Текст книги "Наемник пионерки Скворцовой 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Кисличкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2. КСН

– Слушайте, а давайте сбежим, а? – негромко сказал Леха, когда их пятерка, сопровождаемая десантниками, вышла из парка, перейдя через мост в город. – Ультатоны у нас заряжены, деньги есть. Пошли они все лесом: и коммунары и Мелькор! Мы ему что, рабы? Или бараны безмозглые, чтобы нас дарить кому угодно? Где там у коммунаров переход в «прекрасное далеко», говоришь?

– В сквере на Старокубанской улице, – ответил Илья.

– Вот и не надо туда ходить! Сами же, своими ножками на эшафот топаем! Давайте как только доберемся до угла Трамвайной, рванем со всех ног направо! И потом бегом до ближайшего переулка! Уйдем дворами! Кто нам что сделает? У Мелькора власти вернуть нас за пределами парка нет. Коммунары – «эльф» украдкой оглянулся на шедших позади с сумками и рюкзаками пятерых переодетых в гражданское спецназовцев, – в спину нам стрелять не будут. Наверное… Догонять и хватать тоже вряд ли…

– Леш, не начинай снова, а? – заметила Катя. – И так полночи про это говорили. Никто вам у нас ничего плохого не сделает. Погостите две недели и вернетесь.

– Тебе хорошо говорить «погостите», – вздохнул «эльф». – Тебе-то точно ничего не сделают. Ты-то у нас, Катюха, вся в шоколаде получаешься, как пломбир на палочке. Миссию выполнила, переговоры провела, своих беглых веймов в КСН доставила. Со всех сторон молодец…

– Я, когда к Мелькору шла на переговоры, не ныла. Хотя он мог меня принять и по-плохому. И ты не ной! – окрысилась пионерка. – Куда ты побежишь, Лёшенька? Сначала колечко с пальчика сними, родной, а потом бегай. От судьбы не убежишь. Кстати, если тебе от этого будет легче: еще неизвестно как меня дома встретят. Это еще большой-пребольшой вопрос… Как у вас говорят, я с вами по одному делу иду. Но с меня спрос больше. Вы аборигены и вне рамок нашей юрисдикции и социальной медицины, а на мне обвинений висит на три пожизненных карантина с лечением в КСП.

– В КСП?

– В Клинике Социального Патогенеза. Там лечат вредителей коммунистического социума.

– Ешкин кот! Охренеть… Вот теперь я точно к вам не хочу. Толян, давай сбежим? Ника, присоединяйся.

– Без приказа командира не побегу, – серьезно ответил Толя. – Леха, в самом деле, куда нам бежать, сам подумай? Снова заблокировать наши ультатоны и объявить в розыск дело пары часов. И дальше что?

– Мелькор после побега нас не прикроет, мы его приказ нарушили. А коммунары, когда поймают, точно церемониться не будут, – добавила Ника.

– Илья, а ты чего молчишь? – не унимался «эльф».

– А что мне говорить? Вчера еще все решили! – зло ответил Илья. – Леха, не трепи всем снова нервы попусту, блин! Будет надеяться, что наш темный владыка все точно рассчитал!

На душе у Ильи было муторно. Не то чтобы он раньше сильно заблуждался насчет Мелькора, но такого исхода бывший наемник никак не ожидал. Так-то понятно все: Пузырь их спас не по доброте душевной, которой, если хорошо подумать, у него и взяться-то неоткуда, а исходя из собственных сугубо практических целей. Ему была позарез нужна новая локация и связанная с ней новая энергия, а их четверка оказалась единственным средством достичь этой цели. Вот он их и приютил, а потом почти сразу бросил в бой. Дальше ему и этого оказалось мало, кроме того, опасность удара из КСН никуда не делась. И снова Мелькор разыгрывает очередную комбинацию, надо признать – довольно изящную. А итог тот же – они опять идут в тяжелый бой и едва-едва остаются живыми. Зато Пузырь появляется под конец схватки весь в черном и, пользуясь случаем, снимает сливки. А заодно вручает выжившим кольца, чтобы окончательно поставить их под контроль. Все это так…

