Текст книги "Всегда летальный диагноз"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Без особой нужды мне ни к чему искать братца, подумал я, но на всякий случай буду иметь его в виду. Хотя бы для того, чтобы меньше заглядывать на Тверскую. Лучше поболтаю с его сестрицей.

Тем временем мы добрались до места. Миллер остановил машину и почти бегом повел меня в один из престижных небоскребов, что выстроили за последнее время. Мы поднялись в лифте на девятый этаж и тем же ускоренным темпом прошагали по коридору до двери квартиры. Миллеру не стоило так надрываться – он задыхался, и кончик носа у него опять побелел.

Нажимая на кнопку звонка, он от нетерпения притоптывал ногой.

На пороге возникла тоненькая девушка с распущенными по плечам волосами. Она близоруко щурилась и рассеянно гладила котенка, сидевшего у нее на руках.

– Юлия Дмитриевна дома? – выдохнул Миллер, заглядывая через ее плечо.

– Она уехала, – мило улыбаясь, ответила девушка. – В круиз вокруг Европы... А меня попросила присматривать за квартирой. Вы зайдете?

Миллер беспомощно оглянулся на меня.

– Что за чепуха? Какой круиз? – воскликнул он, делая плачущее лицо.

Глава 12

Сквозь полузадернутые гардины в комнату вползал матовый свет, напоминавший о снежных тучах, о завьюженных пустошах и о зимних сумерках, которые так завораживают, так усыпляют, что не хочется выбираться из постели до самой весны. Особенно из постели, которая согрета теплом близкого тебе человека. Я выискал в полумраке циферблат часов – они показывали половину восьмого.

Марина еще спала, уткнувшись щекой в подушку. Приподнявшись на локте, я посмотрел на нее. Лицо ее было скрыто разметавшимися волосами, которые в этом неверном свете казались почти черными. Сползшее одеяло позволяло видеть изящные линии шеи и хрупкого плеча. Кожа ее приобрела нежный оттенок топленого молока, и только в том месте, где до недавних пор находился шрам, она была немного светлее и как будто тоньше, словно кожа новорожденного ребенка. Шрам исчез. Это действительно было немного похоже на чудо.

Будто почувствовав мой взгляд, Марина зашевелилась, открыла глаза и улыбнулась сонной, почти счастливой улыбкой.

– И давно ты сверлишь меня глазами? – поинтересовалась она.

– Всю ночь, – уверенно заявил я.

– Ну и врешь, – пробормотала Марина. – Ночью ты был занят совсем другим...

– Разумеется... Но потом...

Марина опять закрыла глаза и, выпростав из-под одеяла руку, коснулась кончиками пальцев моего лица.

– Я так счастлива, – серьезно сказала она, словно во сне. – Теперь на меня можно смотреть без отвращения...

– Только смотреть? – спросил я, невольно потянувшись к ней и впиваясь губами в беззащитное розовое плечо.

Она тихо рассмеялась, не открывая глаз, и обвила мою шею руками. На меня будто нахлынула горячая багровая волна, от которой темнело в глазах и перехватывало дыхание.

И в этот момент пронзительно зазвонил телефон. Я невольно вздрогнул и поднял голову. Наваждения как не бывало. Марина открыла глаза и, посмотрев на мое разочарованное лицо, снова засмеялась. Ее смех постепенно заразил и меня. Мы лежали обнявшись, обессилевшие от смеха, а телефон звонил, не умолкая.

– Ты должен наконец что-то сделать! – сказала Марина. – Иначе он будет дребезжать так до вечера!

– Что сделать – отключить его или снять трубку? – уточнил я.

– Делай что хочешь, – великодушно разрешила Марина. – Потому что у меня предчувствие – это звонят тебе.

– Этого не может быть, – заявил я. – Кто может звонить мне по твоему телефону?

– Ты можешь это немедленно проверить, – предложила Марина.

– Ладно, я проверю, – с угрозой пообещал я. – Но этому человеку здорово не повезло!

Я спрыгнул с постели и босиком подошел к надрывающемуся аппарату. Нахмурившись и выпятив грудь, я поднес трубку к уху и мрачно сказал: «Слушаю!»

