Текст книги "Гвоздь & винил"

Автор книги: Михаил Гальцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Отпозировав Лунатику, класс маленькими группками просачивался в медпункт и полировал чудесной смесью «Посольской» водки и финского брусничного ликёра, уже выпитое «официальное» шампанское. В зале становилось теплей и душевнее. Когда мы заиграли «Солнечный остров», танцующие прижались друг к другу, а некоторые пары даже слились в поцелуе. Я знал, что за медкнижками у нас ещё в запасе с десяток бутылок зелёного ликера «Шартрез», «Абрикотина» и «Капитанского джина» и был совершенно спокоен за традиционную «встречу рассвета». Мы объявили очередной перерыв и пошли отлить, но Серж поманил нас с Лунатиком, показывая пальцем на дверь женского туалета.

– Ты не перепутал? – удивился Андрюшенька, недоуменно вжав голову в плечи.

– Нет. Сюрпрайз!

Он картинным жестом отворил дверь , и мы увидели пьяную пэтэушницу Галю, раскрашенную как индеец дакота, вышедший на тропу войны. На её черной толстовке был нацеплен значок – блюдце с английской фразой « I love steal», а на шее висела массивная никелированная цепь с подвеской в виде бритвы.

– Judas Priest – не к месту прикололся я и увидев на спине у Гали надпись «Fuck me baby» дико заржал.

– Это у него нервное – оправдал меня Серж.

Галя глупо улыбнулась и громко икнув, подняла короткую юбку.

– Ну, мальчики кто первый?

– Очкуешь? – Серж оценивающе посмотрел на меня.

– Нет. А нам за групповуху не дадут? – прохрипел я , не переставая давиться от смеха.

– Нет . Всё чисто. Галя девочка своя. И , вообще. Хорош ржать!

– Понял-понял – я прикрыл рот рукой, стараясь остановиться, но ничего не получалось.

– Вот это подарок – с деланной страстью прошептал Андрюшенька и потрогал Галю за грудь – он повернулся в мою сторону – заткнись, Проф!

И я неожиданно перестал смеяться.

– Сейчас-сейчас– сейчас – шептал Андрюшенька, мучаясь с заевшим на ширинке зиппером.

– Ну да, конечно, давай по – бырому. Знаешь хоть – куда? – Галя нагло посмотрела на Лунатика и грубо притянула его к себе – давай!

Лунатику на всё хватило одной минуты. Недовольная Галя одёрнула юбку и презрительно посмотрев на Андрюшеньку. Сказала

– Мальчик....

Андрюшенька сосредоточенно закурил, а Галя поманила меня рукой. Я отрицательно мотнул головой и повернулся к Сержу.

– Всё с тобой понятно – Серж похлопал меня по спине и посмотрел на Галю

– Я тут пока посижу. Привёл каких-то худосочных – обозлённо проговорила Галя – Может, приведёшь кого?

– Дело-то житейское, сиди сколько хочешь – Серж открыл дверь и , не оглядываясь вышел в холл.

– Ты как её , вообще, выцепил? – поинтересовался я у Сержа.

– Так. Дал червонец да пузырь ликёра, она и пошла.

– Недорого.

– А мог бы совсем ничего не давать....

– Она, вроде, не дура?!

– Она – нимфоманка. Я в матушкиных книжках нашёл, что есть биксы, которым всё время хочется! Она – такая.

– Понятно. А мужики такие есть?

– Да. У нас это называется сатириазисом.

– Хорошее название. В Древней Греции такие козлоногие чуваки были. За нимфами, кстати, по лесам гонялись! Все совпадает. Да, хорошие у твоей матушки книжки, а мне моя только о вреде онанизма брошюрки с пятого класса подкладывает. Зачитаешься!

– Ладно, пойдём.

Оставшееся время мы играли почти одни медляки типа хипповской «Come back to me» и пёпловской «Lalanya», но закончили бодрой песенкой-регги, которую сочинил какой-то московский хипан, а на школьных танцах нам её играть запрещали:

Так надо ходить на сейшн стадом,

Рвать одежду в толчее на куски.

Сдавать пласты и шмотки разом,

И в туалете пить портвейн от тоски.

Так надо найти её, взять телефон,

Чтобы затем

Концерт группы всё равно какой

Смотреть было с кем.

Так надо одеться в джинсы стадом.

Монтану, Левис демонстрировать всем!

