед людьми теперь стыдобушка…

– А когда за бесценок покупали у знакомого парня золото, не стыдно было?

– Чес-слово, не знала я этого проходимца! Балбес мне рассказал, когда из вокзальной милиции вчера домой пришла, в буфет глянула – и сердце обмерло. Я ж за трудовые деньги свое колечко покупала…

– Зачем же ты, Боря, согласился на деньги играть? – спросил мальчишку Антон.

– Васек все время проигрывал… Он еще карандаш мне подарил…

Мальчишка достал из кармана черный фломастер. Бирюков взял его и положил перед собой на стол:

– На время заберу у тебя. С кем еще Васек в карты играл?

– Не видел, не знаю.

– А дружил на вашей улице с кем?

– С Галины Тюменцевой подружкой, которая в озере утонула.

– Где ты их вместе видел?

– На танцах и на пляже.

Борька, в общем-то, оказался осведомленным малым. Бирюков узнал от него, что Васек не только танцевал и купался с «подружкой», но и часто катал эту «подружку» на Галинином мотоцикле. Еще Борька видел, как позавчера после обеда Васек укатил от дома Тюменцевой с каким-то парнем в белой футболке. Был ли на футболке у парня нарисован волк, Борька сказать не мог, потому что смотрел на мотоциклистов издали. К вечеру они вернулись и закатили мотоцикл в гараж.

– Боря, а ты не знаешь, кто у Галины Тюменцевой в ту ночь угонял мотоцикл? – спросил Антон.

– Не знаю.

Примолкшая было Муранкина внезапно вспыхнула:

– Чего прикидываешься незнайкой. А кто у дяди Вити Суржикова машину хотел угнать?..

Мальчишка взглянул на нее исподлобья:

– Меня не про машину спрашивают.

– Рассказывай всю правду!..

– Минуточку, – остановил Муранкину Бирюков. – Давай, Боря, спокойно поговорим. Ты знаешь, кто хотел угнать машину Виктора Андреевича Суржикова?

Борька уставился в окно:

– Это на прошлой неделе было…

– Об этом тебя и спрашиваю.

Наступила пауза. Мальчишка заерзал на стуле. Молчание взрослых начало его беспокоить, и он вдруг признался:

– Я хотел на дяди Витиной машине прокатиться.

В больших карих глазах Муранкиной метнулся ужас.

– Чего мелешь, балбес?! – сорвавшимся голосом крикнула она.

Борька поежился:

– Это правда, мам…

– А чего ты мне про Пашку Мохова молол?!

– Мохов мне уши надрал…

– За что?!

– За то, что хотел на его молоковозе прокатиться.

– Ох, я тебя, балбес, сегодня прокачу! Ох… – От возмущения у Муранкиной перехватило дыхание.

Изредка бросая на багровую от гнева мамашу боязливый взгляд, Борька откровенно рассказал, как Павел Мохов застал его в кабине молоковоза и как потом у него всю ночь горели уши. В отместку за это Борька решил проехаться на машине Суржикова, а сказать на Пашку. Но самосвал врезался в избу Исакова – пришлось убегать.

– Кто, Боря, научил тебя заводить машину? – спросил Бирюков.

– Дядя Сережа Тюменцев. Он любит пацанов. Когда у Галины жил, часто меня в рейсы брал. Советовал, если после школы в институт не поступлю, на шофера учиться.

Муранкина ядовито ухмыльнулась:

– В институт… В колонию для несовершеннолетних, дурачок, поступишь!

Бирюков кинул на нее строгий взгляд. Опять спросил мальчишку:

– Боря, а Галины Тюменцевой брата знаешь?

– Валерку? Знаю. Его фамилия Воронкин.

– Когда последний раз его видел?

– Давно, как судили…

– И ты, балбес, по Валеркиному пути пойдешь! – снова сорвалась Муранкина. – Ну, миленький, сегодня высеку тебя как сидорову козу!

– За правду сечь нельзя, – строго сказал Бирюков и обратился к мальчишке: – Боря, выйди в коридор, мы с мамой поговорим.

Мальчишка с явным облегчением шмыгнул за дверь. Муранкина возмущенно вздохнула, однако Бирюков остановил ее:

– Нельзя так воспитывать ребенка.

– Как… как это нельзя? – На лице Муранкиной появилось откровенное недоумение. – Он же черт-те что на себя наплел!

– Дети, как правило, на себя не наговаривают.

– Так Борька же у меня неправильный! Он как две капли воды в отца дураком уродился. Тот, кровосос, мне нервы трепал, пока не подох от водки, теперь… Ну разве нормальный ребенок станет такую несуразицу в уголовном розыске плести?.. Это он Пашку Мохова выгораживает! Запугал Пашка его, поверьте моему слову, запугал…

– Сами вы ребенка запугали, – сказал Бирюков. – Нельзя одними окриками да ремнем детей воспитывать.

– По головке за такие дела надо гладить?

– Поймите, ребенок сказал правду… Получив за это наказание, он в дальнейшем начнет лгать.

– Что ж мне с ним делать? – спросила Муранкина. – Я целыми днями на работе, присмотреть некому…

– Постараемся помочь. Поставим Бориса на учет в инспекции по делам несовершеннолетних, будем контролировать. – Бирюков снял телефонную трубку, набрал номер Голубева. – Слава, к тебе сейчас придут мать с сыном. Оформи их показания протоколом, как положено. После сразу зайди ко мне. В одиннадцать уеду в Новосибирск.

Муранкина заволновалась:

– Товарищ начальник, как же моя золотая печатка?..

– Вашим делом займется старший оперуполномоченный по делам несовершеннолетних. По коридору направо шестнадцатый кабинет.

Голубев появился у Бирюкова только через час. Прямо с порога возбужденно заговорил:

– Ну, Игнатьич, накрутил Вася Цветков! И наш начальник ГАИ товарищ Филиппенко, кажется, «прокольчик» выдал по делу Суржикова, а?.. Но Вася – феномен! Скажи: разве заурядный паренек отважится самой хозяйке продать ее же кольцо?

– Сомневаюсь, что это сознательно… – Антон помолчал. – Надо, Слава, через областное управление внутренних дел срочно отыскать Валерия Петровича Воронкина.

– Понял. Ты надолго в Новосибирск?

– К вечеру вернусь. Хочу с мужем Крыловецкой встретиться. Смотри, чтобы Вася Цветков из больницы не улизнул, и срочно вызови из Новокузнецка его родителей. – Бирюков протянул Голубеву взятый у Борьки Муранкина фломастер. – А вот это передай следователю. Пусть Лимакин назначит экспертизу, чтобы сравнить химический состав пасты с надписью на газете, в которую была завернута туфля Ирины Крыловецкой.