Текст книги "Я болею за «Спартак»"

Автор книги: Михаил Ромм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– А не помните ли вы, господин студент, – спросил он тягучим голосом, – в каком размере предполагала Екатерина Вторая ввести налог на соль?

– В размере полпроцента.

Озеров пробуравил меня взглядом небольших темных глаз и протянул узкую, сухую руку. Я вложил в нее свою зачетную книжку. Когда профессор вернул мне ее, в графе «финансовое право» стояла отметка «в. у.» – весьма удовлетворительно. Это был высший балл. Я всегда считал и считаю до сих пор, что в жизни самые удивительные совпадения случаются гораздо чаще, чем это принято думать.

Через несколько дней после, окончания олимпиады проездом из Стокгольма на родину Москву посетила венгерская олимпийская сборная. 29-го июня она выступала против сборной команды Москвы и 1-го июля против сборной команды России.

В первой встрече беками должны были играть Паркер и я, во второй – Соколов и я. В обоих случаях я был выбран капитаном. Но вместо меня участвовал запасной защитник Римша, а я наблюдал за ходом игры с трибуны. Случилось это следующим образом: за два дня до соревнования я подал в Московскую футбольную лигу заявление, что за сборную команды Москвы играть согласен, а от участия в сборной России отказываюсь. Поступок был опрометчив и нелеп, но слишком глубока была обида за незаслуженную дисквалификацию из олимпийской команды. Быть без всяких оснований дисквалифицированным, не поехать в Стокгольм, не участвовать в боях олимпийского турнира, явилось для меня тяжелым ударом.

Рассмотрев мое заявление, московская футбольная лига дисквалифицировала меня на обе игры. С тех пор моя кандидатура никогда больше не выдвигалась в сборные команды Москвы и России.

Как поступила бы футбольная федерация СССР, если бы капитан сборной Советского Союза, скажем, Нетто или Иванов, подал такое заявление? Его вызвали бы для товарищеской беседы, и вопрос был бы улажен. Но «боссы» старого русского футбола – все эти Фульда, Макферсоны, Мусси – мало считались с игроками.

Итак, в играх против венгров я не участвовал. Их превосходство было подавляющим. Команда действительно была очень сильна: рослые, с мощными ударами защитники, хорошо подыгрывающие нападающие полузащитники, быстрые крайние форварды, отлично комбинирующая центральная тройка, не упускавшая малейшей возможности бить по воротам. Венгры выиграли у сборной Москвы 9:0, у сборной России – 12:0.

Глядя на их игру, приходилось удивляться, как англичане в Стокгольме умудрились забить им 7 «сухих» мячей, да еще вдесятером: одиннадцатый игрок был вначале встречи выбит грубо игравшими венгерскими защитниками.

Впрочем, существует поговорка: всякая команда играет так, как ей позволяет противник. Будь сборные Москвы и России хорошо сыграны, они, несомненно, проиграли бы с меньшим счетом. Минорным венгерским аккордом закончился олимпийский эпизод в истории русского футбола. Начались рабочие будни.

6

Футбольный сезон 1912 года. – Первенство Москвы разыгрывается по двум группам. – Одиннадцать Ивановых в команде «Вега». – Непобедимые морозовцы. – Замоскворецкая лига «диких» команд. – Одесский эпизод в розыгрыше первенства России 1913 года.

В 1912 году первенство разыгрывалось, как и в 1911 году, по двум группам. В первой участвовало семь команд. К прошлогодним участникам прибавились БКС, отказавшийся наконец от своей «блистательной изоляции», и «Новогиреево», перешедшее из группы «Б», куда в свою очередь «спустился» прошлогодний аутсайдер МКЛ. Во второй группе играло восемь клубов. Клубы класса «А» разыгрывали первенство по трем командам, клубы класса «Б» – по двум.

Если в 1911 году футбольным курьезом были женские команды, то в 1912 году не менее оригинален был случай с командой второй группы, носившей название «Вега». Капитан «Веги», заполняя перед соревнованием в протоколе графу «фамилии игроков», вписал туда... одиннадцать Ивановых. Неопытный капитан рассчитывал таким образом скрыть наличие в команде незаявленных игроков. Возмездие было суровым: «Вегу» сняли с первенства и исключили из лиги.

