Текст книги "Третье правило диверсанта (СИ)"

Автор книги: Михаил Бычков

Соавторы: Р. Филимонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 20

Монах передвигался как ящерица, порывисто и в то же время очень точно. Он словно сросся в единое целое с землёй и перетекал по ней – совершенно бесшумно обходя все препятствия, не делая ни одного лишнего движения. Я полз следом, выступая в роли ведомого, и старался выдерживать выбранный темп. Признаюсь, мне стоило больших трудов не отстать от него. Подошвы его ботинок мелькали перед глазами, и я сосредоточился исключительно на них. Мой рот был полон пыли, пот заливал глаза, и вообще всё надоело до изжоги. Хотелось остановиться и напиться воды, но Монах был неутомим. Он даже ни разу не оглянулся, чтобы удостовериться поспеваю я за ним или нет. Поэтому когда он вдруг остановился я, инстинктивно прополз некоторое расстояние вперёд, и только когда каблук его башмака оказался вплотную к моему носу затаился сам. Монах выглянул из-за плеча и подал мне знак присоединиться к нему. Я обогнул его стороной и лёг рядом.

Мы находились на небольшом пригорке. Метрах в пятидесяти в низинке сохранились остатки надо полагать некогда густой кустарниковой посадки, представлявшей сейчас редкие переплетённые между собой прижатые к земле ветви, кое-где прихваченные зеленью после недавно прошедшего дождя. По краям низины раскинулись, словно окаймляя её желтые полянки расцветших в безудержной тяге к жизни одуванчиков. Дальше поднимался совершенно голый склон искусственной насыпи. На её вершине, на равных промежутках располагались похожие на противотанковые надолбы бетонные короба, увенчанные конусообразными крышками.

Я понял, что мы на месте.

Само здание «Водоканала» вернее его левое крыло, теперь находилось под острым углом по отношению к нам. Если где-то в секторе возможного обзора и находился наблюдатель, мы всё равно находились в мёртвой зоне и не были видны ни из одного окна, однако рисковать не стоило. К тому же если Андрей как утверждал Монах, пробрался внутрь знания через выход вентиляционной шахты, нас могли поджидать прямо тут на подходе. Поэтому мы лежали тихо и переговаривались шёпотом.

– Вон там, – сказал Монах, указывая на один из коробов со свёрнутой на сторону крышкой, – я нашёл вещи и оружие Андрея. Спрятал всё вот тут, – он снова указал направление, – внизу у самого холма, землёй прикидал, и заложил ветками. Отсюда вижу ничего не тронуто. Так что думаю в здании всё тихо. Хотя может быть это приманка, и они ждут, когда кто-нибудь придёт забрать барахло. Неуверен, но всякое возможно. Меньше чем через час стемнеет, тогда всё и проверим. Будем надеяться на лучшее.

– Ничего другого не остается, – сказал я.

– А ничего другого и не надо, – отозвался Монах.

– Это верно.

– Постарайся отдохнуть чуток, я послежу, неизвестно когда в следующий раз получится вздремнуть. Давай парень я тебя толкну, когда нужно будет.

Я не стал спорить, бросил взгляд на заходящее багровое солнце, уронил голову на сгиб локтя и сразу же уснул.

Мне как будто бы что-то приснилось.

Не уверен, но вроде бы я лежал на холодном столе, точнее я ощущал холод спиной, и поскольку поверхность была идеально ровной, то решил что это стол. Мои глаза закрыты, и я не мог их открыть – почему-то не мог. И главное я не хотел, нет, не то слово, пожалуй, мне было совершенно безразлично держать их закрытыми или нет. Я бы и лежал так пока не услышал команду. Она была чёткой и очень понятной и именно такой как я ожидал.

– Очнись! – услышал я и тут же открыл глаза.

И как это уже бывало раньше, не сразу сообразил, проснулся я или до сих пор сплю. Я проморгался, вокруг по-прежнему темно и пусто, будто я так и лежал с закрытыми глазами, погруженный в своеобразную летаргию.

– Алексей!

– А!

Монах толкнул меня в плечо и цыкнул:

– Тихо ты! Очухивайся.

– Да в порядке я! Нормально всё. Не сплю я.

– Нормально, а чего орёшь опять как резанный, ну-ка, посмотри на меня.

Я послушно поглядел ему в глаза. Он слегка похлопал меня по щеке и, убедившись, что я полностью проснулся, скомандовал:

– Шуруй за мной. И чтобы как мышка. Понял! Как мышка!

