Текст книги "Лорд (СИ)"

Автор книги: Михаил Баковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Да, многие храмы в моём мире ставят на источниках. Но за десятилетия ману из них начисто высасывают божества.

– Так бога нет, – уверенно заявила девчонка. – Неужели, вы в них верите?

– В вашем мире, возможно, что и нет. И ману непроизвольно забрали молящиеся в храмах. Такое и у нас бывает, если в них молятся мёртвым богам. Благодаря этому их здоровье или здоровье тех, о ком молились, улучшилось, но сами посчитали, что это бог услышал их молитвы. А вот в моём мире богов и божков немало. Я, кстати, уже был в одном из ваших заброшенных храмов, там нет ни капли магии.

Мои новые знакомые заметно сникли. Потом старик предложил:

– Нужно в деревнях поспрашать будет о святых источниках и местах, где когда-то являлись святые. Может, с одним из них нам повезёт.

– А без источника ты колдовать не можешь? – спросила меня девушка.

– Могу. Но или плохо, или мне нужно принести жертву.

– Человека?! – шокировано воскликнула она.

– Лучше, конечно, его, – подтвердил я её догадку. – Но и крупное животное сгодится.

– Если попадётся немец живым, то я его тебе подарю, студент, – пообещал старик с мрачным выражением на лице. – Животинку жальче, чем этих нехристей. А полицаев… полицаев я тебе сам помогу освежевать наживую, и рука моя не дрогнет, – наверное, он вспомнил нападение белоповязочников и смерть мальчишки от их рук.

Девушка на него странно посмотрела, но ничего вслух говорить не стала. А мысли я читать не научился.

Глава 6

– Я тебе одежду перешила, – сообщила мне Маша с утра, стоило мне продрать глаза и до хруста в суставах потянуться. – Примерь, пожалуйста. Если что не так будет, то я успею за час подправить.

– Ты не спала? – спросил я, оценив проделанную работу девушкой.

– Нет. Не хотелось совсем отчего-то. Наверное, так нападение подействовало и смерть Кольки.

«Просто, жизненной силы тебе перепало много от ритуала», – подумал я, быстро догадавшись о причине бессонницы своей новой знакомой.

Пока я спал, она частично распорола штаны с пиджаком и вшила в эти места клины из другого комплекта одежды такого же цвета. К слову, с расцветкой одежды в этом мире дела обстоят неважно. Самые яркие праздничные цвета – это красный и белый. Повседневные и самые распространённые – чёрный, тёмно-серый, коричневый, синий и на последнем месте тускло-зелёный. То ли дело в моём мире! Там даже бедняк не натянет на себя коричневые штаны и серую холщовую рубаху, если та не украшена цветной вышивкой и вставками из двух ярких цветов, чаще всего жёлтого и красного. Дворяне же в своих одеждах похожи на самцов певчих птиц в пору ухаживания за самками. Их одежда состоит из четырёх-пяти типов разноцветных тканей. И уж точно они не станут носить холст да дешёвое сукно, им подавай шёлк, бархат, парчу с атласной тканью. Сейчас же мне достались тёмно-синие просторные штаны и чёрный выцветший пиджак. Ах, да, ещё и чёрная кепка с матерчатым козырьком. Про сапоги упомянул выше. Точно такую же переделку девушка сделала с нательным бельём, перешив кальсоны и тонкую белую рубаху.

В целом доработки одежды получились приличные и смотрятся эдаким шагом моды, то есть совсем не уродливо. По крайней мере, так считаю я, а прочие со своим мнением пусть идут к демонам.

Одевшись, я впервые почувствовал себя человеком с момента переноса в чужой мир.

– Спасибо, – от души поблагодарил я Машу. – Я сейчас себя почувствовал настоящим человеком, а не дикарём с островов из Южного моря.

