Текст книги "Пришедшие из ночи"

Автор книги: Михаил Старинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Тебя ведь никто ни в чем не обвиняет, – спокойно сказала Рина и повернувшись, положила на его ладонь свою изящную, маленькую и теплую руку.

– Это большое утешение, – уже спокойнее пробормотал Матт, отхлебывая дурацкую колу. – Надо же, наш родной Комплекс кто-то пытался ограбить, а я ни причем.

– А что, кто-то действительно пытался?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Матт. – Может нет, а может и да. Мы все узнаем позже и как всегда, после всех. Все так замечательно, что я сейчас расплачусь от счастья.

– Матт, – Рина укоризненно посмотрела на него. – Тебе что, в трудные минуты всегда нужна нянька?

Матт промолчал. А что он должен был ей ответить? Да, нужна. И не в какие-то трудные минуты, а постоянно. Но ты же не станешь ею, так? Никогда не станешь. А те мгновения, что мы проводим вместе, они мгновения и есть. Какими бы чудесными они не были…

– Куда ты сейчас? – спросила Рина, помешивая соломинкой в бокале. Жидкость вспенилась вихрем крохотных пузырьков.

– В Полицейское управление, – буркнул Матт. – Джоунс просил, чтобы я доставил ему туда копии всех наших записей, за последнюю неделю. Наверное, хочет не спеша проанализировать их у себя. Ну и подробнее поговорить со мной, в Комплексе это не совсем удобно. Тем более при этих типах из Конторы.

Рина отодвинула бокал и легко встала.

– Когда освободишься, сообщи мне, – сказала она и пошла к выходу.

Матт посмотрел ей вслед, а потом сделал глоток, отодвинул бокал и поднялся. Что толку тут сидеть. Как говаривали раньше, чему быть, тому не миновать.

Новое здание Полицейского управления располагалось на окраине города, там, где было заметно свободнее и в свободную застройку местами вклинивались густые рощицы. Скикар спланировал на большую открытую площадку и, подумав, распахнул левую дверь. Матт вышел, немного постоял, а затем отпустил его. Не было никакого смысла держать машину, было совершенно непонятно, сколько его продержат.

Против ожидания, все закончилось довольно быстро. Старший инспектор его совсем не задержал. Он только вежливо поблагодарил за кристаллы с записями и задал несколько вопросов, на взгляд Матта, абсолютно идиотских. А потом отпустил восвояси.

Когда Матт вышел из Управления и подходил к спустившемуся скикару, его комм негромко запищал. Он всегда отключал речевой выход, но сейчас от этого писка ему почему-то стало нехорошо. А когда Матт услышал новость, то понял, что интуиция его не обманула. Дежурный сообщил, что с ним только что связывались из госпиталя. Сейлор умер.

Матт немного постоял, оглушенный, а потом засунул комм в карман, и приказав двери открыться, сел в скикар.

Он летел домой и все время думал о том, куда летел Володя… Что же он хотел сказать ему тогда, в больнице? "Я смог. Я сделал. Зачем?" Что сделал? Почему он хотел сказать это именно ему? И что значит "зачем"? Нет ответа. И теперь уже никогда не будет…

Дома Матт налил себе полстакана виски и не добавляя воды, встал у окна. Он молча постоял там некоторое время, а потом залпом выпил. Прости, Володя, но я так и не понял, что ты хотел сказать. Но ведь ты наверняка успел сделать все, что хотел. Спи спокойно, друг. Я всегда буду помнить тебя.

Он отнес стакан в кухню и кинул его в мойку, которая, включившись, негромко зашуршала. А потом пошел в гостиную. Услышав его шаги, дом включил стереопанель на стене. Матт движением руки приказал комбайну выключиться. Сегодня он просто посидит немного в тишине.

Он сидел посреди комнаты – большое трехстворчатое окно во всю стену доходило до пола и ни о чем не думал, а просто смотрел перед собой. Вспоминал Володю. Они познакомились во время учебы, в институте, на самом первом курсе и больше никогда не расставались. Всегда и везде они работали вместе. И вместе пришли в Комплекс. Его второе "я", первый и единственный заместитель. Незаменимый заместитель. Сколько времени провели они вместе, в спорах и обсуждениях. Сколько настоящих, точных и верных решений было найдено… Володя. Настоящий друг, верный, надежный. Таких друзей у Мата было немного.

