Текст книги "Пункт выдачи № 13 (СИ)"

Автор книги: Михаил Северный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Нашествие демонов

Следующий день. Очередной нудный день на бесконечной работе, если бы не одно «но». В напарники мне отрядили мертвеца. Скучно сегодня точно не будет.

Что тут рассказывать: проснулся, умылся, оделся, позавтракал, полистал свежие новости в сети, наткнулся на рекламу нашей точки.

Улыбающийся парень в кепке и с огромными наушниками держал перед собой огромную посылку, а за плечо его обнимал позитивный, как выходной после тяжелого дня, вампир. Так их называют в народе – особенных с ярко выраженной белой кожей и острыми белыми зубами. Любителей свежей крови и красивых женщин.

«Мы вместе!» – гласила ярко-зелёная надпись.

«Теперь навсегда! Пункт выдачи № 13 объединяет».

И прочая чушь в пафосном стиле.

Вот жеж… Реклама такая реклама. Хорошо, что меня фотографироваться не заставили на обложку.

Слишком ещё болят старые раны и свежи воспоминания о войне. Очень мы старались друг друга уничтожить, чтобы теперь так вот глупо улыбаться с весёлых рекламок.

Был бы я политиком – не сильно бы дружбу несуществующую выпячивал. Осторожнее нужно, мягко, и не нарываясь на озлобление. И люди и особенные ещё помнят. Нужно чтобы поколение сменилось, если не два.

Сейчас нам просто нужно сосуществовать и не нарываться без причины. Уважать особенности друг друга и уметь делать шаг назад. А эта дурацкая реклама. Мне она не нравилась и вызывала плохие ассоциации.

Слишком хорошо я помню бесшумно спускающиеся с небес фигуры в черных плащах. Как они закрывали небо. Как мы попали в вязкое воздушное болото и не могли сделать ни шагу сквозь туман и только беспомощно смотрели, как кусачие впивались зубами в горло товарищей. Я помню холодное дыхание на шее и быстрый укольчик, и желание отдать всю кровь, тому кто стоит за спиной, и другое, плотское желание… А потом неожиданно стрельба, прожекторы и меня отпускают и болото исчезает, отпускает и я свободным падаю на колени, закрываю руками беззащитную голову.

Эх, были времена!

Так задумавшись я и не заметил, что меня ждут у подъезда.

– Не звонишь, – лениво сказал Завозный, появляясь из-за угла, – дал ведь тебе визитку. Скажи что потерял, не обижусь.

Я ускорил шаг в глупой надежде, что полицейский отстанет, но глупость она глупость всегда – и утром и вечером и днём.

– Куда так спешишь? На работу? Этих обслуживать? Притормози.

Он запыхался, но кого это должно волновать? Точно не меня.

– Спешу я, говорю же.

– Присядем, – он вдруг схватил меня за локоть и потянул, – не смотри так грозно. И не нужно дёргаться. Время до открытия шарашки у тебя есть, мне можешь не рассказывать – расписание знаю.

Мимо шли люди, пробегали дети, девочки и пацаны, а я как будто на необитаемом острове оказался, накрытый прозрачной сферой. Взаперти с врагом. Такие ощущения.

– Ненадолго, – буркнул я и всё-таки сел. Коп уселся рядом, кряхча и вздыхая.

– Молодёжь. Раньше слушались беспрекословно, сейчас просить надо. Все вокруг ветераны и ветеранши – куда ни плюнь герой. Ты воевал?

– Немного, – ответил я, – если честно в штабе отсиделся, писарем.

– Ясно-ясно. Рассказывать не хочешь. Я понимаю. Ничего – это легко узнать. Как ты говоришь тебя зовут?

– Вы чего-то хотели? – я начал было подниматься, – истории про войну, это в музей или к политикам. Мне на работу нужно.

– Не суетись. Есть разговор. Точнее просьба.

Я сел опять:

– Ну что же там наконец?

– Помощь нужна. Ты ведь тоже не любишь особенных, я это по глазам твоим вижу. Может они и проиграли, но войну не закончили. Дай слово, что разговор останется между нами.

– Слушайте, не нужно мне этого. Не хочу я ничего знать.