– Не за что, – смутилась она и потупила взор, – ты для нас сделал больше. Я тут пока шила кое-что интересное вспомнила, может, тебе поможет с поиском источника…

Вторая новость – первая была про одежду – порадовала меня ещё больше. Возясь с иглой и напёрстком, Маша вспомнила, как пару-тройку лет назад несколько классов из их школы возили в Полоцк в дом культуры, где пожилой мужчина рассказывал про историю края. Упомянул он и про некий дуб далеко на юге от города на краю района, занятого озёрами. Вроде как это был единственный дуб в том месте, и он был невероятно огромен. Со слов рассказчика, история дерева берёт своё начало ещё со времён языческой Руси. То есть ему тысяча лет с хвостиком. Дуб находится в достаточно глухом месте, куда нет дорог, только тропинки. Рядом край озёр, который насыщен болотами, часть из них – это непроходимые топи. Да и лес, в котором вырос дуб – это настоящая чаща, где можно спрятаться так, что никто никогда тебя не найдёт. К сожалению, девушка не могла вспомнить точное место расположения дуба, хотя лектор даже показывал на краеведческой карте Витебщины. И имя лектора тоже позабыла.

– Это поможет? – девушка с непонятной надеждой посмотрела мне в глаза.

– Да, очень поможет. Маша, я даже не знаю, как тебя отблагодарить за такую отличную новость, – улыбнулся я ей.

– Ой, скажешь тоже, – ушки собеседницы предательски заалели, выдавая её смущение. Видно, что к чужому вниманию она не привычная. – Ничего ещё не известно. Может, дуб тот уже сгорел от молнии. Или тот мужчина в чём-то ошибся. Или не найдём его.

– Найдём, такой старый дуб существует. Рядом с ним мировые каналы маны совсем другие, по ним даже можно пройти до источника. И пусть дерева там не будет, сгорело или сгнило, но источник никуда не денется.

– Местные, небось, тоже про дуб знают, – добавил старик, который всё это время молча слушал рассказ внучки. – Вот только опасно у них расспрашивать о нём. А ну как потом сдадут нас или сообщат тем, кто сдаст? Мы ж, как понимаю, возле дуба поселимся?

Я отметил про себя его «мы» и кивнул:

– Да. И не просто поселимся, а создадим там просторный лагерь для, м-м, возможно, сотен, эм-м, человек.

Заминки вызвали у обоих знакомых подозрительные взгляды, но к счастью не вопросы. А то пришлось бы сообщать, что я сам не уверен в расовой принадлежности будущих воинов, которых стану призывать. Всё же, магическая матрица у меня сырая и сильно не доделанная. Ну не успел я пройти все этапы для её полноценной работы. Помешали несколько ублюдков, чтоб им пусто было. И потому особого выбора у меня не будет. Остаётся верить, что в лесной чаще в мире людей очаг не станет призывать демонов, нежить и нечисть. От таких подчинённых я сам откажусь. А то ведь те же инферналы легко прикончат меня, чтобы занять место предводителя. И потом такое устроят в этом мире, что боги строго спросят с моей души за такой просчёт. Да и нежить в качестве солдат меня полностью не устраивает, если только использовать небольшие отряды в составе армии из нормальных существ – людей, эльфов, зверолюдей и так далее. Насчёт астральных воинов и рабочих, в том числе и элементалей с големами, пока не знаю что решу, если матрица предложит «строить» их. Как солдаты они выше всяческих похвал для сражений в этом мире. Особенно бесплотные духи. Из простого не зачарованного оружия их не убить и даже не нанести лёгкого повреждения. Но с ними, в свою очередь, могут возникнуть серьёзные сложности в общении. Недаром считаются не от мира сего все те, кто общается с духами и чуть ли не живёт в Астрале. Вот големы мне пригодятся, главное, чтобы были те, кто станет их поводырём. Самому мне не разорваться на части. Или пусть обладают каким-нибудь зачатком разума, такого, как у дрессированных и обученных животных, как у собак и слонов. Эти два вида наиболее полно сотрудничают с людьми и прочими разумными, не предадут и не набросятся в ярости на своих хозяев просто так. Вот и големы мне нужны такие же.

Ну, а если не выйдет с воинами из Очага, то придётся подбирать местных жителей под свою руку. Желательно тех, кто успел потерять близких, но точно не фанатиков и сгоревших внутри, живущих лишь на одном желании мести. Их вооружать зачарованным оружием, амулетами, ставить поводырями големов.

