Текст книги "На лыжне попаданец Ломаев (СИ)"

Автор книги: Михаил Леккор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

Я с удовольствием увидел, что моя разумная речь по сравнению с болтологическим спичем нашего дорогого избача товарища прапорщика Иванопуло собравшимся понравилась гораздо больше. Вот, я всегда считал, что надо не только правильно и красиво говорить, надо вовремя останавливаться. Люди ведь, как бы их наш записной оратор не считал баранами, остаются людьми, лапшу им на уши навесить, вопреки всему, бывает трудно. Зато потом с себя убрать накопленный мусорный имидж оказывается тяжело, практически невозможно.

А я, между прочим, коротко, но мощно сумел обозначить всю свою программу тренировок и подбора. И наиболее важный тезис свел к банальному: «не заменимых людей не бывает». И прежде чем уважаемые читатели бросаться на меня с жесткой руганью и попреками, хотелось бы уточнить, что это не всегда и не во всем, но вот в спорте бывает обязательно, во всяком случае, в биатлоне точно.

Да это очень безжалостно, не знаю уж как сам буду уходить. Вчера ты еще был желанным и необходимым, а завтра тебя начнут откровенно отодвигать. И, главное, ты сам понимаешь, силы и умения уже не те. Надо уходить, ибо ты обронзел и обрюзг, а статуи на лыжне не устанавливаются, иди на плац перед штабом, там находится удобный кирпичный постамент и птички в готовности на тебя покакать!

Короче говоря, мой постулат был следующий: перед каждыми крупными соревнованиями надо проводить отборочные действия. И берутся «в бой» только сильнейшие. Это касаются и меня. А, значит, для отбора берутся все возможные биатлонисты и даже добровольные и настырные. Эти черты характера иногда очень нужные. Если упорно хочет, пусть, прежде всего, добежит до финиша. А там посмотри на результаты. Правда, самые сильные в отбор все равно пройдут уже в конце этапа, хотя потом и будут идти, как все рядовые.

И я еще не говорил – и существующие в ВОСЛР тренеры и я сам тщательно и пунктуально рассмотрят каждого. Иного сразу отопнут, а кого и проверят. Люди-то почти все одинаковые. Просмотри элементарно здоровье, это не трудно при наличии медицинской базы, а потом только практика. И «великие» могут споткнуться, а незаметные рассвести и, пусть только на одно состязание, но показать хороший результат.

Мне попытались возразить. Политработникам сразу отрезал. Политическое чутье – вещь, конечно, хорошая, но не здесь и не так, плавали, знаем. В спорте, как и в любом ремесле, должны командовать хорошие или, хотя бы, нормальные специалисты, а не записные краснобаи.

Свое мнение высказал и Великанов. Тот поговорил, попытался убедить, что одним голым спором мы проблемы не решим. Так я согласен. Не хочется или, наоборот, очень хочется, любого к медикам и если со здоровьем тянет, на лыжню, а там посмотрим. Если хоть какая-то искра таланта есть берем, нет – пусть работает во втором взводе, разве я против?

Моя прагматическая позиция командира спортроты быстро поставила в тупик. Я ведь не спорю, я даже соглашаюсь, о чем еще говорить? Работать надо, товарищ майор, пусть политработники говорят.

Наконец, в дело впутался Кожевников. А вот это было уже плохо. Человек-то он был хороший, но только вот военный администратор, а не спортсмен. И что из того, что он целый генерал-полковник, ведь даже перворазрядником не стал.

На его общий спич обо всем, я также обще промолчал. Но с выводом о спорте ничего не сказал, тут любой спор был проигрышный, ибо какие весомые доводы будут у старшего лейтенанта против товарища генерал– полковника? М-да. Но молчал я так многообещающе и сурово, что Николай Валентинович смещался и снял свой вопрос с повестки. Он, разумеется, просто бы мог приказать, но тогда все это открытое партийное собрание стало бы фикцией, а он сам во многом превратился бы в посмешище.

