Текст книги "Райское Местечко"

Автор книги: Михаил Ардин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

…

– Грегор, как у тебя прошло?

– Нормально, фионный хвост будет тянуться еще минут пятнадцать, а медленные частицы – неделю, не меньше. Но все равно Юпитер практически всех их соберет.

– А как Юпитер себя ведет?

– Да никак. Что ему сделается? Скушал, не поперхнулся. Посмотрю, как переварит. Ладно, не мешайте работать. Потом, ежели что интересное будет, сообщу.

– Мариша, что Центральная?

– Говорят, нормально прошло.

– Они там понимают, что зону прохода луча ближайшие дни транспортам надо обходить стороной?

– Да, уже корректируют маршруты.

– Тогда все. Ребята, спасибо, всем отбой, кроме Вики. Вика, теперь – дело к тебе. Я не ошиблась, ты сейчас курируешь все СМИ?

Я смотрел на Мелиссу и поражался: она спокойно продолжала обсуждение, будто и не стояла до сих пор в огненном шаре, который немного поблек, но никуда еще не исчез. Лучи, исходившие от нее и от Бориса, погасли, но воздух в помещении еще продолжал светиться.

– Вика, пусть каналы Сети шлют сюда кого угодно. Наша версия: я находилась на Заводе по поводу поставок ПСВ-двигателей для «Маджипура», а Ласточка присутствовал на испытаниях нового типа двигателя. Мощность нового двигателя оказалась больше расчетной, и избыток энергии пришлось сбросить на Юпитер. Жертв нет. Получили травмы различной степени тяжести четырнадцать специалистов МЮЗДа и Первый селфер Борис, руководивший проведением испытаний. Опасности необратимой гибели людей нет. Имеют место небольшие разрушения старого лабораторного корпуса. Территория вокруг него фонит от наведенной радиации, поэтому поставлено ограждение зоны радиусом порядка километра. В эту зону попала и небольшая часть периферийной территории Университета, свободная в это время от присутствия людей. Ведутся работы по ликвидации последствий и по очистке территории. Все. Эту версию изложит директор Завода и все свидетели. С директорам Поработаю я сама, а свидетели, включая спасателей, на Ларе. Но если вдруг будут любые осложнения со СМИ, выходи на меня.

Мелисса подошла к дыре в окне и встала в потоке ледяного воздуха, врывающегося в помещение. Она раскинула руки в стороны и подняла лицо к небу. Огненный одуванчик начал уменьшаться в диаметре и вскоре почти погас. За окном опять пошел снег. Он залетал в дыру в окне, и Мелисса протягивала ладони, пытаясь поймать снежинки, но они таяли, не долетая до ее рук. Воздух в диспетчерской перестал светиться. Я реактивировал скафандр. Дышать уже было можно и без поддува кислорода. Пахло озоном и чем-то горелым.

Тут сзади меня что-то тяжело упало. Я обернулся. Боже, я наблюдал за Мелиссой и совсем забыл про Бориса! Это он рухнул на пол. Мы с Мелиссой подбежали к нему. В том, что лежало на полу, узнать Бориса было невозможно. Голова с голым черепом, голые торс и руки, все было покрыто черной коркой. От рогов остались небольшие шишки. Лицо представляло собой сплошную темную массу. Сравнительно целыми были штаны и сапоги, но их покрывали пятна копоти. Смотреть на то, что осталось от Ласточки, было страшно.

Видимо, все мои чувства отразились у меня на лице.

– Алекс, все не так плохо, он сразу отключил все рецепторы. Пойду позову девочек. Здесь уже можно работать.

И Мелисса направилась к выходу из диспетчерской.