– Ваша точка выдачи. Она резонанс вызвала в разных кругах. Много к вам внимания будет скоро, а из-за вас и к нашему городку. Потянутся всякие сюда. Нехорошие особенные. Политики нечистоплотные и нечистые. Журналисты те же. Блогеры эти…

«Блогеры» он произнес так будто увидел как один из представителей интернет-журналистики навалил кучу посреди дороги.

– И я здесь причем?

– Ваша точка. Она будто сосредоточие зла для одних (нормальных людей) и окно возможности для нечи… особенных, понимаешь? Всякое может случиться. Перевезти могут всякое через ваши посылки, а мы и не узнаем вовремя. А кое-кому отвечать за такое головой и погонами. Только ты можешь помочь, парень… Ну как, Игорь?

– Не понимаю, – сказал я, и собеседник скривился.

– Ты же наш, военный. Ты же защищал нашу страну. А теперь ёрничаешь. Я думал ты свой пацан.

– И что? Не могу я вас понять. Чего вы хотите?

Наверное я тогда уже понял, что мне предлагают шпионить, но хотел услышать своими ушами. И он рассказал.

Мне предлагали внимательно смотреть на посетителей, обращать внимание на то, что они получают, с кем приходят, открывают или нет посылки, – короче 'будь бдительным и если что заметишь – звони, вот моя визитка".

– Нет.

– Что?

– Нет, – повторил я, – следить за клиентами не буду. Мы – «клиетоориентированная» компания и слежка не входит в наши задачи. Без обид, шеф.

– Вот значит как.

– Значит так, – согласился я, – могу идти?

– Иди, – прокряхтел коп, – только не болей.

– Что?

Он отмахнулся обиженно и я выдохнув поднялся, думал будет хуже.

* * *

Мертвец уже ждал меня рядом со входом, одним только видом пугая девчонок. Он просто стоял, подпирая стену у двери и смотрел в одну точку. Когда в этой точке оказался я гнилой наконец оживился.

– Шляпа грязная, вся в мелу. Ты что головой о стену тёрся?

Он снял головной убор, осмотрел и непонимающе посмотрел на меня.

– Шутка. Давай будем открываться.

Как бы то ни было мне придется с ним работать и нужно к напарнику привыкать. Я вздохнул и вставил ключ в замок.

Девчонки проводили нас любопытными взглядами, но ничего не сказали и не прокомментировали. И верно, просто торгуйте своим мороженным.

* * *

– Переодевайся. Главное шляпу сними и униформу надень. Сегодня будет тяжело.

Он послушно проследовал к раздевалке и пока я запускал компьютер уже стоял безмолвно рядом.

– Напугал, – пожаловался я, – больше так не делай. С одной стороны мне импонирует твоя молчаливость и послушание, но с другой не хочется инфаркт схватить из за внезапного мертвеца за спиной.

– «Воскрешённый», – поправил мертвец, – нас принято называть так.

– А какая разница? Ты извини, но я не разбираюсь.

Но Гнилл хотел рассказывать и останавливаться не собирался.

– Отличие есть. Воскрешённый – это тот, кого вернули к жизни жрецы, сразу почти смерти. Смерть ненасильственная и обычно не от старости. Скорее болезнь, несчастный случай и, – тут Гнилл замялся… – эксперимент.

– Это как? Что за эксперимент?

– Когда-то давным-давно когда еще и моего деда в живых не было ученые только изучали чудо Воскрешения и самые верные и отважные уходили из жизни добровольно. Уходили, чтобы вернуться.

– Без комментариев, но вы ребята удивляете. Сами себя убивали?

– Так было нужно. И всё было не зря. Но больше я не скажу, хоть убейте ещё раз.

– Ок, замяли. Ещё что-то? Про воскрешенных я понял, а живые мертвецы или как их там. Они как? Не ваши?

– Эти тупые создания были убиты или выкопаны из могил, а также возрождены с помощью отвратительных и нечеловеческих ритуалов.

– Я понял – они плохие, вы – хорошие. Всё?

– Они мерзкие, глупые ходячие трупы, – холодно произнес Гнилл, – кровожадные, беспринципные каннибалы. Помешанные на крови и плоти. Мы не питаемся. Нам не нужно убивать, чтобы набить брюхо мясом.

– Зато вы любите читать, – попытался угадать я, но не попал.

