Текст книги ""Ребенки" пленных не берут"

Автор книги: Михаил Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Так или иначе, а джигиты побоялись атаковать «ребенков» в попытке прорваться вниз. Этого варианта я опасался больше всего. В лобовом столкновении на открытой местности большие потери неизбежны. Но Ахмадов не стал даже обороняться. Маршевым темпом начал отходить вверх по ущелью, в сторону Двойного. Убегали горе-вояки на удивление быстро и дисциплинированно.

«Ребенки» контролируют его отход, издалека попугивая видом собачек, ждут Дивизию, аккуратно вылавливают отставших и зазевавшихся.

Идем вчетвером: я, Леха, Олим и Витас. Самые выносливые из остававшихся в каньоне. Задача проста и понятна. Оказаться на Большом Алло быстрее, чем там появятся джигиты Бодхани.

Основная наша задача – остановить Ахмадова на озере. Тем более что именно туда была отправлена четырнадцатая группа. Сам же и сплавил, чтобы дети не путалась под ногами. Тогда идея казалась хорошей. Теперь – не очень.

Впрочем, местность там к обороне приспособлена изумительно, оружие у детей есть, и пользоваться им умеют. Патронов с запасом. Если еще и мы успеем вовремя – будет совсем замечательно. Очень не хотелось пачкать детские руки в крови, но пример Саньки доказал – они готовы. А когда именно перережут первое горло или всадят первую пулю в голову – непринципиально. Раньше или позже, но воевать придется все равно. Надо быть наивным дураком, чтобы надеяться, что после уничтожения Ахмадова у нас кончатся враги. Это такая вещь, которая всегда находится. Те же афганцы, к примеру.

Так что пусть начинают сегодня. Когда есть запас патронов, местность подходящая, и мы рядом.

Мы, конечно, здорово рискуем. Тащим только оружие: мне и Лехе – две «драгуновки», и автоматы ребятам. Ни палаток, ни спальников, ни примусов. Даже элементарных «поджопников» нет. Лишний вес. Лучше взять десяток патронов.

Вот и получается, что до Алло надо добежать, кровь из носу, именно сегодня. В «каменоломне» есть аварийное укрытие со всем необходимым. Добежать-то реально. Если пургень не накроет. В этом риск, но пургень только кончился, столь часто они не бывают.

Конечно, если идти через Мутные, то за день не дойти. Но мы рванули вниз с Западного. Технически сложнее, но короче. До озер спускаться не надо, с перевального взлета сразу уходим на боковую морену. Часа три экономим.

Еще один плюс – всё засыпано снегом. Первый жопслей закладываем на Западном. В связках, в нижней части есть бергшрунд – такая смешная трещина на изгибе ледника, расширяющаяся внутри. Сейчас эта прелесть засыпана снегом и не видна, но ухнуть в нее – только так. Потому в середине склона тормозим, и едем медленно, высматривая нашу радость. Наконец замечаю границы, показываю Лехе. Он останавливается и организует страховку. Самую простую, через ледоруб. Разгоняюсь и прыгаю через опасный участок. Ниже берга рублюсь и оттуда страхую напарника. Отходим в сторону и смотрим на прохождение опасного участка второй связкой. Готово. Едем дальше.

На выполаживании встаем. Дальше подъем, самая протяженная часть маршрута. Вспоминаю, как в день Большого Писца вел сюда «спецов». Ребятам тогда было под сорок. Сейчас под сороковник мне. Двенадцать лет здесь… Кстати, тогда ругался, что Чимтарга меня не любит. Теперь всё не так. Местный я. Это наши горы. Вот сегодня перевал завален снегом по уши. И на подъеме снег уже слежавшийся, твердый. Прем, как танки: под ногами ничего не едет, ступени держат изумительно, акклиматизация у нас такая, о какой в альпинизме и не мечтали. Двенадцать лет – не месяц, а мы эти годы прожили на трех тысячах. Да и выше поднимаемся регулярно. На крутяках, где приходится бить ступени, меняемся через полсотни шагов, чтобы не ронять темп. Привалы не через тридцать минут, как в две тысячи двенадцатом, а через час-полтора. В итоге на перевале оказываемся часа за два до темноты.

Подхожу к туру. Надо же, жив.

– Витас, я тебе обещал, что сниму вашу записку отсюда? Держи.

– Когда обещал? – пытается вспомнить литовец.

