Текст книги "Последний Совершенный Лангедока"
Автор книги: Михаил Крюков
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Глава 5
…и видение истаяло.
Я сидел, боясь шелохнуться. Мне казалось, что Павел из Константинополя ещё здесь.
– Ну, что скажете, молодые люди?
– Потрясающе… – выдохнула Ольга.
– Да, надо признать, встречи с прошлым оставляют сильное впечатление, к ним нужно иметь привычку. Но, может быть, вы хотите спросить что-нибудь?
– Скажите, Георгий Васильевич, а вообще, кто такие манихеи? – неизвестно почему вырвалось у меня.
– Кто-о? – дьявол так удивился, что положил в пепельницу сигару.
– Ну, знаете, как в Библии: всякие там ессеи, саддукеи, фарисеи, манихеи… О манихеях упоминал епископ Никита, если вы помните, да и вчера о них говорил один наш знакомый…
Георгий Васильевич рассмеялся:
– Да-а, молодой человек, ну и путаница у вас… Хотя, с другой стороны, всё верно… Зачем вам лишнее знание? Все эти люди умерли давно, очень давно, в безвозвратное прошлое ушло всё, чем они жили, о чём спорили, за что убивали и умирали сами… К чему беспокоить их тени? Впрочем, Мани я помню…
– Кого?
– Мани. Манихеи – это ведь последователи пророка Мани. Он жил… Позвольте, когда же это было? – Дьявол задумался, что-то посчитал на пальцах и сообщил:
– В III веке по Рождеству Христову, иначе говоря, нашей эры. Вы уж простите старика – я всё время путаюсь в ваших системах летосчисления, да и время вы меняете что-то уж очень часто, а это зря. Время, между прочим, гораздо более тонкая материя, чем у вас тут считают. С ним нельзя вот так: раз-два – и на час вперёд, два часа назад! Впрочем, это я отвлёкся.
III век на Ближнем Востоке был временем войн и смут. Царство парфян к тому времени уже распалось, а царь Персиды[29]29
Персида – древнее название современной провинции Фарс в южном Иране на берегу Персидского залива.
[Закрыть] Арташир и его сын, наследный принц Шапур, сумели захватить Восточный Иран и Северную Месопотамию. И вот там они столкнулись уже с другой силой – римскими легионами. Когда римляне узнали, что их пограничные крепости осаждены персами, они разгневались, но до войны дело дошло только через пару лет. Удивляться тут нечему: в Риме наступила эпоха солдатских императоров. Один узурпатор сменял другого, причём часто это были какие-то малоизвестные военачальники варварского происхождения. Окутаться в пурпурную тогу в те времена было так же просто, как потерять её, причём обычно вместе с головой. Императорам было просто-напросто не до охраны границ.
В конце концов, под Эдессой Шапур разгромил императора Валериана. Это было одно из самых позорных поражений Рима – армия сдалась, в плену оказались находившиеся при ней префекты, сенаторы и все, говоря вашим языком, офицеры. Потом Шапур захватил часть Сирии, Киликию, Каппадокию и другие земли.
Римляне были довольно равнодушны к богам аборигенов и не запрещали поклоняться им, лишь бы не мешали. А вот персы – другое дело. Их религией был зороастризм. Везде, куда приходили персы, они строили храмы огня. Среди соратников Шапура был некий Картир – человек умный, властолюбивый, беспощадный и невероятно тщеславный. Зороастрийцем нельзя было стать, им можно было только родиться, поэтому зороастрийские маги вынуждены были допускать существование других верований, ведь на землях персов проживало множество народов, поклонявшихся разным богам – христиане, иудеи, буддисты… Допускали – до определённого момента.
Мани был рождён в Ктесифоне, столице Парфянского царства на берегах Тигра. Давно исчезла Парфия, обратился в руины Ктесифон, но ведь люди предпочитают строить новые города на старых, обжитых местах. Жители современного Багдада, наверное, и не подозревают, что он построен на руинах столицы древнего царства. Впрочем, – меланхолично добавил Георгий Васильевич, – все старые города стоят на костях…
Его мать носила еврейское имя Мариам, то есть Мария, но происходила из знатной армянской семьи, отец же был арамеем из Экбатаны. При рождении мальчик получил имя Шуриаш, но, повзрослев, взял себе другое имя – Мани, что по-арамейски значит «светлый» или «сияющий».
