Текст книги "Битва у Варяжских столпов"

Автор книги: Михаил Серяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Не менее впечатляют и заявления специалиста по эпохе Ивана Грозного Р.Г. Скрынникова, внезапно обратившегося к древнерусской истории. Написав статью «Древняя Русь. Летописные мифы и действительность», он затем пошел по стопам Покровского и выпустил предназначенную для юношества «Историю Российскую. IX–XVII вв.», первая глава которой начинается так: «Во второй половине IX – начале X в. на Восточно-Европейской равнине утвердились десятки конунгов. Исторические документы и предания сохранили имена лишь нескольких из них: Рюрика, Аскольда и Дира, Олега и Игоря. Что связывало этих норманнских вождей между собой?» Но если о всех остальных десятках вождей нет никаких свидетельств, то как и на основании чего о них может говорить профессиональный историк? Тщетно мы стали бы искать в его труде ответ на этот вопрос. Страницей раньше мы у него читаем: «На обширном пространстве от Ладоги до днепровских порогов множество мест и пунктов носили скандинавские названия. Тем не менее следы скандинавской материальной культуры в Восточной Европе немногочисленны и неглубоки». Как и «десятки конунгов», «множество мест» со скандинавскими названиями остаются беспочвенными заявлениями, но признание о «немногочисленности» скандинавской материальной культуры показывает, что Р.Г. Скрынников понимал, что опираться на археологические данные ему будет сложно. Тем более впечатляет, что при отсутствии как письменных источников, так и археологических данных он бестрепетно объявил нашу страну «восточноевропейской Нормандией». Как говорится, наглость – второе счастье. На фоне такого чудовищного искажения исторической действительности уже не приходится удивляться тому, что древнерусские князья у него постоянно именуются конунгами, норманнские имена которых в былинах заменяются славянскими прозвищами (так Святослав у него превратился в Сфендислейфа), под которыми они впоследствии и становятся известными в летописи, их владения – «норманскими каганатами» или «ярлства», Новгород – «основная база норманнов в Восточной Европе». За исключением скандинавских саг, именовавших конунгами всех правителей подряд, как своих, так и иностранных, ни один из источников отечественных князей конунгами не называет. Подобная откровенная подмена понятий представляет не просто тенденциозное толкование источников, а находится вообще за гранью исторической науки. Интересно, что сказал бы этот специалист по эпохе Ивана Грозного, если бы кто-то переврал сохранившиеся от того времени свидетельства, а затем на основе этого придумал еще более бредовую версию произошедших событий?

Вслед за Покровским им с удовольствием повторяется и тема работорговли: «Подчинив славянские и финские земли Восточной Европы, норманны не отказались от давней традиции работорговли. Они продолжали захватывать пленных и большими партиями продавать их на восточных и византийских рынках». В советское время норманисты с гордостью подчеркивали свою объективность, которую они видели в том, что, в отличие от дореволюционных предшественников, не настаивали на том, что скандинавы силой оружия покорили славян и создали Древнерусское государство. Однако стоило советской власти уйти в прошлое, как они с радостью вернулись к своим излюбленным представлениям. Р.Г. Скрынников рассуждает: «Земля кривичей могла стать ядром “Росии”. Однако норманнское завоевание бесповоротно раскололо племя кривичей на три части: кривичей смоленских, полоцких (они вошли в состав норманнского Полоцкого княжества и стали именоваться полочанам) и изборских… Русская государственность формировалась в обстановке непрекращающейся экспансии викингов в пределы Восточной Европы. Крупнейшие набеги происходили через длительные периоды»^{658}. В своих утверждениях сей «специалист» не одинок. В предназначенной опять-таки для студентов книге Е.А. Костык и В.И. Кулаков утверждают почти слово в слово: «К началу X в. на балтийских берегах сложилась структура обеспечения местного балтийского варианта движения викингов на Восток, главным итогом которого явилось образование Древнерусского государства»^{659}. Все возвращается на круги своя: при первой же представившейся возможности норманисты с готовностью забыли про собственные «дрожжи» и вернулись к изначальному посылу – не будь движения викингов на Восток, не завоюй они эти земли, не было бы и Древнерусского государства.

