Текст книги "Муравейник3 -Тейя-2-Рой(СИ)"

Автор книги: Михаил Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

На опушке стояла огромная сосна с разлапистыми отростками толстых ветвей по середине высокого ствола. Туда и забрались обе побитые, подранные, но не побеждённые волкокошки Амелии. Два преследователя попытались добраться по стволу до Тина и Мары, но не солоно хлебавши, были сброшены вниз с рыком, битыми головами, рваными ушами и порванной шкурой.

Кутерьма с волкокошками неукрылась от Жукова. Почти полленты всадил в стаю вражеских волкокошек под деревом сержант, прежде чем чудовища благоразумно скрылись, подвывая от жестоких ранений, в гуще леса. Костя добавил пару очередей в след удравшим хвостатым хищникам и снова поменял коробку. Теперь надо было зачистить поляну возле мамонтов и найти хотя бы труп Амелии. В том что Амазонку убили сходу сержант не сомневался. В помощь ему хромали от опушки слезшие с дерева Тин и Мара. Пока громадные кошки подходили Костя методично и безэмоционально достреливал одиночными всё, что пыталось шевелиться, стонать и уползти.

Амелию нашли под щитом Крона в кругу из обгоревших мамонтов благодаря Тину. Собственно щит её и спас от гибели. Вокруг воняло обгоревшим мясом, палёной шерстью и порохом. Пока Костя реанимировал оглохшую и беспамятную Амазонку – волкокошки добивали любого, кто пытался подняться и шевелился – без пощады. Оказывать им сопротивление было некому, пока один из поверженных и прокопченных мамонтов не начал подавать признаки жизни.

В суматохе и суете событий на предполье леса, что многим участниками стоили будущего, никто не успел заметить аргентависа, который парил над местом жестокой стычки между двумя мирами, практически – с самого начала побоища. Птица продолжала кружить скрупулёзно фиксируя события. Вот мамонт поднял голову, махнул ухом, попытался выпростать зажатый чужими телами хобот. Застонал утробным гулом от боли, бессилия и унизительного положения. Хобот устало опустился на закрученные исполинские бивни. Вот сержант вскинул пулемёт и прикрыл собой лежащую за спиной Амелию. Две волкокошки присели прицеливаясь в голову ожившего протослона. Казалось поток пуль вылетит из накалённого ствола и разворотит сейчас череп хоботного очередью в упор. Но что-то пошло не так. Шевельнулась рука Амы. Жуков опустил оружие, кошки вопросительно повернули морды к лежащей хозяйке. То, что услышал Костя и Тин с Марой по телепатическому каналу, более похожее на шёпот, удивило не меньше, чем обнаруженный Амалией высоко в небе аргентавис. Ама просила не убивать выжившего мамонта.

– Хватит смертей. Он достаточно настрадался. – Костя недоверчиво посмотрел в левый глаз мамонта, что беззащитно лежал обожженный, оглохший и поверженный под ногами. Поставил ботинок на громадную щеку и навёл ствол на зрачок.

– А если он не захочет, или передумает? Он на нас только что нападал, пытаясь убить.

– Милый. Мам – животное и будет выполнять команды дрессировщика-Амы. Зонги таким образом улучшил мамонта и подправил для себя творение создателей. К тому же, нам сейчас не помешает сильный помощник. Или вы меня на руках понесёте? – Костя огляделся, взял любимую за руку. Кожа холодила пальцы. Поцеловал несколько раз внешнюю сторону ладони. Острожно положил руку на грудь. Ама не смогла даже уголком губ улыбнуться ласке.

– Костенька, – впервые ласкательно назвала мужа женщина-воин. Жуков испугался именно этого слова. Только для тех, кто видит свою смерть не существуют правила, догмы поведения, моральные препоны в общении. Ама беспокоилась о всей оставшейся в живых группе,– Надо уходить. Быстрее. Аргентавис вернётся через час, ещё час потребуется на реакцию в стане Зонги. Ещё час минимального ходу, в лучшем случае два-три и нас нагонят. Безник наведёт точно на наш маршрут. – Амелия безуспешно попыталась встать, но сумела лишь чуть приподнять голову.