Смотрите быстро гёрла в джифонаде,

А вот у чувака на платформе шузы.

Так надо прийти сюда,

Увидеть всех, всё рассказать.

Только музыка где-то в стороне

Без ответа опять.

Так надо в буфет бежим стадом,

Выпить пива сейчас втроём.

Не надо нам совсем лимонада

С ним рок-н-ролл в конце не споём!

Так надо, ну что ж, мы рады

Регтайм помог обрести себя

Эта музыка радует всех

И меня, и тебя!

Этот чувак-хиппи, вероятно был малограмотен и не отличал регги от регтайма, который был придуман ещё в 19 веке и был прародителем джаза и разных танцев типа «фокстрот», да и текстуха особым талантом не отличалась, но мы всё равно играли эту песенку, потому что она всем нравилась. Да, и – что такое «джифонада» никто из нас не знал…им рок-н-ролл в конце не споем.

ТПостепенно праздник сошёл на нет, и самые крепкие отправились к озеру «встречать рассвет», но вместо рассвета встретили весёлых и пьяных городских, прыгающих голыми с «тарзанки». Драться никто не стал. Мы выпили с ними «за мир во всём мире», «Олимпиаду-80» и тихо разбрелись по домам.

Я шёл по дороге и смотрел на новенькие плакаты с игрушечным олимпийским медведем. Внезапно накатила тоска. Я вспомнил Галю, «Капитанский джин», «Девушку с жемчужными волосами» и сблевал прямо под одним из весёлых плакатов.

Домой я приполз около шести утра. Предки ждали меня на кухне и о чём-то тихо говорили.

– О, явление Христа! Ну что, берибздей, готов к труду и обороне?! – с деланной бодростью проговорил папаша.

– Да, сын, ты чего-то припозднился. Надеюсь, вечер удался? – спросила маман и внимательно посмотрела на меня – ты хорошо себя чувствуешь?

– Не очень – вяло пробурчал я и попытался снять с ноги левый шуз, но медленно завалился на пол.

– Боже, Георгий, наш сын пьян! – схватилась за голову маман.

– Ничего, протрезвеет. Эх-х, молодо-зелено! – пробасил папаша, мечтательно закатив к потолку глаза и явно вспоминая о хорошем.

Он достал из холодильника пузырёк с нашатырём,открыл и сунул мне под нос

– Вставай, боец, тебе ещё сегодня аттестат получать!

Я проснулся в девять утра и пошёл за аттестатом. Директриса, вручив мне заветную книжицу в зелёном дерматиновом переплёте,с презрением посмотрела на меня и сказала

– Такие как ты, Бобров, всегда и везде всё портят. Да, паршивая овца найдётся в любом стаде – она опять посмотрела на меня – хотя, нет, Бобров. Ты – не овца. Ты – козёл провокатор.

«Вот это резюме»! – подумал я про себя и спросил

– Как это?

– А так: в загоне, где животные находятся перед убоем, делают маленькую потайную дверцу для козла-провокатора. Он бодро ведёт своих друзей в загон, а сам потом в эту дверцу уходит. И так происходит много-много раз! Понимаешь, Бобров?!

– Да. Только я не знал, что у козлов есть друзья.

– Сегодня ты получил путёвку в жизнь, и дальнейшее будет зависеть только от тебя, хотя, такие клоуны как ты вряд-ли найдут себе место в нашем социалистическом государстве! Хотела бы я вручить тебе справку вместо аттестата… Прощай, Бобров! – с чувством произнесла директриса и махнула рукой, словно отгоняя назойливого шмеля.

– Большое спасибо, Анна Самуиловна! Прощайте – я кивнул ей головой и щёлкнув каблуками, как белогвардейский офицер в советском фильме, вышел из кабинета.

Весь день я провалялся на диване, читая «Большую советскую энциклопедию», а вечером, осторожно похитив из спальни предков папашин «Океан – 209» принялся ловить «Концерт поп-музыки 2» из Вашингтона.

Наши «глушилки» работали исправно и побегав полчаса по комнате с хрипящим и гудящим приёмником, я понял, что сегодня ничего послушать не удастся и пошёл на кухню. Там меня уже ждали.

– С завтрашнего дня готовься к поступлению в училище – категоричным тоном заявил папаша – и верни на место мой приёмник!