Отец Мани посвятил свою жизнь религиозным исканиям. Тогда многим казалось, что сокрытая истина лежит где-то рядом. Ещё один обряд, ещё одна потаённая практика, и вечная загадка будет разрешена, люди станут равными богам и откроют тайну жизни и смерти. Правда, никто из них не думал о том, как распорядиться мощью богов. Возможно, поэтому потаённое знание и не открылось им.
Летели века, тайна оставалась тайной, и люди всё меньше верили в то, что разгадка существует. Ещё до рождения Мани его отец оставил семью и ушёл в общину первоначальных христиан, а когда мальчику сровнялось четыре года, забрал его к себе. Там, среди суровых верующих, почти фанатиков, и прошло его детство.
Христу, когда он начал учить, было 33 года, Мани же объявил себя мессией земли Вавилонской, который пришёл, как приходили до него Будда в Индии, Зороастр в Персии, и Иисус на землях Запада в 26 лет во время коронации Шапура.
Мани начал проповедовать и написал книгу Шапуракан, в которой изложил своё учение. Царю книга так понравилась, что он объявил о своём покровительстве Мани и разрешил проповедовать на всех подвластных ему землях. Так было до самой смерти Шапура, а правил он тридцать лет. А вот потом дела пошли плохо. Зороастрийские маги во главе с Картиром ненавидели Мани и его учение. После Шапура на трон взошёл его старший сын Ормизд, но через год и он умер, а власть перешла ко второму сыну, Бахраму. К несчастью для Мани, Бахрам находился под влиянием магов, и по их наущению пророк был вызван в царский дворец на диспут, а на самом деле – на допрос. И вот там… Впрочем, довольно разговоров. Как говаривал я в переводе Бориса Леонидовича Пастернака,
***
…и мы очутились на улице древнего города.
На нас обрушилась душная, гнилая, пыльная жара и вонь. Смердело отовсюду: стоялой водой из канавы, не то сточной, не то оросительной, прогорклым жиром, на котором готовили еду, экскрементами и падалью. Ольга закашлялась и прикрыла рот платком, на глазах у неё выступили слёзы. Георгий Васильевич обернулся, слегка нахмурился и внезапно жара исчезла. У меня возникло странное чувство раздвоенности: казалось, одной частью разума я всё ещё на тихой и уютной подмосковной даче, а второй – в непредставимом прошлом, давно сгинувшем под тяжестью тысячелетий.
– Так будет лучше, – негромко сказал дьявол. – Простите, я как-то упустил из памяти местные ароматы.
– Где мы?
– Это Гондешапур, столица Сасанидов, а в ваше время – провинция Хузестан в Иране. Но искать Гондешапур там бесполезно. Более тысячи лет назад жители покинули город, и теперь от него не осталось и следа. Смотрите, а вот и Мани.
Невдалеке в тени чахлой пальмы сидели двое. Одному было на вид лет сорок, на загорелом лице блестели любопытные чёрные глаза, он был в когда-то добротной и, должно быть, нарядной, а теперь пыльной и потрёпанной одежде. Второй, почти старик, сидел, привалившись к стволу пальмы. Он был в широких штанах, неряшливо окрашенных в жёлто-зелёный цвет, рубашке с длинными рукавами такого же цвета и в небесно-голубом плаще. Рядом лежал длинный посох из чёрного дерева.
– Кто из них Мани? – прошептала Ольга.
– Говорите обычным голосом. Нас не увидят и не услышат, если мы сами не захотим показаться местным жителям. А вы как думаете, кто?
– Тот, что постарше?
– Верно. Молодой – это один из учеников Мани по имени Баат, правда, он из рода армянских князей.
– Неужели вот этот старик в клоунских штанах и есть Мани?!
– Ну, почему же клоунских? Так здесь одевались жрецы Митры. Давайте подойдём поближе и послушаем.
– Так ты говоришь, великий учитель… – подобострастно бормотал Баат, согнувшись и заглядывая в глаза Мани.