– Лежи ласточка, моя! Не надо вставать! – далее произошло ещё одно Воскрешение из мертвых. Возница поднялся из– под вороха трупов с ополоумевшими глазами. Стрела на излёте застряла в плотных слоях толстой подкольчужной куртки, лишь сбив слава с повозки. Потом ему добавили по шлему перначем, затем сшибли грудью лошади под копыта. Под конец завалили трупами, что откинуло взрывом термобары «шмеля». Теперь слав смотрел ошарашенными глазами на поляну усеянную трупами лошадей, кентавров, мамонтов и амазонок и не понимал почему он остался жив в этом месиве куда более умелых и сильных бойцов.

– Эй, чужеземец! – осмелел слав, узнав знакомое Костино лицо,– мы на небе?

– Не. Пока на Тейе. Ты что, не рад? – мамонт в десяти метрах от возницы махал ушами, пытался забросать обожженые бока пылью из хобота и утробно урчал и мычал от приступов боли, переступая и раскачиваясь огромными бивнями и головой. Слав попятился.

– Сгинь, зараза! Изыди отродье! – трижды стукнул себя по левому плечу правой рукой оживший боец.

– Не бойсь– не тронет! Как зовут?– Попытался отвлечь от надвигающейся паники и реакции отходняка Жуков. Слава заколодило.

– Чего? Кого? Меня?

– Ну, не мамонта же!

– Персений.

– Ты , вот что, Персений – на , водички глотни и быстро собери лошадей. Почини постромки. Запряги в телегу. И давай повозку сюда. Справишься? – выбора у Персения ноль да ничего. Или работой себя занять или кошмары пытаться осмыслить. Если второе так и свихнуться недолго. Поэтому слав подсознательно выбрал первый вариант.

– Ага. Так я того– пошёл ?

– Давай-давай Персений , шевелись!

Вытаскивать Амелию из месивах трупов кроме Кости -некому. Пчёл бдил сверху, волкокошки с боков. Амелия оказалась легче, чем кажется. Обнять не могла. А дорога не асфальтом выложена в сквере городского парка. Трудно выносить. Зато может говорить мысленно , перетряхнутый взрывом мозг Амазонки.

– Костенька, ты так сильно не переживай. Я сильная. Все части целы. Вот только голова что-то болит. Да руки ноги не слушаются.

– Молчала бы Емелюшка. Силы побереги. А то как славка говорливая стала. А раньше командовала – куда там старшине! – Пытался шутить Костя, стараясь не наступать на человеческие и лошадиные останки и обходить кентавров с убитыми взрывом амазонками. Амелия болтала неживыми руками и ногами в такт движениям. И это Жукову очень не нравилось и напрягало.

– А ты мне ни одного подарка не подарил ещё. – вот пойми этих баб. Тут смерть ходит кругами, а ей мзду подай-принеси любовную.

– Как не подарил? А ожерелье алмазное!?

– А ты же Костя сказал , что вместо ошейника!

– Тюуу, так то шутка была! Тебе все славки до сих пор завидуют! И ты в одежде этой – самая чудная! Ну, ежели в бане там , или ещё где.– Амелия словно не слышала Костю.

– А для души , для сердца?

– Так вон же на свадьбе сколько надарили, – Жуков понимал что его в чем-то обвиняют. Но главное , что Амелия жива. Пусть хоть что болтает.

– Так то не ты. Чего то от тебя хочу.

– Цветы что-ли? Слушай Емелюшка – погоди с цветами. Давай выберемся. А вообще Интересно : почему они тебя сразу не убили? Крона вон, не пощадили, – кивнул Костя назад ,где лежал мертвый кентавр Амелии.

– Заболтала. Они не поверили, что я беременна двойней, – обыденным тоном отозвалась жена.

– Что? Как беременна? Сколько?

– Обычно, милый, как все женщины. Вот, и ты меня на руках носишь.

– Погоди, Агф говорил что вы не можете?

– А его жена сказала , что любовь чудеса творит.

– Что ж ты молчала? Я ж вас чуть не убил!

– Ну, не убил же! Или ты не рад?

Костя особенно острожно положил на сено в телеге «разговорившуюся» жену. А после – со всей дури стукнул кулаком в поперечную доску, так , что та заунывно треснула, немного не сломавшись полностью поперёк.

