Текст книги "Третье правило диверсанта (СИ)"

Автор книги: Михаил Бычков

Соавторы: Р. Филимонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Я даже обомлел насколько огромное, даже в полуразрушенном состоянии, здание из стекла и бетона предстало передо мной закрывая собой полнеба. К слову сказать – стекла в нем оставалось не так уж и много. Все оно, в основной своей массе, давно покоилось у подножья, устилая подходы в радиусе с десяток метров. Другого и не стоило ожидать: пожары и сильные ветры, при поддержке коррозии давно сделали своё дело, заставив здание попрощаться с былым блеском, как люди рано или поздно прощаются со своей молодостью и искрой в глазах. Местами, на этом ковре возникали резкие всполохи света. Солнечные зайчики слепили глаза, заставляя щуриться и для того чтобы хоть что-то рассмотреть впереди, приходилось прикрываться ладонью.

Добравшись до высокого крыльца, ступеней в двадцать-двадцать пять, я еще раз оглядел строение, высоко задрав голову.

Оно и в самом деле до сих пор внушало трепет своей величественностью и если так можно выразиться, властностью, что ли. Умели строить предки, ничего не скажешь. Даже просто находясь рядом, чувствуешь себя букашкой.

О чем это я?

Сам не знаю, что снова на меня нашло. Видимо древняя аура власти затаенная за разрушенным фасадом здания до сих пор имеет силу.

Пора пробираться внутрь. Солнце движется по своей неизменной дуге к макушке разрушенного комплекса.

Я поднялся по лестнице и, очутившись напротив широкого проема, служившего раньше входом и выходом одновременно, остановился. Турникет из нержавеющей стали переживет, наверное, еще не одно поколение, разделяя два мира пополам: старый, с его стремлением двигаться вперед, не считаясь с любыми препятствиями, плюя на них и подминая под себя, и новый: неуклонно катящийся в бездну хаоса и разрушений.

Тут же, под ногами лежала расколотая надвое мраморная плита, служившая раньше визитной карточкой учреждения, на пороге которого я сейчас стоял. Под толстым слоем пыли и песка, прочитать его название было невозможно. Пришлось опуститься на колени и, смахнув мусор и песок ладонью, соединить обе половины вместе.

Открывшаяся надпись гласила:

МУНИЦИПАЛЬНОЕ УНИТАРНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ

«ВОДОКАНАЛ»

Признаться, я не совсем понимал, о чем идет речь, но сразу почувствовал, что нахожусь на верном пути.

Здесь можно было не просто сидеть, зажав голову между колен, но и потратить несколько часов на поиски.

Глава 3

Стойким запахом пыли и полумраком, словно изливающимся из темных сводов высокого потолка, как свет из лампы – встретило меня здание, когда я вошел. И тишина. Густая, прилипающая к лицу как паутина – тишина, не нарушаемая никем долгие годы.

Просторный вестибюль, четыре подпирающие потолок несущие скорее декоративную нагрузку колоны, лестницы, разбегающиеся по разные стороны высоко вверх: во всем этом – пустота и запустение. И необъяснимое чувство тревоги. Что-то исподволь толкало меня на недостойные для егеря – поисковика со стажем – шаги. Хотелось развернуться и броситься вон из здания и бежать не оглядываясь, сверкая пятками. Оставляя позади и само здание и один квартал за другим, один квартал за другим.

Непроизвольно попятился назад. Под каблуком хрустнуло стекло. Я вздрогнул и очнулся – понимая насколько мелки страхи, по сути, являющиеся простой детской рефлексией.

Я осторожно двинулся по одной из лестничных эстакад, сжимая в руке обрезок арматуры. Береженого – бог бережет, – так говорили предки, и расслабляться, вовсе не стоило.

Признаюсь, я испытывал сейчас достаточно сильное чувство волнения. Нога человеческая не ступала по этим ступеням вот уже многие годы, и что могло поджидать в этом старом, огромном здании – оставалось только гадать.