– Да, да, говорил и говорю, уже не знаю в какой раз! Чем ты слушаешь, глупец? Твоя тупая башка не способна запомнить даже десятка слов! Зачем я трачу на тебя время?
– Прости, прости твоего неразумного слугу, но не всех боги наделили сияющей мудростью, подобной твоей! Не сочти за дерзость, но твои слова всё ещё темны для меня…
– Хорошо! Слушай, тупица!
Бытие состоит из светлой и тёмной стороны. Светлая – суть божество, пребывающее в светлом эфире. Божество имеет пять нравственных атрибутов: любовь, веру, верность, мужество и мудрость. Светлый эфир, понимаемый нематериально, есть носитель пяти умственных свойств: спокойствия, знания, рассуждения, тайны, понимаемой мистически, и постижения. Наконец, земля светлости имеет также пять особых способов бытия: воздух или благотворное веяние, ветер или прохлада, свет, вода и согревающий огонь. Каждый из атрибутов Божества, эфира и светлой телесности имеет свою сферу блаженного бытия, в которой оно преобладает, а с другой стороны, все силы добра, или света, сходятся вместе для произведения одного конкретного существа – первочеловека или небесного Адама.
– О господин сердца моего! – в экстазе воскликнул Баат, тайком оглядываясь по сторонам. – Продолжай, ради всего святого, не останавливай поток своей мудрости, которая подобна благоуханному мёду для моего слабого разума!
– Не перебивай! Соответственным образом расчленяется мир тьмы и зла. Члены тёмной земли суть яд или зараза, бурный вихрь выступает против освежающего ветра, мрак против света, туман против воды, а пожирающее пламя борется против согревающего огня.
Все элементы тёмного царства собираются воедино и сосредоточивают свои силы для того, чтобы в мир пришёл Сатана. (Тут Георгий Васильевич тихонько хмыкнул). Но тьма, по отрицательному существу своему, не может давать удовлетворения, и потому Сатана устремляется за пределы своего царства, в область света. Против него выступает первочеловек. Образованный из десяти основ Божества и эфира, он воспринимает пять элементов светлой земли: надевает тихое веяние как внутренний панцирь, сверху облекается светом как ризой, покрывается щитом из водяных облаков, берёт ветер как копье, и огонь как меч.
Но он обречён на поражение. После долгой борьбы тёмные силы ввергают его на самое дно ада. Посланные райской землёй светлые силы освобождают Воина и водворяют в горний мир. Но во время борьбы он утрачивает своё оружие. Элементы, из которых оно было составлено, смешиваются с противоположными элементами тёмной области. После победы света эта хаотическая материя остаётся в его власти, и верховное божество хочет извлечь из неё то, что ранее принадлежало светлому царству. Посланные им зиждительные ангелы устраивают наш видимый мир как некую сложную машину, для выделения света из его смешения с тьмой.
– А что есть мировая машина, учитель?
– Мировая машина – это корабли света, Месяц и Солнце. Месяц вытягивает частицы небесного света из подлунного мира и передаёт их по невидимым каналам Солнцу, откуда они, уже вполне очищенные, поступают в горние небеса.
– Но в мире остаётся тьма, отделённая от света!
– Теперь ты начинаешь понимать! Этой тьмой воспользовались некие архонты.[31]31
Архонт (др.-греч.) – начальник.
[Закрыть] Из тьмы и оружия, отнятого у первочеловека, они создали Адама и Еву, от которых пошло два племени – Сифова и Каинова. Потомки Сифа находятся под опекой и водительством светлых сил, кои проявляют своё действие чрез известных избранников (тут Мани приосанился)…
– Кто из вас двоих называет себя учителем Мани? – внезапно прервал старика резкий голос.
Я не заметил, как из-за угла вышел воин в кожаных доспехах с мечом на поясе в сопровождении двух стражников с копьями.
– Мани – это я, многоуважаемый гунд салар,[32]32
Гунд салар (древнеперсидск.) – начальник отряда пехоты.
[Закрыть] – сказал старик, беспокойно глядя на воина снизу вверх.
– Ты пойдёшь с нами.
– Позволь спросить, уважаемый, куда?
– Царь царей пожелал видеть тебя.