– Допрыгались! – сказал он самому себе, поздно осознав, что его реплику как минимум услышали и распознали трое: Ама, пчёл и возничий.

Итого, соображал сержант. В остатке: две подбитых кошки, «кучер» – Персений, убитый командир, раненая беременная жена, чёртова птица, пчёл и мамонт с телегой и лошадьми. Нужно срочно убираться отсюда, пока на нас пернатый разведчик очередной отряд амазонок Большого Зонги не навёл. Мамонт подошёл к повозке тихо и протянул хобот внутрь. От такого нахальства опешил и Костя, и слав на «козлах». Волкокошки спокойно наблюдали. Мамонт махнул ушами. Убрал хобот из телеги и зацепился кончиком носа за торчащую деревяшку позади повозки. Жест недвусмысленно показывал , мол, я иду с вами за телегой. Амелия выдала Косте сообщение.

– Не бойся. Мам напуган. Ему страшно. Ппойдёт с нами. Зовут Гром. Будет меня слушать. Кошки присмотрят.

– Напуган? А такого разве можно напугать? Ну, если ты хочешь – пусть идёт.

– Не злись. Мам поможет в пути.

– Хорошо. Пусть похоронить наших вначале поможет.

Мам легко вырыл бивнями братскую могилу. Перенёс в яму всех погибших славов, танов и кентавра. Костя сказал пару слов и перекрестился. Над холмом поставили крест из перевязанных остатков копий. В голове могилы оставили шеломы. В ногах несколько порванных кольчуг. По периметру Костя с возницей воткнули мечи, копья, щиты. Чтоб зверьё местное не лезло. Командира завернули в плащпалатку и забрали с собой.

– Дома похороним , – коротко объяснил своё решение Костя.

После короткой «панихиды»

Пчёл высказал своё мнение.

– Я полетаю пока над лесом.

Маленький отряд двинулся в сторону белой горы, обходя главный город танов по большой дуге. Отклонялись в юго-восточном направлении от прямого пути. Появившаяся в конце дня Речка Золотинка обрадовала всех и особенно мамонта. Мам затрубил и ринулся к воде. Мамонт напился и с удовольствием поливал себя из хобота, как из огромного и живого шланга. Надо решать, как идти дальше. Тело Зубова везли на себе вьючные лошади. Ама – не ходячая, отлеживалась в телеге. Отряду предстояло двигаться вдоль реки, где-то по берегу, где-то по краю воды или кромке леса. Одно успокаивало – Аргентавис более не появлялся. То ли у армии Зонги пропал интерес к маленькому отряду, то ли нашлись другие причины, но группу Жукова никто не преследовал.

– Что случилось? – долгожданный привал ожидали все и лошади, и звери, и люди. Мамонт ушёл пастись. Кошки поделили время – одна двинулась на охоту, а вторая улеглась дремать у повозки. Слав стреножил лошадей и улёгся под телегой, тихо ругаясь на огромную и страшную волкокошку уснувшую с другой стороны колеса.

– Всё хорошо. Делаем привал. Лошади устали. Амелия, ты как?– Костя переживал за не земную женщину, как никогда и ни за кого в своей жизни.

– Ничего, милый, я сильная. Что, телега дальше не пройдёт?

– Да. Похоже придётся повозку бросить.

– Тогда, надо будет мне вставать.

– Не спеши. Утром что-нибудь придумаем. Пока – лежи. Пить хочешь? А есть? Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо любимый, хорошо.

А завтра если не придумаешь – привяжи меня к своей спине. И поедем верхом. Я вела тогда своих Ам и мамов здесь, вдоль берега. Пройдём – не переживай. А за мамонта не беспокойся. Он поест, напьётся и может три дня идти без остановок – выносливый.

– Ладно, отдыхай милая, – целовать любимых иногда не только приятно , но и полезно.

Костя обошёл немногочисленное войско, оглядел и озадачил пчёла.

– Жук, ты как?

– Нормально. Меня зовут Раззг.

– Я учту. Ты с нами или сам по себе?

– У нас есть выбор? Человек?

– Почему ты с нами?

– Командир обещал помощь. В возвращении домой. На мой континент. Говорил, что может договориться с вашими, которые плавают по океану. Сейчас Орлега больше нет. Ты можешь выполнить его обещания?

