Текст книги "Страницы, выпавшие из книги "Древняя История" (СИ)"
Автор книги: Михаил Исхизов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Не хочется, чтобы кто-то из них, сообщил о наших планах троянцам.
– Ты думаешь? – нахмурился Идоменей.
– Я уверен, – Одиссей, который любил пошутить, был необычно серьезен. – Подумай, прикинь, почему происходят некоторые странные события... Хоть бы о том, как погиб Ахиллес. И ты тоже станешь этого опасаться.
Идоменей послушно задумался.
– Что скажешь, командующий? – обратился Одиссей к Агамемнону.
Судя по лицу командующего, тот не был в восторге от плана Одиссея.
– Что я могу сказать... – Агамемнон, как всегда был сдержан. – Предложен план. Весь наш штаб здесь. Давайте обсудим. Серьезно, но коротко, – командующий был уверен, что в обстоятельном обсуждении этого сомнительного плана необходимости нет. – Твое мнение, Менелай?
– Бестолковая авантюра, – не задумываясь, оценил план Одиссея, царь Спарты. – Потеряем позицию, потеряем время, потеряем людей и ничего не приобретем.
– Можешь предложить что-то другое? – вмешался Нестор.
– Могу! – угрюмо и с вызовом сообщил Менелай. – Мои люди нашли место, где можно забраться на стену. Вы как хотите, а спартанцы от Трои не уйдут.
– Ясно, ты против плана Одиссея. Идоменей, царь Крита, твое мнение?
– Х-е-е... – протянул царь Крита. – Выходит, мы должны покинуть позиции... А сколько лет ушло, чтобы их занять?.. С западной стороны, мои критяне к самым стенам подошли. Сейчас все бросить и уйти... Так что ли? А вернемся, от нашего лагеря и места не останется. Троянцы все растащат. Да и не откроют они ворота... Кто им даст ворота открыть. Ты, Одиссей, конечно, хитроумный, и я тебя уважаю. Но, на этот раз, план твой нам не подходит. Нечего нам метаться, надо добивать троянцев. Я против.
– Понятно, – другого, от осторожного и упрямого Идоменея, Агамемнон и не ожидал. – Царь Пилоса Нестор, твое слово.
– Не знаю... – признался Нестор. – Вообще-то, я от тебя и ожидал чего-то такого эдакого... – повернулся он к Одиссею. – Не знаю как твой план и обозвать, но авантюрой от него попахивает основательно. С другой стороны, ясно, что Трою нам, так просто, не взять. Притерлись. Силы равны, возможности равны... Нужна какая-то хитрость. Неожиданная... Вроде этой, Одиссевой... Вопрос в том, пройдет она, или не пройдет... Вполне возможно, что не пройдет... И станет нам от этого еще хуже. А может и пройдет... Троянцы ведь тоже устали. Как ты думаешь, чего они от нас ждут? – спросил он Менелая.
– Я? – растерялся от неожиданно вопроса Менелай.
– Ты, ты у нас самый боевой. Так чего ждут от нас троянцы?
– Очередного штурма, – Менелай глянул в сторону, где находилась Троя. – Они же понимают, что мы будем штурмовать эти стены, пока не прорвемся в город.
– Слышал? – спросил Нестор Агамемнона.
– Правильно, – подтвердил Агамемнон. – Ждут штурма.
– А чего этим троянцам, которые десятый год изнывают в осаде, больше всего хочется? – задал второй вопрос дотошный Нестор.
– Чтобы мы все погибли, – главнокомандующий пожал плечами. – Вполне естественное желание. Но, к счастью, неосуществимое.
– А осуществимое, – вмешался Одиссей. – Осуществимое, но такое, о каком троянцы могут только мечтать?
– Чтобы мы в одно прекрасное утро, собрались и ушли отсюда, – ответил, вместо Агамемнона, умудренный годами седобородый Нестор.
– Вот именно, – подтвердил Одиссей. – Так почему бы нам не доставить им это удовольствие? Быстро собраться и уйти.