– В две тысячи двенадцатом. На моем дне рожденья.

– Долго же ждать пришлось.

– Ну извини…

Смеемся.

Леха сквозь смех выдыхает:

– Опять писать будешь?

– Буду. Пока дышим. Вот ты тогда возражал на Казноке, а Андрей говорит, те записки ему жизнь спасли.

– Ну, тогда я покурю!

– Что???

Во время давнего рейда в долину, мы набрали и сигарет. Но тех запасов хватило всего на два года. А дальше… Изредка разведчики притаскивали снизу. Немного. Большинство в Лагере вынужденно бросило курить. Да что большинство, считай – все. И Леха – тоже.

Сейчас он с ехидной усмешкой смотрит на наши офигевшие лица и достает пачку «Кэмела». По-пижонски вытряхивает сигарету, прикуривает, довольно выдыхает клуб дыма и убирает помятую желтую пачку, украшенную полустертым верблюдом, назад в разгрузку.

– Десять лет берег. Именно на этот случай. Одна осталась. Выкурю на первом перевале, который пойду как турист. Ты пиши, пиши… – подгоняет меня. – Время дорого.

И всё, как двенадцать лет назад: я пишу записку на перевале, Леха курит, впереди спуск. Все как тогда. Только в рюкзаках у нас не шоколадная колбаса, а пачки патронов. Только в Лагере нас ждет не маленькая Санечка, а Надюша… Санька Бешеная сейчас в одиночку идет ВАА, чтобы забрать «ценный груз»: Борьку, совершившего невозможное. Брата, которого я не видел двенадцать лет, и который вряд ли похож на себя самого. Того, прежнего, из жизни, оборвавшейся так неожиданно… Только нет бабушки и Руфины Григорьевны, у папы семь лет, как кончился его изокет, и он держится на самодельном лекарстве, которое варит из травок Мирали, дед жены Бахреддина… Леха женат на литовской снайперше… Мама все реже выходит из лагеря… И неизвестно, где и что мы будем делать завтра…

А я пишу записку на перевале. Точно так, как мы их писали в том, туристском прошлом: «Группа… под руководством… вышла на перевал…». А в голове крутятся слова из песни времен Великой войны. Не третьей, оставившей нас здесь, а второй, которую тот мир сумел пережить. Песни тех, кто воевал в других горах: «Помнишь гранату и записку в ней…». Ту записку в гранате потом, в мирное время, нашли. Может, и мою кто-нибудь снимет, просто проходя маршрут… У кого будет лето, отпуск и поездка в Фанские горы…

Всё. Записка дописана и убрана в тур. Не в гранате, а в полиэтиленовом мешке и консервной банке. И рефлексия убрана вместе с запиской. Пять минут расслабухи прошли, и мы валим вниз. Воевать.

А вниз – не вверх. Особенно, если учесть, что снег с этой стороны рыхлее, и лежит на всем видимом пространстве, а это минимум километр по высоте и километров шесть по расстоянию, которые мы пролетаем за десять минут. В этот раз Чимтарга меня бережет.

Следующие два часа валимся вниз по тропе, которая видна даже под слоем снега. Через час снег совсем кончается. Вот и Большое Алло.

Что мы успели раньше Ахмадовских – зуб даю, как говорит Санька. Но движемся аккуратно и осторожно. Мало ли кого могло сюда занести. Но всё тихо. До темноты успеваем в наше убежище. Общение с детьми, ужин, расстановка постов, и спать.

Таджикистан, окрестности Айни, чайхана

– Аллейкум ассалам, уважаемые!

– Ваалейкум ассалам, Мустафа!

– Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?

– Ты всегда так торопишься, Мустафа, как будто боишься опоздать родиться на свет, – степенно ответил Вагиз, – присядь с нами за один дастархан, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости. Что спешишь, словно пылкий юнец?

– Как можно спокойно пить чай, – разволновался старик, – когда вокруг творятся такие дела?!

Тем не менее, к совету прислушался и с кряхтением присел на вытертый ковер. Но молчал недолго.

– Вот ответьте мне, уважаемые, куда пропал наш баши, да пошлет Аллах ему здоровья? И куда делся младший сын уважаемого правителя, несравненный Мутарбек? Почему в Айни хозяйничают дехкане из Матчи, а мост через Зеравшан наводят урусы из Душанбе?