– Да понял я. Ты вперёд я следом.

– Как мышка!

– Шевелись уже.

Монах не стал больше препираться, бросил напоследок испепеляющий взгляд и стал спускаться на локтях вниз по склону. Я, как и обещал, последовал за ним. Как мышка, ну, насколько это возможно.

Пробираться по иссохшим веткам и не шуметь было дьявольски сложной задачей. Не представляю, как мы, не наделав шума, преодолели эти злосчастные пятьдесят или чуть больше метров. Но зато совершенно точно, могу, сказать чего они стоили лично мне – ссадины от сухого колючего конца ветки под глазом, порванного кармана неимоверного количества сожжённых нервных клеток и искусанного языка, который я грыз зубами, покуда посылал бесчисленные бестолковые неизвестно кому адресованные проклятия. Что до Монаха, то он совершенно целёхонький дожидался меня у подножия холма, и как мне показалось, издевательски щурил глаза.

– Лучше молчи, – сказал я.

– Хреново я тебя учил.

– Монах! – Потирая изувеченный глаз, шепотом воскликнул я.

– В пяти метрах вправо вещи Андрея, проверь. Давай живее!

Без пререканий я отправился проверить схрон. Отошел на указанное расстояние и долго копался у себя под ногами, пока не услышал очередной притравленный возглас:

– Правее, ещё правее.

И точно нащупал под слоем веток и почвы сумку и два ствола. Не стал ворошить дальше, только подал голос, что всё на месте.

– В порядке.

– Обратно.

Я приблизился к Монаху. Он показал взглядом – вверх. Кивнул в ответ, снял с плеча автомат, спустил предохранитель и вопреки всяким инструкциям плавно отжал затвор и сопроводил его рукой, равномерно давя на него сгибом большого пальца, чтобы патрон не дай бог не переклинило. Перекинув ремень через шею, сделал петлю. Натянул её локтем, и крепко сжимая рукоятку, подсунув палец под спусковой крючок, стал карабкаться вверх.

На вершине встал на колено и стал целиться в угол здания, ожидая подвоха, не смотря на то, что это была полнейшая глупость. Монах появился через пару секунд, хлопнул меня по левой кисти сжимающей цевьё и показал двумя пальцами на ближайший надолб. Я опустил ствол автомата и, скрючившись, пробежал пятнадцать метров – Монах прикрывал меня. Всё было в точности как на учебном полигоне, с той только разницей что тут присутствовала доля здравого зерна. Мы не ждали атаки, но были к ней готовы. Прижавшись к коробу вентиляции, перевели дыхание, и Монах снова подал сигнал идти вперёд мне.

В свете луны заметил какая колоссальная сила была приложена для того чтобы сорвать головки дюбелей скрепляющих металлические стойки крышки короба с бетонного основания. Ужаснулся и прыгнул в полутораметровую амбразуру.

Сначала меня волокло по грубому камню, а после с лёгкостью понесло по скользкому оцинкованному железу.

Я летел, выставив перед собой оружие. Все наши с Монахом ухищрения пропали втуне, поскольку я наделал столько шума, сколько не могло натворить и сброшенное в лестничный проём с девятого этажа ведро, доверху наполненное камнями. Меня дважды крепко ударило об углы, трижды поддало под зад и раз сто долбануло головой о стенки несущегося на меня с неимоверной скоростью тоннеля. Прежде чем я упал с трёхметровой высоты на уже поваленный на бок металлический шкаф, что сильно смягчило удар, я успел понять, что всё кончено. Потому-что вновь оказался слепым, несмотря на то, что пялился во все глаза.

Больно ударился локтем и коленями, приклад автомата поддал под печень, так что я с округлыми наливающимися слезами глазами перекатился на пол и шумно разевал рот. Словно нерадивый жених, вывихнувший себе челюсть в попытке откусить как можно больший кусок свадебного пирога. Пытался вслепую защитить огневой сектор, а заодно и уберечь Монаха, ровно до тех пор, пока он сам не свалился на меня. Фонарик, прикреплённый под стволом его автомата, ещё больше усиливал темноту.

Его лицо в свете луча дало странную окраску, половина ударилась в пурпур другая ушла мелованную бумагу. Он шумно со свистом вдыхал носом воздух, и мне пришлось перекрыть ему кислород ладонью. Монах забрыкался и когда ослаб, я уложил его на одну из скамеек. Быстро придя в себя, он тут же вскинул автомат и сам встал на ноги.