Много легенд и историй рассказывали о Древнем городе. Одна была страшнее другой, и если даже малая часть из них была правдой, то мне сейчас же следовало уносить отсюда ноги. По затылку словно прошлась мозолистая ладонь, приподняв волосы. Я решительно прогнал вновь нахлынувшие детские страхи, отдав рассудок на откуп здравому смыслу. А здравый смысл диктовал быть осмотрительным и не поддаваться истерии.

Я двинулся дальше, и, поднявшись на второй этаж, обнаружил длинный коридор, насколько я мог разглядеть идущий вдоль всего здания, огромный и пустой, с множеством дверей ведущих в неизвестность. Я даже немного растерялся, соображая, куда направиться дальше.

Выбрав правое направление, решительно пошел вперёд. С кокой стороны не посмотри, выбор этот был чисто условным: и та и другая сторона выглядели совершенно одинаково как зеркальноё отражение друг друга.

Вот и дверь первого кабинета: массивная, двустворчатая, без каких либо надписей или табличек проливающих свет на то, что можно за ней ожидать. Я подёргал за ручку – заперто, и двинулся дальше, по пути поражаясь масштабом и величием открывавшихся мне просторов здания.

Важность этого учреждения прослеживалась во всем. Со стороны казалось, что это не муниципальное образование, а как минимум одно из головных подразделений по полицейскому надзору или какого-то фискального органа.

Всё говорило в пользу моей мимолётной догадки. И чем я дальше продвигался, тем более убеждал себя в том, что вывеска, сбитая с фасада здания, была лишь ширмой, призванной для того чтобы не привлекать излишнего внимание к проводимой внутри здания работе, попросту пустить пыль в глаза обывателей. И вскоре я нашел материальное подтверждение этой теории.

В наше время тоже заботились об охране спокойствия и правопорядка, но для этого обходились более скромными средствами – базами егерей. Расположенных, как правило, на заброшенных котельных или мелких фабриках находящихся в более менее уцелевшей промзоне брошенного города. И пробавлялись егеря практически подножным кормом, получая только оружие скромную амуницию и небольшое жалование, которого едва хватало на пропитание, да пропустить пару стаканчиков в компании доступной женщины в редкий выходной день. Не складывалась личная жизнь у егеря. Какая девушка будет ждать тебя несколько месяцев кряду, без надежды на встречу. Чаще егерями становились одинокие, разочаровавшиеся или безоглядно верившие в необходимость своего дела, я был из числа и тех и других. И сахарной назвать свою жизнь я не мог. Впрочем, жаловаться на судьбу, в нашем кругу угрюмых профессионалов было не принято. Как не было принято обсуждать с посторонними свои переживания. Каждый егерь, каждый настоящий егерь всегда контролировал свои эмоции. В противном случае это воспринималось как слабость, которая рано или поздно приводила к неизбежному и предсказуемому концу. Когда егерь начинал сомневаться жаловаться, когда он терял твердость взгляда, берущую начало во внутренней готовности всегда отправиться на вылазку, навстречу опасности и вполне возможно смерти. Все кругом понимали, что долго этот парень не протянет. И, как правило, предчувствие очень быстро оправдывалось.

Вот следующая дверь такая же массивная и неприветливая, как и предыдущая и как все последующие.

Я осторожно взялся на округлую бронзовую ручку и, повернув ее, (на этот раз замок поддался) открыл дверь. Давно несмазанные петли предательски заскрипели: звук этот показался в мертвой тишине настолько громким, что я невольно замер, напряженно оглядываясь по сторонам. К счастью, пока я был единственным живым существом в радиусе нескольких десятков метров, насколько я мог обозревать это крыло здания, хотя в полумраке можно было ждать чего и кого угодно.

За дверью тоже никого не было, во всяком случае, на первый взгляд. Разве что, кто ни будь, прятался в одном из огромных, размером почти до потолка, шкафов, расположенных у стен и занимавших большую часть комнаты. Поэтому, прежде чем войти, негромко спросил:

– Есть кто живой?

Глупо было ожидать ответа. Я осторожно двинулся вперед, рассматривая окружающий интерьер.