«Открытие» Р.Г. Скрынникова о том, что Русь, оказывается, была даже не Скандославией, а настоящей «восточноевропейской Нормандией», не осталось незамеченным. Как отмечает В.В. Фомин, в 2009 г. состоялась программа научного обмена, поддержанная Национальным центром научных исследований Франции и Российской академией наук под показательным названием «Две “Нормандии”: междисциплинарное сравнительное исследование культурного присутствия скандинавов в Нормандии (Франция) и на Руси (Новгородская земля) и его историческое значение». Цель ее определялась как «сопоставление результатов российских и французских исследований, посвященных… вкладу скандинавского присутствия в национальную историю и местную культуру, значение связанной со скандинавами исторической памяти для формирования представлений о прошлом и ее влиянию на сложение региональной идентичности и средневековой историографии». Хорошо известно, что рабу в старину зачастую давали другое имя, чтобы и хозяину было легче его звать, и одновременно легче было психологически сломить его личность. Точно так же и норманисты стараются украсть у нашей страны не только ее историю, но и само ее имя. Вслед за собственным именем у народа неизбежно стараются отнять право на его родную землю и в конечном итоге право на само существование. В противовес языческой идеи благородства происхождения и высшего предназначения нашего народа норманистский псевдомиф о «гребцах»-руотси и местных выблядках, от которых и произошло само имя нашего народа, прямо направлен на разрушение русского национального самосознания. В этом свете далеко не случайно то, что именно рьяный норманист В.Я. Петрухин постарался опровергнуть народное происхождение мифа о рождении русичей от Дажьбога, объявив его выдумкой автора “Слова о полку Игореве”»^{660}.

Как видим, в какой бы форме ни выступал норманизм, он всегда сохранял и сохраняет до сих пор свою антирусскую и антиславянскую направленность, которая в зависимости от конкретных условий может проявляться более или менее явно, но всегда присутствует в нем как его неотъемлемая черта. В современных популярных и богато иллюстрированных книжках эти и еще более пагубные идеи систематически внедряются в сознание детей и взрослых. Последние в книге «Викинги: набеги с севера» из энциклопедической серии «Исчезнувшие цивилизации» могут узнать, что вплоть до сына Ивана Грозного скандинавы правили Россией, Святослав дрался с яростью Одина, а волжские булгары были славянским племенем. Взаимоотношения пришельцев из-за моря и местного населения описываются в ней так: «Большая часть сокровищ попала в Готланд из России после первой четверти IX в., однако купцы-русы начали свое продвижение на восток еще раньше. Они основали торговые форпосты в Лапландии, а также на южном и восточном побережьях Балтийского моря, регулярно собирая дань с местных жителей, а многих к тому же еще и уводя в рабство»^{661}. Адресованный детям соответствующий том из «Иллюстрированной мировой истории» гласит: «Сначала викинги грабили славянские племена. Но позднее они перешли к оседлой жизни, а шведские вожди стали править славянскими городами – Новгородом и Киевом. Славяне называли викингов русами, поэтому территория, где расселились русы, получила название Русь…» Затем авторы живописуют конкретные отношения: «Суда викингов плыли по русским рекам под парусом или на веслах. Чтобы перебраться из одной реки в другую или обогнуть пороги, путешественники переносили суда на руках или волокли по земле с помощью бревен. Такое перемещение лодок называется волоком. Это была изматывающая работа, и викинги часто прибегали к помощи славян-рабов»^{662}. Понятно, что никаких конкретных доказательств этого нет и все это представляет собой картину желаемого будущего англосаксонских авторов, спроецированную ими в наше прошлое. И вся эта ложь в красивой оболочке преподносится нашим детям, которые, в отличие от взрослых, в принципе не способны оценить достоверность изложенных в книгах сведений. Кроме того, данный конкретный пример наглядно показывает, что вся эта картина, в которой славянские рабы исполняют за своих германских господ всю тяжелую и изматывающую работу, мила не только западным авторам, но и определенным силам внутри нашей страны. В начале этой лживой книжонки красуется показательная надпись: «Рекомендовано Министерством образования РФ в качестве учебного пособия для дополнительного образования». Это каиново клеймо с наглядностью показывает, что так называемая «российская» власть стремится с самого малолетство внедрить русским детям рабскую психологию, официально рекомендуя им те пасквили, где утверждается, что сами они являются потомками рабов. Как видим, в оболванивании молодого поколения новым является то, что теперь соответствующая литература адресуется уже совсем маленьким.