Мы ведь оба хорошо понимали, что, во-первых, он всегда может просто мне приказать в любом случае. И мне останется просто поднять под козырек. Но, во-вторых, и это очень сдерживало командующего, в скором соревновании в биатлоне буду выигрывать только я и под моим командованием. А он, как не пыжься и как не используй административный ресурс, не сможет. Мы теперь стали очень обоезависимы.

В общем, он произнес пространную речь, сам задал вопрос, сам ответил, в конце закрыл открытую тему. Вот ведь товарищ генерал-полковник, богатые тоже плачут, а важные могут смущаться,

А в целом я сумел добиться цели: собрание поставило нужные цели, как ближайшие, так и перспективные и решило ставить список – обширный и краткий. Первым был на перспективу и в целом. И из него будет компоноваться короткий, уже на оное соревнование.

А мы – командир спортроты и его командир основного взвода – будем должны на основе этих резолюций разработать конкретные планы практических мероприятий. Просто и обычно, если правильно делать. Вот так!

На это накладывалась осенняя, потом зимняя погода. Асфальт потихонечку сменялся снегом, и уже в октябре появилась возможность встать на лыжи. Наша большая толпа любителей как бы естественно и объективно быстро сократилась до маленькой группы профессиональных спортсменов.

Чудес, в общем-то, в реальной жизни не бывает, а отбор в спортроте и так проводился строго и принципиально. Так что, скорее всего, моим маневром был проведен только педагогический эффект. Все знали, а теперь уже сами увидели, что на лыжах можно ходить. Почувствовали? Тогда не мешайтесь мастерам, ибо мировые первенства – это не прогулочные экскурсии.

Какая-то польза пошла только моему взводу. Шла, увы, обычная ротация, несколько спортсменов в возрасте (после тридцати лет), почетные и награжденные, сошли с дистанции. Силы уже не те и выносливость заметно ослабела. Люди все-таки, не античные герои.

Из армии они, естественно не ушли. Если погоны одели, обязаны служить определенное количество лет. Другое дело, если добровольно, это в мирное время разрешается. Только дураков ведь нет. И самим им армия находит работу по специальности, только теперь высшее образование требуется не только по званию, если не прапорщик, но и по большинству должностей – тренеры, инструкторы по лыжному спорту, по физкультуре.

Так что у отставников тоже много забот, а командиры подыскивают им замену. Как правило, из новобранцев. Но иногда и из линейных частей. Случай ведь со мной, к сожалению, не единственный. Их еще довольно долго надо учить, но одного талантливого, которого можно хоть сегодня на состязания, я уже нашел.

Был и третий фактор, увы, тянущий в сторону, но от которого я никак не мог оторваться. В конце лета моя милая Маша, наконец, родила. Тяжело, как и в большинстве, трудно, но все-таки. Мальчик, мой наследник, Игорь Олегович, пока три килограмма с граммами и где-то полметра ростом.

И ведь, как проклятье, я даже на сутки не мог проехать в Москву! Так замотался, вернее, так замотали, в первую очередь Кожевников, что не смог. Специалист, мать – перемать, куда не денешься. Хотя, если посмотреть, то у нас в спортроте, три квалифицированных тренера, тот же майор Великанов, а я пока только рядовой спортсмен, студент 1-го курса, пардон, уже 2-го курса ОЗО ЦОГЛИФК. Но вот строго уперся генерал-полковник, не пускает.

Я, недолго думая, с помощью того же командующего сначала позвонил в Москву по военной линии связи, потом через него же выбил пропуск. То есть можно и без пропуска, но так труднее. А с помощью пропуска можно и на военной технике ехать.

Кстати, жена моя Маша так хорошо меня подкузьмила. Я-то наивно полагал, что грудничка мать всегда кормит, на то он так и называется. А оказывается, уже в несколько месяцев они подкармливают малышей искусственными смесями. И теперь Маша свободная женщина.

На это «я не свободная, а за мужем», ха, эта гамадрила лишь промурлыкала: «Ка-анечно, милай», поцеловала. По-моему, она надо мной издевается, нет?