– Вот... Может и получиться. Троянцы засиделись за своими неприступными стенами. Долго думать не станут. – Нестор погладил седую бороду, глянул на небо, где по-прежнему, лениво проплывала цепочка облаков. – Обращаться за гарантией, к Бессмертными, нет смысла. Так я тебя понимаю, Хитроумный?
– Так, – подтвердил Одиссей. – Лучше без богов. С этим делом нам надо управиться самим. Когда все сделаем, принесем Бессмертным обильную жертву.
– Ты, Нестор, за этот план, или против? – чувствовалось, что Агамемнон все еще не решил: поддержать хитроумную авантюру, или нет. Уж слишком большой риск вложил Одиссей в свой план.
– Десятый год стоим под этими стенами, – Нестор приподнял посох, указал в сторону Трои. – Если ничего особого не предпримем, еще десять лет стоять здесь будем... А я уже стар, мне хочется внуков повидать.
Агамемнон, в который раз оглядел собеседников. Менелай был напряжен, как сжатая пружина. Левая рука на кушаке, правая – на рукояти меча. Надоели ему эти разговоры. Он был готов вскочить, и прямо сейчас, немедленно, повести своих спартанцев на штурм неприступных стен. А если этот штурм не удастся, то еще на один, и еще... До тех пор, пока стены не падут.
Идоменей не скрывал, что ему скучно. И разговор сейчас идет пустой, никому не нужный. Он даже пару раз коротко зевнул. Говорить ведь не о чем. Ну, придумал Одиссей какую-то ерунду. Так ясно же – пустое дело. Главное – окружили ахейцы город, а троянских союзников разогнали. Теперь надо доводить дело до конца. Дома, на Крите, все в порядке. Урожай в этом году ожидается, наконец, хороший, каменотесы и виноделы работают, налоги в казну поступают... А за лабиринтом Энэгей присматривает. Что-то с этим рабом надо делать... Но торопиться на Крит не следует. Надо сначала разобраться с троянцами. Богатый город. За этими стенами можно будет собрать немалые добра, да и рабы из Трои не будут лишними на Кипре.
"Менелай и Идоменей против рискованной затеи Одиссея... – рассуждал Агамемнон. – А царь Пилоса – за. Кто из них прав? Возможно, мудрый Нестор. Нельзя ахейцам больше сидеть под этими стенами. Риск, конечно, большой... Но, даже, если с затеей Одиссея ничего не получиться, у ахейцев будет выбор: вернуться под стены Трои, или отправиться домой..."
– Кто-нибудь еще что-то хочет сказать? – спросил Агамемнон.
Собеседники молчали. Чего тут еще говорить, все сказано. Решение за ним, за Главнокомандующим.
– Двое против плана, что предложил царь Итаки Одиссей, двое – за. Учитывая, что если мы примем план, предложенный Одиссеем, то, может быть, сможем закончить это бесконечную войну, – при словах "бесконечную войну", Агамемнон поморщился, демонстрируя свое отвращение к этой "бесконечности" – буквально в течение двух-трех дней. В интересах всех ахейцев, что находятся в нашем лагере и на просторах дорогой нам всем Эллады, я принимаю решение приступить к выполнению плана, предложенного нам царем Итаки Одиссеем.
– Прямо так сразу и начнем? Может, еще раз попробуем штурмануть? – предложил Идоменей. – мои критяне близко подошли к западной стене.
– Никакого штурма. Завтра утром и начнем, – решил Агамемнон.
– Завтра так завтра, – не стал возражать царь Крита. – Попробуем, может что и получится. Да простят нам бессмертные Боги все наши прегрешения, большие и малые.
Менелай ничего не сказал, только скрипнул крепко сжатыми зубами, да ладонь, что сжимала рукоять меча, побелела...
* * *
...Утром в стане ахейцев застучали топоры. Под руководством корабельного мастера Эпея, и под присмотром Одиссея, плотники сооружали что-то очень большое и совершенно непонятное. А назавтра все стало понятно: из бревен и досок плотники сколотили громадного деревянного, коня. Он был очень похож на настоящего, только намного больше. Конь прочно стоял на небольших, но широких колесах и, гордо подняв голову, смотрел на Трою. А длинный черный хвост у него был из настоящих волос, и пышная грива его также была из настоящих конских волос. Не могли понять ахейцы главное: к чему все это? Зачем он нужен, этот несоразмерно громадный конь?! Но глазели. Интересно.
