Текст книги "Третье правило диверсанта (СИ)"

Автор книги: Михаил Бычков

Соавторы: Р. Филимонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10

После короткого перерыва дождь снова не на шутку зарядил.

Пусть себе льет. Не сахарный, не растаю. Зато можно свободно передвигаться в любое время суток: солнце надежно скрыто за плотной пеленой туч, да и жара с пылью не мешают. Лафа, да и только. Еще бы избавится от слежки, но это пока не в моих силах и интересах. Нужно показать, что я не имею больше никакого желания возвращаться в центр Древнего города. Иначе, избавиться от «хвоста» не получиться.

Чтобы потянуть время и немного улучшить материальное положение, я двинулся на юго-восток, где на пересечении нескольких дорог расположилась небольшая, но достаточно зажиточная община торговцев. Единственное место, где можно найти практически все. Пришлого народу там всегда предостаточно, и я легко смогу обменять или выгодно продать излишек патронов, боеприпасы к «калашникову» ходовой товар – с руками оторвут.

Больше всего я опасался, что встречу там кого-нибудь из своего егерского клана, но немного поразмыслив, решил – в такой дождь у них и без меня достаточно забот. Даже если и наткнусь на патруль, сомневаюсь, что они сразу же отрекутся от меня, и, арестовав, передадут властям ГГО, словно матерого преступника. Вникнув в суть происходящего, надеюсь, они всё поймут и помогут. Нас многое связывает. За годы службы стали почти что братьями. Но на душе все равно лежал увесистый, словно булыжник груз неопределенной вины.

Еще через какое-то время, раздираемый противоречиями я устроил над собой самосуд, одновременно выступая в роли обвиняемого, прокурора, судьи и адвоката. Каждая сторона приводила свои доводы, стараясь посильнее ужалить оппонента. К счастью после длительных дискуссий, они смогли договориться и сошлись на том, что если я и виновен, то только в своей невнимательности и простодушии. Вердикт меня устроил, и от сердца отлегло.

С трудом передвигая ноги в промокших и отяжелевших ботинках, я забрался под крышу какого-то покосившегося навеса, чудом сохранившегося за годы запустения, чтобы немного перевести дух. Ничего, тому, кто висит на хвосте еще сложнее: вести слежку в таких условиях – дело утомительное. К концу перехода язык у него будет на плече, а я смогу спокойно уладить дела, затерявшись в базарной суете.

Я сел на землю и снял ботинки. Прохудившийся навес был плохой защитой к тому же полностью открыт с двух сторон, иногда резкими порывами ветра в лицо швыряло острые как бритвы брызги.

Решив немного перекусить, я порылся в рюкзаке и достал пакетик с сублимированным продуктом. Судя по надписи на этикетке – это было нечто из куриного мяса. Вещь в нашем мире очень редкая. По консистенции блюдо напоминало старую стоптанную стельку для сапога, на вкус примерно то же самое. С трудом пережёвывая куриную стельку я неожиданно поймал себя на мысли: наемники понятное дело догадались, что имевшиеся у меня продукты и вещи не вписывались в перечень снаряжения обычного егеря. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, откуда я все это достал. Подобными деликатесами можно разжиться только в «заповедных зонах» города. Значит, я у них на длинном, но очень прочном поводке. Или они меня на него вскорости посадят, когда эта троица запросит подмогу, указав, что наткнулась на важный след. В таком случае времени, чтобы скрыться и замести все следы у меня в обрез. Хотя чего зря рассуждать, так или иначе, всё сложится, как сложится. И, в конечном счёте, только от меня самого зависит, насколько благополучным окажется для меня исход. Не наделаю больше глупостей, и появятся все шансы выбраться сухим из воды. За шиворот потекла струйка холодной воды, и я сообразил, что метафору подобрал не самую удачную.

Наскоро перекусив, я покидал все обратно в рюкзак и, надев мокрые башмаки, вышел на улицу.

Не смотря на то, что день был в самом разгаре, из-за туч и плотной пелены дождя вокруг царили настоящие сумерки. Окружающие дома, впитав в себя влагу, приобрели одинаковый темно-серый цвет и стали неотличимы один от другого, впрочем, и раньше пейзаж был не слишком разнообразен. Температура заметно понизилась, но всё равно от земли поднимался тяжёлый горячий пар, получилась настоящая баня, теперь можно несколько месяцев не мыться.

