Текст книги "Генерал де Голль"

Автор книги: Михаил Мирович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

1966 год

Двадцать первого февраля 1966 года на пресс-конференции генерал де Голль объявил о полном выходе Франции из военной организации НАТО. Президент сообщил своим партнерам по Североатлантическому союзу о выводе всех французских войск из-под командования НАТО и удалении с территории Пятой республики всех ее баз и аэродромов.

Де Голль предложил странам НАТО завершить эвакуацию своих войск из Франции к первому апреля 1967 года.

Штаб-квартира НАТО было вскоре перенесена из Парижа в Брюссель, куда переехал и командующий войсками НАТО Л. Лемнитцер.

Разумеется, этот решительный шаг де Голля вызвал острую критику руководства стран, входящих в НАТО. Генерала обвиняли в предательстве, в подкупе Москвой, в измене интересам собственного народа… Но де Голль был непреклонен в проведении независимой политики, полагая, что Франция не должна участвовать в противостоянии сверхдержав.

* * *

Последняя попытка покушения на генерала состоялась в июле 1966 года, когда президент собирался с визитом в Советский Союз.

Автомобиль де Голля направлялся в аэропорт Орли в сопровождении традиционного кортежа. По пути следования у дороги одиноко стоял скромный автомобильчик, под завязку забитый взрывчатым веществом.

По каким-то причинам взрыва не последовало.

Этот акт готовило студенческое отделение террористической организации «Совет национального сопротивления» (СНС), которая, как и ОАС, боролась за сохранение Алжира в составе Франции. Участники заговора были схвачены ночью того же дня при попытке ограбления банка.

* * *

В четыре часа пополудни двадцатого июня 1966 года генерал де Голль прибыл в Советский Союз. В аэропорту «Внуково-2» французского президента и сопровождавших его лиц встречал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорный и Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин.

Де Голль неторопливо прошествовал вдоль строя почетного караула. Зазвучали государственные гимны Франции и СССР. Загремел салют.

Де Голль заявил, что рад приветствовать процветающую и великую Россию и приехал, чтобы наладить дружеские и добрососедские отношения с Советским Союзом.

По пути следования кортежа из аэропорта в центр советской столицы французского президента встречали тысячи москвичей. В этот день де Голль побывал на Ленинских горах, на Красной площади, Комсомольском, Мичуринском, Ломоносовском проспектах, где встречался с русским народом.

В кратком биографическом очерке «Леонид Ильич Брежнев», вышедшем в Издательстве политической литературы полумиллионным тиражом, о том визите скромно говорилось:

«Новая глава советско-французских отношений была открыта переговорами Л.И. Брежнева, Н.В. Подгорного, А.Н. Косыгина с президентом Ш. де Голлем в 1966 году в Москве».

По странному стечению обстоятельств на дни визита приходился выход Французской республики из военной организации НАТО. Как считают некоторые биографы, это не было простым совпадением.

Кроме Москвы президент Франции побывал и в других советских городах. А двадцать пятого июня генерал вместе с Николаем Подгорным прибыл на космодром Байконур. Он стал первым иностранным лидером, увидевшим запуск русского спутника.

В тот же день президент вылетел в северную столицу России. Здесь он говорил ленинградцам о том, что счастлив находиться в городе, который дал миру революцию. Кроме того, де Голль отметил, что город на Неве внес большой вклад в общую победу над гитлеровцами.

Заканчивая свою речь перед ленинградцами, генерал сказал по-русски:

– Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия!

В Ленинграде президент Франции посетил Пис-каревское мемориальное кладбище, где оставил запись в книге почетных гостей: «К павшим Ленинграда обращены мысли дружественной Франции. Шарль де Голль».

Не менее теплый прием ждал генерала в столице Украины. В своем выступлении перед киевлянами де Голль вспомнил, что киевская княжна Анна Ярославна была женой французского короля Генриха I.

Двадцать восьмого июня де Голль прибыл в Волгоград, где он уже был в 1944 году.

– Я снова в этом самом героическом из городов, – сказал он, – я снова здесь, чтобы доложить вам о нашей второй победе, победе мирного труда и победе над разрухой!