Однако, несмотря на эти соображения, раньше Илья был уверен, что Мелькор своих людей бережет. Считал, что его создатели Пузырю дороги и в обиду он их не даст, а всегда поддержит. Защитит и поможет, наградит и возвысит. И поэтому парень был готов служить ему изо всех сил, как верный вассал. Да и почему бы не послужить честно тому, кто тебе помог в трудную минуту? Почему бы не быть верным тому, кому на тебя не наплевать и кто за тебя и твоих друзей станет горой? Не самый же плохой вариант… в этой жизни он крайне редко встречается. Ради кого и чего жить, если не ставить перед собой целью существования крайности, вроде чистого альтруизма в пользу сирых и убогих или наоборот – верчения всех окружающих на нефритовом жезле ради личной выгоды? На кого опереться? Кто еще в этой жизни тебя не сдаст при малейшей выгоде, и не выбросит как использованный презерватив? Государство? Эх… Работодатель? Вообще смешно. Коллектив? Жена? Еще смешнее, ждать от женщин любви и верности может только идиот. Бывшая женушка и Ника это наглядно разъяснили и показали…

А теперь выходит, что и Мелькор предал. Воспользовался ими и сдал, когда это стало выгодно. Да, он говорит, что все под контролем и их вернут из КСН через пару недель, не тронув и пальцем. Говорит, что они послы и доверенные лица и в случае чего можно просить помощи у кольца… Но нельзя же быть настолько наивным, чтобы верить всему, что тебе говорят! Не бьется вера в доброго Мелькора с фактами. Какие они послы? Все последние переговоры с коммунарами Пузырь проводил без Ильи, лишь ставя его перед фактами и принятыми решениями. Толку от таких послов ноль. Кольца? Вообще непонятно как они работают и зачем нужны, Мелькор не нашел времени и желания ответить на этот вопрос. Очень возможно, что это аналог рабских ошейников. Нет… надежда, конечно, не потеряна. В лучшем случае – они почетные заложники, выданные коммунарам как гарантия Пузыря в некой сделке. Вот только это означает, что они актив, которым можно в случае чего пожертвовать. Или же сама сделка с коммунарами настолько ценна, что Мелькор готов рискнуть даже своими дорогими создателями, потому что это вопрос их общей жизни или смерти. Но если так, то почему он ничего не объяснил Илье, а трепался про какую-то командировку? Он Илью за идиота держит? Не… скорее всего, их просто сдали. Видимо, боеспоспособность их отряда показалась Пузырю низкой, а сейчас он достаточно усилился. Вот он и избавился от уже ненужного актива, подмаслив новых союзников. И никуда особо не денешься. Тупо бежать – не вариант, надо выкручиваться с умом…

Пока Илья размышлял, отряд свернул на Трамвайную улицу и коммунары подошли поближе к людям Мелькора, держась совсем рядом. Трое из них вышли вперед, а Борис с Натальей следовали сзади, словно конвоиры. Что, по мнению Ильи, было недалеко от истины. Все вместе они перешли по пешеходному переходу на другую сторону дороги, повернули на Старокубанскую улицу и оказались у небольшого длинного пруда, на берегу которого находился узкий вытянутый сквер с голыми осенними деревьями. Утром рабочего дня он был почти безлюден, если не считать пары прохожих, выгуливающих собак на его противоположном конце.

– И… куда дальше? – спросил Илья Бориса, остановившись.

– Идите прямо по дорожке через сквер, – пояснил тот. – Уже скоро. Переход готов и ждет нас.

– Ладно.

Илья прошел по старому потрескавшемуся асфальту с полсотни метров и вдруг увидел, что впереди вовсю дрожит воздух, как в сильную жару над раскаленным асфальтом. Сделал еще несколько шагов и все вокруг вдруг резко изменилось: прохожие с собаками куда-то исчезли, очертания деревьев вокруг и домов за ними стали размытыми и нечеткими, слившись в одно целое как на картине импрессиониста, а дорожка наоборот стала четко видна в мельчайших деталях. Она вела словно мост через размытый мир прямо в колышущееся белое марево впереди. Парень поневоле замедлил шаг, но Борис подбодрил его.

– Смелее, парень. Шагай прямо и не теряй равновесия.

