Текст книги "На лыжне попаданец Ломаев (СИ)"

Автор книги: Михаил Леккор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Ха, из этого не значит, что сегодняшняя гонка на тридцать километров станет легкой. Эта дистанция тоже неоднократно ломала спортсменов, особенно тех, кто легкомысленно решал, что все пройдет без труда.

Провели жеребьевку. Сегодня судьба была ко мне как-то неопределенна, то ли сурова, то ли, наоборот, радостна. Я оказался в середине своей команды, на тридцать втором номере. Пока получил тряпочку с номером, пока мне привязали ее тренеры, уже стало подходить время старта.

Еще пришлось стоять у старта с Ивановым, как капитан всех впередиидущих начал хвалить, благословлять, ха, на трудовой подвиг. Ну, не проходила у меня циничность старого декана, эдакая пошлость от идеологии. Кстати, обратили внимание, политики – ораторы, которые давят на патриотизм и смертность за Родину, сами остаются в тылу. Им, видите ли, и здесь хорошо.

Наконец, пришел и мой черед. Уф, хватит болтать и травить байки про могучий СССР, надо славить его делом. Бегим, тьфу черт, бежим за «золотом». И нечего тут славословить, я бегу за семью, за свою карьеру, которую мне дали авансом, за деньги, в конце – концов, или это уже не Родина?

Прошел. Теперь уже было не вставать, так сказать, в строй биатлонистов. Другая сторона знаменитости – все на тебя смотрят, все на тебя равняются. Не удерешь в кусты даже, извините, в туалет. Хоть пара-тройка пар будет смотреть, выискивая тайные хитрости.

Мое вступление «в строй» – на гоночную лыжню породило эффект падения тяжелого снаряда. Весь «пелетон» лыжников, еще е растянувшись, начал судорожно рваться из стороны в сторону. Он (пелетон) пытался понять, что же там хочет сделать этот «прославленный», «умелый» и «закаленный» спортсмен, как я!

Специально поставил в кавычки эти хваленые термины, потому как никогда их не понимал и не принимал. Тем более, такой молодой спортсмен, как этот Олег Ломаев. Какая стратегия, какая тактика, руки в ноги и бечь как можно скорее.

Ну да, в нем есть старый сварливый попаданец, как оный О. Н. Ломаев. Только вот, как-то я сомневаюсь, что хоть один и лыжник и зритель это знал, ведь роман сей только появляется в конце первой четверти XXI века. А главное, я все равно ничего нового не мог представить. Лыжня, как железная дорога, я, как бронепоезд. Или, вернее, скорый поезд. Старт и финиш – железные ворота, через которые ты обязательно должен пройти. Да и сама лыжня строго обязательно, как каждый километр дороги Москва – Ленинград.

Поэтому я заранее решил, что буду, как и раньше, идти по времени. И обязательно метко стреляя. Ведь уже почти не важно: промах – это штрафная минута или штрафной круг. В любом случае, это славный удар в лоб, очевидная трудность на пути уже не к золотой медали, а вообще к любой из трех медалей.

Ну а кто сумеет из физических кондиций, пусть бежит в хвосте. Хе-хе, я уже неоднократно видел, как мои «сторонники», пытаясь выдержать темп, быстро (некоторые медленно) сгорают. в итоге они даже не укладываются в среднее время.

А что же? Наркотики, тьфу-тьфу, наркотики тоже. Мы – честные удмурты и наш бронепоезд… Что я к нему так привязался, второй раз уже называю?

Быстро спустился по легкому склону. Катиться по нему за счет земной гравитации очень неэффективно, очень уж мал наклон. Но зато, если приноровиться, то можно даже с небольшими усилиями набрать достаточную скорость. Вчера, еще на двадцатикилометровой трассе, я ногами выглядел, что лыжня здесь ровная, без бугорков и ямок, даже сучки не валяются. Видимо оргкомиссия тщательно проработала.

Поэтому я буквально стремительно спустился, как упал в воздушную яму. Рисковал, конечно. Даже не из-за недостатков лыжни, просто бы упал, сколько бы времени потерял. Не говоря уже о сломанных лыжах, это вообще кошмар!

