Текст книги "Смерть догоняет смерть"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– У меня, вот, пожалуйста, – услужливо потянулся Арцевик.

– Вот и славненько. Молчит пока?

– Пока я был здесь, ни одного вызова. Я, дядя Жора, внимательно следил, – ластился предатель.

– Ну да, ну да, ты у меня хороший мальчик, а где ментовские пушки?

– Под столом, под одеждой.

– Их не лапали?

– Нет, дядя Жора, и пальцем не трогали. Как договаривались!

– Вот и славно, вот и чудно!

На раскрытой ладони я протянул ему бриллианты, стоившие восемь человеческих жизней. В ближайшей перспективе к ним могут прибавиться еще две, если не четыре. Он как-то неуверенно взял их, не глядя опустил в нагрудный карман куртки. Куда девалась прежняя алчность? Получив фианитовую подделку, он радовался и скакал козлом. А теперь?.. Зашипела рация.

– Ну, нам пора, – только и сказал старик, первым выходя за дверь, – по приезду зайдешь ко мне.

* * *

– Как ты узнал, где спрятаны камни? – опуская алмазы в мензурку, вяло поинтересовался он.

– Ты об этом тоже осведомлен.

– Шутишь?

– Нет. Ты владеешь той же информацией, просто я немного подумал и связал поведение Вартана с его ночным бредом.

– Он что-то бурчал, но...

– И выкрикивал: "Свет, выруби свет!" Теперь понятен ход моих мыслей?

– Старый осел!

– Согласен. Оганян сам раскрыл свою тайну. Оставь ему и матери жизнь.

– Ну нет! Он должен рассчитаться по батькиным векселям. Это во-первых. А во-вторых, пока он жив, не успокоится. Будет пытаться вернуть утраченное. Мне-то это до фени, утром я отбываю.

– А при чем тут сумасшедшая старуха, какая необходимость в ее смерти?

– Ты прав, но она уже мертва. Только увидела, как мы допрашиваем ее сыночка, так и скопытилась. Ухо отрезали у трупа.

– Он знает?

– Нет, но какая теперь разница?

– Где похоронили?

– Что? Похоронили? В штольню закинули, вот тебе и все похороны. Что ты все о чужих костях заботишься, о своих бы подумал да о подружкиных. А то ведь там же могут оказаться.

– По-моему, я твои условия выполнил. Нашел невозможное и оплатил наши жизни.

– Так-то оно так. Да вот только отпускать -тебя мне нет никакого резону. Чистенький ты, в любой момент заложить можешь.

– Тебе же все до фени, ты же отбываешь.

– Правильно. Если бы я был пустой, то и охотиться за мной нечего, но ты знаешь, что у меня есть. Поэтому лучше тебя усыпить.

– Козел ты вонючий, а не вор в законе! – Я сдернул с крюка массивную кочергу и ухнул старика по черепу, так, по крайней мере, мне показалось. Но он успел юркнуть под стол, мой удар пришелся по тяжелой хрустальной пепельнице, разлетевшейся вдребезги.

– Хе-хе, напугал старичка. – Из-за кромки стола показались настороженные глаза Унжакова. – Я поиграть хотел. Ведь еще там, у Оганяна, мог тебя замочить. Пошутил, а ты сразу за дубинку. Повесь кочергу!

Я повернулся, чтобы повесить мое орудие на крюк, а он трижды выстрелил. В дубовой панели перед моими глазами появились три дырочки, аккуратные, как троеточие.

– Что дальше? – Подойдя к бару, я налил полстакана водки. – Садист.

– А дальше вот что, голубь. Жить хочешь?

– Да.

– Устрою я тебе крещеньице. Чтоб не отмылся.

– Какое?

– Там узнаешь.

* * *

В два часа ночи по проселочной дороге две переполненные "Нивы" мчались к месту моего крещения. Им оказался заброшенный серный карьер. Машины остановились у самого края. Водители остались на месте, а восемь человек, включая меня, Вартана и старика, спустились на дно. При свете фонариков по жидкой известняковой грязи мы прошлепали метров двести и уперлись в массивные, обитые железом створки, перекрывающие вход в устье штольни. На них висел знак, обозначающий радиацию. Отвратительно воняло серой. Когда сняли поперечный рельс и приоткрыли устье, в нос ударило с удвоенной силой. Выработка шла наклонно вниз. Нас с Вартаном ржавые рельсы вели в преисподнюю. Метров через пятьдесят мы наткнулись на первую разбитую вагонетку, потом встретили еще пять. Дышать стало легче, видимо, тут еще действовала вентиляция. Потянуло сладковатым, тлетворным запахом.

