Текст книги "В Африку!"

Автор книги: Михаил Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Михаил Михайлович Васильев
В Африку!

Повесть-сказка

Глава 1
Ура! Скоро в Африку!

Никто из вас не задумывался о том, что происходит в зоопарке вечером? Когда посетители расходятся, и за последним из них закрываются ворота.

А у зверей сначала, конечно же, начинается ужин. От клетки к клетке ходит Львович. Такой низенький человек, и зимой, и летом в ушанке и сером ватнике. Львович разносит зверям еду. Слону и рыжей кистеухой свинье – картошку и свеклу, льву и тигру – мясо, бобрам – осиновые дрова.

Наевшись, звери расходятся по зоопарку, гуляют, играют, кому как нравится. Тогда начинается самое веселье. Все радуются, что они, наконец, свободны после долгого дня.

Пони и ослик, те, что днем катали детей, катают мартышек, макак и других зверьков, всех желающих. А ещё все любят играть в «аттракционы». Аттракционов много. Например, все скатываются со слона. Будто с горки, в бассейн с тюленями. Или прыгают на бегемоте. Потому что он большой и мягкий, будто надувной. И еще добродушный. Или забираются на жирафа, как на башню или подъёмный кран. И смотрят сверху и по сторонам.

А ещё начинаются нырялки в пруду, том, что посредине зоопарка, с ивами на берегу. И бормоталки, когда звери собираются, чтобы о чём-нибудь поговорить. И даже иногда думалки, когда они вместе о чём-то размышляют.

В тот раз, в тёплый летний вечер самые большие и солидные звери зоопарка сидели вокруг большущего пенька, который остался от спиленной столетней липы. Слон в своей огромной панамище сотого размера, бегемот, носорог и вместе с ними всеми Львович. Эти играли в солидную игру домино. Солидно, с могучей зверской силой били костяшками домино о столетний пень. Носорога все потихоньку обманывали, потому что тот был близоруким и плохо видел.

По дорожке мимо них проползала очковая кобра. Прошипела носорогу совет:

– Тебе надо заказать очки. Такие же, как у меня.

Это она советовала всем. Себя кобра из-за своих очков считала очень интеллигентной и хотела, чтобы все вокруг неё тоже стали такими же.

На пруду было многолюдно. А может, многозверно. Или многоптично?

Вместе с родителями там плавали утята, гусята и еще лебедята, совсем не такие гадкие, как об этом пишут в сказках. А полосатые птенцы птицы чомги, чомгята, сидели на спине матери, не хотели мокнуть в воде.

В стороне енот-полоскун стирал одежду своих детей. На ветвях ивы над прудом висела мартышка Марта. Она сама назвала себя так – это имя казалось ей очень красивым. Рук у Марты было много, целых четыре, но она предпочитала висеть на хвосте. Висела и любовалась собой в отражении на воде. В эту игру, она еще называлась гляделки, эта мартышка готова была играть хоть целый день. И ещё вечером, и даже ночью. Звери ведь отлично видят в темноте.

По дорожкам среди кустов, шлёпая ластами, лапами и ногами, к пруду двигались морские львы, выдры и разные птицы. Пингвины спешили, по-морскому покачиваясь на ходу. Отдельно – большие императорские. Отдельно – королевские, поменьше. Зверей и птиц у пруда становилось всё больше, а на нём самом – всё теснее.

Посреди него, среди гусей и лебедей, на маленьком каменном островке сидела лягушка. Лягушка эта была не местная, не зоопарковская. Она была студенткой лягушачьего университета Отдыха и туризма, где училась отдыхать. Летом занятий в её университете не было, и она пришла навестить здешних зверей и птиц. Хотя некоторые из них здесь отнеслись к лягушке странно. Вот аист уже долго неподвижно стоял невдалеке и поглядывал как-то негостеприимно. Кобра, которая теперь лежала на мостике над прудом, тоже смотрела совсем неинтеллигентно.

Неожиданно, ни с того ни с сего, островок под лягушкой стал расти, становиться все больше и больше и вот превратился в большой камень. Он вдруг кашлянул, и стало понятно, что это никакой ни камень и ни островок, а старая морская черепаха.