Скажи правду самому себе, вдруг с беспощадной ясностью подумал он. У тебя был всего один такой друг. Один единственный. А теперь ты потерял и его, и у тебя не осталось ни одного.

Ранний вечер постепенно сменился ночью: вокруг незаметно потемнело и на улице и высоко в небе зажглись ночные огни. Полумрак еще теснился в переулках, но главная улица уже сияла переливами огней, ярче, чем днем. Скоро осветится весь город. Люди, любящие ночную жизнь, начнут свое вращение в этом вечном калейдоскопе, ворохе встреч и расставаний…

Матт вздохнул. Надо идти спать. Что за мерзкий день…

И вдруг перед ним всплыла неясная картина. Поздний вечер. Они стоят наверху, у входа в Комплекс. Володя в легкой куртке, которую распахивает ветер и рядом он сам, с маленькой папкой в руке. Володя что-то яростно и упорно втолковывает ему. Он горячо спорит, но потом машет рукой. Сдается. И Володя берет его папку и садится в скикар…

Матт потряс головой. Погоди, сказал он сам себе. Но этого не может быть! Вчера вечером ты оставался внизу, в Цветке, в экспериментальном зале. Долго и упорно работал и ушел оттуда одним из последних, около двенадцати, заперев на прощанье объект в свой сейф. Как же так? Но память упорно твердила ему, что он о чем-то долго спорил с Володей, пока тот не выиграл спор. Матт сдался и Володя улетел.

Неужели мозг начинает сбоить, подумал Матт. Или это чужое влияние?

Матт отлично знал, как можно манипулировать памятью. Это было напрямую связано с его работой. Специалисты давно научились подменять память на произвольное время, на срок от одного дня до нескольких месяцев. На сегодня известны сотни соединений, действующих на мозг с ювелирной точностью. Имея их в руках, можно сделать все, что угодно.

Матт с силой потер лоб и попробовал вспомнить еще что-нибудь, но больше ничего не вспоминалось. И эта неожиданно пришедшая на ум картина, лежала на самом пределе воспоминаний. В отличии от той, другой, которая так и светилась яркими красками.

Двойная память? Не похоже. Ведь это не просто дублирующее воспоминание. Налицо совершенно разные линии событий и одна из них явная ложь. Откуда же взялась вторая? Ладно, об этом позже. А сейчас думай, как вычленить из двух версий одну, верную… Думай, думай, жестко приказал он себе, на то у тебя и голова!

Матт походил немного по комнате, прокручивая события в голове. Стоп. Запись! Система внутренней охраны Цветка ведет непрерывную запись. И если он действительно проработал вчера в экспериментальном зале, до самой поздней ночи, то нейросеть просто обязана сохранить соответствующие данные в своей архивной памяти. А этот архив никогда не стирается!

Матт схватил куртку и выскочил из дома. Он не мог ждать до утра.

ГЛАВА 2

1

И вот настал тот самый сороковой день, о котором говорила бабушка.

Мелодично прозвенел колокольчик и в комнату вошли бабушкины знакомые. Хар их знал. Две бабушкины подружки, тетя Эля и тетя Бригитта. И трое старичков. Двоих Хар тоже помнил: дядя Федя и дядя Теодор. Третий старик был незнакомым. Он остановился на пороге и, увидев Хара, церемонно наклонил голову и громко представился:

– Теофаст.

Надо, подумал Хар, какое странное имя.

– А меня зовут Хар, – сказал он в ответ. Бабушка несколько раз повторила ему, что надо быть вежливым.

– Проходи, Тео, – произнесла бабушка. – Прости, что увиделись по такому поводу. Я бы вас так накормила…

– Перестань, Марианна. – Тетя Бригитта махнула рукой. – Мы все сочувствуем твоему горю. И сделаем все, чтобы помочь тебе. Но… ты хорошо все обдумала?

Бабушка ничего не ответила, только молча кивнула.