Неудивительно, что на фоне всего этого разгула скандинавобесия Л.С. Клейну показалось, что дело сделано, и в 1999 г. он издает статью с названием «Норманизм – антинорманизм: конец дискуссии». Серией своих блестящих монографий В.В. Фомин показал «голому конунгу норманизма» всю глубину его заблуждения. Против норманистской фальсификации истории активно выступил академик А.Н. Сахаров и ряд других историков, для которых научная объективность была важнее временно победившего мейнстрима.

Именно к норманизму обращались, обращаются и будут обращаться все скрытые и явные ненавистники русского народа, пытавшиеся псевдонаучным путем обосновать его «неполноценность» и неспособность к самостоятельному управлению государством. Посредством якобы существовавшего исторического прецедента эта мысль настойчиво внедряется в сознание образованной части общества, влияя, таким образом, не только на формирования картины прошлого собственного народа, но и, по мере своих сил, определяя пути развития Руси на будущее. В свое время Оруэлл отметил, что тот, кто контролирует прошлое, контролирует и будущее. Эта мысль была с готовностью взята на вооружение «друзьями» нашего народа. Таким образом, мы видим, что хоть, в отличие от Столетней войны, война норманистов и антинорманистов носит бескровный характер, однако ставкой в ней точно так же является будущее страны. В случае с норманизмом полем битвы в идеологической войне за сознание людей становятся не только наше прошлое, но и само национальное самосознание русского народа. Со времен бироновщины норманизм в разных формах неизменно проводит мысль как минимум о благотворности иностранного влияния, а еще лучше, и иноземного господства над славянами, отсутствии творческого созидательного начала у русского народа и, как следствие, его ненужности. Народу исподволь внушается случайность его возникновения, неспособность к самостоятельному государственному бытию и в конечном итоге отсутствие смысла самого его существования. Прямым следствием этого становятся рассуждения о русских как «лоскутном этносе», своего рода сборной солянке, несмотря на то что абсурдность подобных построений убедительно опровергнута антропологией и генетикой. Точно так же людям не только подспудно, а подчас и в популярных телепередачах прямо внушается представление о Руси как о «проходном дворе», через который с запада на восток с древних времен свободно ходили скандинавы. На фоне Любшанской, Ладожской и других крепостей, призванных защитить Русь от незваных северных гостей, такие рассуждения звучат особенно убедительно, но делающие их лица преследуют не научные, а политические цели. Нечего говорить, что подобные представления как нельзя лучше соответствуют целям современной власти, фактически поощряющей массовую миграцию в нашу страну. Поскольку за всеми утверждениями норманистов всегда стоит более или менее завуалированная политическая позиция, в борьбе за сердца и умы людей ее приверженцы неизбежно играют весьма неприглядную роль власовцев идеологической борьбы, обосновывающих благотворность новой бироновщины. А поскольку управлять всегда легче не народом, знающим и ценящим свои корни и свою самобытность, а безродным населением, то норманизм со своими идеями о «славянах-рабах», «проходном дворе» и «лоскутном этносе» как нельзя лучше льет воду на мельницу прозападной «демократической» власти. Под личиной академичности он выступает