Конечно, кое-кто из читателей мне возразит, дескать, уж мастер-то класса международного класса должен удержаться на лыжах. Должен, но иногда и он слетает в любви к матушке – земли.

Но спустился. Ура, ребята, я прекрасный специалист, я хорошо езжу и совсем не падаю!

Глава 20

Ух! – вот это по-молодецки, вот это по-нашему. И побежал, не чувствуя особой усталости. Давно уже прошло то времечко, когда лишь станешь на лыжню, уже испарина на лбу. Шалишь, после многих лет тренировок и неоднократного пробега на официальных соревнованиях меня так просто не возьмешь!

Первым, хотя и не абсолютно правильным признаком хорошего забега – тебя никто не торопит на трассе, не кричит взбаламошенно: «Лыжню»! мол, иди отсюда такой-то матери, не мешай нормальным людям выполнять патриотический долг, ха-ха. Ох уж эти чиновники, что современные, XXI века, что советские, так скажут, у простых людей только смех с испариной придет.

Но я иду быстро. Вот и первый медленный идет, кое-как телепается по лыжне. То есть он как раз идет средне, но все же медленно, ибо с таким темпом первенство СССР не выигрывают. Понимать должен, случайные люди на таких соревнованиях не участвуют.

Рявкнул громко и даже озлобленно: «Лыжню»! Ага, без всякого уступил дорогу. И это тоже признак моего величия. Раньше бывало еще и специально растопырятся, руки – ноги, лыжи – палки в стороны, веером, мол, не пройдешь, не проедешь!

Или просто не обратят внимания, лес ведь большой, иди во все стороны, чего кричишь, хороших людей пугаешь. Сейчас же нет, спортсмен вежлив и аккуратен. Посмотрел, правда, утомленно, но встал на некоем подобии обочины. Дескать, иди уже, на все готов, лишь бы ты сгинул с глаз моих.

Понимаю, что хорошего настроения я не увеличиваю, но такова служба, ха. и улепетнул, мне очень нужно «золото», хотя бы для женушки Машеньки, хотя бы для маленького сыночка Игоря.

Скорость моя явно увеличенная, словно пропеллер, мгм, вставлен в задницу. Или Инмар отечески подталкивает в спину? Но ведь бегу – лечу, обгоняю, так сказать ветер, благо он сегодня и не чувствуется.

О еще один «середнячок». Не хотел ведь, но само собой идет по-молодецки: «Лыжню»! И этот уходит, пропускает, хотя и негромко ворчит по-старчески. А вот не фиг телепаться, либо идешь, либо огребаешь, а стоять на лыже нечего.

Ну он, конечно, не стоит, но и не бежит по-настоящему. Так экономно идет по три версты в час. Так к вечеру подойдет, к ужину. А мне надо к обеду, немного, правда, условному. В 11.00 ведь первые начали, то есть я уже в 11.30 плюс пару часов с минутками на бег и с формальностями.

А кушать уже хочется. У меня органон молодой, очень требователен к биотопливу, как паровоз в начале ХХ века. Ух, как кушать хочется, аж переночевать негде!

Так опять один лыжник, что вас так много-то. Хотя нет, я же был тридцать вторым. Это сколько еще торопить, почти три десятка, ой-ой, право слово, грустно! И ведь некоторые не торопятся уступать, гады, дорогу, то ли со зла, то ли от усталости.

Лыжню! А паразитов ловкачей обгоню по намеченной снегоходами обочине, некогда черепах гонять, так еще и сам начнешь засыпать, замерзнешь тут в бескрайних лесах центральной России.

А вот и мой, наконец, показался, Вадим Токменев. Лейтенант, между прочим, пусть и без перспектив. Высшего-то образования у него не было, а это отдел кадров моментально заметит и возьмет на карандаш. На это лыжне он, кажется, был двадцать первым. Посмотрел пока догонял, легко идет. Не торопится, но ведь явно и не медлит. И вообще, шаг легкий, пружинистый, хорошо идет!