Это больше походило на библиотеку, или архив: толстые папки и куча различных книг заполняли пространство старых шкафов снизу доверху. Я почему-то сразу понял, что здесь делать нечего.

Нет, не подумайте, что эта комната была мне абсолютно не интересна – напротив: в другой ситуации и при других обстоятельствах, задержаться здесь было бы очень любопытно – наверняка, тут нашлась бы масса полезной информации о прошлой жизни древнего города, способной пролить свет на некоторые загадки. Я всегда стремился узнать о нем как можно больше. Но, сейчас, когда жизнь моя висела на волоске – мне нужно было совсем другое: оружие, еда и вода. Искать их стоило в других местах, (хотя, когда я покидал библиотеку, прихватил наугад среднего размера том, и сунул его за пазуху к остальным своим скромным припасам – тяга к знаниям взяла свое, да и бумага не помешает).

Снова очутившись в коридоре, я решил двигаться в своих поисках по часовой стрелке пока все помещения правого крыла не будут досконально исследованы. Понимая, что работа предстоит долгая и нудная, запасся терпением.

Третья и четвёртая комнаты оказались близнецами второй: видимо архивов было столько, что они, словно раковая клетка, медленно, но верно поглощали близлежащие кабинеты.

В пятой мне повезло больше – в письменном столе нашел коробку с патронами. Правда, это был мелкий калибр, способный скорее нанести психологический вред, чем физический. Отстреливаться такими пулями можно только разве что от мух, да, и ствола к патронам не прилагалось, но это был уже хоть какой-то результат, вдохновляющий на дальнейшие поиски. Еще раз, безрезультатно обшарив всю мебель, засунул патроны в карман куртки и двинулся дальше.

Следующая дверь тоже оказалась заперта.

Я стоял перед ней, задумавшись – стоит ли тратить силы и время на взлом, вытянув в итоге проигрышный билет. Но, все же, какая-то сила или некое чувство, заставили покрепче взять ухватить арматурину и начать курочить замок.

Признаюсь, занятие это было не из легких: пот лил с меня градом, заливая глаза, насквозь пропитав одежду, которую было хоть отжимай. И вот, когда желанная цель была близка, неожиданно услышал приказ:

– Обернись!

Я резко застыл на месте, почувствовав, как мириады холодных иголок пронзили спину. Медленно обернулся, но – ничего, или точнее никого не увидел. Ни позади себя, не слева и не справа. Пустой, как и раньше расходящийся в обе стороны коридор. Ни сквозняка ни шороха не проносилось в нём.

Наверное, показалось, – решил я, продолжив ломать упрямую дверь.

Замок, как назло не хотел поддаваться.

Я потратил на него уйму сил и времени, набив мозоли но, так и не смог отказаться от этой затеи, продолжая, словно заведенный, долбить снова и снова.

– Зря стараешься, – раздался тот же голос за спиной. Голос принадлежал мужчине, и в нём была определённая мелодика, некая приятная нотка звучала в нём.

От неожиданности, арматурина выпала из рук, больно ударив по пальцам правой ноги.

Ощущение боли подсказало мне, что я не сплю и не брежу, и поэтому, пустой коридор, выкрикивающие в спину ехидные фразы, испугал меня больше, чем все страшилки услышанные ранее.

Наверное, неизвестные силы хранили этот кабинет от незваных гостей на протяжении многих лет, пытаясь спрятать запертый в нем некий великий секрет, знание которого не каждому было дано. Не смотря на обуявший меня ужас, я поднял с пола инструмент и продолжил дело.

После второго или третьего удара я снова услышал голос:

– Предупреждаю: прежде чем ты взломаешь дверь, я буду вынужден тебя нейтрализовать.

Холодный, липкий ужас опутал сознание; хотелось все бросить и кинуться прочь наутёк, подальше от этого странного места.

Снова оглядевшись по сторонам, и никого не увидев, я немного успокоился. Затем спросил пустоту:

– Кто ты, черт тебя возьми?

Ответа не последовало.