– Знаю. Не в первый раз, – мрачно ответил Илья и сделал еще несколько шагов вперед, после чего в его глазах потемнело, а земля ушла из-под ног.

Вокруг царила весна. Примерно первая декада мая или чуть позже, – Илья это сразу понял по нежно-зеленой, только проклюнувшейся листве ближайшей березки, недалеко от которой он которой очутился. Береза росла не одна – на опушке рощи справа от парня их было примерно с десяток, а далее поднимался стеной просторный сосновый бор. Вокруг расстилался луг с молодой травой, далее за ним, слева – небольшая речка, – отметил парень, оглядываясь. Под ногами широкая прямоугольная дорожка из серого, чуть пружинящего под ногами покрытия, на которой стоял весь их отряд. Чуть позади, по обеим сторонам дорожки возвышаются две высокие решетчатые мачты, увенчанные сверху большими мерцающими шарами, похожими на гигантские ультатоны. Метров через сто впереди по пути – еще одна такая же пара башен, завершающая дорожку. И несколько человек в знакомой тяжелой броне и с оружием. У задней пары башен, кстати, тоже стоят трое вооруженных бойцов.

– Где это мы очутились, народ? – первым открыл рот Леха, оглядываясь по сторонам. – На турбазе «Лесной Хутор»?

– Надо же, почти угадал, – фыркнула Катя. – Мы на запасной точке переходаспецбазы Пионерского Движения «Светлый Бор». Я отсюда отправлялась в Краснодар.

– А это комитет по встрече дорогих гостей? – показал Илья на вооруженных людей.

– Вроде того, – вздохнула пионерка.

– Хлеба и соли на рушнике что-то не видать, – заметил Леха. – Недоработочка…

– Пойдем, аборигены, – подал голос Борис. – Не надо занимать стартово-приемную полосу без нужды. Нас уже ждут…

Дальше все было просто и быстро. Сошедших с дорожки спецназовцев и отряд Ильи подошедшие к ним встречающие без лишних слов освободили от груза, забрав у них рюкзаки и сумки. Илья было пытался объяснить, что у него в рюкзаке ничего крамольного нет, только пара комплектов сменного белья, продпаек и мыльно-рыльные принадлежности (броню и оружие общими решением отряда решили оставить в пузыре), но никакого эффекта это не произвело. Короткое «не положено» и «вам новое выдадут», вот и весь ответ.

Затем их вывели по лугу к дороге со странным покрытием – вроде бы асфальтовым, но с каким-то жирным резиновым блеском. Материал выглядел удивительно однородным на вид, как будто эту дорогу уложили на землю с одного готового рулона. Ждать долго не пришлось – почти сразу бесшумно подкатили три округлых микроавтобуса с зализанными формами и наглухо тонированными стеклами. Больше всего Илью поразили их колеса – они были не круглыми, а сферическими, похоже, машины были способны перемещаться без разворота сразу в любом направлении. Внутри первой из машин оказался пассажирский отсек с креслами, в которые людям Мелькора и предложили сесть. Ехали минут пять, но куда именно – совершенно непонятно. Окна оставались темными изнутри, с кабиной водителя сообщения не было. Звука мотора при движении Илья не слышал, видимо транспорт был электрическим. А может и нет, кто его знает…

Вышли бывшие наемники у белого каменного дома, напоминавшего то ли замок, то ли большую барскую усадьбу. От увенчанного куполом со шпилем четырехэтажного центрального корпуса, с высоким первым этажом и парадным входом с колоннами, направо и налево шли полукруглые, двухэтажные, изгибающиеся на манер крепостных стен и затем смыкающиеся крылья-пристройки, образуя круглый внутренний дворик, диаметром около ста метров. Отряд Ильи под конвоем из двух вооруженных человек в броне провели по этому дворику к центральному корпусу, но вошли они не через главный вход, а в какую-то боковую толстую металлическую дверь, откуда сразу попали в короткий коридор, ведущий к грузовому лифту. Дальше был недолгий спуск вниз, новый глухой белый коридор, а затем люди Мелькора оказались в квадратном зале с лавками, металлическими шкафчиками и отгороженным непрозрачной ширмой углом. Там их встретил мужчина в белом медицинском балахоне с капюшоном и с закрытым полупрозрачной маской лицом.