– Ну наконец-то! – произнес в трубке хрипловатый голос Чехова. – А я уже приготовился к тому, что ты лежишь с перерезанным горлом – как пишут в протоколах, труп лежит головой на север...

– Свинья ты, Юрий Николаевич! – с чувством сказал я.

– За свинью ответишь! – в тон мне откликнулся Чехов. – Тем более что мы договорились не подставлять Марину, а ты эту договоренность тут же и нарушил...

Я беспомощно оглянулся – очень трудно оправдываться и возражать, когда ты в костюме Адама. Но Марина вовсе не собиралась приходить мне на выручку. Положив подбородок на кулачки, она с веселым любопытством разглядывала меня. Я совсем смешался и умоляюще сказал в трубку:

– Юрий Николаевич! Ради бога, давай отложим этот разговор! Позвони попозже... Или лучше я сам тебе позвоню!

– Я звоню не затем, чтобы почесать языком! – сердито напомнил Чехов. – Я хочу знать, живы ли вы? И, уверяю тебя, это не праздное любопытство. С меня, например, не сводят глаз... Но я-то могу постоять за себя! Чего никак нельзя сказать о двух несмышленышах...

– Но-но, осторожнее со словами! – предупредил я. – И, между прочим, вчера я очень тщательно все проверил – «хвоста» за мной не было!

– Твоими бы устами... – скептически протянул Юрий Николаевич. – Но однако же я сгораю от нетерпения! Ищу тебя с раннего утра. Ты видел вчера Малиновскую?

– Знаешь, Юрий Николаевич, подожди минутку! – взмолился я, положив трубку на стол, поспешно оделся.

Передать ему, как был огорошен случившимся Миллер, как он был ошарашен и смят, я, конечно, не мог. Если это было сыграно, то сыграно с высочайшим мастерством и Михал Михалыч мог украсить своим талантом лучшие сцены мира. Но, по-моему, он был совершенно искренен, и его чувства к Малиновской просто выходили далеко за рамки обычной заботы начальника о подчиненной. Поэтому я просто сказал Чехову:

– Малиновскую мы не видели. Мы приехали в район Арбата, позвонили в квартиру, но там была лишь юная подружка, которой доверили наблюдать за жилищем. Сама пани Малиновская, по слухам, отбыла в круиз вокруг Европы.

– Постой, почему в район Арбата? – недоумевающе перебил меня Чехов. – Насколько мне удалось выяснить, ее голубая «Тойота» числится по адресу Петровский бульвар, 26 «б».

Теперь пришел черед удивиться мне.

– Ты что такое говоришь, Юрий Николаевич! – возмутился я. – Откуда ты взял этот адрес? Может быть, ты что-то перепутал?

– Ну вот еще! Запомни, юноша, я никогда ничего не путаю! – зловеще сказал Чехов. – Именно поэтому ты до сих пор еще жив... А чем тебе не понравился мой адрес?

Я почесал в затылке и неуверенно ответил:

– Ты понимаешь, этот адрес принадлежит врачу Заболоцкому... Тому самому, который давал Марине направление в клинику...

– Ах ты черт! – изумился Чехов. – В самом деле, что ли?

– Это абсолютно точно!

– Тогда... Тогда, может быть, стоит поискать эту дамочку где-то возле него?

– Я попробую, – сказал я. – Дело в том, что мы с Маринкой все равно собирались к нему заглянуть. Он просил показать ему результаты лечения.

– А кстати, как результаты? – спросил Чехов.

– Прекрасно! – ответил я и трижды плюнул через плечо. – Я даже не ожидал этого от такой суматошной больницы.

– Ну, положим, больница-то тихая, – строго заметил Чехов. – Суматоха от вас пошла.

– Тоже верно, – вздохнул я. – Ну ладно, Юрий Николаевич, до свидания! Я забегу к тебе сегодня... или лучше завтра! Как узнаю что-нибудь, так и забегу.

– Ну до свидания! – сурово ответил Чехов. – Будь осторожнее и почаще оглядывайся! Я не за тебя боюсь, а за Марину!

Услышав вслед за этим короткие гудки, я положил трубку и обернулся.