Хотя меня он увидел только, когда я подошел вплотную. Но кричать сакраментальное «Лыжню!» не пришлось, сам спешно соскочил с лыжни перед мастером. Я имею виду, мастер спорта международного класса, а не то, что вы подумали.

Слегка притормозил, поинтересовался, как бежит, нет ли сил.

Вадим, разумеется, как и любой нормальный мужик в расцвете сил, не сознался в слабости, молодцевато доложил, что готов еще бежать хоть столько же, ему нипочем!

Но я-то, к сожалению, видел, что и тело его уже устало, и дыхалка хрипит и дышит он неглубоко и не ритмично. Впрочем, если резервы есть, то можно еще разогнаться. Не зря же я его в числе остальных подчиненных в первом взводе гонял, тренировал.

Постимулировал сообщением, что его, как перворазрядника, в случае успешного выступления на первенстве СССР, можно будет с легкостью представить, хотя бы, к кандидату в мастера спорта. И посмотрел на него испывающе, пробил ли?

Видимо, пробил. Вадим буквально расцвел, появилась, как говорится, вторая сила, желание бороться и побеждать. Вставайте, швайкулете, нам еще рано покоится в мягкой кровати, а то и, тьфу-тьфу, в покойной могиле с домочадцами червями.

Все-таки спросил, если возьмет к себе на хвост, выдержит ли, не спалиться понапрасну?

Вадим не ответил сразу, похоже, крепко подумал, не ответил наобум, лишь бы сказать:

– Выдержу, товарищ старший лейтенант, чувствую, силы в теле еще есть!

На всякий случай предупредил, чтобы понапрасну не геройствовал, если ощутит, что уже не может, пусть идет своим темпом, иначе вообще согнется.

Мне показалось, что, так или иначе, что Токменев подошел к моему предупреждению легкомысленно. А зря, в то не атлет из древней Греции, но и он совсем уже слабенький.

Пошел сначала с легким ускорением, давая Вадиму ускорить организм без всякого напряжения. Потом, не слыша протестов или, хотя бы, натужного сопения, встал с моим классическим темпом. Ибо Токменева, конечно, хорошо тащить, но и мне тоже надо подкрадываться к золотой медали. И пусть я уже одну получил на дистанцию двадцать километров, но я еще хочу!

Нечего мне тут болтать про жадность, это трезвая оценка. Если я вижу, что могу и хочу, то почему бы и нет? Молодость ведь это не только шуры-муры с противоположенным полом с представлением детей. Во всяком случае, в спорте только в молодости или где-то совершаются успехи. А потом все – тихо живешь, гневно молчишь и тренируешь зеленую молодежь нового поколения.

Так, с такими «мудрыми» мыслями я и раскатился на крутую скорость. Спохватился только тогда, как позади раздался задыхающийся голос:

– Командир, я, пожалуй, все, больше не могу!

Притормозил, обернулся. Вадим уже просто катился, не в силах ускоряться. Я забеспокоился. Вся же, зараза, запалил?

Но лейтенант, усилившись, поднялся. Ничего вроде? Все же не юноша со слабым здоровьем⁈ Он постарался меня убедить, что все в порядке и не надо за ним следить, не маленький.

Но я еще километра два-три телепался с ним, пока не убедился, что да устал, но до финиша дойдет. И, между прочим, вытащил пока на второе место.

Ха, он и на первое теперь бы мог, но я как-то не согласен, убегу от этого «победителя»! лишь бы тот добежал, нет дополз, дошагал. Тренировались ведь, епрст, крепкий мужик, не нежная барышня. Давай, теперь уже не надо ускорятся, только бы сохранять темп. Привет, товарищ, мысленно я с тобой!

Пока шли вот таким вот спрутом, обогнали еще троих. Что они, как сонные мухи, еле идут. Или он, наоборот сказочно ускорился и находится под влиянием этого заклятия?

Дальше пошел уже один. Недолго, пока, обогнув еще одного лыжника, не напоролся на Алешу Орехова. Хоть этот бежал пошустрее, понимает, что уже попадание на первенство СССР хорошо, но для закрепления такого успеха надо бы получить хоть какую-то медаль.