– Тогда не будем затягивать, – сказал дядя Федя. – Куда ты нас посадишь?

– Сюда, – ответила бабушка и показала на круглый деревянный столик, стоящий в углу.

Они вдвоем утром передвинули его и бабушка покрыла столик зеленой скатертью, вышитой большими желтыми цветами. Хару скатерть понравилась, он любил яркие цвета.

Все не спеша расселись за столом. Бабушка принесла небольшой ящик из плетеной соломы, покрытый странными узорами. Она открыла его, а потом каждый из пришедших вытащил оттуда по пластине. Хару показалось, что на этих желтых кусках керамики что-то нарисовано, на каждом свое. Но он стоял в углу, куда его поставила бабушка, а из угла было плохо видно.

Бабушка вернулась, они встали рядом, а сидевшие сдвинули пластины в центре стола и из них получился желтоватый неровный круг.

Бабушка нажала на пульт и на окна надвинулись шторы и опустились жалюзи; после яркого солнца в комнате сразу стало сумрачно. А тетя Бригитта поставила в центр круга плошку с какими-то травами и щелкнув пальцами, зажгла их. Над плошкой заструился легкий дымок, только он не шел вверх, а закручиваясь спиралью не спеша стлался над столом.

Некоторое время все сидели молча и чего-то ждали. Дымок завивался кольцами, его становилось все больше и больше. До Хара дошел слабый незнакомый запах. Ничего не происходило. Хару стало скучно и он посмотрел в другой угол, где на деревянной полке по-прежнему стояли видеофото. А когда он опять посмотрел на стол, то даже вздрогнул от неожиданности: старики куда-то исчезли.

За столом теперь сидели две девушки: одна рыжая, дева-солнце, и темная, дева-луна. И два юноши, близнецы: юноша-земля и юноша-ветер. Откуда-то Хар знал, как их зовут. И еще мальчишка, который вертелся и корчил рожи. А круглая керамическая плита в центре стола, на которой дымила плошка, теперь светилась неярким мерцающим светом.

Длилось это долго. Они с бабушкой стояли и молчали. А дева-солнце долго и пристально смотрела в клубы дыма. Потом она закрыла глаза и отрицательно покачала головой. Вслед за ней тоже самое сделала дева-луна. Юноши раздумывали дольше. Они упорно вглядывались в дым, прямо перед собой.

Хар посмотрел на бабушку. Она стояла, не дыша и смотрела на них.

– Нет, – сказал наконец юноша-земля и его близнец, юноша-ветер, как отражение в зеркале, тут же тихо повторил за ним: – Нет.

Бабушкина голова совсем опустилась. Хару стало страшно, он подумал, что бабушка сейчас опять заплачет. И в этот момент мальчишка засмеялся. Он смеялся все громче и громче, заливаясь смехом на всю комнату. И Хар не выдержал.

– Что ты смеешься? – с ненавистью закричал он. – Да кто ты такой?

Мальчишка засмеялся еще громче, закидывая назад голову, Хар смотрел на него, стиснув кулаки. Но вдруг их взгляды встретились и Хара пробрала мгновенная дрожь: на него смотрели глаза тысячелетнего старца.

Мальчишка умолк и слегка улыбаясь опять посмотрел на него. Хар сморгнул. Обычные глаза, просто ему что-то показалось, вот и все.

– Меня зовут Лок, малыш, – сказал он. – Просто Лок. Я представляю здесь саму Госпожу. А смеюсь я потому, что когда остаюсь я один, то почему-то никто и никогда не обращается ни с какой просьбой. Даже самой маленькой.

А я вот обращусь, сердито подумал Хар, но вслух ничего не сказал. Быть может потому, что в глазах смешливого мальчишки опять мелькнула тысячелетняя усталость.

Вместо него заговорила девушка-солнце.

– Прости нас, Марианна, – печально сказала она. – Но мы ничего не можем для тебя сделать.

И она протянула руку к дымящейся плошке, стоящей посередине круглой светящейся плиты.

– Подожди, – вскрикнула бабушка. – Но ведь остался еще один?

– Конечно, – с едва слышной иронией ответила девушка. – Сам Серый Туман. И ты действительно хочешь, чтобы твой внук обратился к нему… с такой просьбой?