– Чехов за тебя боится, – радостно проговорил я, но Марины уже не было в комнате, а из ванной доносился шум воды.

Через десять минут она появилась, раскрасневшаяся, воодушевленная, и, делая большие глаза, призналась мне:

– Понимаешь, я никак не могу привыкнуть к своей новой коже! Мне все время кажется, что от неосторожного прикосновения она моментально лопнет, покроется язвами, ну и так далее... Так может быть?

– От очень неосторожного может, – серьезно ответил я. – Особенно если будет прикасаться кто-то посторонний...

– Все! Отныне ты не прикасаешься ко мне даже пальцем! – объявила Марина. – Я не могу рисковать своей новой кожей...

– Ах, вот как! Значит, я теперь посторонний?

– Да, теперь мне придется пересмотреть все свои старые связи, – засмеялась Марина. – Так всегда бывает при смене имиджа.

– Дался тебе этот имидж! Для меня ты нисколько не изменилась.

– Ты просто слеп! – шутливо надула губы Марина. – И с таким человеком я делилась самым сокровенным! Сейчас же скажи, что ты ошибся!

– Разумеется, я ошибся, – подтвердил я. – Ты стала еще прекраснее... – Это уже лучше, – кивнула Марина. – Но окончательное прощение ты можешь заслужить, если немедленно отправишься на кухню и сваришь кофе!

– Слушаюсь, моя повелительница! – покорно ответил я.

За завтраком я все-таки сообщил Марине, что Чехов за нее беспокоится. Заодно я рассказал об адресе, за которым числится голубая «Тойота» Малиновской, и предложил навестить доктора Заболоцкого сегодня же.

– Кстати, он сможет окончательно развеять опасения насчет хрупкости твоей новой кожи, – заметил я.

Марина задумчиво помешала ложечкой кофе.

– Значит, получается, что Малиновская катается на автомобиле доктора Заболоцкого? – сказала она. – Но ты ведь, кажется, упоминал, что его жена очень ревнива? Как же она терпит подобное обстоятельство?

– Может быть, она вовсе его и не терпит, – пожал я плечами. – Недаром их семейные сцены стали достоянием гласности... Доктору было чертовски неудобно, когда я оказался свидетелем скандала...

– О! Может быть, Малиновская его любовница? – предположила Марина.

– Это очень может быть, – кивнул я. – Но в любом случае он должен что-то знать о ней, кроме анатомии...

– Фу, как ты циничен! – сморщила нос Марина. – Когда я слышу высказывания о женской анатомии, мне хочется стать феминисткой!

– Не вижу ничего циничного в анатомии, – возразил я. – Равно как и в физиологии или, например, в психиатрии. По-моему, быть феминисткой гораздо циничнее. Феминизм противен человеческой природе...

– Одним словом, наш милый доктор тоже попал в число подозреваемых, – сказала Марина. – Только не представляю, каким образом ты собираешься из него что-то вытянуть?

– Я применю свой обычный способ – спрошу его прямо в лоб!

Марина подняла глаза, и на лице ее отразилось глубокое сомнение.

– Надеюсь, что после этого ты не получишь, как обычно, по затылку? – со вздохом сказала она. – Он у тебя и так еще не зажил...

– Ты заметила? – с неудовольствием сказал я.

– Еще бы! Кстати, ты слишком многое стал от меня скрывать. Мне это совсем не нравится...

– Да ничего я от тебя не скрываю. Просто, когда бродишь по темным коридорам, обязательно заденешь за что-то головой.

– Например, за рукоятку пистолета... – подхватила Марина.

– Ну ты преувеличиваешь... – пробормотал я.

– В общем, я запрещаю тебе отходить от меня дальше трех метров, – заявила Марина. – Отныне ты будешь постоянно находиться под присмотром!

– Вот тут ты ошиблась, – заметил я. – Наоборот, нас никто не должен видеть вместе. Или ты забыла, что сказал Чехов? Не исключено, что за мной следят. Если они узнают о тебе, ты окажешься без защиты...

– Интересно! А ты на что? – удивленно сказала Марина.

– Но я же не могу быть с тобой каждую минуту!

– А почему? – Марина внимательно посмотрела мне в глаза.