– Иннокентий, ты должен подготовиться к вступительным экзаменам и не опозорить нас с отцом по прибытию в Горький – строго сказала маман и добавила – тем более, что твои друзья едут вместе с тобой.

– Как это?! – опешил я – какие ещё друзья?!

– Серёжа Миляев и Андрей Левинский. А ты разве не знал? – улыбнулась маман, довольная произведённым эффектом.

– Вот уроды, могли бы и сказать! – со злостью воскликнул я и резко отодвинул от себя чашку с налитым мамашей чаем.

– Не надо так нервничать, сын, твои друзья сами узнали об этом только сегодня.

– Не понял?

– Твой папа поговорил с их родителями, и они приняли судьбоносное решение для своих детей. Родители Сергея и Андрея тоже считают офицерскую карьеру привлекательной, перспективной и способной обеспечит вам продвижение в нашем социуме.

– Каком социуме?

– Нашем, Иннокентий, социуме – советском.

– Муфлоны – раздражённо ответил я на мамашин «социум».

– Сын, что это за слово?! Ты не должен так выражаться! Это опять какой-то ваш особый язык?

Маман вспомнила, как одно время классе в восьмом мы с Лунатиком и Сержем разговаривали на одном из вариантов «поросячьей латыни», чтобы скрыть от родаков свои телефонные переговоры. Например, слово «идиот» у нас звучало так «иподипоипотот». Букв было , конечно, многовато, зато можно было разговаривать о чём хочешь. Завязали мы с этим языком после того, как разъярённый Серж разбил дома телефонную трубку, пытаясь врубиться в то, о чём ему говорил Лунатик.

– Не, ма, никакого особого языка. Муфлон – это дикий баран, я в энциклопедии читал.

– Умные все стали. Энциклопедии читают – папаша скептически окинул меня взглядом – скоро будешь строевую стойку учить, тогда поймёшь почём фунт изюма!

– «Фунт лиха», Георгий, ты ошибся – показала свою эрудицию маман.

– Ничего я не ошибся. Этот балбес не понимает именно почём фунт изюма, которым его кормят здесь! – возразил папаша и открыл холодильник – где у нас «Докторская»?

– Она сегодня закончилась, Георгий.

– Понятно – папаша косо посмотрел на меня – опять ты сожрал?

Я молча пожал плечами.

– Георгий, ты дома – маман умоляюще сложила ладони перед собой.

– В смысле?!

– Я имею ввиду то, что мы находимся не в казарме, но ты всё равно разговариваешь с нашим сыном очень и очень грубо!

– Пусть привыкает! Скоро он туда поедет! – папаша выудил из холодильника попавшуюся под руку баночку со сметаной и раздражённо надавил пальцем на хлипкую крышечку.

Жидкая сметана брызнула папаше в табло , и он смачно выругался.

– Вот видишь, Иннокентий – обратилась ко мне маман – что бывает, когда человек раздражён?

Она указала мне взглядом на папашу, который ладонью вытирал с морды сметану и продолжила

– Не надо так реагировать. Твои друзья не бараны, и они сделали правильный выбор. Вам троим будет гораздо проще жить вместе жить в одной казарме. А сейчас надо готовиться к поступлению. Ты хорошо меня понял, сын? – строго посмотрела на меня маман.

– Да, понял я всё, может вы ещё и есть за меня будете?

– Как это?!

– Ты что мульт этот не смотрела? «Вовка в тридевятом царстве»? Там было двое жлобов, которые жили в сундуке и всё за этого Вовку делали! Их так и звали «двое из ларца».

– Иннокентий, ты прекрасно знаешь, что мультфильмы я не смотрю и считаю этот жанр искусства несерьёзным. У тебя есть почти две недели на подготовку. Думаю, что в перерывах между этой подготовкой тебе с друзьями неплохо будет посетить московские музеи. Для общего развития. Например, я прочла в газете, что сейчас очень хорошая выставка проходит в «Оружейной палате». Ты там когда-нибудь был?

– Нет – грустно ответил я подумал, что из этого капкана мне не выбраться.

На следующий день на берегу озера мы собрали «совет старейшин».

– Завалю всё нах – хмуро глядя на воду, заявил Серж.

– И чего потом? – спросил я.

– Потом меня заберут в армейку, я попаду в спортвзвод и буду ездить по всяким чемпионатам. А когда отслужу, поступлю в институт физкультуры – дембелям везде при поступлении льготы. Все дела.