«Вот и готов начерно план», – подумал я и сказал вслух. – Ну что, поехали искать наш дуб?

На следующий день мы переправились через Западную Двину и лесными дорогами пошли на юг. Ещё день спустя, волей-неволей, пришлось сместиться западнее, так как с телегами и лошадьми по лесной чаще, балкам и оврагам было идти просто невозможно. Потом опять форсировали новую реку, но гораздо меньше Двины и вскоре упёрлись в болото. Из-за него наш отряд вновь сместился на запад и неожиданно оказался совсем рядом с главной дорогой Полоцк-Лепель.

– У-у, нехристи, чтоб вас приподняло да прихлопнуло, – сквозь зубы прошипел Прохор, наблюдая за бесконечной вереницей пыльной вражеской пехоты. – Студент, а ты можешь их заколдовать, а? Порчу там навести, проклясть?

– Порчу? – переспросил я, на секунду задумался и подтвердил. – Пожалуй, что и смогу. Точнее, могу попытаться, а так… Уж как выйдет.

– Что нужно?

– Самое главное – несколько немцев…

Самый главный «ингредиент» сам пришёл нам в руки, точнее, приехал. Случилось это через час с небольшим после того, как мы повернули прочь от главной дороги, решив двигаться по лесной грунтовке, что шла почти параллельно главной. И вот тут мы и повстречались с немецким мотоциклом и грузовиком, которые двигались навстречу.

– Вот же черти немытые, – сплюнул старик, натягивая поводья и останавливая лошадь. – Студент…

– Зови меня Киррлис.

– Лады. Киррлис, ты же хотел найти немного немцев, так? Эти тебе сгодятся?

– Сгодятся. Но нужно посмотреть, сколько их там. И если что, то действуй сразу, без раздумий. Бей так, чтобы с одного удара падали и не могли оружие применить.

– Это я за ради бога, только мигни.

– Хальт! – заорал мотоциклист-пулемётчик, когда трёхколёсный аппарат замер в десяти метрах перед нами. Вроде бы это слово означает приказ остановиться. Если так, то он пьяный или слепой? Стоим же и так.

В мотоцикле было двое, ещё пятеро вышли из машины.

«Семеро, в принципе, должен справиться», – подумал я и стал зачитывать фразу-ключ для активации заклинания. Для подобных случаев у меня были заготовлены чары прострации: попавший под них секунд десять не понимал кто он, где находится и что происходит вокруг. Магия била по площади, и было неважно, сколько и каких целей под неё попадёт. Разве что, у них будет хорошая природная сопротивляемость к ментальным атакам или защитные амулеты. Кстати сказать, у моих спутников амулетов не было, но я поставил на них магические метки для защиты от дружественных ударов. Метки, правда, необходимо обновлять каждый день. Но это меньшая из моих проблем.

Немцы по-хозяйски окружили первую телегу, на которой мы сидели втроём. Четверо тут же стали потрошить узлы и сумки, один стал что-то кричать на жутко корявом русском языке, который я не понимал. Ещё двое уставились сальными взглядами на Машу, которая от такого внимания страшно побелела. Эту парочку я понимал хорошо. Никакой мужчина не пройдёт мимо и хотя бы украдкой не глянет на такую красавицу. Ритуал с передачей жизненных сил сработал так, как я сам не ожидал. Заклинание не только вылечило смертельно раненую девушку, но и убрало все болезни и патологии, развило организм до состояния идеального, каким он и должен был быть в её возрасте. А это подтянутая фигура, крупная высокая грудь, стройные ножки и крутые бёдра с тонкой талией, гладкая шелковистая кожа. Лицом она и так удалась при рождении. Ещё чуть-чуть подправить косметической магией и можно ей идти хоть в свиту к какой-нибудь герцогине. Ко всем этим внешним данным Маша всю дорогу старательно следила собой и одеждой. И сейчас ей это могло аукнуться.

– Идара нохи чат! – резко выкрикнул я, активируя заклинание, и тут же ударил кулаком в переносицу ближайшего немца.

– Хэк! – хэкнул старик, быстро сориентировавшись в происходящем. – На-а!