Между нами возникла многозначительная пауза.

– Ты предлагаешь мне переселиться в твою квартиру? – волнуясь, спросил я.

– Я была бы счастлива, – серьезно ответила Марина.

– Если я так просто могу сделать тебя счастливой, то я тоже счастлив, – сказал я.

– Ну вот, можно считать, что объяснение состоялось? – засмеялась Марина. – Это нужно отметить шампанским!

– Обязательно! – горячо сказал я. – Пойдем в ресторан или проведем вечер дома при свечах? Между прочим, у меня тоже есть квартира... Ты могла бы жить у меня.

– Я пока не готова к генеральной уборке такого уровня, – сокрушенно сказала Марина. Она еле сдержала улыбку.

– Я, пожалуй, тоже, – смущенно признался я.

–Итак, решено! – заключила Марина. – Вечером мы устроим ужин при свечах. Твоя задача – раздобыть шампанское. От остальных забот я тебя освобождаю.

– Это великолепно. Об этом любой мужчина может только мечтать, – сказал я. – А пока давай все-таки навестим нашего доктора. Только сделаем так... Я выйду из дома в одиночку, а ты спустя пять минут.

– Мы выйдем вместе! – перебила меня Марина. – Ты уже забыл, о чем мы договорились? Я не желаю жить с сыщиком! Я не желаю петлять по улицам и на бешеной скорости уходить от погони! Кстати, на чем поедем – на машине или на метро?

– Конечно, на метро, – ответил я. – Не стоит пока рассекречивать, что у тебя есть машина...

Марина посмотрела на меня с жалостью.

– Ты скоро сойдешь с ума! – заключила она. – Будешь шарахаться от каждой тени и даже по ночам носить черные очки...

– Сдаюсь, сдаюсь! – поднял я руки вверх. – Действительно, я немного сосредоточился на чужих проблемах. Просто мы еще достаточно глубоко в них сидим. И, согласись, ты первой увидела убийцу!

– Ах, да ничего я не видела! – с сожалением воскликнула Марина. – Знаешь, мне сейчас кажется, что все это мне просто померещилось, честное слово! Может быть, стоило все это забыть? Хотя бы на время...

– Сегодня же и забудем! – пообещал я. – Вот только спросим кое о чем Заболоцкого и тут же забудем!

– Ну хорошо же! – решительно заявила Марина. – Но поедем мы к нему на машине!

Когда мы подъехали к дому Заболоцкого, было около десяти часов утра. Все здесь выглядело совсем иначе, чем в первый раз. Глухое свинцовое небо, голые остовы деревьев и потемневший асфальт, который даже на взгляд казался тверже и холоднее, чем обычно. Художники тоже исчезли с улиц. Наш случайный знакомец в алом шарфе переместился, видимо, в тепло своей мастерской. Его номер по-прежнему лежал в моем бумажнике, и я непременно собирался навестить его в ближайшем будущем. Марине я ничего не говорил – это должно стать сюрпризом.

Мы прошли через дворик, поднялись по ступенькам и позвонили. Дверь открыла прежняя строгая женщина в вечном трауре. Она внимательно и пристально оглядела нас с головы до ног и сообщила, что доктора еще нет.

– Обещал к десяти быть, – сказала она с осуждением, относящимся скорее к нам, чем к отсутствующему доктору. – Будете ждать?

– Если можно, – вежливо сказала Марина.

– Разумеется, можно, – высокомерно ответила траурная женщина. – Иначе я не стала бы спрашивать!

Марина жалобно посмотрела на меня, но в глазах ее прыгали веселые искорки.

Мы сняли верхнюю одежду и прошли в холл, который был погружен в полумрак. Из посетителей, кроме нас, находилась одна женщина, которая неподвижно сидела возле окна на диване, напряженно выпрямив спину и глядя перед собой немигающими, остекленевшими глазами. Она была полностью погружена в свои, видимо, совсем не веселые мысли.