– Чудесный план! – хмыкнул Андрюшенька – а я всё сдам и буду учиться. В этом училище получают диплом инженера-экономиста, это выгодно.

– Да, тебе, жидок, лишь бы на пАрнас что-нибудь клали. Всё только, чтоб выгодно было! – Серж сплюнул в сторону.

– А шо такое, у нас в роду все были марвихерами – изображая одесского еврея, проговорил Лунатик, а потом весело пропел – « Я поросёнок и не стыжусь, я поросёнок и тем горжусь! Моя маман была свинья, похож на маму очень я»!

– Вот именно – подтвердил Серж.

Папачос Андрюшеньки был «главным по квартирам» в нашем гарнизоне и его союзных окрестностях, а Дина Абрамовна воплощала в себе образ типичной еврейской маменьки, беспокоящейся о своём сынке. Она была чем-то похожа на кореша Чарли Чаплина в фильме «Золотая лихорадка». Они там жили в хижине, которая качалась на краю офигенного обрыва, и раскачивал её чаплинский друган – здоровенный такой жлобяра! Он ходил по этой хижине взад вперёд, а голос диктора в это время вещал: «Большой Билл так привык страдать, что страдал теперь по всякому поводу»! Про себя я именно так и называл Андрюшину мамочку, которая по жизни никогда и нигде не работала, год от года распухая вширь от домашней выпечки и дефицитных продуктов местного военторга.

– Я,вообще, со своей мамой поговорил – продолжил Андрюшенька – и она сказала, что из этого училища можно будет перейти в Плехановский институт!

– Как это?! – удивился я – ведь оттуда уже не слиняешь, если присягу дашь.

– Проф, ты странный. Никто сразу линять и не собирается. Можно год отучиться, а потом вдруг у тебя язва откроется или геморрой в сложной форме…

– Что за геморрой в сложной форме?

– У тебя зубы когда-нибудь болели?

– Конечно!

– Так вот, представь, что у тебя полная жопа больных зубов – это и есть геморрой!

– Невесело.

– Согласен, но можно придумать любую болезнь, не обязательно гимор.

– То есть, ты предлагаешь поступить, а потом закосить? А ты уверен, что всё у тебя получится?

– «Делай, что должно, и будь что будет» – отмазался Андрюшенька поговоркой братьев-масонов и перевёл разговор на другую тему – может, в Москву сгоняем, по пивку встрянем?

– Ну да, по пивку – повеселел Серж – а то несёте тут всякую херню! А служить надо честно, если пошёл – нечего косить!

– Никто косить и не собирается – надулся Лунатик – я ж это так, теоретически.

– В бубен бы тебе зарядить за эту теорию! – Серж потряс перед носом Андрюшеньки тяжёлым кулаком и сплюнул в сторону.

– «Ребята, давайте жить дружно» – выступил я в роли мутного кота Леопольда, который пытался дружить с мышами-пакостниками, не зная о том, что ещё древнегреческий философ Гераклит сказал: «Война отец всех» и был прав.

На следующий день с высочайшего дозволения предков мы втроём отправились в «Оружейную палату», если так можно было назвать парк Сокольники, который ещё с детства был нашим любимым местом в столице.

По всему парку из допотопных репродукторов неслись переделки хитов UFO, Smokie и Baccara, записанные «Весёлыми ребятами».

– Вотки найду?! – подражая скрипучему Крису Норманну, пропел Серж и показал нам головку «малышки» спрятанной в сумке с надписью «Москва. Олимпиада 80» – чё, по стопездесят?

– Не, ты погоди, я тут место одно знаю, где пиво есть «Останкинское» в маленьких таких бутылочках, тёмное и убойное. Сейчас мы его купим, а потом всё остальное.

– Тоже нехило – согласился Серж – давай, веди.

– Ты что же это, без нас тут промышляешь? – спросил я – договаривались ведь всегда вместе ездить.

– Понимаешь, тут такое дело, старухан, ко мне на пару дней брат из Тюмени приезжал, ну мы с ним и зависли. А у него здесь дальняя родственница «Фантой» на разлив торгует… Вобщем, отгрузила нам килограмма два порошка, апельсинами пахнет. Думаю, хорошо бы его водкой разбавить – Лунатик достал из кармана небольшой полиэтиленовый пакетик с жёлтым порошком – вы как?