– Не горячись так, Мустафа! Я скажу даже больше! Вчера вернулся домой мой горячо любимый племянник Саид. Ну, тот самый, который служил на Шахристане. Высокий такой, со шрамом от мотыги через все лицо. Да-да, тот, что когда-то подрался под чайханой с твоими внуками, почтенный Абдулла. Так вот! Саид рассказывал, будто к ним на заставу пришли люди Амонатова и сменили их на посту.

– Что значит «сменили», Вагиз?! – Абдулла даже привстал от удивления. – Ты хочешь сказать, доблестные воины нашего великолепного баши оставили свои позиции пенджикентцам? Но ведь они наши враги!

– А что им оставалось делать? С одной стороны Саттах-бек, с другой согдийцы. И наш баши куда-то пропал… – развел руками старик.

– Кстати, куда?

– Насколько я понимаю, баши пошел в Пасруд. А потом этот страшный сель!..

– Да, Абдулла, наверное, ты прав. Это было храброе решение, достойное истинного смельчака! Но скажите, уважаемые, разве не глупость – лезть в логово Аджахи. Тем более сейчас, когда оросы проснулись, и дни армии Джанахама сочтены?

– Не знаю, Мустафа, не знаю… – задумчиво протянул Мустафа. – Возможно, баши хотел помочь оросам в этой битве.

– Скорее, помешать, – Вагиз аккуратно нацедил полную пиалу чая и продолжил, – всё последнее время баши только и делал, что враждовал с оросами, а его джигиты путались под ногами то у старого Шамси, то у того уруса.

– Что ты такое говоришь, Вагиз! – всплеснул руками Абдулла, – не думаешь же ты, что наш баши – слуга Аджахи?!

– Именно это я и думаю, уважаемый! Смотри сам: троих людей баши убил Шамси. Плюс капитан оросов положил кучу народа. А под Сангистаном многих джигитов загрызли чуру. Мы думали, что там оросы защищали воинов баши. Но может быть, всё было наоборот? Джигитам помогали демоны! Тогда понятно, как удалось за один день разбить укрепления. Но пришли оросы и прогнали злых духов. Без союза с нечистью баши не смог одолеть матчинцев.

– Ты говоришь страшные вещи, Вагиз!

– Он прав, Абдулла! – подскочил с насиженного места Мустафа. – Все становится понятным! Баши со всем семейством продался Иблису! Потому и угнетал правоверных! И потому его считали врагом все вокруг! А теперь, когда чудовищный сель оборвал его неправедную жизнь… Одного боюсь, как бы нам не пришлось отвечать за дела Ахмадова. Надо бы спросить «железного» Шамси. Он должен знать правду.

– Как ты его спросишь, если уже третий день никто не видел ни старика, ни его правнука? Перед тем, как сошел сель, домулло уехал на ишаке в сторону Сарвады! И все, больше Шамси никто не видел.

– Не скажи, Вагиз, не скажи! Вот тут ты совсем не прав, – Мустафа улыбнулся. – У меня есть знакомая вдова, которая подрабатывает в казармах джигитов в Сарваде. Так она уже вторую ночь убирает для урусов…

– И что? – скривился Абдулла, – знаешь, Мустафа, твоя любовь к подобным источникам начинает раздражать! Мы хотим установить истину или хвастаемся, чьи сплетни грязнее?!

– Сплетни? – аксакал обиделся. – Может, и сплетни! Только она своими глазами видела Шамси! Он сейчас у урусов! И окружен заботой и уважением, достойным шахиншаха!

– Какой-то ты сегодня слишком подозрительный, Абдулла, – поддержал Вагиз, – во дворе Абазаровых Дилором гоняет матчинских солдат, как своих слуг! Неужели ты этого не видел? А ведь они союзники урусов!

Абдулла задумался. Ладони задумчиво поглаживали пиалу, отмечая каждое полустершееся ребрышко.

– Да, пожалуй, я был не прав, – наконец сказал он. – Прости, Мустафа! Что тогда получается? Шамси – Ирбис, это мы знаем?

– Так! – хором подтвердили собеседники. – Знаем!

– Кроме того, он орос!

– Безусловно!

– Матча и урусы оказывают бедному старику почести, достойные шаха шахов?

– Именно!

– И только наш покойный баши был против всех, кого мы упомянули. Вагиз прав!