Мне подумалось, что мысли эти касаются утраченной молодости, потому что в остальном женщина выглядела вполне благополучной – начиная от платиновых волос, уложенных в элегантную и замысловатую прическу, и кончая туфлями на высоком каблуке, которые были явно не конвейерного производства. То же касалось и светло-серого костюма, в который было облачено ее все еще стройное тело, вымуштрованное строжайшей диетой. Лицо же словно выпадало из общей гармонии. Оно не подчинялось воздействию ни диеты, ни гимнастики, и его нельзя было украсить золотыми побрякушками. Безжалостное время оставило на нем неизгладимые отметины, и теперь речь шла о том, чтобы найти противоядие, не менее безжалостное.

Мы попытались поздороваться, но наша вежливость осталась без ответа, и тогда я не нашел ничего лучшего, как спросить привратницу:

– Доктор ездит на «Тойоте»?

Женщина смерила меня уничтожающим взглядом.

– Что за фантазии? – фыркнула она. – Доктор ездит на «Ауди». – И тут же вышла в какую-то боковую дверь.

Мы с Мариной переглянулись и смиренно присели на диван, расположенный по другую сторону окна. Женщина, занимавшая по отношению к нам симметричную позицию, по-прежнему сохраняла неподвижность и величие изваяния. Ее взгляд был сфокусирован на входной двери, как на единственном источнике надежды. Я вспомнил, что рассказывала Марина о некоммуникабельности миллеровских пациентов, и, кажется, понял причину этой некоммуникабельности.

– Ну что, будем ждать? – шепнула Марина.

– У тебя есть какие-то сомнения?

– Мне кажется, доктору сегодня не до нас, – объяснила Марина. – Обрати внимание, кроме нас, тут никого нет.

– А как же! – кивнул я в сторону неподвижной дамы.

Марина наклонилась к моему уху и еле слышно произнесла:

– Мне кажется, она сидит здесь уже много дней! Посмотри, какая безнадежность написана у нее на лице!

– Напротив! Только надежда удерживает ее здесь, – возразил я.

– Но что удерживает нас? – сказала Марина. – Я сейчас совершенно отчетливо поняла, что не нуждаюсь в опеке врачей.

– Вообще всех врачей? – подозрительно уточнил я. Марина засмеялась и обвила руками мою шею.

– Ну, одному врачу я, пожалуй, дам шанс! – обнадеживающе шепнула она.

Дама на соседнем диване впервые зашевелилась и совсем неодобрительно покосилась в нашу сторону. Я осторожно убрал руки Марины со своей шеи и сказал:

– Кажется, мы ведем себя не слишком пристойно. На нас уже обращают внимание!

– Тем более нам следует поскорее отсюда убраться! – заявила Марина.

– Но сегодняшний визит не будет стоить нам ни копейки. Разве это не повод посидеть здесь часок-другой? Здесь тепло и сухо и общество великолепное... – сострил я.

Марина хихикнула, и дама опять посмотрела на нас. Я приложил палец к губам и сделал страшное лицо. Некоторое время мы сидели в тишине, чинно сложив на коленях руки. Стрелки на больших настенных часах, висевших над входной дверью, переползли на половину одиннадцатого.

Шума подъехавшего автомобиля мы не слышали. Собственно, мы не слышали и звука отпираемых замков – хозяин возник перед нами внезапно, точно черт из коробочки. Мы невольно приподнялись со своих мест и поклонились. Заболоцкий скользнул по нам бархатными измученными глазами, кажется, не узнал и ограничился коротким кивком. Затем он шагнул к даме и довольно неприязненно спросил:

– Почему ты здесь? Это неудобно...

Обращение прозвучало достаточно странно... Я понял, что ошибся, как школьник, и, видимо, принял за пациентку саму хозяйку. Мне стало неловко.

– Ты был у адвоката? – без выражения, но громко произнесла женщина.

– Елена! – поморщился Заболоцкий. – В самом деле, неудобно! Мы можем поговорить обо всем позже...

– Мне не о чем с тобой говорить! – отрезала дама. – Я желаю только знать, был ли ты у адвоката?

Заболоцкий беспомощно оглянулся на нас и прошипел:

– Я прошу тебя, Елена! Здесь пациенты. Мы поговорим позже. Ты должна меня выслушать!

– Странно, что ты только сейчас вспомнил о пациентах! – язвительно сказала женщина. – Прием у тебя начался тридцать минут назад.