Начинало казаться, что у меня просто галлюцинации на почве жажды и многих часов, проведенных под открытым небом: лишняя доза радиации может и не такой эффект вызвать, плюс пережитый недавно стресс и воспоминания о необъяснимых явлениях происходящих в древнем городе добавили угля в топку паники.

– Ладно, – подумал вслух, отступив от неподдающейся двери. – Свет клином на тебе не сошелся.

Решив, что вернуться никогда не поздно я отказался от затеи пробиться за дверь. Но прежде чем двинуться дальше решил продемонстрировать призрачному незнакомцу своё полное равнодушие к его угрозам. Сел на пол прислонившись спиной к злополучной двери, достал из-за пазухи свои припасы разложил их на коленях и принялся утолять голод и жажду, неспешно перелистывая взятую с полки во втором кабинете книжку.

Книга оказалось скучнейшей подшивкой какой-то технической документации. От мелкого шрифта и переплетения непонятных слов меня поклонило в сон. Я несколько раз клюнул носом и, закрыв книгу, убрал её за пазуху – на подтирку и самокрутки самое оно.

Доев всё до последней крошки, открыл второй пакет воды и мелкими глотками отпил примерно пятую часть содержимого. И только после этого не спеша продолжил путь.

Два последующих кабинета тоже были заперты – подергав сначала за одну, а потом за вторую ручку, я, не задерживаясь, проследовал мимо: итак слишком много времени потерял на этом этаже. Впереди могло ждать нечто большее.

Чутье снова не подвело: мне повезло. Распахнутая настежь дверь призывно демонстрировала стоящий посреди комнаты большой письменный стол, а за ним металлический сейф, одиноко притулившийся в углу. Я сразу смекнул – если есть сейф, значит, в нем есть что хранить, скрывая от посторонних глаз (глубокая мысль, нечего сказать!). Оставалось найти ключ и отпереть запертую дверь сейфа. Воодушевленный, принялся за поиски. Минут через пять фортуна еще раз доказала, что сегодня она ко мне не равнодушна: в одном из ящиков стола под грудой полуистлевших бумаг я обнаружил искомый предмет. У меня даже сложилось впечатление будто кто-то водит меня на нитке, подталкивая в нужном направлении и подсказывая что и где необходимо искать. Я отмахнулся от этой бредовой идеи как от мухи.

Ключ был достаточно массивный и, не смотря на долгие годы, проведенные в столе, выглядел так, словно только что был вычищен до блеска чьей-то заботливой рукой и положен в ящик стола, опять же, специально для меня.

Дрожащими от волнения пальцами, я просунул его в замочную скважину и повернул – раз, другой. Тяжелая дверь сейфа со скрипом, медленно отворилась.

Первое, что я увидел – была темнота. Меня ошпарило чувство горького разочарования. Как в детстве, когда начинаешь понимать, что часто обещанные лакомства бывают всего лишь средством побуждения для хороших поступков, и вместо них обычно получаешь порцию нравоучений на отвлеченные темы.

Казалось, что недра металлического ящика абсолютно пусты, но, это было не так. Стоило просунуть руку в его недра, и я почувствовал, как пальцы прикоснулись к чему-то гладкому и холодному. Похоже на пистолет. Бережно вытащил его на свет, слабо освещающий комнату.

Чутье не подвело.

Я сразу понял, что держу в руках оружие.

Такую модель я видел впервые: большой, тяжелый, с острыми четкими углами и линиями, он блестел вороненой сталью и производил сильное впечатление. Один вид уже внушал уважение и благоговейный трепет. Что уж говорить о его возможных боевых качествах. Кстати, очень любопытно было бы попробовать пистолет в действии.

Я вертел полученный нашару ствол, словно отшельник, нашедший золотую запонку, не знающий, что делать с ней дальше. Так и подмывало направить его на стену и нажать на спуск. Но, я сдержал первый порыв, понимая, что количество боеприпасов может быть ограничено, а сейчас, каждый патрон был на счету. Да, и как следует разобраться в устройстве пистолета, не помешает.