Я не знал, чем помочь Борису. Наверное, он отключил рецепторы, но, я думаю, не все и не сразу. Да если бы и сразу! Я помню, что тоже сразу потерял сознание в потоке плазмы, когда проходил стерилизацию после «Альбины-3». Но есть память тела, память клеток. При воспоминании о той истории меня всего корежит, судороги сводят мышцы, сердце дает перебои. Не могу себе представить, чтобы я когда-нибудь добровольно согласился пережить что-то подобное. Одних ночных кошмаров с избытком хватает. А Борис, как я понял, проходил через все это многократно. И добровольно. Он приехал сюда, как на обычную работу или даже скорее как на приятную встречу с Мелиссой. И зная, что ему предстоит, спокойно шутил и предавался воспоминаниям…

Боже! Я простил ему его совершенство, его превосходство над всеми, его неземную красоту и своеобразный юмор, его поцелуи и объятия с Мелиссой! Мне стало стыдно за свою глупость и ревность, за свою нелепую неприязнь. И я устыдился своей роли стороннего наблюдателя, не пригодного ни к чему серьезному и не способного ничем помочь даже сейчас, когда уже все закончилось.

Борис лежал неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Вдруг он вздрогнул. Раз, еще раз, а потом его огромное тело стала непрерывно сотрясать мелкая дрожь. Я беспомощно стоял рядом.

Тут наконец в диспетчерскую стремительно вошла Мелисса, а за ней – вся команда Бориса. Девушки бросились к Ласточке и деловито засуетились вокруг него. Они, видно, хорошо знали свое дело. Пять девушек нагнулись над ним и стали прикладывать свои ладони к разным точкам его обгорелого тела, к груди, животу, к макушке черепа. Я не понимал, что и зачем они делают. Но вскоре тело Бориса перестало дрожать. Тогда первую пятерку девушек сменили другие пять. Они приложили свои ладони к голове и торсу Бориса, оставив открытым живот.

– Хорошо,– сказала наблюдавшая за странными действиями Мелисса и нагнулась к телу.

Она плотно прижала ладонь своей правой руки к тому месту на животе Бориса, где у людей находится солнечное сплетение. Уж не знаю, что в том месте находилось у Бориса, но я увидел, что из-под прижатых к черной корке пальцев Мелиссы пробивается темное свечение. Я понял, что она пытается передать ему часть своей энергии. Но я не мог понять, при чем здесь бесплотные девочки из его команды со своими ладошками, уж у них-то точно никакой энергии быть не могло. Я смотрел на сосредоточенную Мелиссу, и мне очень хотелось помочь ей, помочь Ласточке, мысленно я представил себе, что делаю то же самое, что Мелисса…

Я случайно взглянул на свои руки, такие бесполезные и раньше, и сейчас, и испытал настоящий шок. На моих ладонях отчетливо проступали неровные темные пятна. Они светились черным светом, совсем слабо и прерывисто, но это был тот же свет, что и свет, исходящий из руки Мелиссы. На всякий случай я решил проверить, может, мне это только показалось и на руках у меня – просто копоть, и я попробовал отряхнуть, вытереть руки. Но это была не грязь. А когда я сблизил ладони, я ощутил, что они слегка притягиваются друг к другу, будто между ними существует какая-то клейкая среда. Более того, мне показалось, что между моими ладонями протянулись тонюсенькие черные волоски и какой-то импульс пробежал по замкнувшемуся кольцу, через руки и грудь.

– Девочки,– голос Мелиссы отвлек меня от моих исследований,– так получается плохо. У Бориса разряжен аккумулятор антиграва. Гораздо быстрее аккумулятор подкачать от сети. Давайте кабель.

Я оглянулся на девушек и заметил, что одна из них, рыжая Юля, стоит далеко в стороне ото всех. Она, видно, ближе так и не подходила. Присмотревшись, я понял, что она находится в состоянии, близком к истерике. Губы ее дрожали, плечи и сцепленные на груди руки мелко тряслись, в глазах стояли слезы. Только истерики здесь не хватало! В принципе я знал, что надо делать, и опыт у меня был, на кораблях острые ситуации случались.

– Мелисса, для подзарядки ваших аккумуляторов. Какое напряжение подключать?

– Стандартное, триста восемьдесят.

– Понял.

Я повернулся к Юле, будто не замечая ее состояния:

– Юля, ты знаешь, где у вас упакован кабель для аккумулятора?

Она молча кивнула.

– Пойдем, найдешь кабель.