в качестве наукообразного прикрытия всей этой откровенной лжи, являясь одним из видов оружия психологической войны. Таким образом, тенденциозное толкование нашей истории становится способом внедрения в национальное сознание подобных идеологических посылов, преследующие весьма конкретные политические и национальные цели. На протяжении одного только XX в. норманизм оказался востребованным марксизмом, нацизмом и глобализмом – мощными идеологиями, пытавшимися (а в случае глобализма пытающимся до сих пор) поработить наш народ. Таким образом, как минимум со второй половины XIX в. норманизм является не научной гипотезой, а наукообразной идеологией, которую неизменно используют все прошлые и нынешние враги русского народа. Поскольку нет никакого сомнения в том, что они будут использовать ее и в будущем, то именно в этом и кроется подлинная причина бессмертия норманизма и его «непотопляемости», несмотря на любые научные аргументы, разоблачающие его несостоятельность. Пока на Руси будут любящие свой народ и готовые отстаивать историческую истину исследователи, будет существовать и антинорманизм. Конца дискуссии не предвидится.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы привели основные аргументы каждой из сторон, доказывавших славянское или скандинавское происхождение Руси. Комплексное сопоставление данных по всем шести критериям, значимых для определения природы варягов, приводит нас к однозначному выводу, что ими были западные славяне. Весьма показательно, что славянская принадлежность варягов следует из анализа каждого критерия и ни один из них не указывает на их скандинавское происхождение. Как видим, западнославянской традиции о взимании дани с восточных славян скандинавская традиция не может противопоставить практически ничего. Еще меньше она может что-либо противопоставить мекленбургским данным о происхождении Рюрика. И контраст по этим двум критериям еще более усилится, если мы примем во внимание тот факт, что территория Скандинавии никогда не подвергалась тотальному опустошению и иностранному завоеванию, благодаря чему сохранила свое культурное наследие в гораздо большей степени, чем многие другие европейские народы. Полабские и поморские славяне, наоборот, были частично истреблены в ходе многовековых кровопролитных войн, а частично ассимилированы немцами, в результате чего то, что сохранилось до наших дней, – это лишь крупицы их наследия. Но даже эти чудом сохранившиеся осколки первоначальной западнославянской традиции неизмеримо превосходят в своей убедительности скандинавские данные, которые по интересующим нас вопросам фактически отсутствуют. «Наполовину иностранное», по признанию самого В. Томсена, слово «вэринг» выходит из повседневного употребления у скандинавов вскоре после окончания их службы у византийских императоров и сохраняется только в исландских сагах. У потомков западных славян слово «варяг» сохраняется в живой речи до начала XVIII в. Саги вообще ничего не знают о Рюрике, но зато на севере Германии память о нем в устных преданиях сохраняется до XIX в. Самые разные данные, от нумизматических до лингвистических, говорят о приоритете западных славян в балтийской торговле, к которой скандинавы подключились в более поздний период и не в таких объемах. Тесные генетические связи новгородцев с западными славянами, устанавливаемые различными науками, сегодня практически ни у кого не вызывают сомнений.

