Текст книги "На острие главного удара"

Автор книги: Михаил Катуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Во втором часу прибыли в расположение 3-й механизированной бригады. Командира ее, полковника А. X. Бабаджаняна, нашли в землянке. Он диктовал приказ бригаде на завтра. Невысокого роста, худой, он всегда был смуглым, а сейчас казался черным.

– Светопреставление, товарищ командующий! – возбужденно заговорил он с сильным кавказским акцентом.– Прут и прут! Восемь атак сегодня отбил! Танкисты наши дрались как звери! Зубами готовы были грызть фашистов!

– Ты лучше про себя расскажи, – улыбаясь, предложил сопровождавший нас начальник штаба корпуса полковник В. Е. Копиенко.

– А что рассказывать! Досталось нам сегодня на орехи!

– Тут, видите, в чем дело, товарищ командующий,– обратился ко мне Копиенко. – Сегодня танки противника прорвались прямо к КП Армо{16}. Он кинулся в окоп, схватил связку гранат и швырнул ее в "тигра". Ну и поджег.

– А что, по-вашему, я должен делать?! -вскинулся Армо. – Стоять и смотреть, как в театре. Все бойцы дрались, все штабники, и я со всеми.

– Ну, ну, Армо, – сказал я ему, – не скромничай. Все знают, что в храбрости тебе не откажешь. А за службу – благодарю. Учтем, когда будем составлять наградной список.

– Спасибо, товарищ командующий. Но сейчас меня другое волнует. Бригада понесла потери. Люди на ходу засыпают.

– Знаю, знаю, Армо. К утру будут тебе подкрепления. И другим бригадам тоже.

В ту же ночь я побывал в 1-й механизированной бригаде у полковника Ф. П. Липатепкова, в 10-й – у полковника И. И. Яковлева и, конечно, в 1-й гвардейской – у полковника В. М. Горелова, где встретил многих командиров и бойцов, знакомых мне по боям у Орла и Мценска, а также на Волоколамском шоссе. Несмотря на безмерную усталость, все – от рядового солдата до высших командиров – сохраняли высокий боевой дух. Повсюду я слышал рассказы о героизме танкистов, артиллеристов, мотострелков. Все это укрепляло уверенность, что, несмотря на превосходство врага в танках, мы выстоим. А если выстоим, то, значит, победим.

Уже на рассвете 8 июля противник снова двинулся на наши позиции. В лучах утреннего солнца появились звенья "юнкерсов". Снова поднялся оглушительный грохот, и пыль заволокла небо. Десятки танков и САУ врага то тут, то там, как призраки, возникали из пыльных сумерек.

– Основной удар, – докладывал Шалин, водя карандашом по карте, – противник опять наносит вдоль Обояньского шоссе, в направлении Сырцево – Грезное.

И вот уже в который раз мощный огонь закопанных в землю танков, артиллерии вынудил противника отойти на исходные позиции.

День 8-го июля был решающим для нашей армии. По-видимому, на сей раз гитлеровское командование, отчаявшись, решило идти ва-банк. С утра до поздней ночи оно бросало на позиции 3-го механизированного корпуса, 49, 1 и 200-й танковых бригад все новые группы танков. Временами казалось, что мы не сможем остановить стальную лавину 4-й танковой армии. Особенно критическое положение создалось в середине дня.

– Отдельным группам танков удалось прорвать вторую полосу обороны в районе Ильинский, – сообщил мне С. М. Кривошеий. В голосе его была неподдельная тревога.

Я приказал командирам 181-й и 49-й танковых бригад контратаковать прорвавшегося противника. К трем часам эта группа была остановлена и разгромлена. Я вздохнул с облегчением. Но на других участках левого крыла враг продолжал наседать. В этот запомнившийся мне на всю жизнь день он предпринял 12 атак.