Нравится мне этот спортсмен. Не в амурном, естественно, отношении. Я нормальный и у него есть любимая жена Маша. В профессиональном, спортивном. Хорошо человечек, чем-то похож на него зеленого. Хотя он его старше физически, но если сравнится с попаданцем, то нормально. Только вслух все же говорить не надо, люди, скорее всего, не поймут, засмеют еще, пусть не в глаза, так за спиной.

Синхронизировался с ним по скорости, подождал, пока он пойдет поровнее, только после этого предложил ускориться на пару, погоняться за медалями. Призер первенства СССР – это ведь клево и в материально плане, и в моральном, а?

Алеша, похоже, даже вначале не поверил. Как же, его позвал… ну или мастер международного класса или комвзвода и старший лейтенант. Все равно еще ему расти и расти, выгрызать свое место под солнцем. Это дл меня все уже позади и я стою сам по себе замшелым валуном.

А потом поспешил согласиться. Я тоже немного еще подумал. Позвать-то я позвал, но сам был в сомнении. Запалю еще, как Вадима Токменева. Мне-то надо на всякий случай бежать быстрее, вдруг позади найдется кто побыстрее, обгонит еще на смех курам.

Посмотрел мельком на него. А что вид нормальный, сам хочет геройствовать. И вообще, это же спорт, кто не рискует, то не пьет шампанское! Так что погнали наши городских до ближайшего места жертвоприношения, ха-ха. это шутка такая изуверская, извращенная.

Так и пошли вдвоем последнюю треть. Алеша молодец, с одной стороны, себя не загнал, силы рассчитал правильно. Хотя и я сам ускорялся умеренно, бережно. С другой стороны, не хитрил, не пытался бежать почем зря. А то ведь иные дурят, не понимают, что физически они рядом, а хронологически прилично уже отстали. Я ведь стартовал минут десять позже, это по дороге ускорился.

На финише я все же не стал мотать нервы, и мои и его, привлек жестом внимание Алеши, предложил, беги, мол, первым. Тот обалдел, не понимая, почему я отдаю столь важную победу. То есть он не то, что против, но как-то не хорошо, не по-товарищески.

Пришлось коротко объяснять ему еще вербально, показать не только географию, но и хронологию. Разобрался, раскатался. Прошли мы последнюю треть хорошо, с ветерком, хочется верить, что какую-то медаль, кроме золотой, разумеется, он завоюет.

Ну а потом финишировал я, не спеша, солидно. Так сказать, с чувством выполненного долга. Наверняка уже новый чемпион СССР на дистанции тридцать километров.

И, кстати, журналист и судьи на финише это показали. Если Орехова умерено поздравляли с финишем, то меня бурно и радостно, как одного из первых советских биатлонистов, почти победителя в этой гонке.

На финише и я получил твой приятный сюрприз. Нет, не в виде золотой медали, это как раз оказалось не сюрприз, а хорошим гарантированным достижением. Меня наряду со многими людьми встречали жена Маша и сынок Игорь. Сын уже был почти взрослым, полгода, почти смотрел, почти узнал. Ну а я с радости подбросил их обоих в воздух. Ура, ребята, мы чемпионы!

Тут же стояла причина их быстрого появления. Александр Петрович Пушин собственной персоной. Правда, у меня к нему были свои вопросы. Что-то мне не верилось, что вдруг просто так в рабочее время он взял и сорвался просто так. Можете меня считать параноидальной личностью с запудренными нервами в сфере образования, но я сразу заподозрил его в коварном замысле. Причем не в конкретно свою пользу. Логично рассуждая, раз Александр Петрович работает в ЦСКА, то и представлять он должен ЦСКА же. Иначе получится что-то несуразное.

Интересно другое, что там опять случилось в Москве, раз они в ЦСКА стали дергаться. Я уже один раз сравнительно недавно успокаивал функционеров, когда некоторые спортсмены с подачи чиновников начали односторонне разорвать соглашения. Опять нечто подобное?

Впрочем, ладно, об этом позже. Пока же я порадовался победе на камеры, дал несколько коротких интервью на них же, согласился дать несколько статей в центральные СМИ.