За окном серело.

Приближались сумерки, съеденный кукурузный хлеб почти полностью переварился в моей утробе, оставив по себе лишь лёгкое воспоминание, голод опять подступал. Слегка попеняв своему ангелу-хранителю за скромность подношения, я выпил воды и с сожалением отметил, что пакет заметно похудел и потерял в весе. Будем надеяться, что в здании отыщется ещё что-нибудь кроме пачки патронов и пистолета.

Достав упаковку боеприпасов, извлёк из картонной ячейки один патрон, приблизил его к дулу пистолета и быстро понял, что калибр не совпадает. Разочаровавшись, я высыпал патроны из коробки на пол и бросил её саму в дальний угол комнаты.

Усевшись за стол, на один из шатких стульев присутствующих в комнате, принялся внимательно рассматривать добытое оружие, ища механизм извлечения обоймы, если она вообще существовала. Я вертел пистолет и так и сяк, не зная как к нему подступиться, наглядно иллюстрируя старую сказку-притчу: про нерадивую мартышку и доставшиеся ей по недоразумению очки.

Гладкий, без единых выступов и кнопок, корпус пистолета казался неприступным, как и здание, где хранился. Тут все было основано на загадках, решение которых было не всегда и не всем под силу – отсюда и множество легенд сложившихся за сотни и тысячи походов к центру Города. Древние были не так просты, как казалось. Многие тайны они унесли с собой, оградив нас, своих недостойных предков, от будущих ошибок и возможности использовать разрушительные силы. Может быть, они до сих пор хранятся где-нибудь в недоступных для нас местах. К сожалению, рано или поздно, любая тайна становиться явью, и ее раскрытие – только дело времени, и удачного или нет стечения обстоятельств.

Как все эти мысли пришли в мою голову – не отвечу даже под пытками. Потому что и сам не знаю. Приходят и все. В определенное время, в определенной ситуации.

Безрезультатно изучая пистолет, я постепенно проникался иступляющим чувством бешенства. Без умения обращаться с ним он являлся для меня просто красивым, но бесполезный куском железа. Я безуспешно пытался вникнуть в его устройство, чувствуя себя полным болваном. Повидав достаточно оружия за свою жизнь, я не без гордости мог похвастаться, что с закрытыми глазами разберу и соберу многие экземпляры, но тут был пас.

Не было ни одной подвижной части, ни рамки, ни запирающего механизма, ни помещения для магазина в казённике. Цельнометаллический корпус с рукояткой предохранительной скобой и спусковой крючок. Не понимая как решить эту головоломку я, предусмотрительно отведя ствол в сторону, стал возиться со спусковым крючком. На ум пришла опять обезьяна только на этот раз с ручной осколочной гранатой и молотком.

Нечаянно я слегка сдвинул спусковой крючок в сторону и тут же перевёл его в прежнее состояние. Во внутренностях пистолета что-то тихонько зажужжало, (я скорее почувствовал это ладонью чем услышал) и всё снова стало, как было, только рукоять немного потеплела (или это мне показалось?).

С сомнением и страхом поглядывая на подавший признаки жизни пистолет, я по какому-то наитию навел ствол на одинокий шкаф, подпирающий стену своей широкой спиной и, нажал на спуск.

Пистолет сработал без малейшей отдачи, негромкий хлопок растёкся в тишине кабинета и затерялся среди шума, осыпающегося на пол битого стекла и треска старого дерева, разорванного в щепки. От шкафа практически ничего не осталось, или вернее – только его нижняя половина, сиротливо спрятавшаяся среди осколков и различного мусора, бывшего, когда то его содержимым. Кроме этого, в стене над ним появилась достаточно большая сквозная дыра, ведущая в соседний кабинет, в которую, при желании я спокойно мог бы протиснуть голову и полтуловища в придачу!

Вот это да!

Я был поражен мощью своего нового приобретения, но, насладиться этим в полной мере, так и не успел.

Над головой неожиданно раздался до боли знакомый голос:

– Всё! Это мне надоело. Подача газа через пять секунд, четыре, три, две секунды. Одна. Готово! Дыши глубже поганец!