Дождь то затихал ненадолго, то ударял с удвоенной силой. Вода быстро прибывала. Поток несся мне навстречу, я боялся упасть. Тогда меня понесло бы как щепку и неизвестно, чем бы закончился этот заплыв.

Решив, что бороться течением не разумно, я перебрался ближе к краю улицы, где воды было немногим меньше, но зато дорогу преграждали кучи битого кирпича и бетона. Сломать ноги тут ничего не стоило, но все же я умудрился нащупать что-то вроде тропинки. Идти стало значительно легче, и я прибавил шагу в расчете выбраться на возвышенность до того как улица превратиться в настоящую горную реку.

Неожиданная преграда впереди, заставила меня остановиться. Похоже, что почву размыло, асфальт провалился, и часть протекающей по улице воды с шумом устремлялась туда, создавая мириады брызг. Это походило на водопад. Настоящий я никогда не видел. Разве только на выцветших фотографиях в старом рекламном буклете туристического агентства, где масштаб и краски оценить было практически не возможно.

Этим зрелищем можно любоваться сколько угодно долго, но, к сожалению, у того кто распоряжался моей судьбой имелись другие планы на мой счёт. Почва под ногами стала проседать, я стал поспешно отступать, насколько это возможно по колени в воде. И в какой-то момент шаткие кирпичи по которым я пробирался вдоль водопада неожиданно осыпались, я полетел вниз, в ту самую яму, показавшуюся мне в тот момент чёрной бездной из которой я уже ни за что не выберусь. Я камнем провалился в плотную пелену мутной, теплой воды. Пытаясь вынырнуть обратно, забился, словно рыба на прибрежных камнях, но меня затягивало все глубже и глубже, и вот задыхаясь, понял, что несусь в темноте всё дальше и дальше. Меня безбожно крутило и вертело, било о выступы и тащило по острым осколкам, от серьёзных увечий спасало только добротное новое обмундирование. Я молил, чтобы на моём пути не попался какой-нибудь штырь или кусок арматуры, на котором я бы повис как кусок мяса на шампуре. Я выныривал в кромешной темноте, и судорожно глотнув воздуха, погружался обратно в бешеный поток. Странно, но, несмотря на смертельную опасность, я неожиданно и с долей упрямого злорадства представил своего преследователя: как он там? Наверное, напрягает свои тупые мозги, куда я исчез. Вскоре и это перестало волновать. Меня сильно ударило о выступ стены, и я потерял сознание.

Очнулся от собственного кашля, перешедшего в мучительный спазм. Чтобы не захлебнуться рвотными массами, с трудом перевернулся со спины на живот и в таком положении окончательно прочистил легкие, а заодно и желудок. Лилось и изо рта и из носа.

Меня трясло.

От холода, и пережитого стресса.

Голова кружилась, конечности казались чужими потому, что ими управлял кто-то другой. Мне стало жутко, я почувствовал себя на короткое время машиной. Словно мне залили не то масло в систему или я полностью лишился смазки и мои детали стали ужасно скрипеть нагреваться и разрушать друг друга. Я понял, что пропадаю и воспользовался старой проверенной методой. На недолго отключил все контакты, на секунду умер, возносясь куда-то высоко…

Когда стало немного легче, я вернулся в ставшее вновь послушным тело и тут же привстал на четвереньки и осмотрелся.

Глубокий овраг метров в двадцать шириной, разбегался змеей в разные стороны. Я не сразу понял, что нахожусь в русле давно пересохшей реки. Сейчас, когда дождь немилосердно лил с небес, оно заметно наполнилось водой хлеставшей из большой бетонной трубы, находившийся у меня за спиной. Это был конечный пункт моего первого и надеюсь последнего путешествия по канализационной системе Древнего города. Я чувствовал себя хреново, но могло быть и хуже, попадись на пути преграда вроде отстойника или банальной металлической решетки. Тогда моё тело навсегда затерялось бы в сырых и мрачных катакомбах канализации, а когда бы вода сошла вернувшиеся крысы не оставили от меня даже костей. К счастью этого не произошло и стоило вновь помянуть ангела-спасителя добрым словом. Несмотря на то, что мне катастрофически не фартит в последнее время, все мои приключения сходят мне с рук, даже удивительно насколько тонка грань между неудачей и везеньем.