В наше время московская федерация футбола поступила бы иначе: зачла бы команде поражение и предложила бы выбрать другого капитана. Чем же в конце концов были виноваты игроки?

По первой группе чемпионами Москвы в третий раз стали морозовцы. На целых пять очков отстал от них занявший второе место Британский клуб спорта. Третьим был КФС.

Однако официальным первенством Москвы не исчерпывался футбольный сезон 1912 года. Параллельно с лиговым футболом бурно рос и развивался «дикий футбол». Если все лиговые клубы объединяли пятьсот-шестьсот игроков, то на окраинах и пустырях Москвы сражались тысячи энтузиастов кожаного мяча, у которых не было свободной десятки для уплаты членского взноса и влиятельных знакомых, которые могли бы дать им нужные для вступления в клуб рекомендации.

Кое-кто пытался вообще преградить доступ рабочей молодежи в лиговый футбол. Была выдвинута любопытная теорийка: физический труд, дескать, сам по себе развивает силу и ловкость, и потому рабочие должны считаться в спорте... профессионалами. Однако теорийка оказалась мертворожденной, над ревнителями чистоты любительских риз смеялись. Вообще же в то время принцип любопытства соблюдали свято. Спортсмен не должен был извлекать ни малейшей выгоды из занятий спортом. На этом основании профессионалами считались преподаватели физической культуры, поскольку они получали зарплату за свою деятельность.

В Англии была признана профессионалом молодая пловчиха, которой отец подарил в ознаменование ее побед серебряную статуэтку. В решении московской футбольной лиги о выдаче памятных жетонов игрокам команд, занявших в розыгрыше призовые места, имелась специальная оговорка, что эти призы не должны быть ценными. Когда я перебираю свои футбольные «трофеи», я вижу одни только небольшие бронзовые жетончики, на которых выгравированы дата и название первенства и место, занятое командой.

К чести русского спорта надо сказать, что «дикие» команды встречали широкую поддержку спортивной общественности. В 1912 году они объединились в «Союз футбольных команд, не входящих в лигу», разыгрывали районные первенства и первенство города, и «Русский спорт» печатал об этих соревнованиях подробные отчеты. Футбольный судья Алленов организовал Замоскворецкую лигу «диких» команд. Первенство Замоскворечья выиграла команда «Дом № 44». Уже по этому можно судить о росте «дикого» футбола – даже некоторые отдельные дома имели свои команды.

«Дикари» отличались тесной спайкой и предприимчивостью: своими силами расчищали и разравнивали московские пустыри, приспосабливая их под футбольные поля. Из «дикого» футбола пришли в лиговые клубы такие мастера, как Исаков, Владимир Блинков, Селин.

Осенью 1912 года впервые было разыграно футбольное первенство России.

11-го сентября сборная команда Москвы выиграла у Харькова со счетом 5:1 и вышла в финал с Петербургом.

Борьба в финале была упорной. Первая встреча закончилась вничью со счетом 2:2, 7-го октября в Москве на поле ЗКС состоялась вторая встреча. Петербуржцы, выиграв на этот раз 4:1, стали первыми чемпионами России по футболу. Соревнование собрало «огромное» количество зрителей – пять тысяч человек. В отчете «Русского спорта» отмечалась слабая игра московских нападающих.

За месяц до этого, 7-го сентября, на том же поле перед почти пустыми трибунами состоялась другая, более скромная встреча: после моей дисквалификации перед играми с венгерской сборной я ушел из СКС. Вместе со мной ушли Фаворский, Папмель, Константинович. Мы организовали клуб «Пушкино», выиграли летнее первенство новых команд с общим счетом мячей 75:5 и получили право на переходную игру с лиговой командой, занявшей последнее место в первенстве Москвы. Таким аутсайдером был наш старый клуб СКС. Выиграв эту встречу, мы вошли бы в группу «А». Однако московская лига предложила нам играть не с СКС, а с Замоскворецким клубом спорта, одержавшим над ним в первенстве победу со счетом 5:0 и 8:0. Уж очень не хотелось заправилам московской лиги видеть в футбольном календаре «опальную» команду. Вот эта переходная встреча и происходила 7-го сентября на поле ЗКС.