Девушка с видимым облегчением кинулась к груде баулов, сваленных у дальней стены диспетчерской. В коридоре у входа в диспетчерскую я заметил начальника смены. Она, чувствуя ответственность, далеко от диспетчерской, видимо, не отходила, но и войти внутрь все еще не решалась.

– Мэм, будьте добры, вы не покажете мне, где можно подключиться к аварийной сети триста восемьдесят В? Есть разъемы в вашем помещении, или надо идти куда-то еще?

– Есть, сэр, здесь…

Она показала мне на ближайшем пульте опломбированный герметично закрытый разъем. Юля уже нашла довольно большую бухту кабеля с целой гроздью переходников на все случаи жизни. Так что с электроэнергией проблем не было.

У Бориса нужный разъем оказался под левым коленом. Штанину ему уже разрезали, и было видно, что ноги его практически не пострадали, по крайней мере внешне.

Надо сказать, что даже такое малое участие в общем деле помогло мне окончательно прийти в себя. Юля тоже больше, похоже, не пыталась впасть в истерику и приняла какое-то участие в общей суете. Но, видимо, старшая, Зоя, понимала, каково неопытной девочке, ведь даже мне, видавшему виды офицеру, было немного не по себе от всего увиденного. Поэтому Зоя правильно распределила роли:

– Юля и Ванда, готовьте гравиносилки, скоро мы сможем Бориса поднять.

Остальные девушки, пока заряжался аккумулятор, не теряли времени: одни покрывали желтоватой пеной из баллончиков черную поверхность тела Ласточки; другие сосредоточенно делали ему уколы. Пригодными для уколов оставались только ноги, поэтому с Бориса сняли сапоги, чтобы колоть в сосуды на лодыжках, и разрезали штаны, от которых теперь остались одни лохмотья. Постепенно запах гари сменился более приятными медицинскими запахами. Я понял, что за Ласточку можно не волноваться, он находился в заботливых опытных руках.

Мелисса стояла в стороне, она отошла, чтобы не мешать девушкам, и ждала, когда понадобится ее помощь. У меня к Мелиссе был миллион вопросов, но сейчас я решил спросить ее о самом простом.

– Мелисса, а зачем девушки прикладывали ладони к Борису?

– Все девушки в команде Ласточки – «изоляторы». Ты обратил внимание, что они все очень похожи друг на друга? Это особый тип людей с исключительно редкой мутацией, они совершенно не восприимчивы к некоторым видам полей, к пси-, тэта– и ро-полю. Видишь ли, селферы, как и люди, все очень разные. У нас разные способности и разные возможности. Мы с Ласточкой вместе образуем своеобразное устройство, где Ласточка является очень чувствительным приемо-передатчиком, а я – источником энергии. Я неважный приемо-передатчик, зато самый емкий среди селферов аккумулятор и лучший «собиратель» энергии. А Борис энергию держит очень плохо. Весь его собственный запас и даже энергия из аккумулятора антиграва вылетели из него в первые же мгновения передачи, еще при настройке. Все остальное время он только управлял энергией, поступающей к нему от меня и от остальных селферов. А сейчас он не в состоянии «закрыться», чтобы самостоятельно, без внешней помощи, удержать даже ту небольшую энергию, которую я накачивала в него. Помогают его «закрыть» девушки-«изоляторы». Когда он немного придет в себя и сможет держать энергию, я его еще подкачаю. Но грузить его на носилки без антиграва даже мне будет неудобно, у него ведь масса – под две тонны.

Я уже второй раз слышал от Мелиссы о значительной массе селферов и только открыл рот, чтобы спросить, откуда у них такая масса в обычном объеме человеческого тела, как Мелиссе стало не до меня.

В диспетчерской появился директор.

Господин Токава старался держаться спокойно, но его смуглая кожа побелела, вокруг глаз лежали темные тени, а сами глаза были почти круглыми. Галстук сбился набок, жесткие черные волосы стояли дыбом. Оказалось, он утратил способность говорить гладкими фразами:

– Адмирал! Шестнадцать тысяч только сотрудников! И семьи! Я не знаю, как могло случиться! Так никогда не должно бывать! ПСВ безопасны! Я сам физик! Я доктор! Я не понимаю! Я за все готов ответить! Все ответят! Если бы не вы! Какое счастье, что вы были на этом несчастье! Если бы не вы, все мы! Мы сделаем все! Все!