– Раздевайтесь догола и переодевайтесь, – коротко приказал он. – Девушки могут пройти за ширму. Свою одежду и личные вещи из карманов складывайте в подписанные вашими фамилиями контейнеры. Новая одежда лежит в пакетах на их крышках.

– Э…мы так не договаривались! – Илья решил, что дальше безропотно следовать командам уже чересчур. – Нам говорили, что мы будем в гостях! А вы нас сразу на подвал сажаете! Это против наших договоренностей с Мелькором!

– Мы что, заключенные? Пленные?! – поддержал его Толя.

– Нет, конечно, – чуть растеряно ответил мужчина. – Вы отправляетесь в медицинский карантин.

– Все. Приплыли! Я отказываюсь раздеваться! И ни в какой карантин я не пойду!

Немедленно выведите меня отсюда, сатрапы! – заявил Леха, приняв гордую позу.

– Но это стандартная процедура! – всплеснул руками медик. – Все прибывшие из другого мира проходят трехдневный карантин!

– Ничего не знаю! Я требую вашего главного для разговора!

– Позвать главного врача?

– Леша, успокойся, – подала голос Катя. – Это и в самом деле стандартная процедура! Обычная предосторожность. У нас возьмут анализы, понаблюдают немного и выпишут. Ваш мир считается условно безопасным, но все равно – никто просто так сразу после перехода нас гулять не отпустит. А учитывая, что вы аборигены и мы все были в пузыре – тем более! Нужна карта здоровья и результаты контроля на вирусы и патогены.

– Леха, в самом деле, прекращай качать права, – сказал Илья, в раздумье поглаживая кольцо. – Мы уже в подвале, а объяснение звучит разумно. Пока еще не время для крайних мер.

– Ладно уж, – нехотя сказал «эльф», всем своим видом показывая, какое он делает большое одолжение. – Так и быть. Подчиняюсь твоему приказу, командир.

Взамен собственной одежды бывшим наемникам выдали мягкие войлочные тапочки, новое нижнее белье и синие пижамные комплекты из штанов и рубашки. Надо сказать, весьма неплохие: сидят по размеру, приятные к телу, плотные и прочные, с карманами по бокам. Затем людей Мелькора провели по нескольким отгороженным друг от друга двойными дверями коридорам и, в конце концов, они оказались в глухом тупичке с шестью дверями.

– Это ваши номера, – пояснил сопровождающий отряд медик. – Занимайте какие кому понравятся и располагайтесь. Через час вас проводят на процедуры, чтобы сдать анализы, которые надо делать натощак, затем выдадут обед. После обеда – индивидуальные медицинские обследования по плану. Выходить из коридора запрещено. Постарайтесь не нервничать и использовать время карантина для полноценного отдыха. Всего хорошего, уважаемые гости, – ровным тоном произнес мужчина и, развернувшись, пошел прочь к выходу, оставив людей Мелькора одних.

– Уфф, – выдохнула Катя. – Пока все идет хорошо!

– Почему? – поинтересовался Илья. – Честно говоря, ничего хорошего не вижу.

– Потому что меня оставили с вами, а не взяли в отдельный оборот. Стало быть, считают частью твоего отряда, Илюша, а не преступницей. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Номера оказались вполне комфортными. С пятизвездочным отелем, конечно, и близко не сравнить, но и не тюремная камера. Илье досталась комната площадью квадратов в двенадцать, с белыми стенами и широкой мягкой кроватью. В отличие от ложа, остальная обстановка аскетичная: имеется два жестких стула и стол, а также шкаф с запасной пижамой и бельем в пакете. На верхней полке шкафа – набор полотенец. Зато в виде особого бонуса есть большая ванная с туалетом в отдельном помещении. Правда, вместо привычного крана над раковиной или душа с насадкой в ней присутствует довольно причудливый смеситель на длинной гибкой ножке, которую можно гнуть как угодно в любом положении. А уже затем намертво фиксировать в нём нажатием специальной кнопки. Напор и температуру воды требовалось предварительно задавать на специальной панели, но это уже мелочи. После жизни в куполе и мытья в летнем душе такая келья казалась почти роскошью, несмотря на отсутствие окон и спартанское убранство. На столе имелся трайслер, но как его включить Илья сходу не разобрался, а затем пришло время сдавать анализы, и за бывшими наемниками пришел врач в маске и защитном костюме, чтобы отвести их в процедурную.