Послышалось негромкое шипение, как в прохудившемся шланге. Лёгкий туман наполнил помещение кабинета.

Окончание фразы дослушивал лежа на полу, словно сквозь наброшенный на голову гимнастический мат: дыхание стало спертым, голова кружилась и, я медленно проваливался в мутное болото безволия, когда вроде находишься в сознании, но, не можешь пошевелить, ни одним мускулом, будто спеленатый невидимой, крепкой паутиной. Как насмешку над собой я услышал чей-то короткий, но экспрессивный диалог:

– Ты что!?

– Да ладно, через полчаса оклемается…

Глава 4

Очнулся с тяжестью в голове, словно в нее залили пару пудов горячего свинца. Попробовал пошевелиться и сразу отказался от этой затеи: любое движение доставляло нестерпимую боль во всем теле – видимо мышцы еще не полностью отошли от паралича. Медленно я пытался считать про себя, но после цифры пять память словно обнулилась и я не мог вспомнить что там следует дальше.

– Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три, четыре, пять… – И так до бесконечности.

Во рту стояла великая сушь, словно там расположилась небольшая пустыня; все ее пространство, словно сформированная знойным самумом дюна, занимал неестественно распухший язык. Мне даже казалось, что он торчит наружу как излишнее доказательство моёй полной несостоятельности, и я тот час же представил, как выглядит мое бренное тело со стороны. Подозреваю, что это было очень живописно: лежит себе посиневший труп с выпученными глазами и вывалившимся до пола языком – только куска веревки с петлей на шее и обгаженных экскрементами и мочой порток не хватает для полноты картины. А так очень даже ничего себе натюрморт. Отлично, хоть чувство юмора еще не покинуло. Если пока способен на подобные жизнеутверждающие сюжеты – значит еще не все потеряно. Значит, жив покуда курилка! Только полной уверенности всё равно не было.

Сколько провалялся в полубреду – не знаю. За окном было так же серо, как и в момент неожиданной атаки, поэтому разброс во времени сводился к двум величинам: либо несколько минут, либо несколько суток. Второе, конечно, было менее вероятным. Однако зарока я бы не дал.

Кстати, о газовой атаке: не знаю как, но я начал догадываться, что стал жертвой не каких-то там «неведомых сил», а вполне, реальной малоизвестной совершенно непрогнозируемой и непомерно по-человечески обидчивой системы безопасности древних обитателей этого административного склепа. Думаю, она способна на большее, чем отпугивать подобных мне чудил, обожающих совать, куда не следует свой любопытный, снабжённый двумя ноздрями лицевой отросток. Так что следовало быть поосторожнее, и прислушиваться к добрым советам.

Мне и раньше приходилось иметь дело с хитрыми ловушками древних людей, но по сравнению с этой – все они были достаточно просты и предсказуемы. И этот «голос из неоткуда» – всего лишь очередная уловка, тоже простая, но, достаточно действенная, в чём убеждаться лишний раз очень не хотелось.

Стоило вспомнить об удивительном голосе, как он раздался вновь, при этом я сразу вспомнил, что после пяти следует: шесть, семь и так далее, и на всякий случай прищурился.

Он словно смакуя на языке происшедшее недоразумение с нескрываемой издёвкой сказал:

– Система отключена автоматически. Время действия: двенадцать минут тридцать две секунды. Я же предупреждал, веди себя прилично.

– Заткнись, чертова игрушка! – прорычал в сердцах я. – Все равно от тебя уже нет никакого проку.

– Ты заблуждаешься, – пропел в ответ голос. – Система охраны все еще действует.

– Я заметил, и то, что в здании уже сотни лет нет ни одной живой души! Тебя это не волнует?

– Повторяю, ты заблуждаешься малыш.

Я не придал значения нахальным словам этого охранного монстра, а зря. Работай тогда моя голова хоть чуточку получше, и оборот моего жизненного колеса не выписал бы такую крутую параболу – с головокружительной скоростью вниз и сразу вверх, да так что кишки прилипли к спине.