И господин Токава, прервав восклицания, прижал сложенные лодочкой ладони к груди и начал часто кланяться.

Мелисса воспользовалась этим, чтобы перехватить инициативу.

– Господин директор,– мягко сказала Мелисса,– успокойтесь, вы не виноваты. И никто из ваших сотрудников не виноват. Исключительное стечение обстоятельств. Я принимаю вашу благодарность, но истинный герой дня – Борис.

И Мелисса обратила внимание директора на лежащего на полу Ласточку, окруженного своими девушками. Процесс зарядки аккумулятора еще продолжался.

– Дайте, пожалуйста, указание разместить Бориса и его команду в гостинице рядом с нами. Они прибыли незадолго до происшествия и еще не успели устроиться. И организуйте нам всем ужин прямо в номерах гостиницы.

– Да, да, да,– закивал директор.

– И еще,– спокойно продолжала Мелисса тем же тоном,– Адмирал-Д-274-лугальбанда-ц-энкиду, ничего особенного не случилось, Борис руководил… (господин Токава замер и смотрел остановившимся взглядом в одну точку) проведением испытаний нового типа двигателя, разработанного вашими молодыми талантливыми сотрудниками. Мощность нового двигателя оказалась больше расчетной, и избыток энергии пришлось сбросить на Юпитер. Жертв нет. Получили травмы различной степени тяжести четырнадцать специалистов МЮЗДа и Первый селфер Борис. Опасности необратимой гибели людей нет. Имеют место небольшие разрушения старого лабораторного корпуса. Территория вокруг него фонит от наведенной радиации, поэтому поставлено ограждение зоны радиусом порядка километра. В эту зону попала небольшая часть периферийной территории Университета, свободная в это время от присутствия людей. Ведутся работы по ликвидации последствий и по очистке территории. Руководство проведением спасательной операции и ликвидацией последствий вы поручили начальнику группы протокола Ларе Гурбич. Адмирал случайно в это время находилась на Заводе в связи с поставками ПСВ-двигателей на «Маджипур» и одобрила все данные вами Ларе Гурбич инструкции. Вы безусловно поддержите все действия Лары и всемерно будете обеспечивать выполнение всех ее требований и просьб. Адмирал -Д-274-гильгамеш.

– Господин Токава,– невозмутимо продолжала Мелисса,– надеюсь, все участники эксперимента получат всю необходимую медицинскую помощь, а также будут отмечены наградами, в том числе и материальными. Не забудьте и спасателей. И всех остальных сотрудников, кто будет участвовать. А сейчас, я думаю, у нас на подлете первая партия журналистов. Примите их лично, ничего не скрывайте, рассказывайте всю правду, подведите их как можно ближе к закрытой зоне. Расскажите про наведенную радиацию. Если кто-то захочет пройти непосредственно на место проведения испытаний, ни в чем не препятствуйте, организуйте экскурсию туда в тяжелых скафандрах защиты, чтобы ни в коем случае не был нанесен урон здоровью наших журналистов. Экскурсию пусть проведет Лара Гурбич.

Но это завтра. А сегодня устройте пресс-конференцию прямо в столовой рядом с вашим кабинетом, пусть столы будут накрыты для позднего ужина. С хорошей картой вин. Можно предоставить и набор других напитков. Ведь долг хозяина сразу же накормить гостей, не так ли? Вот и кормите от души всех прибывающих господ журналистов.

А мы с капитаном Комаровым и Борис со своей командой отправляемся в гостиницу ужинать и отдыхать. Отбываем мы завтра, как только выспимся, но это будет совсем не рано, скорее уже днем.– Мелисса мило улыбнулась.– Провожать нас не надо, у вас завтра будет столько забот!

Вид у господина Токавы стал заметно лучше. Даже его прямые волосы перестали торчать во все стороны и мирно улеглись волосок к волоску. Галстук каким-то чудом тоже нашел свое привычное место, а раскосые глаза опять приобрели характерный прищур. Господин директор был готов к выполнению своих тяжелых обязанностей.