– Что ж ты, слон аморфный, раньше-то молчал?! – Серж крепко сжал Андрюшеньку в своих медвежьих объятьях и поцеловал в макушку – жизнь-то налаживается!

– Давайте, пока мы всё не наладили, придумаем, что скажем родакам насчёт Оружейной палаты – сказал я – надо , чтобы мы говорили одно и то же.

– А что тут думать – на ремонте она – быстро сообразил Андрюшенька – и запомнить легко, и предки проверять не поедут.

– Вот это алиби – Серж уважительно похлопал Андрюшеньку по плечу – не доебёшься. Всё, пошли в палату!

В то время, как мы оживлённо обсуждали план «боевых действий», мимо нас, шатаясь, продефилировал сильно пьяный гражданин крестьянской внешности с пустым пластиковым стаканчиком в руке. Размахивая этим стаканчиком и перекрывая своим сочным басом пердёж репродукторов, он с надрывом орал «Катюшу».

– С утра выпил – весь день свободен – с завистью произнёс Серж и хотел сказать что-то ещё, но вдруг замолк и мотнул головой, указывая в сторону «зелёных насаждений».

Из аккуратно подстриженных кустов вышли двое крепких парней в одинаковых костюмах и подошли к мужику. Ни слова ни говоря один из них коротко ударил «певца» под дых, а второй заломил ему за спину руку и достал из кармана рацию. Спустя пару минут подъехал небольшой фургон без опознавательных знаков, в который и был загружен нарушитель общественного порядка. Фургон быстро укатил, а парни заняли своё место в кустах.

– Ты это видел? – спросил Лунатик, глядя на Сержа – вот и нас также свинтят! Не, здесь пить нельзя.

– Сам говорил, что если хочешь спрятать – положи на видное место – сказал Серж и развёл руками – идём за пивом. Это – приказ по части и обсуждению не подлежит.

– Ну, ладно – нехотя согласился Лунатик – только давайте я вам сначала анекдот расскажу, а потом пойдём?

– Рассказывай, только недолго, а то у меня слюни уже текут, как у собаки

– В одном сказочном королевстве жил король, а у короля был сын, у которого в заднице вместо дырки была замочная скважина для ключа. Когда сыну исполнилось три годика , он подошёл к королю и спросил

– Папа, а зачем у меня в попе замок?

– Есть тут, сынок, один маленький секрет. Подрастёшь скажу – ответил король и ласково погладил мальчика по голове…

– Хорош сиськи мять, давай короче – прервал Андрюшеньку Серж – а то он так до тридцати лет к нему будет ходить!

– Ну да, до тридцати трёх. Король сына этого мудака всё отговаривал, а он всё клянчил и клянчил. Король не выдержал и дал ему ключ от этого замка, он сунул его в задницу, провернул и развалился на части! Мораль: не ищи на свою жопу приключений!

– А мы здесь при чём? – Серж раздражённо посмотрел на Андрюшеньку – плохой анекдот. «Уж если я чего решил, то выпью обязательно»! – процитировал он Высоцкого – пошли!

– Мы, кажется, не хотим жопу свою поберечь – я кивнул на торбу Сержа – «Мальтус» в такую жару не очень попрёт.

– Да, ладно, всё будет тип-топ, или вы хотите в Третьяковку? – Серж с ухмылкой посмотрел на нас с Андрюшенькой.

– Нет!!! – громко проорали мы , и Серж с победным видом повёл нас к новым приключениям.

Мы купили «Останкинского» в одном из летних кафе и там же, вместе с «малышкой» Сержа его выпили. Я посмотрел на эскадру облаков, плывущих курсом норд-вест, и забылся. Жизнь была прекрасна и удивительна, а Москва в тот момент показалась мне самым чудесным городом в мире! Так , вероятно, и было, потому как в своей жизни городов я особо и не видел. Когда мы с папашей служили на Кольском полуострове до ближайшей железнодорожной станции было почти сто километров, и я жаловался приехавшим с «Большой Земли» пацанам, что тундра мне надоела и я хочу жить в городе. Они дружно крутили мне пальцем у виска и говорили: «Ваще дурак? Здесь же так здорово играть в индейцев и смотреть на северное сияние»! Действительно, всё это было здорово, но я не понимал.... Размышления мои прервал грубый пропитый голос

– Пойдём, ребятишки, поговорим.