Большие надежды мы возлагали на удары по флангам противника 2-го и 5-го гвардейских, 2-го и 10-го танковых корпусов и левофланговых соединений 40-й армии. Действительно, во второй половине дня фашисты предоставили нам небольшую передышку. Как выяснилось, гитлеровцы в это время вынуждены были бросить основные силы против наших контратакующих войск. Это дало мне возможность перегруппировать части и усилить наиболее танкоопасные направления.

С нетерпением ждал я известий с флангов. Но уже из первых донесений стало ясно: контрудар наших соединений не достиг намеченной цели. Да это и понятно. Два корпуса из резерва Ставки (2-й и 10-й) имели всего по 50 танков. Прибыли они в армию без мотострелковых батальонов. Что касается гвардейских корпусов А. Г. Кравченко и А. С. Бурдейного, то они были ослаблены в предшествующих боях, понеся серьезные потери.

Отразив атаки корпусов, немцы в конце дня снова принялись за нас. В небе повисли сотни самолетов. Как потом выяснилось, фашисты бросили против армии всю свою авиацию. В воздух поднялись наши истребители. Ожесточенные бои в небе и на земле шли до глубокой ночи. Но и в этот день, когда гитлеровское командование бросило в бой последние резервы, прорвать нашу оборону ему не удалось. Правда, армии пришлось оставить несколько населенных пунктов и отойти на заранее подготовленные рубежи, за реки Пена и Солотинка.

В тот день вся армия узнала о подвиге лейтенанта М. К. Замулы, командира роты 1-го танкового батальона 200-й танковой бригады. Его роте было приказано оседлать дорогу, проходившую через село Верхопенье. Утром после массированного удара авиации танки и самоходки противника двинулись по лощине на деревню. Подпустив боевые машины врага на расстояние 600-800 метров, танкисты открыли сильный прицельный огонь. Противник отступил, укрывшись в лощине.

Лейтенант Замула вылез из танка и поднялся на ближайший пригорок. Перед ним открылась следующая картина. Танковая колонна противника разбилась на три группы. Две из них стали обходить село, а третья двигалась прямо по лощине на позиции роты. Замула вполне резонно решил, что его хотят взять в клещи.

Один взвод лейтенант Замула направил навстречу врагу, пытавшемуся обойти роту, а другой укрыл в лощине. Сам он заторопился к машине, нырнул в люк и приказал водителю укрыть ее за чадящим неподалеку "тигром". Это была удобная позиция. Он хорошо видел врага, а сам оставался для него незамеченным.

Напрасно противник пытался прорваться через село и его окрестности. Тридцатьчетверки выскакивали из укрытий и били по бортам "тигров". Восемь часов продолжался бой у Верхопенья. Несмотря на превосходство в силах, колонна противника так и не сумела сбить наш танковый заслон. Оставив на поле боя 17 горящих машин, гитлеровцы вынуждены были отступить.

По ходатайству Военного совета армии М. К. Замуле было присвоено звание Героя Советского Союза. Сейчас он подполковник в отставке, живет и работает в Краснодаре.

Итак, несмотря на стойкость и мужество бойцов, противнику все же удалось 7 июля вклиниться в нашу оборону на 4-6 километров. К исходу дня части 3-го механизированного корпуса по моему приказу отошли на новые рубежи. Левый фланг армии угрожающе загнулся к северу. В связи с этим пришлось к утру 8 июля выдвинуть в район Верхопенья 200-ю танковую бригаду из 6-го танкового корпуса, в район Ильинский – 180-ю отдельную танковую бригаду, на рубеж Красная Поляна – Сухо-Солотино – 192-ю и 86-ю отдельные танковые бригады. Все это время меня серьезно беспокоило, что 1-я танковая сражается в одноэшелонном построении.

Стоит врагу пробить брешь в полосе – тылы армии окажутся под смертельной угрозой. Об этом я не раз напоминал командованию Воронежского фронта. Когда же бои достигли наивысшего накала, вопрос о втором эшелоне приобрел исключительно важное значение.