Она плохо слышала и поэтому, в основном, говорила. Любила повспоминать о прежней жизни. Вот только звери не слишком любили её слушать. Во вспоминалки с ней играть никто не хотел, потому что все слышали её истории много-много раз. Раз сто или двести.

– Триста, – послышался скрипучий черепаший голос. – Да! Триста лет мне тогда было. Всего лишь. Ах, безумства прежних лет!

Черепаха замолчала, задумалась.

– Давайте я лучше расскажу, как отдыхала во время прошлогодних каникул на одном южном болоте, – поспешно заговорила лягушка, сидевшая на её спине. – Летала льготным рейсом на двух утках. Как там было здорово! Мы загорали, купались, развлекались. Хоровое кваканье, хорошее питание. Комар-табака и экзотические блюда. Москит, например. Одним словом, ква… Квасота!

– А что такое каникулы? – спросил местный орангутанг по имени Олег.

Он сидел на перилах мостика рядом со своим другом Гаврилой, большой чёрной гориллой.

– Я знаю! Я знаю! – заговорил аист, который до сих пор молчал. – Это когда здесь, в зоопарке, становится холодно, и когда мы, аисты, улетаем в Африку. Вот там наступают каникулы, настоящие. Этой осенью опять отправимся. Вместе с гусями, утками. Со всеми нашими, перелётными. Быстрее бы осень!

– А я сегодня письмо получил от родственников. Оттуда, из Африки, – сообщил Гаврила. – Только прочитать не могу, потому что неграмотный.

– А давайте поиграем в читалки, – тут же предложил Олег. – Кто прочтет?

– Чур я! Чур я! – закричала мартышка Марта.

Она схватила письмо, долго его вертела, даже зачем-то укусила, попробовала на зуб. Наконец, сказала:

– Нет, не могу прочитать. Здесь почерк слишком плохой.

Письмо у нее отняли.

– Кто у нас умеет читать? – спросил орангутанг Олег. – Только по-настоящему.

– Странный вы задаете вопрос, юноша! – ответила на это кобра, многозначительно замолчала и поджала свои тонкие змеиные губы.

Многозначительно – это когда молчат так, что каждому ясно, кто здесь самый образованный. А точнее, самая образованная.

Письмо немедленно передали кобре. Уже сильно стемнело, и звери удивлялись, как она может разглядеть такие мелкие буквы. Может быть, ей помогали её необыкновенные очки.

– Итак, про Африку, – начала кобра.

Все звери держались от неё подальше, потому что знали про её плохой характер. Только носорог, который бросил домино и тоже пришел сюда, к пруду, кобры не боялся. С левого бока у него была особо толстая непрокусываемая шкура. Ну, а кобра с письмом лежала именно с той его самой лучшей стороны.

– В Африке чудесно! – продолжала читать кобра. – Прелестно! Замечательно! Общеизвестно, что по бескрайним просторам Африки текут величественные реки, состоящие из молока. В берегах, образованных из киселя. На этих берегах располагаются многочисленные молочно-кисельные фабрики.

Горилла Гаврила удивился, что на этот раз его родственники не передали ему привет. И всем в его большой семье тоже. Родственники очень любили делать это, передавать приветы. Странно, что они даже не поинтересовались его здоровьем. Раньше оно их очень интересовало. Неясно было ещё, когда родственники успели выучить столько непонятных слов.

– На молочно-кисельных фабриках работают негры. Так в Африке называют людей, – читала кобра. – Люди-негры жалуются на тяжёлые условия труда. Им эти реки и эти берега не нравятся, надоели. А вот звери ни на что не жалуются. Зверям здесь всё по душе.

– Мне бы тоже понравилось, – сказал бурый медведь. – Эх, я бы сейчас не отказался киселя похлебать.

– И я, – повторил за ним его двоюродный брат, медведь белый.

– И я, – повторил за ними обоими медведь гималайский.

– И я!!! И я!!! – загалдели и загомонили все звери и птицы.

Так громко, что прохожие далеко, даже на площади Восстания, останавливались и прислушивались. Пытались понять, что за шум доносится из зоопарка.

Кобра строго посмотрела на всех поверх очков.

– Щедрая природа Африки радует изобилием, – опять стала читать она. – К Новому году здесь вырастают ёлки прямо с игрушками. Да-да! И под каждой ёлкой сидит маленький ватный Дед Мороз.