Там у Ильи и его бойцов взяли кровь и, по выражению врача, «иные биологические жидкости», включавшие в себя лимфу и желудочный сок, затем целых полчаса мурыжили в каком-то приборе вроде томографа, а потом отпустили отдыхать, выдав каждому запечатанные коробки с обедом и по большой бутылке минеральной воды. Едой бывший наемник оказался сильно разочарован, обнаружив у себя лишь геркулесовую кашу, сваренное вкрутую яйцо, овощную котлету на пару, зерновой хлеб и два маленьких кусочка сыра и масла. Мало и невкусно, что тут скажешь? Но роптать не стал даже Леха – какой смысл обижаться в больнице на больничные порядки? После обеда был новый поход в процедурную, а затем такой же безвкусный ужин, в котором кашу заменил жидкий куриный супчик.

На следующее утро отряд опять пригласили на процедуры, и медик предложил Илье пройти в кабинет для неврологического сканирования. Бывший наемник вошел в указанную дверь, ожидая увидеть там очередного врача в балахоне и новый прибор, но вместо этого обнаружил лишь стол, за которым сидела немолодая женщина и что-то писала на листе бумаги. Илью сразу удивило, что она была одета вместо защитного костюма в черно-синюю одежду военного покроя, но прежде чем он успел сообразить, кто перед ним, женщина подняла голову на звук закрывшейся за спиной Ильи двери, и парень сразу же узнал ее. Вожатая, собственной персоной! Ее лицо строгой учительницы ни с кем не спутаешь.

– А, Илья Сергеевич! – улыбнулась глава Пионерского Движения. – Проходи, садись, – показала она на стоявший перед столом стул. – Разговор есть.

Илья, не спеша выполнять ее просьбу, огляделся вокруг.

– Вот оно как, – пожал он плечами. – Выходит, процедуру заменили на допрос.

– А она тебе и не нужна, – ответила Васнецова. – Садись, садись, не стесняйся. Поговорим как хорошие приятели. Надо сказать, ты на удивление здоровый тип, Илья.

Обычно аборигены находятся в худшем состоянии, даже такие молодые как ты. Все основные анализы и исследования мы сделали еще вчера. У тебя здоровое сердце, почки, печень, да и все остальное тоже в порядке. Есть некоторые проблемы с желудком… врачи говорят, что ты в последнее время в основном питался вредной и жирной пищей, а алкоголь употреблял не только в терапевтических дозах. Изжога, поди, мучает временами?

– Есть такое дело, – Илья все же занял место на стуле напротив Вожатой.

– Это мы за пару дней поправим. Но разговор у нас будет не об этом.

– А о чем, Дарья Ивановна? – осторожно поинтересовался Илья. – Какие у нас есть общие темы для беседы?

– А ты считаешь, что их нет? Их много, Илюша, – развела руками Васнецова. – Но главная одна. Тебе не кажется, что Пузырь зашел слишком далеко? Что и ты, и твои товарищи для него лишь расходный материал? Как и любые люди, и в нашем и в вашем мире. Я знаю, что ты умный и толковый парень, поэтому с тобой можно говорить откровенно…

Глава 3. Вожатая

– Резко вы начинаете разговор, Дарья Ивановна, – покачал головой Илья. – Нет, мне так не кажется. Мелькор не враг людям, – добавил бывший наемник. – Если говорить философски, он просто хочет жить и занять свое место… причем даже не под нашим солнцем.

Несмотря на то, что прежнего доверия к Мелькору парень не испытывал, он прекрасно понимал, к чему ведут такие беседы и не собирался заглатывать наживку и соглашаться с Васнецовой. Сам не так давно Терентьева вербовал. Чего уж тут непонятного? Было бы странно, если бы этот или подобный ему разговор не состоялся в ближайшее время.