Но так-то у нас, по сути, пошли вторые ночи новобрачных. Хочется верить, мы второго ребенка с ней не сделали, дело ведь молодое, завлекательное.

К началу первенства СССР у меня в ВОЛСР было неплохая команда по биатлону. А сам я уже был неплохо готов. Пока не на 100%, ну так это и хорошо, оптимально я буду готов к зимнему мирровому соревнованию.

Ну а пока вот готовились к лыжному первенству СССР, в том числе для меня главному виду – биатлону. Здесь мы уже все готовились бешено. К черту талант, к черту поклонники (или поклонники, если об армии), каждый день бегать в совокупности или по отдельным дистанциям 40 – 50 километров.

Нагрузка была такая большая, что я не на шутку забеспокоился. Я-то ладно, у меня здоровье титаническое, удмурт, в конце концов. Но другие-то надорвут организмы, и что?

В спортроте в сравнении с другими армейскими подразделениями, было медиков гораздо больше. Но тут пришлось через Великанова попросить еще. К сожалению, армврачи нас не услышали, пришлось достучаться до Кожевникова.

Наш неформальный тренер, по совместительству командующий 16 армии, немедленно дал письменный приказ, устно добавил живительные словечки. Медики забегали, запрыгали, быстренько нашли искомое. Аж госпиталь экспериментальной медицин появился!

Мне, кстати, стало интересно, что здесь такое новое появилось, думал нечто метафизическое. Но оказалось просто с использованием компьютерного оборудования. Причем я только покривился, сам год копался в компьютерах, почти ничего нового.

Ну а по здоровью ничего изрядного. Хотя врачи указали на слабые сердце, повышенное давления, недостаток витаминов. В общем, как я ожидал, всякие мелочи, которые с годами могут вырасти в серьезные недуги. Очушееть!

Один обладал абсолютным здоровьем, несмотря на еще более повышенные нагрузки. Слава Инмару или моему деревенскому телу.

И еще проблема. Нам почему-то выдали только два места на первенство. Вот ведь как, то народу не хватает, всегда один борешься с чужеземцами. А тут, когда не надо, наоборот. Кожевникова уже тревожил, надоел, наверное, со своими просьбами. Постучал тихонечко по телефону в структуру ЦСКА. Я же там формально работаю или нет?

Оказалось, действительно там. Когда я попытался через секретаря дозвониться до главы общества В. А. Захарова, то встретил в нем полное понимание. Осталось только ответить на острожный вопрос, у них ли я работаю? Пожал плечами, сказал: «Конечно, да». Как сразу голос председателя стал добр и оптимистичен.

Оказалось, в столице опять случилось псевдодемократические явления, когда часть спортсменов, которых какие-то насекомые укусили, предположим, в задницу, вдруг односторонне разорвали контракты (тогда они назывались договорами). Но что особенно интересно, в самом политбюро, даже чуть ли не уровне М. С. Горбачева с этим соглашались и чуть ли не науськивали. Интересно, сам Миша понимает, что творит?

Когда таким образом поговорили, мой собеседник вдруг предложил мне и всей команде выступать под эгидой ЦСКА. Ну, видимо, все места нам не дадут, но четыре-то точно мы получим.

Но и это еще не все. Когда слухи об это стали распространятся в околоштабной сфере, я стремительно был вызван к самому командующему. Кожевников так меня сильно жаждал, что через приемную, через массу генералов и старших офицеров (а, как вы помните, только младший офицер – старший лейтенант) я стремительно прокачал, стараясь ни на кого не смотреть.

Хотя самое веселое было еще впереди. Николай Валентинович был в бешенстве от только что узнанной новости и теперь жаждал, с кем бы с нею поделится. Ну и, разумеется, поделится своими черными эмоциями. Скорее всего, если бы он не знал, насколько онсегодня от меня зависит, он бы разорвал меня на мелкие кусочки, хотя бы морально.

Но и так из глаз он бил молниями, ртом мешал какую-то дребедень, очень даже похожее на матерщину.