– Вот куда надо отправиться на Новый год, – громко вздохнув, сказал бурый медведь. – Вместо спячки. Но как? Может, пешком? Небось, эта Африка далеко.

– В молодости я бы быстро дошла, – послышался голос старой черепахи. – Лет за тридцать. Или даже за двадцать.

В это время к пруду, к зверям, играющим в читалки, шел южноамериканский ленивец, самый ленивый зверь в зоопарке и во всем мире. Медленно-медленно. Долго-долго. Скрёб длиннющими когтями по асфальту. По дороге он несколько раз засыпал.

А звери продолжали слушать кобру. В темноте листок бумаги с письмом едва белел.

– На Новый год в Африке кругом самый разгар каникул, – продолжала читать кобра. – Щедрая природа радует изобилием. На всех деревьях появляются плоды. Конфеты и пряники. Леденцы и мороженое. Сосиски и сардельки. Мыши и лягушки.

– Ах! Неужели лягушки?! – ахнула лягушка, сидевшая на черепашьей спине.

– Возможно, я неправильно прочитала, – недовольно произнесла кобра. – Здесь неразборчиво написано. Кажется, тут не лягушки, а лепёшки. Да, мыши и лепёшки. Я не люблю мучное. Всё, не буду больше читать!..

– Да, поздно уже, – поспешно сказала лягушка. – Лучше я полечу домой. На какой-нибудь утке. Эй, утка! Утка!

Горилла Гаврила и не знал, что его родственники живут так прелестно и замечательно. Теперь узнал, и ему сильно-сильно захотелось к ним, в эту прелестную и чудесную Африку.

И всем кругом тоже. Звери шумно кричали об этом, перекрикивали друг друга. Потом стали кричать тише, потом еще тише, а некоторые понемногу стали расходиться. В свои клетки. Спать.

Енот-полоскун давно постирал одежонку своих детей и развесил её сушиться на рогах оленя. Теперь она высохла. Енот, который жил на самом дальнем краю зоопарка, сел на этого оленя и верхом на нём поехал домой.

Всё утихло.

– Вот бы появился какой-нибудь умный зверь и рассказал, как до этой Африки добраться, – послышался в темноте последний голос. Уже непонятно кого.

А черепаха не заметила, как все разошлись. Она опять что-то рассказывала, но не заметила еще и того, что говорит под водой. Поэтому вместо слов было слышно только бульканье:

– Буль! Бульк-бульк-бульк…

Добравшийся, наконец, до пруда ленивец теперь один стоял на берегу. Слушал черепашьи бульки и медленно-медленно жевал какую-то веточку.

* * *

На следующий день, а точнее, на следующий вечер, никто в зоопарке играть не хотел. Звери собирались повсюду и всё говорили, говорили… Все рассуждали о том, как хорошо было бы оказаться в Африке на каникулах. Но никто не знал, как туда попасть.

А Львович закрыл зоопарковские ворота, достал бутылку со странно пахнущей водой и стал пить её из горлышка. Эту воду Львович очень любил. После неё он почему-то быстро забывал звериный язык, а потом начинал ходить по зоопарку и искать клетку с чертями. Хотя таких зверей там никто не видел. Чертей Львович не находил и засыпал в другой чьей-нибудь клетке. На этот раз он забрался к тигру и тигрице. Те потеснили детей и уложили гостя в лучший угол.

– Бывали мы в Африке, бывали, – рассказывал в это время собравшимся зверям журавль. Вместо некоторых слов журавль почему-то впустую щелкал клювом, зато другие повторял два раза: – Лететь надо, лететь. Осенью мы это дело организуем, да…

– Лететь долго-долго, – сказал лебедь. – Сначала будет город, потом всё поля. Поля, леса. Потом море. Когда море закончится, там и она, Африка.

– А мы летать не умеем, – грустно заметил бегемот. – Хоть и хотим.

– Мы тоже, – повторил за ним пингвин.

Птицы зоопарка стали смеяться над пингвинами. Они всегда дразнили тех из-за их коротеньких и как будто бы бесполезных крыльев.

– Пингвины – не летчики, пингвины – моряки, – гордо произнес в ответ самый большой пингвин. – Мы в самые дальние плаванья, бывает, ходим. На тысячи километров! На айсбергах. Это такие большие ледяные горы, которые плавают в океанах. У нас тоже родственники в Африке есть. На самом её дальнем кончике, на юге.