– Могу. Но и тебе, Раззг, придётся на меня поработать. Согласен?

– Э, а что есть другие варианты? Само собой – согласен.

– Начнём прямо сейчас. Ты на охране, пока не стемнеет полностью. Потом будишь слава. Отдыхаешь сам. Затем он будит меня. Это часы. Когда вот эта короткая стрелка встанет напротив цифры ... Вот здесь. А эта покажет направление сюда, – ткнул пальцем в двенадцать на циферблате сержант, – меня поднять. Объяснишь славу?

– Попробую.

– Тогда я мыться, есть и спать.

– Добрых снов.

– Смотри – одна кошка на охоте. Но будь осторожен.

– Не волнуйся командир. Раззг умеет охранять.

Ночь на удивление прошла спокойно. Даже слав растолкал Жукова точно по времени. Костя выдал вознице банку тушенки, пять сухарей и насыпал горсть кубиков сахара рафинада. Сержант видел в ПНВ , как вернулся с охоты Тин и приволок для Мары тушу крупного оленя. Самец видимо насытился ещё в лесу другой добычей , потому, что самка в одиночестве съела оленя в течении часа. Огромные челюсти без труда перемололи кости и сухожилия трофея. Тин и Мара заглянули по очереди в повозку. Удостоверились что хозяйка спит, обошли лагерь и легли рядышком у телеги.

Утром каждый занялся своим делом. Слав набил копьем рыбы в реке и принялся её жарить. Костя сварил кулеш из тушенки. Пчёл улетел на разведку. Ззаодно поохотился и подкрепился тем, кого изловил в сумерках и речном тумане. Мамонт дремал прислонившись к двум соснам не опалённым боком. От могучих вдохов и выдохов деревья равномерно поскрипывали. Лошади паслись недалеко совершенно не беспокоясь о безопасности. В ночном лесу не нашлось хищника, что посмел бы напасть на десятку лошадей у самого носа двух голодных волкокошек.

За ночь Костя придумал как решить проблему с передвижением Амелии по реке. Сержант со славом и с помощью мамонта связал обычный двухслойный плот. Мам затолкал на брёвна телегу с Амазонкой. Повозку закрепили на плоту растяжками. Грома впрягли в сварганенную самодельную упряжь. Оставалось только командовать огромным животным, чтоб оно держало ровный ход и шло по правой стороне реки против течения. Остальные лошади или двигались по берегу, или плыли со славом во главе. Глубина реки в самом опасном месте едва доходила мамонту до кончика уха. Он спокойно мог идти по середине реки, почти не напрягаясь. Волкокошки двигались за плотом по лесу, вдоль обоих берегов. Костя и пчёл обосновались на телеге. Жуков рядом с Амелией. А Раззг на крыше повозки. Мыслящее насекомое поднималось в воздух перед каждым поворотом реки. Иногда Раззг приносил добычу, которой «подкреплялся» без всякого смущения или стеснения. Мамонт шёл против течения спокойно, как ледокол раздвигая воду. Иногда по берегам поросшим лесом мелькали силуэты волкокошек.

Костя поставил повозку на плоту в длину по отношению к движению реки. Амелия лежала внутри телеги так, что видела мамонта, который волок на себе плот с вагончиком и могла зряче управлять мамом. Впереди показался очередной поворот русла.

Пчёл вернулся из разведки и сразу свесился с верхней планки головогрудью вниз, как бы усиливая важность новости. Некоторое время молчал, отдыхиваясь после полета. Но обычно разведчик просто телепатировал с крыши результаты наблюдений, а тут лично головогрудь с глазищами вытаращил на Костю и Амелию.

– Что у тебя Раззга? – большие боковые глаза протопчелы переливались движущейся водой и небом, отражая окружающее пространство в тысячах фасеток. К внешнему виду насекомого и манере общения потихоньку привыкли. После трёх дней хорошего питания мех Раззга заблестел ухоженным шёлком. Хитин победно сверкал отдраенной чешуйчатой броней. Желтые полосы придавали Пчёлу общую схожесть с волкокошками. Вот только отсутствие правой челюсти портило общую картину и уродовало облик летающего красавца. Усы пчелы постоянно двигались как антенны РЛС, щупая пространство вокруг.