Левым полусредним играл против меня Житарев, один из лучших нападающих русского футбола, участник олимпийской команды, игрок с огромной стартовой скоростью и стремительным, неудержимым ударом. Достаточно было «выпустить» его на один шаг, и догнать его уже невозможно. Игра шла под дождем, и мокрое поле помогало моему маленькому верткому противнику. Недаром одна английская газета озаглавила отчет о футбольном соревновании в дождливый день между командой из рослых, тяжелых игроков и командой легковесов – «Скользящие гиганты». Отчасти таким «скользящим гигантом» был и я против Житарева.

Игра была напряженной: наше нападение, казавшееся мне очень сильным в встречах против новых команд, спасовало перед опытной и сыгранной защитой ЗКС. И все же к концу игры счет был 2:2. Но на последних минутах я упустил Житарева. Он вырвался и, обведя страховавшего меня левого защитника, забил решающий третий гол. Счет 2:3 доказывает, что над СКС мы бесспорно одержали бы победу...

Через месяц, уложив бутсы в гардероб, я отправился в астраханские казармы отбывать в 12-м гренадерском Астраханском имени императора Александра III полку воинскую повинность; это тоже был один из аспектов еврейского «вопроса»: только у евреев единственный сын в семье не освобождался от призыва в армию.

Служить мне, как новобранцу с высшим образованием, предстояло двенадцать месяцев. Итак, футбольный сезон 1913 года прошел мимо меня. Особенно значительных событий за это время в московском футболе не произошло. Первенство Москвы в четвертый раз выиграли морозовцы. В июле приехал из Англии приглашенный в качестве тренера Гаскелл, игрок одной из английских профессиональных команд.

Гаскелл гордился тем, что его объемистые мышцы ног в ненапряженном состоянии были мягки и колыхались, как желе. Он тренировал унионцев и сборную команду Москвы.

Это не помешало петербуржцам в розыгрыше первенства России обыграть москвичей со счетом 3:0. «Русский спорт» уже называл их двукратными чемпионами страны, предвещая в финале легкую победу над одесситами. И тут случилось, пожалуй, наиболее значительное событие футбольного сезона: «провинциалы» выиграли у жителей столицы со счетом 4:2. В соревновании отличалась центральная тройка южан – Злочевский, Богемский и Джекобс. И все же одесситы не стали чемпионами России: при изучении протоколов во Всероссийском футбольном союзе выяснилось, что у них в составе команды был незаявленный игрок. Одесситов дисквалифицировали, а первенство постановили считать неразыгранным.

Весной в Москву приезжали сборные Швеции и Норвегии. Эти скандинавские гастроли окончились для нас неудачно: шведы выиграли у сборной Москвы и сборной России с одинаковым счетом 4:1, норвежцы одержали победу над первой московской сборной со счетом 3:0, над второй 4:1 и сыграли 1:1 со сборной России. Во всех играх скандинавы добивались преимущества во втором тайме, когда наши игроки, еще не успевшие войти в форму, не выдерживали темпа.

1-го октября 1913 года я был уволен в запас в звании ефрейтора, высшем воинском звании для еврея в царской России. В кармане у меня лежал диплом об окончании юридического факультета, но стать адвокатом я не мог: в эти годы свирепой реакции в сословие присяжных поверенных не принимали.

Я пытался пойти по стопам отца, стать, как и он, бухгалтером, и поступил волонтером в контору одного из московских предприятий. Волонтеры работали бесплатно за одно лишь право «присматриваться», изучать дело. «Присмотревшись», я убедился, что так же мало создан быть бухгалтером, как и нападающим в футболе. Дебет и кредит, сальдо и балансы вгоняли меня в тоску. Мой волонтерский стаж был недолог...

7

Футбольный сезон во Флоренции. – Семья Блоха. – Первенство Тосканы. – Матч с Пизой. – Финал на берегу моря. – Членский билет клуба «Фиренце».

Очутившись на распутье, я отправился в путешествие. Это была не первая моя поездка. Еще будучи гимназистом старших классов и потом уже студентом я репетировал отстающих учеников, а на скопленные деньги пускался в путь. Легкое серенькое пальтишко, служившее мне подстилкой на жестких скамейках вагонов третьего класса, покрыло со мной уже немало километров по железным дорогам зарубежных стран.