И троянцы не могли понять, зачем осаждающие занялись этой пустой, дурацкой работой. Они были уверены: если ахейцы собирались при помощи коня-великана взобраться на стены, то ничего у них не получится. Пусть только попытаются. Деревянный конь быстро сгорит...
Ближе к полудню, совершенно неожиданно запели флейты. Ахейцы вначале растерялись, не поняли, к чему бы это? Потом, вдруг, сообразили: их призывают на корабли. Сигнал к погрузке и отплытию! Домой! Вот так, вдруг, неожиданно решил Агамемнон. Да нет же, вполне, ожиданно! Очень даже ожиданно! Втайне, ахейцы ждали этого сигнала. Давно ждали. Каждый день. И он, наконец, прозвучал! Война кончена! Нехорошо, конечно, возвращаться домой без трофея... Но после девятилетнего сидения под стенами Трои многие из них возненавидели не только троянцев, но и саму эту войну. Да пропади она пропадом, эта Троя, и эта война и все, что с ними связано! Гори они ярким пламенем! Да проклянут ее бессмертные боги, вместе со стенами этого проклятого города!
Произошло что-то вроде чуда. Чуда, которого годами ждала целая армия... И дождалась! Жаль, что в те времена еще не было Книги рекордов Гиннесса. После сигнала флейт, был достигнут воистину мировой рекорд. За каких-нибудь пять часов, почти стотысячная армия погрузилась на галеры и ушла в море... Под тихий плеск мирных волн, для многострадальной Трои наступил неожиданный долгожданный мир...
* * *
Троянцы, которые пристально следили за всем, что происходило в лагере ахейцев, долго не могли понять, что случилось. Без всякой на то причины, без всякого повода, ахейцы, которые девять лет упорно осаждали город, торопливо собрались и ушли... В такое не верилось... Не могло такого быть...За девять лет все привыкли, что ахейцы стоят под стенами Трои. И казалось, что это будет всегда. Но ахейцы ушли. Их лагерь был пуст, ни одного воина. И берег пуст, ни одной триеры.
По разрешению Приама приоткрыли ворота города, и небольшой отряд разведчиков осторожно вышел разобраться: что все-таки произошло? Возможно, ахейцы затеяли какую-то хитрость? Разведчики убедились: никакой хитрости: враги сняли осаду. Собрались быстро, даже бросили часть своего имущества, и ушли в море... Позорно бежали!.. Причина могла быть только одна: боги по достоинству оценили благородство и мужество троянцев, разгневались на нечестивцев и изгнали их от стен священного города.
Вскоре ворота распахнулись, и толпы горожан, впервые, за долгие годы, сумели покинуть крепостные стены... Девять лет шла война. Девять лет нельзя было выйти из города... И вот, кажется, враг ушел.
Первая робкая надежда и первая уверенность... Первые глотки вина, сделанные суровыми мужчинами в ознаменовании победы, и первые слезы счастья на глазах у женщин... Высоко над головой яркое солнце, под ногами желтый песок, легкая морская волна... Сотни воинов, и впервые, за девять лет, ни одного обнаженного меча. Вдоль берега, по мокрому песку, босиком, по щиколотку в белых барашках волн, шагают трое отчаянных голенастых юнцов, и что есть силы, бьют в барабаны!.. Победа! Победа! Победа!
Враг не просто ушел, он трусливо бежал. Эта мысль постепенно овладевала всеми. Кто-то пел, кто-то плясал, от радости... Троянцы наслаждались Победой, наслаждались Свободой! Некоторые бродили по лагерю ахейцев и подбирали остатки брошенного имущества. Многие стали собрались у оставленного ахейцами коня. Конь был великолепен. Высокий, грандиозный, он стоял на крепких ногах и, гордо подняв породистую голову, глядел на нерушимую Трою. Ветер легко шевелил волосы его пышной гривы. А на правом боку коня красовалась надпись: "Дар данайцев, мужественным защитникам Трои и великолепнейшей из богинь – мудрейшей Афине". Вот так: "Мужественным защитникам!" Девять лет потребовалось твердолобым данайцам, пока они поняли, что не в тот огород полезли...