– Вы бы хоть оттаскивали их в боковые выработки, – недовольно заметил старик, – дышать невозможно, чай, не последний раз пользуемся.

Возле небольшого кармана он остановился.

– Все, дальше не пойдем, а то стошнит. Отойдите, ребятки. Ну, Вартан-джан, пришло твое времечко. Отправим мы тебя сейчас в царство вечное, райское, на свиданьице с папашей твоим, дорогим моим товарищем, Самвелычем. Кланяйся ему от меня, пускай скоро не ждет, покуда тут ишо погуляю, девок потискаю. Ну, прощевай, сынок! Стань-ка, милок, подале, к стеночке. От так, аккурат будет. Ребятки, посветите-ка. Славно! Ну, Гончаров, дело за тобой! Здесь один патрон в стволе, – протягивая мне пистолет, предупредил Унжаков, – это и будет твое крещение. Бей наверняка, в голову, чтоб, значит, клиент твой не мучился, не страдал понапрасну.

Со связанными руками, беспомощный, Оганян стоял с опущенной головой. Из правой мокрой штанины капала моча. Убить его я не мог. Знал, что этим обрекаю себя на смерть, возможно, Ленку тоже, но все равно не мог.

В потной руке я мучил "Макарова" и думал, что это в сущности пустяк совместить прицел с седой головой Вартана и мягко нажать на спуск. Потом напиться в стельку и все забыть. Это выход, Гончаров, это просто, ты же стрелял в преступников. Нет, не могу. В стволе один патрон. Да. Значит, я могу убить только одного человека: Вартана, старика или себя. Кого? Старика!

– Стойте, не стреляйте, я все, все отдам, не убивайте только! – вдруг белугой взревел Вартан.

– Поздно, сынок, поздно, – хихикнул старик. – У меня твои бриллиантики. Товарищ твой, Константин, постарался. С люстры содрал. Так что, мил человек, без надобности ты мне.

– А-а-а, – обреченно взревел Оганян, – мать хоть пожалейте.

– Раньше надо было думать. Гикнула старушка. Щас встречать тебя будет. Давай, Константин!

– Не буду стрелять!

Бросив ему под ноги пистолет, я сел на холодный рельс.

– Это мы предвидели. А ты, Вартан-джан? Развяжите ему руки. Будешь стрелять в Гончарова?

– Буду, буду, буду!

– И это мы предвидели, поэтому тебе мы стрелять не позволим. А сделаем мы настоящие спортивные состязания. Называется эта игра "Канат", или кто кого перетянет. Кто перетянет, тот останется в живых. Приступайте, ребятишки.

С одной стороны рельсов положили меня, с другой Вартана. Правые наши руки просунули под рельсами и надежно скрепили наручниками. Садистская казнь была рассчитана точно. Наварные бока вагонетки не давали никакого шанса уцелеть двоим. Выжить мог кто-то один. Вартан это понял и сразу же начал тянуть мою руку к себе.

"Черта с два, – подумал я, – тут шансы равны, и быть на жертвенном алтаре я не согласен, тем более за мною Ленка".

– Ну вот и готово, – удовлетворенно проворковал старик. – Теперь ты, Сенечка, ступай да откати вагонетку повыше, а мы в карманчике заховаемся. Как я стрельну, ты, значит, отпускай ее к нам. Как вы? Константин? Вартан?

– Пошел ты, каннибал козлиный!

– Ну и ладно. Кому-то из вас мое последнее прощание. Отдыхайте, ребятушки.

Сеня покатил вагонетку вверх, и Вартан начал дергаться с удвоенной силой. Мы лежали головами к устью штольни, он на животе, а я на спине, и в этом было мое преимущество, потому что его локоть шел на излом.

Я ждал, экономя силы, которые скоро, очень скоро будут мне нужны.

– Дядя Жора, я готов, – известил радостный Сеня.

– Ну и славно, ребятки тоже готовы, давай!

Бомбой грохнул выстрел, и подземная телега, пока еще медленно, с присвистом пошла на нас. Извиваясь, взвыл Вартан, изо всех сил пытаясь подальше отодвинуться от страшного рельса.