Всё хватит трепаться, егерь!

Соберись!

Соберись же!

И тут я спохватился вещей.

Автомат все еще болтался на боку, а вот рюкзака с припасами не было. Я обшарил глазами окрестности, и к радости обнаружил его метрах в двадцати по течению, прибитым к берегу. Жалко было расставаться со столь необходимыми вещами. Их отсутствие сильно затруднило бы дальнейшую жизнь. Пошатываясь, я дошел до рюкзака, и как подкошенный рухнул возле него.

Силы покинули последним усилием, я обхватил рюкзак рукой, устроил на нём голову и, не обращая внимания, на непрекращающийся дождь уснул, будто вновь провалился в ту яму у водопада. На это раз уже окончательно – на самое дно.

Когда проснулся, дождь закончился. Моё тело больше чем на половину лежало в воде, пока я спал, уровень поднялся метра на полтора и если бы я вырубился там, где очнулся впервые, то точно утонул. Опять эти бесконечные бы. Как же мне надоело, что моя жизнь постоянно висит на тоненьком волоске, и принадлежит нелепым случайностям. То, что грабители не убили – случайность. Кто-то подкинул паёк в павильон – случайность. Вышел на здание «Водоканала» – случайность. То, что не сдох там и нашёл бомбоубежище – случайность. Выжил, при нападении чёртова зомби – случайность. Не был разоблачён в общине – случайность. Не пристрелили наёмники – случайность. Не утонул в говностоке – случайность.

Надоело! Честное слово. Вот надоело и всё тут!

Я проверил состояние вещей в рюкзаке. Всё в порядке, кроме сухарей. Табак спички и чай, слава богу, целы. Выкинув пакет с раскисшими хлебными крошками, занялся автоматом. Как мог на коленях почистил его, песка внутри не было – и то хорошо.

Несмотря на то, что я вымок до нитки в горле пересохло. Утолил жажду, и только тогда в голове прояснилось окончательно.

Всё-таки случайность не случайность, но как говорится – нет худа без добра. Теперь не надо плутать по окрестностям, разыгрывая из себя беспечного бродягу, что бы отделаться от «хвоста». Парень, что следил за мной, без сомнения мысленно уже похоронил меня, вздохнув с облегчением: кому охота болтаться по затопленным улицам, за каким-то придурком? Не сомневаюсь, что именно таковым он меня и считал, учитывая отношение наемников к егерям, рискующим жизнью за копейки. Теперь, избавившись от опеки, я мог вернуться за картой.

Накинув на плечи рюкзак и автомат, не спеша пошлёпал по кромке воды. По обоим краям оврага возвышались ровно уложенные бетонные блоки с кое-где сохранившейся гранитной облицовкой. Что это акведук или что-то другое?

Выбравшись из оврага по покореженным остаткам широкой лестницы, наверное, служившей раньше спуском к воде, я окончательно уверился, что овраг прежде был руслом реки. Наверху я огляделся, прикидывая, далеко ли меня унесло подземным потоком.

Судя по расстилающемуся вокруг виду, труба выплюнула мое бессознательное тело в районе какого-то лесопарка, или точнее – того, что от него осталось. Из земли, превратившейся сейчас, в скользкую грязь, то тут, то там торчали ссохшиеся стволы непонятно как уцелевших на ветру и зное мёртвых деревьев, в сумраке больше похожих на причудливых монстров, тянущихся из недр городских подземелий на свободу. Кое-где виднелись догнивающие остовы скамеек и полуразрушенные каменные беседки. Бьюсь об заклад – раньше это место было очень популярно среди горожан. Лес, речка – что еще нужно для отдыха в центре большого, пыльного города? Смущало только то, что сток выходил в такое место, значит это была не канализация, а какой-то дренаж или скорее саму реку упрятали под землю в бетонной трубе. Остатки парапета и гранитная плитка на нём убеждали в том, что в давние времена тут была набережная.