Смуглая кожа Мани посерела. Он повернулся к Баату, но, увидев его искажённое от ужаса лицо, лишь выдохнул: «Смотри на меня и насыщайся мной, сын мой. Ибо скоро телесно удалюсь я от тебя и учеников моих».
– Хватит бормотать, старик! – зло прикрикнул воин. – А ну, поднимайся!
Мани нащупал посох и с трудом встал. Оказалось, посох ему нужен был не для красоты: Мани сильно хромал. Стражники, которые до этого равнодушно стояли, опираясь на копья, пропустили старика вперёд и повели по улице. Воин, прежде чем уйти, оглянулся и незаметно кивнул Баату.
– Да ведь он же специально тянул время, ожидая, пока придут стражники! – тихонько ахнула Ольга.
– Когда-то Его тоже предал ученик… – пожал плечами Георгий Васильевич. – Пойдёмте за солдатами. Вам стоит увидеть развязку, а я бы хотел поговорить с учителем Мани…
***
Гондешапур, столица царя Бахрама, оказалась похожей на среднеазиатский аул – пыль, глинобитные домики, скудная растительность, жара, рои жужжащих насекомых.
Дворец занимал единственный холм, возвышающийся над плоской, как лепёшка, местностью. Это было глинобитное одноэтажное здание, построенное, как видно, без единого архитектурного плана, двери и окна были беспорядочно прорезаны так, как было удобно обитателям дворца. Сверху выступали деревянные балки, но чем покрыта крыша, я не видел. Стены были расписаны яркими и нарядными сценами войны, охоты и, видимо, каких-то дворцовых церемоний, но выглядели запущенными, грязными и местами облупились. Ни дверей, ни оконных рам не было. Вокруг дворца был отрыт ров, заваленный шкурами животных, гниющими костями и прочей мерзостью. У входа стояли двое воинов, вооружённых копьями, напоминающими сариссы[33]33
Сарисса (др.-греч.) – копьё, пика.
[Закрыть] македонцев, только гораздо короче, в рост человека. Лезвия копий оканчивались длинными, игловидными наконечниками. Как охрана собиралась защищать вход во дворец с помощью такого бестолкового оружия, я не понял.
Стражники остались у входа, а старший подтолкнул Мани в спину. Он споткнулся и влетел во дворец, чуть не упав. Стражники проводили его равнодушными взглядами.
Я остановился. Было тихо, только посвистывал ветер в высохшем кустарнике, напоминающем полынь. За холмом до самого горизонта лежала пустая, какая-то первобытная земля. Меня в самое сердце поразило ощущение неописуемой, безысходной, чудовищной древности этого места. Казалось, мы попали на невероятно древний погост.
Георгий Васильевич нетерпеливо оглянулся:
– За ними! – скомандовал он, – а то потом ищи их по всему дворцу!
Мы вошли, не замеченные охраной, и оказались в просторном, но совершенно пустом зале с глинобитными полами и разрисованными стенами. Внутрь дворца вели коридоры, входы в которые были завешены кусками тканей. Я поднял голову и обнаружил, что крыши в этом зале нет. Балки были, а крыши не было! «Наверное, балки нужны для того, чтобы стены не рухнули внутрь», – подумал я. Впрочем, по краям зала некое подобие крыши всё-таки имелось – на балки были уложены связки сушёного камыша, перевязанного гибкими прутьями.
– Сильные дожди здесь бывают нечасто, – пояснил перехвативший мой удивлённый взгляд дьявол, – а при необходимости стены и пол просто подновляют. Очень практично, ведь глины кругом полным-полно, а рабочие руки не стоят ничего.
Занавес откинулся, и в зал вошёл богато одетый человек. Он был вооружён чем-то вроде турецкого ятагана грубой работы, причём ножен не было – сабля висела на поясе в петлях из кожаных ремешков.
– Царь царей изволит вкушать пищу. Ты будешь ждать его здесь, – небрежно бросил он и скрылся за занавесом. Вместо него вышли двое дворцовых стражников и встали по бокам Мани. Старик вздохнул и опустился на пол.
Потекли вязкие минуты ожидания.
Ждать пришлось долго.
Наконец послышался шум пьяных голосов, шарканье туфель, звон оружия. В зал вошёл уже виденный нами придворный. Он молча поманил за собой Мани, не сделав попытки помочь ему подняться, хотя тот встал с явным трудом. Хромая всё сильнее, Мани вошёл в соседний зал, мы за ними.