Двадцать девятого июня генерал де Голль давал прием в посольстве, на котором присутствовали Брежнев, Косыгин, Подгорный и другие менее значительные советские и партийные лидеры.

Во время десятидневного визита де Голль вел интенсивные переговоры по самым важным проблемам международной политики и европейской безопасности, обменивался мнениями по германскому вопросу.

Договаривающиеся стороны высказались за создание атмосферы разрядки между Востоком и Западом Европы, за развитие отношений между всеми странами континента при взаимном уважении и невмешательстве в их внутренние дела. Рассматривалось положение на Юго-Востоке Азии.

Результаты переговоров были закреплены в совместной советско-французской декларации.

Первого июля де Голль отбыл на родину.

1967 год

В первое десятилетие Пятой республики ее экономика сделала значительный шаг вперед.

Развитие прикладных и фундаментальных наук предопределило научно-техническую революцию, плодами которой с успехом пользовались французские промышленные предприятия.

Так, объем промышленного производства вырос почти на шестьдесят процентов, а объем внешней торговли почти в пять раз превысил довоенный уровень.

Уже к 1965 году Франция расплатилась со своими внешними долгами и превратилась в страну-кредитора, прочно заняв третье место в мире по экспорту капитала.

На лидирующие позиции в мире вышли многие отрасли промышленности: нефтяная, химическая, автомобильная, авиационная. Выпуск грузовых автомашин возрос более чем в десять раз по сравнению с довоенным уровнем, в четыре раза увеличилось потребление нефти.

Объективно вырос жизненный уровень населения. То, что еще совсем недавно казалось людям атрибутами роскоши, превратилось в предметы повседневного быта. Производство легковых автомобилей по сравнению с уровнем 1940 года выросло в пятнадцать раз. Телевизоры, стиральные машины стали товарами народного потребления.

Десять процентов капиталовложений во французскую экономику составлял иностранный, в основном американский и западногерманский, капитал, инвестированный в первую очередь в новейшие отрасли промышленности (радиоэлектроника, переработка нефти и газа).

Значительные перемены произошли в сельскохозяйственном секторе, производительность труда в котором резко увеличилась благодаря повышению квалификации инженерно-технических кадров и рабочих, а также использованию новейшей техники. Индустриализация и интенсификация сельского хозяйства вывела Францию на второе место в мире после Соединенных Штатов по экспорту продовольствия.

За десятилетие Пятой республики население Франции увеличилось с сорока пяти до пятидесяти миллионов человек. Возросло число людей, занимающихся умственным трудом – с одного до трех миллионов человек. Рабочий класс насчитывал восемь миллионов французов. Постепенно увеличивалось количество иммигрантов из бывших французских колоний.

* * *

Двадцать четвертого мая 1967 года де Голль встретился с министром иностранных дел Израиля Эбаном.

– Франция выступает против новой войны на Ближнем Востоке, – сказал президент израильтянину. – Мы сделаем все, чтобы предотвратить эту войну.

– Израиль не менее Франции хочет мира, – ответил министр. – Но моя страна постоянно находится на грани военных действий с арабами. Мы готовы вести любые переговоры на любом уровне, но нас не хотят слушать!

– Франция, безусловно, будет считать агрессором ту страну, которая первой начнет боевые действия, – отрезал де Голль. – И военную помощь мы будем оказывать той стороне, которая подвергнется агрессии.

…Едва придя к власти, де Голль выступил с резкой критикой проекта Бен-Гуриона собрать на территории Земли Обетованной четыре-пять миллионов евреев со всего мира.

После начала Шестидневной войны, завершившейся полной победой израильского оружия, де Голль выступил защитником арабских интересов. Он наложил эмбарго на продажу в Израиль истребителей «Мираж», прекрасно проявивших себя в войне, вертолетов и другой боевой техники.

Тем не менее арабские страны потерпели жестокое поражение.