* * *
Возле великолепного коня стоял Снедукур, он был в парадном хитоне, обшитом по краям каймой из позолоченных нитей, на ногах красные сандалии, а волосы его украшал высокий серебряный гребень. Известный в Трое демагог (в те далекие времена, демагогами называли не безответственных болтунов, а вождей народа), он всегда появлялся там, где можно было произнести речь и было достаточно безопасно. По происхождению Снедукур был сыном богатого купца, но с юношеских лет занимался политикой и дорос до крупной фигуры государственного масштаба. Сейчас он был Генеральным Секретарем одной из ведущих партий троянцев, гордо называющей себя «Демагоги за светлое будущее» (ДСБ или «Дсебевцы»). В годы войны, демагоги вели себя активно-патриотически: они гневно разоблачали многочисленные преступления ахейской военщины, указывали на антинародные действия прихвостней ахейской военщины а также критиковали недостаточно жесткие действия армейских верхов, по отношению к преступной ахейской военщине.
– ...Это не просто конь – это символ нашего мужества, нашей неумолимой победы, над вражескими полчищами, – голосом, поставленным лучшими риторами Трои, громко возвещал Снедукур. – Девять лет мы сражались с коварным врагом и, во всех вылазках, впереди шли "Демагоги за светлое будущее". Даже заклятые наши враги, ахейцы вынуждены были признать наше непоколебимое мужество, наше превосходство. Все эти годы Дсебевцы мужественно вели народ Трои вперед, от малых побед, к большим победам, и привели к полной победе над коварными и подлыми врагами. Враги позорно бежали, оставив нам этот замечательный трофей, свидетельство, которым даже заклятые враги ставят воинскую доблесть нашего народа, рядом с мудростью богини Афины. – Вождь демагогов поднял правую руку и прокричал: – Слава Трое! Трое слава!
К этому времени народ уже "принял"... Не так, чтобы много, но вполне ощутимо. Не "принять" по случаю победы над ахейцами – такое, боги бы не простили. Так что демагога дружно поддержали.
– Слава Трое! Трое слава! – прокричал народ. – Слава Трое! Трое слава!
Немалая толпа троянцев собралось возле громадного коня. Разглядывали это деревянное чудо, слушали Снедукура, он ведь о них говорил, о народе, что прогнал, наконец, этих проклятых богами ахейцев. Правильно говорил!
– От имени партии "Демагогов за светлое будущее", и тех демагогов, которые готовы пополнить ряды нашей славной партии, предлагаю принять этот символический дар! – возвысил голос Генсек Снедукур, стараясь, чтобы его услышало как можно больше троянцев. – Поставим этого прекрасного коня возле храма Афины Паллады, как символ могущества нашего города, символ могущества его народа, символ авторитета нашей партии, славной партии Демагогов, ведущей троянцев к самому светлому будущему, какое только можно себе представить. Благополучие народа, вот что главное в жизни каждого города. И мы, троянская партия Демагогов, все силы отдаем за то, чтобы это благополучие соблюдались, росло и крепло, как растут и крепнут деревья в парках нашего могущественного города, деревьев, которые мы, активисты партии демагогов посадили, чтобы украсить наш непобедимый город, чтобы всем нам легче дышалось... "Чтобы нашему народу было больше кислорода", – неожиданно для себя срифмовал вождь демагогов, обрадовался этой удаче и снова поднял правую руку: – Слава Трое! Трое слава!
– Слава Трое! Трое слава! – весело откликнулись горожане, многие из которых успели "добавить". До чего же хорошее наступило время...
– Слава демагогам! – напомнил Снедукур. – Слава демагогом, которых вырастил и воспитал народ!
– Слава демагогам! Демагогам слава! – в толпе, что ли, демагогов не было? – Слава Снедукуру! Снедукуру слава!