Что же, придется попадаться под удар высокого начальства. До этого я встречался с очень злым командиром старшиной роты сержантом Маловым. А тут сразу генерал-полковник, растем, товарищ Ломаев, очень даже. Надеюсь, бить он меня не будет, ругать только, ох прости господи, Инмаре кылдыне!

– Товарищ генерал-полковник, старший лейтенант Ломаев по вашему приказанию прибыл! – отрапортовал, как положено вышестоящему начальству. Эх, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.

Хотя четкий и громкий и громкий рапорт, видно было, ему понравился, но голос оказался такой сердитый.

Он потребовал от меня:

– Попробуй, оправдывайся теперь, Ломаев. Только не ври откровенно, будет еще хуже!

Ха, вот это предъявы, он бы еще меня обвинил в гомосексуализме заодно. Не был бы он в таком высоком чине, схлопотал бы в морду! Но теперь, – совершенно не понял я, – а в чем мне оправдываться? Кажется он что-то говорил об измене армии. Хорошо хоть еще в измене Родины не изменил!

– Товарищ генерал-полковник, у нас тут имеется проблемка в комплектации, – доложил я ему о своем, о девичьем, очень нежном, но весьма привередливом.

– Что еше? – ворчливо не понял Кожевников. На всякий случай предупредил: – не уходи в сторону, молодой человек, не зли меня еще сильнее.

– Это все одна проблема, товарищ генерал-полковник, – не согласился я, – для проверки команды на мировом состязании необходимо человека четыре. Между тем, на команду 16 армии дано только два места!

– Хм! – удивился новой проблеме Кожевников, – а почему так, в оргкомиссии первенства СССР ведь тоже не круглые дураки⁈

– Так точно, товарищ генерал-полковник! – согласился я. Пояснил: – мы просто подходим с разных сторон к задаче создания команды. Они хотят выбрать по итогам первенства СССР по лыжным видам спорта лучших спортсменов. А уже потом из них будет создаваться команда. И из совершенно не касается, что времени до мировых состязаний не остается. Они свою задачу, которую сами же и придумали, выполнили.

– Я решаю более прагматичную задачу – создать по итогам зимнего первенства СССР уже сплоченную команду. Биатлон, конечно, не командная игра, как, скажем, хоккей, но и там желательна такая команда, а не просто масса спортсменов.

И поэтому я обратился в ЦСКА за помощью – помогите нам создать хорошую команду уже в начале декабря. При этом, не лаятся с оргкомиссией первенства СССР, а между делом организовать в спортивном обществе.

– И на этой основе ты изменил нашей краснознаменной армии! – строго обвинил меня Кожевников с яркими сталинскими нотками. Видимо, сейчас будет и расстрельный приговор с последующей реабилитацией.

Кажется, я уже в этом положении я уже был, когда беседовал с деканом тренерского факультета ЦОГЛИФК Аркадием Борисовичем Гроздевым. Только теперь я буду объяснять международную обстановку. Мда-с, морду возить по столу я не стану из-за огромной разницы в чинах, а в остальном все так же. Не понимает товарищ генерал, что творится в стране и в спорте.

– Николай Валентинович! – показно изумился я для него, – но почему своей армии-то я изменил?

Кожевников посмотрел на меня строгим отеческим взором как на талантливого, но все же обалдуя:

– Ты ведь мягко перешел в ЦСКА сам и стремишься убрать туда же команд из армии⁈ Ведь так ведь!

– Товарищ генерал-полковник! Сейчас я действительно переговорил с председателем общества ЦСКА В. А. Захаровым о возможности перевести команду 16 армии под эгидой ЦСКА. Но сам я не пытался перейти!

– А⁈ – скептически глянул на меня командующий, дескать, милый, кого ты пытаешься обмануть, я в эти игры играл уже тогда, когда тебя еще в этом мире не существовало даже в проекте. И что?

Но я все же попытался переубедить его хотя бы частично:

– Товарищ генерал-полковник, я ведь уже давно являясь членом общества ЦСКА. И не только! Современная юридическая и административная не только не запрещает, но и подталкивает к тому, чтобы военнослужащие спортсмены одновременно входили в одно из спортивных обществ. При этом ЦСКА находится на первом месте.