Я оглядывал окрестности и пытался представить, как здесь раньше прогуливались люди, наслаждаясь густой тенью в липовой аллее. Я вспомнил свою прогулку во сне с юной девушкой. В груди потянуло холодком. Будь тот сон реальностью, всё мною увиденное вполне могло происходить именно в этом месте. Тогда тут был рай. Сейчас же всё превратилось в пейзаж, сошедший с холста сумасшедшего художника.

Я шел дальше, раз за разом, прогоняя, как всё это могло быть, и мне становилось только хуже. Как многого мы лишились, как мало у нас осталось. Просто необходимо вернуть карту, и если всё, правда, вернуть нам всем надежду.

Опять пошел дождь – несильный. Так моросило мелкой крошкой и будто повисало в воздухе – как дым.

На расстоянии примерно полукилометра, сквозь пелену водной пыли проступили очертания какого-то большого сооружения похожего на башню. Раньше мне не доводилось бывать в этих местах. По крайней мере, глаз не мог зацепиться хоть за что-то, что вызывало бы какие-нибудь ассоциации.

За неимением других значимых ориентиров, двинулся к темному силуэту, одним жирным мазком прочерченному на фоне серого неба. Ботинки увязали в грязи, под подошвами противно чавкало, словно кто-то неведомый подкрадываясь сзади и давясь слюной, предвкушал, как закусит неожиданным путником.

Если честно, то здесь мне совершенно не нравилось, и я поспешил как можно быстрее унести отсюда свои ноги. К тому же предполагал скорое наступление ночи. Ведь я не учел одной маленькой детали – сколько времени провалялся без сознания. Два часа, три, четыре или больше. После сумерек дождливого дня ночь наступает неожиданно. Не хотел бы, чтобы тьма застала меня именно здесь. Можно было бы свериться по часам, но я разбил их, пока меня мотало в трубе, это была ещё одна утрата помимо сухарей. Жаль, отличные были часы, но пришлось их оставить на склоне оврага.

Чем ближе я подходил к башне, тем больше знакомого находил в ее силуэте: не единожды приходилось наблюдать ее с разных ракурсов, постоянно удивляясь, как она выстояла назло непогоде и времени. В переходах по запутанным улицам и незнакомым кварталам, она часто служила ориентиром. Вот только никогда раньше не приходилось бывать настолько близко, чтобы задрав голову и подставив лицо под капли дождя смотреть на ее исполинское, раздавшееся внизу и сужающееся кверху тело, уходящее высоко в плотную завесу облаков.

Сомнений не оставалось, это была та самая много раз мною виденная старая градирня. Почему мне ни разу не приходило в голову добраться до неё? Что за чушь я несу. Когда ты на службе времени на личные желания нет. Как нет и желания заниматься чем-то личным, после изнурительного перехода.

Вскоре грязь под ногами сменилась местами вздыбленным, но все еще на удивление хорошо сохранившимся асфальтом. Широкая, удобная дорожка средь зеленого моря свежей травы – таким я представил вид этого места в прошлом. Непонятные картинки чего-то похожего всплыли в сознании, и тут же растворились, оставив гадостный осадок в душе и привкус желчи во рту.

Дорога вскоре привела к большому зданию прямоугольной формы. Стенами ему когда-то служили большие стеклянные витрины, почти все давно осыпавшиеся под натиском времени. Ржавые остовы металлических рам свисали тут и там неряшливой рваной прической. Темнота, залитая внутрь, отпугивала. Я обошел его стороной и направился в сторону основания башни, темнеющего неподалеку.

Башня была настолько огромна, что подойдя к ее подножью, с трудом мог различать его границы в туманном мареве, поднимающимся снизу. Как и в соседнем здании, сердцевина, скрытая за массивными опорами была выполнена из стекла и стали. Вот только в отличие от него, здесь все было в целости и сохранности. Одна из дверей приоткрыта.

Сняв автомат с предохранителя, я толкнул ее ногой и, оглядевшись, сделал шаг вперёд.

Темнота и запустение – привычная картина.

Глава 11

Что я собирался найти в месте, где жизнь давно замерла?