Декабрь застал меня во Флоренции. Я жил у тети Маши, старшей сестры отца, эмигрировавшей со своим мужем, врачом Альбертом Блохом из царской России. У них был сын Жорж, студент-медик, и две дочери. Старшая Лидия училась в лицее – средней школе, – готовилась стать преподавательницей, младшая, Надя, должна была пойти в школу через год. Смышленая, веселая, лукавая, она была любимицей семьи.

Само собой понятно, что, живя во Флоренции, я не пропускал ни одного футбольного соревнования. Игры проходили на поле клуба «Фиренце», расположенном в загородном парке Кашине. Оно было окружено могучими вековыми деревьями. Вдали на холме виднелась небольшая площадка – Пиацале Микеланджело – с бронзовой копией статуи Давида. Здесь величайший скульптор, художник и архитектор эпохи Возрождения возвел в 1530 году, во время одной из бесчисленных осад Флоренции, мощную линию укреплений и руководил обороной своего родного города. За Пиацале Микеланджело на склоне горы была видна самая старинная церковь Флоренции, беломраморная Сан-Миньято.

Команда «Фиренце» играла так, как только могла играть команда прекраснейшего из городов, где подчас даже полицейский участок помещается во дворце ХIII века; она играла изящно, с вдохновенной импровизацией, но ей явно не хватало «запаса мощности». Исключение составляли два игрока – левый защитник, коренастый, упористый бычок, и центральный нападающий англичанин Ньюфер – и тут не обошлась без англичан.

«Фиренце» стала чемпионом города и теперь участвовала в розыгрыше первенства Тосканы. Она лидировала, шла на два очка впереди команды «Ливорно».

Во время одного из соревнований ко мне подошел в перерыве плотный, среднего роста, элегантно одетый господин в золотом пенсне, с бородкой клинышком. Вежливо приподняв шляпу, он представился: адвокат Орсини, председатель клуба «Фиренце». От сына господина доктора Блоха он слышал, что в моем лице Флоренцию посетил известный русский футболист. Не желаю ли я войти в состав команды «Фиренце» «al posto di back diritto» – на место правого бека?

Я поблагодарил за честь и согласился.

Через два дня я вышел из раздевалки вместе со второй командой клуба для тренировки. Чтобы поскорее войти в форму, я встал на место центрального нападающего. Лишь только я овладел мячом, послышался отчаянный крик правого крайнего:

– Sotto, sotto!

«Сотто» по-итальянски значит «под»: под стол, под книгу. Оказывается, в футболе оно равнозначно русскому «пасуй сюда». В течение всей тренировки я отгадывал и запоминал слова итальянского футбольного хода, чтобы во время соревнований понимать своих партнеров.

С ними я встретился в той же раздевалке через несколько дней. Из-за перегородки доносились голоса и смех пизанцев, наших сегодняшних противников. Команда Пизы шла в розыгрыше на третьем месте, и в первой встрече с «Фиренце» на своем поле выиграла со счетом 2:1.

Переодеваясь, мои новые товарищи испытующе поглядывали на меня. Они вежливо ответили на мое приветствие, но за этой вежливостью чувствовался холодок отчужденности. Они несомненно предпочли бы видеть на моем месте высокого, худощавого паренька, избегавшего встречаться со мной взглядом, которому сегодня из-за меня предстояло сидеть на так называемой длинной скамье – на скамье запасных. Быть может, он играет хуже, но с ним они уже давно связаны тесной спортивной дружбой, борьбой плечом к плечу на футбольных полях Тосканы. Чувствую себя одиноким и знаю: я должен сыграть так, чтобы команда поняла – не зря пригласил меня Орсини на место «back diritto».

Выходим на поле вместе с пизанцами. Присматриваюсь к своему «подопечному», левому полусреднему Бонелли, широкоплечему, крепконогому, худощавому. Меня предупредили, что это самый сильный игрок в команде Пизы, кандидат в сборную страны. Что же, посмотрим...