Я позвонил Ватутину и изложил свои соображения.

– Да, – согласился он, подумав, – второй эшелон необходим. Усиливаю вас десятым танковым корпусом, триста девятой стрелковой дивизией и трем" танковыми полками, двумя истребительно-противотанковыми полками, четырнадцатой истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой и девятой зенитно-артиллерийской дивизией.

Все эти силы перебрасывались к нам за счет неатакованного участка, обороняемого 38-й и 40-й армиями. Кроме того, из резерва фронта нам передали 19-ю отдельную танковую бригаду. Утром 9-го они заняли оборону позади 3-го механизированного и 31-го корпусов на рубеже Новый Поселок – Калиновка Орловка. На следующий день прибыло новое подкрепление – 204-я стрелковая дивизия и 5-й гвардейский танковый корпус генерала А. Г. Кравченко, переподчиненный мне. На рассвете 10-го он сосредоточился в районе Зоринских Дворов, неподалеку от моего КП.

Оборона наша обрела устойчивость и глубину, и, когда 9 и 10 июля противник предпринял ряд сильных атак, они закончились для него неудачно. Правда, утром

10 июля ему удалось добиться небольшого успеха в районе Верхопенье. Моторизованная дивизия "Великая Германия" и 3-я танковая дивизия, нащупав слабое место в пашой обороне на стыке 6-го танкового и 3-го механизированного корпусов, проникли в боевые порядки оборонявшейся здесь 67-й гвардейской стрелковой дивизии. Группы по 60 танков противника неоднократно врывались в село. Но всякий раз контратаки танкистов и стрелков вынуждали гитлеровцев отступать. И пехотинцы, и артиллеристы, и танкисты дрались с яростным ожесточением. Когда командир танковой роты 22-й танковой бригады лейтенант П. И. Битковский обнаружил, что у него кончились боеприпасы, он пошел на таран "тигра".

Наконец гитлеровцам удалось вырваться на северо-запад и достичь населенных пунктов Новенькое, Новоселов-ка-2. Они явно пытались окружить 6-й танковый корпус и 90-ю гвардейскую дивизию, оборонявшиеся юго-западнее Верхопенья. На карте Шалина было видно, как синяя карандашная линия огибает позиции наших войск с северо-востока. Я приказал войскам отойти на запад и совместно с 10-м танковым корпусом и 184-й стрелковой дивизией создать прочную оборону. В результате этих мер наступление противника захлебнулось и на правом фланге армии.

Хотя 9 и 10 июля Манштейн по-прежнему бросал крупные массы танков и по-прежнему в воздух поднимались тяжело груженные бомбами "Юнкерсы-52", мы чувствовали, что все это, скорее, жест отчаяния, чем силы. Нетрудно было заметить, что враг нервничает, что нужно продержаться еще день-другой – и силы его иссякнут.

Поздно вечером 10 июля, выслушав доклады заместителей и начальников отделов штабов, я почувствовал такую усталость, что был не в состоянии стоять. Еле-еле добрел до избы, где жил, и как был в пропыленных сапогах, так и повалился на кровать. За все эти дни приходилось спать не больше двух часов в сутки, и то на ходу, в машине или бронетранспортере. Спал как убитый, и мой адъютант Кондратенко с трудом растолкал меня в седьмом часу. Стояло прекрасное солнечное утро, и какой-то внутренний голос подсказывал, что сегодня – день хороших новостей.

Так оно и оказалось. В штабе меня обрадовали: противник ведет себя тихо, активных действий не предпринимает. Как потом выяснилось, гитлеровское командование, отчаявшись прорваться к Курску на обояньском направлении, перегруппировало своп силы и пыталось обойти нашу армию с востока через Прохоровку. Именно туда двинулись колонны танковых дивизий СС "Адольф Гитлер" и "Райх", намереваясь прорваться к заветной цели через этот район. Оставшаяся на нашем участке 11-я танковая дивизия вынуждена была перейти к обороне.