– Только я, – отметил Гнилл, – на это есть причины.

– Но больше ты ничего не скажешь, хоть убей тебя ещё раз?

Он промолчал.

– Что-то еще что мне нужно знать напарник? Может зеркала завешать? Или не включать микроволновку? Чем можешь удивить меня или напугать посетителей?

– Разве что грозным молчанием. Если не акцентировать внимание… никто и не поймёт.

Я помнил напуганные взгляды девчонок – мороженщиц и сомневался, но говорить это было необязательно.

– Ещё вспомнил, – сказал Гнилл, – у воскрешённых есть «Миссия», у мертвецов цели нет никакой. Они просто существуют. Вечно голодные и злые, пока их не упокоят.

– А что у тебя за миссия? Или снова не расскажешь?

– Не расскажу, но не из вредности или соблюдая традиции. Я просто сам не знаю. Пока не знаю. А когда пойму, тогда и буду знать стоит ли рассказывать случайным знакомым.

– Ну спасибо, случайный напарник. Не очень и хотелось. Но если что, обязательно расскажи.

– Непременно, – сказал Гнилл и завис, как операционная система. Мы помолчали, я переминался с ноги на ногу, поглядывая на него.

– Они не понимают сути этого мира. Не знают что такое жизнь во всей её красоте и разнообразия. Они – овощи. Мы хотя бы инструменты, но не звери. Инструмент в умелых руках может сотворить чудо. Тут главное попасть к хорошему мастеру.

– Твой мастер как? Ничего?

– Лучший, – посмотрел на меня Гнилл, так что возражать ему не хотелось. Но любопытство это такая вредная штука. И многие поддаются желанию, даже вопреки здравому смыслу.

– И кто же этого? Касьян, наверное?

Живой мертвец, который не считал себя мертвецом опять посмотрел на меня и я отступил. Неосознанно, не испугавшись, но сделал шаг назад. Так бывает.

– Лучше не спрашивай. Никогда не пытайся узнать, как настоящее имя Особенного и кто мастер над Ожившим.

Не то чтобы он меня напугал, но тему захотелось перевести.

– Не хочется мне больше этих теологических справок, давайте лучше про баб, то есть «работу». У нас тоже есть своя мистика – например приметы. Вот как ты думаешь, кто первый зайдет за посылкой мужчина или женщина?

– А какая разница? – повторил Гнилл и попытался улыбнуться.

– Разница в том, что первый мужик должен быть. Тогда и торговля пойдёт и день будет спокойный более-менее. Если придёт баба, то будут скандалы, возвраты, будет пропадать интернет и деньги. Ну ты, понял, наверное.

Гнилл уже тянул из кармана записную книжку.

– Записывать будешь? Правильно. Умного человека нужно слушать.

– Нет. Буду читать, пока первый посетитель не явится.

Ух, как это меня тригернуло.

– Читать? А я значит буду вкалывать, пока ты чилишь? По-моему начальство не для того тебя сюда направило. Или Касьяну рассказать?

Он сразу выпрямился и книжку спрятал.

– Не нужно. Касьян Справедливый рассердится. Что делать?

На самом деле работы как таковой и не было, для живого мертвеца точно, но раз уж сказал пришлось дать ему в руки тряпку и заставить искать пыль во всех укромных уголках склада, а я пока занялся инвентаризацией посылок. То есть я их пересчитывал. Вот за этим занятием нас и застали журналисты.

* * *

Какая может быть журналистика в провинциальном городке? Еженедельная газета которую никто не читает? Есть такая. Выживает за счёт дотаций из городского бюджета и рекламы местных коммерсантов. Телестудия в обшарпанных стенах с рыжей пятидесятилетней ведущей, которая штукатуркой на лице пытается скрыть возраст? Есть и такая. Включается раз в месяц с музыкальными приветами, новостями о местной политике и немного политики мировой. Глупо и скучно.

Оживились они с приходом войны – газетка печатала списки погибших на фронте горожан, карикатуры на глупую нечисть, стихи и сводки украденные из Интернета.

Телевизионщики тоже что-то там показывали и даже один раз взяли интервью у почти обезумевшего пленного нечистого, а сейчас заняться журналистам было нечем. Поэтому они занялись нами.