Свисток судьи, и мяч в игре. Несколько минут он задерживается в центре поля, а затем полузащитник передает его Бонелли. Мяч опускается перед ним на землю, Бонелли, точно рассчитав отскок, собирается перекинуть его через себя и, повернувшись, устремиться с ним к нашим воротам. Я выскакиваю из-за его спины, снимаю у него мяч с ноги и сильным низким ударом посылаю через все поле прямо на правого защитника пизанцев. Мой расчет был прост: наш левый крайний получает возможность в рывке от боковой линии к центру перехватить мяч раньше защитника и сразу оказаться с ним перед голом противника. Все произошло, как я ожидал, но атака не была завершена: сильный удар попал в штангу, мяч отскочил далеко в поле. Гол не был забит, выигрыш был чисто психологический: вступительный аккорд в футболе, как и в музыке, задает тон всей пьесе. Острое положение, создавшееся на первых же минутах у ворот пизанцев, вселило уверенность в наших игроков. Было важно и то, что я выиграл свою первую схватку с Боннелли.

Мы продолжали атаковать, прижав противников к воротам. И тут Бонелли показал, что он умеет не только играть, но и «делать» игру для своей команды. Он оттянулся назад на помощь защите и, угадывая направление наших атак, всегда оказывался в самом опасном месте. Овладев мячом, он далекими, точными передачами выводил своих партнеров на прорыв. Постепенно выровняв игру, он снова оказался в линии нападения. Мне приходилось неотступно следить за ним, чтобы не дать ему прорваться. После нескольких безуспешных попыток обвести меня, он опять изменил тактику. Теперь он держал меня вплотную, не отходя ни на шаг, мешая мне отбивать мяч, не давая точно передавать его нашим нападающим. Он старался выключить меня из игры, свести мою роль к единоборству с ним и тем самым помочь своим партнерам найти путь к нашим воротам. Однако, несмотря на все его усилия, мне время от времени удавались точные передачи, и с одной из них Ньюфер перед самым перерывом ударом в нижний угол открыл счет.

К концу тайма мои партнеры выглядели более утомленными, чем пизанцы. Можно было предвидеть, что во втором тайме нам придется нелегко. И действительно, теперь мяч все время гостил на нашей половине, но мы удерживали преимущество почти до конца игры. Шли уже последние минуты. Полузащитник пизанцев подал высокий мяч на наши ворота. Я собирался отбить его головой. Одновременно со мной за ним прыгнул Бонелли. В то мгновение, когда мяч коснулся моей головы, я почувствовал сильный толчок, вместе с Бонелли упал на землю и, еще лежа на земле, услышал свисток: мяч трепыхался в сетке ворот. Его забил центральный нападающий пизанцев, оказавшийся во время моей воздушной схватки с Бонелли в нескольких шагах позади него. И тут я вспомнил, что этот игрок в таких случаях всегда стоял за нами, готовясь добить мяч в ворота, если Бонелли помешает мне отбить его далеко. Гол не был случайным: тактическая комбинация была найдена Бонелли и его партнером в ходе игры и в конце концов увенчалась успехом. Наблюдательность и настойчивость Бонелли спасли пизанцев от проигрыша. Счет 1:1 удержался до конца встречи.

Вернувшись в раздевалку, я уже не чувствовал себя в команде чужим. Высокий паренек, просидевший игру на скамейке запасных, первым подошел ко мне и, улыбаясь, крепко пожал руку...

На другой день флорентийские газеты писали о «colosso russo» – русском великане, – появившемся в команде «Фиренце». Из этих же газет мы узнали, что ливорнцы выиграли свою очередную встречу. Теперь они шли вплотную за нами, отставая только на одно очко.

Первенство Тосканы подходило к концу. Мы сыграли и выиграли еще две встречи – ездили в Болонью и принимали у себя команду Сьены. Предстояла последняя решающая игра в Ливорно. Чтобы стать чемпионом Тосканы, нам достаточно было ничьей, ливорнцам нужна была победа.

Стадион в Ливорно был расположен невдалеке от берега моря. Из-за невысоких трибун доносился грохот прибоя. Штормовой порывистый ветер дул вдоль поля, рваные облака стремительно мчались по небу, то закрывая, то открывая холодное январское солнце.

Команды вышли на поле. Среди ливорнцев было несколько рыбаков – жилистые, крепкие парни с обветренными лицами.