– Эгхм! – то, что военнослужащие армии находятся в спортивном обществе для Кожевникова, похоже, стала неприятной новости. А вот общее положение он знал, и это ему позволило понять, что я его не обманываю.

– Это не противоречит уставу? – спросил он на всякий случай и тут же, даже не слушая ответа, через адъютанта вызвал военного юриста.

Поэтому я даже и не думал открывать рот. Если есть штатная должность специалиста, то зачем мне-то вмешиваться? Я ведь не юрист и, тем более, лицо заинтересованное.

Пока юрист с погонами подполковника объяснял общие, в общем-то, положения, я тупо молчал. То есть реально я победил в споре. Но со своим начальником. А это означает, что я легко окажусь на стороне проигравшей. Прав ведь тот, у кого больше прав, а в армии это 100% тезис.

Потом офицер с юридического образованием ушел с чувством выполненного долга, а Кожевником лишь тяжело, почти с надрывом, вздохнул:

– Вот почему, старший лейтенант Ломаев с тобой всегда все так сложно? Ни разу ведь так не получилось, чтобы сразу прошло. Причем мне даже кажется, что не будь у меня столь высокого положения, которое я получил, кстати, частично из-за тебя, ты бы меня переспорил.

«Ха, может быть, я просто прав, да еще умен», – подумал я, но в слух, как всегда, промолчал. Ну, его к Богу, это начальство!

– Молчишь? – укоризненно спросил командующий, – хоть один раз сказал, что думаешь!

«Ага! – мысленно усмехнулся я, – как же, ща», вслух же нейтрально-благожелательно спросил:

– Разрешите идти, товарищ генерал-полковник, выполнять свои функции?

– Иди, Спиноза ты наш доморощенный, – снова вздохнул Кожевников, – тебе надо бегать в преддверии первенства СССР!

Глава 19

Вот так потихоньку и жили. Нет, жизнь, в общем-то, была нетрудная, не дико нервная, но постоянная борьба со сказочными ветряными мельницами, то есть с глупыми положениями советской реальности, все-таки как-то мучила. Бестолковой неопределенностью, что ли?

Но вот и подошло первенство СССР, как-никак, 2 декабря, как объявляли народу в государственных СМИ! А вот, где проводить, как я понимал, не могли четко определить до самого дня открытия. Так Вологда или Мурманск, в конце концов?

В первом в этом году уже прошли обильные снега, на землю привольно лег хороший снежный слой. Но вот сам город был большей частью еще с дореволюционным жилым фондом. Во втором же можно показывать замечательный социалистический город-новостройку, что индустриальную инфраструктуру, что обычное жилье, но снег там лег только редкими островками.

Вот и решили «умудренно», что б никому не было обидно, первенство проводить в… Калинине, бывший до революции Тверью. Впрочем, я не обиделся, мне-то какая, к лешему, разница, где бежать к золотой медали? Лишь бы где бежать, то есть был снежный покров. Поэтому можно всюду в стране, но не в бесснежном Мурманске!

Тем более, это, по сути, уже Подмосковье. И так сюда в Тверь ехали через белокаменную Москву. Но тогда заехать к Машеньке не смог, совсем некогда. А вот поеду обратно, обязательно остановлюсь. Повод найдется. В ЦОГЛИФК, Например, по делам ОЗО. Ведь ему и так необходимо.

И Кожевников просто сказал, если приедешь с победой, хотя бы свой, а не командной, то на пару суток можешь остановиться, мы ведь не такие злобные и кудрявые.

Да уж, пару раз уже попадал под бюрократический пресс командующего, только глупо мыкал, когда никто не видел. Но с приближением первенства и Кожевников смягчился. Спортсменов нельзя теперь нервировать, особенно Ломаева. Если он на первенстве СССР сорвется, хоть сам, хоть командой, то далее вообще ничего не будет, а тогда и командующему станет очень плохо.