– А я вот слышал про ковры-самолеты и летающие волшебные сундуки, – заговорил слон.

Рядом со слоновником висел репродуктор, и из него разные голоса часто рассказывали сказки. Слон любил их слушать, много сказок запомнил и поэтому считался в зоопарке самым умным.

– Только я не помещусь на ковре и в сундук не влезу, – горько произнес слон.

– И я, – повторил за ним бегемот.

– И я, – повторил за ними обоими носорог.

– Мы, обезьяны, тоже все на ковер не влезем, – сказала мартышка Марта.

– И ещё у нас ковров и сундуков нет. И айсбергов тоже, – завершил свою речь умный слон.

– Даже не знаю, помочь вам что ли, – послышался чей-то голос.

Звери, стоявшие возле слоновника, расступились, и стал виден черноусый крыс в мохнатой кепке, с черными и блестящими маленькими глазками. Крыс настороженно оглядывался, смотрел, нет ли тут его давнего врага, кошки.

Здесь его знали. Этот крыс нередко появлялся в зоопарке. Все время бегал здесь, шнырял, как будто что-то искал. Но пока еще ничего не нашёл. Было известно, что зовут его Пасюк, не то по имени, не то по фамилии.

– Слушал, слушал вас, глупых, – заговорил крыс Пасюк. – И жалко вас стало. Ладно, смогу я найти один айсберг, маленький.

– Волшебный? – спросил слон.

– Да нет, – подумал и ответил крыс Пасюк. – На волшебный у вас средств не хватит.

– А что такое средства? – спросили звери хором.

– Средства – это блестящие круглые монеты, – важно объяснил крыс. – Так их еще называют, по-другому.

– А где они лежат, эти круглые? – спросил кто-то. Кажется, орангутанг Олег.

– Наверное, они растут на деревьях, – предположил слон. – Всё самое нужное и вкусное где-нибудь растет.

– Да нет, – произнёс крыс, как показалось всем, с сожалением. – Денежные средства не растут нигде. Их надо делать.

– Так ты умеешь делать монеты? Наверное, выпиливаешь, строгаешь или куешь молотком. А может, рисуешь? – Всё это спросила мартышка Марта, самая любопытная из всех здешних обезьян. – По-настоящему?

– Нет, не рисую, – отвечал крыс Пасюк. – Я бы рисовал, но не умею. Я делаю так, что эти средства, эти монеты сами ко мне приходят.

– Так они умеют ходить?

– К вам они не придут. Они сюда дороги не знают, – с презрением ответил на это Пасюк. – Вам пора добывать монеты самим. Можно грабить караваны. Или, например, выйти в море на корабле под черным пиратским флагом. Тогда все будут вам свои монеты отдавать.

Но звери не знали, что такое «караваны», «пиратский флаг», «грабить».

– Эх вы, мелюзга! – ещё презрительнее сказал Пасюк. – С такими серьезные дела не сделаешь. Вот бы набрать побольше таких ребят, как я!..

Звери молчали. Они полностью, до краев, наполнились уважением к крысу Пасюку, который, оказывается, так много всего знал.

– Мой маленький айсберг тоже дорого стоит, – говорил Пасюк. – Сто монет. То есть, я хотел сказать, тысячу. Монет у вас нет. А что хоть есть тогда? Из хорошего?

– Есть свекла, даже сахарная. Капуста, – стал перечислять за всех слон. – У льва – мясо…

– Ну ладно, – не стал слушать его дальше Пасюк. – Помогу я вам. Потому что я сильно добрый. Доброта душит, заставляет таким глупым, как вы, помогать. Есть у меня знакомый шашлычник. Он в будке тут недалеко, на Большой Грузинской улице, такое мясо жарит. Так и быть, заберу я это ваше мясо. Пуд, а лучше два! Стандартная львиная доля. Заберу и отдам этому шашлычнику. А у него монеты есть, я знаю. За них, за эти монеты получите отличный айсберг. Эх, как приходится за вас хлопотать!

Крыс Пасюк в отчаянии махнул лапой:

– Хотел для себя приобрести, думал, пригодится в хозяйстве.