– Что дальше командир? – Спросил я.

Ответить он не успел. Издали словно надвигающиеся фары грузовика стали загораться лампы на потолке бомбоубежища. У каждой пары ламп, по всей видимости, имелся свой стартер, и они вспыхивали с мощным механическим щелчком, таким громким, что наше появление в бомбоубежище представлялось всего лишь робким стуком в незнакомую дверь.

Мы были обнаружены без сомнений!

Сослепу щурясь в ярком свете, мы прижались спиной друг к другу, и принялись медленно кружить, понимая, что влипли на этот раз по полной.

Провальсировав два полных круга мы остановились.

– Ты видишь? – Спросил Монах.

– Что?

– Тут всё перевёрнуто вверх ногами.

Я оглянулся и точно увидел.

Из-под ближайшей скамейки торчали чьи-то неестественным образом вывернутые ноги и лужа яркой акварельной краски мочила добротные светло-коричневые ботинки, те самые, что я видел совсем недавно на одном крайне неприятном типе. Невдалеке лежала крупнокалиберная штурмовая винтовка с расщеплённым прикладом.

Секунд тридцать-сорок мы ещё поглядывали по сторонам, ожидая в любой момент нападения – ничего не происходило.

– Что случилось, не понимаю? – Всё так же шепотом обратился к воздуху Монах. – Ну-ка помоги. – Это уже относилось ко мне.

Он перекинул автомат под руку, стволом вниз, наклонился и взялся за один конец скамейки, под которой лежал мертвец.

– Ну! – Не выдержав моей заминки, прикрикнул Монах. Я спохватился и поспешил ему на помощь. Вдвоём мы слегка приподняли тяжёлую скамейку и, обливаясь потом и тяжело пыхтя (во всяком случае, я делал всё, чтобы так выглядело со стороны), перетащили в её сторону.

Верхняя половина трупа была придавлена упавшим шкафом (в нескольких местах отмеченным пулевыми отверстиями) и сколько мы не дёргали за ноги, не могли его вытащить. При каждом нашем рывке в его брюхе что-то плескалось, как будто в полупустой бочке шумно переваливалась с боку на бок полудохлая рыбина. Похоже, что внутренности несчастного лопнули под тяжестью шкафа. Голова надо полагать всмятку. Во всяком случае, вытекающая из-под шкафа лужа крови наводила на такие мысли. Одну руку покойник подобрал под живот, другую вытянул вдоль тела. Он словно в мучительной конвульсии ухватил себя за штанину и теперь ни за что не хотел отпустить крепкую ткань, в которую он вцепился при последнем издыхании.

Отпустив ботинок, я взялся за пока ещё не окоченевшую руку трупа и рванул на себя. Ничего не вышло. Дёрнул сильнее. И чуть не рухнул на спину, когда мне удалось оторвать скрюченные пальцы от штанины, и если бы Монах не поддержал меня точно бы расшибся об железный угол лежащего на боку шкафа.

В намертво сжатом окровавленном кулаке оказалась латунная пуговица с остатками ниток и клочком тёмно-синей материи. К тому же на руке не хватало одного пальца, не трудно догадаться какого – совершенно верно большого. Он был небрежно срезан с кисти гораздо ниже последней фаланги. И, судя по раздробленным хрящам и порванным сухожилиям выкручен, и вырван из сустава. Белеющего, и окропленного несколькими каплями крови – вызывающе торчащего из изуродованной кисти.

Мы с Монахом, не сговариваясь, посмотрели друг на друга.

– Андрей, – сказал я.

Монах кивнул головой в знак согласия.

– Это что он такой беспорядок устроил? – Спросил я.

– Получается.

Ответил он, коснулся подушечками пальцев подтёкшей крови, растёр пару капель на ладони и понюхал.

– Прошло не больше получаса. Могу с уверенностью сказать, что этот тип минут сорок назад дышал и вполне себе радовался жизни.

Я вспомнил человека (обладателя жёлтых кожаных ботинок, он устроил мне личный досмотр при нашем первом знакомстве) и не мог не согласиться с Монахом особенно в той части его утверждения, что это действительно был жизнерадостный экземпляр, редкостный болван и верзила. Он мало уступал в размерах Андрею и не думаю, что вот так запросто, мог распрощаться с жизнью.

Представшая перед глазами картина красноречиво живописала жуткий конец наёмника и, несмотря на явную неприязнь к нему лично и ко всему их сообществу в целом, меня пробрал холодок по спине и я почувствовал что-то вроде сочувствия.