* * *

Так вот, стоял я на пятой цифре и перебирал посылки, раздумывая стоит ли посылать Гнилла считать посылки в отделение для нечистых, когда двери распахнулись.

Здесь стоит вернуться к журналистике.

Когда журналисты традиционщики пасли задних молодая шпана уже наступала им на пятки.

Блогеры. Многие произносят это слово с отвращением, как плевок на кафель, но только не их подписчики. А публики, которая листает новостную ленту в телефоне сейчас не меньше чем звезд на небе и сказок в культуре. Имя им легион, да что там – я ведь и сам почитываю этих полоумных иногда, среди них встречаются толковые ребята. Но к нам ворвались совсем не они.

Первым вошел директор, которого я не ожидал увидеть сегодня, но то что он пятился задом размахивая руками и даже не застрял в проёме двери удивило ещё больше. За ним в помещение ввалилась толпа чудаков с фотоаппаратами, такими штуками в виде палок, на которых торчали телефоны, в лицо директору они неприлично совали микрофоны и галдели как голодные утки на пруду.

Гнилл посмотрел на меня вопросительно и скрылся в примерочной, задвинув шторку. За собой он убрал щетку и ведро с водой. Отдуваться пришлось в одиночестве.

– Игорь, – поманил меня директор, но я уже стоял за прилавком, спрятав под столешницей дрожащие руки. Под прицелами камер страшнее стоять, чем посту во время атаки трёхголовых огнедышащих млекопитающих. – Это Игорь, – объявил директор, – наш главный кассир. Можете спрашивать.

Я сглотнул. По спине пробежал, как заяц холодный ручеек пота. Телефоны уставились на меня. Я смотрел на них.

– Эмм. Здравствуйте. Меня зовут Игорь и это…добро пожаловать на «Пункт Выдачи номер Тринадцать». Во-первых мы клиентоориентированная компания.

* * *

Мое блеяние можно описывать, а можно просто игнорировать этот позорный факт биографии, будто и не было его. Ну не оратор я и тем более без подготовки выступал, но упомянуть всё-таки нужно. Не помню я, что рассказывал журналистам, ни одного слова не помню, кроме вступительных пару предложений, но так уверенно я не говорил ни с кем. На эмоциях, на страхе, на стеснении, кажется это называется «хорошая мина при плохой игре» – говорил максимально уверенно, максимально водянисто и абсолютно бессмысленно. Во мне пропал хороший политик.

Даже шеф рот открыл и делал большие глаза, а большой мужчина в костюме рядом с ним выглядел недовольным. Это был на минуточку сам губернатор и он прилез попиариться на теме особенных, заработать политических очков.

Но тут вдруг откуда ни возьмись появился я и украл немного блогерского внимания. Тоже мне нашел конкурента. Это я все потом осознал, а сначала рассказывал о Пункте Выдачи, который объединяет таких разных и одновременно таких одинаковых существ, краем глаза наблюдая как закипает словно чайник здоровый толстый дядька в костюме и пытался вспомнить откуда я его знаю.

Потом меня все-таки оттеснили – девчонка с огромным кольцом в носу попросила взять интервью позже и переключилась на губернатора и шефа, которые чуть не обнявшись рассказывали об единстве народов и почты, которая объединяет.

Мертвец спрятался за своей ширмой и не показывал перед телефонами своего гнилого носа – молодец. Я по шажочку тоже отходил в сторону. Хотелось встать в очерченный мелом круг у кассы, потому что блогеры напоминали нечисть больше чем сама нечисть, и пугали не меньше. А косящий левым глазом губернатор напоминал снайперов из прошлого.

И ещё одно.

Про меня все-таки вспомнили и поставили за прилавок ощетинившись штативами как мечами. Губернатор торжественно подошел и я пафосно вручил ему заранее подсунутую красную посылку с бантом, изображая выдачу. Репетировать не стали, но пару дублей пришлось сделать, как в кино. То я слова забывал, то где посылка лежит, то долго думал над ответом.

Короче, когда всё это закончилось я будто кросс пробежал. Губернатор сфотографировался на фоне рекламного плаката и умотал вместе со свитой. Похожая на лошадь девушка с кольцом в носу про меня и не вспомнила. Не очень то и хотелось. В воздухе остался запах парфюма и кожи. Гнилл осторожно выглянул, вооружившись щёткой и посмотрел на меня.