Позже Никита Хрущев писал:

«Я до сих пор не могу понять, как могли допустить до полного разгрома египтян. Советский Союз несет свою и очень большую ответственность за происшедшее. Мы могли бы удержать Насера от неподготовленной войны, могли правильнее оценить обстановку уже после начала боевых действий. Вообще следовало не добиваться ликвидации существования государства Израиль и иными средствами стремиться к равноправию арабов Палестины. Недоучли и силы Израиля».

Приведенная цитата говорит о том, что советское руководство, активно участвуя в арабо-израильском конфликте 1967 года, во-первых, было заинтересовано в срочной ликвидации Израиля как самостоятельного государства и, во-вторых, по меньшей мере не стремилось предотвратить боевые действия между арабами и евреями, надеясь на победоносное шествие арабских армий по Тель-Авиву.

Однако реальность не соответствовала представлениям Кремля о мире на Ближнем Востоке.

Никита Хрущев писал:

«Взаимоотношения с арабами складываются у Израиля очень тяжело. Если так будет продолжаться, то это кончится для Израиля плохо. Он все время беспокоит арабские страны. А из физики известно, что действие равно противодействию. В политике наблюдается то же самое. Шестидневная война должна научить арабов многому. Я вспоминаю Петра I. Когда ему шведы высекли задницу под Нарвой, он понял: спасибо за учебу, потом разбил их под Полтавой. Пройдет время, и если израильтяне не поумнеют, то арабы разобьют их.

Впрочем, у кого организация дела хорошая, тех не бьют, те сами бьют других. В этом-то и дело: 2,5 миллиона евреев сорганизовались так, что за шесть дней разбили десятки миллионов в Египте, Сирии, да еще с их союзниками. Израильский военный лидер Даян был офицером английской армии. А сколько там людей, которые служили в нашей армии? В этом тоже их сила. Арабы особенно не воевали, больше на верблюдах ездили, а евреи воевали во всех войнах…»

* * *

В июле 1967 года де Голль отправляется в Монреаль, где открывалась Международная выставка «Экспо-67».

Находясь в Канаде, де Голль не упустил возможности посетить провинцию Квебек, где большинство населения составляли этнические французы, устроившие президенту восторженную встречу.

Двадцать четвертого июля генерал произнес перед монреальцами свою знаменитую речь. Де Голль приветствовал монреальцев, говорил о единстве всех французов и закончил речь следующими словами:

– Горячие чувства наполняют мое сердце! Да здравствует Квебек! Да здравствует свободный Квебек!

В ответ внемлющая каждому слову президента толпа запела «Марсельезу». Правительство Канады, а также государственные институты ряда западных стран резко осудили сепаратистское выступление де Голля, и после посещения советского павильона, которое длилось час, генерал отбыл на родину.

1968 год

Внутренней политике де Голль уделял меньше внимания, чем внешней, что привело весной 1968 года к массовым антиправительственным выступлениям.

В начале мая студенты Парижского университета объявили бессрочную забастовку, требуя не исключать из университета нескольких деятелей троцкистских и маоистских организаций. Одной из них руководил некий Даниель Кон-Бендит, профессиональный провокатор, анархист и мятежник, парижский поп Гапон.

Как любая истерическая личность, он любил и умел говорить с толпой. Его призывы к немедленной революции были поддержаны студенческой массой, провозгласившей лозунг «Нет – буржуазному университету». Одни бунтари требовали отмены экзаменов, утверждая, что последние – дискриминационная мера, вторые – увеличения стипендий и расширения круга тех, кому она выплачивается, третьи – гарантированного числа мест для студентов из рабочих семей.

Третьего мая студенты заняли здание Сорбонны, и ее руководство, вопреки вековым традициям, обратилось к помощи полиции, которая принялась наводить порядок в университетских аудиториях.

На следующий день толпы студентов вышли на улицы Парижа. Начались бесчинства толпы, в которой было все меньше студентов и все больше профессиональных провокаторов-экстремистов. Несколько тысяч демонстрантов вступили в схватку с отрядами полиции. Они били стекла витрин, переворачивали и жгли автомобили, забрасывали камнями жандармов.

Начало студенческих волнений не вызвало никакой реакции у президента де Голля.

– Это все ерунда, – говорил он по телефону Жоржу Помпиду, находящемуся в то время с визитом в Иране. – Детский сад. Двоечники решили не сдавать сессию, потому что боятся отчисления.