Названный довольно улыбнулся, неторопливо наполнил пиалу и закрепил свой успех:

– Наконец-то ты научился признавать свои ошибки, Абдулла! Это признак мудрости. Но ты опять немного поторопился. Наш вероломный баши жив. Того, кто под защитой Иблиса и Аджахи, трудно убить. Убедить меня в его гибели сможет разве что отрезанная голова посреди нашего дастархана.

– И кто, – ядовито спросил Мустафа, – должен принести голову, чтобы такой недоверчивый ишак, как ты, поверил в смерть Ахмадова?!

– Думаю, из уважения к нам домулло мог бы сделать это и лично. Но, скорее всего, он пошлет своих воинов. Всё-таки время неумолимо! И даже спину ороса сгибает безжалостный гнёт прожитых лет.

– Ты прав, Вагиз! Стареет «железный» Шамси, – тихо произнес Абдулла, – раньше мы никогда не могли понять ход мыслей старика.

– Ну так у него за плечами уже больше ста лет. Или меньше? А, Мустафа?

– Кто считает чужие годы, уважаемые… Но Шамси воевал еще с немцами, а та война окончилась очень давно. Думаю, что орос, которому повинуются матчинцы и урусы из Душанбе, будет жить долго. Понять бы еще, где старик прячет своего верного чуру…

Таджикистан, Фанские горы, перевал ВАА

Санька

Я их всех поубиваю! Ни одна сволочь даже слова не сказала! «Приведи ценного человека»! Ну, папа, ладно, он со своей разведкой совсем засекретился! Но Андрей-то, а? Я ему, понимаешь, два дня баночку подставляла, чтобы спальник не изгадил, а он, гад, делает вид, что ни фига не помнит, и молчит, как партизан! Ни полсловечка! Как распинался! И «красавица», и «у тебя глаза»! А про дядю сказать?! Нет, ну не урод разве, а?! Все военные такие, точно говорю!!! Погоди, я до тебя доберусь, капитан! Отведу дядю Борю вниз, а потом приду на Казнок! Хотя нет, на Казноке к тому времени закончат… Шаки, конечно, не сдадутся, но… Всё равно закончат. И приведут тебя в Лагерь, мне на растерзание!

Я тебе всё припомню, конспиратор хренов! Ты у меня попрыгаешь!

А ведь мы в Лагерь сегодня не успеем. Одна бы добежала, а вдвоем – до Мутных бы дойти. Чего-то дядя Боря совсем не идет. Вот, оказывается, как горняшка выглядит… Никогда не видела, у нас все давно акклиматизированные. А мелкие сразу такими рождаются. Или слабый? Но Гюль говорила, он за ними с самого Искандеркуля держался! Не будет же она врать.

Может потому и идет так хреново. Подсдох немного. То есть, до полного изнеможения.

Тогда, тем более, только до коша надо идти. Выспится, поест, утром как огурчик будет! По крайней мере, до Лагеря живым дойдет, вниз не вверх.

А пока что пойдем потише. Хорошо, догадалась рюкзак отобрать. Надо бы и автомат, только не дает! Солдат! Смешно. И папа, и дед говорили, что дядя Боря шахматист и мирный человек. Ничего себе – мирный! На Андрея чуть-чуть похож. И на папу немного. И кто из них мирный? Впрочем, двенадцать лет прошло. Меня он двухлетней помнит. Говорит, очень нежная и ласковая была…

Смешно. Я – нежная и ласковая! Нет, конечно, я такая и есть! А кто не верит, тот сам виноват! Но всё равно смешно.

И называет меня Санечкой всё время. Я только маме с папой позволяю себя так называть! Ну и бабушке с дедом, конечно. Но папа чаще как все кличет! А с этим что делать? Ладно, пусть пока зовет, как хочет, всё-таки столько лет шел из своего Новосибирска. Надо будет как-нибудь туда сходить! Вот закончим с Ахмадовым, возьму Коно и сгоняю…

Какая только муть в голову не лезет, когда еле плетешься! Ну что, спрашивается, я забыла в этом Новосибирске? Если оттуда все уехать хотят? Лучше в Астрахань с дядей Борей схожу, приведем его невесту. Заодно присмотрю, чтобы их никто не обидел. Кто там по дороге? Узб и Каз? Первые, значит, теперь друзья! Ну, а казов не жалко!