Наступила тишина, теперь все смотрели на бабушку. Хар тоже посмотрел на нее. Лицо бабушки исказилось, но она молчала. Хару стало ее ужасно жалко.

– Ба, – сказал он, теребя ее за рукав. – А что тут такого? Ну, давай я сам попрошу его. Может хоть он нам поможет…

– Ты подтверждаешь просьбу своего внука? – тихонько спросил Лок. Теперь он уже не смеялся, а молча и сурово смотрел прямо на них.

Бабушка медленно кивнула, не поднимая головы, она смотрела вниз, на пол.

– Тогда держи, – сказал Лок и сломав круг, протянул ей свою желтую керамическую пластинку, на которой скупыми неумелыми мазками были изображены клубы дыма. – И да поможет тебе Госпожа…

– Какая Госпожа, ба? – сонно спросил Хар, укладываясь в кровать. На него вдруг навалился тяжелый и неуемный сон.

– Спи, внучек, – тихо сказала бабушка и поцеловала его в лоб, поправляя одеяло. – У тебя был тяжелый день.

Хар успел только заметить, как она кладет ему под подушку эту пластину и сразу провалился в тяжелый беспробудный сон.

Он находился где-то высоко в горах, наверное, здесь всегда стояла глубокая осень, настоящее предзимье: вокруг все покрывал густой холодный туман. Над ним нависло низкое тусклое небо; узкий серп луны озарял все вокруг неярким трепещущим светом. А в одном месте, где горы рассекало глубокое ущелье, под плотным серым слоем клокотало огненное зарево. И из этого зарева послышался глубокий низкий голос.

– Чего ты хочешь, малыш? – спросил кто-то невидимый.

– Я хочу отомстить, – серьезно ответил Хар. – Тем, кто убил моих папу и маму. И брата с сестрой. И дедушку.

– Отомстить… – пророкотал голос. – Что же, разумное желание. А ты знаешь, что за все в жизни надо платить?

– Нет, – ответил Хар. Ему вдруг стало страшно. – А что я должен… буду вам отдать?

– Многое, – пророкотал голос. – Очень многое. Подумай, это будет большая плата.

Хар решил немного подумать, но у него ничего не получилось, мысли кружились и путались.

– Пускай, – сказал он. – Мне все равно.

Голос помолчал.

– Хорошо, – ответил он наконец. – Пусть будет так. Сейчас тебя никто не потревожит, ты еще совсем маленький…

– Мне все равно, – выкрикнул Хар. – Я должен отомстить!

– Договорились, – утихая пророкотал голос. – Когда ты станешь старше, тогда приходи. Я спрошу еще раз. Но помни, один-единственный раз…

Голос умолк. Хар посмотрел на то место, где клокотал огонь, но там уже ничего не было, огонь куда-то пропал. И туман незаметно превратился в белые пушистые облака, а небо очистилось и оказалось усыпано крупными звездами. А луна исчезла.

Как здесь хорошо, подумал Хар. Наверное, как на стратоплане, когда летишь высоко-высоко. Вот и папа с мамой также смотрели в окно и любовались облаками. И брат с сестрой. И дедушка.

Вокруг все стало мешаться, смываясь в один мерцающий ком и дальше Хар спал крепко, без сновидений.

Утром, когда Хар открыл глаза, он первым делом сунул руку под подушку и вытащил оттуда керамическую пластину. Но теперь это была простая желтая пластина. Никаких изображений на ней не было.

2

Матт вышел наружу, глубоко вдохнул вкусный свежий воздух и задумался. Пустота, полный ноль. В записях нейросети ничего нет. Однако кое-какие следы он обнаружил: такие вещи нельзя скрыть бесследно. Не очень ясные следы, но вполне определенные. Так что зацепка у него есть.

Но сначала необходимо отсечь от происходящего собственную голову. Мало ли что. Вдруг он заболел и у него в голове творится что-то неладное? Такое тоже иногда случается. Необходимо обратиться к специалисту и сделать это нужно как можно скорее.