Я выжидал, а вагонетка катилась все быстрее и быстрее. Еще рано, рано. А вот теперь в самый раз. До этого почти недвижимый, я вдруг, упершись ногой в шпалу, резко выдернул руку Вартана к себе. Его кисть вместе с наручниками оказалась на моей стороне. Помогая левой, свободной рукой, я бросил браслеты через рельс на излом и так же резко бросил на них свое тело. Через смертный

вопль я услышал и почувствовал, как лопнул металл.

– Беги! – заорал я ему, уже вскакивая, и тут же накрепко вжимаясь в бок выработки, пропуская визжащую ржавую смерть.

Я побежал, почти наверняка зная, что меня убьют. По бегущему в туннеле человеку стрелять легко. Тем более, если с противоположной, встречной стороны его освещают фонари, рисуя отличный, как на мишени, силуэт. Но все равно я бежал спиной, ожидая, когда же бандиты очухаются и начнут веселую пальбу.

И она началась, но первой жертвой стал не я, а их веселый подельник Сенечка, потому что пропал слепящий луч и послышался негодующий перемат.

Но я уже миновал раненого и вместе со штольней свернул влево. Стало совершенно темно, хотя выстрелы бухали по-прежнему безобразно громко. Обо что-то запнувшись, с лету я растянулся между рельсами, раздирая рожу и ладони об известковую, шершавую щебенку. А когда поднялся, кто-то вновь швырнул меня на землю, сверху крепко припечатав своим телом.

"Достали, суки, – тоскливо подумал я, но человек застонал. – Неужели Вартан?"

– Гончаров? – отвечая на мою догадку вопросом, простонал он.

– Он самый, бежим дальше, устье совсем близко!

Из-под первой же вагонетки я выбил башмак и, поднатужившись, отправил Унжакову презент.

Оганяна догнал уже на выходе. Вдвоем мы старательно закрыли зловонную дыру, укрепили створки массивным поперечным рельсом-запором.

– Вы мне ответите, вы у меня пойдете под суд! – потрясая под носом рукой, начал было Оганян.

– Заткнись! – дружески предложил я. – Там, наверху, еще двое.

– Вот и занимайтесь ими, а я пошел.

– Далеко не уйдешь. Они раздавят тебя как клопа.

В створ дважды выстрелили, и Вартан поумнел.

– Что я должен делать?

– Помогать, если понадобится. Четыре руки – это не две.

– Три!

– Что – три?

– Три руки, одну ты мне сломал.

– А ты предпочел бы шею?

Без фонарика, хоть и в ясную ночь, выбираться со дна незнакомого карьера задача довольно сложная, тем более, если сзади стонет калека, а высота обрыва не менее двадцати – двадцати пяти метров. Несколько раз Вартан срывался, падал и терял сознание. Можно было бы оставить его, но для того, что я задумал, лишний мужик, хотя бы и с одной рукой, был нужен.

Наконец мы взяли эту высоту. Высунув голову, я провел визуальную рекогносцировку. Две "Нивы" стояли рядом, бок о бок, метрах в трех от края карьера. В одной из них, дальней от нас, горел свет. Как я и предполагал, шофера скучковались – то ли перекинуться в картишки, то ли попить пивка. Для проведения моей акции ситуация сложилась неподходящая. Разве только толкнуть их вниз? Но наверняка они стоят на скорости. Неужели тупик? Тогда я проиграл, а со мной вместе и Вартан, и Ленка. Прождав еще с часик, шофера пойдут выяснять обстановку и конечно же выпустят банду, а еще через полчаса она в полном составе явится в свое логово. И тогда... Тогда от моей Ленки я увижу только уши. Скверно. Одному мне с ними не справиться, они вооружены. Что делать?

– Что будем делать, Вартан?

– Не знаю, я уже ничего не хочу. Курить хочу.

– Пока нельзя, да и сигарет нет.

– У меня тоже. Только вот эти, дядины ракеты.

– Что-о-о? – В моей голове сразу же поднялся ураган. Уже через две секунды смерч мысли выдал авантюристический проект. – Давай их сюда!

– На, только зачем они тебе?

– Замолчи, они могут зажечься все сразу?

– Не знаю. Дядя Рафаэл сказал, чтобы я тут же, после того как подожгу "хвостик", отходил.