Потом послушал официальные итоги гонки на тридцать километров. Мое первое победоносное место особых эмоций ни у кого не вызвало. Привыкли, паразиты, что раз я участвую, то, значит, обязательно беру только «золото» и точка.

А вот четвертое место Токменева и третье Орехова вызвали определенный фурор. Фамилии свежие, люди молодые, явно теперь они будут постоянно значиться на первых строках различных спортивных рейтингов. И ничего, что первый вообще без медалей, а второй получил низшую бронзовую. Лиха беда начало!

Я тоже сказанул им пару «ласковых» слов, тихонечко выполнив:

– Ваши результаты показывают, что, во-первых, тренеры и командование армии правильно выбрали. Вы – лучшие! Но, во-вторых, я вас недоучил и недотренировал. В итоге вы не смогли взять места вслед за моим.

Ушлый журналист, нечаянно подслушав мои слова, прокомментировал:

– А потом и за своим командиром на высшую ступень пьедестала, да, ребята?

Эти легкомысленные слова шелкопера были восприняты Токменевым и Ореховым, как сугубо антисоветская речь, за которую они будут жестко наказаны. Они, опешив, смотрели то на меня (не обиделся ли), то на журналиста (дурак что ли, такое говорить).

Я их легко «успокоил», сказав просто:

– Учить в новом темпе, очень напряженном, но эффектном буду всех. При этом имейте в виду – учить буду только членов команды.

Я многозначительно посмотрел на своих «партайгенносе по команде». Мол, выход простой – уходите из команды и будет вам счастье по самое ничего. Но и Вадим, и Алексей почему не обрадовались. Один увел глаза в сторону, другой совсем обозлился:

– Не пугай нас, товарищ старший лейтенант, мы уже пуганные. Все равно будем ходить к тебе тренироваться, хоть что ты говори!

Не фига себе, я что противлюсь тренироваться? Это еще что такое⁉ Сегодня же объявлю на общем собрании команды и в присутствии тренера Иванова, что методика наша правильная, просто прилагали усилий мало. Вывод: работать двойне – втройне больше.

А так сводил жену и тестя в ресторан. Сам пообедал особо, на талонах для участников первенства. Не сказать, что они вкуснее или разнообразнее, зато бесплатно. Хотя и на это плевать. Во чудное время поздняя перестройка – с одной стороны еще есть продуктовые пайки, бесплатные обеды для участников. С другой стороны, тут же выдаются, правда, кулуарно, приличные деньги для победителей. Еще бы доллары давали, а не рубли и черный беспредел 1990-х годов во всей красе.

Фрукты я все-таки открыто преподнес Маше. Два апельсины, банан и яблоко. Ей витамины полезнее, хотя какая мелочь!

А вот разместить родственников оказалось проще и свободнее, потому как за деньги. Оно ведь как – основная часть гостиницы была арендована за безнал. Это такие деньги, которые есть на счету организации и которые никогда не превращаться в наличные. Но какую-то часть жилфонда персонал умудряется сдавать жильцам за живые деньги.

Ибо в советское время гостиниц не хватало всегда. А дальше обычные рыночные отношения, которые были всегда даже в СССР. И, между прочим, жили Маша и Александр Петрович лучше, чем я. Ибо я был в стандартном номере, а они в улучшенном. Ну финансово, конечно, проигрывали… Но пока ноги бегали, я от этого не страдал!

Вечером я все-таки был зол и безжалостен. Впрочем, они и сам понимали, извечную суворовскую поговорку, где сопоставлялись учеба и бой. Но я еще раз это подтвердил и твердо привел линию между напора в учебе и медали на соревнование.

Незаметно (а что делать!) я перевел обычное собрание в партийное. Мы, между прочим, все были там – мы с Ивановым – члены КПСС, остальные трое – члены ВЛКСМ. Так что приняли постановление, чтобы никаких гвоздей!

А вечер я провел в семейном кругу. Никогда не понимал смущение и замешательство поэтому поводу. Мы с Машей в законном браке, у нас есть сын Игорь. О чем еще можно говорить. Да был секс, но дети еще по-другому не появляются, доказано практикой.