Немцы под влиянием ментальных чар шатались на месте и невидяще лупали глазами, словно оказались в кромешной темноте на палубе корабля во время шторма, да ещё после тяжёлой работы, отнявшей у них все силы. Справиться с такими в шесть рук – девушка не осталась в стороне и приняла активное участие в избиении врагов – оказалось легче лёгкого.

– Смотри за ними, я туда! – крикнул я Прохору и побежал к грузовику, чтобы удостовериться в отсутствии в нём врагов. К счастью, в машине не было не единой живой души.

Связав оглушённых противников и по-быстрому обыскав вражеский транспорт на наличие трофеев, мы погнали лошадей прямиком в лес. У Прохора руки так и чесались запалить машину с мотоциклом, но я запретил, пояснив, что дым рядом с главной дорогой обеспокоит врагов, и те пошлют сюда разведку. Бегать же от местных егерей мне не хотелось. Тем более что придётся бросать телеги со всем добром и пленниками, если те сядут нам на хвост.

«Вообще, зря я наговаривал на свою удачу. Не так уж она и ленива, и вполне работает, когда нужно», – так думал я, трясясь на телеге, которой управляла Машка. Мысли были связаны с последними событиями: стал искать сведения по источнику магии – нашёл, осталось проверить; без происшествий вышел с товарищами в примерный район, где может быть источник; понадобились жертвы для ритуала проклятья – быстро нашлись.

Вскоре мы наткнулись на подходящую для ритуала поляну. Мычащих немцев без всякой жалости мы с Прохором скинули с телег на землю. Ещё я взял из наших запасов маленький мешочек пшена и два котелка. Они мне понадобятся для ритуала. Потом я приказал старику уйти вместе с девушкой подальше от поляны и увести с собой телеги с лошадьми. Особо предупредил, чтобы ни он сам, ни его внучка (к слову, почему-то она звала его дядькой, а не дедом) не вздумали подсматривать за моей работой. Мне это было нужно не потому, что их взгляды могли как-то помешать. Дело было совсем в другом, в том, что будущий ритуал очень «грязный». Даже я сам не уверен, что смогу его правильно и до конца провести, а не брошу на середине, забрав лишь малую часть того, что он может предоставить. И ещё не уверен, что мои спутники не бросят меня, когда увидят то, что я сделаю с нашими пленниками. Не пострадай моё тонкое тело мага, то справился бы с проклятьем куда как более эффективно. Не пришлось бы прибегать к костылям вроде ритуалов с жертвоприношением. Но, что теперь жалеть? Случившегося не вернёшь назад.

Прохор, вроде бы, проникся моим словами и пообещал костьми лечь, но остановить девчонку, если та полезет в окрестности полянки. А сам тем более не станет нарушать мои указания.

Подождав, пока телеги скроются среди деревьев, я занялся немцами. Те к этому моменту уже слабо шевелились. В этом роль сыграло то, что путы так туго перетянули им руки и ноги, что на данный момент без серьёзного лечения они их лишаться. Ну, и страх. Это чувство делает из самого крепкого силача слабую женщину, способную лишь лить слёзы и умолять о прощении. А немцы мне попались далеко не из носителей стойкого духа. Обычно грабители, насильники и палачи теряют силу воли и дух, когда сами попадают на место своих жертв.

– Что ж, приступим, – сказал я и склонился с ножом над первым немцем. Сейчас мне нужна была кровь, чтобы создать схему и знаки магического рисунка. А из остальных я «выдою» энергию для проклятья.

*****

– Дядька Прохор, как думаешь, что он с ними там хочет делать? – тихо сказала девушка. Она и мужчина сидели на телеге в глубокой балке.

– Воюет с немцами так, как умеет. И не забивай голову ненужными вопросами, – хмуро ответил ей старик.

– А ты помнишь вчерашнего полицая высохшего? Он как мумия был, бр-р, – девушка зябко передёрнула плечами. – Страшный такой.

– Лучше вспомни, как на тебя сегодня те германцы смотрели. И представь, что они с тобой сделали бы, если не Киррлис.