– Не знаю, как и сказать.

– Не тяни. – Ама остановила Грома, и тот медленно подошёл к зарослям осоки у берега. Собрал хоботом добрый пучок местного камыша, и сунул в рот, шелестя торчащими стеблями о закрученные бивни. Вода медленно обтекала колоннообразные ноги гороподобного мама. На берегах появились силуэты обоих волкокошек. Пчел отдышался и сообщил.

– Впереди, за поворотом – стадо мамонтов по 'колено в воде'. Объедает местный камыш также, как наш Гром. Штук тридцать-сорок. Все в упряже. Вокруг – ни одной Амазонки или кентавра. Летал над ними повыше, чтоб не сшибли стрелой из засады. Долго летал. Если бы там кто был – заметил бы. – Белая гора давно возвышалась над левым берегом, увеличиваясь в размере с каждым пройденным поворотом реки. Ещё чуть и дома. Костя даже пытался разглядеть в бинокль черный зев в пещеру с переходом на фоне доломитно-светлого отвеса возвышенности.

– В упряже все? – удивилась, переспросив амазонка

– Да. И даже сумы переметные у некоторых висят по бокам полные. Где оружие видно. Где вещи какие-то торчат. – Зеброос обыденно чистил антенны и передние лапы во время 'разговора'

– Тебя видели? – ситуация настораживала своей неизвестностью. Жуков хотел знать подробности

– Конечно.

– И как прореагировали? – пытал пчёла Костя. Амелия молча слушала вопросы и ответы. Плот чуть покачивало на воде, придавая покойный ритм наступившему утру.

– А никак – жуют траву дальше, вроде как их кроме этого ничего не волнует.

– Амелия, что это может быть? Мамонты могут сами по себе бродить? На чужом континенте? В ремнях сбруи?

– Только под руководством наездника. – Ама ответила, как отрубила аксиому.

– Неа, – покачал почти по-человечески пчёл на урезе крыши. – Точно – вокруг никого.

– Слетай-ка ещё раз, Раззг? А? Сможешь? – Костя задумчиво глянул на вычищенный после предыдущей стычки пулемёт. Боезапаса к ПКС осталось только пять коробок.

– Фух, куда деваться. – тигропчела затопталась на месте и переползла с уреза на крышу.

– А мы пока тоже позавтракаем. – кивнул на мамонта Жуков и посмотрел на Амелию. Женщина что-то напряженно обдумывала. – Амель, как такое может быть? Ваши же мамы?

– Если только, что-то произошло со всадниками. – медленно 'произнесла' амазонка.

– А кто у нас тут может угробить, пятьдесят амазонок? Если они наверняка идут под охраной, как минимум: двухсот или трехсот кентавров и тысячи рабов каравахов? Да на каждом кентавре по амазонке? И где те кентавры?

– Ах да, – пчел ещё не улетел, – Забыл, с этими мамонтами, почти рядом с нами у берега лежит раненый кентавр. Похоже мертвый. Но лучше проверить. Рядом седло. Рваные ремни. Оружия нет. Может, притворяется?

– А как лежит?

– Головой к воде. Ладно, я полетел. Над повозкой раздался зудящий звук крыльев. Мамонт на берегу махнул ушами и хвостом, провожая черную точку в небо над лесом и рекой.

– Я пошлю Тина проверить. – Амелия уже могла привставать и сидела на наваленной Костей куче сена за спиной.

– Хорошо бы, милая. Ты как?

– Нормально, Костя. Я сильная. Видишь уже сижу. Скоро ходить начну.

– Так что с мамонтами? Могли их так таны расколошматить?

– Вряд ли. Думаю, армия Зонги полезла на твоего, то есть нашего – старшину. И тот им дал отпор, пока нас не было. Вот только как он умудрился оставить в живых такую орду мамов, а наездников уничтожил? Что с их погонщицами?

– То есть на Черном континенте мамонты вот так вот просто пасутся без присмотра? Сами по себе?

– Конечно. Если надо вызываем, отбираем, седлаем, напоминаем элементарные команды и в поход. В основном берем самцов.

– Надо было пчела спросить – были ли там самки?