Где не осталось ничего, что бы напоминало о том, что раньше это место принадлежало людям. Даже не верилось, что именно люди построили эту градирню для своих определённых целей, которые теперь кажутся такими же далёкими и чужими и как мерцание скрытых сегодня за тучами звёзд.

Я сомневался остаться здесь или продолжить путь. По идее нужно было бы уходить, в одном переходе базировались егеря. И встреча со своими товарищами могла стать для меня роковой. Я хоть и планировал увидеться с наставником, но позже когда достану карту, (если достану), чтобы было что предъявить кроме голых слов. Монах человек разумный сразу смекнёт, что к чему. Он подскажет, что предпринять дальше.

А что дальше?

Мысли стали путаться. Слишком устал, слишком.

К чёрту егерское братство! К чёрту возможные осложнения! Всё к чёрту! Всех к черту!

Мне нужен отдых. Прежде всего, отдых, всё остальное потом. Всё потом.

Я достал из рюкзака фонарик, и пару раз нажал на рычаг, не особенно надеясь, что после продолжительного купания в дождевых водах, он будет работать. Вопреки ожиданиям, маленькая динамо-машина лениво заурчала, вырабатывая ток. Этот звук казался несовместимым с древней, монументальной тишиной градирни, стало страшно, что мои подозрения насчёт фонарика окажутся верными, и я окажусь с этой тишиной наедине. Странно, но я в тот момент больше опасался именно тишины, а не чернильной пустоты, что разливалась дальше в коридорах.

Я судорожно жал на рукоятку, лампочка заморгала и вспыхнула. С облегчением выдохнул. Теперь меня заботило только одно направление мысли, найти подходящее укрытие поужинать чем бог послал, и завалиться спать. Тем более, что день выдался слишком утомительным бестолковым и скомканным.

Для этого годилась любая, хорошо защищенная от постороннего проникновения комната или бывший хозяйственный закуток, что угодно лишь бы я мог там разместится, и без особых проблем выспаться. Надеюсь, найду то, что нужно.

Подсвечивая дорогу тусклым лучом фонарика, я кое-как осмотрел помещение. Большой зал, частично перегороженный турникетом, с тускло поблескивающими в темноте поручнями из нержавеющей стали. Стеклянная кабинка охраны посередине. Искать здесь приют было бессмысленно.

Миновав пост, прошел дальше. Впереди простирался широкий коридор с многочисленными отворотами.

В одном из ответвлений (третьем или четвёртом по счёту) пряталась тяжелая, металлическая дверь, к моему счастью приоткрытая. Подойдя, я взялся за ручку и потянул на себя. Душераздирающий скрип ржавых петель прорезал тишину, заставив поежиться и пугливо осмотреться по сторонам.

Все спокойно, только жужжание моего фонарика.

Посветив в образовавшийся проем, я приметил письменный стол и пару металлических стеллажей. Похоже на бывшую диспетчерскую или помещение КИП. Пыльный монитор, пульт с набором переключателей и посреди стены – доска с ровными рядами маленьких крючков под ключи. Больше половины отсутствовало. Вполне подходящее место, учитывая, что на внутренней стороне бронированной двери присутствовал мощный засов. Он приржавел, но после нескольких коротких ударов прикладом автомата, сорвался с места.

С дверью вышла заминка. Весила она несколько тонн, и, закрывшись до определенного положения, встала намертво. Я совсем было отчаялся, и хотел бросить это бессмысленное занятие, ещё и потому что приходилось толкать дверь в темноте, убрав фонарик в карман. Когда я достал его и подсветил себе, чуть не рассмеялся. В щель между косяком и дверью была вставлена самая обычная монтировка.

Кто заклинил дверь?

Зачем?

Я убрал монтировку и убедился, что дверь теперь подаётся без особых усилий.

Напоследок ещё раз обшарил комнату лучом фонарика и, не заметив ничего подозрительного, повернулся, чтобы закрыть за собой дверь. В этот момент сквозь узкую щель в проеме что-то ярко блеснуло и тут же исчезло. Я насторожился, вскинул оружие. Что это могло быть? Луч света отраженный от турникета или осколка стекла? Вполне вероятно. За мной кто-то идёт? Кто? Все хвосты я надёжно обрубил, или если быть более точным утопил.