– Если бы не Киррлис, то мы бы тут не оказались, – сердито сказала она.

– Машка, прекрати, а то всыплю. Следи за своим языком, а то он тебя до беды однажды доведёт.

– Дядька Прохор, а ты знаешь, что помолодел? – решила сменить тему неугомонная девчонка, которая не могла просто так сидеть без дела и молчать. – Киррлис что-то сделал с тобой.

– С тобой тоже, егоза, – старик про себя порадовался, что племянница. – Ты сейчас выглядишь так, что Алеська Селеня сгрызла бы себе все локти от зависти.

– Правда? А я думала, что это одежда стала мала… кое-где, – последние слова она произнесла совсем тихо и покраснела.

– Правда-правда.

– А Киррлис на меня смотрел… ну, по-особому?

– Смотрел ещё как, аж облизывался, – подтвердил старик.

– А он тебе нравится?

– В каком смысле? Как командир или твой жених?

– Второе, – девушка потупилась.

– Я пока не знаю, что он за человек. Да и война на носу, тут каждый день может стать последним, – уклончиво ответил он ей. – А ещё он из другого мира, не забыла? Может, у него не принято жениться на женщинах не своего народа. Поматросить не откажется, а под венец – ни-ни. Тут чтобы не обидеть его и не совершить промашку, нужно аккуратно всё разузнать. Только аккуратно, слышишь меня? И не вздумай совершить глупость какую бабскую.

– Ничего я не собираюсь совершать, вот ещё! – возмутилась девушка.

– Смотри у меня, – старик погрозил ей пальцам. – Поймаю за ентим делом, то так вожжами отхожу по мягкому месту, что неделю будешь спать на пузе.

– А Киррлиса тоже отходишь или забоишься? – с едва заметной издёвкой в голосе поинтересовалась она у родственника.

– С Киррлиса другой спрос. С ним я тоже поговорю на енту тему. И чтобы даже не смела влезать раньше времени, а то вмиг вожжами отхожу! – погрозил ей мужчина пальцем.

Тот, о ком шла речь, появился уже в сумерках. В каждой руке у него было по котелку с пшеном, которое из жёлтого стало чёрным и бликовало багровым цветом. Сам парень тоже заметно изменился. Осунулся, кожа на щеках обвисла и посерела, как бывает у тяжелобольного, спина сгорбилась, словно он несёт за плечами немалый груз или только-только его скинул, но всё ещё чувствует тяжесть.

– Старейшина, тебе нужно будет ночью рассыпать эту крупу на дороге, где днём видели немцев. Возьми ложку для этого, чтобы руками не касаться, – устало произнёс он. – Хватит одной щепоти на каждые два-три шага. Посуду потом обязательно выброси и даже не вздумай её отмыть или оттереть песком.

– Сделаю. Сам как? – участливо произнёс Прохор.

– Живой, – коротко ответил тот и полез в телегу. – На меня не рассчитывайте до завтрашнего полудня. Я выложился полностью, и помочь ничем не сумею.

– Да мы сами со всем справимся, ежели что. Отдыхай, Киррлис.

Глава 7

На поляну вышли двое солдат с карабинами наизготовку.

– Чёрт, ну тут и вонь, – тихо сказал один из них. – Гюнтер, это наши солдаты?

– Скорее всего, – ответил тот. – Формы нет, тела изуродованы, но количество совпадает с пропавшими обозниками.

Солдаты обошли поляну с полуразложившимися телами мужчин, на которых всё ещё хорошо были заметны следы пыток. Просто ничем другим глубокие порезы тут и там быть не могли. Не обнаружив опасности, они подали знак остальным солдатам отделения.

– Прошли всего сутки с лишним, как уехали за продовольствием, – заметил унтер, рассматривая мертвецов и дыша сквозь сложенный несколько раз платок, на который побрызгал одеколоном, – а они выглядят, как десятидневные трупы.

– Я слышал, есть какая-то кислота, которая может за несколько часов растворить труп, – сказал ему один из солдат.

– И у русских эта кислота с собой была?

– А почему бы и нет? – пожал плечами подчинённый.