Он поклонился Мелиссе, мы распрощались, и он с достоинством удалился.

– Ну, как там Ласточка? – повернулась Мелисса к Зое.– Попробуем его поднять?

Встроенный антиграв Бориса уже делал свое дело, и мы с Мелиссой легко погрузили Ласточку на стоявшие наготове носилки. К этому времени девушки уже сумели обработать его пеной со всех сторон и окружить противоожоговым пневмококоном. Теперь я был за Ласточку спокоен. На носилках он лежал тихо, может, спал.

За окном послышались характерные звуки, сопровождающие медицинские машины, и я увидел в окно, что от места аварии с сиренами и мигалками несутся глайдеры с красными крестами. Я автоматически стал их считать и насчитал пятнадцать штук. Я сначала удивился, потому что хорошо помнил, что вблизи сферы находилось четырнадцать человек, но потом сообразил, что Лара, молодец, не забыла, что по официальной версии там должен был быть еще и Борис. Так что одна из машин была пустой.

Наконец все были готовы покинуть поле битвы, то бишь помещение диспетчерской. В дальнем углу терпеливо сидела в ожидании завершения событий начальник смены. У нее был замерзший вид, хотя она и надела поверх рабочего комбинезона короткую меховую шубку.

– Мэм,– обратилась к ней Мелисса,– не могли бы вы проводить нас в гостиницу самым коротким путем, чтобы, по возможности, не привлекать внимания?

– Конечно, Адмирал,– с готовностью согласилась милая дама.

Думаю, не всякий мужчина на ее месте сохранил бы самообладание в подобной ситуации.

Процессию возглавили Мелисса с начальником смены, затем девушки везли гравиносилки с Борисом, а на вторых носилках был сложен их багаж. Я замыкал процессию. Выходя из диспетчерской, я оглянулся. В общем-то в результате нашего пребывания помещение практически не пострадало. Разбитое окно и небольшой беспорядок. Я думал, будет хуже.

На удивление быстро и без приключений, по пустынным переходам и коридорам, поднявшись на лифте на четыре этажа, мы добрались до гостиницы. В холле нас уже ждала бригада универсалов из столовой со столами-каталками, на которых под колпаками находился приготовленный нам поздний ужин. Или очень ранний завтрак? В общем еда. Только тут я почувствовал, как сильно проголодался. Девушки пошли устраивать Бориса и устраиваться в номерах сами.

Мелисса спросила меня:

– Алекс, ты хочешь ужинать у себя в номере или придешь ко мне?

«Господи,– удивился я немыслимой наивности Мелиссы,– а еще селфер, женщина с полуторатысячелетним опытом! Да я бы умирающий приполз к ее ногам. Даже к пустому столу!»

– Мэм, если вы не возражаете, я бы с радостью разделил вашу трапезу!

Мелисса издала что-то вроде смешка.

– Хорошо, можешь переодеться, привести себя в порядок и прибыть через тридцать минут в мой номер. Форма одежды – свободная.

– Господа,– обратилась она к исполняющим обязанности официантов,– прошу две порции сюда.

Я пошел приводить себя в порядок. Меня весьма привлекала возможность посетить наконец туалет и принять душ.

***

Когда я привел себя в порядок, то почувствовал себя совсем бодро, только чувство голода еще больше усилилось. Форму, которая сегодня хорошо поработала, я поместил в камеру очистки, а сам надел бархатистые темно-синие брюки, светло-серый джемпер и домашние туфли из мягкой узорчатой кожи иберисского варана. Не зря все-таки я взял с собой в короткую поездку кое-что из одежды. Я не мог удержаться, чтобы не остановиться у зеркала. Убедился, что выгляжу совсем неплохо, с серым цветом джемпера загар смотрелся тоже хорошо, но глаза мои казались не голубыми, как с синей майкой, а серо-стальными. Что ж, так даже мужественнее.

Через сорок минут (в свое время мама мне объяснила, что, когда идешь в гости к даме, ни в коем случае нельзя приходить раньше срока или даже точно в назначенное время, лучше задержаться на несколько минут) я постучал в дверь номера Мелиссы.