А на завтра был так сказать внеочередной забег. Командная гонка! М-да, я уже думал и не встречусь с ней, однако же, поспешил. Вот она, во всей красе.

Специфика этого вида соревнования была, во-первых, обязанность компактности команды. Во-вторых, при промахе на огневом рубеже бежать были обязаны все. То есть равняться будем на самых слабых и на самых слепых. Вот такие вот правила.

Говорили об этом много и горячо, но как-то все равно были не готовы. В конечном итоге, я просто шел последним и «подчищал» отстающих. В итоге, пробегали не хуже и лучше. А вот стреляли очень плохо, я бы даже сказал хреново. Огневых-то рубежей четыре, возможностей для промахов масса. Ну и учудили.

Один я не промахнулся, спасибо Инмару. А вот остальные, как минимум, по одному промаху на каждом огневом рубеже. И ведь за это уже спасибо. Были члены команды, которые умудрялись и по два промаха и даже по три!

В итоге впервые серебро. То есть, конечно, тоже медаль, но ведь не золото!

Глава 21

Конечно, серебро на первенстве СССР – это тоже хорошо, просто замечательно. Иные команды ведь вообще к наградному пьедесталу не приблизились. И никакие там из глухой провинции, многие московские клювами щелкают понапрасну. Не зря в ЦСКА на меня смотрят подозрительно ласкового, как людоед на вкусную мясную нарезку.

А все же как-то не так. Чет как-то обманул, в первую очередь себя. На командное же золото шел, а получил совсем не то, эх, жизнь моя жестянка, да ну ее в болото!

Родственники мои новонайденные, взрослые, разумеется, отреагировали мое фиаско очень по-разному. Тесть Александр Петрович, встретившись на утро, о командной гонке не говорил совсем. Мол, и не старуху бывает поруха, и вообще, это дело прошлое, а у тебя кроме командного серебра есть два персональных золота – на двадцать километров и на тридцать километров.

Попивая редкое в СССР кофе, особенно в годы поздней Перестройки, он в полголоса заговорил о делах московских, сугубо бюрократических, хотя, в общем-то, и вылазящих на чистый спорт. Опять кому-то не сидится спокойно, свербит все в одном прохладном месте. На этот раз кто-то явно из политбюро, в крайнем случае, точно из верхов, начал баламутить, сталкивать лбами двух могучих московских монстров – ЦСКА и «Спартак».

Причем, как явно было видно, наезд явно шел флагом «Спартака». Но это дело чисто московское, меня оно не касается. Так я и прямо сказал Александру Петровичу. С ума, что ли, он сошел, вставать между этими гигантами? Да они и сознательно не шевельнутся, просто сдвинутся ненароком, от меня и пыли не останется.

Ха, тесть смотрел на близкую перспективу и был из-за этого очень в себе уверен. Кто-то (сам В. А. Захаров?) пообещал ему твердое повышение просто за разговор со мной. Ой ду… недалекий какой-то ныне тесть человек. Обратил его на картину выше, куда он даже и не думал смотреть.

Александр Петрович аж просто испугался от констатации, что борьба двух спортивных обществ – это проекция противоборства двух богов в политбюро ЦК КПСС. Он ведь и не знал, хе-хе, что члены политбюро реально существует, и ты можешь ненароком с ними столкнуться. А вот это возможно, но очень ненужно, ибо получится бойня на подмосковной дороге малолитражки с БЕЛАЗом. Итог для первого, знаете, будет весьма печальным, что для машины, что для его водителя. От обоих ничего не останется.

– В общем, Александр Петрович, – окончил я этот опасный разговор, – можешь твердо сказать нашему руководству, что я в ЦСКА и не собираюсь никуда уходить. Про борьбу же между «Спартаком» и ЦСКА я ничего не слышал. Не говорил ты ничего. И тебе не советую много говорить. Не наш это уровень. Запинают, походя. Учитывая наше время и уровень, просто отправят на крохотную пенсию. Оно тебе надо?

Тесть от таких новостей заметно посмурнел, скукожился. Я дал ему время прийти в себя, заговорил с Машей. В отличие от своего отца жена так далеко не заглядывала. Молодец, девочка. Семья, муж – хороший добытчик, сын наследник, что еще нормальной женщине надо?