Простоял, не шевелясь еще несколько минут, но ничего похожего больше не произошло. Нервы совсем никуда не годятся. Уже мерещится, начинает, так скоро собственной тени пугаться начну.

Паранойя.

Это от переутомления. Если только это всё когда-нибудь закончится, возьму месячный отпуск, пронеслась мысль. И тут же вспомнил, что отпуск мне теперь не полагается, хотя бы, потому что я больше не состою на службе. Сначала это решили за меня, а после я сам, когда сжигал письма ГГО, дал себе зарок уйти из клана. Некая струнка натянулась в груди и лопнула. Сожалеть поздно.

Такая у тебя судьба егерь, вернее бывший егерь. И никуда от этого не денешься, что досталось, то и твоё.

Я захлопнул дверь, вставил в паз засов и занялся приготовлением ужина. Впервые за долгое время ел за столом. Зажёг конфорку вскипятить воды для чая. Тушенку решил приберечь, опять съел стельку для сапога с привкусом курицы, или наоборот, никак не мог разобраться.

Прихлёбывая чай и посасывая шоколад, смотрел на блики на противоположной стене от горящей таблетки сухого спирта. Напоминало ужин при свечах. Я никогда не ужинал с девушкой при свечах. У меня никогда не было девушки. Походы в бордель не в счет.

Я представил, как это могло быть, и опять увидел ту девушку из сна, с которой гулял по набережной.

Она сидит напротив. Слегка склонила голову и что-то мне говорит. Я слушаю в пол уха, просто смотрю на неё. Она говорит не переставая. Суть рассказа навсегда потеряна для меня, какая-то весёлая история. Вот она доходит, очевидно, до какого-то, очень смешного места и начинает заразительно смеяться. Я смеюсь вместе с ней.

Я очнулся с кружкой в руке. Увиденное было настолько чётко очерчено и так увлекло меня, что на минуту я поверил, будто всё это происходило в реальности.

Чёрт! Неужели я действительно галлюцинирую!

Скорее грежу наяву.

Спать. Спать. Спать.

Без долгих раздумий, отогнав остатки накатившей оторопи, сразу собрал на завтра вещи и забрался в одну из пустующих нижних ниш ближайшего ко мне стеллажа. Устроил рюкзак в голове, положил на грудь автомат и только закрыл глаза, моментально провалился в тревожный сон.

Нечасто во сне чётко понимаешь что спишь. Но сейчас был тот самый случай. Я прекрасно помнил, как оказался в металлической нише стеллажа. Помнил весь свой маршрут до мельчайших подробностей. Помнил кто я. Я помнил всё, и ни что не могло сбить меня с толку. Но в то, же время границы реальности оказались настолько размыты, что объяснить происходящее я мог только с позиции безусловного отказа от самой мысли, что текущее действие возможно в узких рамках логики.

Иначе как объяснить, что когда я открыл глаза, с потолка лил свет, или вернее я открыл глаза, потому что с потолка лил свет. Зажмурился проморгался и когда снова посмотрел вверх, то ничуть не удивился, что комната ярко освещена, потому что знал – это сон.

– Сон – естественный физиологический процесс пребывания в состоянии с минимальной мозговой деятельностью и пониженной реакцией на окружающий мир.

Я сказал это вслух и опять же нисколько этому не удивился. Определение из учебника по физиологии, вбитое в мозг и заезженное до дыр.

Прислушался, вокруг царила всё та же тишина – ни одного звука, только теперь меня это наоборот успокаивало. Я смотрелся в своё отражение на хромовой поверхности верхней полки – моё лицо хоть и затянутое недельной щетиной как неухоженное озерцо ряской – улыбалось.

Я выбрался из своего металлического гроба и огляделся. Всё изменилось, или почти всё. Дверь по-прежнему была заперта на засов, но всё остальное в комнате преобразилось.