– Кто были эти демоны, Игорь?

– Так и знал, что это ваши, – понял я, – пора бы уже и поработать.

И наконец-то начался первый рабочий день.

Каково это работать с мертвецом? Ну так спросите бабулю-уборщицу. Она смогла и я смогу. Помню, как входит она, здоровается, идет к вешалке, переодевается, оборачивается и видит мертвеца, читающего рекламный бюллетень, оставшийся после блогеров. Если она не упала, не побежала, не поползла прочь а нашла в себе силы остановиться, посмотреть на меня (ну и рожа у меня была тогда), опять на мертвеца и наконец поздороваться слегка дрожащим голосом. Гнилл оторвался на секунду от чтения, кивнул и вернулся к любимым печатным символам.

– Это Гнилл, – сказал я, – мой новый напарник.

– А Саша где? – теряясь в догадках спросила храбрая бабулька.

– Съел, – кратко объявил я и сразу же признался в шутке, испугавшись. Еще мне духа мертвой бабки в этом помещении не хватало.

– Зачем мне это всё, – пожаловалась бабуля, обходя мертвеца с опаской, – не живётся тебе баба на пенсии. Денег захотелось, старая дура. Вот и сиди теперь с мертвецом в одной комнате – заслужила.

Гнилл строго посмотрел на неё поверх рекламки, но промолчал. Рабочий день обещал быть нескучным.

* * *

Отец дома тоже порадовал, оказывается он умеет пользоваться Интернетом.

– Ну что? – спросил я когда замучился от его пронзительных взглядов, – Что случилось?

– Видел тебя у Васильевой на стриме.

– Ого. Я даже не знаю кто это.

– Такая с синими волосами, простушка. С политиками дело имеет частенько. А тут ты в форме как дурачок и теребонишь что-то про Дружбу Народов. Не ожидал, сын. Не ожидал, что ты так умеешь красноречиво… это… говорить… перед публикой.

Прислужник нечисти

Ночью мне снился гром, дождь и молнии. Я бежал по дороге, из под ног в стороны летели брызги, грязь и темнота время от времени освещалась небесными вспышками. От одной из таких вспышек я и проснулся. Грохнуло так, что выбросило в реальность пинком резинового сапога.

Минуту я не мог сообразить где нахожусь, что происходит и только ловил ртом воздух и головой крутил.

Только когда на кухне включился свет я услышал тихие шаги и сообразил.

– Что там, батя?

– Ничего, спи, – он выключил свет, но я уже окончательно проснулся. Опять громыхнуло и я понял, что это не природные звуки. Это выстрел. Кто-то шалит посреди спящего города.

– Отец, не стой у окна, зацепит, – я не одеваясь прошел к нему и не обращая внимание на протесты выглянул. Батя тоже в одних трусах и майке возмущенно смотрел на меня, укрывшись за стеной.

– Далеко отсюда стреляют, – буркнул он, – где-то в районе «тринадцатого».

– И часто так бывает? Я ни разу не слышал, неужели так крепко сплю?

– Первый раз, – признался он, – сто лет уже не слышал выстрелов. И вообще спят у нас по ночам, даже молодежь не шастает.

– Тихо, – прервал я его, – кто-то бежит.

* * *

Чтобы быть поближе к происходящему я вернулся в комнату и не включая свет накинул куртку и вышел на балкон. Не создавая лишнего шума, но и не прячась – отец возмущался, но остался сидеть на кухне.

Холодный воздух прошелся по спине и надул под ребра, но тоже выгнать не смог, раз уж все равно разбудили мне хотелось разобраться, что происходит.

«Стой!» – крикнул кто-то и мелькнула тень вдалеке. Тень выскочила из арки, метнулась через двор целясь в боковой проход, который выходил на дорогу. И верно, там фонари, там иногда мелькают машины и можно встретить патруль. В двориках голову могут проломить и никто не заметит, разве что ночные курильщики на балконах. Поэтому беглец делал все правильно, только физкультура подводила.