12 июля противник развернул наступление на прохоровском направлении. Но Верховное Командование своевременно выдвинуло под Прохоровку из своего резерва 5-ю гвардейскую танковую армию под командованием генерала П. А. Ротмистрова и 5-ю гвардейскую армию генерала A.С. Жадова. Разыгралось еще невиданное по размаху танковое сражение: в нем одновременно участвовало с обеих сторон до 1200 машин. Закончилось оно полным разгромом гитлеровских бронетанковых полчищ.

На долю 1-й танковой армии в Прозоровском сражении выпала хотя и вспомогательная, но не последняя роль. Еще 10 июля командующий войсками фронта Н. Ф. Ватутин предупредил нас, что фашисты концентрируют большие танковые силы под Прохоровкой. Тут же приказал мне нанести правым флангом 1-й танковой контрудар по противнику.

– Больших задач на глубокий прорыв немецкой обороны вам не ставлю, сказал он, – продвинетесь на километр-другой – и хорошо. Главное – сковать немецкие войска, лишить их возможности свободно маневрировать резервами, не дать им больше накапливать силы под Прохоровкой.

На правом фланге нашей армии находились приданные ей 5-й и 10-й танковые корпуса. Они и должны были осуществить намеченный контрудар совместно с частью сил 6-й гвардейской армии из района Новоселовка-2 – Новенькое в восточном направлении на Яковлеве. После довольно внушительной артиллерийской подготовки танки пошли вперед, за ними пехота. Вскоре им удалось продвинуться примерно на те 2 километра, о которых говорил генерал Ватутин.

Ставя задачу Кравченко и Буркову, мы не ограничивали их наступательные действия только этими 2 километрами. Наоборот, нацеливали на более глубокий прорыв фашистской обороны.

Делали это умышленно, учитывая чисто психологические моменты. Ведь сказать людям, что они посылаются в бой с крайне ограниченными целями, лишь для того, чтобы привлечь на себя внимание противника, они и действовать станут не с той энергией, как если бы им пришлось идти на прорыв вражеской обороны с намерением сокрушить ее на всю глубину.

В 10 часов 12 июля 5-й гвардейский и 10-й танковые корпуса вместе со стрелковыми дивизиями 6-й гвардейской армии перешли в наступление, ожесточенно дрались с гитлеровцами, настойчиво рвались вперед. Они не только сковали противника, но и заставили его вернуть на обояньское направление часть артиллерии и других огневых средств, которые уже направлялись на Прохоровку. Фашисты бросили также против контратакующей группы авиационные силы.

Словом, поставленная Н. Ф. Ватутиным задача была выполнена. Под Прохоровкой положение гитлеровцев ухудшалось с каждым часом, а подбросить туда что-либо за счет нашего фронтового участка они не могли.

Однако и корпусам Кравченко и Буркова, наносившим контрудар на узком фронте сравнительно небольшими силами, тоже приходилось нелегко. Немцы встретили их сильным заградительным огнем. Над боевыми порядками наступающих танкистов появилась бомбардировочная авиация.

Генерал А. Г. Кравченко пытался организовать продвижение танков в глубь фашистской обороны, но безуспешно. Лавина огня преграждала путь боевым машинам.

– Продвигаться не могу, – доносил Андрей Григорьевич по радио, – немцы усилили огонь. Вся местность впереди простреливается орудиями и минометами... Нас непрерывно бомбят...

Конечно, ему, боевому генералу, привыкшему действовать смело, хотелось продвинуться как можно дальше. Высокий, широкоплечий, с густым басом, с колоритным говором, Кравченко зарекомендовал себя решительным командиром во время боев под Сталинградом.

– Дальше не продвигайтесь, – ответил я ему. – Удерживайте занятый рубеж. Не продвигайтесь, – повторил я командирам корпусов. – То там, то здесь обозначайте рывок в атаку... Дайте противнику понять, что вы ищете наиболее уязвимые места в его обороне.