Вот так, в лучших традициях партии демагогов, уделяющей серьезное внимание воспитанию масс в духе активизации и демагогизации, проходил митинг. Снедукур хотел сказать еще о многом. О неправедной судейской системе, которая торжествует в Трое, и о коррупции, которой отличаются троянские чиновники и, главное, о своей безграничной любви к народу, о котором он, и его товарищи, по славной партии "Демагоги за светлое будущее", все время думают, и за счастье которого неустанно борются. Но не успел, потому что появилась Кассандра... Бегство ахейцев, толпы троянцев, чудесный конь, стихийный митинг... Разве все это могло обойтись без Кассандры? Итак, появилась Кассандра, и теперь следовало ждать осложнений.
– Не делайте этого! – невысокая Кассандра в темном, просторном, без всяких украшений хитоне, вышла к величественному деревянному коню и раскинула руки, будто пыталась отгородить эту громадину от троянцев. Или троянцев от этой громадины. – Троянцы, заклинаю вас, богами, хранителями нашего славного года, не делайте этого! Бойтесь данайцев дары приносящих! Не принимайте их дары, иначе мы все погибнем. Не слушайте демагогов, они лживы и коварны, у них нет совести, их знания ничтожны, и они не могут дать вам добрых советов. Заклинаю вас Зевсом и Аполлоном, разбейте этого излучающего коварство коня, сожгите его, сбросьте его в море!.. – Голос Кассандры был скрипучим, усталым, не вызывающим доверия, а глаза горели неприятным зловещим огнем.
"... Только этой глупой курицы мне здесь не хватало, – рассердился Генсек партии Демагогов. – Растопырила крылья и квохчет, как наседка над невылупившимися еще цыплятами... Срывает мне важное массовое мероприятие и опошляет всю агитработу в такой успешный день... Надо убрать ее отсюда..."
– Славные троянцы, герои Трои, победители ахейской военщины! – прервал прорицательницу главный демагог... – Слушайте меня!
Упрямая Кассандра размахивала руками, что-то скрипела, пыталась общаться с народом... Но хорошо поставленный голос Снедукура заглушил ее негромкий лепет.
– Не слушайте эту женщину, Мы любим ее и уважаем, но сегодня мы не можем верить ее пророчествам! Вы все видите, Кассандра больна. Наша славная пророчица столько пережила за годы осады, что ее нервная система не выдержала. Она сама не понимает, что говорит. Она заблуждается. Слушайте меня! Все вы хорошо знаете меня, Снедукура, который всегда с вами и всегда с народом: я представляю славную партию Демагогов, борцов за светлое будущее. А Демагоги будущего, плоть от плоти народа и никогда не обманывали народ! Демагоги будущего всегда говорят правду! Кассандра устала и поэтому, сегодня, все ее предсказания не следует принимать во внимание. Слушайте что я скажу! – Предводитель демагогов протянул руки к народу... – Все предсказания Кассандры на сегодня, и два ближайших дня, я отменяю! Лично я, Снедукур, отменяю сегодня все ее пророчества, в связи с плохим состоянием здоровья нашей уважаемой Кассандры! Друзья мои, наш долг позаботиться о больной женщине, дать ей возможность отдохнуть в тишине и прохладе своего дома, принять какие-нибудь таблетки, восстановить свои силы... И кто о ней позаботиться?.. – Оратор сделал небольшую паузу... – Никто о нашей любимой Кассандре не позаботиться, если этого не сделаем мы, демагоги!
Генсек оглянулся на группу однопартийцев, и кивнул двум, сопровождавшим его, членам Политбюро. Члены Политбюро поняли вождя и кивнули, сопровождавшим их, рядовым членам партии. Тотчас же, из группы рядовых, отделились два могучих, демагога, напоминающих героев, готовых совершить подвиг. Они не стали никому кивать. Просто подошли к Кассандре, подхватили провидицу под руки и вскоре все трое скрылись за городскими воротами.
– Демагоги окажут этой доброй и больной женщине всю необходимую помощь, – сообщил, проводивший взглядом Кассандру, Снедукур. – А мы продолжим наше, заслуженное годами упорной обороны города, торжество. Мы примем дар данайцев, завоеванный нашим героическим народом, в первых рядах которого всегда шли, идут сейчас, и всегда будут идти дальше "Демагоги за светлое будущее". А за нами пойдут наши дети и наши внуки. Мы примем этого коня, как символ всенародной победы над вражескими полчищами, и как светоч наших грядущих побед. Поставим нашего победоносного коня возле храма Афины, и Троя будет непобедима, во веки веков!.. Слава Трое! Трое слава!