Монах не был столь сентиментален, оставив труп, он вскинул автомат, и резко кивнув головой, указал мне направление, в котором двигаться и главное разом привёл в порядок ход моих мыслей, но ненадолго.

Идти по оставленному следу не представляло никаких затруднений. Две расшерканные ботинками широкие красные полосы пролегали от места убийства по освещённому проходу между шкафов и вели в самую его вглубь, насколько хватало глаз. Похоже, Андрей сильно пострадал в схватке. По правую сторону кровавой лыжни и по её середине примерно на одном расстоянии растекались по полу крупные сгустки начинающей запекаться бурой коркой крови, да и сам характер шагов свидетельствовал о том, что передвигался он с трудом, поочерёдно подволакивая обе ноги. Я гадал, как вообще подобное могло произойти. Почему Андрей вопреки, оговорённого плана и здравого смысла, проник в бомбоубежище, причём с одним только ножом и устроил здесь черт те что. Удивительно и то, что в подвале после случившегося так тихо? Неужели никто не слышал шума, а шумно было надо полагать будь здоров. Конечно это по определению бомбоубежище, но всё же странно, что наёмник появился один внизу и что его до сих пор не хватились? Как вам это? Вот зараза! У меня заломило в затылке от напряженной работы извилин. Когда думаешь обо всём и сразу, такое случается. Зараза! Всё! Шабаш!

Я сосредоточился на работе, стараясь ступать как можно тише и не упускать из вида ничего хоть сколько-нибудь подозрительного.

Только скоро опять меня стало одолевать беспокойство.

Мы продвигались вдоль длинных шеренг шкафов, более походивших на чудовищную нескончаемую аллею высоких металлических надгробий, обезличенных и совершенно одинаковых и, оттого ещё более угнетающих волю, сея в душе безотчётный страх и непередаваемое словами чувство одиночества и обречённости. Не знаю, что испытывал Монах, меня же так и подмывало сделать какую-нибудь глупость, что-то необдуманное хотелось совершить, чтобы уж разом покончить со всем ужасом и сумятицей в сердце. Хотелось броситься вперёд, кричать во всю грудь, раздирая в лоскуты лёгкие и помечать каждый тёмный выступ посланной в него пулей.

Кровь начинала закипать и лопаться пузырями где-то в районе висков, ещё немного, и я сорвался бы в крутое пике и тогда как не тяни на себя ручку – спасения нет. Но неожиданно волны паники сошли, как краска с лица, когда одним резким движением перерезают горло от уха до уха, так же, легко и бесповоротно. Словно в моём мозгу перегорел предохранитель, сорвало клапан или ещё что-то в том же роде – выключился и снова вспыхнул свет и тёмная чернильная субстанция до того грязнившая мои мысли вскипела и вышла паром через пролом в черепе. Тотчас мир расширился, выплеснулся за пределы узкого прохода между шкафами, и открылась новая непривычная грань вселенной, словно бескрайняя стеклянная поверхность огромного журнального столика распахнулась передо мной. По стеклянной плоскости испуганно бегал кругами таракан – вот с чем я столкнулся и вот на кого был похож со стороны.

Я чуть не рассмеялся, насколько просто всё было устроено, насколько вышли незначительными в общем течении, мои потуги изменить порядок вещей, и насколько глупы и смешны, оказались желания соответствовать собственноручно сотворённым принципам – цена которым ломаный грош. И в то же время я понял, что моё присутствие в данное время в данном месте имеет гораздо больший смысл, нежели это представлялось вначале.

Открылась какая-то новая страница и, хотя буквы плясали перед глазами и смысл написанного, терялся в дикой мельтешащей перед глазами карусели, зато чётко читалась первая строка, и появилась уверенность, в том, что программа не даст сбоя и не подведёт в самый неожиданный момент. Всё начинало выстраиваться в логическую линию, словно нанизывались в нужном порядке кольца на стержень детской пирамидки. Но всё по порядку. По списку. А там кривая вывезет.

И первым пунктом в повестке стояла полная зачистка здания от наёмников. Излишняя щепетильность отброшена в сторону за ненадобностью и больше ничто не стояло между мной и необходимостью истребить всех, всех кроме одного, он был мне нужен. Зачем выясниться после – в этом я тоже был уверен. По ходу дела будет не лишним прояснить ситуацию с Андреем. И напоследок долгожданная встреча с пресловутым Сергеем, в том, что он объявиться и именно тогда когда будет необходимо, я был убеждён.