Мартышка Марта висела сверху, над всеми. Хвостом она держалась за ветку дерева. Одной рукой чесалась, в другой держала банан. Третьей очистила его, а четвертой рукой метко швырнула банановую кожуру в носорога. Тот ничего не заметил, потому что был толстокожим и плохо видел.

– А мне и здесь хорошо, – сказала рыжая кистеухая свинья. – У меня и здесь каникулы. Чав-чав! – Это она нашла кожуру банана и немедленно съела.

Вьетнамская свинья, маленькая, как свиной подросток, и круглая, как чёрный шар, промолчала, но обиделась. Потому что ей кожуры не досталось. Она решила, что обязательно отправится на айсберге в Африку.

«Уж там-то я наемся вволю банановой кожуры, – подумала она. – Досыта! Назло рыжей».

– А мне все больше и больше хочется в эту Африку, – сказал гималайский медведь. – Других посмотреть и себя показать. Чем мы плохи? Особенно, я. Нарядный, элегантный.

Белый медведь поддержал своего двоюродного брата. Он тоже хотел прохлаждаться на отдыхе, в Африке. И даже бурый медведь решил ради этих каникул отложить свою зимнюю спячку.

– И я непременно со всеми, – сказал енот-полоскун. – Вернее, мы, всей нашей енотовой семьей. Конечно, жаль, что у нас, енотов, в Африке родственников нет, но детям нужны солнце и витамины. Думаю, айсберг надо брать.

– Только не холодно ли будет детям на нём? – Забеспокоилась его супруга, енотиха-полоскуниха. – Все-таки ледяная гора!

– Отлично будет! – бодро воскликнул белый медведь.

Кроме рыжей свиньи все были за айсберг и за Африку. И еще осталось непонятным, что думает об этом ленивец. Его не было, он спал в своем вольере на ветке вниз головой.

– А что я буду есть, если мы мясо этому в кепке отдадим? – спросил лев, с неприязнью глядевший на Пасюка. Он недолюбливал этого крыса. По кошачьему обычаю.

– Так я с тобой поделюсь, – предложил льву слон. – У меня много всего. Есть брюква, капуста. И даже турнепс!

– И что, вкусный этот, как его?.. Турнепс, – с недоверием спросил лев.

– О! – воскликнул слон. – Изумительный!

– Ну давай, – неохотно произнес лев и повернул свою большую голову в сторону Пасюка. – Ладно, бери это мясо. Быстрее, пока я не успел проголодаться. И чтобы сразу притащил наш айсберг. Только по-честному!

Пингвин первым понял, что лев согласился поменять свою львиную долю на монеты.

– Ура! Скоро в Африку! – воскликнул пингвин. – По-настоящему. Всем зоопарком.

Все остальные пингвины, а потом все звери вокруг радостно загалдели.

– Ура, каникулы! – тоже закричали они.

Большой кусок мяса повез ослик на своей тележке. Звери всего зоопарка сопровождали эту тележку до самых ворот.

– Ну всё, – сказал Пасюк. – Вы делаете солидное приобретение. Скоро приведу сюда к вам ваше плавательное средство. Вернее, привезу. В общем, доставлю. Ждите!

Сказал, взвалил тяжёлую львиную долю себе на спину и мгновенно куда-то исчез. Будто провалился под землю.

Глава 2
Наши в городе!

Звери в зоопарке долго ждали свой айсберг и крыса Пасюка. Долго-долго, целых два дня, но крыс почему-то не появлялся. Пропал. Больше всех был недоволен лев. Вареная картошка и даже турнепс ему не понравились.

Наконец, слон громко вздохнул. Громко-громко, на весь зоопарк. Так вот, громко вздохнул и сказал:

– Надо кому-то отправляться на ответственное задание. За забор, в город, считай, в иной мир. Это должен быть кто-то из самых сообразительных зверей.

– Чур я! Я, я на ответственное задание! – закричала мартышка Марта, висевшая на ветках ивы. – Раз на ответственное – значит я! Потому что самая сообразительная.

– И я тоже, – произнёс орангутанг Олег, который сидел на иве с другой стороны. – Мы вдвоем самые сообразительные и самые человекообразные. На людей похожи, на человеков. Человекообразно переоденемся и просочимся в городе. Очень просто!