– Ганс, не говори чепухи, а то прикажу помогать грузить трупы, когда сюда прибудет похоронная команда.

– Господин унтер, – вытянулся тот, – я солдат, а не могильщик. На поле боя я с радостью вытащу тело боевого товарища на свои позиции, чтобы его достойно похоронить. Но сейчас…

– А сейчас заткнулся, – зло посмотрел на него командир. Длительный поиск пропавшего отделения обозников, страшная находка, ужасный запах и давно сложившиеся мнение, что война со славянскими варварами началась как-то со слишком больших потерь, держали его настроение на уровне чёрной меланхолии пополам с ненавистью на этот мир. Его рота была придана тем подразделениям сорок пятой пехотной дивизии, которые штурмовала Брестскую крепость двадцать второго июня. И если начало штурма после обстрела и бомбардировки складывалось очень хорошо для наступающих, то потом всё покатилось в Ад. Закрепившиеся части оказались в окружении и почти все были уничтожены в течение нескольких дней. Это были самые страшные потери Вермахта за всё лето боёв. Причём, потери в самом начале войны, которую армейские пропагандисты называли блистательной и блицкригом.

«Хоть бы пулю получить куда-то, но чтобы не сильно опасно ранило, и уехать в госпиталь. Пусть там кормят паршиво и презирают, но лучше так, чем сдохнуть в этих лесах и лежать вот так, как эти обозники», – мрачно подумалунтер-офицер.

Спустя несколько часов на месте страшной находки появились новые лица. Старшим среди них был обер-лейтенант.

– Унтер, ко мне, – приказал он, едва появившись на поляне. – Доклад, – выслушав командира отделения, он задал тому несколько вопросов. – То есть, их пытали, а потом попытались уничтожить тела какой-то сильной кислотой? Что они могли узнать от обозников?

– Так точно, господин обер-лейтенант. Узнать от наших несчастных солдат они могли и много, и мало. Всё-таки, они были обозниками и крутились постоянно среди разных частей, что-то могли услышать, что-то увидеть. Насчёт кислоты лишь догадка, просто не могу найти иную причину, как за такой малый срок тела настолько разложились, – бодро отрапортовал солдат.

– Понятно, ступай, – офицер кивком отправил унтера прочь, после чего осмотрел несколько мертвецов, под конец осмотра пробормотал. – Пытки? Хм, хм, хм… Порезы похожи на ритуальные рисунки или узоры. Эти варвары совсем одичали. Правильно, что фюрер приказал их уничтожать.

Вернувшись к транспорту, который пришлось оставить далеко от поляны, так как грузовик и мотоциклы не могли проехать, он отдал несколько приказов. Стоит заметить, что знаки отличия и воинские метки на технике несколько отличались от тех, которые носят обычные стрелковые подразделения Вермахта. Подразделение относилось к специальным полицейским силам, которые должны были выявлять на захваченной территории тех, кто мог принести проблемы и подлежал немедленной ликвидации: вражеских командиров и комиссаров из окруженцев, евреев, цыган, ответственных работников советской власти, партизан и им сочувствующих.

– Франц, с двумя отделениями едешь вот в эту деревню, – он достал карту и ткнул в ближайший населённый пункт. – Там собираешь всех на площади, сообщаешь, что недалеко в лесу были убиты солдаты фюрера и за это их ждёт наказание. После выберешь заложников, десять человек за каждого нашего солдата. Там же на месте их казнишь. Если они выдадут убийц, то казнишь всего десяток. За информацию о преступниках пощадишь троих из каждого десятка. Всё равно однажды остальных тоже прикончим.

– Слушаюсь, господин обер-лейтенант, – цокнул тот набойками на каблуках.

Спустя несколько часов семьдесят детей, женщин и стариков были заживо сожжены в деревенском амбаре. Те, кто выжил, ушли из своих домов в леса и болота, опасаясь возвращения палачей. Небольшая белорусская деревня полностью обезлюдела после появления в ней гитлеровских карателей. И это было только начало тех ужасов и лишений, которые придётся вытерпеть белорусам под гнётом оккупации.