Мелисса тоже сменила свой официальный адмиральский облик на уютный домашний вариант. Она была в бархатных фиолетовых брюках, пушистом сиреневом пуловере с глубоким острым вырезом и в туфельках на небольшом каблучке без задников. Ее распущенные волосы падали на плечи мягкой волной и казались присыпанными золотой пылью, искрившейся в свете хрустальной люстры.

Ужин был накрыт в кабинете, на низком полированном столе. Рядом стояли большие кресла с атласными подушками. Когда мы удобно устроились в креслах напротив друг друга, Мелисса погасила верхнее освещение и зажгла два бра на боковой стене, которые давали рассеянный свет с разноцветными мерцающими бликами. В просвете между темными шторами на фоне ночного неба летели крупные хлопья снега. Все было похоже на волшебную ночь перед Рождеством, но чудо уже случилось, и оно не было похоже ни на одно из чудес, о которых рассказывают рождественские истории. Чудом было то, что мы сегодня остались живы и остались живы несколько десятков тысяч человек здесь, на Марсе. Это стоило отметить.

– Алекс, открой вино,– видимо, Мелиссе в голову пришли те же мысли,– вижу, Пара успела сообщить господину Токаве о моих вкусах.

Я взглянул на стоящие на маленьком подносе бутылки. Отлично, четыре бутылки крымских мускатов и сладкое красное шампанское в ведерке со льдом.

Я наполнил резные бокалы, выточенные из кристаллов горного хрусталя. Да, господин директор выражал свою признательность всеми доступными способами.

Мелисса подняла бокал:

– За то, что мы не ошиблись и все обошлось!

Мы чокнулись и выпили. Пока мы пили, в воздухе дрожал переливчатый звон. Не часто мне доводилось пить из бокала с резонатором, дома считалось, что такие бокалы – для особых случаев, а я редко попадал на семейные торжества, особенно последние двадцать лет.

Шампанское было превосходным.

– Мелисса,– сказал я, наполняя второй бокал,– давайте выпьем за Бориса.

– Конечно. Жаль, он с нами выпить не сможет. За его таланты!

После второго бокала пора было и отдать должное закускам. Повара явно готовили от души. Видно, слухи о роли Мелиссы в сегодняшних событиях распространялись со сверхзвуковой скоростью. Особенно хорош был печеночный слоеный торт с черносливом и орехами. И, конечно, оливье! Разве может приличный стол обойтись без этого салата!

Я старался не очень набрасываться на еду, но и Мелисса, похоже, была тоже очень голодна. Мы основательно опустошили блюда и салатницы, прежде чем Мелисса напомнила мне, что пора бы наполнить бокалы. Мы допили шампанское уже без всяких тостов, не торопясь, разобрались с отбивными и наконец синхронно откинулись в кресла на подушки.

– Уф, наконец-то я нормально поела,– высказала Мелисса и мою мысль,– теперь можно отдать должное и винам. Кстати, можешь наливать в те же бокалы, не люблю пить из маленьких рюмок.

Я взял в руки бутылку:

– Черный мускат?

– Конечно.

Приятно иметь дело с человеком, чьи вкусы совпадают с твоими. Мои приятели пили пиво или напитки покрепче, а дамы предпочитали кисленькие сухие вина. Мое пристрастие к мускатам обычно считали чем-то странным, не совсем нормальным для мужчины.

– Изумительное вино,– сказала Мелисса, потягивая мускат между затяжками сигареты,– я уже лет в пятнадцать прекрасно разбирались в винах и больше всего любила белый мускат «Красный камень», а вот вкус муската черного я узнала позже.

Она задумчиво покрутила бокал в руке.

Через минуту я решился прервать ее воспоминания. Я очень хотел задать ей мучавшие меня вопросы, но бессмысленно было узнавать то, о чем я все равно помнить не буду. Я глубоко вздохнул и проговорил:

– Мелисса, я свидетель. Я видел и слышал, наверное, все. Я готов.

– …И что? В чем дело? К чему ты готов?