Те немногочисленные свидетельства письменных источников, которые норманисты приводят в подтверждение своей гипотезы, вполне поддаются объяснению с антинорманистских позиций. Ряд данных показывает, что как изготовленные в Скандинавии вещи, так и некоторые скандинавы проникали на север Руси, однако для объяснения этих фактов, многократно преувеличенных норманистами, вовсе нет необходимости предполагать скандинавское происхождение варягов IX и большей части X в. Западные славяне достаточно тесно контактировали с викингами как в торговой сфере, так и в военной, заключая с ними временные союзы и образуя в некоторых случаях даже смешанные дружины. Более того, в целом ряде случаев вещи, однотипные тем, которые были найдены на территории Руси и традиционно приписываются норманнам, включая и «молоточки Тора», даже изготовлялись на южном берегу Балтики. Благодаря этому все эти артефакты могли попасть на Русь с западными славянами, они же вполне могли втянуть часть викингов в свое движение на восток, куда впоследствии скандинавы прибывали и самостоятельно. Естественно, не приходится говорить, что каждый член варяжской дружины был обязательно славянин – в ее состав, особенно когда варяги являлись наемниками в других странах, вливались и представители других племен. Однако приведенные факты свидетельствуют о том, что основу варягов на их первоначальном этапе деятельности в Восточной Европе составляли именно славяне, к которым, помимо скандинавов, вполне могли присоединяться группы как автохтонного населения Северной Германии, так и балтов. Однако все эти три дополнительных компонента не играли сколько-нибудь значительной роли и отнюдь не определяли характер варяжской Руси. Славянская принадлежность варягов не предполагает полной изолированности их дружин и позволяет нам непротиворечиво объяснить все имеющиеся факты. Данные самых разнообразных письменных источников, языкознание, ономанистика, археология и антропология независимо друг от друга говорят о весьма незначительном количестве скандинавов на Руси. Всем им резко противоречит картина массового присутствия в нашей стране скандинавов, рисуемая норманистами на основании собственной интерпретации археологических данных. О тенденциозности их трактовки результатов раскопок и подгонке фактов под собственные идеологические установки уже говорилось. Артефакты, которые норманисты приписывают скандинавам и которыми они с таким удовольствием козыряли весь XX в., вполне могли попасть на Русь в результате войны или торговли либо же вообще быть изготовлены не в Скандинавии, а на южном берегу Варяжского моря. Созданная норманистами картина противоречит всей совокупности перечисленных выше наук, поскольку каждая из них пришла к выводу о незначительном присутствии скандинавов на Руси исключительно на своем собственном материале и независимо от данных других отраслей знания. Ни одна из них не говорит о том, что скандинавы составляли большинство правящего сословия в создаваемом государстве и уж тем более о том, что именно они дали имя Руси.

Комплексный анализ письменных, лингвистических, антропологических, генетических, топонимических, мифологических и археологических источников показывает существование Руси на берегах Балтийского моря задолго до Рюрика. В то время как письменные источники позволяют предположить существование русов примерно за тысячу лет до знаменитого призвания варягов, антропологические данные углубляют этот период более чем до двух тысяч лет. Независимые друг от друга факты доказывают существование русов и их земли задолго до VIII в., когда, по уверениям норманистов, в результате заимствования славянами финского названия шведских гребцов возникло имя нашего народа. Мы видим, что практически при каждом столкновении с историческими фактами все конструкции норманистов рассыпаются как карточные домики. Научная несостоятельность этой гипотезы была ясна в XVIII в. М.В. Ломоносову, а в XIX в. была окончательно доказана С.А. Гедеоновым. Поэтому ее последующее возрождение и всплеск в наше время были обусловлено какими угодно причинами – политико-идеологическими, комплексом неполноценности, преклонением перед Западом, русофобией, конформистским стремлением быть в русле популярных взглядов, нежеланием глубоко вникать в суть проблемы и т.д., – но только не научными.

В научном отношении норманизм мертв с 1876 г. Историческая справедливость требует, чтобы надгробным камнем ему, как научному направлению, был варяжский столп, воздвигнутый новгородцем Валитом-Волитом в честь своей победы над норвежцами. С учетом особенной любви норманистов к шведским гребцам-руотси эпитафией на нем может быть шведская руническая надпись на камне, отражающая аналогичный горький опыт контактов шведских викингов не с выдуманными, а с реальными русами: «Он пал в Хольмгарде, кормчий со своими корабельщиками»^{663}.