– Да. Если самки есть в стаде – значит, Зонги поголовно мобилизовал восточный анклав материка.

– То есть не вся армия пришла мстить за мост? А только четвертая или пятая часть всего войска?

– Да, милый. А отсюда следует, что у нас ещё множество проблем с Черным материком. Если Зонги двинет сюда всех своих подчиненных, боюсь, у вас патронов не хватит.

– Что ж там с городком, интересно?

– Подождём Пчёла и Тина.

– Давай поедим, милая. У тебя трое голодных ртов, – попытался пошутить Костя.

– Ну, корми, любимый.

Новости не заставили себя долго ждать. Первым заявился Тин, чуть не распугав лошадей обоза и слава – Персения.

– Чур тебя, – трижды ударил правой рукой по левому плечу сам себя возница, когда громадная волкокошка прошла мимо в десяти шагах от костра, нагло облизнувшись в сторону лошадей.

Кот сообщил, что кентавр у воды жив. Но не может двигаться. Передняя правая нога перебита чем-то. Кент хочет пить и умирает от жажды. Подвинуть к воде весящего почти тонну кентавра Тин никак не мог. Выкопать канал к морде, чтоб отвести воду, мешали корни деревьев.

– Надо Грома отправить туда. Сможешь? – Амелия кивнула. Мамонт почти тут же среагировал. И медленно пошел по реке, огибая поворот. Когда Гром скрылся за обрезом берега, Амазонка закрыла глаза и отключилась от окружающего мира. Теперь она смотрела глазами Грома, слышала его ушами и воспринимала его органами чувств. Мамонт осторожно подошёл к распростертому у кромки реки полуживотному. Кентавр не добрался до воды примерно на метр. Мам осторожно копнул бивнем почти у самых губ четырёхрукой полулошади. В яму тут же ринулась речная вода, обваливая края. Голова кентавра погрузилась передней частью в выкопанное углубление. Животное вздрогнуло. Открыло глаза. Жадно потянуло воду в глотку. Амелия придержала хоботом мамонта голову кентавра и осмотрела ногу у груди. Верхняя часть имела рваное отверстие на коже от 12,7 миллиметровой пули пулемёта 'Утёс' и выходное у кромки живота. И означало – что стрельба по копытному воину велась сверху вниз. Всадника, кентавр явно потерял и не собирался его искать, так как был уверен, что не найдёт. Его хозяйка или убита, что само по себе неимоверно, или, что ещё более невозможно, но вероятно – безвозратно взята в плен. И кентавру это известно, иначе не сбежал бы, а бился за повелительницу до последнего вздоха.

– Можешь встать, кен? – протелепатировала Амелия ожившему получеловеку.

– АААа, попробую. – В оттенках телепатического сигнала не было никакой уверенности.

– Тогда лежи, мы рядом, скоро подойдём. – Будешь теперь моим вторым Кроном или умрёшь. Выбирай раб. Мои волкокошки голодны с утра. – Амелия знала, как надо говорить, повелевать и добиваться послушания со своими бывшими земляками. Четыре могучих руки кентавра очень бы пригодились отряду в неспокойной и неясной обстановке вокруг реки. Тин подошёл к лежащему беспомощно кентавру. Сел так, чтоб пасть и клыки хорошо было видно и зевнул жуткой челюстью с белыми и голодными зубами внутри.

– А если предаст? – Спросил Костя, слушая комментарии жены к происходящему. Амелия так и сидела с закрытыми глазами. Сразу оперируя с четырьмя телепатическими каналами, что требовало серьезной концентрации.

– Не предаст. Он так устроен. Кому присягнул – не изменит. Теперь он мой раб до самой смерти. Или, пока бывшая хозяйка не воскреснет. Что вряд ли. Ему стыдно, он сбежал с поля боя. Теперь будет стремиться загладить вину любым путём.

– А как рана?

– Зарастёт. Обмотаем бинтами, чтоб не кровоточила. Зарастёт, как на мне дыра от твоего ножа. Мы ведь на Тейе.

– У меня не было выбора, любимая? Прости. Но ты тоже меня бы не пощадила тогда.

– Ладно. Забыли. Не мешай, милый. Тяжело вас четверых вести и отвечать.

– Понял. Молчу.