Жуть!

Будь внимательнее в тот раз и многие вопросы, возникшие после были бы неактуальны, а всё от того что после воздействия газа я как будто слегка поглупел и перестал обращать внимание на очевидные несуразности происходящие в этом богом проклятом здании.

Например:

Меня почему-то совершенно не смутил тот факт, что охранная система, по своей сути, автомат, говорила, не только осмысленно, но и с интонациями, а это не доступно механизму. Помню, был у меня электронный будильник, он меня будил в назначенное время искажённым металлическим голосом, голос был женский и, безусловно, противный, но ни издёвки, ни сожаления к себе я ни разу не уловил.

В данный момент меня больше мучил вопрос: когда я смогу встать, найти воду и пищу, и покинуть, наконец, это выморочное место. Эта и еще куча разных мыслей касающихся моего дальнейшего путешествия роились в голове в огромном количестве, и выбрать одну, самую важную являлось очень затруднительным делом. Все же, я кое-как сконцентрировался, сел слегка покачал головой, изображение на сетчатке троилось, и застилось мутной пеленой, от набегавших на глаза слёз, смешиваясь с пылью, они превращались в землистые подтёки. Размазав по лицу грязь ладонями, я сфокусировал взгляд и задал очередной бессмысленный вопрос в пустоту:

– Система жизнеобеспечения предусматривает помощь гражданам в экстренных случаях?

Язык с трудом ворочался в пересохшем рту, да и вопрос показался мне через-чур официальным, будто я был наделён властью над этой бездушной машиной. Кто я? Обычный нарушитель спокойствия, абсолютно не причастный к прошлым установкам заложенных в микросхемах и матрицах древней охранной системы.

Некоторое время я слушал только свое дыхание, затем голос произнес:

– Система охраны, является так же системой жизнеобеспечения здания и всех лиц, находящихся в нем. Но вы проникли сюда с преступными намерениями и не попадаете под юрисдикцию данного вопроса. – Ответ прозвучал как считаный из инструкции параграф, машина даже сбилась несколько раз, словно впервые открыла брошюру с положениями должностных обязанностей и, завязая своими шестерёнками в казённой неудобоваримости абзаца, поделилась со мной непонятной ей самой информацией.

Я задумался.

Следовало четче сформулировать свои мысли и доказать этому древнему дуралею, что я тоже являюсь гражданином, пусть и более отсталым.

– Ты способен следить за состоянием среды вне здания?

– Ну, да.

– Там все нормально?

– Смотря, что считать нормой. – Не придерёшься. У этой машины определённо проблемы с самоидентификацией и отсюда это почти человеческое стремление к иронии.

– В чем это заключается? – Поспешив я задавал вопрос совершенно наобум, не соображая как он может вывести бестолковый разговор в нужное мне русло.

Охранная система задумалась на этот раз ненадолго и вдруг напугала меня неожиданным предупреждением:

– Я сейчас снова газ пущу!

– Эй-ей-ей!!

– Эй-эй-эй тут не работает, я на другой волне. Подача газа через пять секунд. Одна секунда. Две…

Я вскочил на ноги, не обращая внимания на остаточное головокружение и, выставив перед собой руки, поспешно затараторил:

– Подожди, подожди…

– Три…

– Подожди, говорю!

– Четыре…

– Ну, елки-палки! Нельзя же так! Сволочь…

Я зажмурился и приготовился услышать тихий нежный свист и увидеть лёгкий как тюлевая занавеска туман и упасть в нём замертво…

Обратный отчёт внезапно остановился и клянусь! Я уловил где-то на границе слуха тоненький смешок, словно кто-то, сдерживая себя, чтобы не засмеяться в голос прижимал свой рот ладонью. Я списал это на нервное возбуждение.

Голос ожил.

– Мне осталось сказать пять и включить подачу газа. Поэтому будь более точным в формулировках. Что тебя интересует?