Практически сразу за ним выскочили еще тени – я насчитал три. Это преследователи – они сразу же разделились. Один ускорился и стрелой летел за беглецом, перепрыгивая через скамеечки, на которых дети днём играют в карты, а пенсионеры в политиков. Двое остальных разошлись влево и вправо, перекрывая пути жертвы к отходу через другие арки.

Оружия в руках я не видел, но в темноте никакой гарантии нет, поэтому лучше не рисковать.

– Помогите, – вдруг прозвучало в темноте. Жалобный, задыхающийся от нехватки кислорода голосок, – беглец вдруг остановился и встал на колени, склонив голову почти до земли. Треугольник начал сужаться.

– Вот черт, – я выскочил в комнату и бросившись в свою натянул штаны, сунул в карман спичечный коробок, одел кофту и почти у двери столкнулся с отцом.

Он стоял с таким видом, будто грудью собирается держать выход.

– Ты чего, батя? -я уже зашнуровывал берцы, – там трое на одного. Нужно помочь, разогнать их. Пусть в другом месте разборки устраивают.

– Не ходи, – отец покраснел, и вцепился в ручку двери, – не наше это дело. Тем более не твоё.

– Как это «тем более»? – я проверил карманы, чтобы ничего не потерять при драке. – Не понял, почему «тем более».

– Это, – отец запнулся, – местные с особенными силой меряются. Кто сильнее, кто храбрее. Молодые – глупые. Ты ведь не такой, на работу серьёзную ходишь – не лезь.

– Отойди-ка, пап, – сказал я – трое против одного – это не спортивно.

– Не нужно, – он сделал шаг в сторону, но за ручку ещё держался, – ну ладно, это «нечистика» бьют, наверное. Не лезь. Ты воевал. Тебе не нужно опять.

– Трое против одного, – повторил я, и отодвинул батю, – а ну отойди.

Выйти в подъезд получилось без проблем, но он еще буркнул вслед.

– Игорь, ты и так уже с этим интервью поперёк горла многим стоишь.

Я ничего не ответил, но запомнил его слова.

* * *

Во дворе никого не было. Я опоздал. С замиранием сердца прошелся к песочнице, ожидая увидеть труп или искалеченное тело, но там не было ничего и никого. Ни человека, ни вампира, ни пятен крови, ни кислотной отрыжки – ничего и никого.

Чем все закончилось я не увидел, к сожалению. Вышел на дорогу, постоял на пустующей улице прислушиваясь к звукам в ночи и вернулся. Лучше бы не вставал – только не высплюсь.

Местные гопники, как собаки метят территорию – гоняют особенных, показывая превосходство. Следующий раз может ситуация измениться и трое мохнатых на четырех лапах будут загонять в парке девочку. Насилие порождает насилие. Это жизнь. В следующий раз лезть не буду – пусть Завозный занимается уличной преступностью.

* * *

А на работу нужно было идти, несмотря на недосып.

Разбудил меня как ни странно так не во время заболевший напарник. Позвонил, когда я ещё ужасно хотел спать и прятал голову под подушкой, но отец сунул противно дребезжащий телефон и ушел что-то бурча на работу.

– Здорово, Игорёха, не спишь?

– Уже нет, – простонал я и поблагодарил сквозь зубы. – Спасибо. Как ты там? Скоро на работу?

– Да не знаю. Серьезно прихватило. Насморк, температура, по ночам башка трещит. Скорая три раза была, хотели забрать в больницу, но мамка не пустила. Я и сам не хочу к этим костоломам. Поработаешь ещё немного?

– Куда я денусь.

– Видел, видел, – он понизил голос, – на стриме тебя видел. Во даёшь. Ты местная звезда интернета, теперь, чувак. Так красиво пел, что заслушаться можно. Особенные текут от тебя и клянутся, что ходить будут к нам каждый день.

– Меня это радует, – сказал я, думая о будущих очередях и мертвеце на подхвате. Мне понадобится длительный отпуск, когда выйдет напарник, но ему этого лучше не говорить. Иначе болезнь может затянуться.

– Но многим нашим это не понравилось. Ну, твои рассказы о единстве и дружбе, – продолжил Санёк шепотом, – другие говорят, что нельзя так. После всего что было, понимаешь?

Я не ответил.