Так и действовали 5-й и 10-й танковые корпуса вплоть до 14 июля, когда гитлеровцы бросили против них доукомплектованную людьми и техникой моторизованную дивизию СС "Великая Германия". На помощь нашим танкистам я направил 6-й танковый корпус. Враг был остановлен и перешел к обороне.

К вечеру 14 июля атаки гитлеровцев на нашем участке фронта прекратились. Я позвонил командующему фронтом.

– На других участках фронта то же самое, – обрадовал он меня.

Значит, мы выстояли, а выстояв – победили.

В июне сорок первого, выйдя из госпиталя, по дороге на фронт я заскочил в магазин и купил бутылку коньяку, решив, что разопью ее с боевыми товарищами, как только одержим над гитлеровцами первую крупную победу. С тех пор эта заветная бутылка путешествовала со мной по всем фронтам. И вот наконец долгожданный день наступил.

Приехали на КП. Официантка быстро поджарила яичницу и достала из моего чемодана заветную бутылку.

Уселись с товарищами за простой дощатый стол. Разлили коньяк, который навевал приятные воспоминания о мирной довоенной жизни.

– За победу!

– За встречу в Берлине!

– Гитлер капут.

Услышав эту фразу, столь часто повторяемую пленными, все засмеялись. Выпили, поговорили, покурили. И снова окунулись в повседневные боевые хлопоты.

Итак, 14 июля стало ясно, что наступление, на которое гитлеровское командование возлагало громадные надежды, окончательно провалилось. Понеся колоссальные потери в живой силе и боевой технике, они вынуждены были перейти к обороне.

Для нас, танкистов 1-й танковой армии, в тот день закончились оборонительные бои на Курской дуге. Войска армии и приданные соединения и части в ночь на 16 июля были выведены в тыл. Сменила нас на обояньском направлении 6-я гвардейская армия, приведшая себя за минувшую неделю в порядок. Она и вела бои с гитлеровцами до 23 июля. В результате этих боев гитлеровцы были отброшены на исходные позиции, с которых они 5 июля развернули наступление, закончившееся полным провалом.

Мы снова обосновались на ранее обжитых местах, в деревнях и селах Обояньского района, и стали готовиться к новым боям, теперь уже наступательным. Восстановление танкового парка стало нашей главной задачей.

Напомню, 631 боевая машина была в армии перед началом Курской битвы. К концу июля нам удалось за счет восстановленных своими силами танков довести их число до 500. С ними потом и пошли в наступление.

Восемнадцатилетние парнишки, уроженцы Вологды и Архангельска, пополнили поредевшие мотострелковые батальоны и позднее в боях с врагом дрались по-гвардейски.

В конце июля Н. Ф. Ватутин устроил разбор Курского сражения. Он отметил, что 1-я танковая армия свои задачи в обороне на направлении главного удара противника выполнила полностью.

Накануне пришел приказ Верховного Главнокомандующего о присвоении нашим армейским корпусам наименования гвардейских. 6-й корпус стал именоваться 11-м гвардейским танковым корпусом, а 3-й – 8-м гвардейским механизированным.

Впоследствии мне было приятно узнать, что командование и Военный совет Воронежского фронта высоко оценили боевые действия 1-й танковой армии в оборонительных сражениях на Курской дуге. "Командованием Воронежского фронта,доносило оно в Ставку,– 1-й танковой армии была поставлена боевая задача разгромить наступающие войска на белгородском направлении. Несмотря на численное превосходство сил противника на ряде участков фронта, ни одна часть, ни одно соединение армии не дрогнуло и не отошло ни на один метр без приказа старшего командира. Весь личный состав армии стойко и героически сражался, героизм в этих боях был массовым явлением. В этих боях все соединения армии соревновались в мужестве и отваге. Каждый боец и командир стояли насмерть и не пропустили врага... Успех в этих боях явился результатом хорошей выучки бойцов, командиров и политработников, результатом массового героизма, проявленного личным составом всех частей и соединений армии. Имена многих бойцов, командиров и политработников стали известны своими боевыми подвигами далеко за пределами армии. Примеров доблести и геройства, совершенных бойцами и командирами 1-й танковой армии, можно привести множество. Все они говорят О том, что командиры и политработники, партийные и комсомольские организации проделали большую работу по боевому сколачиванию частей и соединений, отличному овладению первоклассной военной техникой, воспитанию бойцов и командиров в духе советского патриотизма и жгучей ненависти к врагу"{17}.