– Слава Трое! Трое слава! – поддержал демагога народ. – Слава Снедукуру! Снедукуру слава! – Народу понравилось, что Троя теперь станет непобедимой, во веки веков.
– Ахейская военщина, которая еще вчера угрожающе бряцала мечами, повержена! И так будет с каждым, кто хоть одной ногой ступит на эту землю. Мы, демагоги, гарантируем вам мир и покой! Это я вам говорю – Снедукур. Меня вы все знаете, мне вы все верите! И говорю я сейчас, не только от своего имени и от имени славной партии демагогов, но и от вашего имени. Выражаю ваши заботы, ваши мечты. Мы, демагоги, дети народа и выражаем чаяния народа... Мы призываем вас вступить в нашу славную, партию. В нашем коллективе, каждый из вас получит возможность сталь пламенным борцом... И мы вместе, еще тесней сплотив свои несокрушимые ряды, будем бороться за процветание нашего города...
Хороший выдался денек. Генсек партии демагогов получил неограниченную возможность общаться с народом и старался использовать ее на все сто процентов... Когда он увидел, что приближается жрец Лаокоон, которого сопровождали оба могучих сына, главный демагог обрадовался... "В такой день, когда все празднуют Победу и добры друг к другу, есть возможность установить контакт с авторитетным жрецом. Лаокоон может мне пригодиться. Надо воспользоваться, – решил Снедукур. – Это может принести немалую пользу партии и моему личному авторитету..."
– Поприветствуем нашего мудрого Лаокоона, – призвал толпу Генсек. – Жреца, который всегда был на передовых позициях борьбы за процветание нашего народа, жреца, который знаниями своими, верой своей, своим авторитетом среди людей и богов, помог сохранить стены священного города и достигнуть решающей победы над коварным врагом! Приветствуем могучих сыновей жреца, что показали нам пример мужества... Славный и мудрый Лаокоон, мы, доблестные защитники Трои, рады видеть тебя в своих рядах. Мы будем рады видеть тебя и твоих мужественных сыновей, в рядах главной партии народа, партии "Демагогов за светлое будущее"!
Толпа поддержала Снедукура. Приветствия и добрые пожелания сопровождали Лаокоона и его сыновей, и не затихли, пока они шли к деревянному коню. Но сам Лаокоон не обратил внимания на слова Снедукура, и даже не глянул в сторону Генерального Секретаря партии "Демагогов за светлое будущее", который так хорошо о нем только что отозвался, можно сказать, возвеличил. Жрец держался так, будто Снедукура не существует, а если он и существует, то ни к Лаокоону ни его сыновьям, никакого отношения не имеет... Такого, со Снедукуром никогда не случалось. У него были друзья, у него были враги, у него были смертельные враги... Но никто, никто и никогда, так его не унижал...
..."Ничтожество, подлец, негодяй!.. – у Снедукура перехватило дыхание от возмущения... – Подонок, глупец, мразь!.. – Как он ненавидел этого гаденыша, притворившегося активным жрецом! – Сволочь, мерзавец, тварь! – И эту грязную скотину он хотел принять в партию, в свою партию... Этого подлого жреца, самозванца и предателя, следует казнить, сжечь на костре, а пепел развеять над вонючим болотом, где водятся только жабы и тараканы. Следует немедленно предать всенародной казни лжежреца Лаокоона и сыновей его, в которых течет черная кровь этого подлого ничтожества... И все их потомство до девятого колена!"
Снедукур хотел сейчас же обратиться с призывом об этом к народу, раскрыть народу всю правду о ничтожестве и подлости негодяя, возомнившего о себе, и хитро примазавшегося к славному жреческому сословию. Унизить, морально уничтожить, стереть в пыль Лаокоона, и его потомков. Здесь и сейчас! Сейчас и навсегда! Но, вдруг, неожиданно почувствовал, что не сможет этого сделать. Ему не хватало воздуха... И что-то ныло в груди, и почему-то заболела голова... и непонятная тяжесть навалилась на могучие плечи. Члены Политбюро увидели, что вождю стало плохо и подошли, поддержали его, попытались увести с митинга...