Я поднял голову и увидел трёх пузатых чуваков , затянутых в джинсу и украшенных хаерами а ля Джон Леннон. Их небритые лица отдавали синевой и не сулили нам ничего хорошего. Мы переглянулись с Сержем, он кивнул мне головой, а Лунатик достал из кармана металлическую монетницу, в которой было копеек сорок мелочью.

– Я что, повторять должен? – чувак махнул рукой в сторону кустов – пошли, буратины!

За кустами оказалась небольшая лужайка с примятой травой и валявшимися на обрывке газеты остатками нехитрой снеди.

– Давайте ваши денюжки – чувак протянул лапу к Андрюшеньке, а его друзья лениво закурили «Мальборо».

– Вот – Лунатик выдавил мелочь из монетницы и насыпал в ладонь чуваку, оставив монетницу у себя в руке.

– Теперь – ты – чувак рукой поманил к себе Сержа.

– У меня нет – спокойно ответил Серж, держа руку в кармане.

– А ты попрыгай! – предложил чувак.

– Ладно – Серж сделал вид, что собирается подпрыгнуть, и втащил чуваку нижнего «крюка».

Мы услышали, как хрустнула челюсть и глухо взвыл, падающий на землю сборщик податей. Я дал ногой по яйцам второму, а Серж зарядил ему за ухо кастетом. Третий чел оказался хорошим бойцом и коротким прямым рассёк мне губу, резким ударом в печень вырубил Андрюшеньку ,провёл удушающий захват Сержу и повалил его на землю. Увидев монетницу, которую Андрюшенька выронил из руки, я поднял её с земли и, зажав в кулаке, начал молотить душителя по затылку. Он схватился за голову руками и, мыча от боли, отвалился в сторону. Серж поднялся на карачки, подполз к своему обидчику и кастетом врезал ему по носу. Чувак бессильно откинул голову и затих. Из носа его на примятую траву быстро текли весёлые ручейки крови.

– Ты его убил! – схватив Сержа за локоть, заверещал вышедший из ступора Лунатик.

– Ага, Карел ГОтов – довольно улыбнулся Серж, держась за покрасневшую шею – не бзди, Абрамыч, жить будет!

– Мне кажется пора делать сэйбл – выступил я с умным предложением.

– Ага, теперь точно – пора валить! – Серж вытер о траву кровь аборигенов, оставшуюся на кастете и счастливо улыбнулся – вот теперь себя люблю я, вот теперь себя хвалю я! – перефразировал он знаменитого «Мойдодыра» и , покачав головой, добавил – жаль только, что весь кайф вышел с этими ублюдками.

– А вдруг они переодетые менты? – предположил Андрюшенька.

– Это вряд ли, у ментов на лбу клеймо стоит «МВД», а у этих козлов его не было – спокойно ответил Серж и, достав из кармана лежавшего в отключке чувака, трофейное «Мальборо», закурил.

На Ленинградском вокзале мы посетили грязный сортир, где Серж, по обыкновению, провёл свой знаменитый трюк с порванной ширинкой. Мать Сержа, которая прекрасно шила, была знакома с женщиной, работающей на местном парашютном заводе, поэтому в одежде Сержа всегда присутствовали новейшие космические технологии. Ради удобства, он попросил матушку вставить на «Врангель» вместо обычного зиппера только что появившуюся в производстве липучку. Зайдя помочиться в общественный туалет, Серж подходил к писсуару и резко дёргал за гульфик, слышался громкий треск , и все окружающие оборачивались на Сержа. В этот раз произошло то же самое

– Что, кабзда порткам? – оглянулся небритый мужик, ищущий по пустым кабинкам газету – не хер потому что погань ихнюю таскать!

– Да-да , не хер! – крикнуло несколько голосов из кабинок.

– «Я достаю из широких штанин большой, как консервная банка! Смотрите, завидуйте – я гражданин, а не какая -нибудь гражданка»! – уверенно продекламировал Серж пародию на стихотворение Маяковского и , сделав свое дело, водворил на место член, а потом плавно провёл пальцами по гульфику. Всё было цело.

Небритый изумился так, будто увидел работу филиппинского хилера, испуганно перекрестился и бросился вон из сортира.

– Видать, с припиздью – сказал импозантного вида мужчина, вышедший из кабинки с дорогим кожаным портфелем – тщательнее всё надо делать! Тщательнее! И руки, молодые люди, надо мыть и до того , как берётесь за пенис, и после!