А отсюда для меня какой вывод? Надо обязательно побеждать. Выиграешь первенство, хоть по отдельным дистанциям, а еще лучше командой, то хоть в открытую воруй, никто ничего не скажет.

Ха, воровать он, разумеется, не будет, глупость это несусветная, а вот в сладкой для него Москве на недельку остается. В ЦОГЛИФК забежит, посмотрит, не забыли ли. В ЦСКА, они же еще и от общества выступает, чуть от командования русский «подарок» от этого не получил, да-с. Не дадите немного денюжек, ребята на хлебушек, если мы вам медали покажем?

В общем, кто как, а я был замотивирован по самое не балуйся, аж по поезду бегал от нетерпения. Чтобы я да, не победил, ух! Руки-ноги поотрываю, не себе, конечно, противникам, пусть дрожат, боятся. Вот я какой ужасный

Дистанции по моему виду спорта – бег на лыжах со стрельбой, то есть по биатлону, – классические, делятся по гендерному признаку. На женские мне наплевать, а вот мужские – спринтерская (20 км), средняя (30 км), дальняя (50 км) – мы видели, знали и, можно сказать, хе-хе, щупали. Дома, конечно, не здесь. А вот и новый сюрприз. Рано я запел про некомандный вид спорта биатлон.

Вот вам, пожалуйста, – командная гонка – женщины четыре по пятнадцать, и мужчины четыре по двадцать. В СССР ряд лет она не проводилась, а теперь с потеплением международной обстановки вновь стали проводить.

Наш штатный тренер на выезде – старший лейтенант Эдгар Иванов – тоже до нельзя удивленный, предложил подумать и просто пробежать тренировочным темпом. Не тренировали ведь. У нас четвертый член команды вообще случайно оказался.

Впрочем, скоро все стало ясно, когда вопрос открыли на собрании тренеров. Оказалось, что командная гонка была вновь введена на высшем уроне, на уровне глав государств. Предложили с Запада, наш Миша, конечно, согласился, не ему же бегать. Тренер Иванов после этого, как и другие тренеры, согласился. Генсек же одобрил!

Ох, это уж советская массовость, один за всех, все за начальство. Я тоже громко сказал свой счастливый Одобрям-с. А что, у нас-то команда более – менее спаяна, мы даже этот коллективом бегали несколько раз, правда, на тридцать километров и по другим причинам. Впрочем, ладно, и без того проблем было достаточно, чтобы еще горевать за других.

Начали первенство со спринтерской дистанции – двадцать километров. Моя с недавних времен любимая. Здесь надо обязательно выиграть, вытянуть други, всю команду. И на лыжной гонке, может хоть кто зацепится, и морально. И здесь можно побеждать, не боги горшки обжигают!

Перед гонкой еще раз проинструктировал. Сто раз говорил, сто первый повторю, может, забыли уже невзначай, от повторения никто не умер.

И сам побежал. Номер мне достался семнадцатый, ни то, ни се, опять придется соревноваться с самим собой, на время. Главное не промахнутся, один промах – одна штрафная дополнительная минута, так ведь и автоматически отлетишь к концу.

А так, температура минус семь, ветра особо нет, лепота, а не гонка. Тут даже деньги начнешь платить за такую, так сказать, лыжную прогулку, благо оргкомиссия первенства еще трассу провела по ровной местности, да по дремучему, прямо-таки сказочному лесу, прелесть!

Пришел я опять на финиш первым по времени. Причем, не просто так, а с новым мировым рекордом,обогнав предыдущего рекордсмена, некоего О. Н. Ломаева (себя-то есть самого) почти на минуту. Как-то я раскатался, как потом себя же обгонять?

Но что интересно, мая команда пришла на финиш тесно и близко, заняв соответственно, третье, шестое, седьмое, десятое места. Немного не хватало времени, тот же талантливый Алеша Орехов, еще где-то секунд пять и взял бы «серебро». Хороший, хе-хе «юноша».