Однако события принимали все более драматический характер. Национальный союз студентов (ЮНЕФ), возглавляемый Ж. Соважо, и национальный профсоюз работников высшей школы, руководимый А. Жейсмаром, объявили о начале забастовки. Студенты и прочие демонстранты принялись строить баррикады. Они выворачивали булыжники из мостовой, ломали деревья…

Улицы Парижа, еще вчера утопавшие в зелени и сиявшие витринами, теперь представляли собой довольно мрачное зрелище.

Власти были вынуждены прибегнуть к массовым арестам. Де Голль понял, что события принимают серьезный оборот и для подавления бунта необходимы самые решительные, однако предельно взвешенные меры.

Защитить население от разбушевавшихся бунтарей – его прямая обязанность. Де Голль не мог допустить смуты в государстве, которое приобретало все больший вес на международной арене и уже вошло в число самых влиятельных стран мира. Он обязан сохранить верность конституции, за которую боролся не один десяток лет.

Но что можно поделать с пьяной толпой, одурманенной левацкими идеями всеобщего равенства!

Конечно, равенство – идеал. Но – равенство закона для всех, равенство стартовых возможностей… Все прочее – от лукавого. Бог создает людей разными, и у Него на то есть свои причины.

Седьмого мая генерал встречается со своими соратниками, депутатами Национального собрания.

– События последней недели показали, что высшая школа нуждается в немедленной реформе, – сказал он депутатам. – Это моя позиция. Мы не должны потакать сторонникам анархии, ибо порядок – это основа процветания нашего общества. А порядок в университетах – это порядок, который должен воцариться во Франции завтра! Среди студентов всегда были бунтари, которые во главу угла ставили не получение знаний и служение отечеству, но удовлетворение своих непомерных амбиций. Они полагают, что можно изменить жизнь к лучшему кавалерийским наскоком, а не кропотливым трудом. Им нравится Мао Цзедун и его хунвейбины, которые считают, что можно построить корабли науки на реках крови! Но мы этого не допустим…

Разумеется, ФКП не могла остаться в стороне. Она в считаные минуты придумала теоретическое обоснование мятежу. Ее лидеры заявили, что волнения имеют под собой серьезную социальную почву. Якобы все дело в том, что система высшего образования во Франции не удовлетворяет демократически настроенную часть студенчества (вероятно ту, которая жгла автомобили и крушила витрины), зарплата требовала немедленного увеличения, а рабочий день – немедленного сокращения. ФКП пристально вглядывалась в события, надеясь разглядеть в ней пресловутую революционную ситуацию, когда верхи не могут, а низы не хотят…

ФКП безоговорочно поддержала левацкие организации, требовавшие всеобщей забастовки в знак протеста против «зверств полиции», которая пыталась восстановить порядок.

Де Голль неоднократно встречается в эти дни с министром внутренних дел Кристианом Фуше, который, впервые столкнувшись с такой ситуацией, не мог решиться на активные действия, что вполне понятно.

– Вы должны взять себя в руки, господин министр, – сказал ему де Голль, когда несколько улиц столицы превратились в арены боев между демонстрантами и полицией. – Они хотят проверить, на что мы способны… Они хотят проверить нашу решимость противостоять беспорядкам! Их требования инфантильны, и их не интересует, выполним мы их или нет…

– Что же мне делать?

– Вы должны вести переговоры с кем только возможно. Пусть они думают, что мы считаем их политической силой… Но требуйте немедленного прекращения боевых действий на улицах!

Однако переговоры с представителями студентов ни к чему не привели, и обстановка продолжала накаляться. Десятого мая в центре города насчитывалось свыше полусотни баррикад, некоторые из которых достигали уровня второго этажа. Красные коммунистические и черные анархистские флаги гордо реяли над головами смутьянов, считавших, что они «творят» историю.

Силы правопорядка приготовились к схватке с разгоряченной толпой, однако им было отдано категорическое распоряжение ни в коем случае не применять огнестрельного оружия.