– Мы сейчас говорим не в философском ключе. А в самом прямом, – сжав губы в ниточку, Вожатая посмотрела на парня в упор. – Ты не прав, по вине Мелькора уже погибли люди. Много людей. Уничтожен элитный отряд специального назначения, в живых осталось только пятеро бойцов. Ты сам был этому свидетелем. Наш Союз атаковали ранее незнакомые твейсы, есть жертвы среди гражданских лиц и силовиков аж трех Движений! Кроме нас сильно досталось Оборонщикам и Энергетикам. Разрушена важнейшая инфраструктура, восстановление которой займет немалое время. Это уже война, Илья. И кто нас в нее втравил? Твой хозяин!

– Что поделаешь, иногда фигня случается, – вздохнул парень.

– Фигня?! Погибли люди, в том числе непричастные! Многочисленные жертвы, десятки человек! А ты спокойно сидишь и говоришь об этом как о какой-то мелочи! Или тебе, как и Пузырю, на смерть людей плевать?!! – разозлилась Вожатая.

– А вы на меня не орите, Дарья Ивановна! – в свою очередь повысил голос Илья, подавшись всем телом вперед на стуле. – И жертвами не попрекайте! Я, между прочим, вместе с вашим спецназом против твейсов дрался и едва жив остался! И до этого вместе с Катей таскал для вас каштаны из огня! Имею право говорить то, что думаю, не надо давить мне на эмоции! Если хотите нормально беседовать, давайте рассуждать спокойно!

К удивлению Ильи, Вожатая опустила взгляд и промолчала в ответ, поэтому бывший наемник продолжил, но уже тоном ниже.

– Во-первых, вы сами влезли в эти дела, никто вас туда не тянул! А во-вторых вы же лично с Мелькором обо всем договаривались! Вы присылали в пузырь «ученых», вы с ним планировали операцию. А я лишь исполняю его приказы. Кстати, вашему командиру мы с Горкиным говорили, что считаем его тактику неправильной, но он нас не послушал. Велел заткнуться и не ныть, мы и заткнулись! А кончилось все плохо. Впрочем, речь не об этом… Вы вроде бы уже утрясли с Пузырем все вопросы? Я не могу понять, уважаемая, зачем вы мне давите на совесть и все это сейчас рассказываете? Я не ваш коммунар, со мной эти штучки не работают.

– Интересно ты запел, – нехорошо улыбнулась Вожатая. – Я, дескать, не при чем, я лишь выполнял приказ… потом врачам об этом расскажешь. Как и о том, почему ты вырос таким… без малейшей эмпатии и сочувствия к жертвам. Но ты прав, с Мелькором лично мы вопрос утрясли, – согласилась Васнецова. – Временно. В конце концов, с тем, кто прикрывает тебя от вторжения, дает ноосферную энергию взамен утраченной и может причинить кучу неприятностей, приходится договариваться. А вот с вами лично, господа наемники, – нет! С вами мы еще ничего, как ты говоришь, «не утрясали». Даже не начинали. И сейчас как раз хороший момент, чтобы это сделать. Я это все к чему говорю, Илюша. В Коммунистическом Союзе итогом всей этой возни с Пузырем крайне недовольны. И очень злы. Просто очень! Главный Администратор рвет и мечет, зол Исполнительный комитет, злы главы всех Движений, зла общественность. И кто-то должен за это ответить!

– То есть именно мы, наемники, виноваты во всех ваших косяках? – не удержался Илья. – Да вы охренели, честное пионерское! После того как мы рвали жо… жилы на британский флаг, работая на Катю и ликвидируя пузырь? А вы нас кинули умирать, заблокировав эвакуацию?

– Ну, положим, в случившемся есть не только ваша вина, это понятно, – чуть смягчилась Васнецова. – Но со своими козлами отпущения, начиная от заместителей глав Движений и заканчивая твоей вейгой, мы сами разберемся. Однако, для успокоения общественности и восстановления справедливости этого будет маловато. И тут Мелькор отправляет к нам вас. Как ты думаешь, зачем он это сделал? С какой целью?

– Вообще-то мы его послы и доверенные лица! – сказал Илья с уверенностью, которой не чувствовал.

– Вообще-то вы сидите под замком у нас в подвале, и у вас даже своей одежды нет, – парировала Вожатая.