Матт взял комм, приказал ему включиться и запросил необходимую информацию. Медцентров в городе было много, но обычное обследование занимало около двух недель. Матт поморщился. Ждать две недели он не хотел, это было слишком долго.

Он расширил область поиска и через несколько секунд комм выдал ему адрес экспериментального института, где результаты выдавались практически сразу. Центр был платным, но на это Матт не обратил никакого внимания. Однако комм подчеркнул, что сначала обязательно необходимо ознакомиться с правилами центра.

Матт потребовал адрес, с правилами он вполне мог ознакомиться на месте. Потом вызвал скикар и назвал ему место назначения.

Зайдя в просторный прохладный вестибюль, который в это время был практически пуст, Матт прошел к стойке и обратился к одинокому дежурному. Он попросил назначить ему консультацию у психиатра.

– Вы уже ознакомились с нашими правилами? – спросил дежурный. – Это обязательное условие для посещения.

Матт покачал головой.

– Расскажите мне коротко самое важное, – попросил он. – Я заранее на все согласен.

– Видите ли, – сказал дежурный, – глубокое сканирование мозга является серьезным нарушением прав личности. Его запрещено проводить без именного разрешения. Поэтому вам придется оставить заявление, что вы идете на это осознанно и добровольно.

О сканировании Матт знал больше кого-либо, это было напрямую связано с его работой. Тоже мне проблема, подумал он. Читать мысли мы пока еще не научились. А на все остальное мне плевать.

– Разумеется, – сказал он и приложив свою карточку к экрану, размашисто расписался в углу.

– Психиатр необходим вам прямо сейчас? – поинтересовался дежурный.

Наверное, вид у меня соответствующий, подумал Матт.

– Да, – коротко ответил он, не вдаваясь в подробности.

– У нас сейчас дежурят два специалиста, – дежурный бросил взгляд на висевший перед ним экран. – Профессор Мражек и доцент Винсент Балуа. К кому вы хотите?

– Мне все равно.

Дежурный недолго подумал, а потом протянул ему выпавшую карточку-пропуск.

– Спуститесь на второй уровень, двенадцатый кабинет. Вас будут ждать.

Матт прошел к центру вестибюля, где располагалась прозрачная лифтовая шахта и сунул в щель свой пропуск. Быстро спустившись на два уровня вниз, он вышел в просторный коридор, освещенный мягким приятным светом. Нужный кабинет оказался рядом, на его двери светлела аккуратная надпись: "Профессор Мражек". Матт подошел к кабинету и прошел в бесшумно распахнувшуюся дверь.

Психиатр был далеко не молод. Он улыбнулся Матту и показал ему на большое и удобное адаптивное кресло, которое сразу же приветливо раскрылось, а сам не спеша сел напротив. Его собственное кресло, как невольно заметил Матт, было не адаптивным, а обыкновенным.

– У вас появились какие-то проблемы, с которыми вы не можете справиться лично, – начал психиатр негромко. Голос у него был поставлен профессионально, Матт сразу ощутил, как этот приятный голос начинает постепенно обволакивать мозг, настраивая на доверие. – Это связано с работой или это что-то еще?

– По-моему, и то и другое, – мрачно ответил Матт. – Но вы ошибаетесь, профессор, справиться я могу с чем угодно. Просто у меня не хватает необходимых знаний, вот я и решил обратиться к специалисту. Мне нужно срочно удостовериться, что я здоров. А моих собственных знаний о работе мозга для этого к сожалению недостаточно.

– Спасибо за лестную оценку, – улыбнулся психиатр. – Но как вам должно быть известно, абсолютно здоровых людей на планете немного. У каждого в психике есть хоть и небольшие, но отклонения.

– Меня вполне устроит, – улыбнулся в ответ Матт, – если специалист вашего уровня скажет мне, что я не сумасшедший.

– Что же, давайте попробуем разобраться вместе. Для начала изложите мне вашу проблему.

– У меня начались нелады с памятью, – начал Матт.

– А в чем это выражается? Что именно вас насторожило?

– Наложение совершенно разных событий, – Матт задумался. – Два разных варианта того, как я провел вечер. Как будто на мою память наложили еще одну, другую. Но тоже мою. И возник конфликт.