– О господи! – раздраженно проговорил Заболоцкий. – У меня было неотложное дело! Я тебе обо всем расскажу... В конце концов, мы должны понять друг друга?

– Я давно уже все поняла! – непреклонно заявила женщина. – Мне не надо больше ничего объяснять! Я только хочу получить свое!

– Что свое?! – не выдержал доктор, срываясь на крик. – Что ты называешь своим? Все, чем ты пользуешься, нажито мной неусыпным трудом!

Наши лица сделались каменными – присутствовать при семейной сцене всегда нелегко. А тут еще женщина неожиданно произнесла:

– Голубая «Тойота» тоже? – Оказывается, она только притворялась отстраненной.

Мы с Мариной вздрогнули и переглянулись. Заболоцкий тоже оцепенел, а потом с возмущением сказал:

– Что ты плетешь? Какая «Тойота»?

Женщина не удостоила его ответом, поднялась и с королевской грацией пошла прочь. Заболоцкий с яростью и бессилием смотрел ей вслед. Она поднялась по лестнице и скрылась.

– Может быть, мы зайдем в другой раз, – деликатно произнесла Марина.

Заболоцкий пристально посмотрел на нее и обессиленно потер ладонями пухлые щеки.

– Зачем же в другой? – бесцветно спросил он. – Прошу!

Он распахнул дверь кабинета и вошел первым. Мы неуверенно последовали за ним и увидели, как он снимает плащ и вешает его на крючок – руки его слегка дрожали.

– Прошу, присаживайтесь! – сказал он, оборачиваясь.

Лицо Заболоцкого украсила дежурная улыбка – он сумел взять себя в руки. Мы опустились в кресла, и доктор внимательно всмотрелся в наши лица.

– Кажется, я вас знаю, верно? – с некоторым облегчением проговорил он, неловко улыбаясь. – Вот этот молодой человек всегда приходит ко мне в самый интимный момент...

– Ей-богу, я не нарочно, Александр Анатольевич! – заверил я.

– Анатолий Александрович! – машинально поправил Заболоцкий. – Не смущайтесь. Это я пошутил. Видимо, не слишком удачно... Однако что вас привело ко мне?

Мы объяснили. Лицо Заболоцкого просветлело, и он с облегчением произнес:

– Вот теперь я окончательно все вспомнил! Разумеется! Будет очень любопытно взглянуть на работу коллег... Вы-то сами удовлетворены?

– Пожалуй, да, – кивнула Марина. – Хотелось бы знать, дальше все будет без осложнений или следует чего-то остерегаться?

Заболоцкий кивнул и поспешно облачился в белый халат.

– Прошу пройти в смотровую! – предложил он Марине. – Это недолго. Ваш спутник не успеет даже соскучиться.

Оставшись один, я попытался сосредоточиться и припомнить во всех деталях, как отреагировал Заболоцкий на неожиданный вопрос о голубой «Тойоте», – и решил, что момент растерянности в реакции доктора был основным. Правда, это ничего мне не давало. Пожалуй, вмешательство жены даже повредило моим планам. Теперь Заболоцкий был настороже.

Однако сегодня наш доктор был явно не в форме. У меня появилось подозрение, что он вообще отменил сегодня прием, и наша встреча состоялась абсолютно случайно. Заболоцкий был озабочен чем-то посторонним, не имеющим прямого отношения к косметологии. Что бы это ни было, надо было это использовать.

Вскоре из смотровой вышла Марина в сопровождении Заболоцкого. Он довольно любезно распинался о замечательных результатах, которых добились его коллеги, но было видно, что мысли его находятся далеко отсюда. Дождавшись, пока он выговорится и скажет сакраментальное: «У вас есть еще вопросы?» – я откашлялся и спросил:

– Один вопрос, Анатолий Александрович! Прошу меня заранее извинить, но вопрос этот очень важен для меня, хотя и недостаточно скромен, это я признаю...

Заболоцкий посмотрел на меня, скорее мрачно, чем любопытно, и пробормотал:

– Ну, давайте ваш вопрос!

– Вы знаете медсестру Малиновскую? – сказал я, глядя ему прямо в глаза.