Олегом орангутанга прозвал Львович. Когда тот только родился, Львович решил, что он сильно похож на его внука. Олега. Такой же рыженький и красивый. Вот и дал маленькому орангутангу это имя.

А мартышка Марта сама себя так назвала. Потому что это имя ей нравилось больше всех остальных.

Из человекообразных нашёлся ещё горилла Гаврила. Он и не знал об этом, о своей человекообразности, но идти на ответственное задание сразу согласился.

– Найдите там, где этот айсберг лежит, – дал им задание слон. – А лучше, два айсберга. Или эти монеты. Наверное, тот шашлычный друг Пасюка из будки об этом знает.

– Или хотя бы самого Пасюка, – добавил лев. – Сейчас я готов съесть даже его. Пусть он и выглядел совсем неаппетитно.

– Есть, есть такой шашлычник, – послышался голос с вершины самого высокого дерева.

Оказывается, прилетела городская ворона.

– Видела я его. Вон на того похож, – Ворона указала крылом на Гаврилу. – Я просила у него шашлык. Кар! Кар! – говорю, но он не дал.

Мартышка Марта запрыгнула на спину жирафа, быстро побежала по его шее и села у него на голове. Огляделась вокруг.

– Вижу, вижу будку, – закричала мартышка. – Вон она! Маленькая такая, кирпичная.

Трех обезьян, Марту, Олега и Гаврилу провожали в город всем зоопарком. У Гаврилы была большая семья и строгая жена.

– Если не найдешь средств для отдыха, в клетку не возвращайся, – предупредила она.

У семейных обезьян это называется «напутствие в дорогу».

* * *

Погода в ином мире была такая же, как в зоопарке. Жарко и светило солнце. Только здесь больше пахло бензином и асфальтом.

– Это что, уже та самая природа, о которой читала кобра или ещё нет? – оглядываясь вокруг, интересовалась Марта.

Львович говорил, что на пути обезьян будут ждать какие-то трудности. Но обезьяны не знали, что это такое и их не боялись.

В зоопарке для этих трех человекообразных даже нашлась кое-какая человеческая одежда. Для Гаврилы – старый пиджак и шляпа. Для Олега – ватная куртка Львовича. Она накрыла Олега до пяток, как длинное пальто.

Ну, а для Марты ничего. Одежду мартышкиного размера найти не удалось, но жена Гаврилы нашла выход. Марту с головой завернули в кусок белой простыни из медпункта. Гаврила должен был нести Марту на руках, как младенца в пелёнках. Будто молодой человеческий отец.

Сначала он нес матерчатый сверток под мышкой. Шёл с мартышкой под мышкой. Но той быстро надоело притворяться младенцем, и она оттуда выпрыгнула.

Теперь Марта бежала впереди всех, а пелёнки развевались за ней.

Бегать здесь было гораздо интереснее, чем сидеть в клетке. И навстречу, и обгоняя их, шли прохожие. Густая толпа. Никто не замечал, что трое в этой толпе – переодетые обезьяны. Не обращал на них внимания.

– Какие-то эти люди странные, – говорил орангутанг Олег. – Вроде, и похожи на нормальных обезьян, а странные.

На другой стороне улицы Марта увидела в витрине магазина большущее-большущее зеркало. Обрадовалась и кинулась туда прямо между снующими автомобилями. Ведь это здорово, когда корчишь рожи перед зеркалом, а оно всё повторяет. Повторяет и ни разу не ошибается.

Марта ещё ни разу не видела таких больших зеркал. Говоря по правде, она, вообще, никаких зеркал не видела. Гаврила и Олег еле оттащили её от этой витрины.

Асфальт, по которому бежали обезьяны, был слишком горячим, и Марта с Олегом взобрались на дерево. Взобрались и передвигались дальше пешком, прыгая с дерева на дерево, с ветки на ветку. А Гаврила шёл внизу, задрав голову.

Потом увидели блестящие провода между бетонными столбами и бодро побежали прямо по ним. Провода были очень удобными, но из-за поворота выехал троллейбус. Выехал и поехал прямо на них. Обезьяны побежали назад и вскоре спрыгнули на колени какому-то каменному человеку. Тот сидел на постаменте у дороги и смотрел на проезжающие троллейбусы и автомобили.

– Бегать и лазить по деревьям очень полезно, – важно сказал Олег. – Это называется активный образ жизни.