Этот зал был с крышей, но без окон, поэтому в нём было темно, в грубо откованных железных треножниках чадно горели факелы. По периметру зала стояли стражники, а напротив входа возвышался резной деревянный трон с золотыми накладками. На троне сидел богато одетый мужчина с завитой бородой и пьяным, бессмысленным лицом. Рядом с троном стояли странно и пёстро одетые люди, наверное, зороастрийские маги.
Два стражника взяли Мани за плечи, подтащили к трону и бросили на колени так, что Мани упал навзничь и жалко и нелепо завозился, пытаясь встать на колени. Царь с тупым любопытством смотрел на него.
– Это ещё кто такой? – ни к кому не общаясь, спросил он и брезгливо ткнул пальцем в стоящего перед ним на коленях человека.
Вперёд выступил один из магов.
– Картир, – пояснил Георгий Васильевич.
Картир склонился перед троном в раболепном поклоне.
– Недостойный, копошащийся во прахе у твоих ног, величайший, называет себя Мани, хотя при рождении он получил другое имя.
Картир говорил, не разгибаясь и не поднимая глаз на царя. Видимо, это было запрещено этикетом.
– В чём его обвиняют?
– Жалобу принёс к твоим стопам я, о царь царей. Этот Мани учил против нашего закона и тем смущал твоих подданных.
Мани вскинул голову, нашёл Картира и, глядя ему в глаза, громко возразил:
– Если я заблуждаюсь, докажи!
Бахрам прервал его вялым движением руки:
– Я вышел к тебе, недостойный, даже не омыв рук после трапезы! Я спешу, ибо собираюсь усладить сердце своё охотой. Ты думаешь, я буду слушать склоки магов?! Скажи лучше, ты охотник?
– Нет, господин…
– Воин?
– Нет…
– Но, может быть, ты искусный целитель?
Мани молча склонил голову.
– Тогда я спрошу так: если ты выдаёшь себя за некоего пророка, способного говорить с богами, почему ты не испросишь у них исцеления для себя? Я вижу, ты хром, но твои боги не спешат на встречу с тобой, а?
– Что сделал я тебе, о царь? – воскликнул Мани. – Три десятилетия в царствование твоего отца Шапура, да будет благословенна его память, я учил людей и никогда не слышал ни слова хулы. Велико число слуг твоих, которых освободил я от демонов и духов лжи. И много было тех, кого я поднял с одра болезни. И много было тех, от кого я отвратил всевозможные виды лихорадок. И много было тех, кто умер и кого я вновь вызвал к жизни. Что изменилось во дворце мудрого и справедливого Бахрама? А может, Картир и другие маги, завидуя мне, влили тебе в ухо яд недоверия?
– Не слушай его, великий! – завопил Картир, валясь с громким стуком на колени. – Его рот полон лжи, как болото полно пиявиц! Позволь провести обряд очищения расплавленным свинцом! Пресветлый Митра явит нам справедливость и покажет, кто…
– А ты, Картир, готов пройти это испытание вместе со мной? – прервал мага Мани.
Тут Бахрам стукнул посохом, и в зале повисла тишина.
– Довольно! – приказал он сварливым голосом. – От ваших воплей вино, которое я выпил за обедом, обращается в жёлчь и стучит мне в голову, подобно копыту необъезженного жеребца. В дальнейшем разбирательстве нет проку. Картир, ты правильно подал жалобу. Я тобой доволен, и я решил, что этот человек – обманщик и лжепророк. В подземелье его и в цепи! Потом я решу, что с ним делать, а сейчас мы едем на охоту!
Мани бессильно склонил голову:
– Твоя власть, о царь! Делай со мной, что хочешь!
***
Во дворце Бахрама не было подземелья, поэтому Мани бросили в неглубокий подвал с маленьким квадратным оконцем у самого потолка. Старик был скован цепями, обмотанными вокруг тела, за руки и за ноги, на шее у него было железное кольцо, которое короткой цепью крепилось к стене. Оковы были настолько тяжёлыми, что Мани почти не мог шевелиться.