Доктор как будто весь сжался, но ответил совершенно спокойно, размышляя вслух:

– Малиновская... Малиновская... Простите, что-то я не...

– Ту, которая ездит на вашей голубой «Тойоте»! – подсказал я. Звучало, конечно, издевательски, но иначе бы он вспоминал целую неделю.

Взгляд Заболоцкого метнулся по направлению к двери, ведущей в холл. Она оставалась приоткрытой, и у Анатолия Александровича появилось, наверное, сильнейшее желание захлопнуть ее поплотнее. Но он и тут сумел взять себя в руки, осторожно опустился в кресло и оценивающе посмотрел на нас с Мариной.

– Вы что, шантажисты? – с интересом спросил он.

– Ни в коем случае! – гневно возразил я.

– Тогда в чем же дело? – сдержанно поинтересовался Заболоцкий. – Я полагал, что моя личная жизнь никого не касается...

– Да бог с ней, с вашей личной жизнью! – нетерпеливо сказал я. – Меня интересует Малиновская. И не говорите, что не слышали такой фамилии. Десятки людей видели ее сидящей в голубой «Тойоте». Не хотите же вы сказать, что машину у вас угнали?

Заболоцкий посмотрел на меня с отвращением. Наверное, сейчас он с удовольствием засветил бы мне в лоб.

– Хорошо, я признаю, что это моя машина, – неохотно сказал он. – Только не понимаю, зачем об этом оповещать мою жену?

– Это вышло случайно, простите, – смиренно сказала Марина.

– Случайно! – горько усмехнулся Заболоцкий. – Если жена узнает, что моя любовница раскатывает на автомобиле, который принадлежит мне... Эх, да что там говорить!

– Малиновская – ваша любовница? – деловито уточнил я.

– И что же в этом особенного? – с вызовом сказал Заболоцкий. – Вы, молодой человек, впервые узнали, что у мужчин бывают любовницы?

– Вы из меня особенно молодого-то не делайте, – сказал я сердито. – Мне известно, что любовницы бывают у многих, но не все оказываются замешаны в преступления!

Заболоцкий вскинул голову.

– Что вы хотите этим сказать? – выкрикнул он задиристо.

– Все, что хотелось, я уже сказал, – проворчал я. – Это вы лучше скажите, как найти вашу подругу? У меня с ней особые счеты...

Заболоцкий непонимающе уставился на меня.

– Юлия? Преступления? – повторил он изумленно. – Да нет, это бред какой-то! Вы вообще-то в своем уме, юноша? И какие это у вас могут быть счеты с моей женщиной?!

– Знаете что? Если еще раз назовете меня юношей, я устрою вам такой нокаут, что забудете, как вас зовут! – окончательно разозлившись, пообещал я. – Ишь, патриарх нашелся! Завтра вашу подругу объявят во всероссийский розыск – будете объясняться с другими людьми и в другом месте!

Марина встревоженно потянула меня за рукав, опасаясь непредвиденного поворота событий. Но я вовсе не собирался махать руками – просто хотелось поставить на место зарвавшегося коллегу. Он, кстати, сразу же сбавил тон и сказал примирительно:

– Ну-ну, не будем ссориться! Я совсем не предполагал, что мои слова могут вас так рассердить. Вы примите во внимание и мое состояние. Моя семейная жизнь трещит по швам, а вы приходите и заявляете, что моя любовница – преступница! Как, по-вашему, я должен реагировать?

– Лучше бы вы реагировали адекватно, – сказал я. – От вас требуется только сказать, где она сейчас находится.

– Юлия? Да где же она может находиться? – растерянно произнес Заболоцкий. – На работе, наверное.

– На работе ее не видели уже несколько дней, – подсказал я.

– В самом деле? Это странно, – заметил Заболоцкий. – Тогда, скорее всего, дома. Давайте немедленно поедем к ней, и вы при мне с ней поговорите. Я должен все знать. Поедем сейчас же! Она живет недалеко, в районе Арбата...

– Там ее нет! – заявил я. – Уже проверяли. По утверждению девочки, которая присматривает за квартирой, хозяйка отправилась в круиз по Европе!