Олег был начитанным. Потому что он обладал острым зрением, и из его клетки была видна улица, а ней щиты с рекламой. Рекламу часто меняли – раз в три месяца. Иногда даже в два. Её Олег регулярно читал и прочёл уже много всего.

С вершины этого человека, с его каменной лысины была видна будка. Уже недалеко. Подбежавшие к будке обезьяны увидели, что окон в ней нет, а большая железная дверь закрыта. И никакого шашлычника, и никаких шашлыков рядом нет.

– Наверное, Пасюк что-то перепутал, – сказал Олег.

Но внутри кто-то был. Слышался его голос. Этот кто-то почему-то недовольно гудел. Как будто сердился за что-то на трех обезьян.

Храбрая Марта осторожно постучала в дверь. Сидящий внутри не ответил и только загудел совсем сердито.

– Интересно, кто там такой? – задумчиво спросил Гаврила.

– А давайте у той лисы спросим! – предложила Марта. – Ну, вон той, глядите! Она у старушки на шее сидит.

Невдалеке на скамейке задремала старушка. Ближе трое обезьян увидели, что на шее у неё не просто лиса, а воротник-горжетка из чёрной лисы.

Эта старушка сильно дружила со своей горжеткой. Та кусала всех, кто не нравился хозяйке. А хозяйка за это угощала её нафталином.

– Что вам угодно?! – Горжетка сверкнула на приблизившихся обезьян своими стеклянными глазами.

– Не скажете ли, кто живет в этом домике? – Олег показал на будку. – Мы ищем одну шашлычную и одного человека внутри неё. У него есть монеты, которые на айсберги меняют.

– Ну что же, так и быть, окажу вам эту любезность, – высокомерно произнесла горжетка. – Такого человека там нет и не было никогда. Там живет некто Трансформатор. Но я никогда не видела его. Не имела чести видеть и никто не имел. Он из своей будки никогда не выходит, сидит там один и злится на кого-то, гудит.

– Как жаль! – огорчился Олег. – Нам так нужен айсберг.

– Да, да! – подхватила Марта. – Очень нужен. Друг этого шашлычного человека крыс Пасюк обещал нам его. Хороший айсберг. Но, наверное, забыл.

– Мошенник этот Пасюк, – послышался чей-то голос.

Оказалось, что невдалеке появилось несколько котов. Ободранных, в боевых шрамах.

– Мы, кошачья мафия, давно следим за его деятельностью, – сказал один кот. – И давно на него когти точим.

Трое обезьян сели на соседнюю скамейку.

– Нет нигде ни крыса, ни его друга с шашлыками, – с огорчением произнес Олег. – Есть только его враги.

– Наверное, это и есть трудности, – сказала Марта.

Зоркая Марта сегодня насобирала на дороге разные блестящие сокровища. Насобирала и спрятала за щеками. А сейчас стала вынимать их и складывать на скамейке, чтобы полюбоваться. Блестящие камешки, бутылочные стёклышки, даже монетки. Сегодня обезьяны впервые увидели их. Но самой Марте монеты не показались красивыми. Больше всего ей нравились петельки от крышек алюминиевых банок. Тех, которые из-под «Пепси-колы».

Орангутанга Олега сокровища не интересовали. Он отвернулся и сказал:

– Тот кот говорил, что Пасюк мошенник. Неужели мерзкий крыс обманул нас? Может, и айсберг у него давно растаял?

– Не может быть! – горячо возразила Марта. – Наш айсберг должен существовать! А то нечестно. Как мы доберемся в Африку?! И каникул у всех в зоопарке не будет!

– Знать бы, где сейчас Пасюк, – произнес Гаврила. – Или хотя бы этот его шашлычный друг. Где его искать?

– Ясно где, – послышался голос.

Это появилась вчерашняя ворона. Она сидела на фонарном столбе и жадно глядела на камешки, разложенные на скамейке.

– Чувствуете запах? – спросила ворона. – Вот по нему и идите. Это шашлыки пахнут. Дай камешек! Вон тот!

Схватила самый блестящий камешек и улетела. А обезьяны этот запах чувствовали уже давно. Они побежали по запаху, как по дорожке. А тот петлял и кружился между гаражами, стройками, заборами.