Промокнув рукавом пот, я успокоился. Мне представилась, что где-то в недрах заброшенного здания в нагромождениях проводов и плат затаилось стародавнее своенравное и очень соскучившееся по общению существо. Кто знает, как на нем отразились годы бездействия? Во всяком случае, его не нужно нервировать и пытаться обходить стороной рискованные темы.

Тщательно подбирая слова, я выдавил из себя вопрос, внутренне готовый к очередному искусственному обмороку:

– Меня интересует радиационный фон на улице и температура. – После пережитого шока я больше не мог придумать, что меня интересует и поэтому ограничился только этими двумя показателями.

На сей раз ответ пришёл без задержки.

– Радиационный фон превышает допустимые нормы на тридцать шесть целых пять десятых условных единиц в данный момент. Днем, в двенадцать часов по полудню, этот показатель увеличивается до трехсот пятидесяти. Температура сорок три и семь десятых по шкале Цельсия. Суточные колебания шестьдесят целых и пять десятых…

– Стоп, стоп, стоп, – оборвал я его. – Теперь подумай: способен ли человек находится в этих условиях?

– Это малоприятно.

Слава богу, кое-чего я все-таки добился.

– У тебя есть инструкции по поводу спасения граждан.

– Есть, наверное, – неуверенно подтвердил голос.

– Что значит, наверное, – я уже не сомневался, что машина совершенно спятила с ума, может, точнее, будет сказать, слетела со своих платиновых или какие там у неё есть катушек или, что там у неё вместо этого!?

– Что значит граждан? – Спросила машина.

Я растерялся.

– Это сложно, ты можешь мне помочь?

– Не сложнее чем помощь, которую я могу оказать.

– Перестань меня путать! У тебя есть инструкции?

– Да есть, есть. – Казалось терпение механизма на пределе, и он ещё слово-два взбунтуется, памятуя, к чему может привести неосторожно оброненная фраза, я поспешно добавил:

– Не горячись, ты можешь сопоставить факт моего нахождения здесь и наличием радиации вне здания?

В ответ голос промолчал, а я уселся на пол, по-турецки поджав под себя ноги, тихо недоумевая над тем, в каком ключе у нас происходят переговоры. Если бы мой учитель услышал меня сейчас, клянусь богом – он был бы удивлен.

– Ну? – Не вытерпел я затянувшейся паузы.

– Я обработал твой запрос и пришёл к выводу: твоё нахождение в здании правомерно, так как является следствием попытки сохранить свою жизнь.

Я мысленно возликовал. Надо же – удалось добиться своего. Чёртова жестянка! Правосудие разума вот-вот должно было восторжествовать. Как не радоваться такой удаче.

Далее стоило разузнать у системы охраны – где можно разжиться водой и провизией.

Не стоило ходить вокруг, да около, поэтому задал вопрос прямо в лоб:

– В здании есть запасы провизии?

Некоторое время голос молчал, видимо проверяя какую-то, только одному ему известную информацию, затем произнес:

– Есть.

– Замечательно!

– А чему тут радоваться. С момента последнего обновления программы прошло слишком много времени, данные о запасах могли устареть, как и сами запасы. Употребление их в пищу может привести к летальному исходу. Наверное.

– Скоро к летальному исходу приведет их полное отсутствие, – вздохнул я. – И это уже точно! Желудок уже к спине прилип.

– Я только предупреждаю.

– И на том спасибо.

– Не за что.

– Эй, а где что есть-то? – Запоздало спросил я, но ответа не последовало.

Временами начинало казаться, что я общаюсь не с безликой программой охраны, созданной десятки лет назад, а с живым существом, обитающим где-то в глубинах этого железобетонного монстра и пристально следящим за каждым шагом не прошеного гостя коим я, по сути, и являлся. Впрочем, я бы не особо удивился, узнав, что именно так все и обстоит. Вот и теперь мне почудилось, что эта чудаковатая система окончательно обиделась и отключилась, нарочно оставив меня в неведение, в каком направлении продолжать поиски. Оставалось рассчитывать только на свои силы и на то, что программа не способна на розыгрыши.