– Ы-ы-ы! – сердито оттолкнул Снедукур членов Политбюро. – Ы-ы-ы-ы... – ткнул вождь пальцем в сторону одного из своих референтов.
В руках у того, мгновенно появилась небольшая фляжка. Он быстро отвинтил крышку и подал фляжку Снедукуру. Придерживая левой рукой то место, где находится сердце, вождь, правой, выхватил фляжку, поднес ее к губам и сделал небольшой глоток. Затем два хороших глотка. После этого вождь сразу почувствовал себя лучше. Он облегченно выдохнул и вернул фляжку референту.
– Что обрадовались?! – рявкнул Генсек на членов Политбюро. – Не дождетесь! Я еще на ваших похоронах спляшу! И отойдите от меня. Освободите рядом со мной место представителям народа.
Члены Политбюро послушно отошли. Рядом со Снедукуром гордо расположились рядовые активисты партии.
Это событие осталось незамеченным. Троянцы наблюдали за Лаокооном. А Лаокоон, со своими сыновьями, приблизился к сооруженному ахейцами деревянному коню и остановился на том самом месте, где недавно стояла Кассандра.
– Я Лаокоон, жрец бога Аполлона, а это мои сыновья... – непонятно зачем Лаокоон представился. В Трое все хорошо знали жреца-прорицателя, и его сыновей, мужественных атлетов, которые не раз отличались в сражениях с ахейцами. – Я пришел вас предупредить, что это плохой конь, его нельзя вводить в наш город.
– И эти явились... – раздались возмущенные голоса тех, кто собирался тащить трофей в город. – Сейчас начнут учить, что нам делать и как нам жить...
– А мы их пошлем подальше... Наша коняшка, что хотим, то и делаем...
– Шел бы ты отсюда жрец и занимался своим делом...
Но послышалось и другое:
– Дайте жрецу сказать! Послушаем жреца Аполлона!..
– Говори, Лаокоон. Что там с этим конем нечисто?
– Да тихо вы, пусть говорит...
Лаокоон, не обращал внимание на выкрики из толпы и упрямо продолжал:
– Я повторяю, Аполлон запрещает вводить в город оставленного нам ахейцами деревянного коня. Он предупреждает, что конь этот породит великое бедствие... Я, жрец, передаю вам волю бога. И не допущу, чтобы она была попрана... Свидетельство тому, мечи моих сыновей. – Сыновья Лаокоона одновременно обнажили мечи. – Первый, кто попытается сделать что-то, чтобы ввести коня в город, станет жертвой Аполлона.
Толпу все еще окутывал пьянящий вкус победы и свободы. Такого врага прогнали! Вот что значит сила! Вот что значит народ! Толпа понимала, что сила в ней: не демагогу решать, что делать с конем, и не жрецу, а ей, народу! Многие, к этому времени, уже "приняли", как следует. И наплевать им было на всех, кто пытается указывать...
Но, как это обычно случается, толпа разделилась на две почти равные части.
– Коня в храм! – орали одни. – Коня в храм! Коня в храм!
– Сбросим чудище в море! Сожжем его! Разнесем истукана в щепу! – отвечала другая половина толпы.
Назревала хорошая драка. К полному взаимному удовольствию. "Не допустим святотатства! – орали одни. – Коня в храм мудрой Афины! Коня в храм! Коня в храм!"
Противники старались перекричать их. "Не допустим святотатства! Сожжем деревянного кумира! С нами Аполлон!" – орали и эти. "Со-жжем! Со-жжем! Со-жжем!.."
Толпа победителей была уверена в своем могуществе. Враг бежал, и она теперь могла все! Ей хотелось жечь, разрушать, бить!.. Вождь демагогов, который к этому времен пришел в себя, не был трусом, но обстановка накалилась настолько, что он переглядывался со своими активистами, прикидывал, как незаметно выбраться отсюда...