– Ну, я слышат, как вы разговаривали с директором, я все понял. И я слышал, что вы поручили Ларе поработать со свидетелями, Я свидетель. Но я хотел бы, чтобы со мной это проделали вы сами, а не Лара. Я готов прямо сейчас.

– Алекс… ты что, к тебе это не относится,– мне показалось, что она хотела сказать «глупенький», но сдержалась,– ты здесь специально для того, чтобы все видеть, слышать и запоминать. Теперь ты вообще будешь очень хорошо все помнить, все мелочи, все разговоры почти дословно. И никто никогда не сможет тебя лишить твоей памяти. Теперь это просто невозможно. Ты – развитый Потенциал, ты превращаешься в селфера. Это длительный процесс, но его уже невозможно остановить. А сегодняшний день – очень важный этап. И Корнезо будет для тебя тоже этапом. Я не знаю, сколько ступеней тебе понадобиться пройти, это зависит от многих обстоятельств, но все, что потребуется от меня, я сделаю. Ты будешь участвовать во всем, и тебе предстоит очень многое узнать и увидеть, очень многое для себя открыть. И лучше расскажи-ка мне, что ты сегодня видел и слышал.

Я коротко и сжато рассказал Мелиссе все, что слышал и видел.

– Ну что же, отлично, это больше того, что я ожидала,– сказала Мелисса задумчиво.

– Мелисса, это еще не все!

И я показал ей свои ладони, на которых продолжали светиться остатки черных пятен.

– О! Ничего себе!

Мелисса протянула руку и хотела пальцами потрогать мои ладони, но потом почему-то раздумала и руку отдернула.

– Когда это у тебя появилось?

– Когда вы пытались подкачать Бориса и это плохо получалось. Он лежал такой страшный, такой неподвижный. Умом я понимал, что он жив, но мне было его так жаль! И я очень хотел помочь ему, помочь вам, но я не знал чем. Я случайно взглянул на руки, потому что подумал, что они совершенно бесполезны, и неожиданно увидел эти черные пятна, только тогда они были больше и ярче.

– Да, да! Тебе было жалко Ласточку, и ты очень хотел помочь,– сказала Мелисса,– именно так и бывает…

Она немного помолчала.

– Алекс, сделай вот так.– И Мелисса показала мне, как надо покрутить кистями рук.

Я проделал несколько движений, и пятна стали совсем незаметны.

– Никто из обычных людей их бы не увидел, но с открытыми энергопортами лучше не ходить, мало ли какую аппаратуру ты будешь трогать. Привыкай их сразу закрывать. Давай теперь выпьем за тебя. За твое открытие мира!

Я откупорил вторую бутылку черного муската, и мы, чокнувшись, выпили за меня.

Тут Мелисса принесла с сервировочного столика, стоящего в углу, фризер средних размеров и откинула его крышку. Во фризере оказался знаменитый торт «Марсианский сюрприз». Под ванильным красным песком на многослойной тестово-кремовой основе лежал слой лимонного пломбира, а в центре возвышался шоколадный вулкан, из жерла которого изливалось огненно-красное фруктовое желе.

Мы отдали должное торту. Кондитеры на Заводе были классные. Правда, доесть шоколадный вулкан уже не хватило сил. А на сервировочном столике еще стояла широкая ваза на высокой тонкой ножке с бананами, киви, корнезианскими морскими грушами и мандаринами. Я встал и переставил эту вазу на наш стол, так сказать, перевел тактический резерв в ранг припасов оперативного использования. Мелисса явно одобрила мою инициативу, позволив мне очистить для нее мандарин.

– Мелисса, у меня есть по поводу сегодняшних событий ряд вопросов.

Мелисса благосклонно кивнула, поглощая дольки мандарина.

– Я не понял, а разве нельзя было предотвратить сброс энергии, просто запретив на какое-то время включение любых ПСВ-двигателей на Заводе? Ведь и вы, и Борис знали, что ожидается.

Мелисса съела последнюю дольку мандарина и закурила.