Что? Я же уже говорила! Ну ладно, повторю еще, мне не трудно. Бабушка себя хорошо чувствует. По горам ходит, продуктами занимается. А деда у нас самый главный! Потому что самый умный! А кто сомневается, мигом у меня в глаз получит.

Дядь Борь, ты держись, ладно? На вот кусочек сахара, поможет. Тут уже совсем немного осталось. Это последний подъем. А дальше только вниз! А то я тебя замучаюсь тащить. Ты хоть и полегче Андрея, но со мной и Коно сейчас нет. Или придется зарываться. Оно, конечно, можно, но так не хочется! Чуть-чуть осталось. Только на эту седловинку залезем, и всё. Ну, почти всё! Там вниз недолго, а на Мутных кош, можно поспать хорошо. Я тебе шурпу сварю. Не из двухвосток! Из мяса. У меня собачатины немного припрятано! Держись, дядь Борь, держись… Ты сможешь, я знаю! Ты всё можешь! Ты же Юринов!

23 августа 2024 года

Таджикистан, Фанские горы, Лагерь

Виктор Юринов

Жена выскакивает из кабины «шишиги» и без предисловий набрасывается на меня:

– И что за срочность такая?! Там же куча дел! Сам придумал эту эвакуацию! То вези туда! Теперь вези обратно! А кто, по-твоему, за всем хозяйством следить будет?!

– Ира, подожди! Без тебя справятся.

– Как это «справятся»?! Они же половину всего забудут!

Синдром собственной незаменимости – хроническая болезнь большинства руководителей. Сам грешен, каюсь! А если не просто руководитель, а еще и завхоз… И трудоголик впридачу…

– Не забудут. В крайнем случае, потом перевезем, – когда споришь с женщиной, голос лучше не повышать. Иначе окажешься виноватым еще и в том, что орешь.

– Как это потом? Там же самое необходимое!

– Ира, послушай…

– Потом послушаю! – перебивает меня жена. – Вы закончили свою войнушку?

– Еще не совсем…

Для Иры все войны и бои – не более чем глупые игры не повзрослевших до конца мальчишек. Умом всё понимает, но в душе смириться с подобным времяпровождением у жены не получается. Разве могут разумные взрослые люди вместо того, чтобы вместе выживать, гоняться друг за другом с оружием в руках. Не могу сказать, что она так уж неправа. Впрочем, Ира признает, что джигиты задержались в детстве сильнее нас.

– Что значит – не совсем? Вася сказал, что из Пасруда все давно вернулись. И на Казноке победили!

– Вернулись и победили. То есть, вернулись из Пасруда. А на Казноке отбились. Ахмадов отступает по ущелью Зиндона, его гонят «ребенки» и Дивизия, а Олег выставил заслон на Большом Алло.

– Какой заслон? Это же очень опасно! Кто с Олегом?

– Леша, Витас, Олим и четырнадцатая группа.

– Господи, вы хоть детей можете не втягивать в свои дурацкие войны?!

К сожалению, в наших играх иногда убивают по-настоящему. К счастью, в последние годы потерь не было. Но Ира нервничает. Такова испокон века женская доля: сиди и жди, пока мужики где-то там решают свои глупые проблемы, и думай, кто из них заплатит за ошибки слишком дорогую цену… Увы, кто-нибудь обязательно заплатит. И радость победы обернется горечью безвозвратной потери, а праздничный салют не в силах заглушить женский плач.

Но сегодня другой случай. Надо только суметь донести важность момента до жены.

– Так получилось…

– Почему всё всегда получается не по-человечески?! – Ира заводится не на шутку. – Там же целая армия, а хулиганов должны детишки задерживать?! Они же еще маленькие! Это же очень опасно! А где Санечка?! Тоже там?

– Там не опасно. Они из «каменоломни» расстреляют всех, кто пойдет через прижим. Как в тире. Олег пошел просто проконтролировать процесс. Завтра всё закончится. Дивизия подтянет артиллерию. Ахмадовцев расстреляют, даже не приближаясь. А внучка на Мутных.

– Слава богу, хоть девочку не ввязали в свои игры! Санечка такая маленькая!.. Ладно, я побежала…

– Ира, погоди!

– Что погоди, у меня куча дел, надо приготовить место на складах, проверить домики…

Да остановись ты, ураган! Хоть спроси, зачем я тебя вызвал! И ответ выслушай! С трудом успеваю отвечать на град вопросов, не в состоянии не то, что сообщить главное, хотя бы слово вставить. Жена обладает уникальной способностью сбивать меня с мысли.