Судья подозвал к себе капитанов и бросил вверх монету. Нам повезло, мы выиграли жеребьевку. В такую погоду это была почти победа: можно первый тайм играть по ветру, набрать изрядный запас голов, вымотать противника, а во втором тайме стараться удержать преимущество. Первая половина программы была нами успешно выполнена: к перерыву мы забили ливорнцам пять мячей.

Второй тайм был точным повторением первого, с той разницей, что на этот раз голы сыпались в наши ворота. Только теперь мы почувствовали, что значит играть против такого ветра. Стоило хоть немного поднять мяч от земли, как он подхватывал его и относил назад. Только короткими, низкими передачами можно было продвигаться вперед. Но такие передачи без труда перехватывались ливорнцами, и мяч снова оказывался на нашей штрафной площади. А что было делать нам, защитникам?! После сильного удара мяч возвращался обратно, как бумеранг...

5:1, 5:2, 5:3, а игры остается еще немало... Наше нападение измоталось, один только Ньюфер проявляет признаки жизни. Измоталась и полузащита. Ливорнцы, предчувствуя победу, атакуют все яростнее, и мы трое – вратарь и два защитника – с трудом сдерживаем их натиск. Один за другим летят мячи в наши ворота, выше ворот, рядом с воротами. Вратарь ловит их, отбивает, переводит на угловые, выхватывает, распластавшись в броске, из-под ног противников. И тут уж было, конечно, не до корректной игры. Ливорнские рыбаки изрядно обрабатывали меня бутсами, коленями, локтями, плечами. Я старался не остаться в долгу... И все же я знал, что соревнование проиграно. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Окончательно вымотавшись, наши нападающие и полузащитники перестали думать об атаке и сгрудились на нашей штрафной площади. Сам собой получился знаменитый индонезийский «бетон», глухая защита, при помощи которой команда Индонезии сумела на Мельбурнской олимпиаде в первой встрече со сборной СССР добиться ничьей с нулевым счетом.

На пути к нашим воротам ливорнцы встречали теперь целый лес ног, и мяч увязал в нем. И все же минут за восемь до конца счет стал 5:5.

Насмарку пошла трехмесячная борьба, насмарку пошли двойки, единицы и нули в таблице розыгрыша. Забьют или не забьют ливорнцы в оставшиеся минуты шестой гол – вот что решало судьбу первенства. Бесконечно медленно текло время для нас, с неумолимой быстротой иссякало оно для ливорнцев. Все десять их полевых игроков бомбардировали наши ворота, да и вратарь подчас оказывался чуть ли не на середине поля. Ливорнцы торопились и в спешке теряли точность передач и меткость ударов. Им так и не удалось взломать «бетон». Свисток судьи зафиксировал счет 5:5 – нашу победу.

И тотчас же, раздвигая кричащую и улюлюкающую толпу зрителей, на поле выбежал взвод карабинеров, взял нас в каре и отвел в раздевалку. Эта предосторожность, на мой взгляд, была излишней: не мы, а хозяева поля нуждались в защите, на них обрушился гнев ливорнских тиффози,

Мы возвращались во Флоренцию чемпионами Тосканы. В купе вагона, где собралась наша команда, звенела под переборы гитары веселая песня:

Evviva Firenze,

Cittб delle bellй donne!

Да здравствует Флоренция,

Город прекрасных женщин!

...Через две недели начиналось первенство Италии, в котором предстояло участвовать и нашему клубу. За несколько дней до этого я покинул Флоренцию. Семейство Блоха провожало меня на вокзале. Позади, деликатно уступая им «авансцену», стоял плотный, элегантно одетый Орсини.

Поезд тронулся, он шел на юг, к Риму, Неаполю. Семейство Блоха махало мне вслед платками. Орсини догнал медленно двигавшийся вагон и протянул мне изящную картонную карточку.

– Ваша тессера, синьор Ромм, – сказал он. – Благодарю вас и счастливого пути.

Он остановился и приподнял свой борсалино...

Тессера – членский билет футбольного клуба «Фиренце» – сохранилась у меня до сих пор. На обороте каллиграфическим почерком Орсини вписаны результаты четырех соревнований, в которых я участвовал.