– Короче, я тебе этого не говорил, но ходи и по сторонам оглядывайся на всякий случай. Слишком ты фейсом запомнился. Чего молчишь? Алло! Алло?

– На работу пора собираться, давай, на связи.

– А кто помогает тебе на пункте? – но я уже отключился.

Отец ушёл, и мне пора было уходить. Еще чего. Чтобы я боялся по родному городу ходить, после того, что видел. Но газовый балончик можно и прикупить.

* * *

Мертвец был на месте. Как всегда с унылым видом подпирал стену и пугал девочек-мороженщиц.

– Вы опаздываете.

– Я задерживаюсь.

«Нечистый меня жизни точно учить не будет».

– Подождал пару минут, ничего с тобой не случится.

Он только пожал плечами и шляпу снял, пока я двери открывал и сигнализацию отключал.

– Просто директор заходил. Расстроился немного, что вас на рабочем месте нет.

– Нормально, – я посмотрел на часы, – на десять минут опоздал. Ничего не случилось. Очередь в дверях не стоит.

– Игорь!

Я обернулся. Девочки-мороженщицы в белых халатиках заговаривали со мной очень редко, только чтобы спросить когда Саня на смене будет.

– Скажи этому, чтобы не подходил к нам. Пусть тебя у черного входа ждёт. Потом стойка после него воняет мертвечиной, не отмоешь! Стоит и смотрит! И смотрит! И пахнет нехорошо!

Я покосился на Гнилла, но он кажется не услышал или сделал вид, что не услышал и прошёл внутрь. Хотелось что-то им ответить. Что-то резкое, неприятное и смешное, но как всегда ничего в голову не пришло.

– «Мы вместе», – крикнули мне вслед с издёвкой, – лучше со свиньями жить, чем с этими!

Дверь закрылась отрезая меня от внешнего мира. Сейчас только мы с мертвецом и наши клиенты.

* * *

А мир оставлять в покое не собирался. Народ пошел постепенно разгоняясь, будто перед Новым годом.

Реклама с мэром действительно сработала или время просто так совпало, не знаю, но скоро присесть было некогда, а в помещении не протолкнуться.

Шумели дети, залетали женщины с колясками, вечно куда-то спешившие, мужчины забирали мебель, женщины – духи, а особенные свои посылки замотанные черным скотчем и украшенные защитными символами.

Клиентов было много и они все так спешили что даже не замечали с кем сталкиваются плечами, кто помогает беременной девочке, открывая дверь, и кто иногда зависает в примерочной, не касаясь ступнями пола.

* * *

Посреди всего этого бардака за прилавок проскользнул директор.

Поздравил меня с началом какой-то «новой жизни». Долго тряс руку и благодарил за «службу». Обещал много новой и интересной работы – повысить зарплату почему-то не обещал.

Даже мертвеца обнимал и говорил, как он им доволен. Посетители недоуменно слушали и всем видом «спешили». Мертвец молчал и держал руки по швам а голову вправо кренил.

А директор довольный отпустил его позже и сложив ручки с умилением смотрел как мы выдаём дамам шоколад, ножи мужикам и подозрительно красную жидкость вампирам. Вслух радовался, что мы дуэтом смотримся просто отлично. Олицетворяем уникальность нашего города. Черное и белое. Небо и земля. Инь и Янь.

Сокрушался, жалея, что Санёк не мертвец – было бы идеально, когда он выйдет с больничного такая хорошая наработка может быть разрушена и болит сердце у шефа, за всех троих, но зарплату на всех он не потянет. Слишком мало клиентов, несмотря на такие очереди. А уволить человека заменив его особенным – нельзя, народ не поймет.

Это он полушепотом рассказывал когда в помещении не было лишних ушей. Гнилл не обиделся, чего и следовало ждать, а угрюмо вытирал пыль с прилавка.

Когда главный наконец ушел – мы переглянулись и вздохнув продолжили работать, каждый на своем месте. Плюсы работы с мертвецом есть – исполнительность, хладнокровие, идеальное послушание, отсутствие жадности и обид – но запах откровенно уничтожал все положительное в напарнике. И даже флакон духов не спасёт от такого.

Я вздохнул и включил кондиционер.