Мониторов на поверку оказалось много больше. Весь центральный пульт играл и переговаривался, причем эта игра не вызывала у меня изумления. Небольшой письменный стол, за которым я ужинал, стоял ближе к противоположной стене и олицетворял рабочее место воодушевлённого учёного. Все три стеллажа заняты документацией и коробками с жёсткими дисками, кроме той ниши, в которой спал я там так, и лежали автомат и рюкзак.

Зная, что мне ничего не грозит, оставил оружие и безбоязненно открыл дверь. Коридор тоже освещён. Никаких следов разрушения. Чистые полы и выкрашенные в нейтральный салатовый цвет стены.

Люминесцентные лампы через равные промежутки установлены на потолке. Кондиционеры шёлково гудели, нагнетая прохладу, датчики микроклимата поддерживали идеальную для температуры влажность воздуха.

Устройство градирни меня нисколько не интересовало. Я знал, что пристроенный к её конусу корпус был такой же инсценировкой как и сама градирня. Я шел к вестибюлю, чтобы проверить одну свою догадку.

Минуя ответвления коридора, дошел до точки, где коридор обрывался обширным холлом с постом охраны. Вышел из-за угла и увидел то, что и ожидал.

Стеклянная кабинка пуста, все вертушки разблокированы – проходи кто хочешь. Никого не было – только я один. Во всём помещении лишь я один и больше никого. Но не это хотел я выяснить – это было очевидным положением вещей. Другое, интересовало меня.

И я удовлетворил своё любопытство.

Несмело, с задержкой в дыхании поднимая глаза, увидел сквозь кристально чистые стёкла вестибюля – зелёный июльский полдень ушедшего навсегда мира.

Едва сдерживая себя от желания броситься к солнцу я медленно словно пробираясь сквозь толщу чистой прохладной воды шаг за шагом пересёк охранный рубеж и приблизился к стеклу витрины.

Я прижался к нему лбом и ощутил одновременно холод преграды и волшебное тепло солнца. Надавил на стекло ладонями и легко прошёл сквозь него. Оказавшись на улице, глубоко вдохнул безопасный воздух.

– Ий-оо-хоо-уу! – Неожиданно вырвалось из груди.

Я бросился сквозь ряды ухоженных лип к набережной.

Две тысячи шагов на пределе лёгких шутка для человека уставшего сделать без опаски хоть один единственный.

Я бежал, как бегут в последний раз. Это был не бег, это было безумие. Улица, тоже сойдя с ума, встала на дыбы, и я будто бы падал вдоль неё, обжигаясь озоном и заходясь счастливым мальчишеским смехом.

Ещё издали я уловил запах реки. Чувство вседозволенности и детской безнаказанности целиком овладело мной.

Скинул на землю разгрузку, запасные магазины звякнули, а гранаты глухо ударили об ровный асфальт. Сорвал куртку и пропахшую потом майку.

Всё долой!

Всё!

У парапета замешкался. Запутался в шнурках, завязал узел. Упираясь носком в каблук, снял один башмак, сел на землю и руками стянул другой. Стащил с себя штаны вместе с трусами и голяком бросился головой вниз, в пахнущую водорослями и всё же чистую прохладную воду.

Бесчисленное количество брызг взвилось в воздух надо мной. Я не мог этого видеть я мог себе это только лишь представить (странная вещь что-то представлять во сне). Однако я представил.

Погрузившись в воду, я перевернулся и посмотрел вверх сквозь воду. Блин солнца мерцал как подброшенная монета, небо плясало, а в душе моей поселилось сомнение.

Что бы удостовериться действительно ли это сон я перекувыркнулся, оттолкнулся пятками от отражения солнца и нырнул.

Разгребая перед собой воду, устремился ко дну.

Стало темно.

Чем ниже опускался, тем холоднее были течение и мои мысли.

Я коснулся пальцами илистого дна, испугался, ухватился за него, и с полными горстями грязи поплыл к солнцу.

Воздух на исходе.

Я бешено грёб, отталкиваясь от воды, а света всё не было. В приступе паники выпустил весь воздух из груди и тут почувствовал руками небо. Дернул головой и сделал вдох.

Вокруг по-прежнему темно. Всё тело избито. Я закричал.

А в руках вместо округлого бескрайнего и совершенно пустого неба держал автомат, и из своего железного гроба целился всё в ту же пустоту.