Заболоцкий, который уже поднялся и снимал белый халат, опять опустился в кресло.

– Кто отправился в круиз? Юлия? Не может быть! Я бы обо всем знал!

– А вы, выходит, не знаете? – с иронией спросил я.

– Вы меня буквально ошарашили! – признался Заболоцкий, обводя нас взглядом. – Я не могу прийти в себя! Преступления, круиз... У меня голова идет кругом!

– Странно, – заметил я. – А я слышал, что у Малиновской брат не в ладах с законом.

– Что брат! – возразил Заболоцкий. – Она не имеет ничего общего со своим братом! Это родство всегда угнетало ее...

– Насколько мне удалось узнать вашу подругу, – мстительно сказал я, – она не кажется слишком угнетенной. Да и с братцем она, по-моему, поддерживает достаточно тесные контакты.

– Не знаю, откуда вы все это взяли! – расстроенно проговорил Заболоцкий. – Юлия – нежное и доверчивое существо... Ей пришлось многое пережить, но грязь как будто не пристает к ней...

– После этих слов вы мне кажетесь гораздо доверчивее, – сказал я. – Но, может быть, вы все-таки знаете, где ее искать, помимо работы и квартиры на Арбате?

Заболоцкий задумчиво покачал головой.

– У нее здесь больше никого нет, – сказал он печально. – Ведь вы знаете, как Юлия появилась в Москве?

– Да, я наслышан, – ответил я. – В ее укоренении здесь большую роль сыграл ее братец. Где он живет?

– Этого я не знаю, – твердо ответил Заболоцкий. – Да и сама Юлия Дмитриевна, поверьте, не поддерживает с ним никаких отношений!

– Но ведь вы должны с ней как-то видеться? – возмущенно заметил я.

– Обычно мы созванивались, – объяснил Заболоцкий. – Теперь мне только остается ждать звонка... Не могу же я, в самом деле, метаться по всей Москве в напрасных поисках!

Он посмотрел на меня с выражением несправедливо обманутого человека – пухлый подбородок его слегка дрожал. Мне ничего не оставалось делать, как только развести руками.

– В таком случае, как говорится, разрешите откланяться! – произнес я с натянутой улыбкой. – Насколько я понимаю, мы вас немного расстроили. Прошу извинить.

– Расстроили! – саркастически отозвался Заболоцкий. – Я огорошен! Но вы здесь ни при чем. Если даже десятая часть того, что вы тут наговорили, правда – это катастрофа!

– Ну, положим, до катастрофы еще далеко, – попытался я подсластить пилюлю.

Заболоцкий пренебрежительно махнул рукой и отвернулся. Марина решительно потянула меня за рукав. Мы покинули кабинет. Я испытывал ощутимую неудовлетворенность. Мой метод лобового вопроса провалился с треском, и теперь я совсем не исключал, что Малиновская в самое ближайшее время может действительно оказаться в европейском круизе.

Марина, кажется, догадывалась, о чем я думаю, потому что в вестибюле, когда я помогал ей одеться, сказала:

– Знаешь, я бы предпочла, чтобы твоя Малиновская провалилась сквозь землю. Давай сегодня о ней забудем, а? Ты помнишь, что у нас намечено на вечер?

– Ну что ты!

Марина взглянула на меня с благодарностью. Мы вышли из особняка, держась за руки. На тротуаре напротив дома красовался темно-зеленый «Ауди». Он показался мне похожим на исполинского жука-бронзовку.

– Дорого бы я дал, чтобы узнать, куда ездил наш доктор сегодня утром! – глубокомысленно заметил я.

– А я не желаю дальше развивать эту тему, – сообщила Марина, демонстративно затыкая уши.

Я не решился далее развивать эту тему, но, когда мы отъезжали, доктор Заболоцкий снова напомнил о себе. Обернувшись, я успел заметить через заднее стекло его неприкаянную фигуру в распахнутом плаще, спешащую к припаркованному автомобилю.

За то, чтобы узнать, куда он едет сейчас, я дал бы еще дороже, но не стал об этом даже заикаться. В конце концов, Марина заслужила этот вечер. Да и я сам, если подумать, тоже его заслужил.