Итоги Курской битвы достаточно проанализированы историками. Известно, что именно после июльских боев сорок третьего Красная Армия перешла в общее наступление от Великих Лук до Азовского моря. Но все же позволю себе остановиться на чисто танковых аспектах Курской битвы.

Известно, что Красная Армия по числу бронеединиц, участвовавших в Курском сражении, превосходила немецко-фашистскую. Однако ряд существенных обстоятельств практически сводил на нет численное превосходство. Так, например, из 3300 танков и САУ, имевшихся в распоряжении Воронежского и Центрального фронтов, примерно одну треть составляли машины легкого типа, которые были малоэффективными в столкновении с "тиграми" и "пантерами". Другое существенное обстоятельство заключалось в том, что танковые армии новой организации были созданы незадолго до Курской битвы, а 4-я к началу боев еще только завершала свое формирование. Штабы некоторых армий были укомплектованы молодыми офицерами, не имевшими опыта управления войсками. Да и в высших штабах далеко не всегда и везде существовала четко разработанная теория оперативного использования таких крупных объединений, как танковая армия.

И все же опыт Курской битвы, несмотря на отдельные просчеты и ошибки, не утратил своей поучительности до сих пор. По существу, впервые в истории войны массированное применение бронетанковых войск оказало решающее влияние на исход не только армейских, но и фронтовых операций. Именно в сражении на Курской дуге советские танковые армии показали, что они способны решать крупные оперативно-стратегические задачи как в обороне, так и в наступлении.

Впервые в Курской битве советское командование имело возможность построить танковые войска в несколько эшелонов, причем каждый эшелон имел строго целевое назначение. Отдельные танковые бригады и полки, расположенные в пределах оборонительных полос общевойсковых армий, размещались на особо танкоопасных направлениях, являясь как бы составной частью противотанковых опорных пунктов и противотанковых районов, другие части были резервом командиров стрелковых соединений.

Танковые армии и отдельные танковые корпуса, составлявшие второй эшелон и резервы фронта, располагались позади общевойсковых армий в 30-50 километрах от переднего края. Этот эшелон являлся основной силой, с помощью которой советское командование повернуло ход оборонительного сражения в свою пользу. Несмотря на массированные атаки танков противника, наступавших, как правило, группами по 200-300 машин на узких участках фронта, оборона продолжала оставаться устойчивой. Там, где стояли бронетанковые войска, противнику так и не удалось прорвать ее на всю глубину.

Советское командование впервые использовало мощные танковые соединения и объединения для удержания полос в глубине, и эта новая форма их оперативного применения принесла свои плоды. В сущности, эта мысль выражена в донесении командования Воронежского фронта в Ставку: "Противник разбился на обояньском направлении и нашего фронта не прорвал... и если бы было принято решение наносить контрудар танковыми соединениями, то при отсутствии уже прочного фронта стрелковых войск в полосе шоссе мы быстрее израсходовали бы свои силы, а противник прорвался бы на Обоянь, а далее он начал бы развивать успех на Курск..."

Из этого донесения явствует, что 1-я танковая армия сыграла роль бронированного щита, о который разбилось наступление фашистов на обояньском направлении. В последующих операциях она выполняла роль меча, рассекавшего группировку противника. Но об этом речь пойдет ниже.