Я почему взял юношу в кавычки? Оказалось, он даже старше меня, имел какую-то отсрочку! Но бегает хорошо, учитывая, что это его первое состязание. А вот остальным надо дать по носу по обидному щелчку. Пусть моральному, но еще более болезненному. Быстрее необходимо бегать, чтобы вот так не смотреть на последние вагоны медального состава.

Наш тренер герр Эдгар Иванов темным вечером попытался снизить горячность чувств, утихомирить нас. Не получилось, однако. Я ведь и сам не тренера учусь, понимаю общую ситуацию. А заткнуть не получится, он – старший лейтенант, я – старший лейтенант. Он – не пойми кого заместитель командира роты, я – командир взвода. И ведь что интересно, такой заместитель командираспортроты не иначе, как смех не вызывает, а я командую элитных спортсменом состава «А». Сам командующий армии не гнушается со мной пообщаться.

Гм, это я не хвастаюсь, это показываю, почему я влет утихомирил и своих спортсменов, и тренера. А потом еще с полчаса учил этих горе участников побеждать. Слушали ли? А как же, если я сегодня опять победил, и опять с мировым рекордом. Я, между прочим, сам их прекрасно понимал.

Если бы такой человек (где-то так) перешел мой путь в прошлой жизни, рот я, конечно, не разевал в прекрасном беспутстве. Но, безусловно, слушал внимательно и все брал на карандаш. И ведь я, в свою очередь, не грубил, тем более, не материл, спокойно, доброжелательно указал на ошибки, когда не воспользовались удобные участки местности и, наоборот, трудности географии не учитывались. А ведь это крохи сил, потери времени. И, в конечном счете, потери на финише медали.

– Вы когда будете анализировать свой сегодняшний путь, не химичьте понапрасну, не усложняйте труд головного мозга. Один пример, после которого окончательно сложилось положение. Предфинишный участок, очень тяжелый, но привлекательный.

Казалось бы, здесь быстренько подняться, потом ускорение, а там конец трассы. Вы все так и сделали, разложив финишные места по уровню сил, учил я их, – вот как я прошел… Хорошо, как прошел Алеша Орехов?

– Прошел неспешно, но в то же время относительно быстро, сэкономил силы и прошел окончательный отрезок стремительно, – отрапортовал Костя Ситдиков, один из немногих старших прапорщиков.

Так уж объективно сложилось, что основную часть перспективных спортсменов передвигали в офицеры. И только некоторых, которые уже не казались перспективными, да и не рвались по карьерной лестнице, закреплялись в этом статусе. Вот и Ситдиков.

Я его взял за старательность, надежность и, в какой-то мере, жалостливость. Знал, звезд с неба не возьмет, но тыл команды поддержит. Вот и сегодня, подошел на финиш в числе концевых, но не самый ведь последних. А здесь один из первых сообразил.

Вот так прошли весьпуть глазами. И частично не из теории, мол, повторенье – мать ученья. Трасса-то большей частью будет та же самая, просто увеличена. И Иванов поэтому не просто кивал головой, но и продолжил наиболее умные мысли. А в конце сделал хорошие, на мой взгляд, выводы по стрельбе.

Я, кстати, об этом не говорил, потому как практической значимости такой спич не имел. А тренер просто похвалил. Ведь вся команда не сделала ни одного промаха! Я-то ладно, у меня, в конце концов, Инмар за плечом, а вот они, действительно, молодцы! И я с удовольствием присоединился к Эдгару Герасимовичу.

Очередной день у мужской части был выходной. Восстанавливались, так сказать. Заодно и болели «за наших». Женщин, между прочим, в современной армии, было достаточно много, хотя и меньше мужчин. В итоге, выступали они, на мой взгляд, бледновато. Может, Машу в армию перетянуть? На фоне сегодняшних лыжниц она, ей богу, не окажется последней. И лет ей еще немного.

На этом и окончили женские гонки. Четвертое общекомандное место в первенство СССР тоже неплохо, хотя и радоваться, в общем-то, нечего и некому.