Гром таки смог принести на бивнях раненного и ожившего кентавра в лагерь. Стоять самостоятельно новый Крон не мог. Жуков с помощью Персения обработал рану. Почистил копыта. Осмотрел получеловека. Кентавру дали поесть. Полуконь благодарно прохрапел что-то на своём языке и уснул, умаявшись и расслабившись от невзгод и страданий. Хорошо, когда ты раненый и полуживой кому-то нужен на этом свете.

Пчёл прилетел, когда лагерь отдыхал в обеденное солнцестояние.

– Долгонько ты, – оценил молчащего пчёла на крыше повозки Костя. Живот тигрооса тяжело и часто дергался, перемалывая захваченный легкими кислород. Передняя лапа-рука тряслась, подрагивая плечевой мышцей. Из оконечности брюшка пару раз выглянул и спрятался тонкий стилет черного жала. Пчёл явно волновался. Ответил в своей обычной спокойной манере.

– Пришлось помотаться. А у вас пополнение, я гляжу.

– Не тяни жало за кончик. Рассказывай. – Пчёл не собирался ничего утаивать. Оказывается он добрался почти до Белой горы и вернулся назад. Разведчику срединного роя было, что рассказать Жукову и Амелии.

Старшина проснулся от того, что его толкал в плечо и тряс дядя Федя.

– Федоренко! Что? Зонги? Снова? – красные от недосыпа глаза Грязнова пытались сосредоточиться в слабом свете керосинки на силуэте пограничника.

– Морпехи пришли, тащ старпрапорщик! – Федя оставил лампу и вышел из нутра пещеры к обзорным башням.

– Слава богу! – в живых, после нападения амазонок осталось двенадцать погранцов, считая и старшину. При штурме погибли почти все ВПБГэсники Жукова. На них висела охрана внешнего забора городка. И расквартировался взвод в домах славов рядом с периметром и деревянными башнями ограждения. Вначале в городок начали прибывать таны. Они рассказали, что такого набега не помнят даже прадеды. Столько войск Зонги ещё никогда не посылал для усмирения континента. Амазонки взяли столицу танов штурмом с ходу – проломив мамонтами стены и ворота в нескольких местах. Ворвавшись в город рубили, резали и закалывали всех кроме детей и молодых женщин. Пленным, что взяли: рубили пальцы на руках, резали уши, выкалывали один глаз. При малейшей попытке противиться отрубали правую руку до локтя. Заполошенные таны из предместий бросали всё и бежали, но их нагоняли и терзали на месте волкокошки армии черного континента. Мелкие группы прорвавшихся к городку танов, выглядели ополоумевшими и попытались перейти реку под защиту нижней башни. Угрозу нависшую над городком поняли лишь, когда на городок вышла передовая линия амазонок. Пограничники из взвода повышенной боевой готовности не могли открыть огонь сразу – впереди сплошных колонн кавалерии выползающих из леса мамонтов и всадников поддержки шли изувеченные пленники мужчины танов. Задержка во многом послужила на руку армии Большого Зонги. Войско вышло к городку в предутренних сумерках и остановилось собираясь в кулак перед атакой.

– Тащ старшина, что делать? – рация тревожно замолкла. Под городскими стенами из брёвен стояла орда превышающая любое воображение. А войска Зонги всё подходили и подходили легко ломая, лес с помощью мамонтов. Каравахи гнали толпу изуродованных танкинов под стены к воротам. Старшина не имел достаточного обзора из своего казармы склада и поэтому вынужден был уйти на гору в первую башню около пещеры. Оттуда оказалось, что положение окруженных ещё хуже, чем казалось, находясь в городе. Два отряда амазонок на мамонтах и кентаврах двигались по реке сплошным потоком: против и по течению охватывая городок с севера и юга. От количества наступающих вода бурлила и река выходила из берегов там где русло перекрыли идущие по течению орды. В тоже время спад воды обмелил речку для тех, кто шёл против течения. Виктор Иванович понял, Зонги идёт их уничтожать. Никаких сомнений не было.