– Ира!!! Что могло случиться с домиками за два дня?!

– Как что? Что угодно! Надо всё проверить! Убраться! Ну, подмести хотя бы!

– ИРА!!! Без тебя уберутся! Мы с тобой сейчас идем на Мутные!

– Ты о чем, какие Мутные? Это минимум три часа только туда! Здесь столько дел!..

– ИРА! МЫ! ИДЕМ!! НА!! МУТНЫЕ!!!

Я редко ору на жену. Но надо как-то остановить этот тайфун! По-другому не получается.

– Зачем? – резко утихает Ира.

– Там нас ждет…

– А что, он не может прийти сюда?

– Он очень устал. Сейчас спит в коше. Пока мы дойдем, как раз немного оклемается!

– Ничего страшного не случится, если он придет сюда, когда выспится! Абсолютно! Тут столько дел, а ты срываешь меня на пять часов минимум! Кто там спит такой ценный, чтобы всё бросить, и…

Нет, нормально договорить она мне не даст!

– БОРЯ!!!

Жена тихо ойкает и садится прямо на землю.

– Что?

– В коше на Мутных спит Боря.

– Боренька… – всхлипывает Ира, – но как?..

Мне остается только подставить жилетку. Ничего, до Мутных идти три часа, по дороге всё объясню. Главное, все живы. И всего три часа до встречи…

Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера

Санька

Кого я вижу! Иди-ка сюда! Иди, иди! Что глаза прячешь? Ты почему молчал, а?! Ты что, не мог правду сказать, медведь новосибирский? Разыграли ребенка, дураки здоровые? Я тебе сейчас уши отрежу за такие розыгрыши! С какого хрена?!

Что Санька? Что Санька, я спрашиваю? Я уже четырнадцать лет Санька! И это не повод надо мной издеваться! Кто тебе это разрешил? Папа? С ним я отдельно поговорю! А у тебя свои мозги есть? Он тебе что, командир? Ах, он здесь хозяин! А я, значит, не хозяйка?! Да ты вообще моя собственность! Я тебя нашла! Захочу – убью, захочу – пальцы пообломаю! Нет, лучше уши! Понял? И не спорь со мной, со мной спорить для здоровья опасно! И не скалься!!! Не смешно!

Рассказывай, давай, что на Казноке было после моего ухода! Ты не некай, а рассказывай! И подробно, пожалуйста, если я тебе сказала! Нет, ты должен делать всё, что я сказала! А если я сказала: «пожалуйста», должен делать очень быстро! Так что говори. Кто? Тетя Лайма? Да, она может, она такая! Нет, она руса! Ну, была балта, а потом решила быть русой! Как это нельзя? Если очень хочется, то можно! Вон Фарида была таджей, а за Витаса вышла, решила стать балтой. А Рузи, его вторая жена, так и осталась таджей! Почему развелся? Что, у человека две жены не может быть? У нас никаких ограничений. Лишь бы никто не возражал! Конечно, и мужей сколько хочешь, какая разница? Ты это на ком жениться собрался, старый козел?! Ах, ни на ком! Ради спортивного интереса? Смотри у меня! Я, кроме ушей, много чего могу отрезать!

Кстати, где папа? Куда ушел? С какого перевала? С Западного? Не поняла! Еще раз, помедленнее и на русе! На какое озеро? Да что у тебя за память такая? Вспоминай, давай! Здесь озер-то всего ничего! Алаудины, Мутные и Большое Алло! Точно на Алло? Ты ничего не перепутал?

Погоди, погоди, как это на Большое Алло? А что им там делать? Что??? Вчетвером? Какие дети? Четырнадцатая группа? Та-а-ак… Только этого не хватало… Там же…

Значит так, иди в кош, ложись дрыхнуть. Да не шуми ты, дядю Борю разбудишь! Я те дам: «Пора вставать»! Ты сначала удержись за ребенками сутки, а потом будешь решать, кому и когда пора вставать! И учти, я с тобой еще не договорила насчет ваших дурацких розыгрышей! Твои уши всё еще в опасности!

Короче, еда в котелке, спальник на месте. Дядь Борю не будить! Если сам проснется – накормить. И никуда не ходить! Ищи потом вас по всем Фанам! Сюда скоро дед придет, он с тобой разберется! А уши я тебе внизу отрежу, а то идти не сможешь!