Во второй половине дня, пока светлое время суток плавно не перешло в темень, немного побегали на лыжах. Ну и на ужин! Люди ведь не из железа сделали, чтобы каждый день бегать.

А вот питание было хорошим, восстанавливающим. Организаторы не жалели, мясо, рыба, фрукты, даже по бокалу красного грузинского вина для физического потенциала.

Вечером я буквально прокрался в город, на телефонный центр. Не от начальства, от своих же товарищей. Узнают, собаки, шутками загрызут. Это ведь я на воинской службе – старший лейтенант, на спорте – блестящий биатлонист, в обычной жизни – практически самый молодой товарищ. И не скажешь, что под физической оболочкой кроется семидесятилетний старик.

Но Маше я позвонил. Было только семь часов вечера, но мои Ломаевы (мать и сын) потихоньку укладывались спать. Нет, Игорь уже подсел на «Спокойной ночи, малыши», но смотрел ее уже в постели и в полусонном состоянии.

Пришлось нарушить их распорядок. Муж и отец все-таки! Маша сначала обрадовалась, что я на первенстве СССР в Калинине, потом обиделась, почему ей не сказал, вотяк несчастный!

Я только посмеивался, она, как и я, удмуртка по крови, фактически ругала и издевалась над собой. Миленькая моя! Предложил ей приехать с сыном в Калинин.

От неожиданности она замолчала, потом заговорила совершенно другим тоном:

– А что так просто разве можно?

Маша еще помнила, как я с превеликими трудностями кое-как приволок ее в Вологду, аж командующего 16 армии подключил, генерал-полковника! Интересовалась потом, не опасно ль было?

О-ох, смешная женщина. То ведь надо было проехать на территорию воинской части. А Кожевников уже почти знакомый. Да и я не простой старший лейтенант, а рекордсмен и призер многих соревнований!

А тут вообще чужой город и гражданская ведомственная гостиница, арендованная оргкомиссией. Были бы деньги, а номера найдутся.

– У тебя ведь, Машенька, есть немного денег? – спросил я нарочито небрежно. И, как я и ожидал, Маша задумалась, смутилась, начала мямлить о дороговизне столичного города и постоянном падении в последние годы советского рубля.

А вот это уже интересно. Если она еще заговорит о волатильности нашей денежной единицы, хе-хе! Вот современные советские и не только женщины. Не зря они стали нам, мужчинам, мозги кочкать с XIX века, потом, с ускорением, в XX столетии, а потом вообще общий обвал в XXI.

– Короче, Маша, хватит дребезжать, телефонное время дорого. Я пошлю тебе телеграфом рублей двести, приедете с сыном?

– Да как-то это неожиданно, – продолжила метаться Маша, – мы не успеем собраться, как с транспортом, поездом ли, автобусом, ох!

Потом решилась, уже громче заговорила:

– Ладно, едем. Деньги пока не надо, до Калинина хватит, а там у тебя ведь нам немного хватит?

Я мысленно хохотнул, знаем мы ваше женское немного. Но вслух степенно сказал:

– Да, разумеется, для тебя с Игорем найду, я же здесь в армии на всем готовом.

После этого расстались. Не зачем по телефону болтать, деньги зазря тратить, все равно завтра встретимся и проведем время… в постели.

Но назавтра вначале прошло испытание. Поздним утром, или, точнее, даже перед обедом, с 11.00 начались биатлонные гонки на тридцать километров. Аля – улю, не шлепнемся, так дойдем. При этом дистанция эта еще нетрудная, впереди на пятьдесят километров, это понятно, как не тренируйся, все равно тяжело.

И, то ли впереди, то ли после, командная гонка у мужчин на сорок километров, у женщин на тридцать. Между прочим, туда еще не все допускаются. Уже объявили, что в этом первенстве СССР станут бежать по восемь первых команд у мужчин и у женщин.

Сорок километров это не пятьдесят, несмотря на близкое расстояние, попробуйте-ка пробежать десять километров даже на лыжах. И все же здесь главное командная спаянность. Именно на него ставится база. В общем, концовка первенства будет тяжелой.