– Любопытно, – сказал врач. Он выпрямился и теперь смотрел на Матта намного внимательнее, чем прежде. – Очень любопытно. Подобное встречается достаточно редко. Когда вы заметили это в первый раз?

Ну вот, сейчас начнет собирать данные и ставить мне диагноз, подумал Матт. Да, скорее всего, я здоров. Если бы дело было только в этом… Беда с этими узкими специалистами.

– Около двух часов назад, – ответил он. – Я имел в виду именно вчерашний вечер. А почему редко?

– Потому что намного чаще в памяти обнаруживаются провалы. Лакуны.

– А как это бывает? – невольно заинтересовался Матт.

– По-разному. Обычно мозг маскирует вынужденный пробел искусственно сконструированными событиями, стараясь сшить канву так, чтобы не было видимых провалов. Подобные случаи известны уже лет триста.

– Да? Откуда?

– Последствия амнезии, – пожал плечами врач. – Потеря памяти – довольно распространенное явление. Оно случалось не однажды и довольно подробно описано. Но ведь вам это не подходит?

– Абсолютно, – ответил Матт. – У меня не потеря, а совсем наоборот. Последствием чего это может быть, как вы думаете?

– Не знаю, – медленно сказал врач. – Ведь если признать подобное явление действительно существующим, то для этого должно произойти то, что пока еще не достигнуто наукой. Мы же не умеем переписывать сознание?

Матт пожал плечами.

– Насколько мне известно, нет, – осторожно сказал он. – А больше это никак нельзя объяснить?

Врач покачал головой.

– Наверное, можно. Скажем, очень тонким и точным внушением, разумеется, с одновременным использованием комплекса специально подобранных нервных ядов. В принципе это возможно. Но в такой явной форме я с подобными случаями не сталкивался. Наденьте пожалуйста шлем, попробуем разобраться.

Матт надел шлем и откинулся в кресле, а врач повернулся к невидимому для Матта экрану. Несколько долгих минут прошли в молчании. Наконец врач повернулся к Матту.

– Можете снять шлем, – сказал он. – Никаких явных нарушений психики у вас не наблюдается. Подобное вообще встречается довольно редко. Естественно, исключая признаки патологии, но ведь у вас другое.

– Большое спасибо, – кисло сказал Матт.

– Зря вы так реагируете, – врач улыбнулся. – На мой взгляд, вы здоровы, хотя и несколько опасно делать такие заключения без подробного анализа. Знаете, большинство моих пациентов многое отдали бы за такие слова.

– Я очень рад. А что мне делать дальше? Может быть, вы нашли какие-нибудь следы?

– Нет, – покачал головой врач. – Для этого необходимо более глубокое и тщательное обследование. Думаю, для этого вам нужно будет встретиться с моим ассистентом. Он как раз работает над докторской и именно по этой проблеме.

Матт пожал плечами.

– Я не против. А когда?

Врач ненадолго задумался.

– Сейчас он на конгрессе на Мадагаскаре, но в начале следующей недели должен вернуться. А я, к сожалению, больше ничем помочь вам не смогу. Вы оставили номер вашего комма?

– Да, – сказал Матт. – Он в моем заявлении.

– Мы свяжемся с вами. Дать вам его карточку?

– Спасибо, – сказал Матт и взяв карточку, встал и откланялся.

Он поднялся наверх, оплатил консультацию и постоял немного на площадке, под приятным прохладным ветерком. Потом вздохнул и вызвал скикар. Когда тот прилетел, Матт назвал свой домашний адрес и откинулся в кресле. Он не знал, что ему делать дальше. Но одно он знал точно: с ассистентом он конечно встретится, но этот ассистент ему вряд ли поможет. Разгадку должен найти он сам.

3

Старший инспектор попросил Хара завезти кристаллы обратно в Комплекс. А потом слетать в Центр охраны, найти там человека по имени Гурвич и расспросить его подробнее об изотопной системе защиты. Зачем, спросил Хар, она вроде работает без сбоев? Для вашего общего развития, ответил Джоунс. Может, натолкнет на какие-нибудь идеи. Хар пожал плечами и пошел на выход к скикару.