Глава тринадцатая. Открылась дорога на Днепр

1 августа представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин собрали на командном пункте 5-й гвардейской армии командармов и командиров корпусов. На этом совещании речь шла о подготовке и проведении Белгородско-Харьковской наступательной операции.

По данным нашей разведки, гитлеровцы в районе Белгород – Харьков создали крупную группировку в составе 18 дивизий (из них 4 танковые) и множества отдельных частей и подразделений, входивших организационно в 4-ю танковую армию и оперативную группу "Кемпф". Всего эта группировка насчитывала 200 тысяч человек, а вместе с тылами – 300 тысяч. Противник имел 3,5 тысячи орудий и минометов, около 600 танков и 900 самолетов. Кроме того, в ходе последовавшего сражения противник подбросил на этот участок фронта еще пять танковых, одну моторизованную и четыре пехотные дивизии.

Обороне белгородско-харьковского направления Гитлер придавал особое значение. Харьков – вторую столицу Украины и крупнейший узел железных дорог он назвал "ключом от ворот Украины". И в какой-то степени это так и было: с потерей Белгорода и Харькова создавалась реальная угроза Донбассу. Немецкая промышленность лишалась возможности использовать этот угольный бассейн.

Фашисты довольно прочно укрепили район Белгорода и Харькова. Тактическая зона обороны противника состояла из главной и вспомогательной полос общей глубиной до 18 километров. Главная полоса (6-8 километров) состояла из двух позиций; опорные пункты и узлы сопротивления были соединены между собой ходами сообщения полного профиля.

Вторая полоса простиралась на 2-3 километра. Между первой и второй была еще промежуточная позиция. Населенные пункты были превращены в мощные крепости, все каменные постройки противник подготовил к круговой обороне.

Советское командование планировало нанести фронтальный удар смежными флангами Воронежского и Степного фронтов из района севернее Белгорода в общем направлении на Богодухов – Валки по стыку 4-й немецкой танковой армии и оперативной группы "Кемпф" в обход Харькова с запада. Вражеская группировка рассекалась на две части и уничтожалась. С юга Харьков должны были обойти войска Юго-Западного фронта. Одновременно по врагу наносились и вспомогательные удары.

Мы получили устную директиву, согласно которой 1-я танковая армия должна быть готовой войти в прорыв и развивать успех 5-й гвардейской армии в направлении Томаровка – Богодухов.

За сутки мы спустились по рокадной дороге на юг примерно на 30 километров. Проходя по местам недавних боев, повсюду видели мы искореженные машины, темные остовы танков, разбитые орудия, опрокинутые повозки. Наконец корпуса стали за правым флангом 5-й гвардейской армии, которой командовал А. С. Жадов. Поело мощной трехчасовой артиллерийской подготовки и сильных ударов авиации гвардейцы 5-й армии прорвали фашистскую оборону и к середине дня продвинулись до 5 километров.

Затем противник предпринял ряд контратак, и продвижение соединений армии Жадова замедлилось. С 12 до 13 часов им на помощь для допрорыва главной полосы обороны были брошены передовые бригады корпусов первого эшелона нашей 1-й и 5-й гвардейской танковых армий. Танкисты нанесли удар в направлении Ново-Александровка – Степное и вскоре выполнили поставленную задачу. Вместе с пехотинцами они разгромили гитлеровцев в главной оборонительной полосе и, продвигаясь вперед, уничтожали уцелевшие вражеские очаги сопротивления. Через некоторое время поступили донесения о том, что 200-я танковая бригада 11-го гвардейского танкового корпуса и 49-я танковая бригада 8-го гвардейского механизированного корпуса вышли в районе Томаровки ко второй полосе обороны противника, где встретили сильное сопротивление. В то же время 32-я танковая бригада 29-го танкового корпуса и 110-я танковая бригада 18-го танкового корпуса прорвали вторую полосу обороны и перерезали железную дорогу Томаровка – Белгород.