Всё. Сидишь здесь, стережешь дядю Борю и ждешь деда! Или папу! Или когда я вернусь! А я быстренько сбегаю до папы и назад, мне ему надо кое-что сказать! По рации не могу, он сейчас в режиме радиомолчания, как патрули на захвате. Да и не берет отсюда. Всё, всё, жри, а я помчалась. Вечером приду. Завтра вечером. Или послезавтра. Короче, дед скажет, что тебе делать. Если Коно прибежит, скажи, пусть идет ко мне. Без него скучно! Всё. Убежала.

Ну, папа! Ну, хитрец! Это значит, шестнадцатая группа на Анзоб, четырнадцатая на Большое Алло, а Санька в тыл под предлогом дяди Бори? Это кто интересно придумал? Я что, уродка какая? Или автомат держать не умею? Ну, погоди, я до тебя доберусь. Часов через несколько! Большое Алло они закрывают! Шаков на прижиме отстреливают! А про верхнюю тропу кроме меня кто знает? Даже Коно не знает, ему по ней не пройти. А шаки могут! Большой толпой нет, а человек пять запросто! Ее же перекрыть надо.

А медведя этого не возьму. Он и так на одном упрямстве держится. Чимтаргу в таком состоянии не осилит, только меня тормозить будет. С пятерыми как-нибудь и одна справлюсь. Особенно, если Коно прибежит. Автомат не снайперка, конечно, но и не в честном поединке драться, правила сама устанавливаю. Еще хорошо, что я эту тропу знаю. Потому что сама нашла. А если не знать… Погоди, а шаки ее откуда знать могут? Не могут они ее знать! Тогда зачем я бегу? Просидеть сутки в снегу, пока не добьют шаков и уйти назад? Сутки в снегу не страшно. Только обидно, если зря… Но кто-то же эту дорожку протоптал! Давно, конечно, сильно старая она, с самого Писца нехоженая. С Большого…

Могут шаки ее знать? А ведь могут, наверное. Тогда лететь нужно. Наши, наверняка, в «каменоломне», а по этой тропке можно туда выйти. И даже подняться на позиции выше. Там и пять человек больших дел натворят. А еще есть возможность обойти, и сбежать вниз. В общем, торопиться надо, торопиться. Должна успеть…

Таджикистан, Фанские горы, озеро Большое Алло

Олег Юринов

Каждое фанское озеро прекрасно по-своему. Все они красивы и неповторимы, но у каждого свой норов и характер.

Снежные вершины отражаются в спокойной глади Искандеркуля, самого большого в Фанах. Через плечи более низких братьев заглядывает в водяное зеркало Кырк-Шайтан. Несмотря на обилие воды, в пейзаже чувствуется сухость. Зелени мало. Лишь в устьях рек темнеют рощи, нарушая однообразие светлых осыпных склонов. Узкой полоской вдоль берега тянутся кусты шиповника, барбариса и облепихи.

Прячется среди лесов и морен цепочка Куликалонских озер. Даже на верхних из них, Дюшахе и Биби-Джонате, еще удерживается арчовый лес, не побежденный ни трехкилометровой высотой, ни похолоданием и пургенями последнего десятилетия. Не так легко одолеть деревья, живущие полтысячелетия. А вместе с арчой сюда забралась и рябина. Как юная красавица сопровождает в странствиях старика-отца, сурового воина, презирающего возраст и раны, так и она карабкается по камням, будучи не в силах остаться в одиночестве. Глубоко заходят в прихотливо изрезанные берега укромные бухточки, скальные мысы разделяют заливы, извилистый пролив отрезает большой зеленый остров, далеко вдающийся в Большое Куликалонское озеро.

Суровыми вершинами обрамлены Алаудины. Каменный столб Адамташа, строгий конус Мирали, отвесные стены Чапдары, как часовые, берегут красивейшие озера Фан. А под их охраной прячется тихая водная гладь. Ни бурунов, ни шума. Деревья молча стоят у самой воды, а над ними встают в молчании грозные стены серо-зеленых скал. Чистая, прозрачная вода. Тут – ярко-зеленая, рядом синяя, а дальше голубая… А в глубину на всю свою пятикилометровую высоту уходит Чапдара.