– Отходить ребята все на гору бегом! Всё бросить – быстрее! Млять! Галопом хлопчики!– передал по рации старшина. В этот момент стоящие фронтом в ста метрах от городских стен амазонки , ринулись в атаку. Мамонты побежали, немедленно переходя с быстрого шага на неудержимую рысь. Почти десятитонные махины неслись на крепость, наращивая скорость, трубя, махая ушами, и подняв хоботы вверх. Между слонами скакала ожидая проломов – конница. Верховые натягивали луки. Всплески пулемётов не смогли задержать движение наступающих. Предполье авангард захватчиков преодолел буквально за секунды. По телам падающих лошадей, всадникам и кентаврам ступали и переступали живые. Три мамонта свалились намертво по дороге к стенам. Пулемётчики пытались остановить первую волну. Ещё шесть протослонов споткнулись и не поднялись на ноги. Но остальные даже не подумали замешкаться. Пулеметные очереди с вышек, в какой-то момент заглохли, магазины и ленты не бесконечные. И орда накрыла забор ворот тучей стрел. Отдельные очереди ещё слышались из облака пыли, но сопротивление линия обороны сломлено. Штурмовики подожгли город зажжеными стрелами. Пожар усилил панику среди славов. Жители попытались уйти к реке. Но оставшиеся в живых кентавры передовой линии догоняли, валили, рубили, закалывали, топтали и поджигали. Вторая волна наступающих буквально затопила городок прорываясь к реке. Всё произошло настолько быстро, что старшина на некоторое время забыл про управляемое минное поле в лесу, окаймляющем со всех сторон подходы к городку. Два утеса вверху и три пулемёта внизу застрочили не переставая. С верхней башни ударили оба АГС-17. Перезаряжать не успевали. Нижнюю башню развалили на куски завалив проход по галерее. Солдаты еле успели убежать вверх к пещере по крытому каменному коридору. А вот по горе вверх, почти двести метров мамонты залезть никак не могли. Тяжелые пули 'Утёсов' с верхней башни начали свою смертельную мессу, собирая дань развороченными телами мамонтов в первую очередь. Старшина не зря 'поработал' с обороной пещеры. Верхнюю башню охраняла два 12,7 миллиметровых пулемета на станках. Между ними три танковых ПК перекрывали стволами пространство под горкой. Установленные ленточные коробки из БМП давали пулеметчикам практически бесконечные возможности по уничтожению тех, кто подойдет снизу. Толстые стволы танковых ПК могли 'не плюясь' выстрелить полную коробку без видимого перегрева. Запасные стволы к пулеметам лежали тут же за спинами вдоль стен убежища в ящиках. Удлиненные ленты 'Утесов' и снайперские прицелы, могли уничтожать любые живые мишени на километровой дальности. Мишени внизу были такие, что можно было бить по ним на вскидку. Но их так много. Что старшине стало на мгновение страшно. Не дай бог пройдут...

Грязнов вытянул из специального ящичка дистанционный пульт управления и нажал на кнопку. Взрывы вроде были не такими уж и мощными. Но их было очень много. И старшина не собирался поднимать на воздух прилегающие леса. Большие стальные бочки с усыпляюще-парализующим газом полученные от моряков старший прапорщик установил по периметру через каждые сто метров в четыре линии через каждые двести метров вглубь лесного предполья. Ветер почти всегда дул со стороны речки и горы в степь и лес. По расчетам старшины облака тяжелого газа неумолимо бы затянули около десяти – пятнадцати гектаров прилегающего леса и лесостепи парализую всех без разбора, кто хоть раз вдохнет адской морской смеси распыленного нейротоксина.

– Хлопчики, на 'Утёсах', выбивайте мамонтов и кентавров. Пулеметчики, с ПэКа – кладите пехоту и кавалерию! – командовал старшина в маленьком гарнизоне. Штурмующие гору даже не поняли, что их с каждой минутой становится меньше. Подкрепление и резерв, что должен по замыслу наступающих подтянуться, расстрелять стрелами и растоптать пограничников в момент смены лент и коробок с магазинами – не подходит. Часть славов, выбравшихся из города карабкалась по отвесным скалам вверх на гору. За ними лезла пехота Зонги беспощадно убивая отставших.

От леса начало появляться белое тяжелое облако. Оно завихрялось поглощая войска Зонги, медленно и неотвратимо расползалось в сторону реки наперекор задуманному старшиной.