Так теперь Монах.

С ним могли возникнуть трудности, но думаю, ничего такого, с чем бы, я не справился, не произойдёт.

Не откладывая решение этой проблемы в долгий ящик, я остановился и, подождав его твёрдо без обиняков сказал:

– Монах решай сейчас, или дожидаешься меня здесь, или не отстаешь ни на шаг. Никаких вопросов просто делаешь, что я говорю. Это всё. Что скажешь?

Монах оторопел от моих слов. Он стоял, разинув рот не в силах выдавить из себя ни звука. На его лице отобразилась занятная палитра противоречивых чувств. С одной стороны ему явно хотелось влепить мне увесистую затрещину, чтобы в корне подавить стихийно вспыхнувший беспричинный бунт, с другой он хотел понять эту самую причину и потому тянул с мордобоем. Но, по всей видимости, была и третья составляющая его замешательства, он догадался о моей перемене и мог лишь гадать, что именно всплыло, что называется, из тьмы забвения в моей голове. Мне и самому было жутко любопытно к чему приведет тот едва освещённый лаз в подсознании, нечаянно мне открывшийся и в который я едва-едва просунул свой длинный нос.

– Ты что-то вспомнил Алексей? – Спросил Монах, в его голосе звучал отголосок той самой надежды, о которой он рассказывал мне в тот раз, когда подсовывал пустышку в виде фотографии несуществующей девушки и нелепого рассказа с брехнёй пополам.

– Если ты ждёшь, что я сейчас зальюсь соловьём то зря. И не начинай снова расспросов, про город. Может быть позже что-то проясниться, пока ничего нового! Да и не время сейчас. Ты со мной? Говори прямо!

– Зачем спрашиваешь?! Ненужно меня обижать. Повода вроде я не давал. С самого начала я… я…

Его голос задрожал, и на мгновение мне показалось, будто он готов расплакаться от незаслуженно нанесённой обиды. Я поспешил его успокоить тем более что ситуация действительно не располагала к долгим объяснениям, необходимо в сжатой форме объясниться, расставить акценты и уже наконец заканчивать со всем балаганом и переходить к следующему пункту, хотя там не всё так ясно как хотелось бы.

– Да не к тому я успокойся, просто тебе придётся делать то, что скажу и не задавать пока вопросов. Это ясно?

– Да. – Он не протестовал и меня это устраивало.

– Запомни старшего нельзя трогать ни в коем случае. Он нужен нам целым и невредимым. Ты его легко узнаешь это худощавый азиат с поганой ухмылкой. Ясно?

– Что ты заладил ясно, ясно. Ясно всё, яснее ясного. С остальными без изменений?

– По старому плану.

– Отлично.

– Да вот ещё что, с Андреем, похоже, беда, – сказал я.

Не смотря на то, что положение полностью исключало возможность легкомысленных замечаний, Монах не выдержал, с горечью улыбнулся и, показав рукой на размазанные по полу кровавые борозды, сказал:

– Вижу что не всё в порядке. Можешь сказать точнее?

– Я сам безумно устал от мусора в голове. Временами вроде что-то проясняется. Но после становится только хуже. Отложим разговоры. Тем более ты сам говорил, впереди серьёзная работа.

– Согласен. Оставляем только одного?

– Только одного. За спиной остался арсенал и один из продовольственных складов, за этой секцией ряд подсобных помещений и ещё один склад и снова подсобки, дальше узкий коридор после него бронированная дверь.

– Ты видимо забыл я здесь не впервые.

Пришла моя очередь усмехнуться, действительно это как-то выпало у меня из памяти.

– Не думаю, что в бомбоубежище мы ещё кого-то встретим, – продолжил я, – во всяком кто смог бы нас серьёзно задержать, а вот за дверью после подъёма наверняка ждёт тёплый приём. Я беру на себя вестибюль и парадный вход, ты лестницу на второй этаж.

– Хватит сопли жевать, ты номер первый, я за тобой.

Будто молния проскочила между полушарий. Разговор продолжался всего пару минут, однако измотал меня, как если бы я отмахал несколько десятков километров под солнцем. Или может последние слова Монаха, вызвали вспышку в голове. Я сжал челюсти, кивнул в ответ головой и, не обращая внимания на дрожь в пальцах, двинулся вперёд, точно зная, что мой тыл надёжно прикрыт, и этого в данный момент было вполне достаточно.