Поздним вечером того же дня обер-лейтенант, который отдал бесчеловечный приказ своим солдатам, почувствовал сильнейшее недомогание. Почти в то же самое время значительно ухудшилось самочувствие у всех, кто побывал на поляне с мертвецами. На следующее утро все они оказались в одной палатке, с пометкой о подозрении на заразную опасную инфекцию.

*****

– Киррлис, а что с немчурой будет, которая прошлась сёдня по дороге с тем пшеном? – спросил у меня старик.

– Ничего хорошего, старейшина. Большая часть умрёт, меньшая станет калеками и воевать точно не сможет. Скорее всего, даже станут изгоями среди своих, так как проклятье их превратит в тех ещё уродов. А разумные, ну, люди в смысле, во все времена и в любых мирах сторонятся кого-то, кто для них страшен и опасен.

– Это хорошо, – радостно-зло ощерился Прохор. – А ещё можешь повторить свою придумку? Ежели что понадобится, те же немцы пленные или что другое, то я помогу с энтим делом.

– Нет, повторить такое смогу не скоро, – отрицательно покачал головой я в ответ. – Опасно.

– А пояснить можешь? Не подумай, что я не верю, – замахал он руками, увидев, как я нахмурился. – Интересно мне, да и внучке тоже. Так, Машка?

– Я Мария, – слабо огрызнулась та.

– Ох, и научили же вас в городах ваших всякой ненужности. Ведь всегда Машки – Машками были, если они не барыни, конечно. Только в приходской книге у попа писали Мария батьковна, а в жизни девок с бабами звали Машкой.

– Это обычная вежливость и грамотность. Машкой пусть другие называют коров и коз! – мигом вспылила девушка.

– Хватит, – вмешался я в их спор, – уймитесь. Голова итак болит, а тут вы ещё со своими Машками-Мариями.

– Извини, я не хотела.

– Прости, Киррлис, это мы по-родственному общаемся. Так расскажешь в чём причина твоей немочи? А то ж я много чего знаю из наговоров и травок, вдруг помогут в твоих делах. Сам представь, какой удар для немчуры, когда у них полки помирать станут и батальоны калек появятся.

– Представь, что у тебя есть хорошие кожаные рукавицы и тебе нужно достать из огня раскалённый камень, чтобы отнести его… м-м… куда-то, – я решил на примере пояснить ему невозможность повторения ритуала с проклятьем. – Сделать это необходимо руками, без помощи подручных средств, таких, как лопата или клещи. Защитой от огня будут служить рукавицы. После первого камня рукавицы прогорели, и раскалённый камень немного обжог ладони. И теперь, если нужно взять второй такой же из огня, то он сожжёт руки до костей, сделав тебя калекой. Так вот, первый камень – это ритуал с проклятьем, который я провёл на пшене. И следующие камни такие же ритуалы. А руки – это моя суть мага.

– Ты станешь обычным человеком, если проведёшь ещё один такой же ритуал? – задала мне вопрос девушка.

– Если бы, – вздохнул я. – Или умру и восстану личем, или превращусь в безумного чёрного мага. И даже не знаю, какой из двух вариантов хуже.

– Умрёшь? А потом восстанешь? – переспросил старик. – Это упырём или вурдалаком каким станешь?

– Ого! – я удивлённо посмотрел на него. – Откуда такие познания, если у вас нет магов и вообще магии?

– Из сказок и былин. Мне бабка с матерью часто рассказывали их, когда был ребёнком.

– Значит, когда-то маги в вашем мире были. И исчезли сравнительно не так давно, раз что-то в народной памяти сохранилось, пусть и в виде баек да детских сказок, – задумчиво произнёс я.

– Так ты можешь стать упырём, если умрёшь? – повторил свой вопрос собеседник.

– Нет, личем. Если не знаете, кто это, то мне будет сложно объяснить. Лич – это очень могущественный мёртвый маг. Он не знает никакой другой магии кроме магии смерти. Если бы я-лич несколько дней назад захотел вас вылечить от ран, то попросту убил бы и поднял в виде этих самых упырей или вурдалаков.