Георгий Васильевич сделал нам знак оставаться у входа, а сам шагнул вперёд. Мы видели только его спину, но догадывались, что дьявол преобразил свою внешность, поскольку, увидев его, Мани отшатнулся насколько мог и прижался спиной к стене.
– Привет тебе, учитель Мани, – негромко сказал дьявол.
– Ты – Ариман?[34]34
Ариман – у зороастрийцев божество, воплощение зла.
[Закрыть] – спросил Мани дрожащим голосом.
– Ну, можно сказать и так…
– Зачем ты пришёл? Моя душа не принадлежит тебе!
– Мне не нужна твоя душа. Я пришёл говорить с тобой, учитель Мани.
– Я слушаю тебя…
– Скажи мне, пророк Мани, вот что. Ты учил тридцать лет. И чем всё кончилось? Где твои ученики? Их нет. А Баат вообще предал тебя стражникам.
– Это ложь!
– Посмотри мне в глаза.
Мани взглянул на дьявола, потом с трудом поднял руки и закрыл лицо. По щекам поползли медленные слезы, оставляя за собой грязные дорожки.
– Итак, всё, чему ты учил, поругано, твоих учеников нет более с тобой, а один из них – предатель. Ты всё ещё веришь в то, чему учил? Скажи мне. Быть может, ещё не поздно? Покайся перед Картиром, выдай ему своих учеников, вложи свои ладони в руки его, пади на лицо и целуй прах под ногами его, может, он простит тебя, а Бахрам вернёт свободу. Тебя знают в царстве, ты будешь говорить то, что прикажет Картир. Не всё ли равно, чему учить, если твоё учение оказалось ложным?
– Оно истинно!
– Тогда почему оковы не спали с тебя по чудесному волеизъявлению?
– Я… Я не знаю… Скажи, о Ариман, что будет со мной? Меня убьют?
Георгий Васильевич помолчал.
– Нет, ты не будешь казнён, я не вижу этого в твоём будущем.
– Значит, я буду жить и выйду на свободу? – обрадовался старик. – И я увижу небо над головой, и воду в реке, и снова смогу ощутить вкус спелых плодов? А может быть, Божество позволит мне ещё раз увидеть море? Но… Но ведь Бахрам и Картир не простят просто так! Значит, мне всё же суждено предать?
Дьявол вздохнул.
– У меня нет власти над твоей судьбой, пророк Мани, и я ничего не могу сделать для тебя. Я услышал, что хотел. Прощай, мы никогда больше не увидимся по эту сторону мира, а твоя судьба в твоих руках.
Он повернулся и, подметая грязный пол длинным плащом, не оглядываясь, вышел.
Мани смотрел ему вслед, и в глазах его больше не было страха – только смертная тоска.
***
…и мы вновь очутились на веранде подмосковной дачи.
– Ох, – вздохнула Ольга, – ужас какой … Это зловоние, жара, люди с безумными глазами… Мне надо чего-нибудь выпить! Георгий Васильевич, хотите пива?
– Благодарю, если позволите, мне лучше коньяку, – не изменил своим вкусам дьявол, устраиваясь в кресле. Плащи исчезли, мы были в своей обычной одежде. – Пожалуй, я вас на коньяке разорю, придётся открыть вам какой-нибудь клад.
– Библиотеку Ивана Грозного или сокровища Наполеона? – с надеждой спросил я. – А может, золото Полуботка[35]35
Павел Полуботок – в XVII веке наказной атаман Украины, обладавший огромным богатством. При Петре I умер в заключении в Петропавловской крепости. Существует миф об огромном кладе, скрытом Полуботком перед арестом.
[Закрыть] или Колчака?
– У вас иудеев в роду не было? – с интересом спросил дьявол.
– ответил я.
Ольга фыркнула.
– А татарам пиво нести?
– Обязательно! Сразу две банки!
Дрожащими руками я вскрыл банку, вылил её содержимое в стакан и выпил, не отрываясь. Вторую стал пить, уже разбирая вкус. Дьявол тактично ждал, покачиваясь в кресле.
– Вы сказали, что Мани не будет казнён, – спросила Ольга, с наслаждением потягивая пиво из запотевшего стакана, – это правда?