– Кто попытается ввести коня в город, будет иметь дело с моими сыновьями! – старался перекричать всех Лаокоон. С таким успехом он мог бы попытаться перекричать рокот волн бушующего моря.
И тут произошло самое неожиданное и самое страшное из всего, что могло произойти. Гомер сообщает, что из моря неожиданно выползли две громадные змеи, такие большие и страшные, что ни у кого не могла даже возникнуть мысль, противостоять им. Толпа троянцев тут же забыла, что состоит сплошь из героев, разгромивших коварную ахейскую военщину, и брызнула подальше от чудовищ. А змеи легко проскользнули к деревянному коню, возле которого стояли Лаокоон и его сыновья. Они обвили могучими кольцами все троих, и в считанные мгновения задушили их. Не обращая внимания на застывших от ужаса троянцев, змеи развернулись и скрылись в морских глубинах.
Если кому-то из читателей случиться побывать в Италии, пусть непременно зайдет в Ватикан и посетит там музей Пия-Клемента. В нем, среди других шедевров, он сумеет увидеть, высеченную из цельной глыбы мрамора, скульптурную группу "Лаокоон и его сыновья". Авторы – древнегреческие ваятели с острова Родос – Агесандр, Полидор, и Афинодор. Тот, у кого нет времени ехать в далекую Италию, может познакомиться с неплохой копией этой скульптуры, в Одессе. Она изготовлена из карракского мрамора и установлена перед зданием Одесского археологического музея. Хотя тем, кто плохо знает украинский язык, лучше в Одессу пока не ездить. Вряд ли их допустят к государственному музею. Пусть сходят в Эрмитаж. Там тоже есть статуя Лаокоона с сыновьями работы Паоло Андреа Трискорни, приобретенная у автора в 1798 г. Копия со скульптурной группы найденной в 1506 году в Рима и находящейся ныне в Бельведере Ватиканского дворца. Но вернемся к происходившему у стен Трои...
Толпа онемела от ужаса. На ее глазах, погибли уважаемый в городе жрец Аполлона и два его сына. А все остальные только каким-то чудом избежали гибели...
Надо отдать должное Снедукуру. Вождь демагогов понял, что опять пришло его время, и нельзя его упускать. Боги на его стороне. Они жестоко покарали Лаокоона за то, что он так неуважительно отнесся к вождю демагогов. Справедливое возмездие! И произошло оно вовремя.
– Видели!? – Снедукур опять дышал полной грудью, и сердце не ныло, и голова перестала болеть. – Все видели?! А что я вам говорил?! Вы поняли, кого надо слушать?! Это сама Афина послала змей, чтобы никто не мешал, установить почетный трофей нашего народа в ее храме! Если бы сделали так, как я советовал, все сейчас были бы живы. Всегда слушайте, что я вам говорю! Какие свидетельства вам еще нужны? Никого больше не слушайте, кроме меня! Я любил и почитал нашего жреца, славного Лаокоона и его мужественных сыновей. И мы, Демагоги будущего, вместе со всем народом, сегодня же, принесем жертвы в честь мудрого жреца Лаокоона и его героев-сыновей. Как нам следует поступать, решают боги. И то, что я вам говорю, это не только мои мысли, это еще и воля богов, которую мы обязаны выполнять. Сейчас мои люди сбегают за веревками, и мы привезем наш, великолепный трофей, к храму Афины... Слава народу победителю! Слава Трое! Всегда слушайте, что я вам говорю!
...Представляете, сколько натерпелись, хитроумный Одиссей, и восемь его спутников, которые все это время сидели в чреве деревянного коня. Их, вместе с конем, собирались «сжечь, утопить в море, разбить в щепу...» И, если бы не гигантские змеи, возможно, сделали бы это. У Одиссея и его соратников было простое задание. Попасть, вместе с деревянным конем, в Трою. А ровно в полночь, выйти из него, перебить охрану и открыть ворота. Потому что ровно в полночь все ахейские корабли, в темноте, возвратятся: подойдут к берегу, а воины высадятся и займут позицию у ворот. Такой вот рискованный план предложил Одиссей. И теперь этот план, благодаря Генсеку демагогов и поддержавших его троянцам, постепенно выполнялся.