– Подобное обращение с послами не делает вам чести, – заметил бывший наемник. – И это я еще очень мягко выражаюсь!

– Ну, если так, то я должна перед вами немедленно извиниться, – кивнула вожатая. – Ошибочка вышла, нельзя послов в подвал сажать, дипломатический этикет не позволяет. Но есть один маленький нюанс, Илюша. Если вы послы и доверенные лица, то где же ваши верительные грамоты? – сделала удивленное лицо Васнецова. – Что-то я их не видела, моим подчиненным они тоже не попадались. Наверное, вы их просто забыли предъявить? Так предъявляйте… Ладно, не будем про документы, может быть, вы их по дороге потеряли… Но если вы послы, то какие у вашего посольства цели и задачи? Что именно вам поручено? Какого рода переговоры вы уполномочены вести? Зачем ваше посольство здесь нужно? Давай, выкладывай, как одно официальное лицо другому официальному лицу! Я внимательно слушаю.

Илья невольно опустил взгляд. Вожатая била по самому больному месту. Вся их командировка изначально выглядела как выдача Мелькором своих людей в руки коммунаров. Можно, конечно, вспомнить про оружие и броню, работе с которым они якобы должны обучиться, но это крайне слабый аргумент. Точнее не аргумент вообще, если уж он начал говорить про послов.

– Понимаю твои затруднения, – выждав несколько секунд, мягко сказала Васнецова. – Сказать-то тебе по сути нечего. Но я здесь не затем, чтобы злорадствовать. Я не ваш враг, скорее я ваш единственный союзник, Илья. Просто пойми для начала, что Мелькору вы интересны лишь как расходный материал. Мы с ним пришли к некой сделке. А ваш отряд – та цена, которую он уплатил в обмен за эту сделку. Дальнейшая ваша судьба ему уже не столь важна. Все это, конечно, прямо высказано не было, но это и так понятно. Советы Движений и общественность жаждут чей-то крови, и ваша им вполне подходит. Уяснил?

– В общих чертах, – произнес Илья неприятно пересохшими губами.

– На меня давят, – вздохнула Васнецова. – Сильно! Хотят, чтобы я отправила вас после карантина в клинику социального патогенеза на осмотр профильных врачей и медкомиссию. Ты понимаешь, что это значит?

– Не очень, – помотал головой Илья. – Но в любом случае мы вам неподсудны. Мы не ваши граждане, и вы не можете просто так нас судить и упечь под арест.

– А кто говорит про суд? – удивилась Вожатая. – Тебе разве Катя не рассказывала, про нашу систему поддержания общественного порядка?

– Нет. Не особо, – признался парень.

– Хм… странно. О чем вы вообще с ней говорили столько времени? Но ладно. Видишь ли, Илья, суд у нас полагается не всем. В Коммунистическом Союзе нет тюрем, – пояснила Васнецова. – Вообще. Коммунизм – это свобода, а свобода с тюрьмами не совместима. Если человек допустил серьезный проступок, то оценивается личность преступника и его раскаяние, тяжесть поступка и общественный вред. Если удается доказать, что преступление совершено без явного злого умысла или по неосторожности, а вред относительно невелик, то коммунара судят. Чаще всего на суде ему предлагают прилюдно раскаяться и самому назначить себе наказание. Затем это наказание утверждают судьи и этим все заканчивается. Иногда наказание присуждает судебная тройка, если подсудимый выносит самому себе слишком легкий приговор. В этом случае оно бывает весьма суровым. И наоборот, если подсудимый наказывает себя слишком строго, судьи могут смягчить приговор. Но судебное наказание не связано с лишением свободы, свободу у здорового человека отбирать нельзя. Обычно подсудимого лишают временно или навсегда части гражданских прав, приговаривают к обязательным общественным работам, деятельному покаянию на пользу обществу и так далее… варианты бывают разные, – махнула рукой Вожатая.