Прилетев к Комплексу и опустившись на площадку у входа, Хар подошел к столику дежурного. На этот раз дежурной оказалась незнакомая симпатичная девушка. Они улыбнулись друг другу. Хар представился, отдал коробку и уже двинулся к выходу, когда увидел входящего Матта.

– Вы к нам? – спросил тот, пожимая ему руку.

– Привез назад ваши записи, – ответил Хар, показывая на коробку. – Теперь лечу по своим делам.

Оба немного помолчали.

– Скажите, вы не очень спешите? – вдруг спросил Матт.

Хар пожал плечами.

– Не сильно, – сказал он. – А что такое?

– Не поможете мне немного? – замялся Матт. – Что-то я оказался в тупике, нужна помощь профессионала.

– Можно попробовать, доктор, – покладисто ответил Хар. – А что от меня требуется?

Матт огляделся вокруг.

– Давайте, спустимся вниз. Подождите немного, я скажу дежурной, чтобы она оформила вам временный пропуск.

Оформление было недолгим и заняло всего пару минут. Спустившись после этого на несколько уровней ниже и пройдя по широкому коридору с прозрачными стенами, они остановились у точно такой же прозрачной стены, перегораживающей путь.

На полу в полуметре от стены виднелась тонкая голубая линия, которая едва заметно пульсировала. Линия то темнела, то наливалась ярким цветом, а по стене время от времени пробегали едва заметные крохотные искорки.

– Дальше нельзя, – с сожалением сказал Матт. – Защита. Там находятся экспериментальные залы, наш Цветок. Без специального пропуска Стена вас не пропустит. Ничего, отсюда хорошо видно.

Хар кивнул и с интересом пригляделся. За стеной располагался обширный зал с высоким куполообразным потолком. Формой он действительно напоминал лепесток гигантского цветка. Они с Маттом находились в середине. Внешняя, полукруглая стена была целиком заставлена высокими стойками с приборами. Вверху неспешно парили камеры наблюдения.

Две другие стены были свободными, с прозрачными стенками, через которые виднелись соседние лепестки. В центре зала виднелось непонятное сооружение, похожее на большой длинный бак, оплетенный разноцветными оптокабелями. Рядом было еще два бака, но намного меньших размеров. Несколько сотрудников в разноцветных комбинезонах, возившихся за стеной у заставленного приборами длинного металлопластового стола, не обратили на них ровно никакого внимания.

– Скажите, – начал Матт. – Если бы вы некоторое время находились вон там, в одном из рабочих залов, то как бы вы сумели сохранить воспоминание об этом? При условии, что после этого события вам… как бы это сказать… ну, несколько модифицировали память.

Хар, подняв брови, внимательно посмотрел на Матта.

– Я не знаю, как правильно это выразить, – замялся доктор. – Стерли, заменили, спутали. Вы понимаете, что я имею в виду.

Не понимаю, подумал Хар. Ладно, пока оставим это. Он огляделся, подумал и пожал плечами.

– Прежде всего, осталась бы внешняя запись.

Хар кивком головы показал на многочисленные камеры, как укрепленные на стенах, так и парящие в воздухе.

– Они же там постоянно?

– Практически, да, – Матт кивнул. – Постоянное фиксирование событий необходимо нам для нормальной работы. Просто ночью здесь работают только дежурные и тогда камер немного меньше.

– Запись, – повторил Хар. – Камеры нельзя отключить.

– Увы, это не подходит, – сказал Матт. – В оставшихся записях нет ничего похожего.

– А может быть, ничего и не было? – улыбнулся Хар.

Матт мотнул головой.

– Я добрался до ядра нейросети. Дальше не смог, но дальше и не нужно. Я нашел там кое-что. Правда, осталось только оглавление. Записи были, но они начисто стерты.

– Серьезное дело, – протянул Хар, намеренно не спрашивая, кто мог проделать подобную операцию. Доступ в ядро нейросети явно был строго регламентирован, не говоря уже о внутренней защите самой нейросети. – Давайте будем думать дальше. Можно сохранить данные на каком-нибудь личном аппарате, например, на собственном комме.

– Пусто.

– На одном из тамошних процессоров.

– Ничего похожего.