В два часа ночи одиннадцатого мая Фуше дает приказ смести баррикады. Полицейские идут на штурм баррикад, студенты швыряют в них бутылки с зажигательной смесью и камнями. Штурмующие применяют гранаты с газовыми наполнителями.

Улицы Парижа объяты пламенем. Горят перевернутые автомобили, магазины, рекламные щиты.

Только к семи часам утра полиции удается восстановить порядок. Студенты разбегаются.

Утром у президента собираются на совещание силовые министры и советуют де Голлю выполнить некоторые из требований студентов.

– Какие требования? – возмутился президент. – Запретить профессорам принимать экзамены? Или ввести квоту для детей из рабочих? Но это будет полная дискриминация! Чем дети рабочих лучше крестьянских детей или детей тех, чьи родители торгуют бижутерией?

– Но они просят не только этого, – возразил ему министр просвещения Алэн Пьерфит. – Они хотят повышения стипендий и увеличения государственных ассигнований на образование!

– Это разумное требование, но оно исходит от людей, которые за неделю превратили Париж в мусорный ящик, – произнес де Голль. – Если мы сегодня пойдем им навстречу, завтра другие начнут подкреплять свои требования мятежом…

Вечером одиннадцатого мая из поездки по азиатским странам возвращается премьер Жорж Помпиду, который немедля собирает кабинет министров. По его предложению решено возобновить переговоры со студентами, с чем соглашается де Голль.

– Хорошо, – сказал он премьеру, – может быть, в ваших словах есть зерно истины. Но вся ответственность за дальнейшее развитие событий ложится на вас.

* * *

Тринадцатого мая в Париже прошла полумиллионная демонстрация, участники которой несли лозунги, призывавшие к отставке де Голля и изменению конституционного строя.

Вместе с демонстрацией началась общефранцузская стачка, грозящая перерасти в катастрофу. Рабочие и служащие повсеместно прекращали работу и выходили на улицы с красными и черными флагами и транспарантами, призывавшими де Голля и его правительство уйти в отставку. Кроме того, демонстранты выдвигали и экономические требования – предотвращение безработицы, расширение прав профсоюзов, повышение размеров минимальной оплаты труда.

Демонстрация победоносно и беспрепятственно прошла по столичным улицам. Однако когда демонстранты проходили мимо Елисейского дворца, кучка провокаторов стала призывать идти на его штурм. Казалось, вот-вот толпа, вообразившая себя революционной массой, совершит непоправимое и появятся первые жертвы. Но, к счастью, профсоюзным лидерам удалось убедить студентов в пагубности этого пути. Демонстрация закончилась мирно.

Утром четырнадцатого мая президент де Голль отбывает в Румынию с официальным визитом, который давно уже откладывал.

Тем временем толпы смутьянов, среди которых большинство составляли студенты, занимают университетские корпуса и объявляют о создании «свободного» университета, которым руководит так называемая «студенческая» власть.

Студенты круглосуточно несут дежурство, дабы не допустить в университет полицию. Требования студентов остаются теми же, что и раньше: отмена экзаменов, право самому выбирать академические предметы, увольнение старой профессуры и ряд других.

Политическая направленность не прослеживается, ибо тут одновременно поют «Интернационал» и декламируют антикоммунистические стихи.

Через несколько дней в забастовках уже принимали участие более двух миллионов французов. Практически все промышленные предприятия прекратили работу, общественный транспорт перестал функционировать, замолчало радио и телевидение. Рабочие требовали сорокачасовой рабочей недели и права выхода на пенсию в шестьдесят лет.

Разумеется, во всех своих бедах винили генерала де Голля.

– Он создал монархию, – кричали с импровизированных трибун разгоряченные бунтовщики. – Он правит нами уже десять лет! И что мы теперь имеем? Эксплуатацию человека человеком! Жиреющую буржуазию и обнищавший пролетариат! Пусть катится Ко всем чертям!

Крестьяне, словно околдованные смутой города, прибывали в Париж, где на митингах требовали снижения налогов и повышения закупочных цен на свою продукцию.

Де Голль почувствовал, что стабильность созданной им Пятой республики была кажущейся и все созданное может в любой момент рухнуть и похоронить под своими обломками все то, что было создано им с таким трудом.