Я вопросительно посмотрел на Сержа, намекая на добытого им Монтеня, но Серж отрицательно покачал головой, и мужчина, помыв руки, беспрепятственно удалился.

Небритый , словно услышав слова импозантного, вернулся в сортир и, сделав пару шагов, плюнул в сторону Сержа

– Чтоб у тебя хуй на лбу вырос, пидарюга!

После этого, он быстро выбежал наружу, хотя, никто за ним гнаться и не собирался.

– Точно, с припиздью – подытожил Андрюшенька, и мы пошли на электричку.

Мамаша, встретив меня у открытой двери, внимательно оглядела и спросила

– Иннокентий, тебе понравилось в «Оружейной палате»?

– Она на ремонте, ма. Мы с ребятами на «Бородинской панораме» были.

– Это видно по твоему лицу. Что произошло? Говори! Только не надо врать – маман устало опустилась на стул и приложила ладонь ко лбу.

– К нам пристали хулиганы – честно сказал я – но мы убежали.

– Боже, как я устала – маман вытерла с щеки настоящую слезу – когда ты, наконец, повзрослеешь…

– Ма – мне вдруг стало от всей души жаль маман. Я ласково погладил её по плечу, едва сдерживая подкативший к горлу ком – не плачь. Всё хорошо. Я же дома.

Она убрала мою руку с плеча, молча встала и ушла в спальню. Я остался стоять на кухне, и слёзы обиженного ребёнка катились по моим щекам. В тот вечер меня осенило и я написал свою первую лирику:

МОСКВА -80

Пахнуло прохладой и жжёной резиной,

Бегущая лестница тянется вниз.

И люди, и сумки из магазинов -

Вокзалов московских гудящий каприз.

Вот бабушка едет к любимому внуку,

Везёт всякой снеди тележку и воз,

И сало, и яйца , и свежего луку,

И баттл того, что пьют люди в мороз.

О чём-то болтают два ниггера чёрных,

Махая руками и брызжа слюной,

А рядом подростки тихонько о порно,

О «харде», задавленном «новой волной».

Мы с Сержем в Сокольники рвёмся ретиво.

Бежим, не жалея растоптанных кед.

Там музыка, выставки, свежее пиво,

Ну, в общем, всё то, чего у нас нет!

Вагон электрички , набитый отменно,

Рукой прихватив чей-то пухленький зад

Мечтаешь о том, как сдувается пена,

И брызги пивные на землю летят.

Дебелая дама в рот пальцами лезет,

Желая схватиться за что-то рукой.

Девчонка зубрит рядом «English. Past present»,

А рядом старик – с сетки капает кровь

На чьи-то «бананы». Они были белы.

Теперь уже в пятнах, а кто виноват?!

Текущая масса одним потным телом

Сочится сквозь зев пневматических врат....

– Вообще , это моветон, ставить в конце произведения многоточие – с видом мэтра процедил Андрюшенька, прочитав мой первый опус – не надо вот этой сермяги – он вернул мне листок с шедевром.

– А что надо? – спросил я, еле сдерживаясь, чтобы не залепить ему в ухо.

– Возьми какого-нибудь поэта за образец, учись у него, пиши…

– Это же эпигонство чистой воды! – возмутился я – косить под кого-то!

– Ничего. Лет десять покосишь, а потом выработаешь свой, ни на кого не похожий, стиль – небрежно произнёс Лунатик , внимательно разглядывая вынутую из уха серу – вот, как я например.

Я почему представил Андрюшеньку старым раввином, задумчиво наматывающим на палец седую пейсу, и меня пробило на ржач.

– Я тебе как родному говорю, а ты.... – обиделся Лунатик – хоть бы спасибо сказал, шлемазл.

– Спасибо, ребе – съёрничал я, и на этом наша беседа о поэзии закончилась.

Дни, оставшиеся до отъезда в Горький, пролетели быстро. Тёплым июльским вечером предки провожали нас на Ярославском вокзале

– Андрюшенька, ты носочки тёпленькие не забывай ночью надевать, а то простудишься! У тебя ведь хронический тонзиллит! – картинно всхлипывала Дина Абрамовна, обнимая Лунатика.

– Мама, у меня гланды год назад вырезали! Какие носочки? – возмущался Лунатик, почему-то оглядываясь на нас с Сержем.