Увидев, что я заговорил с нею, увильнув от нехорошей политики, она утвердительно кивнула. Я, правда, не совсем понял, чему она так согласилась – то ли тому, что ушел от этой страшной темы, то ли от того, что перешел к разговору с ней.

Перекинулся парой слов с ней, с сыном Игоречком, который за завтраком кушал свою особенную детскую пищу и о чем-то с нами разговаривал на своем ребяческом языке. Непонятно, но, в принципе, приятно.

Родственники мои решили побыть здесь немного, благо первенство уже заканчивается. Еще одна гонка, пусть и самая тяжелая, пятидесятикилометровая, но, как оказалось, не самая нервная. А мне, кстати, теперь на одни сутки будут помогать сразу аж двое тренеров. Правда, эффективность сомнительная, но хоть жена рядом. Тоже хорошо, хоть с моральной точки зрения.

Тренировались мы с Машей вдвоем. Ведь на пятидесятикилометровую дистанцию я иду один, и наш тренер Иванов благоразумно оставил из команды на эту дистанцию меня одного, дескать, у меня и так два индивидуальных тренера. Ну а Александр Петрович хитро предложил проходить мне на дистанции только с женой. Счастья от такого полные штаны, просто прыгаю на кровати до потолка, как бесбашенное дите.

Вот и опять получается. Народу много, команда с родственниками большая, а по факту остались в лесу одни – одинешеньки.

Ладно, что это я завожусь, нервы дрожат после вчерашней неудачи. Понятно ведь, правильно Иванов убрал моих сокомандников, буду опять грызть почем зря, себя и им грузя нервы. Вот вернемся в ВОЛСР, там и «натренируемся» по самое ничего.

И тесть правильно не пошел. Стар он уже и слаб, понимать надо. На слова-то еще резв, а так, уходили жеребчика крутые горки.

Походили, поболтали, умничка Маша, понимая мое самочувствие, смогла разговорить. А что денег выпросила, так я и сам бы дал. Куда я бы их отдал кроме как не в семью?

Зато на завтрашний старт я вышел полностью восстановленный, как физически, так и морально. Ну что, товарищи, поиграем. А то вы, похоже, посчитали, что и меня можно согнуть буквой Зю в сексуальном порядке. Ага, я не против, только женщиной будете вы!

Прошел все формальности на старте и, почти не разговаривая, ушел на трассу. Хаю дую ду, гаврики, а мне некогда. Между прочим, на старте никто даже со мной не шутил, даже не говорил. Понимали, что мне некогда.

Понимали да не очень, что я буду делать. а я решил пятидесятикилометровку тоже пройти в скором темпе. Ну не такой скорой, как двадцать километров или даже тридцать километров, но попробовать можно. вчера с Машей посчитали на самой лыжне. Моя жена аж рот открыла от изумления, когда поняла, что я хочу.

А я считаю, что мне все это по силам. Все страна ускорилась, пор и мне с ней. И ничего, что от этого она развалится, я-то уцелею.

Посчитали, побегали, должен пройти! Ведь тридцать километров прохожу в ускоренном темпе, почему бы пятидесятикилометровку не сделать также? А если не смогу, сорвусь, две золотые уже и одна серебряная, с одного первенства даже очень хватит.

Так что от старта я пошел ускоренно, как и положено. Методика обычная, от старта бежим вначале быстро, а потом переходим к крейсерской скорости и бежим в среднем темпе.

Один я продолжал ускоряться, и не думаю переходить к уменьшенному темпу. И ведь, зараза пятидесятикилометровка здесь представляла из трех кругов, все было хорошо видно зрителям на старте.

А я все иду ускорено. Ну как ускорено. Все равно пришел к более тихому, сбалансированному шагу, другое дело, это мой «тихий» ход, для других ускоренный. Ух, дубинушка ухнем! К концу первого круга я окончательно понял, что такой темп – это мое.

Нет, конечно, потихоньку я сбиваю скорость, но и так получается, что высокосредний, то есть до фига догоните, господа либероссы, только слюнки будете пускать.