Трясущимися руками прикрыв огонь зажигалки, я внимательно осмотрел эти самые "хвостики". Они были достаточно длинны, чтобы связать их в один пучок. Алюминиевая полоска на крышке пачки, наверное, предусматривала такой вариант. Еще бы знать, сколько секунд они горят. Отодрав один фитиль, я его зажег. Оказалось, что мне отпущено десять секунд.

– Что вы хотите, Гончаров?

– Праздника! Сейчас увидишь, моли Бога, чтобы все получилось! Спрячься!

Прикинув расстояние до нужной мне "Нивы", я поджег "хвостики" и выскочил из укрытия. Тридцать метров пролетел на одном вздохе и рванул дверцу обреченной машины.

Мои предположения оказались неверными. Шофера одновременно занимались и тем, и другим, то есть: и пили пиво, и резались в карты. При виде моей персоны один из них захлебнулся пивом, а другой, за рулем, по-рачьи вытаращив глаза, спросил:

– Это ты?

– Это я, с приветом от шефа.

Швырнув ему на колени пачку "сигареток", я захлопнул дверцу, а для пущей убедительности навалился на нее своим весом, чтобы мышки могли полнее насладиться яркими цветами праздничного фейерверка. Вторая дверца надежно блокировалась стоящей вплотную "Нивой".

До чего же это сказочное зрелище, когда два десятка разноцветных ракет носятся в наглухо закрытом салоне авто! Если бы не бычьи вопли, я получил бы истинное блаженство.

Через полминуты все кончилось, я открыл дверцу. Сильно обожженные парни были живы, но без сознания. Тошнотворно воняла тлеющая обшивка вперемешку с отработанными газами.

Вот тут-то я оказался перед сложной дилеммой: "Что дальше?" Я окликнул Вартана.

– Здесь я, Гончаров. Великолепно, я все видел.

– Они еще живы.

– Так кончайте их!

– Я... Не могу.

– А они нас могли? Мать убили.

– Мать убил ты сам.

– То есть? Не понял.

– Проехали!

– Кончайте их!

– Не могу. Они ранены и беспомощны.

– А когда поправятся, достанут и тебя, и меня. Они-то раздумывать не будут.

– Знаю, но не могу.

Оганян выругался и вдруг приказал:

– Садись в машину, крутой сыщик Гончаров!

– Погоди, что ты задумал?

– А это уже мое дело! Пойми, у нас нет другого выхода. Залазь в машину!

Отрешенно, через боковое стекло я наблюдал, как Оганян врубил нейтральную скорость тлеющей "Нивы", захлопнул дверцу и попытался подтолкнуть ее к обрыву. Это у него не получилось, мешала бровка. Тогда он сел во вторую машину рядом со мной, запустил двигатель и кое-как одной левой рукой поставил ее в кильватер той, обреченной. Затем осторожно и бережно, будто боясь потревожить, наш передний бампер дотронулся до ихнего заднего.

Взревел мотор, не соглашаясь с нашей жестокостью, но, послушный акселератору, исполнил требуемое – еще через секунду белая задница тлеющей "Нивы" ушла в вечность. Я уже пересаживался за руль, когда в карьере рвануло зловеще и глухо. Язык огня поднялся выше края обрыва.

– Помоги нам, Господи! – перестуком зубов прокомментировал ювелир.

– Поможет, – успокоил я. – В паре с прокурором.

– Оставьте, нужно жить. Мы ничего не знаем. Едем.

– Согласен, но сначала заберем мою жену.

– Нет, нет, исключено! Свои проблемы решайте сами.

– Там, вероятно, и ваша проблема. В лице племянника и продавщицы Леночки.

– Что вы сказали?

– То, что слышал. Это они тебя высветили, со всеми твоими потрохами.

– Тогда да. Тогда мы едем за вашей женой. Вот только с оружием у нас плохо и болит рука.

– Рука заживет, а оружие должно быть. Посмотри в бардачке или за спинками.

Единственное, чего я теперь боялся, – так это вмешательства милиции, проклиная себя за записку в фонарике. Если ее найдут – расклад будет неинтересным.

* * *

Не доезжая пяти – семи метров до проклятых ворот, я остановился и посигналил. Нас будто поджидали, створки сразу открыл парень, одетый в спортивный костюм. Не означает ли это, что Унжаков уже связался с дачей и нас с нетерпением встречают? Ладно, сказавши "а", говорят "б". С семи метров, как мог, я разогнал машину и, чуть вильнув влево, принял "спортсмена" на крыло. Отлетев на несколько метров, он шлепнулся дохлой селедкой, а я, резко тормознув, выкатился из машины под днище, ожидая, когда начнется светский прием. Но... было тихо, если не считать работающего мотора да шипящего мата Вартана.