– Сын, сейчас в твоей жизни наступает очень ответственный период – проникновенно заговорила маман и взяла мою ладонь в свои руки – ты это понимаешь?

– Конечно, ма, я не должен вас с папой опозорить.

– Дело даже не в позоре, сын, но запомни – если ты не поступишь, то у меня может быть плохо с сердцем. Ведь ты же знаешь, что у меня больное сердце? Думай об этом, когда приедешь в училище!

– Я обязательно буду думать, ма!

– Ладно, балбес, давай там сдавай всё! Не подведи батю! – папаша похлопал меня по спине и крепко обнял.

– Не подведу – сдавленно прохрипел я, скованный папашиными объятьями – а как же письмо?

– А-а, письмо… – папаша на секунду задумался – дык его же мой прапор начальнику училища отвёз, осталось только тебе туда приехать!

– Приеду – я высвободился из папашиных «тисков» и, повернувшись в сторону, неожиданно увидел семейство Плюенковых, подходящее к нашему вагону. Впереди чинно шествовали его родаки, а сзади тащился Юра, держа в руке чемодан с пришитой биркой , на которой шариковой ручкой было жирно выведено: «Юра Плюенков. Третий отряд».

Я толкнул в бок Сержа, который тихо разговаривал со своими предками, и на его лице появилась гримаса крайнего удивления.

Пока наши родители, прилепив на лица фальшивыме улыбки расшаркивались с Плюенковыми, мы подошли к Юре

– Слышь, Плевок, а ты здесь какого хуя? – спросил Серж, слегка прихватив Юрка за лацкан школьного пиджака.

– Да, так, решил вот счастья попытать. Я ведь у родителей поздний, а они старые. Их ведь скоро содержать надо будет.

– Занятно – почесал репу Серж – а содержать их можно будет только закончив военное училище?

– А как же еще?

– Интересная логика – покачал головой Серж – ладно, пошли в вагон.

Перецеловавшись на прощание с родаками, мы зашли в вагон и расположились в своём купе. Спустя пять минут дверь отодвинулась, и к нам ввалился Плевок вместе со своим пионерским чемоданом.

– Парни, я тут с одной бабой поменялся. Она должна была с вами ехать, а я её попросил…

– Велкам – сказал я и похлопал ладонью по сиденью – присаживайся.

– Есть что пожрать? – спросил Лунатик у Плюенкова, доставая из сумки пакет с варёными яйцами.

– Конечно! – Плюенков извлёк из чемодана промасленный газетный свёрток, выложил на столик и пояснил – курочка Ряба. Отец сам растил – он тяжело вздохнул и неожиданно весело продолжил – снесла курочка Ряба дедушке яичко… напрочь снесла!

– Где смеяться? – ехидно спросил Лунатик.

– Нигде – ответил Юра – у меня ещё колбаса есть. Ливерная. Я так люблю её на сковородочке расплавить и хлебушек туда макать!

– Фу-у, мерзость какая – Лунатик скривил физиономию и посмотрел на нас с Сержем.

Серж в это время выставил на стол две бутылки минералки и легонько пнул Юру ногой.

– Слышь ты, любитель ливера, за стаканами сгоняй.

Плюенков по-лакейски кивнул головой и помчался к проводнику.

– Мудель – процедил сквозь зубы Серж – папаша у него прапор,а он до офицеров подняться решил. И ведь поступит!

– Конечно – подтвердил я – чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона!

В тамбуре раздались дикие вопли и что-то тяжёлое мягко упало на пол.

– Чуваки, там по ходу кого-то замочили! – Лунатик сделал большие глаза и растопырил пальцы – Пойдём посмотрим?!

Неожиданно проснулся динамик и по купе разнеслись судорожные звуки «Чардаша Монти».

Мы вылезли в тамбур и увидели пьяного майора, стоящего на карачках. Рядом с майором , тщетно пытаясь оторвать его от пола, суетился молоденький лейтенант.

– Помогите, ребята – просяще посмотрел на нас лейтенант.

Мы подняли майора с потёртой ковровой дорожки и увидели, что его форменная рубашка, галстук и брюки были облёваны.

– Укатали Сивку крутые горки – Серж с презрением посмотрел на майора и , увидев стоящего за майором Плюенкова со стаканами чая в руках, брезгливо отодвинул майора в сторону.