– Но совсем другое дело, если преступление тяжелое, совершено обдуманно, с явным злым умыслом, и в результате него кто-то погиб или нанесен значительный общественный вред, – продолжила Васнецова. – В этом случае человек уже не может считаться здоровым членом общества, который где-то случайно оступился или ошибся на жизненном пути. Перед нами социальный паразит или, еще хуже, социальный вредитель! Таких людей надо лечить, возвращая их здоровыми в лоно общества, в этом наш долг. Поэтому их лечат в учреждениях, занимающихся проблемой социального патогенеза. Примат свободы на соцпатогенов уже не распространяется, свободу больного человека можно и нужно ограничивать, чтобы он не повредил себе и другим. Тут уже не важно, чей он гражданин и кто он – из соображений гуманизма и общественного здоровья лечить больных надо в любом случае.

– Понятно, – мрачно протянул Илья. – Карательная психиатрия. Людей годами держат в больничке и превращают там в овощи.

– Не психиатрия и не карательная. Мы никого не караем. У нас нормальная социальная медицина, – строго заметила Вожатая. – Но ты прав, лечение бывает длительное, обычно оно тянется годами и даже десятилетиями. Бывают и неизлечимые случаи. А что поделать, при таких-то тяжелых диагнозах, – вздохнула Васнецова. – А насчет овощей… не суди по своему миру. Наши врачи творят чудеса! Многие паразиты и вредители, сотрудничая с докторами, добиваются стойкой ремиссии и выписываются под наблюдение врачей, а затем нормально живут и работают. Я их видела – они ничуть не похожи на «овощи». Это хорошие коммунары. Тихие, трудолюбивые, скромные, очень вежливые и спокойные, всегда улыбаются, готовы всем вокруг помочь и взяться за любую работу.

– Только с интеллектом у них не очень, – заметил Илья. – Мне так кажется.

– Тяжелые болезни бесследно не проходят, – вздохнула Вожатая. – Но их лечат. И вас вылечат, если найдут болезнь. Только мне кажется, что Движения и общественные советы со своими требованиями сдать вас в клинику не правы. Я думаю, что не стоит этого делать. Эти врачи из КСП… они могут не учесть вашей специфики, как аборигенов, переусердствовать с диагнозом. Не стоило бы доводить дело до их вмешательства. Но понимаешь, в чем сложность? – печально спросила она.

– Пока еще нет, – сглотнул комок в горле Илья, понимая, к чему все идет.

– Проблема в том, что ваше социальное здоровье нам с вами надо как-то доказать! Тогда и у врачей вопросов не будет. И вы должны мне в этом помочь! Нам надо вместе показать общественности, что вы достойные члены общества и друзья коммунистическому социуму. И тогда послезавтра из карантина вы поедете не на медкомиссию в клинику, а выйдете из подвала уважаемыми гостями Пионерского Движения, – с пафосом в голосе пояснила вожатая. – Перед вами будет открыт весь наш мир и масса возможностей! Я знаю, что вы мужественно сражались с Пузырем и это мужество будет по достоинству оценено. Мы вас щедро наградим, предоставим убежище в Союзе, а там, глядишь, вы все станете коммунарами. Знаешь, Илья… У меня есть основания думать, что Катя тебе небезразлична, да и ты ей тоже. Вы вполне могли бы быть счастливой парой у нас, не вижу тут никаких сложностей. Или, если захотите вернуться в свой мир, то сделаете это не только с заряженными ультатонами, но и находясь под нашей защитой. Но для этого надо немного постараться и кое что-сделать…

– Что именно? Подписать бумагу о сотрудничестве?

– Ну, зачем же так сразу? – улыбнулась Вожатая. – Кому нужны эти подписи? Илья, я тебе покажу в трайслере небольшой текст, ты его прочитаешь под защищенную от подделки запись. Желательно сделать это искренне, с живыми эмоциями, чтобы люди тебе поверили. В тексте ничего плохого написано не будет, только правда. Если вкратце – ты попал в сложную ситуацию, не сориентировался, поэтому принял неправильные решения, в чем сейчас раскаиваешься. Действия Мелькора ты осуждаешь как антигуманные, благодаришь Коммунистический Союз за помощь и целиком разделяешь его ценности. Готов нам помогать и во всем с нами сотрудничать. Поблагодаришь пионерское Движение за помощь. Вот и все, даже присяг никаких приносить не нужно. А, вот еще… после того, как прочитаешь текст сам, попросишь это сделать остальных. Я думаю, увидев пример командира, они не будут упорствовать.