* * *

Девочка-призрак сегодня принарядилась. Я ничего не понимаю в этих женских-детских-подростковых штучках, но пахло от нее явно лучше чем от Гнулла. Очень приятно, дорого и вкусно. Плюс она сменила платьице на более воздушное, сине-белой раскраски, простите расцветки… то есть цвета…

Объявилась под прилавком и молча смотрела снизу вверх, загадочно улыбаясь.

– Что? – спросил я, перебирая чеки, – то есть как дела?

– Как у вас дела? Много работы?

– Ну вообще-то хватает. Наверное благодаря тебе, красавица.

Эх, видел бы кто ещё такую искреннюю и признательную улыбку. Я даже смутился, если честно.

– Спасибо, – она тоже смутилась, – я всем рассказала про ваш магазин. Наши все обещали только сюда ходить за покупками. Вас очень хвалят. Вы такой вежливый и хороший. Так относитесь к нашим… по-настоящему.

Она что-то еще хотела сказать но в помещение влетела стайка детей, желающий забрать посылки и замерла на безопасном расстоянии от витрины, с опаской рассматривая девочку. Я подмигнул ей украдкой и она ушла, а мы с помощником вернулись к работе. Он уже давно снял шляпу и ослабил галстук и если бы мог потеть, то давно бы взмок, но вставить свои мертвые пять копеек сил у него хватило чуть позже, когда схлынула очередная толпа посетителей.

– Ты ей нравишься, осторожнее.

– Что? – рассеяно переспросил я, сортируя чеки.

– Девочке без души ты понравился. Так мы называем их между собой, бездушные взрослые детки. Не стоит слишком привязываться и тем более привязывать её к себе.

Мертвец выдал столько слов за раз, что я даже прекратил работать и повернулся к нему.

– Это просто клиент. Маленькая девочка. Я говорю с ней так, как считаю нужным. Не переживай – я нормальный и к детям не пристаю и ничего им не обещаю и не покупаю.

Мертвец хрюкнул и закрыл рот белой, как бумага ладонью.

– Что? Что ты хочешь сказать?

– Эта малютка старше тебя лет на сто, если не больше. Не шути с её чувствами.

* * *

В конце рабочего дня мы сидели уставшие и вымотанные, каждый на своем месте. Я тупо листал телефон, а мертвец рабочие инструкции перечитывал, уже не первый раз.

– Насчет той девочки… Ты хоть не подумай такие слухи распространять, среди своих.

– Я уже и забыл, шеф. Просто хотел сказать, вдруг вы не поняли. У девчонки корни японские, а они потомки самураев. Жесткие, резкие и самонадеянные. Не нужно шутить с катаной – можно остаться без пальцев.

– И не пошутишь с вами. Шаг влево или вправо и уже враги навсегда.

– Подход к нашим людям нужен. Особенные на то и особенные, что не простые. Иначе нас не называли бы так.

– Да понял, – махнул я рукой, – пусть так. У меня там целая энциклопедия про вас на компьютере, просто читать лень. Предпочитаю доверять инстинктам и доброте. Разберемся. Так ты говоришь не разговаривать больше с этим столетним ребенком?

– Этим обидите её еще больше. Может воспринять очень негативно – как предательство. Будет на каждом углу подстерегать, из телевизора вылазить, из шкафа и толпу таких же деток-друзей приведет. Жить не даст спокойно.

– И что же мне делать?

– Да все как всегда делайте. Только надежду ей не давайте. Они очень доверчивые малышки.

* * *

Вот такие пироги с мышьяком. Не стоит доверять мертвецу на все сто процентов, но прислушаться можно. Я посмотрел чуть внимательнее на его склонившуюся голову, на белую кожу, холодные синие пальцы, бесцветные зрачки и чуть не вздрогнул от омерзения. Это ведь труп. Как бы они не называли себя, как бы ни обосновывали свое появление. Это мертвец, который сидит в паре метров от меня и дает советы, как не поссориться с мёртвой девочкой. А может не так уж и не правы те, кто не предал свои убеждения в угоду политике и все так же хотят уничтожить или хотя бы прогнать их подальше.

Не могу я доверять этому существу. Никак не могу. Слишком хорошо я помню те времена.

Быстрей бы Санёк вышел, а этот бы вернулся в своё гетто вместе с Касьяном. А с клиентами-чудаками мы и без них разберемся.