– В самой нейросети, она всегда дублирует память.

Матт вздохнул.

– Все это я уже проверил и не один раз.

Вид у него был нерадостный. Хар ненадолго задумался.

– Я учился в общеобразовательном колледже, – начал он. – А вы, наверное, кончали специальный?

– Да, – думая о чем-то о своем, ответил Матт. – Ускоренного развития, с сильным физико-математическим уклоном.

– Ага, – сказал Хар. – И, наверное, с углубленным изучением истории?

– Да, – недоуменно ответил Матт. – Истории у нас было много. Правда, до сих пор не понимаю, почему. Наверное, для равновесия. А к чему вы клоните?

– К тому, что вас видимо учили писать. Руками.

– Учили, – Матт поморщился. – Даже теперь вспоминать неприятно. Очень нудное занятие, знаете ли. Мы тогда сдавали зачет в конце года. Так у меня с первого раза не приняли, пришлось потом пересдавать. Ну и что?

– А то, – ухмыльнулся Хар, – что умеющий писать руками человек может записать все, что угодно, на чем угодно. Да хоть незаметно нацарапать чем-то твердым на стеклолите.

– Хорошая мысль, – расплылся в ответной улыбке Матт. – Такое мне не пришло в голову… Спасибо. Попробую пересмотреть все, что попадется под руки. А если не найду, то опять обращусь к вам. Поможете?

– Пожалуйста, – сказал Хар. – Рад был оказаться полезным.

Он развернулся и не спеша пошел к лифту. Интересно, подумал он, это кто же мог стереть записи в памяти нейросети? Туда так просто не войдешь, не говоря уже о самом процессе стирания. Хар мотнул головой. А модификация памяти? И не кому-нибудь, а самому директору Комплекса. Как? И главное, зачем? Что-то мудрит этот симпатичный доктор. Ох и мудрит.

4

– Все, что вы говорите, абсолютно невозможно, – сказал Гурвич. Он почесал длинный нос и неодобрительно посмотрел на Хара. – Вы выдвинули совершенно недопустимое предположение.

– А почему вы в этом так уверены? – напористо спросил Хар.

Ему было тяжело, но он старался держаться. Загадочный Гурвич оказался не кем иным, как самим директором Центра охраны и после недолгой беседы с ним Хар впал в глубокий ступор.

– Потому что я знаю, о чем говорю.

Хар пожал плечами.

– Молодой человек, – внушительно сказал Гурвич. – Мы не накрываем объект, не кладем его в коробку и так далее и тому подобное. Мы внедряем искусственно созданный и достаточно сложный изотопный конгломерат во внешнюю оболочку используемого устройства. Понимаете?

– Не совсем, – честно признался Хар.

– Эта оболочка составляет с ним единое целое. Ее невозможно снять или заменить, не повредив сам объект.

– А причем здесь охрана? – спросил Хар.

– При том, – веско ответил собеседник, – что полученный спектр, то есть спектр излучения внедренного нами изотопного конгломерата – уникален. Почти как сетчатка глаза.

– В каком смысле "почти"?

– В том, что наш искусственный спектр намного надежнее естественного, созданного природой.

– Теперь я понимаю, – вынужден был согласиться Хар. – Хорошо, поверю вам на слово, здесь я не специалист. Но его же можно воспроизвести?

– Разумеется, – пожал плечами Гурвич. – Не вскрываемой защиты не существует. Но при современном состоянии науки и техники это займет около семидесяти суток напряженной работы. Мы постоянно проводим соответствующий мониторинг, он кстати ежемесячный. Последние данные получены всего три дня назад. Если вам нужна точная цифра, то она равна 1687 часам. А наша защитная система меняет спектр каждую неделю. Десятикратный запас. Понимаете?

Хар задумался.

– То есть вы даете стопроцентную гарантию, что вынести объект за пределы работающей Стены невозможно. Так?

– Абсолютно.

– А если ухитриться отключить на время саму нейросеть и нейтрализовать защитную Стену?

Гурвич почесал нос.

– Простите, – осторожно спросил он, – а вы представляете себе, как вообще функционирует нейросеть такого объекта, как этот Комплекс?