– Я никогда не лгу, – спокойно ответил тот. – Если нельзя сказать правду, просто не отвечаю. Мани действительно не будет казнён. Ему суждено умереть в тюремной камере на четвёртый день месяца Шаревар, примерно через три седмицы после ареста, не выдержав тюремной сырости и скверного питания. Всё-таки он старик… Бахрам забыл про Мани уже на следующий день, а Картир, который, в отличие от своего пустоголового властелина, не забывал ничего, не стал ему напоминать. В коптском Евангелии манихеев сказано так… Дьявол на секунду задумался, припоминая, а потом процитировал:
«В одиннадцать часов дня взошёл он из своего тела вверх в обитель своего величия в вышине».
Когда Картир узнал о смерти пророка, он приказал проткнуть его тело горящим факелом, чтобы убедиться в том, что ненавистный глава секты действительно покинул этот мир. После смерти Мани отрубили голову, из тела набили чучело и выставили на потеху толпы, а когда останки начали разлагаться, их выбросили на свалку. Впрочем, оставшиеся верными Мани ученики нашли его тело и похоронили там, где он был рождён – в Ктесифоне. Позже могила Мани затерялась.
– Я всё-таки не понимаю… – тихо сказала Ольга. – Зачем было убивать старика? Чем он им мешал?
Он умер. Боже!
Ужасный век, ужасные сердца!
– со странной интонацией процитировал дьявол.
– Мани мешал зороастрийским магам. Говоря вашим современным языком, он был слишком популярен. Шапур склонялся к манихейству, а вот его младший сын оказался под влиянием зороастрийцев. Это и погубило учителя Мани.
– Признаться, я ничего не понял в манихействе, – вздохнул я. – Когда Мани проповедовал Баату, мне было немного жаль этого армянина, хотя он и предатель. Что вообще можно было понять из разглагольствований Мани?!
– Подумайте вот о чём, многоуважаемый Вадим, – серьёзно возразил Георгий Васильевич. – Прошло без малого две тысячи лет после того, как пророк Мани ушёл из кругов этого мира, а люди всё ещё помнят его имя. Два тысячелетия – это совсем немало, уверяю вас. Да, с детства Мани посещали видения, которые сейчас называют галлюцинациями. Ваши психиатры сделали бы из Мани тихого идиота, а вот в третьем веке он сумел создать своё учение. Мани много путешествовал, добираясь даже до Индии, он бывал в Вавилонии, Мидии и Парфии. По меркам III века, шестьдесят лет – это глубокая старость, ведь тогда жили гораздо меньше.
Мани, как многие пророки после него, пытался создать некое синкретическое учение, включающее буддизм, христианство и зороастризм. Когда-то манихейство было чрезвычайно распространено на Ближнем Востоке, манихеи были в Китае и в Индии, кстати, единственный на земле действующий манихейский храм находится в современном Китае. С манихейской ересью боролись в первые века христианства, её следы можно найти в доктринах многих еретических религий, в том числе, и катарской…
– Мне почему-то его жаль… – грустно сказал Ольга.
– Бескорыстная жалость – это достойнейшее чувство, присущее далеко не многим женщинам и мужчинам в этом мире, – склонил лысеющую голову дьявол. – Но я не человек, и жалость не имманентна мне.
– Ох… – сказал я, хватаясь за голову. – Ещё чуть-чуть, и меня тоже начнут посещать видения. Увидеть такое…
– Не беспокойтесь, – сказал Георгий Васильевич, кладя сигару. – Никаких видений у вас не будет, вы совершенно нормальны. И вы, мадам, тоже. А я, пожалуй, прогуляюсь вдоль канала. Отдыхайте, до завтра.
– Какой культурный дьявол! – заметила Ольга, дождавшись, когда за нашим гостем закрылась калитка, – цитирует Гёте и Пушкина… О религиозных текстах даже и не говорю, в конце концов, это его профессия.
– «Настоящим дьяволом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество», – процитировал я.
– Это кто сказал?
– Ленин.
– Кто-о?! Ты шутишь?
– Конечно, шучу. Вообще-то он писал про коммунистов, но если сейчас не шутить, с ума можно сойти. У нас пиво не кончилось? Давай-ка ещё по баночке…