Обратимся теперь к норманизму как идеологии, которая только и может объяснить существование этого явления до сих пор. Проблема происхождения Руси, с самого момента своего возникновения, всегда оставалась полем идеологического боя. В отличие от Столетней войны между Англией и Францией, эта война длится вот уже целых три столетия. В противоположность настоящей войне борьба идеологическая носит бескровный характер, однако это не делает ее менее важной. Начало ее положила борьба великого русского ученого и патриота своей страны М.В. Ломоносова с приглашенными в Россию немецкими учеными. Рабски влача на себе политически и национально обусловленную концепцию Миллера – Шлецера, туземные норманисты пытаются втащить этот давно отживший пережиток прошлого в третье тысячелетие, несмотря на то что это тенденциозное шведско-немецкое наследство противоречит имеющимся фактам, здравому смыслу и вредоносно для русского самосознания. Отдают в этом себе норманисты отчет или нет – вопрос отдельный, который следует решать индивидуально в отношении каждого представителя этого направления. В целом же, пока существует норманизм, всегда актуальными будут оставаться слова М.В. Ломоносова, сказанные в адрес современного ему норманиста Шлецера: «…каких только гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях допущенная в них скотина».

Современным норманистам буквально с миру по нитке приходится надергивать хотя бы отдаленно похожие аналогии, чтобы прикрыть фактологическую наготу своей излюбленной идеи. Руотси выводятся ими из Швеции, Рорик – из Фрисландии, знак Рюриковичей – из Хазарии. Затем все это лихо смешивается на восточнославянской почве и полученный винегрет выдается за действительные истоки древнерусской традиции. Поскольку в Скандинавии, Фризии или в Хазарии образ Дажьбога найти не удается, норманист В.Я. Петрухин объявил упоминание «Дажьбожа внука» в «Слове о полку Игореве» «эвгемерической конструкцией». При этом норманистам приходится прилагать титанические усилия, чтобы примирить все эти свои собственные конструкции с недвусмысленными свидетельствами древних источников о том, что русы говорили на славянском языке, клялись славянскими богами, а сами скандинавы оставили крайне незначительный след в языке, культуре, антропологическом облике и генофонде русского народа. Нечего и говорить, что нити у норманистов оказываются гнилыми и рвутся при каждом соприкосновении с историческими фактами.

В отличие от этих построений, которые для объяснения древнерусской традиции искусственно притягивают и механически перемешивают между собой разнородные элементы из Швеции, Фрисландии и Хазарии, мы видим, что все они, кроме Руси, а подчас прежде, чем стать известны на ней, уже встречаются нам в одном месте – среди западнославянских племен, живших на севере современной Германии. Только у них мы видим предания о происхождении Рюрика, там же нам встречается русская топонимика, связанные с культом Дажьбога названия и двузубец Рюриковичей.

Мы видели, что с момента своего возникновения и по настоящее время норманизм был, есть и будет оставаться идеологическим оружием всех явных и скрытых ненавистников русского народа. Его приверженцы чрезвычайно любят рядиться в тогу научной объективности и беспристрастности, но, как мог убедиться читатель, с действительно научным методом познания истории у них мало общего. Большинство их построений основывается на субъективных допущениях, тенденциозном толковании одной части источников и намеренном замалчивании другой, а также абсолютизации удобных для себя данных. Слово намеренное здесь употреблено не случайно. Применительно к археологическим данным, едва ли кто-то из норманистов сможет доказать, что в СССР археологическая литература из капиталистической Швеции была более доступна, чем соответствующая литература из социалистической ГДР. Применительно к письменным источникам следует сказать, что лишь благодаря многовековой традиции замалчивания части важнейших германо-скандинавских источников, что довольно странно для приверженцев скандинавского происхождения русов, норманизм до сих пор только и сохраняет видимость наукоподобия. Мы видим, что подлинные скандинавские источники однозначно опровергают все построения норманистов, которым почему-то кажется, что они гораздо лучше знают происхождение русов, нежели два средневековых летописца, живших гораздо ближе их к описываемым событиям, – автор ПВЛ на Руси и Саксон Грамматик в Дании. Все это очень плохо сочетаются с научной объективностью. Единственное, в чем им нельзя отказать, так это в ловкости рук, благодаря которой единственно достоверное, по их же словам, скандинавское захоронение на территории Руси превращается в бесчисленные могилы викингов, а из крайне ограниченного количества фактов реального пребывания скандинавов делается псевдонаучный миф об их существенной, если не решающей роли в создании древнерусской государственности, в которой они составили как правящую династию, так и значительную часть господствующего сословия.