– Сколько человек на даче? – наставив пистолет в глаз травмированного спортсмена, потребовал я ответа.

– Вы кто? – вяло размазывая кровь, спросил он.

– Твой... Где Арцевик, где Лена?

– Не знаю.

– Говори, или удавлю, подонок! – подскочил Оганян, готовый наброситься на него с одной своей левой рукой.

Я преградил ему путь:

– Успокойся, Вартан, они давно на том свете. Унжаков препроводил.

– Но ты же говорил...

– Потому что ты нужен мне. Парень, кроме тебя, кто сейчас на даче? Ну...

– Не стреляйте, я все скажу.

– Ну!...

– Из мужиков – только Коля.

– Где он?

– Недавно пошел беспалую трахать.

– Он вооружен?

– Да.

– Вартан, следи за ним!

– Иди-ка ты подальше, опять обманул.

– У меня для тебя кое-что получше найдется. Жди.

* * *

Опоздал я совсем на чуть-чуть, но все же опоздал. По разбросанным вещам, перевернутым телевизору, столику и креслу было видно, что сопротивлялась Ленка яростно, но что может сделать баба с восьмипудовой похотливой тушей? Она и сейчас кричала, но... В общем, я опоздал. Мне ничего другого не оставалось, как массивной хрустальной пепельницей щедро открыть его череп в области затылка. Выбравшись из-под окровавленного борова, в истерике, Ленка кинулась на меня, мало что соображая.

Кое-как успокоив ее двумя оплеухами, я оттащил Елену вниз, к Вартану, а сам поднялся в святая святых – кабинет Унжакова.

Из письменного стола выгреб свои документы, пистолет и не свои доллары.

Ключи от сейфа оказались тут же. Немного, для виду, поломавшись перед самим собой, пошел на "медведя".

Первый замок дался доверчиво, не сопротивляясь, я уже занимался вторым, когда в основание моего бессовестного черепа уперся холодный ствол.

– Доброй ночи, господин Гончаров!

– Здравствуйте, – вежливо ответил я сучке-секретарше Тамаре.

– Не оборачиваться, к стенке! Стоять, не двигаться!

Я покорно подчинился, только спросил:

– И долго?

– Что?

– Стоять мне.

– Пока папа Жора не появится.

– А он, ласточка, уже никогда не появится. Разлюбил он вас. Променял шикарную дачу на вонючую штольню.

Повисла тишина, пронизанная недоверием, прикидками, вариантами и подозрением.

– Врешь! – хрипло, еще не веря, выдавила она наконец. – Не может быть. Что теперь делать?

– Сидеть и ждать, когда сюда явится милиция.

– Фига с два. Иди открывай сейф, посмотрим, что там у него.

Так же послушно я выполнил и этот приказ.

Денег было много, очень много. Растерянная Тамара хватала и хватала пачки, стараясь унести как можно больше. Прессы скользили, падали, рассыпались.

– Принеси сумку, – посоветовал я.

– Чтобы ты тем временем уволок все? Нет уж, бери сколько надо и проваливай.

Выдвижной ящичек снизу закрывался на особый замок. Заслонив сейф спиной, я незаметно его открыл. Четыре бриллианта лежали близнецами, с той лишь разницей, что два из них были фальшивыми. С одинаковым коэффициентом преломления, но различным удельным весом.

"Внешний вид одинаков, разница лишь в сущности, – подумал я, опуская камни в карман, – наверное, все в этом мире вот так".

– Ты что, уснул? – зло поторопила меня Тамара. – Присосался, как теленок к соседской корове. Пошел вон! И учти, я тебя знать не знаю.

– Взаимно! – ответил я, прихватывая добрый десяток прессов.

Рано утром, бросив бандитскую "Ниву" в пригороде, мы пересели на такси и с первыми лучами солнца въехали в город.

Юрку я перехватил на выходе из подъезда, вручил ему симпатичный зеленый пресс, объяснил, в каком фонарике находится записка и что с ней надлежит сделать.

Искали нас не слишком рьяно, поэтому, не очень-то таясь, уже в полдень мы с Ленкой сели в поезд южного направления, чтобы на полгода освободить любимый город от нашего присутствия.