Двадцать четвертого мая де Голль выступил по телевидению с шестиминутной речью. Он говорил о возможности гражданской войны и необходимости борьбы с политическим авантюризмом.

Многие посчитали эту речь заупокойной по Пятой республике. Социалист Миттеран, вчистую проигравший де Голлю на выборах, радостно заявил, что «власть стала вакантной», и сообщил журналистам, кого он собирается назначить премьер-министром и какой курс изберет для Франции после скорой отставки генерала де Голля.

К этому времени отчетливо проступили противоречия между организаторами демонстраций, митингов и забастовок. Социалисты ненавидели коммунистов, коммунисты ненавидели всех, кроме самих себя, левацкие группировки терпеть не могли профсоюзы, профсоюзы требовали немедленной изоляции коммунистов.

В конце мая лидеры коммунистов объявили своим приверженцам, что революционной ситуации в стране нет, ибо, по их мнению, низы пока что хотели, а верхи могли.

Чувствуя, что почва уходит у него из-под ног, генерал де Голль перешел к решительным действиям. Заручившись поддержкой военного ведомства, он объявил о роспуске парламента и проведении новых выборов в высший законодательный орган страны. Генерал категорически заявил, что готов применить силу против смутьянов, если те продолжат свои выступления.

Тридцатого мая к столице подошли танки. Мирные граждане, последние недели жившие как на вулкане, вздохнули спокойно. Постепенно наступало отрезвление. Рабочие возвращались на фабрики, крестьяне– на поля, студенты – в аудитории.

В половине пятого вечера генерал выступил по национальному радио с гневной речью, в которой бичевал левые силы Франции.

– В нынешней ситуации, – сказал президент, – я не оставлю своего поста! Я избран народом и обязан подчиняться его воле!.. Сегодня я распускаю Национальное собрание… Франция стоит перед лицом диктатуры… Францию хотят заставить подчиниться… тоталитарному коммунизму.

Через час де Голль выступает с балкона Елисейского дворца. Внизу его приветствует толпа сторонников, которые скандируют: «Франция, пора работать!» и «Да здравствует де Голль!»

Де Голлю казалось, что волнения 1968 года не что иное, как заговор с целью отстранения его от власти и установления диктатуры аморфного парламента, которым будут командовать вездесущие левые.

Двенадцатого июня правительство запретило проведение демонстраций и распустило левацкие организации. По стране прокатилась волна манифестаций в поддержку де Голля.

Генерал вновь оказался победителем вопреки прогнозам левой оппозиции.

– Эти события, – сказал он Жоржу Помпиду, – звено в цепи мятежей, которые устраивают противники сильной власти. Чистой воде они предпочитают «болото». Вспомните алжирский мятеж…

События весны 1968 года заставили правительство Жоржа Помпиду объявить о тридцатипятипроцентном увеличении размера минимальной заработной платы, пятнадцатипроцентном увеличении пособия по безработице. На пять процентов увеличились семейные пособия и на десять – средняя заработная плата.

* * *

Франция стала готовиться к выборам нового Национального собрания, которые состоялись через несколько дней после окончания всеобщей забастовки. Голлисты, переименовавшие свою партию в «Союз демократов в защиту республики» (ЮДР), на этот раз одержали убедительную победу. Они завоевали без трех голосов триста мест в нижней палате парламента и получили абсолютное большинство голосов. Эта победа в полной мере высветила настроения в обществе: Франция хотела стабильности и порядка и начисто отвергала революционные формы борьбы.

И хотя коммунисты по-прежнему оставались одной из самых влиятельных партий, их авторитет заметно снизился – на выборах в Национальное собрание они потеряли свыше полумиллиона голосов. То же самое можно сказать и об их попутчиках – социалистах.

Троцкисты и маоисты собрали менее пяти процентов голосов и не попали в парламент.

Когда были обнародованы результаты выборов, президент отправил Жоржа Помпиду в отставку и тринадцатого июля объявил о том, что сформировано новое правительство под руководством Мориса Кув де Мюрвиля.