– Бр-р, – передёрнула плечами девушка, отчего её груди завораживающе колыхнулись под тонкой материей рубашки. Лифа или корсета она, отчего-то не носила. – Лучше насовсем умереть, чем такой стать.

– А-а, ну да, – невпопад ответил я, увлёкшись приятным зрелищем, которое некстати пробудило откровенную фантазию. – Лучше, точно.

– А почему сумасшедший маг может быть хуже мёртвого мага? – спросил Прохор. Моё внимание к своей внучке он заметил, но никак не прореагировал, даже не нахмурился.

– Потому что лич в основном пользуется целесообразностью, а чёрный маг потакает своим желаниям. И самое важное среди них – жажда власти. Ради неё он не остановится ни перед чем: будет убивать женщин и стариков, приносить в жертву сотни младенцев, пытать сутками детей постарше. И всё в том же духе. Лич чаще всего остаётся на одном месте, пусть и будет это место размером с небольшое королевство. А вот чёрный маг, сжигаемый властью, будет идти всё дальше и дальше, захватывая новые территории. Успокоится он лишь после того, как подчинит весь мир или его убьют.

– Ох и страсти, – покачал он головой. – Неужто такие люди бывают? И как их земля-то носит.

– В моём мире подобные маги появляются часто. Но развиться им не дают специальные ордены и особые службы в королевствах и империях. А вот в вашем мире чёрный маг имеет все шансы захватить его.

– А как-то можно узнать, что ты таким становишься? – спросила девушка.

– Боишься, что я уже им стал или вот-вот стану? – пристально посмотрел я на неё.

Та в ответ опустила взгляд.

– Если я начну в него превращаться, то вы сразу же это заметите. Неограниченная чёрная магия сильно уродует своего владельца, как внутренне, так и внешне. В общем, безумные чёрные маги становятся теми ещё уродами. Часто этот симптом помогает охотникам на колдунов и нечисть выявлять новичков-адептов тёмных запрещённых ковенов.

– А лич на кого похож? – поинтересовался Прохор. – Это так, сугубо для личного интереса.

– Скелет или мумия, окружённая настолько чёрной аурой, что её видят даже простые разумные, не имеющие ни капли магии. Чаще всего лич не ходит, а левитирует над поверхностью. В смысле, летит невысоко, буквально на пол-ладони или ладонь.

– Это как? – озадачился он. – Что за аура?

– Что-то вроде свечения вокруг предмета.

– Как у гнилушек на болоте ночью? – он нашёл для себя сравнительный пример.

– Да, только свечение чёрное. Если тебе не повезёт в жизни, и ты с таким столкнёшься, то сразу поймёшь, что перед тобой стоит лич, – и подумал про себя. – «Главное, чтобы магический источник, к которому мы идём, не имел предрасположенности к тёмной магии, например, некромантии. Тогда рано или поздно мне придётся призывать в свою армию личей. А это вполне возможно, если дуб растёт на месте древнего капища, где приносили в жертву живых созданий».

– Страшный у вас мир, – сообщила мне Маша. – Личи, упыри с вурдалаками, какие-то сумасшедшие чёрные маги. Ещё и охотники на колдунов есть. В нашем мире были охотники на ведьм, и они убивали простых женщин по заказу королей и церковников.

– У вас были охотники? Когда? – заинтересовался я её словами.

– Лет триста-четыреста назад. Только я же говорю, что настоящих ведьм они не ловили, а прикрывали свои тёмные дела лозунгами попов. Я даже не уверена, что в нашем мире были они, эти самые настоящие.

– Это не в наших землях было, – поправил девушку старик.

– Ой, ладно, – взмахнула она рукой, – и у нас было. Какой-нибудь поп укажет на женщину, что она ведьма, и её всей деревней совали в мешок и топили. А иногда и жгли, как в других странах.

– Кто знает, что было в те времена. Возможно, что охотники и ваши жрецы и в самом деле ловили колдунов и ведьм, что пакостили людям, – вмешался я в их спор. – А за века летописцы переврали их деяния. Особенно, если на летописи сумели наложить руки почитатели тёмных культов. И вообще, давайте об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас мне нужно отдохнуть перед дорогой. Если получится, то посплю.