Претензии норманистов на научную объективность, в которой они систематически отказывают своим оппонентам, на деле оказывается не более чем очередным их мифом. Спрашивается, когда именно норманизм был чистой и беспристрастной наукой? В момент своего зарождения, когда он был призван обосновать шведские великодержавные устремления? Когда первые немецкие норманисты приехали в Россию с твердым убеждением в превосходстве германцев над славянскими дикарями? В эпоху, когда их туземные последователи стремились перещеголять своих учителей по части принижения истории собственного народа, доказывая тем самым свою европейскую образованность? В пору распространения нигилистических и антинациональных идей, переходящих подчас в русофобию в конце XIX в.? Когда примерно в тот же период датские и шведские исследователи не только предавались националистическим фантазиям, да еще и упрекали своих противников в националистической профанации науки? В первое время советской власти, когда норманизм использовался ею как средство борьбы против русского великодержавного шовинизма? В 30–40-х гг. XX в., когда норманизм стал одним из идеологических обоснований для порабощения и уничтожения нашего народа в нацистской Германии? В 60–80-х гг., когда в СССР он являлся одной из безопасных форм научного диссидентства по отношению к существующему режиму? В перестроечную и постперестроечную эпоху, когда он стал обслуживать компрадорский режим? Естественно, современные норманисты, признавая определенную необъективность норманистов прошлого, самих себя считают носителями научной объективности и «пурификационного подхода». Однако претензии на это современных норманистов, игнорирующих часть письменных, археологических, антропологических и генетических данных, на приверженность строгим принципам науки оказываются не более обоснованными, чем и все их остальные построения.

На примере одного только XX в. мы видели, что норманизм становился идеологическим оружием сначала марксизма, а затем нацизма и глобализма, каждое из которых было направлено против русского народа. Причину этого понять легко. Геббельс, один из активных строителей предыдущего «мирового порядка», совершенно четко сформулировал: «Отними у народа историю – и через поколение он превратится в толпу, а еще через поколение им можно управлять, как стадом»^{664}. Министр пропаганды Третьего рейха знал, о чем говорил. По сути, к этому же стремятся и создатели нынешнего «мирового порядка» во главе с США. А. Зиновьев предупреждал: «Впереди самый страшный этап антирусского проекта: он касается присутствия русских в истории человечества. Сущность этой части проекта – постепенно искажая и занижая вклад русских в историю, в конце концов исключить из памяти человечества все следы их пребывания в истории вообще… Это “вычёркивание” русских из истории уже практически происходит. Причём делается это педантично, планомерно. Такая фальсификация истории не раз делалась в прошлом. А с современными средствами это – заурядная проблема»^{665}. Кому-то эти слова могут показаться публицистическим преувеличением. Но вот что писал на основании своего личного опыта академик О.Н. Трубачев: «Почти столь же постоянно я имею дело с многоликой тенденцией – вытолкнуть славян из Европы. Этим занимаются и публицисты от науки, и просто публицисты, а порой и серьезные ученые. Любопытно, что феномен “выталкивания славян из Европы” временами сменяется, перемежается с демонстративными акциями “вхождения славян, русских в Европу” – то ли при Петре I, при Екатерине ли II или при нынешних, когда Европу впопыхах путают с НАТО»^{666}. В другом своем интервью А. Зиновьев подчеркивал, что сейчас «осуществляется на деле то, что не удалось Гитлеру: разрушить Россию до основания и выбросить русский народ из истории. Если и не изничтожить совсем, то низвести до уровня третьестепенного»^{667}. И именно в этом вычеркивании или выбрасывании нашего народа из истории норманизм, нацеленный на само возникновение Руси и ее народа, следовательно, один из важнейших компонентов национального самосознания, играет одну из ведущих ролей.

* * *