Пролетел мимо бывшего старта, галдящих журналистов, судей и различных технических работников. Что «веселитесь» сволочи, рано решили меня списать из списка победителей. Единственно, Машу жалко, задергают ее, бедняжку. Но ничего, самым наглым я просто начищу рыло. Вот так, простонародно!

Пошел дальше. Да вот так, уже не бегу, а иду, нечто вроде между классическим ходом и коньковым. Нет, это не я его придумал. Даже к концу ХХ века с появлением конькового, ничего нового уже не было. Другое дело, я до филигранности довел эту ходьбу. Так что и сил тратиться немного, а скорость приличная. Одно плохо, о многих участках коньковым ходом, или, хотя бы,с элементами конькового, идти нельзя. Только классическим.

Но и в таком темпе хорошо. На финише я, естественно, устал. Но что интересно, сил еще осталось. И я даже, немного дурачась, вслух пожалел:

– Эх, трасса закончилась, еще бы немного, хотя бы километров десять до безобразия!

Чувствовалось, что судьи обалдели. Над другим бы они посмеялись, а то просто оборвали, нашел над чем смеяться. Но со мной не получится. Один судья, черноволосый Аркадий Семенович, вместо этого сумел спросить, сумев вылезти с очень глупым вопросом:

– Скажи, ты на задницу какой-нибудь экспериментальный двигатель не приварил, антигравиционный или авиационный?

Я хотел пошутить, но все судьи посмотрели так серьезно, что у меня собственный язык будто замерз. Вместо этого я спросил:

– Есть у меня мировой рекорд, не скажите?

На это тот же самый Аркадий Семенович хохотнул:

– Рекорд, ха, суперрекорд. Да после этого уже ходить на это дистанцию никому не захочется!

Я изобразил на лице интерес, якобы, чего они тут прикалываются:

– И что много выиграл от предыдущего, опять же моего рекорда?

Аркадий Семенович, сегодняшний спичрайтер, деловито констатировал:

– Где-то на десять, я еще точно не проверял по секундомеру. Смотри, сейчас иностранцы в ажиотаже или истерике (по отдельности или даже сразу вместе, проверено практикой), не бывает на Западе такого времени.

Судья посмотрел на меня оценивающе, понял ли? Естественно, я кивнул. Даже во времена И. В. Сталина, когда демонстративно делали наперекор всему миру, а точнее капиталистическому Западу, все равно сравнивали с той же Европой или США. А уж тем более с этой долбанной Перестройкой. Тот же Горбачев прямо или косвенно запросит мнение «независимых», то есть западных спортивных экспертов.

Что же посмотрим, вроде бы англичане и пара шведов здесь были, сами смотрели. И как раз хорошо, что я крутился в петле на глазах у всех. Спохватился, спросил чуть ли не заискивающе:

– Понимаю, что вопрос глупый, но десять это, наверное, минут. Или все же мимолетных секунд?

Ха, а вот правильно спросил. совсем я тут забегался, потерялся в хронологической ориентации.

Аркадий Семенович возмущенно воскликнул, так экспрессивно, чуть ли не матерно:

– Какие минуты, какие секунды, вы же сами должны понимать, с какой скоростью вы шли. Мировой рекорд, вы улучшили время пятидесятикилометровой дистанции на десять процентов. Одуреть, если бы сам не смотрел и даже фиксировал время, ни за чтобы не поверил!

– М-да, – констатировал я вслух свое мнение, – чет я погорячился. Точно ведь не поверят.

И посмотрел на других участников гонки, которые, наконец, кое-как дошли. Экономно, почти бережно, сберегая последние крохи силы. пятьдесят километров все же! Чегой-то я слишком обозлился, даже чрезмерно. придется к этим сра… надменным иностранцам специально подойти, ответить на их недоуменные вопросы. Причем ответить правдиво, я нормально врать не умею, спалюсь!

А пока ладно, можно поискать с Машей какую-то точку питания, первенство СССР это или погулять вышли? Жена моя женщина очень прагматичная, наверняка все уже разузнала. Только не надо спрашивать у нее все в лоб. Из вредности не ответит, такая вот она подруга.