Итак, во вражеской обороне образовался коридор, в который и были введены две танковые армии – 1-я и 5-я гвардейская.

В памяти моей запечатлелось грандиозное движение советских танков, вошедших в прорыв. Мы шли по правой стороне пятикилометрового коридора двумя корпусными колоннами. Слева таким же порядком двигалась 5-я гвардейская армия. Нас прикрывала с воздуха эскадрилья "яков". Между колоннами сохранялась зрительная связь. За всю войну еще никто из нас не видел такого скопления советских танков на столь узком участке фронта.

Пройдя коридор прорыва, корпуса развернулись и вступили в бой с гитлеровцами. Как я уже рассказывал, 1-я танковая армия получила задачу: развивая успех соединений 5-й гвардейской, наступать в общем направлении на Томаровка – Богодухов – Валки, перерезать пути отхода противника на юго-запад.

Наступление развивалось успешно. В первый же день наши соединения продвинулись на 15-30 километров и отсекли белгородскую группировку врага от томаровской. В ночь на 4 августа соединения 8-го гвардейского механизированного корпуса прорвали вторую полосу обороны противника в районе Домнино и начали стремительно продвигаться на юг. Во второй половине дня 4 августа мы вывели 11-й гвардейский танковый корпус из-под Томаровки и бросили его вслед за 8-м гвардейским механизированным. Развивая успех, эти соединения продвинулись к середине дня 6 августа на 50 километров. В это время отличился наш 31-й танковый корпус, находившийся во втором эшелоне армии. Вместе с 5-м гвардейским танковым корпусом, который был подчинен нам, 5 августа он окружил в районе Томаровки и почти полностью уничтожил 19-ю немецкую танковую дивизию.

Расскажу, как это произошло. До Богодухова оставались считанные километры. Штаб 1-й танковой армии продвигался вслед за первым эшелоном. Почти без задержек катили мы по дороге, обсаженной деревьями. Справа – роща, за ней укрытая садами Томаровка. В воздухе нестихающий гул орудийной канонады. И вдруг кто-то из офицеров штаба, двигавшихся впереди, остановил свою машину, выскочил из нее и вскинул к глазам бинокль. Мы тоже остановились.

Что это? Из дальней Томаровки и примыкающей к ней рощи выходят танки и на больших скоростях идут наперерез. Судя по всему, они намерены выйти в тыл передовым частям армии и ударить во фланг нашему второму эшелону. В бинокль мы различаем кресты на броне.

Шалин передает приказание правофланговой бригаде 11-го гвардейского корпуса немедленно повернуть под углом девяносто градусов навстречу фашистским "тиграм". 31-й танковый корпус, по бортам машин которого гитлеровцы каждую минуту могли обрушить огонь своих пушек, тоже изменил направление и пошел на сближение с фашистскими танками.

Так неожиданно возник довольно крупный танковый бой. И правофланговая бригада 11-го корпуса, и части 31-го корпуса, сближаясь с немецкими танками, стали зажимать их с двух сторон в клещи. А решил все удар с тыла 5-го гвардейского танкового корпуса генерал-лейтенанта А. Г. Кравченко, наступавшего правее, за Томаровкой, по параллельному маршруту. Как только его боевые дозоры донесли, что разгорелся жестокий бой, Андрей Григорьевич Кравченко повернул свои бригады и стремительно вышел в тыл 19-й танковой дивизии врага.

Гитлеровцы заметались. Дорога на запад, юг, север для них закрыта. А тут еще на помощь наседающим с трех сторон советским танкистам подоспела штурмовая авиация.

Бой был недолог. Совместными усилиями дивизия противника была разгромлена. Более 50 вражеских танков остались на поле боя. Командир 19-й танковой дивизии генерал Шмидт был убит осколком бомбы. Его штабную машину с документами и личными вещами пригнали на КП армии наши танкисты.