Скоро запах закончился и заклубился вокруг открытой будки с железным ящиком, полным горящими углями. Возле него стоял толстый человек в когда-то белом халате, испачканным сажей. Лицо у этого человека было тёмное, закопчённое от дыма. Блестело от пота, как кусок его шашлыка.

– Вон он, которому крыс мясо отнес, – показал на него Гаврила. – Нашли, наконец-то.

Но на вопросы трёх обезьян копчёный человек ничего нужного сказать не мог.

– Не видел я вашего Пасюка, – отвечал он. – И ничего он мне не продавал. Этот Пасюк обманщик, он и меня обманул. Забрал тридцать монет, самых больших, обещал принести мяса и исчез.

– Мясо у него есть, большой кусок. Он его у нас взял, – сообщил Гаврила.

– У него всё есть, – сказал на это шашлычник.

Он взмахнул в воздухе пучком острых железок, которые называются шампурами.

– Пасюк жулик, но я его уважаю, – совсем неожиданно заявил он. – Потому что у него монеты есть. А это сила! Монеты все уважают. Монет боятся.

– Зачем же их бояться, если они только кружочки из разного металла? – с удивлением спросил орангутанг Олег.

– Мы их сегодня уже видели, – добавил Гаврила.

Толстяк с шампурами взглянул на него с сожалением. Вздохнул. Так сильно, что вспыхнули угли в его железном ящике.

– Эх, молодой ты, не понимаешь, – произнес он. – Вон у тебя даже штанов нет. Потому что купить не можешь. На меня похож, а без штанов ходишь. Уйди! Еще подумают, что ты брат мне. И вы тоже уходите! Кыш! Кыш! Раз шашлыков моих не покупаете, зачем здесь стоите?

И замахал шампурами в сторону Марты и Олега.

– Я, человек, у которого скоро миллион монет будет, разговариваю с какими-то нищими. У которых и одной самой маленькой монеты нет, – стал возмущаться копченый толстяк. – Уходите, у меня работа нервная!..

– Ну и пожалуйста, – ответила на это Марта. – Мы и сами хотели уйти. А шашлыки мы не любим.

* * *

Сейчас они не знали куда идти и шли просто так, наугад.

– Какой-то этот толстый с шампурами глупый, – сказал Олег. – Разве можно уважать кого-то только за то, что у него что-то есть.

– И пахнет от него плохо, – добавила Марта. – Не люблю запах дыма.

– Наверное, он тоже обманщик, – произнес Гаврила. – А я теперь обманщиков не люблю. После этого гнусного Пасюка.

– И я. И я тоже, – подхватила Марта.

– Оба они, и Пасюк, и этот шашлычник обманщики. Из вора сшиты, мошенником подбиты, – произнёс Олег. Эти слова он слышал в зоопарке от одного старичка, который стоял возле его клетки. Тот рассказывал что-то другому старичку.

– А миллион монет – это много? – спросила Марта у образованного Олега. Тот не знал.

Обезьяны, все втроём, подумали и решили, что, наверное, много. Только непонятно, зачем столько нужно. Опять подумали и пришли к выводу, что, наверное, это такая игра – копить монеты.

– Ну вот, оказалось, что крыс Пасюк на самом деле нас обманул, – с огорчением сказала Марта. – Всё не по правде говорил, и никакого айсберга у нас не будет.

– Ну и что, – сказал на это орангутанг Олег. – А мы всё равно найдём какой-нибудь способ добраться до Африки. Сами придумаем. Будут у нашего зоопарка каникулы!

– Правильно! – поддержал его Гаврила. – Подумаем и придумаем.

– А пока погуляем по этому незоопарковскому, иному миру, – подхватила Марта.

Трое обезьян быстро повеселели. Конечно! Нельзя же долго думать о плохих людях и зверях. И вообще, обо всём плохом. Было бы ещё веселее, если бы у них было, что поесть.

– В зоопарке сейчас обед, – задумчиво произнес Гаврила. – Бананы.

– А люди питаются мороженым и такими леденцами на палочках, – сказал Олег. – У меня большой жизненный опыт. Уже много лет, целых три года, я наблюдаю за людьми. Теми, которые там, за решеткой ходят.

– Чупа-чупсами! – уточнила Марта. – Чупа-чупсы эти леденцы называются. Наверное, вкусные!