Гигантской баррикадой перегораживает ущелье старый моренный вал. Гребень старика ощетинился, словно спина древнего дракона, крупными каменными блоками, плитами и столбами. Здесь, где натиску высоты уступает даже выносливая арча, блестит круглая чаша озера Пиала. Вырвавшийся из-под осыпи поток вливается в озеро невозможного фиолетового цвета и снова уносит свои воды в темную глубину каменных россыпей; только далеко внизу пленнику удастся вырваться из подземного заточения.

На высоту три с половиной километра забрались Мутные озера, в тяжелой борьбе отбившие себе место среди моренных полей. Здесь нет веселых лужаек с цветами и прогретых солнцем лесов. Над Мутными нависают ледники, и облака сеют снежную крупу, совсем рядом пятикилометровые вершины, и даже гордая Чимтарга отсюда не кажется вовсе недоступной. Бурлит наполненная каменной пылью вода: вечные воины фронтира по-прежнему отстаивают своё место под горным солнцем.

Но Большое Алло – особое место. Когда-то мощная неудержимая сила столкнувшихся тектонических плит подтолкнула горы изнутри, в одно мгновение заставив рассыпаться целый хребет. Река остановилась, и в горах родилось новое озеро. Лишь через пять километров вода сумела протиснуться из-под завала. Так появилось озеро-пограничник. Здесь не место рябине. Только арча изредка удерживается цепкими корнями на его берегах. Зато ниже раскинулся розовый сад, в котором можно гулять в аллеях высоченного шиповника. А наверху лишь каменная пустыня, переходящая в пустыню снежную и ледовую, где только холодный ветер проносится над главой Чимтарги. Тесно ущелье Алло, и неласковы берега озера. С двух сторон зажимают его уходящие в воду вертикальные стены скал, отражающиеся в кристально чистой воде, и из-за этого кажущиеся уходящими и в небеса, и под воду.

Обойти озеро можно только по правой стороне ущелья, где в скалах пробита тропа. Человек трудолюбив и всегда найдет способ проложить себе дорогу. Не получилось с одной стороны – зайдет с другой! Больше километра тянется путь вдоль берега: идти можно только цепочкой, по одному, не обгоняя и не подталкивая друг друга. А в середине этого пути – прижим. Самое узкое место, где приходится подниматься на два десятка метров от уреза озера и идти, придерживаясь руками за нависающие скалы. Раньше, еще в советские времена, здесь были прикреплены железные перила. Но железо не живет столь долго, сколь бессмертные каменные горы, и не умеет приспосабливаться, как человек. Перил нет. А пройти можно. Если ты не в прицеле десятка СВД. Даже если снайпер промахивается, и тяжелая пуля бьет в скалу рядом с тобой, и смерть проходит мимо, лишь ударив по лицу хлестким веером каменной крошки, испуганный человек дергается, оступается. И летит вниз, в ледяную воду озера. Вылезать некуда. Скальная стена неприступна, а проплыть пару сотен метров до доступного места, расталкивая плавающие комья снега, наследие недавнего пургеня… Поневоле пожелаешь снайперу не промахиваться.

Впрочем, снайпера точны. С четырех сотен метров «ребенки» четырнадцатой группы попадут белке в глаз. Единственное – винтовочная пуля великовата для белки. А вот для джигита – самое оно. И в глаз попадать не обязательно. Убитым, раненым, испугавшимся путь один – в ледяную воду.

Мы устроились в «каменоломне», старинной крупной осыпи на нижнем конце озера. Тот самый катаклизм, который закупорил долину и создал Большое Алло, навалил здесь камней размером от микроскопических пылинок до великанов с двухэтажный дом. Маленькие за столетия провалились вниз, укрепляя моренное основание запруды, а крупные создали хаотическое нагромождение камней, жуткий лабиринт, в котором очень легко заблудиться и очень непросто выбраться. Троп здесь нет, на камне следов не остается. Турики, метившие дорогу, давно развалились. Впрочем, они тоже показывали огромное количество вариантов пути. «Каменоломня» обычно ходится за час. Нет, сейчас, зная здесь каждый камень, мы пробегаем ее за десять минут. А в мирное время туристские группы, даже не один раз бывавшие в этих хитросплетениях, тратили минимум час. Ахмадовцы будут ковыряться часа три, иногда количество бойцов становится огромным минусом. За это время четырнадцатая группа соберет очень богатый урожай.