– Алекс, я понимаю ход твоих мыслей. К сожалению, очевидные решения далеко не всегда есть решения хорошие. Когда-то очень давно мы подобное очевидное решение и приняли. Всего один раз, первый и последний, потому что последствия были ужасающи. В тот раз мы с Ласточкой чувствовали-знали-видели, что Земле грозит пандемия, в которой погибнет, по нашим оценкам, около двухсот миллионов человек. Мы вчетвером,– нас, селферов, было тогда только четверо,– с помощью спецслужб двенадцати самых развитых в то время стран Земли смогли предотвратить ту пандемию.

Но вскоре начались одна за другой глобальные эпидемии, которых мы не видели в своих проскопических видениях, не предчувствовали и никак предотвратить не могли. Более того, мы даже не смогли минимизировать последствия. Последствия и для человечества, и для нас были чудовищны. Погибли почти восемнадцать миллиардов человек, потом начались войны за передел мира, а мы, четверо, были просто выкинуты из человеческой истории на шестьдесят четыре года. И если бы не Сэм Ричардсон с группой молодых Потенциалов, для человечества все давно уже было бы закончено. Но это – отдельная история, об этом – как-нибудь в другой раз.

Важно, что мы, пусть поздно, но осознали, что катастрофы нельзя предотвращать, они должны происходить. Мы можем только сводить их последствия к минимуму. Ты видел один из вариантов, как это происходит.

– Мелисса, а почему вы заранее не связались с Ласточкой, не сравнили свои видения, свои предчувствия, чтобы точно знать, что, где и когда произойдет?

– А вот здесь кроется другая опасность. И она связана не с глобальными закономерностями нашего мира, а с человеческой психикой. Мы, селферы,– не боги, а просто – люди, только люди, так сказать, продвинутые. Мозг селфера, как и мозг человека,– всего лишь устройство обработки информации, и устройство далеко не совершенное. Многие особенности этого устройства, которые сформировались в процессе длительной эволюции живых существ в условиях планеты Земля, совершенно необходимы нам или очень полезны. Но в условиях новых, отличных от условий формирования механизмов работы мозга, особенности его функционирования приводят к ряду своеобразных явлений в человеческом сознаний, например, к ошибкам восприятия, к ошибкам оценок, к таким явлениям, как ложная память.

Ты прекрасно знаешь, что вся информация, поступающая от наших органов чувств, на этапе предобработки автоматически дополняется, достраивается мозгом на основании предыдущего опыта, на базе информационной модели мира, уже существующей в нашем сознании. Процесс «подгонки» продолжается, пока вновь полученная информационная картина не начинает более-менее непротиворечиво вписываться в имеющуюся модель. По сути, на сознательном уровне мышления мы всегда имеем дело с искаженной информацией.

В подавляющем большинстве случаев такой механизм работы мозга искажает информацию в «правильную» сторону, и мы получаем картину реальности более адекватную, чем та, которую передали в мозг наши несовершенные органы чувств. Хорошим примером работы этого механизма может служить идентификация человека по беглому наброску художника.

Но если в мозг поступает принципиально новая или очень неполная информация, то при автоматической «достройке» на бессознательном уровне мы можем получить в итоге абсолютно неверную картину действительности. Тренированные люди, и, конечно, селферы, способны сознательно в той или иной степени управлять процессами обработки информации собственным мозгом, тебя и самого в Академии этому учили. Но это очень непросто.

А теперь представь: ты «видишь» какую-то совершенно непонятную картину, даже не зная толком, не «кадр» ли это из твоего сна. А другой человек видит другую непонятную ему картину или предчувствует нечто, что трудно выразить словами, как Ласточка, например. Если вы начинаете обсуждать ваши предчувствия-предвидения, то ваши сознания будут стремиться достроить-дополнить информацию так, чтобы все состыковывалось максимально непротиворечиво. Знаешь, человеческое сознание невероятно изворотливо! А если ни у одного, ни у другого нет данных, принципиально важных для получения адекватной картины? Вспомни притчу, как слепцы спорили, что такое слон. Представь, я «вижу» хобот, а ты – хвост. Мы приходим к непротиворечивому выводу, что мы имеем дело со змеей. И планируем свои действия, исходя их того, что «видим» змею. Не так ли? А на самом деле мы будем иметь дело со слоном!